Текст книги "Пульт мертвеца"

Она пожала плечами, долголетняя политическая деятельность научила ее скрывать свою точку зрения от собеседника. Она, действительно, не поддерживала тему такого разговора, но с другой стороны понимала, что этого не избежать.

– Солитэр – проблема, мистер Келси-Рамос, – с грубоватой прямотой заявила она. – Патри не может отказаться от тех богатств, которые плывут туда с шахт на кольцах, но, с другой стороны, для того, чтобы иметь возможность получать их, они вынуждены посылать людей на смерть. Популярной такую тактику не назовешь. – Она впервые с того момента, когда ей меня представили, соизволила взглянуть на меня. – Мы уже не говорим о таких фанатичных религиозных меньшинствах, как Смотрители или халлоа, что говорить – большинство людей, как: на Патри, так и в колониях, чувствуют себя, мягко говоря, не очень спокойно от этой идеи в целом.

– Халлоа? – мрачно переспросил Рэндон, также взглянув на меня. Я едва заметно пожал плечами – мне никогда не приходилось слышать ни о каких халлоа. – Это, что, одна из религиозных сект?

Рыбакова довольно презрительно отмахнулась.

– Вряд ли можно назвать их организованными, чтобы представлять, как секту, – презрительно сморщилась она. – Это всего лишь группа мистиков-фанатиков, всерьёз полагающих, что Солитэр является обиталищем Бога или чем-то ещё в этом роде.

Рэндон снова взглянул на меня.

– А почему они так считают? Потому, что ли, что дорога сюда требует кровавых жертв?

Рыбакова снова поморщилась, и я даже вздрогнул от того, что почувствовал, какое же сильное отвращение скрывалось за ее респектабельными манерами. Мне стало ясно, что она обладала ещё меньшей способностью понимать других, чем любой среднестатистический обыватель, если речь заходила о вопросах религии.

Может быть, именно по этой причине она и оказалась губернаторшей.

– Такое слышать не приходилось, но это объяснение тоже вполне понятно, – проговорила она. – Нет, скорее всего, это каким-то образом связывается с Облаком, которое представляется божественным нимбом. Из чего даже следует, что вот это – она обвела рукой вокруг – представляет царство небесное.

Кто-то давился от смеха, причем довольно звучно, но Рэндон на это не отреагировал.

– Довольно безумно, – равнодушно согласился он. – Вы полагаете, что эти халлоа могут настолько подпортить имидж Солитэра, как в свое время «Пульт Мертвеца»?

Рыбакова посмотрела ему прямо в глаза.

– Вполне возможно, – ответила она. – Большинство корпораций, обладающих транспортными лицензиями, делали и продолжают попытки сохранить в секрете факт существования халлоа.

– Вы считаете, «Карильон» на такие попытки не решится? – Снова многозначительный взгляд в мою сторону. – Странности… вашего отца… известны многим.

– Его умение вести бизнес – тоже, – отпарировал Рэндон. Его голос менял тональность. – Или все вы полагаете, что он не сознает, как влияет имидж на общественную психологию?

К удивлению, она улыбнулась.

– Так же, как имидж бизнесмена-диссидента на тех, кому предстоит работать, разве не так?

Рэндон сначала едва заметно вздрогнул, потом на его лице появилась ответная улыбка.

– Ах, перестаньте, губернатор. Вы же не хотите сказать, что все эти пресловутые крутые парни – профессионалы от бизнеса, так сильно заинтересовались расположением духа моего папеньки?

Она пожала плечами, продолжая сверлить его оценивающим взглядом.

– Я уже говорила, мистер Келси-Рамос, это сообщество местных бизнесменов отличается болезненной восприимчивостью. Не сочтите это за оскорбление.

– А я и не считаю. – Незаметно для других пальцы Рэндона согнулись, образовав какой-то сигнал по азбуке глухонемых. Стоявший рядом с ним Куцко, заметив знак, потянулся к телефону. – Действительно, губернатор…

– Простите меня, сэр, – мягко прервал его Куцко. – Могу я ненадолго отвлечь вас? Вопрос безопасности.

– Конечно. Извините, губернатор.

Она, кивнув, отошла.

– Ну, и что вы думаете, Бенедар? – пробормотал Рэндон, почти не шевеля губами и глядя в сторону Куцко, с которым у него якобы должен состояться несуществующий разговор на щекотливую тему.

– История с халлоа лишь частью правдива, но далеко не целиком, – проинформировал я его. – На самом деле могу предположить, что халлоа в конкретном случае – благовидный предлог, чтобы скрыть вполне реальное беспокойство, вызванное вашим присутствием.

Он помрачнел.

– А что я? Я-то думал, что все дело в вас.

– На этот раз нет, сэр. Лишь вы в их представлении – ястреб, покушающийся на их добычу.

Рэндон недовольно надул губы.

– Куцко? – обратился он.

Куцко медленно покачал головой.

– Нет, я не думаю, чтобы существовала реальная опасность для вас, сэр, во всяком случае, не здесь и не сейчас. Но совершенно согласен с Бенедаром, что вы тот человек, к которому они проявляют повышенный интерес.

– И еще одно, сэр, – вмешался я. – Когда Куцко обратился к вам, сказав «вопрос безопасности», губернатор Рыбакова немедленно на это отреагировала.

Куцко нахмуренным взором уставился на меня.

– На самом деле? А я не заметил.

– Она мастерски скрывает такие вещи.

Рэндон задумчиво смотрел на меня несколько мгновений.

– Мне показалось, что им известно о нашей утренней встрече с представителями «Эйч-ти-ай», не находите? – медленно подбирая слова, спросил он.

Мы с Куцко переглянулись.

– Вы допускаете, что они знают и про то, что дали Шокку больше, чем хотели? – осмелился полюбопытствовать Куцко.

Рэндон сморщил лоб и недовольно взглянул на меня.

– Бенедар?

Я потупил взор, внутренне расслабился и приготовился воспринять любой оттенок мысли или чувства.

– Я думаю, это неплохая идея, сэр, – сказал я, – на всякий случай убедиться, готов ли «Вожак» отразить нападение неприятеля.

Рэндон едва слышно усмехнулся.

– Да нет, не надо нам никаких боевиков, – сказал он. Но тем не менее мысли его свидетельствовали о другом: у него на сердце не очень спокойно.

Как и у Куцко.

– Сэр, я вынужден согласиться с Бенедаром, – ответил он. – Если это именно те валики, которые так выводят из себя этих людей, то они, наверное, безумно ценны. Кому-нибудь из них, как вы считаете?

– Возможно, вы и правы, – мрачно согласился Рэндон. – Хорошо, продолжайте. Не выдавайте себя, если кто-то попытается ими завладеть, мы должны быть поблизости, чтобы вовремя схватить их.

Куцко уже высказывал предположения о связях.

– Секоя? – И тут же спросил. – Как там на корабле? Ответа я не разобрал, но, судя по настрою Куцко, там все было в порядке.

– Хорошо, но в течение нескольких часов все может измениться, – сказал Куцко. – Мне представляется, – продолжал он, – что вы распорядитесь расширить зону наблюдения, снабдить ворота еще одним «глазком», а в каюте мистера Шокка установить двойной. Предупредите его, что кто-то может начать охотиться за теми валиками, которые он сегодня утром принес с собой на совещание «Эйч-ти-ай». Шокк должен знать, что и как в таких случаях делать.

Получив согласие, он вопросительно посмотрел на Рэндона.

– Что-нибудь ещё, сэр?

А на меня нашла одна из моих вспышек просветления.

– Каландру надо поставить у ворот! Она должна находиться у ворот!

Сначала оба непонимающе смотрели на меня, но через секунду уже поняли, что я имел в виду.

– Блестящая идея, Бенедар. Займитесь этим, Куцко.

Куцко, кивнув, бросился выполнять инструкции.

– Всё в порядке, сэр, – доложил он, выключая свой визир.

– Отлично, – Рэндон огляделся вокруг. – Давайте не будем отделяться от остальных.

В нескольких метрах от нас губернатор Рыбакова вполголоса разговаривала с каким-то человеком, одетым в форму адмирала. Коммодора Келскота Фрейтага я вспомнил по инструктажу Рэндона: он отвечал за безопасность в системе Солитэра.

Это был человек, с удовольствием отдававший должное водке. Я заметил его стеклянный взгляд, когда губернатор Рыбакова, взяв его за локоть, подвела к нам.

– Мистер Келси-Рамос, – кивнула Рыбакова в сторону Рэндона. – Ваш вопрос на тему безопасности, как я понимаю, решен?

– Да, благодарю вас, – заверил ее Рэндон.

– Если возникнут какие-либо сложности, – заговорил Фрейтаг, – то именно я должен заниматься такими вопросами – Коммодор Келскот Фрейтаг.

– Рад с вами познакомиться, – кивнул ему Рэндон, и мне пришлось изменить свое мнение о человеке, стоящем в двух шагах от меня: несмотря на смесь трёх сортов водки, следы которой ясно читались на его лице, ни взгляд, ни мимика не выдавали ни малейших признаков опьянения, как я предположил вначале. – Спасибо за готовность помочь, но я думаю, что проблемы моей личной безопасности могут возникнуть только тогда, когда я окажусь на территориях.

И снова Рыбакова почувствовала себя неуютно. А вот Фрейтаг, напротив, выглядел героем.

– Это неважно, – громогласно заявил он. – Как представители других миров, вы попадаете под юрисдикцию Правил независимо от того, на территориях ли вы или на шахтах колец.

– Но везде действуют законы Солитэра, – пробормотал я.

И адмирал, и Рыбакова нахмурились, услышав мое замечание.

– Законы Солитэра, проводимые в жизнь административными властями, – жестко заявила губернаторша, – суть законов Патри.

– Это, бесспорно, так, – согласился Рэндон, бросая на меня недовольный взгляд. Краем глаза я увидел, что Куцко отошел на шаг и вытащил телефон, и теперь я от души надеялся, что он не воспримет мою фразу как намёк. Было ясно, что Рыбакова вовлечена в какой-то внутренний конфликт, связанный с ее должностью, и я собирался в деталях изучить этот вопрос, прежде чем обратиться к ней с просьбой по делу Каландры.

– Мистер Бенедар имел в виду, – продолжал оправдываться Рэндон, – некоторые незначительные расхождения между нормативным законодательством Патри и некоторыми особенностями его трактования здесь.

– Все колониальные миры имеют свои отличия, – холодно обобщила Рыбакова, – местные обычаи, ритуалы, сюда входит всё.

Рэндон кивнул.

– Некоторые, как и сами законы…

– Сэр, – перебил его Куцко, и по этому единственному его слову я понял: что-то произошло. – На одну минуту, если позволите.

Рэндон сначала взглянул на него, потом невольно на Рыбакову и Фрейтага.

– Прошу меня извинить…

– Конечно, – ответила Рыбакова, на её лице промелькнула озабоченность, когда она и адмирал отступили в сторону.

– Какие-нибудь неприятности на корабле? – спросил Рэндон, доставая свой собственный телефон и нажимая кнопку связи с «Вожаком».

– Именно так, сэр, хотя мы не совсем уверены, – признался Куцко.

Рэндон хмуро посмотрел на него, но тут ему ответили с «Вожака».

– Это Келси-Рамос, – быстро проговорил он в аппарат. – Что происходит?

К этому моменту и я уже успел вытащить телефон.

– Сэр, мы еще не до конца поняли в чем дело, – раздался обеспокоенный голос Секои. – Здесь к нам подошли двое людей с таможни, они желают проверить, сколько еще груза осталось у нас на борту, и организовать его разгрузку.

– Как у них с идентификаторами?

– Здесь все в порядке, сэр… но мисс Пакуин утверждает, что они фальшивые.

Рэндон быстро взглянул на меня.

– Вот оно что!

– Да, сэр. К сожалению, она не может сказать, кто они и с какой целью пришли, но утверждает, что они лгут, называя себя таможенниками.

Рэндон задумчиво-озабоченно надул губы. – Они вооружены?

– Нет, сэр. – Теперь Секоя был уже как рыба в воде. – Мы досконально проверили их. У них с собой только устройство для записи и счетчик грузов.

– И вы утверждаете, что все же проверили их идентификаторы?

– Так точно, сэр. Центральный компьютер Камео подтверждает их подлинность.

– Что не исключает возможность незаконного пользования ими, – пробормотал Куцко.

– Всё может быть, – прорычал Рэндон. – Или же наша мисс Пакуин начинает гоняться за тенями. – Он посмотрел на меня… и взгляд его был взглядом обеспокоенного человека. – Ладно, Секоя, вот что я вам скажу. Вы должны перезвонить главному дежурному инспектору космопорта и выяснить у него всё об этих двоих. Мы уже уезжаем. Ни в коем случае не отпускайте их от ворот – ни вовнутрь, ни наружу – пока я не прибуду на место.

– Понятно, сэр, – ответил Секоя. Рэндон вздохнул, мельком взглянул на меня и кивнул Куцко.

– Поехали, – угрюмо бросил он.

ГЛАВА 9

Когда мы прибыли, то застали двух мужчин в официальных накидках и с неофициальным высокомерием, свойственным всем таможенникам. Они сидели в помещении поста охраны у ворот, под недремлющим оком братьев Иверсенов, всем видом демонстрируя, что их оторвали от выполнения служебных обязанностей, но это внешне, а внутренне, как ни старались, не могли скрыть обеспокоенности.

Беспокойство, впрочем, не мешало им сохранять хорошую мину при плохой игре. Едва мы миновали ворота первого шлюза, как старший из них вскочил и буквально набросился на Рэндона, не сдерживая бешеную ярость.

– Мистер Келси-Рамос, – прорычал он, – если вы не прикажете своей охране немедленно уйти и не дадите нам возможность приступить к выполнению служебных обязанностей, я подам на вас и на капитана корабля официальную жалобу.

– Через несколько минут все выяснится, – заверил Рэндон, искусно изобразив испуг от только что разыгранной сцены. – Прошу извинить, я выясню, в чём дело.

Мы прошли мимо них и направились на корабль. Каландра и Секоя ожидали нас у дверей первого помещения, Секоя выглядел намного увереннее, чем во время телефонного разговора.

– Что происходит? – спросил его Рэндон, взглянув и на Каландру. – Что удалось выяснить?

Тот мрачно улыбнулся.

– Нечто очень интересное, сэр: наши гости на самом деле не существуют.

Рэндон нахмурился.

– Объясните, в чём дело.

– Дежурный космопорта не знает их, – объяснил Секоя, шевеля от волнения своими массивными пальцами. – Не знают и в центральном координационном управлении в Камео. Никто из рядовых служащих таможни, ни один сотрудник или даже простой инспектор никогда о них не слышал, с кем бы я ни говорил.

Рэндон повернулся к Куцко, недоуменно подняв брови.

– Это, действительно, интересно. А как они сами объяснили этот инцидент?

– Я еще не беседовал с ними, – продолжал Секоя. – Я подумал, что лучше пригласить сюда вас.

Рэндон кивнул.

– Вы правы, давайте попробуем. – Помедлив, он обратился к Каландре. – Вы что-нибудь добавите?

– Нет необходимости проверять, что у них за снаряжение, – тихо сказала она. – С ним все в порядке. А вот их одежду осмотреть не помешает… Накидку у того, что помоложе, надо обыскать, как мне кажется, в районе левого плеча.

Некоторое время Рэндон смотрел на нее глазами человека, которого разыгрывают. Затем, закусив губу, он коротким кивком дал понять, что согласен.

– Вызовите охранника, пускай он проводит её в камеру, – приказал он Секое. – После этого мы все встречаемся у ворот.

Секоя, кивнув, подошел к ближайшему интеркому. Бросив еще один взгляд на Каландру, Рэндон повел меня и Куцко к воротам.

– Извините, что заставил вас ждать, джентльмены, – довольно непринужденным тоном обратился он к обоим. – Будьте настолько любезны, снимите накидки, и все очень быстро выяснится.

То, что Каландра попала в десятку, не вызывало сомнений. Лица обоих вытянулись, затем у более молодого дернулось плечо. Первым опомнился старший.

– Для чего это?

Рэндон не стал отвечать. Стоявший позади нас Секоя ретировался назад, в помещение. Рэндон заметил это.

– Плащи, – приказал он.

Секоя кивнул и нарочито лениво приблизился. Двое пришельцев увидели, что он направляется к ним и, послушно сняв плащи, подали ему.

– Благодарю вас, – очень вежливо ответил Рэндон. – А теперь присядьте, вам придется немного подождать, а мы тем временем все выясним.

Все мы одновременно услышали шаги за нашими спинами, и реакция четырех охранников сработала практически синхронно. Буквально за секунду Куцко оказался между невидимым злоумышленником и Рэндоном, его игломет и игломет Секои нацелились на «таможенников». Мгновение спустя и братья Иверсены навели на них своё оружие. С бешено колотящимся сердцем я опустился на колено.

Несколько секунд никто не произносил ни слова. Первым опомнился и заговорил Рэндон.

– Здравствуйте, мистер Айкман, – сказал он. – Зачем же так подкрадываться к людям? Это может повредить вашему здоровью.

Постепенно ужас в глазах Айкмана исчезал, и он опустил на пол застывшую на полпути ногу.

– Извините, – залепетал он. – Я не собирался пугать вас.

– А чего же вы хотели? – спросил Рэндон.

Айкман взглянул на таможенников. Его эмоциональное равновесие постепенно приходило в норму.

– Меня заинтересовало, что происходит у входа, – спокойно проговорил он, – и я решил посмотреть, что случилось, вдруг понадобится моя помощь.

Рэндон внимательно посмотрел на него, затем кивнул.

– Разумеется. Первое, чем вы можете нам помочь, это сказать, не знаете ли кого-нибудь из этих людей?

Айкман посмотрел на них, и я почувствовал, как он напрягся.

– Нет.

– Он лжёт, – тихо шепнул я Рэндону. Айкман, повернувшись, буквально окатил меня горячей волной ненависти.

– Кто ты такой, чтобы судить о том, что в мыслях у другого? – произнес он.

– Он – Смотритель. – Голос Рэндона звучал тихо, почти равнодушно… но в нём чувствовалась стальная твердость, когда он перебил на полуслове тираду Айкмана. – И если уж вопрос ставить так, то и я могу спросить вас – а кто вы такой, чтобы лгать мне?

Айкман нервозно облизал губы, теперь он был сама осмотрительность.

– Возможно, мне приходилось видеть и того, и другого, – ворчливо признался он. – А лично я, разумеется, никого из них не знаю.

– Вы что, видели их на совещании в «Эйч-ти-ай»? – продолжал свой допрос Рэндон.

Было видно, как напряглись мускулы на лице Айкмана.

– Все может быть. Но я не могу с уверенностью утверждать это.

– Понятно, – кивнул Рэндон. – Впрочем, может быть, они сменили место работы с тех пор, как вы их видели. Ведь случается же, что люди со среднего уровня управления идут на службу в таможню, чтобы сделать там карьеру.

Айкман пропустил иронию мимо ушей.

– В чём вы их обвиняете?

Рэндон вздернул брови.

– Для начала, в незаконном присвоении функций должностных лиц. Вкупе с попыткой незаконного проникновения на корабль, являющийся частной собственностью.

– Стало быть, их идентификаторы – поддельные?

Рэндон слегка растерялся.

– Не совсем, но неизвестно, если бы…

– Не совсем! Что значит не совсем?

Рэндон уставился на Айкмана.

– Это означает, что да, их идентификаторы подлинные, но никто из их коллег по службе никогда о них не слышал.

– На этом основании с вами ни один судья разговаривать не станет.

Теперь Айкман чувствовал, что обрел под ногами твердую почву.

– Подлинность идентификаторов – необходимое и достаточное доказательство принадлежности к тому или другому ведомству. – Его губы искривились в усмешке. – А вам известно, какое наказание полагается за создание препятствий таможенным служащим при исполнении ими служебных обязанностей?

Стоявший на другой стороне помещения Секоя откашлялся.

– Наказание, соотносимое с тем, какое получают за попытку саботажа.

Мы все повернулись к нему. В одной руке он держал плащ молодого сотрудника таможни, было заметно, что его изрядно потрепали, а в другой – маленький гибкий прямоугольник, блеснувший в ярком свете.

– Что это? – спросил Рэндон, подходя поближе, чтобы как следует рассмотреть странную находку.

– Точно не знаю, сэр, но похоже на то, что находится внутри шифраторов данных ваших компьютеров. Вот, видите этот номерок?

– Похоже на то, – согласился Куцко, едва взглянув на предмет и снова сосредоточившись на пленниках. – Шифровальное устройство для присоединения к другим системам.

Рэндон смерил задержанных долгим холодным взглядом и повернулся к Айкману.

– Что вы на это скажете, советник?

– Да, – спокойно согласился тот. – Но чем вы сможете доказать, что эти люди явились сюда для совершения акта саботажа?

– А с какой стати у них это? – вопросом на вопрос ответил Рэндон.

Айкман быстро взглянул на таможенников, и тот, что помоложе, уловил намёк.

– Мы пользуемся этим для прочтения образцов стёртых данных на вызывающих подозрение кораблях, – ответил он, голос его постепенно обретал нотки обычного чиновничьего высокомерия. – Образцов, которые мы затем забираем с собой и используем для расшифровки схемы кодирующих устройств.

Рэндон продолжал рассеянно смотреть на них.

– Куцко? – позвал он. Тот пожал плечами.

– Я в этом не очень разбираюсь, сэр. Видимо, следует обратиться к мистеру Шокку. Возможно, он сможет определить, применяется ли это устройство в таких целях.

– Другими словами, – начал Айкман, – у вас нет доказательств, что здесь было совершено или планировалось преступление. Я точно выражаюсь?

Рэндон повернулся к нему.

– Знаете что, Айкман, заткнитесь…

– Нет, сэр, не заткнусь, как вы изволили выразиться, – прошипел он. – Я здесь для того, чтобы следить за соблюдением прав человека на Патри, и я буду выполнять свои обязанности всегда и везде, если у меня возникнут сомнения в том, что они соблюдаются надлежащим образом. А этих двоих вы сейчас отпустите, а если нет, пожалуйста, обращайтесь в правоохранительные органы, официально обвиняйте их в преступлении. В преступлении, напоминаю вам, о совершении которого у вас нет никаких доказательств.

Выпалив все это, он почти бегом покинул комнату, и на некоторое время установилась звенящая тишина. Если судить по настроению Рэндона, я ожидал, что он в любую секунду взорвется яростью, но отец сумел привить сыну очень многие из своих черт, в том числе и выдержку, и сейчас он терпеливо ждал, пока его разум обретет способность контролировать эмоции.

– Бенедар, – призвал он меня. Я судорожно глотнул.

– Он не блефует, сэр. Он действительно знает, что говорит.

Взгляд Айкмана, нацеленный на меня, не содержал ничего, кроме обычной ненависти, но он не произнес ни слова.

– Очень хорошо, – ледяным тоном сказал Рэндон. – Секоя, вы провели сравнение идентификаторов и их владельцев?

– Так точно, сэр, – осторожно ответил Секоя, которому постепенно стала передаваться озабоченность его шефа. – Всё совпадает.

– Тогда ладно. – Рэндон намеренно перевел свой взор с Айкмана на двух пленников. – Они могут идти. Верните им плащи.

Секоя, помедлив, исполнил приказ.

– Но не шифратор, – добавил он. – Об этом и речи быть не может. Мы должны показать его Шокку.

– Это устройство является собственностью таможенного управления, – настаивал пожилой таможенник. Храбрость возвращалась к нему по мере того, как сдавал свои позиции Рэндон.

– Я настаиваю на том, чтобы его вернули.

Рэндон лишь натянуто улыбнулся.

– Разумеется, отдадим. Ваше начальство сможет забрать его завтра утром… Вместе с вашими идентификаторами.

Оба застыли в нелепой позе, надевая плащи.

– Но нам необходимы идентификаторы, мы же на работе, – сжав от злости зубы, процедил старший.

– В таком случае, почему бы вам не откладывая, прямо сейчас, не проинформировать ваше начальство? – холодно посоветовал Рэндон. – Секоя, проводите обоих до внешней границы охраны и убедитесь, что они действительно ушли.

Секоя кивнул.

– Так точно, сэр. Стоявший позади меня Айкман тяжело вздохнул, и Рэндон это тоже услышал и обернулся.

– Вы что-то хотите сказать, советник?

Айкман, конечно же, желал и уже собрался высказаться. Но он неизбежно проиграл бы и вовремя понял это… и, подобно Рэндону, отказался от такого метода, как говорить глупости в порыве гнева.

– Нет, мистер Келси-Рамос, – выдохнул он.

Рэндон еще раз взглянул на него, желая убедиться, действительно ли тот ничего не хотел добавить, затем повернулся, и мы все увидели, как Секоя выпроваживал этих неудачливых диверсантов через главный вход.

– Пока – один – один, – пробормотал он скорее себе самому, чем нам.

– Бенедар, отправляемся к Шокку, а он знает, что же это за штуковина такая. Куцко, пусть охранники остаются на своем посту, рановато еще снимать контроль.

Айкман, державшийся позади, повернулся и отправился на корабль, распространяя вокруг себя наэлектризованное облако злобы.

– Так точно, – кивнул Куцко. – Вы не планируете возвращаться на прием к губернатору?

Рэндон, взглянув на часы, отрицательно покачал головой.

– Уже нет смысла. – Он бросил на меня хитроватый взгляд. – Кроме того, кое-кого из присутствующих там пот прошиб из-за нашего внезапного исчезновения. Предоставим им возможность попотеть всласть.

– Оригинальная вещица, – тихо бормотал про себя Шокк, вертя в руках блестящий прямоугольник, покрытый тончайшей сеткой монтажа, и рассматривая его через лупу. – Весьма остроумное приспособление и одновременно очень опасное. – Он жестом подозвал Рэндона поближе. – Вот, взгляните, сэр, – видите ячейку с малюсеньким номером, часть цифр здесь выцарапана? Могу спорить на что угодно, что это не что иное, как программируемый «жучок», созданный для проникновения в банк данных корабля и стирания из памяти определённых участков данных в соответствии с тем, что задано новым кодом.

Рэндон тихо и, как мне показалось, чуть презрительно усмехнулся.

– Довольно примитивно, – бросил он. – Да и пользы никакой. Даже если это будет пропущено основным контрольным устройством, существуют еще две программы для расшифровки данных, которые запутаны.

– Правильно, но ведь и то, и это вряд ли годится в качестве чего-то большего, нежели способа отвлечь нас, – Шокк покачал головой. – Чего-то такого, что могло бы отвлечь на себя основное устройство контроля, а нас – занять, в то время как остальные две ячейки примутся за работу. – Он показал на них щупом. – Вот откуда исходит реальная угроза: очень хитроумное сбивание с толку плюс миниатюрнейшая автоматическая телефонная станция. Так вот, это маскирующее или отвлекающее устройство дурачит компьютер, понуждая его передать контроль за телефонной системой в руки этой мини-АТС, причем с таким расчетом, что она сумеет вывести бортовую телефонную систему за пределами корабля. Естественно, без нашего ведома.

Рэндон выругался, его прежняя чопорность улетучилась, уступив место благородной ярости. Компьютер «Вожака» без труда защищал себя от какой-то там противосистемы, умещающейся всего лишь в одной ячейке, защита же от эксперта в образе человека, обладающего доступом к суперкомпьютеру – это было нечто совершенно другое.

– Сложно ли для них всадить это в системы «Вожака»? – спросил он.

– Проще простого, – сообщил Шокк. – Здесь имеется три индуктивных входа, каждый из которых настроен на свою частоту и напряжение.

– Смысл?

– В том, что все, что от них требуется, это лишь разместить эту штуковину в непосредственной близи от любого электронного оборудования, – с грубоватой жёстокостью ответил Шокк. – В телефон, в переговорное устройство, да что говорить, даже в электронные замки, управляемые дистанционно.

Рэндон довольно продолжительное время хранил молчание, и я мог чувствовать, как он пытается перебороть свой гнев.

– А они случайно не оставили где-нибудь готовую к действию такую штуковину?

– Вы спрашиваете, не была ли она изготовлена специально для нас? – Шокк пожал плечами. – Вряд ли. Насколько я знаю, на этом Солитэре все шпионят друг за другом при помощи вот такой ерундовины.

Не говоря ни слова, Рэндон взял из рук Шокка прямоугольник и передал его мне. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы ответить на этот вопрос.

– Делалось в спешке, – подтвердил я. – Здесь видны следы электропроводящей жидкости, обычно ее вытирают, контакты имеют царапины – это говорит о том, что при соединении применяли силу, – я передал плату Шокку.

– Гм, – озадаченно промычал он. – Правильно, так и есть.

– Это говорит о том, – задумчиво проговорил Рэндон, – что всё же сделано это специально в нашу честь. Разве нет?

– Нет, если кто-то готов хорошо за это заплатить, – высказал свое мнение Шокк.

Губы Рэндона надулись.

– Кто-то очень сильно заинтересован в этих валиках, которые нам предоставила «Эйч-ти-ай».

– Но сейчас-то мы уже можем определить, что к чему, – предположил Шокк. – Валики достаточны чисты, их можно вставлять в компьютер и просмотреть как следует. Между прочим, они на всей информации, что на валиках, очевидно, по недосмотру, сохранили пометку «Эйч-ти-ай», которая позволит нам и из своих файлов вытащить на свет божий все, что имеет отношение к «Эйч-ти-ай».

– Паранойя, – пробормотал Рэндон, и я мог почувствовать, что он вспоминает разговор, который состоялся у нас по пути на совещание в «Эйч-ти-ай» сегодня утром. Вспоминал и о той странной напряженности, которую ощущали мы с Каландрой.

– Бенедар, вы говорили, что губернатор Рыбакова отреагировала странным образом, когда мы с Куцко разыграли этот спектакль с «вопросом о безопасности», если я не ошибаюсь? А что за вид был у нее, когда мы отошли?

Я задумался.

– Да, в общем, особенных изменений не было. Хотя, нет, были. И довольно странные. Она выглядела какой-то… смирившейся со своей участью, как мне кажется. Будто знала, что проиграла битву или что-то в этом роде и внутренне была готова к тому, чтобы занять новую позицию.

Он с минуту сидел, уставившись в пространство перед собой.

– Что-то похожее на то, что переживал Айкман, когда я решил придержать у них идентификаторы?

– Да, похоже, но у неё все это было сильнее. – Я колебался, не пропустить ли следующий момент. Но ведь утаивание правды есть одна из форм лжи. – А что касается материалов, то Айкман здесь не при чем, во всяком случае, непосредственно он не принимал в нем участия. Он был искренне удивлен, обнаружив этих людей при попытке проникнуть на корабль.

– Для чего он предпринимал попытки отмыть их? – спросил Рэндон.

– Он быстренько сообразил, в чём состояли наши намерения, – ответил я. – Очевидный факт, что он пытался обелить любого, кто бы ни послал их сюда, причем с минимальным риском для них.

Рэндон пробурчал:

– Другими словами, соучастник до события преступления, после оного.

– Более или менее.

На лице Рэндона появилась гримаса.

– Хорошо, хорошо, забудем пока Айкмана. Вернемся к Рыбаковой. Что же эта за битва, которую она якобы проиграла и на какие позиции была вынуждена отступать?

Я напрягал память, чтобы вспомнить о той части разговора, которая его интересовала.

– У меня такое ощущение, что она – соучастник чего-то такого, что имеет своей целью проникновение на наш корабль, – медленно ответил я, пытаясь вспомнить каждый новый нюанс из всей гаммы чувств губернатора. – Может быть, лишь косвенно, может быть, её участие ограничивалось знанием каких-то фактов, может быть, ее лишь попросили создать для нас такую обстановку, которая бы не позволила нам уйти с приема раньше.

– Или же, возможно, ее попросили снабдить кого нужно парой подложных идентификаторов? – высказал предположение Рэндон.

Я пережил небольшой шок. Эта мысль не приходила мне в голову.

– Это… это тоже не исключается, – осторожно согласился я.

– Одну минуту, – вмешался явно перепуганный чем-то Шокк. – Сэр, вы обвиняете губернатора в сопричастности к промышленному саботажу?