Текст книги "Когда наступает полночь"

Вит Мастерсон (Уэйд Миллер)
Когда наступает полночь

* * *

Письмо пришло в понедельник с утренней почтой.

Джеймс Пенн появился на службе ровно в девять. Насвистывая, он вошел в кабинет. Это был молодой энергичный руководитель тридцати пяти лет, поджарый, загорелый, с коротко остриженными волосами.

Настроение у Пенна было, как всегда, отличное. К его приходу секретарша раздвинула шторы. Если день выдавался по-настоящему погожий, ему удавалось разглядеть даже фешенебельный пригород, где он и Бев выстроили себе дом два года назад, сразу же после того, как его назначили главой Отдела контрактов.

В приподнятом настроении он начал разбирать почту. Взял конверт, лежащий сверху, и вытянул из него листок бумаги. Текст был коротким. Его не печатали на машинке, не писали от руки. Неровные строчки были оттиснуты штемпельной краской прописными буквами – явно литерами из набора игрушечной типографии. Но ничего детского или игрушечного не было в его содержании. Пенн еще раз осмотрел конверт. Проштемпелевано на городской почте в полночь. Он вызвал секретаршу. Она вошла, держа блокнот наготове.

Пенн поднял конверт и помахал им.

– Нора, вы ведь вскрывали это письмо. Может быть, ненароком прочли?

– Конечно, нет, мистер Пенн. Что-нибудь не так?

– Ничего, все в порядке, – ответил Пенн, отпуская ее.

Оставшись один, еще раз перечитал письмо, как будто старался накрепко запомнить текст:

«Я ЗНАЮ, КТО ТЫ ТАКОЙ. ТЕБЯ РАЗЫСКИВАЮТ, ЧТОБЫ УБИТЬ. ЕСЛИ ТЫ МНЕ НЕ ЗАПЛАТИШЬ, Я СКАЖУ ИМ, ГДЕ ТЕБЯ НАЙТИ. НЕ ВЗДУМАЙ СОВАТЬСЯ В ПОЛИЦИЮ».

И это все. Ни обращения. Ни подписи.

Всего пять минут назад за столом сидел самоуверенный молодой чиновник, гордящийся собой и своим умением вести дела. Но вот невесть откуда появилась угроза, и он почувствовал, что благополучный мир, созданный им, готов рухнуть.

Джеймс оглядел кабинет, потом посмотрел через окно на город. Там ничего не изменилось, и он сам был тот же, но на столе перед ним лежало письмо, и он знал, что в нем угроза.

«…КТО ТЫ ТАКОЙ. ТЕБЯ РАЗЫСКИВАЮТ, ЧТОБЫ УБИТЬ…» Как завороженный глядя на эти строки, Пенн потянулся за телефонной трубкой.

– Ты одна, Бев? – голос Пенна звучал сдержанно.

– Одна. Если бы мне пришлось принимать гостей в такой ранний час, я очень скоро попросила бы у тебя увольнения, – улыбнулась Бев.

Бев хотела его рассмешить. Безрезультатно.

– Джим, у тебя неприятности?

– Нет, все прекрасно. Хотя… есть кое-что забавное. Я тут получил письмо… Слушай.

Он прочел. Бев от изумления полминуты молчала.

– Бог мой, что же это такое?

– Сам не понимаю.

– Но кто мог сочинить такую глупость?

– Не представляю. – Бев услышала невеселый смех мужа. – Возможно, это один из признаков, что мы начинаем кое-что значить в этом мире. Раньше я думал, что только кинозвезды и президенты получают идиотские письма. Может быть, мне следует считать себя польщенным.

– А ты уверен, что никто из твоих коллег не мог так подшутить?

– Что у них на уме, сам черт не разберет. Но твердо знаю – никаких мрачных тайн в моем прошлом нет!

– Ну, конечно, – пробормотала Бев и нахмурилась. Промелькнула мысль: она познакомилась с Джимом всего пять лет назад, после его приезда с Востока. «Ну и чушь лезет мне в голову!» – она решительно покачала головой. – И само собой, я уверена, что у меня за спиной ты не закрутил романа с какой-нибудь красоткой. И все же, что ты думаешь делать?

– Передам письмо в полицию. Это по их части. Я подумал – надо, чтобы ты знала. Но прошу, пойми – переживать не из-за чего.

– Ты правильно поступаешь, Джим, – пробормотала Бев. – Только сразу же звони мне.

Отыскав по справочнику номер телефона полицейского участка, Джим какое-то время продолжал созерцать последнюю фразу письма: «…НЕ ВЗДУМАЙ СОВАТЬСЯ В ПОЛИЦИЮ».

Он глубоко вздохнул и снял телефонную трубку. Гудка не последовало.

Нахмурясь, он ударил по рычагу. Мертвое молчание.

«Всего минуту назад работал», – подумал Пенн и наклонился над столом, чтобы по селектору вызвать секретаршу. Но раздался осторожный стук в дверь, и на пороге появилась Нора.

– Мистер Коновер просит вас немедленно подняться к нему.

– А он не сообщил, зачем я ему понадобился?

– Мистер Коновер просил, чтобы вы захватили с собой письмо. Он сказал, что вы знаете, о каком письме идет речь.

– Ах, вот оно что, – мрачно отозвался Пенн. – Во всяком случае догадываюсь.

* * *

– Передайте в отдел кадров – пусть откопают личное дело мистера Пенна и принесут мне.

Мистер Коновер отпустил кнопку селектора и откинулся на спинку кресла, похожего на трон, – привычная тонкая улыбка светилась на его губах.

Коновер был вице-президентом фирмы «Вулкан», в его обязанности входило обеспечивать бесперебойное функционирование сложнейших систем авиационного завода. Только вопросы, имеющие политическую окраску, отправлялись на верхний этаж, где решались самим Стариком.

И когда секретарша доложила, что пришел мистер Пенн, Коновер встретил его у дверей теплым рукопожатием.

– Присаживайтесь, Джим. Письмо с вами?

– Со мной, – раздраженно ответил Пени. – Но я хотел бы узнать…

– Одну минуту, – прервал его Коновер. – Сначала я должен прочитать письмо. – Он взял конверт из рук Пенна и, усевшись за стол, добавил: – Полагаю, что предотвратил неправильный шаг, который вы чуть было не сделали.

Пенн, не шевелясь, сидел на стуле лицом к Коноверу и молчал.

– Гм, – пробормотал тот, закончив с письмом. – Довольно необычно, не правда ли? Но что же за этим кроется?

– Мистер Коновер, может быть, сначала вы согласитесь объяснить мне, как вы о нем узнали?

– Говоря по правде, помог случай, я бы сказал – счастливый случай. Думаю, для вас не секрет, что фирмой проводятся меры по обеспечению секретности, и одна из таких мер – подключение подслушивающих устройств к телефонам руководящего персонала. Сегодня как раз прослушивался ваш аппарат.

– Но если вы не доверяете тем, кто работает у вас…

– У нас работают свыше тридцати тысяч людей обоего пола. Знать каждого мы просто не в состоянии. Это неизбежная расплата за широкий размах. Поэтому не думайте, что мы имеем что-нибудь лично против вас, Джим. – Тонкая улыбка Коновера превратилась в широкую. – Ну а теперь ваша очередь бить по мячу. Так что же кроется за всем этим?

– Не имею ни малейшего понятия, – ответил Пенн, не дрогнув под пристальным взглядом Коновера. – Последние полчаса я только тем и занимался, что ломал голову. Я не сделал ничего противозаконного и, уж конечно, ничего такого, за что меня хотели бы убить.

– Вы так уверены?

– А как же еще? – нахмурился Пенн. – А вот вы ставите вопрос так, будто допускаете, что письмо содержит хотя бы крупицу правды.

– Я ничего не допускаю. Я лишь пекусь об интересах фирмы.

– Мне не совсем ясно, что общего между письмом и фирмой. Письмо – мое частное дело.

– Джим, вы один из руководителей «Вулкана». Если будете опорочены вы – как бы обвинения ни были смехотворны, – будет опорочен и «Вулкан». Ну посудите сами. Вы ведь в состоянии оценить деликатное положение, в котором мы все находимся. Нам предстоит заключение контракта с военно-воздушными силами, и это заключение висит на волоске. Кому же, как не вам, знать об этом, вы ведь заведующий Отдела контрактов. Любой намек, тень скандала, и все летит к черту, а если вдруг выяснится, что кто-то из руководящего состава «Вулкана» замешан в истории, связанной с шантажом… – Коновер с преувеличенным отчаянием покачал головой.

– Я не считаю, что в чем-либо замешан, – твердо заявил Пенн. – Раз я обращаюсь в полицию, этого достаточно, чтобы понять – мне скрывать нечего.

– Вполне с вами согласен, – поддержал Коновер. – Но не мешает вспомнить, что произошло полторы недели назад с нашими коллегами из авиационного завода «Бриско», которые тоже были ни к чему не причастны. Однако до сих пор их именами пестрят все газеты. Отправной пункт моих действий: предотвратить огласку в печати. Теперь вы понимаете, почему я вынужден был отключить вас, прежде чем вы дозвонились в полицию. – Он изучающе посмотрел на Пенна. – Догадываюсь, что вы считаете мой поступок несколько своевольным.

– Признаюсь, слегка удивился.

– Видите ли, у меня было такое чувство, что самое разумное – не давать делу официального хода, особенно если оно выеденного яйца не стоит. Однако я не собираюсь разыгрывать партию в одиночку. Предположим, что сегодня днем соберутся руководители нашего предприятия и совместно обмозгуют, что и как. Старику пока ничего сообщать не будем. Ваше мнение, Джим?

– Согласен. – Он знал, что возражать бесполезно.

– Отлично. – Коновер встал, показывая, что обсуждение закончено. – А пока никому ни слова. – И, почувствовав, что Джим хочет возразить, добавил: – Хорошо вас понимаю. Но у людей, занимающих ответственные посты, есть свои неудобства. Даже личная жизнь не принадлежит нам.

– Да, сэр.

– Ну а сейчас я думаю заняться вот этим. – Коновер похлопал по конверту. – Если вы, конечно, не возражаете.

– Нет, сэр, – деревянным тоном подтвердил Джим. Коновер проводил его до дверей и смотрел, как он удаляется по коридору.

«Красивый парень, – подумал Коновер, заприметив, каким взглядом секретарша окинула широкоплечего Джима. – Мужественный, даже чересчур, и вид какой-то бесшабашный, что так нравится женщинам. Хотел бы я знать, откуда у него на левой скуле два небольших шрама».

Коновер протянул руку. Секретарша подала ему папку в твердом переплете.

– Досье мистера Пенна, сэр.

– Хорошо, а теперь звоните в Отдел безопасности и передайте, чтобы мистер Шоли немедленно зашел ко мне. И сразу же начинайте оповещать заведующих отделами, что в три часа я жду их у себя в кабинете.

Секретарша вышла. Коновер снял трубку и, набрав номер самого крупного в городе банка, попросил соединить его с президентом.

– Дейв? Говорит Эрни Коновер. По моим сведениям, у одного из наших руководящих работников счет в вашем банке. Его имя Джеймс Пенн. Я хотел бы знать размер вклада, и, что более важно, поставьте меня в известность, если в ближайшее время им будут сняты значительные суммы. Само собой, все останется между нами. Сделаете? Великолепно! – И Коновер удовлетворенно положил трубку, раскрыл папку в твердом переплете и погрузился в чтение.

* * *

Шоли руководил заводской службой безопасности. Этот отдел был, по существу, частной полицией «Вулкана». Неряшливо одетый, с нескладным длинным телом, он сидел, ссутулившись, в кресле, напротив Коновера и читал анонимное письмо, иронически ухмыляясь.

– О'кей! Чем могу быть полезен?

– Я прошу вас расследовать для меня это дело. Начнем с письма.

– Тут особенно не разбежишься: бумага самая обычная для машинописи, конверт тоже обычный. Текст отпечатан литерами игрушечного набора – это проще, чем вырезать слова из газет, да к тому же легче спрятать концы в воду. Но так или иначе пусть конвертом займутся в лаборатории.

– Теперь другая сторона вопроса – Джеймс Пенн. В самом деле, насколько хорошо мы знаем этого человека?

– Уж во всяком случае лучше, чем собственная жена, – хмыкнул Шоли. – Наше досье, мистер Коновер, содержит исчерпывающую информацию. Сведения об интересующем вас человеке я собирал сам.

– Жена знает Пенна всего пять лет. Нас же интересует вся его жизнь, с самого начала.

– Пожалуйста. – Шоли раскрыл папку и начал читать вслух: – «Джеймс Пенн. Родился в Чикаго, штат Иллинойс. Родители скончались. Посещал начальную и среднюю школы в Чикаго. Окончил Иллинойский университет. Имеет степень бакалавра административного управления. Три года служил в военно-воздушных силах, уволен в запас в чине лейтенанта. Работал в компании „Бендикс“ специалистом по правительственным договорам, затем у Макдонела – экспертом по производительности труда. Поселился в Калифорнии пять лет назад…»

– Я и сам умею читать, – раздраженно перебил его Коновер. – Необходимо еще раз перепроверить мельчайшие факты его биографии. По возможности, скрытно. Поскольку заниматься этим придется вам, меня интересует ваше мнение – стоит ли установить наблюдение за Пенном? Негласное, конечно, так, общий надзор, пока не выясним нашу позицию. Надеюсь, мы понимаем друг друга?

– Мне непонятно только одно, – Шоли поднялся, – поручается ли мне очистить Пенна от подозрений или наоборот?

Коновер с достоинством ответил:

– Вы обязаны узнать правду.

– Это значительно затруднит расследование! – иронически заметил Шоли.

Коновер открыл совещание драматическим жестом, высоко подняв утреннюю газету. Один из заголовков на первой странице, набранных крупным шрифтом, гласил: «Расследование убийства профессионального игрока зашло в тупик».

– Вы все следили за этим делом, джентльмены, но я хочу освежить вашу память. Мы имеем дело с трагедией ни в чем не повинного человека, случайно замешанного в эту историю. В третьей колонке вы найдете название авиазавода «Бриско». Почему? Просто потому, что один из директоров этого завода, а именно Вейн Александер, принимал у себя дома некоего мистера Гамила, и в пятницу на прошлой неделе его гость был убит. Итак, «Бриско» оказался для газетчиков козлом отпущения, хотя, конечно, компания не ведет никаких дел с отбросами общества.

– Александер тоже ничего не имеет общего с ними, – возразил Пенн. – Я хорошо знаю его. Большинство здесь присутствующих принадлежит к тому же загородному клубу, что и он. Убитый не был гангстером, просто профессиональным игроком из Невады, где игра считается законным бизнесом. И я случайно знаю, что Александер даже не подозревал, чем занимается его гость. Они обсуждали проблемы, связанные с недвижимым имуществом.

– К сожалению, этот факт не выделяется в статьях каждый день, – отрезал Коновер, отбрасывая газету в сторону. – Моя точка зрения – мы не можем допустить, чтобы подобное произошло с «Вулканом». Имея это в виду, я хочу, чтобы вы все познакомились с письмом, которое Джим получил сегодня утром.

Хотя Джим знал заранее, что так должно было произойти, его охватило острейшее замешательство, когда он увидел, что письмо пошло по кругу.

Приоткрывалась частица его личной жизни, и на минуту ему показалось, что он предстал перед чужими людьми почти голым.

Неловкость чувствовали все. Одни, прочитав письмо, с недоуменной улыбкой посматривали на Пенна, другие старательно отводили глаза.

– Разрешите мне сказать, – начал Пенн, и голос его прозвучал громче, чем ему бы хотелось. – Поскольку письмо предано огласке, я должен объясниться. Короче, я не знаю, о чем письмо. Я в таком же полном неведении, как и вы.

Один из заведующих пробормотал:

– Мы знаем, Джим.

– Я переворошил все прошлое, день за днем, пытаясь вспомнить, что же я такое натворил, – Пенн оглядел присутствующих, – и пришел к выводу: нет ничего, абсолютно ничего такого, за что меня хотели бы убить, клянусь.

– Значит, ваш брак счастливее, чем мой, – пошутил Вудро, старший инженер.

Коновер позволил разрядить напряжение только на секунду.

– Я думаю, что выражу мнение всех присутствующих, если скажу, что мы верим вам, Джим, верим на сто процентов. Однако это не решает проблемы. А вопрос следующий: как мы поступим с письмом?

– Полицию поставили в известность?

– Нет, – решительно возразил Коновер. – Джим и я решили, что сообщить в полицию – значит предать это прискорбное происшествие огласке, что не принесет нам ничего хорошего при переговорах с правительством. Конечно, если джентльмены думают по-другому…

Все посмотрели на Пенна. Пенн нерешительно кивнул. Преподнося свое единоличное решение как совместное, Коновер представил вопрос так, что Джим не мог не согласиться или должен был объявить, что вице-президент солгал.

– Я предложил передать расследование этого непонятного случая нашему Отделу безопасности, – сказал Коновер. – Шоли достаточно компетентен в таких вопросах – он бывший офицер полиции, – и в то же время никакого риска. Как вы на это смотрите?

Никто не возражал.

– Благодарю за помощь, господа.

Сгрудившись в лифте, заведующие отделами спустились на свой этаж. Они сразу же рассыпались по кабинетам, и только Вудро задержался, чтобы перекинуться несколькими словами с Пенном.

– Да плюнь ты, не обращай внимания. Какой-то псих пошутил, а ты переживаешь. Только одно для меня загадка: почему ты сразу рассказал обо всем Коноверу?

– Ничего я ему не говорил. Он «нечаянно подслушал», – зло сказал Пенн.

– Вот оно что… – протянул Вудро и быстро оглядел пустой коридор. – В прошлый уик-энд я получил заманчивое предложение от одной фирмы…

– Думаешь согласиться?

– Принимая во внимание некоторые обстоятельства, боюсь, что не рискну дать отрицательный ответ.

* * *

Оркестр загородного клуба играл только по уик-эндам, обедали же в клубе каждый день, поэтому к услугам любителей потанцевать был автоматический проигрыватель, стоящий в комнате под названием «Сан-Суси».

В этот вечер одной из десяти-одиннадцати пар, танцующих в этой комнате, были Бев и Джим.

– Почему бы тебе не успокоиться? – спросила Бев, когда они вернулись за столик. – А ты все еще ломаешь голову над письмом.

– Да, мне нечего сказать. Было бы куда проще, если бы мог признаться тебе, что на самом деле я взломщик сейфов или задушил свою первую жену. Но я рассказал тебе все.

– Тогда почему же ты встревожен?

– Видишь ли, чувствую, что сделал не правильный шаг. Мне надо было бы плюнуть на Коновера и передать дело в полицию.

– Так-то оно так, но чем меньше посвященных, тем полезнее фирме, – заметила Бев. – И кроме того, ваш Отдел безопасности занялся письмом. Между прочим, на кого это ты уставился?

Пенн кивком указал на противоположный угол комнаты, где за столиком сидели мужчина и женщина примерно их возраста.

– Это Вейн Александер и его жена. Могу себе представить, как тяжко ему пришлось, если в «Бриско» такие же порядки, как у нас. – Он кисло улыбнулся. – Думаю, мы с ним в одном положении.

– Не совсем, – ответила Бев. – Представь, что убили твоего друга…

– Не друга, а случайного знакомого, – машинально поправил Пенн. – Александер хотел купить часть его ранчо в Неваде.

– Что-то рановато они уходят, – сказала Бев, заметив, что пара в другом конце зала поднялась. Пенн помахал им, но Александер, казалось, не заметил.

– Добрый вечер, мистер и миссис Пенн. – Стройный загорелый мужчина в смокинге стоял перед ними, слегка согнувшись в полупоклоне и сверкая ослепительной улыбкой. – Позвольте заметить, что постепенно вы становитесь самыми преданными членами нашего клуба.

– Привет, Холидэй. – Пенн кивнул. – Тащите-ка сюда стул и выпейте с нами.

– Нет, благодарю вас, – решительно отказался Холидэй. Управляющий клуба, постоянно живущий в этом же здании, он занимал на социальной лестнице ступеньку на полпути между членами клуба и обслуживающим персоналом. Он прилежно исполнял обязанности, и, кроме того, на него всегда можно было рассчитывать, если не хватало партнера для игры в бридж, гольф или теннис.

В эту минуту подошел официант и сообщил, что управляющего просят к телефону. Холидэй откланялся. Бев смотрела ему вслед.

– Интересно все-таки, – протянула она, – почему Холидэй так привлекает всех?

– Потому что у этого парня имеется не только обаяние, но и хорошая голова на плечах. – Пенн резко отодвинул стул. – Ну, идем домой?

Он взял Бев под руку, и тогда она жалобно попросила:

– Джим, пожалуйста, не замыкайся в себе. Я боюсь твоего молчания.

– Мне не дает покоя одна мысль. Помнишь, в письме у меня требуют деньги, но не сказано, сколько, когда и где. Как ты думаешь, о чем это говорит?

– Это значит, что будет второе письмо, – подумав, ответила Бев.

– Верно, – подтвердил Пенн. – Вот о чем я размышлял целый вечер: когда придет письмо номер два.

* * *

Клив Холидэй запер дверь кабинета на ключ и только тогда взял трубку.

– Холидэй слушает.

На другом конце провода откликнулся мужской голос:

– Я только что приехал. Когда мы можем встретиться?

– Освобожусь не раньше полуночи, – ответил Холидэй. – Тот, кто вас интересует, находится сейчас в клубе. Я только что говорил с ним. Уверен, он не подозревает, что узнан.

Человек на другом конце провода глухо хохотнул.

– Это не имеет никакого значения. Он бегает от нас уже пять лет. Сейчас его время истекло.

– Смотрите, не наделайте ошибок.

– Я никогда не делаю ошибок, – ответил человек. – Это непозволительная роскошь при моей профессии.

* * *

Пока Пенн загонял машину в гараж, Бев пошла к дому, чтобы отпереть его. Пенн как раз опускал дверь гаража, когда услышал, что Бев зовет его.

Голос ее звучал так жалобно, что Пенн все бросил и кинулся к ней. И замер в страхе, увидев, что было в руках у жены.

– Конверт подсунули под дверь, – нервно объяснила Бев.

– Давай сюда, – приказал Джим. Тот же дешевый конверт, та же неряшливая печать, его имя на конверте. Единственное отличие от первого послания – ни марки, ни почтового штемпеля. Доставлено лично. Пенн старательно вглядывался в темную улицу и не видел ничего необычного. Хотя и не мог отделаться от странного чувства, что за ним наблюдают.

– Пойдем в дом, – сказал он.

– Ты собираешься вскрыть письмо? – спросила Бев, глядя, как Джим мечется по комнате, занавешивая окна.

– Конечно, но сначала устроим, чтобы за нами не подглядывали. – Пенн надорвал конверт и вынул листок бумаги.

«ПРИХОДИ В „ШТОПОР“ К ЧАСУ НОЧИ. БЕЗ ПОСТОРОННИХ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЖИТЬ».

Бев стиснула его ладонь.

– Что это значит?

– Не знаю.

– Но что такое «Штопор»?

– Похоже на название бара.

Пенн кинулся в прихожую, схватил с телефонного стола справочник.

Через несколько секунд он уже показывал жене отмеченную строчку…

– Но это на другом конце города!

– Верно. – Пенн посмотрел на часы. – Время у меня еще есть.

– Но ехать опасно.

– Может быть, еще опасней не ехать. – Пенн обнял жену.

– Тогда я еду с тобой.

– Ничего лучше я бы и желать не мог, – медленно проговорил Пенн. – Но видишь ли, в письме сказано, чтобы я явился один.

* * *

Без пятнадцати час он был у входа в «Штопор», оказавшийся третьеразрядным баром, который приютился среди невзрачных конторских строений. Тускло освещенный зал был почти пустым. За стойкой на высоких табуретах сидели трое мужчин и одна женщина. Бармен отрешенно позировал стаканы. Джим спросил виски с содой и выбрал столик рядом с проигрывателем. Еле видимый в полумраке, он уставился на входную дверь и стал ждать.

* * *

– Ничего не будете записывать? – спросил Холидэй.

– Я запоминаю, – ответил мужчина.

Стул, на котором пристроился Холидэй, был единственным в крошечном номере, поэтому хозяин сидел на кровати, скрестив ноги, как Будда. Правда, у Будды не было усов ниточкой. Приезжий зарегистрировался в отеле под именем Джорджа Б.Турджена, одного из многих имен, которыми пользовался в деловых поездках.

– Расскажите мне о нем все, что знаете.

– Так вот, Райхо сейчас живет под именем Джеймса Пенна. Занимает ответственный пост на заводе «Вулкан», у него красивая жена, коттедж. Ему пришлось основательно потрудиться, чтобы так надежно укрыться.

– Вы же его узнали, – заметил Турджен.

– Не сразу. Я знал Пенна пять лет, с тех пор как стал управляющим клубом. Но мне никогда не приходило в голову, что он не тот, за кого себя выдает. И никогда не думал, что он на самом деле Райхо. Но когда был убит Гамил, я начал кое о чем догадываться. И вот я позвонил моему приятелю в Лас-Вегас и попросил его предупредить тех, кому это интересно. – Холидэй улыбнулся. – Я, знаете ли, убежден, что надо оказывать небольшие услуги, это окупается.

Турджен согласно кивнул головой и подтвердил:

– Мои хозяева и раньше знали, что Райхо здесь. Гамил звонил им в тот день, когда был убит. Но Гамил не назвал имя, под которым скрывается Райхо. Вы значительно упростили мою задачу.

– Но хочу предупредить, – сказал Холидэй, – что Райхо я видел всего разок-другой в Чикаго, и это было давно, восемь лет назад. Я бы не хотел, чтобы вы целиком полагались на меня.

– То есть вы не уверены, что Пенн и Райхо – одно лицо?

– Уверен, но не до конца. Он что-то такое сотворил с внешностью, кажется, слегка изменил прическу. Но я уже говорил вам, что мало его знал.

– Вот почему мы вызвали сюда из Фриско одну дамочку, Айлин Менке. Она очень хорошо знала Райхо. Лучше некуда. – Толстые губы Турджена растянулись в подобие улыбки.

– Она уже здесь?

Турджен вытащил из жилетного кармана часы.

– Самолет приземлился двадцать минут назад. Скоро она будет звонить.

Самое время пошевелить мозгами и придумать, как их свести, чтобы она его увидела, а он бы ее не заметил.

– Очень просто. Это я беру на себя.

Зазвонил телефон, и Холидэй вздрогнул от неожиданности. Турджен лениво поднялся с кровати и взял трубку. На другом конце провода говорили беспрерывно. Турджен отделывался междометиями. Когда разговор кончился, он повернулся к Холидэю.

– Звонила Айлин Менке. Она остановилась в отеле «Риджвей» под чужим именем. Готова приступить к работе, как только вы все устроите.

Холидэй встал.

– О'кей. Сделаю все, что в моих силах. А если она подтвердит, что Пенн – это Райхо, что тогда?

– Сначала я должен хорошенько изучить его жизнь, привычки. Но вообще-то моя специальность – «смерть от несчастного случая».

* * *

«В полтретьего звоню в полицию, – подумала Бев, – и все расскажу. Эта неопределенность невыносима».

В эту минуту она услышала, что к дому подъехала машина. Она выбежала и увидела мужа. Вид у него был измученный.

– Ничего не произошло, – сказал он. – Ложная тревога. Я просидел в этом паршивом баре до самого закрытия. Ко мне никто не подошел. И я не увидел ни одного знакомого лица.

– А ты не ошибся? Ведь в письме сказано…

Пенн устало пожал плечами.

– Не исключено, что этого человека что-то вспугнуло. А может быть, за мной просто наблюдали.

– Выпьешь что-нибудь? Ты совсем измотался.

– Ничего сейчас не хочу. Только спать.

Бев тоже падала от усталости, но уснуть не могла и, лежа в постели, размышляла, уставившись в потолок, и лицо ее горело от стыда за собственные мысли. Подозрения, которые она легко разгоняла при дневном свете, ночью, в полумраке спальни, приобретали неоспоримую доказательность. А что если Джим рассказал не всю правду? Что-то слишком уж долго его не было. Не встретил ли он в баре кого-нибудь из его прошлой жизни?

Пенн, лежащий рядом, беспокойно метался во сне…

* * *

На следующее утро Пенн раньше, чем обычно, появился в Отделе контрактов, заранее готовый встретить любую неожиданность. К своему удивлению, он обнаружил, что на столе ничего не было. Он позвонил секретарше:

– Разве почта еще не приходила?

– Нет, – ответила Нора, – то есть да. Но ничего важного не было, и я… – Тут она замялась и мгновение спустя уже стояла в дверях кабинета.

Нора закрыла дверь, прислонилась к ней и зарыдала.

– Я не могу пойти на это, – различил Пенн сквозь всхлипы. – Я всегда старалась делать все как можно лучше, но, когда речь идет о том, чтобы шпионить за собственным начальником, мне наплевать, что приказывает мистер Коновер. – Она достала из кармана юбки пачку писем. – Я должна была отнести на просмотр мистеру Коноверу до того, как вы их увидите.

Пенн взял пачку из ее дрожащих рук. Письмо, о котором он думал с таким ужасом, лежало сверху. Опущено в почтовом отделении в центре города, на штемпеле стояло время: один час двадцать пять минут… Пенн распечатал конверт.

«Я ПРЕДУПРЕЖДАЛ – НИКАКИХ ПОСТОРОННИХ. БЕРЕГИСЬ – РИСКУЕШЬ ЖИЗНЬЮ».

Нора беспокойно наблюдала за ним.

– Я даже не вскрывала его, мистер Пенн.

Он успокаивающе погладил ее по плечу.

– Спасибо, что все рассказали. Думаю, мне надо самому поговорить с мистером Коновером.

Поднимаясь в лифте на пятый этаж, Пенн подавлял желание добраться до глотки Коновера. Силой ничего не решить. Он мог добиться своего более мягкими способами. Джим вошел к Коноверу не постучавшись. И в удивлении застыл. Коновер стоял у стола, закрывая крышку небольшой продолговатой коробки. На крышке с надписью «Игрушечная типография» был нарисован мальчик, трудолюбиво печатающий миниатюрную газету.

– Ну и напугали вы меня Джим, – сказал Коновер.

– Что ж, это нас как-то сближает. – Пенн медленно подошел к столу. – Интересно, где вы достали эту штуку?

– Отдел безопасности купил. Сравнивали шрифты. Кажется, одинаковые, но боюсь, нам это ничего не дает. Такие наборы продаются где угодно. Кстати, почему вы так рано? – Коновер спрятал коробку в стол.

Пенн протянул второе анонимное письмо и рассказал подробности, с ним связанные.

– Я от этого вовсе не в восторге, Джим, – недовольно сказал Коновер.

– Зачем вы пошли туда, не предупредив нас? Вы поступили опрометчиво.

– Я, пожалуй, соглашусь с вами, но совсем по другой причине.

И Пенн протянул Коноверу третье письмо, полученное только что.

– Обратите внимание на время, когда оно отправлено. Тому, кто писал письмо, невозможно было к часу приехать в «Штопор», уехать оттуда, потом отпечатать письмо и успеть опустить его в почтовый ящик в начале второго.

– Да, несколько странно, – согласился Коновер.

– Нет, совсем не странно, если предположить, что истинная цель этих посланий – не шантаж, а запугивание. Знаете ли вы, что это такое: просидеть глухой ночью в незнакомом баре целый час, трястись от страха, ожидая неизвестно чего?

– И все-таки вы не должны были ехать туда! – решительно возразил Коновер. – Вы ставите под удар нечто большее, чем собственное душевное спокойствие.

– Я хочу докопаться до истины. И разве мы все не хотим того же?

– Хотим. Но действовать надо осмотрительно. – Коновер внимательно вглядывался в Пенна. – Почему я раньше не замечал этих шрамов у вас на лице, Джим?

– Получил еще в армии, – коротко пояснил Пенн. – Можете связаться с Вашингтоном. Об этом записано в послужном списке.

– Вряд ли в этом будет нужда, – усмехнулся Коновер. – И не надо быть таким чувствительным, Джим.

– Постараюсь, – сказал Джим и пошел к двери, но, не дойдя до нее, вернулся. – Да, совсем забыл. Я решил повысить жалованье своей секретарше. Она так старательно выполняет обязанности. Вы не поверите, прихожу я сегодня на работу немного раньше, чем обычно, а она уже разбирает почту.

Коновер довольно долго смотрел на Джима. Потом пробормотал:

– Вполне вас понимаю. Подобную преданность надо вознаграждать.

– Другого я от вас и не ожидал услышать, – дружески улыбнувшись, ответил Пенн.

Одержав маленькую победу над Коновером, Джим почувствовал себя увереннее. Он с головой ушел в работу. Но когда зазвонил телефон, страх вернулся к нему. Он снял трубку и облегченно вздохнул, услышав голос Клива Холидэя:

– Мистер Пенн, меня беспокоит состояние нашего поля для игры в гольф, а именно – четырнадцатая площадка.

– Что там такое? – немедленно отозвался Джим.

– Кажется, ее надо заново обложить дерном. Приближается соревнование, и вы назначены главным судьей. Полагаю, что надо осмотреть поле заранее.