Текст книги "Большая библия шамана. Сборник книг"

Часть 2. МОЯ ТРОПА

Глава 5. ШАМАНКА

Конечно, у каждого шамана – свой путь, своя тропа. В чём-то они схожи по своей протоптанности и запутанности, а в чём-то – нет, но бывают и достаточно оригинальные. Расскажу о своей.

В семидесятые годы прошлого столетия на летних каникулах после окончания девятого класса я напросился к отцу в экспедицию на место падения Тунгусского метеорита. Девственная тайга – на сотни километров ни одной живой души. Покров тайны – в каждом медведе мерещится инопланетянин с потерпевшего аварию космического корабля. В общем, юношеская романтика и щенячий восторг. Именно на этой щенячьей глупости я и попался.

Мы прилетели в небольшой посёлок Ванавара, расположенный почти в центре Красноярского края. Тунгусско-Чунский район соизмерим по территории с Францией. И на всём этом бескрайнем пространстве – всего три жилых посёлка. Далее нам предстоял трёхдневный путь с тяжёлыми рюкзаками по порой теряющейся узкой таёжной тропе, названной в честь первооткрывателя Тунгусской астроблемы «Тропой Кулика».

На второй день мы остановились на ночлег у брода через небольшую речку Чамбу. Когда меня посылали за хворостом для костра, проводник сказал: «Собирай там, и там тоже собирай, но вот туда не ходи». Почему-то «там, куда не ходи» веток и бурелома оказалось гораздо больше, и я, движимый юношеским духом противоречия, как-то незаметно двинулся именно в эту сторону. И совсем недалеко от лагеря наткнулся на странное сооружение.

Рядом с шатром из перекрещенных жердей от старого чума на четырёх столбах в рост человека высился прогнивший и провалившийся в середине помост, а под ним – чей-то скелет в почти истлевшей одежде.

Белый череп прямо-таки притягивал своими чёрными глазницами и просился в руки. И тут сам чёрт дёрнул меня изобразить знаменитую сцену из «Гамлета». Приняв театральную позу, я поднёс череп к лицу и заглянул в глубину его глазниц. И как только собрался процитировать слова из знаменитого монолога: «Быть иль не быть…», как какая-то большая птица – то ли филин, то ли глухарь – с шумом взлетела с дерева позади меня. Резко обернувшись, я потерял равновесие и упал на землю. Падая, я обо что-то стукнулся головой и потерял сознание, хотя позже не нашёл на этом месте ни камней, ни больших брёвен…

В себя пришёл, когда было уже темно. Трещал костёр, вокруг него трапезничали какие-то незнакомые эвенки. Одеты они были почему-то не в обычную, а в национальную одежду из оленьих шкур. Ближайший из эвенков посмотрел на меня, погладил здоровенного пса и сказал – то ли мне, то ли ему:

– Смелый, однако.

Затем ухмыльнулся и добавил:

– А может, просто дурак!

Пожилая, но красивая тунгуска помазала мне саднящий лоб какой-то липкой гадостью и дала выпить терпкий, пахнущий хвоей, грибами и какими-то ароматными травами густой чай. Тут же тепло потекло по всему телу, и боль постепенно прошла. А вскоре я уже вместе со всеми грелся у костра и с блаженной улыбкой слушал чарующие звуки варгана, покачиваясь под неторопливые ритмы бубна в руках тунгуски.

Не помню, как и где я заснул, но когда открыл глаза, обнаружил себя лежащим на мягком ягеле. Эвенков уже не было. Отец тряс меня за плечо:

– Вставай, чего это ты улёгся среди костей? Рано ещё спать. Тебе же не велели ходить в эту сторону, и обо что это ты так приложился?

Я потрогал ссадину на лбу и спросил:

– А где эвенки?

– Какие эвенки? Ты что, синих сыроежек наелся?

Оказывается, меня не было всего около часа. Отец пошёл искать и нашёл меня спящим на оленьем мху.

– Ты, наверное, багульника надышался и заснул. Пойдём к костру.

Мы пили чай с толокном и салом, а проводник курил и рассказывал:

– Не хотел вас туда водить. Плохое место. Никто туда не ходит. Шаманка умирала – никто не захотел её силу брать. Боялись все – не любила тогда власть шаманов. Отца её ещё в 20-е годы арестовали. Так и пропал. А она председателя нашего вылечила – он её в обиду и не давал. Одна жила. Был у неё и жених, да с войны не вернулся. Долго прожила, многие люди к ней ходили – оленей лечила. Но детей к ней не пускали. Так и ушла – учеников не оставила. А похоронить себя повелела, как и всех шаманов, – в месте силы, на столбах. Странно, но волки и медведи туда не ходят. Помост сгнил, только столбы остались. Кости-то на земле лежат – все трогать боятся.

– А я череп брал…

– Ну и дурак! – услышал я знакомые уже слова.

Над моим сном весь вечер дружно посмеивались – ещё и не то привидится на могиле шаманки. И только проводник позже наедине многозначительно спросил:

– Значит, череп в руки брал? Ну ты, паря, даёшь… Похоже, попал ты, брат, попал… А куда он делся, череп-то этот?

Тогда мы с ним ещё раз сходили к могиле. Черепа действительно не было, хотя все остальные кости скелета лежали на своём месте. Проводник вылил на землю водки, привязал к ветке дерева какую-то тряпочку и что-то произнёс на незнакомом языке.

– Что это ты такое сказал? – спросил я его.

– Это молитва. Неважно – пойдём.

А когда мы уходили, я почувствовал, что кто-то смотрит мне в спину, и оглянулся.

– Не оглядывайся – нельзя. Пойдём скорее.

А то, что я «попал», выяснилось этим же вечером. Едва заснув, я опять увидел старую шаманку. И уже приготовился к зловещим словам:

– Отдай мой череп!

Но она улыбнулась и сказала:

– Ну вот ты и взял мою силу. Теперь я научу тебя всему и спокойно уйду в Верхний мир.

– А если я не хочу?

– Захочешь! – ещё раз улыбнулась она и вдруг превратилась в прекрасную девушку.

Такой ослепительной красоты, да и вообще обнажённых девушек рядом с собой я ещё не видел. Она прижалась ко мне всем телом так, что я даже сквозь одежду почувствовал его пылающий жар.

– Всё ещё не хочешь? – лукаво улыбнулась она, прикоснувшись и почувствовав моё возбуждение.

– Хочу! – прошептал я, осознавая, что это всего лишь сон, а во сне можно ничего не бояться…

Как-то уловив мои игривые мысли о том, можно ли во сне полноценно заниматься любовью, девушка щёлкнула пальцами, и одежда на мне исчезла, а лес вокруг нас, как в сказке, преобразился. Немыслимые ароматы и любовные вибрации летели со всех сторон. Я и не представлял, что вся природа, оказывается, насквозь пропитана сексуальными энергиями.

Соблазнительные флюиды и звуки заполнили всё окружающее пространство. Лес просто кипел – весь животный и растительный мир только и делал, что непрерывно занимался любовью. Какие там инстинкты самосохранения и выживания – сексуальные инстинкты оказались на порядок сильнее! Да что там инстинкты, это была истинная, неведомая мне ранее, какая-то всеобщая вселенская любовь – весь мир находился в состоянии оргазма…

И когда её горячие губы сомкнулись с моими, где-то на задворках уходящего в небытие сознания пронеслось услышанное когда-то «Бог есть любовь, а Любовь – есть Бог…».

И правда, казалось, сам Дух-Создатель был участником окружавших нас немыслимых совокуплений цветов, деревьев и животных. Это был секс Духов рек, гор, озёр и лесов – всех духовных сущностей, в них обитающих, – неиссякаемый всеобщий непрерывный оргазм, цель и смысл самого творения…

В ту незабываемую и неповторимую ночь я не только ощутил себя настоящим мужчиной, но и сразу познал основы первобытного шаманского секса, лишь отголоски которого в Тантре и Камасутре дошли до наших дней.

Я не только чувствовал, но и реально видел, как сексуальная энергия, будто из жерла вулкана стремительными потоками раскалённой лавы вырывалась из наших корневых чакр, слившихся в единое целое. Она бесконечными лентами Мёбиуса поднималась вдоль позвоночника, вызывая оргазмы в каждом позвонке, во всех основных и вспомогательных чакрах как внутри тела, так и за его пределами…

Эти потоки энергии, меняя свой цвет, обвивали нас с головы до ног и уносились куда-то в центр Вселенной, а оттуда вновь возвращались и вновь заполняли корневые чакры. Казалось, всё сотворённое и сам Дух-Творец соединились в одном всемирном оргазме…

На следующую ночь я заметил, что наши собаки стали спать возле моей палатки, как бы охраняя её. Это были огромные псы, увязавшиеся за нами, когда мы уходили из Ванавары.

Дело в том, что летом, когда заканчивается охотничий сезон, собаки в таёжных посёлках часто живут сами по себе. Хозяева перестают их кормить и просто выпускают на улицу. Летом в тайге много разной мелкой твари и собаки кормятся сами. Псы начинают жить стаями, как волки. На каждой улице – своя стая. И если одна стая сцепится с другой, люди не вмешиваются – бесполезно, собаки разберутся между собой сами.

Увидев же, что люди идут с ружьями в тайгу, охотничьи лайки увязываются за незнакомыми людьми, а затем с ними же и возвращаются. Они их не только охраняют, но и выводят на дичь, получая свою законную часть добычи. И никаких проблем с мытьём посуды – собаки вылизывают её до блеска, остаётся только сполоснуть.

Из-за рычащих собак к моей палатке никто близко не подходил. Поэтому о том, что в ней происходило ночью, да и был ли я там вообще – никто не знал.

Шаманка же приходила ко мне каждую ночь. И это были не созерцательные, а активные, осознанные сновидения. Я реально ощущал, как она водила меня по своим владениям и рассказывала о целебных свойствах незнакомых трав и удивительных кристаллов.

Девушка не только рассказывала, но и давала возможность почувствовать взаимодействие между собой эгрегоров растений и животных, их реакцию на вторжение человека в их гармоничный мир. Я с удивлением узнал о неиссякаемой терпимости и божественном всепрощении Духов-Хранителей этих удивительных природных царств.

Я узнал об устройстве Верхнего и Нижнего миров. Мы, как птицы, летали между мирами от Белого к Чёрному солнцу, стараясь быть незамеченными. Обитатели девяти нижних миров не обращали на нас внимания, потому что мы становились похожими на них, а небожители девяти верхних миров лишь улыбались и изредка грозили нам пальчиком.

Иногда я пытался остановить шаманку, уверяя, что не смогу всё это запомнить так сразу. А она лишь посмеивалась и отвечала, что человек никогда ничего не забывает – в нужный момент всё необходимое выплывет из подсознания.

Самое интересное, что всё это не только было видно снаружи, но и голографически многомерно высвечивалось изнутри, раскрывая суть происходящего без всяких пояснений.

Так, например, когда я попросил показать, где же всё-таки лежит Тунгусский метеорит, то вдруг увидел, как на огромной площади засветились миллиарды разноцветных частичек космического вещества, вмёрзшего в вечную мерзлоту на глубине около метра.

– Вот он, прямо под тобой, вы ходите по нему и не видите, – сказала шаманка.

– Сфагнум, здешний мох, вырастает примерно на сантиметр в год. Он сохраняет всё, что сыплется из атмосферы. Раскопайте его до слоя 1908 года – и сможете собрать несколько тонн распылённых взрывом остатков своего метеорита, – продолжила она. – Но вообще-то это была комета. А более древние небольшие метеориты здесь тоже ещё есть.

И я увидел, как другим цветом сквозь поверхность земли засветилось несколько огромных камней, а один из них лежал прямо на поверхности под тонким слоем мха.

– Посмотри, окружающие нас горы – это остатки кратера огромного древнего вулкана. Его жерло с кристаллами из застывшей лавы длиной в несколько километров – гравитационный лазер, ставший ловушкой для метеоритов и другого космического мусора, летящего к нам из космоса.

– А правда, что эта комета долетела бы до Питера, если бы не взорвалась здесь? – спросил я.

– Ну, вообще-то, её туда и направляли, чтобы погасить негативные эманации первой русской революции и не допустить второй. Но Дух-Творец всех поправил. Вечно они там, в Верхнем мире, между собой договориться не могут, а нам тут, в Срединном мире, всё расхлёбывать приходится…

К слову сказать, метеорит, что лежал практически на поверхности, мы раскопали тем же летом. В честь первооткрывателя его назвали «Камнем Джона». Прорыв несколько траншей, мы даже проследили, как он несколько тысяч лет назад врезался в дно пересохшего ручья и катился по нему, продавливая гальку и разламываясь на части. Зернистая поверхность осколков, похожих на голубой гранит, с внешней стороны была покрыта прозрачным слоем коры плавления, подчёркивающим всю неземную красоту этого камня.

Позже один из осколков, весом килограмм в двадцать, я лично несколько дней тащил по тайге. Грузчики в аэропорту отказались поднимать такой тяжёлый рюкзак, и мне пришлось самому заносить его в багажное отделение самолёта. Самое обидное, что во время исследований почти всю эту булыгу растворили в кислоте – на память остался лишь небольшой кусочек.

А до слоя мха 1908 года мы тоже докопались, но уже в следующих экспедициях. По изотопному составу космическое вещество ТКТ (Тунгусского космического тела) заметно отличается от земного. Судя по спектрограммам, полученным астрономами, соотношение микроэлементов в кометах соответствует составу найденного нами вещества ТКТ. И выпало его здесь после взрыва в атмосфере что-то около 10 тысяч тонн.

Кстати, оно оказалось прекрасным удобрением и пищевой добавкой – когда в одном из институтов Обнинска его распыляли на листья растений, урожай увеличивался почти в два раза, а когда добавляли в корм мышей, то те прямо на глазах молодели, опять начинали размножаться и прожили в полтора раза дольше обычного. Поэтому и сгоревший лес в месте падения ТКТ восстановился в несколько раз быстрее, чем обычно.

И вообще, в своих исследованиях отец доказал, что большую часть редких микроэлементов все растения, животные и человек получают не из почвы и пищи, а из падающей на листья, шерсть, волосы и вдыхаемой космической пыли…

Но вернёмся к моему обучению. Всё, о чём рассказывала шаманка, было безумно интересно, однако во мне бурлили юношеские гормоны, кровь закипала, и я больше следил за изгибами тела красавицы, чем за тем, о чём она говорила. Шаманка не могла не замечать этого и перевела обучение на другой качественный уровень. Это было не обучение во сне – это было обучение в сексе.

Голографическими образами в состоянии оргазма можно передавать и усваивать в миллионы раз больше информации, чем обычным путём.

И это не были оргазмы двоих – с нами резонировало всё, о чём шла речь: окружающие деревья, скалы, океаны и недра планеты. Мы влетали в гигантские звёзды и чёрные дыры, растворялись в пространстве и времени – за ночь пролетали столетия. Порой мне казалось, что не было никакого смысла возвращаться в оставленное на Земле бренное тело…

Всё это было настолько глубоко и всеобъемлюще неповторимо, что время на секс в обычном его понимании мы больше не тратили. Зачем? Стоило лишь прикоснуться кончиками пальцев друг к другу, лишь взглянуть друг на друга – и волны оргазмов захлёстывали каждую клеточку физического тела и все 27 тонких тел в параллельных мирах обитания нашей души. Постепенно частота и амплитуда этих волн снижалась и слабела, но практически не пропадала до самого утра.

Общение перешло на другой уровень: слова стали не нужны – это была даже не телепатия, а какое-то совместное мышление, резонансный обмен голограммами и информационными матрицами. Процесс обучения перешёл на другой качественный уровень и многократно ускорился. Это позволило отдавать часть ночи чисто развлекательным путешествиям и изучению правил общения с Духами.

Но в отличие от бесконечных ночей дни пролетали очень быстро. Лето в этих краях короткое. В конце августа уже начались заморозки. К тому времени на «Заимке Кулика» – двух избах в самом центре так называемой «Великой метеоритной котловины» – вместе со мной оставались всего три человека. И вот тогда-то шаманские сны перешли в явь.

Ложась спать за день перед уходом из лагеря, едва закрыв глаза, я услышал:

– Сегодня ночью мы видимся в последний раз. Верхний мир зовёт меня. Я скажу тебе своё имя, и оно навсегда станет твоим. Я дам тебе на первое время своих Духов-Помощников, дальше ты будешь набирать их сам. Завтра вы отмечаете день рождения своего товарища. Добавь в суп тех мелких грибочков, что растут за лабазом – я тебе их показывала – и ничему не удивляйся, когда пойдёте танцевать.

Остаток той долгой ночи мы провели уже без всякого обучения, в неторопливых блаженных утехах божественной шаманской любви в самых экзотических местах нашей планеты…

С первым утренним криком тетерева она поцеловала меня в губы и навсегда, как мне тогда казалось, растаяла в светлых солнечных лучах…

Про грибочки я, конечно же, не забыл – поскольку тушёнка давно закончилась, а в кашу вместо неё добавляли грибы, коих, как и ягоды, здесь было неимоверное количество.

Тогда это был не только именинный, но и прощальный ужин – с вареньем из голубики и тортом из остатков печенья и сгущёнки. Через день нам нужно было возвращаться в Ванавару, и все дружно решили, что не будут тащить в рюкзаках спирт из неприкосновенного запаса, а благополучно употребят его прямо здесь. С задушевными тостами, в разбавленном и неразбавленном виде этот казённый продукт быстро разогрел тела и души.

В какой-то момент пламя костра осветило возникшую из темноты оленью морду с ветвистыми рогами, а затем и самого матёрого оленя. Следом за оленем к нам на огонёк нагрянула целая толпа радостно улыбающихся эвенков.

В тайге встретить нового человека – уже сам по себе праздник. Аборигены угощали нас рыбой, а мы их – спиртом. Затем вдруг заиграл варган, ему ответил второй, тут же откуда-то появилась гитара.

Звуки гитаро-варганного концерта далеко разносились над болотами, созывая к нашему костру народ со всех окрестных стоянок. Появились знакомые и незнакомые нефтяники, заготавливающие себе рыбу на озере Чеко, за ними – три каких-то геолога. Пришлось развести ещё два костра и выкопать канистру со спиртом, которую раньше решили оставить на следующий полевой сезон.

Кто-то достал бубен, и начались споры, кто лучше изобразит танец шамана. В конце концов, все дружно «камлали» под зажигательные удары бубна, который почему-то оказался в моих руках. Казалось, что даже звёзды пляшут в небесах вместе с улетающими в чёрную бесконечность искрами костра.

Видимо, спирт и грибочки сделали своё дело. Я бил в бубен всё быстрее и быстрее и внезапно заметил, что между танцующими появились какие-то полупрозрачные фигуры. Они также радостно отплясывали, входили в людей и выскакивали из них при каждом ударе бубна. И тут я осознал, что могу управлять этими перемещениями: посылать Духов-Помощников в конкретных людей, деревья и даже в пламя костра.

Краем глаза я заметил, что ко мне подсела та самая пожилая тунгуска, которая лечила меня на Чамбе:

– Ну что ж, милый, вот твои помощники. Не обижай их.

Она щёлкнула пальцами, и Духи тотчас исчезли:

– Теперь попробуй ты.

Но пальцы меня не слушались. Тогда она взяла мою руку, и по телу пробежала знакомая щемящая душу волна. Шаманка стала быстро молодеть и прямо на глазах превратилась в знакомую до боли красавицу:

– Давай вместе.

Я долго щёлкал пальцами, обучаясь этому нехитрому волшебству, и при этом ощущал реальное, а не призрачное тепло рук моей возлюбленной. Потом это стало жаром и потом переплетённых тел на оленьих шкурах таёжной бани. Соединением материи и антиматерии, вспышкой сверхновой, озарившей всё вокруг и унёсшейся в безграничные просторы вселенной…

На рассвете моя шаманка не растаяла, как обычно, а медленно и неотвратимо опять превратилась в пожилую, но так же ослепительно красивую тунгуску. Она не спеша одевалась, весело поглядывая на меня. Затем отдала мне свой нож, бубен и варган:

– Держи, теперь они твои. Не грусти – через три года она опять родится на Земле, а ещё через тридцать три – она услышит звук твоего бубна, и вы встретитесь, как это было уже много раз в этом мире…

Напророченные сроки меня просто убили: 33 года – это целая жизнь… Но больше всего меня поразило названное ею своё имя – именно так в детстве называла меня бабушка…

Когда утром, обнимаясь, мы прощались с участниками ночного шабаша, то среди эвенков я увидел и своего старого знакомого проводника. Он курил какую-то экзотическую сигарету, вставленную в длинный мундштук, и между затяжками заметил:

– Не, паря, ты, однако, совсем не дурак…

Глава 6. ОБРЯД ПОСВЯЩЕНИЯ

Таёжный шаманский секс сыграл злую шутку в моей дальнейшей личной жизни. Женщины просто не понимали, чего от них хочет этот молодой псих. Даже многие из тех, кто называли себя шаманками и ведьмами, почему-то не желали учиться чему-то новому.

Проще стало лишь в смутные времена конца ХХ столетия, когда на необъятных просторах нашей страны проросли обильно поливаемые семена экзотической для России Тантры. Но и большинство продвинутых тантристок на каком-то этапе останавливались со стонами «Всё, больше не могу…».

Впрочем, вернёмся к нашему повествованию.

Возвращаясь по «Тропе Кулика», мы вновь разбили лагерь и заночевали у брода через Чамбу.

Уже в сумерках услышали звуки лодочных моторов. Через несколько минут к берегу пристали две лодки с тунгусами. Они завозили в охотничьи избушки припасы на зиму и решили заночевать вместе с нами.

Один из них оказался школьным учителем и, по совместительству, местным шаманом. За чаем он рассказывал нам удивительные предания о своих предках, когда-то пришедших в эти края из центра Азии. Они основали могущественное сибирское государство и построили знаменитую стену, которую сейчас назвали Китайской.

– Точно не китайцы? – переспросил я.

– А ты посмотри, в какую сторону смотрят бойницы на неотреставрированной части стены – в сторону Китая. Это цивилизованные тунгусы – сыны богов – оборонялись от диких китайских племён. И вообще, сегодня почти полная луна – бери свой бубен и прочие причиндалы, пойдём на могилу шаманки – там дивное «место силы».

«Точно шаман», – подумал я, ведь бубен лежал у меня в рюкзаке, и разглядеть его в темноте было совершенно невозможно.

Он тоже взял свой бубен, и мы незаметно для всех направились к могиле шаманки. Там мы чего-то хлебнули из его фляжки и сели на свои бубны.

Земля тут же ушла из-под ног, и блестевшая под луной Чамба оказалась далеко внизу. Я чётко видел сверху не только костёр и палатки, но и наши с шаманом тела, лежащие в спальниках на берегу реки.

Вскоре показалось озеро Чеко, по лунной дорожке на поверхности которого плыли лебеди.

Мы приземлились на длинном узком полуострове. Лебеди подплыли к его оконечности, скинули перья и превратились в причудливо одетых шаманов, среди которых я с удивлением узнал свою бабушку.

Они подошли к нам, бабушка обняла меня, а остальные громко забили в бубны. Тогда по озеру пошли круги, и из его недр вынырнуло громадное чудовище, напоминающее доисторического ящера. Его зубастая пасть была настолько велика, что заглотила за один укус меня, бабушку, а затем и всех остальных шаманов. Чудовищные челюсти звероящера пришли в движение, и мы оказались в гигантской мясорубке.

Я слышал хруст переламываемых костей, ощущал, как перемешиваются части наших тел, но боли не чувствовал. Крови тоже не было. Удивительно, но глаза оставались невредимыми, и я видел, как перемолотые куски тел чудовище выплюнуло в невесть откуда взявшийся громадный котёл с кипящим молоком, висевший над горящей синим пламенем водой озера. Руки, ноги, головы склеивались между собой в самых невообразимых сочетаниях и снова распадались…

Чудище подбрасывало в это варево озёрный ил, песок и камни, траву и ветки деревьев. Туда же летела рыба, какое-то зверьё и вырванные с корнем деревья. Всё это продолжалось достаточно долго, пока в котле не образовалась однородная масса, похожая на тёмное тесто.

Чудовище засунуло в котёл лапу, облизало её и с явно довольным видом подняло котёл и стало разливать это чудо-месиво по вырытым на берегу формочкам в виде человеческих тел. Тесто твердело прямо на глазах и трансформировалось в проглоченных ящером людей.

Когда все шаманы, кряхтя и отряхиваясь, выбрались из земли, их было прямо не узнать: тела постройнели, морщины на лицах расправились, а седина исчезла.

Чудовище мирно оскалилось, достало откуда-то огромный бубен и пошло плясать прямо по зеркальной поверхности воды среди языков синего пламени. К нему присоединился сначала один шаман, за ним – другой. Скоро все подхватили бубны и присоединились к фантастическому камланию.

В небе гремел гром, струи проливного дождя лились сверху, но не долетали до нас, испаряясь над пылавшим озером. Молнии озаряли небо и били то в одного, то в другого танцующего, отчего их тела светились огнями святого Эльма.

Я заметил, что один из шаманов был не в традиционном наряде, а в доспехах средневекового монгольского воина. Он отбросил свой бубен, выхватил ритуальный нож, полоснул им сначала по своей, а потом и по моей руке. То же самое проделали и другие шаманы. Потоки крови не останавливались, вода и языки пламени стали ярко-красными, а кровавое озеро стало выходить из берегов. Пары крови смешивались с парами дождя, и вскоре стало ничего не видно в этой «шаманской бане».

Дышать стало тяжело, но голова оставалась ясной. И тут я вспомнил рассказы бабушки о том, что по документам наш род вёлся от сына татарского хана. Его вместе с братом Иван Грозный взял к себе после взятия Казани. Они стали гарантами дальнейшего мира. А ведь все татарские ханы были потомками самого Чингисхана! Братья получили русские фамилии и соответствующие их рангу титулы. У нас даже сохранился фамильный склеп в Казани. Тут очередная молния ударила прямо в голову, и меня озарило: сам великий шаман Чингисхан плясал вместе с нами!

Молнии стали бить всё чаще и чаще, пока клубы магического пара не взорвались, как взрываются пары бензина. Всё мгновенно разлетелось на атомы, а потом также мгновенно соединилось, но уже в первозданном идеальном сочетании, как будто ничего в тайге в эту ночь и не происходило.

Мы вернулись в лагерь, когда все ещё спали. Удивительная тишина стояла тем утром. Ни дуновения ветра, ни крика птицы. Не было даже привычного комариного писка. Казалось, только что этой ночью Духом-Творцом был разрушен, очищен и вновь воссоздан маленький кусочек вселенной. И эта вселенная целиком вошла в нас, а мы – в неё.