Текст книги "У последней черты"

Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир
У последней черты

Глава 1

Если бы кто-нибудь еще недавно посмел назвать Сэмми Ки предателем интересов Соединенных Штатов, Сэмми бы поднял его на смех.

«Какое же это предательство – стремление сделать свою родину лучше, продиктованное подлинно сыновней любовью? А видит Бог, наша страна нуждается в совершенствовании», – сказал бы он.

В конце концов всем давно уже ясно, что Америка – фашистская, расистская страна.

Ни для кого не секрет, что здесь каждый человек, отбывающий тюремное наказание, – не кто иной, как политический заключенный.

Все знают, что в мире не было совершено такого акта насилия, которому не нашлось бы аналога в американской истории, только в куда более жутком варианте.

И разве непонятно, что до тех пор, пока Америка не прекратит наращивать ядерные вооружения, о мире на Земле можно только мечтать?!

Никто специально не растолковывал Сэмми Ки этих истин. Он дошел до них собственным умом, для чего оказалось достаточно всего лишь смотреть новости по телевизору. Ведь телевидение врать не станет!

И он стал на каждом углу кричать об этом, а также принимать участие в маршах протеста против выделения помощи никарагуанским «контрас». Но счастливее от этого не сделался.

И тем более он чувствовал себя несчастным, что ни в одной из крупных телекомпаний его не взяли на работу и качестве корреспондента. И это притом, что он разослал им пятнадцатиминутную запись, которая была его выпускной работой в киношколе Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, где получила невиданно высокую оценку – пять с двумя плюсами.

На этой пленке, при слабом освещении и слегка не в фокусе, были запечатлены интервью с проститутками, торговцами наркотиками и грабителями, и все они в один голос заявляли перед камерой, что на путь преступности их привела экономическая политика президента Рейгана.

Получив от ворот поворот, Сэмми сперва впал в уныние. Поразмыслив, однако, он решил, что это не столько его неудача, сколько проблема самих телекомпаний. Ведь что означает их отказ? Во-первых, что они еще не созрели для такой острой подачи материала, какую продемонстрировал независимый журналист Сэмми Ки, а во-вторых, что они испытывают все более жесткий контроль со стороны Вашингтона.

Свалив свою неудачу на Рональда Рейгана, Сэмми Ки моментально воспрянул духом, и именно тогда в его голове и родилась новая идея. Если телекомпании не нуждаются в его услугах и не желают показать, насколько низко пала Америка, тогда он сделается иностранным корреспондентом и станет показывать, насколько лучше устроена жизнь в других странах.

И вот сейчас у Сэмми Ки готов как раз такой материал. Остается только переправить его на родину, и публикация сразу сделает его самым известным тележурналистом со времен Джеральдо Риверы. Даже более известным, чем Ривера, поскольку Сэмми определенно удалось найти нечто поважнее пустых бутылок в старом чулане Аль Капоне.

Но сначала надо попасть домой, в США. Сэмми все больше укреплялся в мысли, что это будет непросто.

Он попытался добраться до аэропорта, но красивая восточная столица оказалась в плотном кольце охранников, для которых существовал только официально оформленный пропуск. У Ки такого пропуска не было. Все, что у него было, – это белая полотняная рубаха и грязные брюки, штанины которых были по-деревенски подвязаны у щиколоток синими шнурками. Но крестьян в этом столичном граде не очень-то привечали, во всяком случае, Сэмми завернул обратно первый же патруль, даже не спросив пропуска.

Он нырнул под старый овощной фургон, который стоял у контрольно-пропускного пункта на южной дороге, уцепился за полуось и в таком положении добрался до центра Пхеньяна, где и выбрался из-под грузовика.

Красота представшего Сэмми города превзошла все ожидания. Ему рассказывали, что тридцать пять лет назад американские бомбардировщики сровняли город с землей и он был отстроен заново. Город сверкал и искрился.

Устремлялись ввысь небоскребы, сияли чистотой солидные правительственные здания, и на каждой площади красовалась героическая скульптурная группа.

Лучезарное, по-азиатски плоское лицо Великого Вождя взирало с плакатов и афишных щитов подобно некоему милосердному божеству.

Сэмми Ки бросилось в глаза и другое обстоятельство: город словно вымер. На улицах попадались лишь редкие прохожие, транспорта почти не было в магазинах и ресторанах – никого. Даже неоновым вывескам словно недоставало красок. Зато, как и повсюду в этом уголке азиатского континента, не было недостатка в солдатах с суровым выражением узкоглазых мальчишеских лиц. В зеленых шинелях и меховых шапках, они толпились на каждом углу.

Только бы суметь проскользнуть мимо них – тогда путь домой был бы открыт. Но возле отеля «Корио» крестьянский наряд Сэмми привлек внимание двух патрульных, и ему громко приказали остановиться. Сэмми бросился наутек.

Он бежал не разбирая дороги, заворачивая на каждом углу. За спиной слышался тяжелый топот солдатских сапог, но Сэмми все же поспевал быстрее, поскольку подгонявшее его чувство страха явно пересиливало чувство долга, которым были движимы его преследователи.

На Черепашьей улице он увидел ворота со знакомой эмблемой – земной шар, на фоне которого полощется флаг. Красный флаг. В темноте, за воротами, виднелось массивное беломраморное здание русского посольства, похожее на зловещий призрак.

Сэмми бросился к воротам и оглянулся – солдат не видно. Съеденная им на обед прокисшая лапша – «кимчи» – подступила к горлу. Он в тысячный раз провел грязной ладонью по правой штанине, дабы убедиться, что пластмассовая коробка на месте. То, что находилось в этой коробке, было для него гарантией жизни, свободы и скорой славы. Если, конечно, он доберется домой.

Перед воротами он помедлил, но окрестности огласил звук армейского свистка, и Сэмми заставил себя нажать кнопку звонка. С тех пор, как сорок с лишним лет назад к власти в стране пришли коммунисты, ни в Пхеньяне, ни в каком другом месте Корейской Народно-Демократической Республики ни один американец не имел права находиться без особого разрешения. И теперь его, американца, оказавшегося здесь волею судьбы, могли защитить только русские.

Ожидая ответа, Сэмми смахнул слезу. К воротам шагал мужчина в зеленой униформе. Это был белый человек, из чего Сэмми сделал вывод о его некорейском происхождении. Сам Сэмми не был белым, хотя родился в Сан-Франциско.

– Что вам угодно? – официальным тоном и с расстановкой по-корейски спросил человек в форме. Это был худощавый, светловолосый неприметный мужчина. Самой выдающейся деталью его внешности были очки в роговой оправе, лицо же было абсолютно невыразительным и заурядным.

– Прошу политического убежища, – ответил Сэмми Ки по-английски. – Я американец.

Русский был сражен наповал. При звуке американского выговора Сэмми лицо его напряглось. Он нажал на потайную кнопку, и ворота открылись.

– Быстрей! – скомандовал русский и, видя, что американец, больше похожий на простого корейского крестьянина, замешкался, так резко втащил его на территорию посольства, что Сэмми Ки повалился на асфальт, как полузащитник, против которого удачно применили блокировку.

– Вот придурок! – С этими словами русский подхватил Сэмми под локоть и поставил на ноги. – Если бы вас задержал кто-нибудь из моих корейских коллег, я ничем не смог бы вам помочь. Вас бы расстреляли на месте за шпионаж.

– Я хочу видеть посла, – сказал Сэмми Ки.

– Позже. Сначала вам придется ответить на несколько вопросов. Кто знает о том, что вы находитесь в этой стране?

– Никто.

– Я имею в виду, из американцев?

– Никто. Я приехал по собственной инициативе.

Русский повел Сэмми Ки в цокольный этаж здания посольства. Они вошли через заднюю дверь. Откуда-то доносился гул котельной. По обе стороны коридора располагались массивные деревянные двери, имевшие даже более внушительный вид, чем камень, из которого были выложены стены. Русский втолкнул Сэмми в одну из дверей и запер ее на замок.

Это, несомненно, была комната для допросов. Простой стол освещался ярким пучком света. Обстановку довершали жесткие деревянные стулья.

Повинуясь обстоятельствам, Сэмми Ки сел, не дожидаясь, пока его пригласят.

– Я полковник Виктор Дитко, – представился русский, и Сэмми сразу понял, что перед ним человек из КГБ.

Американец принялся было представляться в свою очередь, но полковник не дал ему договорить и выпалил:

– Как вы попали в страну?

– Морем с западного побережья. У меня был плот.

– С подводной лодки?

– Нет. Я плыл из Южной Кореи.

– Где вы высадились?

– Не знаю. В какой-то деревне.

– Как попали в Пхеньян?

– Поездом. Из Чаньена.

Полковник кивнул. Чаньен была железнодорожная станция в ста километрах южнее Пхеньяна. Оттуда в столицу и обратно регулярно ходили поезда – настолько регулярно, насколько это возможно в Северной Корее. Для обладателя азиатской физиономии и местной валюты совершить такую поездку не составляло труда, даже если речь шла об американце, – при условии что он говорит немного по-корейски и держится в тени.

– И вы прибыли в Северную Корею по морю специально для того, чтобы переметнуться к нам? Но политического убежища вы могли бы попросить и в любой западной стране. Наши посольства есть везде.

– Я прибыл в Северную Корею не для того, чтобы просить политического убежища. Я прошу его с одной целью – чтобы выбраться из Северной Кореи.

Причем живым.

– Тогда зачем вы здесь оказались?

– Я приехал для того, чтобы своими глазами увидеть Синанджу.

– Впервые слышу это название.

– Это местечко на берегу Западно-Корейского залива. Мне рассказал о нем мой дед.

– Следовательно, вы шпион, – заключил полковник Дитко, полагая, что Синанджу – военный объект. – Вы признаетесь в этом?

– Нет. Я – американский журналист.

– Это то же самое, – настаивал Дитко. – Вы явились в эту страну, чтобы выведать секреты военного объекта в Синанджу.

– Да нет же. Никакой это не военный объект. Синанджу – это не военная база, а рыбацкий поселок. Единственный секрет, который мне удалось там обнаружить, имеет отношение не к Корее, а к Америке.

– К Америке? – встрепенулся полковник Дитко. – На протяжении последних сорока с лишним лет ни один американец не появлялся здесь – разве что в качестве пленного.

– А я?

– И что это за секрет?

– Я расскажу о нем господину послу, когда буду просить политического убежища.

Полковник Виктор Дитко достал из кобуры пистолет и взвел курок.

– Ты расскажешь его мне, и сейчас. А уж я решу, что докладывать послу.

В этот момент Сэмми Ки показалось, что все рушится.

– Для этого мне надо кое-что достать.

– Доставай, только медленно.

Сэмми поднялся и тряхнул правой ногой. Вдоль ноги скользнуло вниз что-то увесистое и остановилось у щиколотки. Сэмми нагнулся, развязал синий шнурок и протянул полковнику черную пластмассовую коробку.

Полковник был знаком с чудесами видеотехники и в тиши своей московской квартиры не раз коротал время за просмотром западных фильмов, так что он без труда узнал в предъявленном ему предмете видеокассету.

Он с жадностью схватил ее.

– Где сделана запись?

– В Синанджу.

– Тебе придется подождать, – сказал полковник и, уходя, запер за собой дверь, дабы не оставлять сомнений, что его приказание будет исполнено.

И тогда Сэмми Ки сломался. Он разревелся, как ребенок. Все пошло наперекосяк. Хотел явиться к советскому послу, а угодил в лапы к полковнику КГБ. Думал, что удастся выторговать себе свободу, а оказался заложником честолюбивого вояки. Не исключено, что не пройдет и часа, как его пристрелят в этой самой комнате.

Полковник не заставил себя ждать. Сэмми утер рукавом слезы и постарался сесть прямо. На самом деле ему хотелось забраться под стол.

– Здесь заснята рыбацкая деревня, – сказал полковник Дитко.

– Да. Синанджу. Я вам так и сказал.

– Большую часть пленки занимает монолог какого-то старика, который сидит на камне и без устали бубнит.

– А вы не послушали, что он говорит?

– Я недостаточно владею корейским. Я здесь меньше года.

– Значит, вы ничего не поняли.

– Вот-вот. Но ты мне расскажешь. Зачем понадобилось американскому журналисту с риском для жизни проникать в Северную Корею? Чтобы записать байки какого-то старика?

– Это не байки какого-то старика. И вообще не байки. Это история человеческой цивилизации. Все королевские династии, политика и великие перевороты, которые знала история, – лишь следствие того, что происходило в этой маленькой рыбацкой деревушке на протяжении пяти тысяч лет.

– Ты что, не в себе?

– Позвольте мне начать сначала.

Полковник Виктор Дитко так грохнул кассетой о стол, что Сэмми показалось, раздался выстрел. После этого Дитко медленно опустился на стул и скрестил на груди жилистые руки.

– Что ж, валяй сначала.

– Я родился в Сан-Франциско. И мои родители тоже.

– Меня не интересует история твоей жизни.

– Но вы ведь хотели разобраться.

– Давай дальше.

– Дед мой был родом из Чонью, это здесь, на севере. Когда я был маленький, он любил сажать меня на колени и рассказывать о Корее. Рассказывал он удивительно. И одна из его историй была о так называемом Мастере Синанджу.

– Это что – феодал какой-нибудь?

– Нет. Мастеров Синанджу можно было бы назвать определяющей силой всей древней истории. Это были не короли и не принцы. Но на протяжении истории человечества им много раз приходилось брать на себя ответственность за поддержание паритета между великими государствами. Их, пожалуй, можно назвать первой в истории международной организацией, имевшей полномочия применять санкции в отношении отдельных государств.

– Какая связь между этой сказочкой и твоим пребыванием здесь?

– Самая прямая. Я тоже считал это сказкой. Если верить деду, на протяжении истории Мастеров Синанджу было много. Это был пост, передаваемый от отца к сыну в одном из родов в селении Синанджу. Род был известен под прозванием Дома Синанджу, хотя Синанджу было не просто родовое имя.

– Да, так называлась деревня, – скучающим тоном поддакнул полковник.

– Дед говорил, что это понятие включало нечто большее – определенную систему подготовки, секретами которой владел Дом Синанджу, передавая их из поколения в поколение. Благодаря своей исключительной силе Мастера Синанджу обеспечивали исполнение своей воли, но никогда не использовали свои возможности для захватов или разграбления. Наоборот, они поступали на службу к монархам в качестве телохранителей и ассасинов. Главным образом – ассасинов, наемных убийц.

В голове у полковника Виктора Дитко что-то шевельнулось, нервозное повествование перепуганного до смерти парня пробудило какие-то ассоциации.

Легендарные восточные воины, обладавшие нечеловеческой силой. Он уже слышал нечто подобное, но где?

– Что ты называешь силой?

– Дед говорил, что изначально Синанджу возникло как боевое искусство, причем за тысячи лет до каратэ, кунфу и ниндзя. Все позднейшие виды рукопашного боя произошли от Синанджу. Но Мастера Синанджу, постигнув то, что они называют солнечным источником, достигают такого умственного и физического совершенства, что приобретают сверхъестественную ловкость и силу. Кажется, они даже могут становиться невидимыми. Как боги.

– Богов нет, – отозвался полковник Дитко, который еще в школе усвоил, что единственно верным способом постижения возможностей человека является наука.

– Мастера Синанджу были вхожи в крупнейшие в истории королевские дворы, – продолжал Сэмми Ки. – Они стояли за египетскими фараонами. Им обязаны своим падением троны Древнего Рима. Они служили секретным орудием в руках Борджиа, а также последних французских монархов. Кто прибегал к их услугам – неизменно процветал. Кто пытался с ними соперничать – терпел крах. Так говорил мой дед.

– И что? – спросил Дитко, тщетно пытаясь вспомнить, где он это слышал.

Может быть, в Ташкенте?

– А вот что. Мой отец утверждал, что Мастера Синанджу сохранились и по сей день. В нашем столетии им выпало меньше работы, поскольку было две мировых войны, но нынешний Мастер Синанджу живет в своем селении и стережет несметные богатства и исторические хроники, в которых содержится объяснение многих великих загадок истории.

– Ага. Значит, старик на твоей пленке и есть этот Мастер Синанджу?

– Нет. Он всего лишь смотритель. Но дайте мне досказать.

– Изволь.

– Мне нравилось это старинное предание, которое рассказывал дед, но я и предположить не мог, что оно имеет под собой реальную почву. Так было до прошлого года. Но в прошлом году я поехал в Индию. Я ведь говорил, я журналист. Так вот, я поехал, чтобы сделать репортаж об аварии на химическом комбинате в Гупте.

– Ужасная трагедия. И все из-за американской химической компании. Такие вещи нельзя доверять американцам!

– По этому поводу я брал интервью у министра, – сказал Ки. – Сначала министр отказался со мной говорить, потому что я американец, но узнав, что мои родители – корейцы, согласился. Он сказал, что между корейцами и индийцами существуют давние исторические связи. Я сделал репортаж, но никто не пожелал его купить, и я решил остаться в Индии.

– Это была ошибка, – прокомментировал полковник Дитко.

Однажды ему довелось побывать в Индии. Едва он ступил с трапа самолета, как плотной жаркой стеной его обступила смердящая духота. Даже в современном здании аэропорта чувствовался запах гниющих отбросов. Он немедленно сел в самолет «Аэрофлота», вернулся в Москву и командировал в Индию своего подчиненного. В наказание его уделом стали самые бесперспективные должности в системе КГБ, к тому же его то и дело перебрасывали с места на место. Последним таким гиблым назначением была Северная Корея.

– Я подружился с министром, – продолжал Сэмми, – и стал расспрашивать о той его реплике по поводу давних связей между Индией и Кореей. И тогда он шепотом произнес слово, которое я не слышал с детства, – «Синанджу».

– Ясно, – изрек полковник Дитко, хотя ему ничего не было ясно.

– Министр рассказал мне, что когда-то правители Индии были среди клиентов Мастеров Синанджу. И до сих пор Синанджу вызывает в индийских коридорах власти большое почтение, хотя вот уже на протяжении нескольких поколений никто из Мастеров не служит при индийском дворе. Мы стали сопоставлять известные ему предания с тем, что я узнал от деда. Оказалось, что это фактически одни и те же истории. Он подтвердил, что нынешний Мастер Синанджу жив и за несколько месяцев до этого приезжал в Индию. Подробностей министр не знал. Это была строжайшая тайна. Но визит в какой-то степени касался Соединенных Штатов.

При этих словах полковник Дитко встрепенулся, стул под ним заскрипел.

– Касался Штатов? Но каким образом?

– Этого я не знаю. В тот момент меня это не волновало. Меня больше интересовал возможный репортаж на эту тему. Перед нами был недостающий кусок истории. Секретная международная организация, которая невидимой нитью шла через всю историю и затрагивала все страны и народы, но не оставила следа, если не считать хроник, хранящихся в Синанджу. И я решил туда поехать.

На этот раз полковник Дитко кивнул понимающе.

– Ты решил похитить их сокровища? – предположил он.

– Нет. Я поехал ради материала. Появлялся шанс сделать величайший репортаж века. Точнее, всех веков.

Опять это слово – «репортаж», подумал Дитко. Наверное, это американский эвфемизм шпионажа.

– Значит, ты решил завладеть тайной Синанджу?

– Нет. Я хотел поведать эту тайну миру, рассказать всем о Синанджу, его истории, его роли в истории человечества.

– Рассказать всему миру? У тебя в руках была секретная информация, а ты хотел поделиться ею с остальными?

– Ну конечно. Я же журналист!

– Ты не журналист. Ты идиот! Эта информация имеет огромную ценность.

Ведь если то, что ты говоришь, правда, то государство, имеющее у себя на службе Мастера Синанджу, становится могущественнее других. Но только при соблюдении полной секретности.

– Совершенно верно. Это и делается секретно.

– Не понял.

– Нынешний Мастер Синанджу не сидит на пенсии. Он действует, действует в нашем сегодняшнем мире. Обо всем этом говорится на записанной мною пленке. Старик, с которым я беседовал, мне все рассказал.

Полковник Виктор Дитко ощутил, как по спине побежали мурашки. Он понял, к чему клонит этот американец корейского происхождения, и у него пересохло в горле, а во рту вместо языка – пучок собачьей шерсти.

– Мастер Синанджу работает на Соединенные Штаты Америки, – объявил парень.

– И это есть на пленке?

– Вот именно, – подтвердил Сэмми Ки.

– А что ты хочешь взамен?

– Вернуться в Америку. И сделать из этого репортаж для телевидения.

– Зачем ты хочешь нанести вред своей стране?

Этот вопрос удивил Сэмми Ки.

– Я не собираюсь наносить вред своей стране. Я люблю родину! Именно поэтому я хочу сделать ее лучше. – Он улыбнулся в надежде, что эти-то аргументы умудренному опытом русскому должны быть понятны.

– Идиот, – повторил Дитко. – Почему ты не убрался из этой страны так же, как приехал?

– Когда я вернулся на место, где закопал свой плот, его там не оказалось. За мной гнались солдаты, но мне удалось уйти. И вот теперь мне нет пути отсюда. Без документов здесь даже еды не добыть. Я уже несколько дней ничего не ел. Я ничего не хочу – только вернуться домой и жить спокойно.

– Понимаю, – сказал полковник Дитко, который хорошо знал, что пустой желудок подчас говорит громче, чем совесть.

– Теперь я могу поговорить с послом? – спросил Сэмми Ки.

– Россказни старика нельзя считать непреложным доказательством. Будь то какой-то сторож или твой дед.

– Но Синанджу существует. Вы можете сами поехать и посмотреть. И дом с сокровищами там есть. Я их видел.

– Ты видел сокровища?

Сэмми помотал головой.

– Нет, не сами сокровища, а только дом, где они хранятся. Он был опечатан, а мне сказали, что тот, кто осмелится отворить эту печать, удушит сам себя, если, конечно, он не из Дома Синанджу.

– И ты поверил в угрозы какого-то старика?

– От угроз этого старика меня мороз пробрал до мозга костей.

Дитко ухмыльнулся.

– Что ж, в твоих словах, возможно, что-то есть. Мне тоже доводилось слышать похожие рассказы в одной из наших азиатских республик. Если Мастер Синанджу существует и к тому же является американским агентом, это уже кое-что.

– Я хочу поговорить с послом. Пожалуйста!

– Идиот! Этот вопрос выходит за рамки компетенции посла. Если все обстоит так, как ты говоришь, мне придется лично доставить твою пленку в Москву.

– Тогда возьмите меня с собой!

– Нет! Ты должен меня понять, американец. Ты сейчас в моей власти, мне решать, жить тебе или умереть. Прежде всего ты расшифруешь запись на пленке. И переведешь на английский язык.

– Значит, мне посла не видать? – воскликнул Сэмми Ки и снова расплакался.

– Конечно, нет! Твое открытие станет для меня пропуском из этой дыры.

Может быть, я даже получу новое звание и хорошую должность. Я не стану делиться этой тайной ни с кем ниже Политбюро.

– А что будет со мной?

– Позже решим. Если ты сделаешь шаг из этой комнаты, я отдам тебя в руки местной полиции. Они тебя шлепнут как шпиона. Или пристрелю тебя сам.

– Я американский гражданин! С американским гражданином так не поступают.

– Мы не в Америке, молодой человек. Ты находишься в Северной Корее, и здесь свои порядки.

Дитко вышел из комнаты, а Сэмми Ки опять зарыдал. Никогда он не увидит Сан-Франциско!