Электронная библиотека » Уоррен Мерфи » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "В руках врага"


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 15:52


Автор книги: Уоррен Мерфи


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава вторая

Звали его Римо, и он плыл в голубых водах океана неподалеку от западного побережья Флориды. Он делал редкие мощные гребки, рассекая глубокую воду мускулистым телом, точно плавником, минуя зеленые водоросли и рифы, где ловцы крабов снимали для других урожай. В то утро на берегу по радио предупредили о появлении акулы, и большинство пловцов-любителей решили провести весь день на берегу с джином и лаймовым соком, рассказывая истории о своих невероятных подвигах, и их героизм возрастал по мере восхождения солнца к зениту и убывания джина в бутылках, пока рассказчики и слушатели поглощали куски свежего крабьего мяса и печеной кефали, макая их в сладкий соус.

Римо отправился вслед за четырьмя ныряльщиками с подводными ружьями, но плыл чуть поодаль, то опережая их, то оставаясь далеко позади, пока все четверо, заметив его, не решили остановиться и всплыть на поверхность. Водная поверхность из глубины всегда кажется блестящей. Он быстро поплыл навстречу сияющей глади и, точно дельфин, выпрыгнул в воздух, так что вода только всплеснулась у него около пяток, и в последний миг его мощного взлета со стороны могло показаться, что он стоит по щиколотку в воде. Он рухнул обратно в воду, широко расставив руки и шумно взметнув веер брызг, чем предотвратил новое погружение с головой.

Тут и ныряльщики прорвали водную поверхность рядом с ним.

Отфыркиваясь и отплевываясь, они сняли маски и вынули изо рта трубки, подсоединенные к кислородным баллонам.

– Ладно, мы сдаемся, – сказал один из них. – Где же ваш запас кислорода?

– Что? – спросил Римо.

– Запас кислорода.

– Там же, где у вас. В легких.

– Но вы же провели вместе с нами под водой двадцать минут.

– Неужели?

– Так как же вы дышали?

– Никак. Не под водой же, – ответил Римо и нырнул, косо погрузив тело в зелено-голубую прохладу. Он наблюдал, как ныряльщики погружались, взбурлив вокруг себя воду, делая порывистые движения телом и загребая руками; при этом они тратили массу энергии понапрасну, заставляя мышцы работать с излишней затратой сил, делая глубокие вдохи от неумения правильно дышать: их мозг был заперт и, как им казалось, пределах человеческих возможностей, так что даже и тысяча лет тренировок не научили бы их использовать хотя бы десятую часть таящейся в их организме силы.

Все дело было в ритме и в дыхании. Количество грубой физической силы человека в пересчете на унцию веса куда меньше, чем у любого другого животного на земле. Но возможности мозга безграничны в сравнении с прочими живыми существами, а поскольку мозг находится в ярме, то и все тело тоже. Из века в век люди умирают, исчерпав жизненные ресурсы организма, в то время как возможности их мозга использовались лишь на десять процентов. Ну и тогда зачем он вообще нужен – как они себе его представляют? Что это такое? Атавистический орган вроде аппендикса, что ли? Неужели они не видят? Неужели они не понимают?

Однажды он упомянул об этом в разговоре с врачом, которому никак не удавалось нащупать его пульс.

– Поразительно! – сказал врач, от которого смердело, как от жирной туши.

– Но ведь так и есть! – сказал тогда Римо. – Человеческий мозг, по сути, отживший орган.

– Но это же абсурд! – возразил врач, прикладывая стетоскоп к сердцу Римо.

– Да нет же! Разве не правда, что люда используют в своей жизни менее десяти процентов мозговых клеток?

– Правда. Это общеизвестно.

– Но почему только десять?

– Восемь, – поправил врач, дуя на конец стетоскопа и грея его в ладонях.

– Но почему?

– Потому что их слишком много.

– В мире до чертовой матери филеминьонов и золота, и тем не менее все используется. Почему же не используется полностью мозг? – настаивал Римо.

– Он и не предназначен для использования полностью.

– Но ведь десять пальцев на руках, и каждый кровеносный сосуд, и обе губы, и оба глаза – используются полностью! Почему же не мозг?

– Тише! Я пытаюсь услышать ваше сердцебиение. Либо вы умерли, либо у меня испортился стетоскоп.

– Сколько ударов вам нужно услышать?

– Я надеялся получить семьдесят два в минуту.

– Получите!

– А, вот оно! – воскликнул врач, взглянул на свои часы и через тридцать секунд объявил: – Надейтесь, и вам воздастся.

– Хотите услышать учащенное вдвое? Или вдвое замедленное? – спросил Римо.

Когда он покидал кабинет, врач кричал, что всякого насмотрелся в своей жизни, что у него завал работы и без чудиков вроде Римо, которым больше нечего делать, кроме как откалывать подобные шуточки. Но это была не шуточка. Как когда-то очень давно сказал ему Чиун, его старый учитель-кореец: «Люди верят только тому, что им уже известно, и видят только то, что видели раньше. Особенно это относится к белым».

А Римо тогда ответил, что на свете полным-полно черных и желтых не менее толстокожих, а может быть, даже более. А Чиун сказал тогда, что Римо прав и отношении черных и в отношении китайцев, японцев и тайцев, и даже южных корейцев, и большинства северных, которые ныне стали похожи на южных из-за пагубного воздействия на них Пхеньяна и прочих крупных городов. Но вот если отправиться в Синанджу, маленькую северокорейскую деревушку, то там можно встретить тех, кому ведомы истинные пределы возможности человеческого сознания и тела.

– Я был там, папочка, – ответил ему тогда Римо. – Ты ведь имеешь в виду себя и других Мастеров Синанджу, живших там испокон веков. И больше никого.

– И тебя тоже, Римо, – сказал ему тогда Чиун. – Из бледнолицего ничтожества ты превратился в ученика Синанджу. О, никогда еще не снисходила на Синанджу столь великая слава, как возможность создать из тебя нечто достойное. Слава мне, чудодейственному! Я сотворил ученика из белого человека.

И, пораженный своим собственным достижением, Чиун впал в трехдневное молчание, временами нарушавшееся лишь отрывочными «из тебя», за которыми следовали приступы благоговейного изумления делом рук своих.

И вот Римо опередил ныряльщиков с аквалангами, бултыхавших искусственными плавниками, и оставил позади шлейф мерцающих воздушных пузырьков, устремившихся к поверхности. Четыре тела сражались с водой и с самими собой. Они вдыхали кислород, в котором не нуждались, и порывисто сокращали мышцы рук и ног, которыми не умели правильно пользоваться. И ведь отправились охотиться на акулу, которая обладала Знанием – и это было больше чем просто знание – того, как надо двигаться и дышать. Ибо на то, что требует Знания, всегда тратишь меньше энергии, чем на то, что проделывает тело вслепую. Этому Чиун научил Римо, и Римо это понимал, когда, подобно акуле, изгибаясь, рассекал воды океана близ побережья Флориды.

Он никогда не отличался могучим телосложением и теперь, после почти десятилетнего обучения, даже похудел – только запястья стали толще, из чего явствовало, что он, быть может, не совсем тот, кем кажется: жердь шести футов росту, с немного изможденным скуластым лицом и темными глазами, в которых угадывалась сдержанная чувственность, способная сподвигнуть престарелую монашку опрокинуть и оседлать статую святого Франциска Ассизского.

Он увидел акулу раньше охотников.

Она двигалась на большой глубине, едва касаясь брюхом песчаного дна. Римо резко изогнулся белым телом и сделал несколько резких движений ладонями, изображая перепуганную рыбу. Акула, точно бортовой компьютер крейсера, получив команду «к бою», огромной серой спиралью закружилась вокруг человека в узких черных плавках.

Самое главное сейчас, конечно, расслабиться. Длительное, медленное расслабление – а чтобы достичь этого состояния, надо было отключить сознание, ибо он находился в родном доме акулы, человек в океанских просторах был слабым существом. Долгое медленное расслабление – ибо попытка устоять перед частоколом острых акульих зубов привела бы к одному результату: разорванное в лохмотья тело с откусанными конечностями. Надо уподобиться рисовой бумаге воздушного змея, надо стать светом и всеприемлющим пространством, чтобы неумолимое акулье рыло ткнулось тебе в живот, а ты обвился бы вокруг ее центрального плавника и заставил ее мотнуть головой в недоумении при виде легкою бумажного лоскутка, который мельтешит перед пастью, перед самой пастью, не позволяя ей вонзить зубы в прекрасную нежную белую плоть. А потом надо позволить огромной силе ее могучего тела втянуть твою левую руку прямо ей под брюхо, а там с внезапно пробудившейся силой левая ладонь сомкнется, неудержимо и неумолимо, на толстой грубой коже.

Это все и проделал Римо, и вот наконец, после того как он и акула метнулись друг к другу, в одно мгновение кожа на акульем брюхе лопнула, и акула отплыла прочь, умытая собственной кровью, волоча за собой клубок кишок. И, ощутив вкус своей крови, в бессильной ярости она набросилась на вывалившиеся внутренности.

Римо ровными ритмичными рывками уплыл глубже, оставив над головой темное кровавое облако. Охотники на акулу плескались где-то вверху, так и не поняв, что же произошло.

Римо всплыл позади них и стал срывать ласты с их ног, обнажая голые растопыренные пальцы. Ласты лениво погружались вниз и медленно оседали на дно. Четыре пары. Восемь ласт. И чтобы не позволить охотникам поднять их искусственные плавники, Римо сорвал с них маски и трубки и отправил вслед за ластами.

Охотники выпустили в него несколько безобидных стрел-трезубцев. Если бы они сбросили свои ненужные баллоны и разделись, то один из них по крайней мере мог бы доплыть до берега. Но они держались группой, тщетно пытаясь достать со дна маски и ласты. Глубинное течение отнесло кровавое пятно, и, находясь уже в двухстах ярдах от них, Римо увидел первый треугольник плавника над водой, мелькнувший вблизи беспомощных пловцов.

С пляжа невозможно было разглядеть, что здесь происходит: до берега было добрых три мили. Теперь от ныряльщиков не останется даже резиновых поясов.

Римо поплыл обратно и выбрался на берег в скалистой бухте около Сувани в округе Дикси. Крохотный ангар с большой телевизионной антенной на крыше стоял на мшистой скале. Он услышал пронзительное чириканье, доносившееся из ангара. Войдя внутрь, Римо увидел на гигантском телеэкране лицо Линдона Джонсона – похожая на бейсбольную перчатку морда кота с оттопыренными ушами лопатой. В комнате никого не было. Римо сел к телевизору.

На экране вспыхнула надпись: «Пока планета вращается». Римо сразу же понял, как давно была снята эта «мыльная опера», потому что ее персонажей беспокоили чужие любовные интрижки. В современных сериалах персонажей волнует, что у кого-то их вовсе нет.

Римо услышал высокие интонации знакомого скрипучего голоса. Это был Чиун. Он беседовал с кем-то за домом.

Римо набрал междугородный номер и услышал магнитофонную запись. После сигнала, позволявшего ему говорить, он сказал:

– Выполнено.

– Конкретнее, – послышалось в трубке.

Тот, кто не знал, что Римо вел разговор со сложно запрограммированным компьютером, мог бы подумать, что он разговаривает с человеком.

– Нет, – ответил Римо.

– Твоя информация неадекватна. Подробнее, – повторил компьютер.

– С четырьмя намеченными покончено вчистую. Достаточно?

– То есть четверо намеченных были чисто прикончены. Правильно?

– Да, – сказал Римо. – У тебя дохнут транзисторы?

– Синий код: пурпурная мама находит слонов зеленых с черепахами, – сказал компьютер.

– Да пошел ты... – сказал Римо и бросил трубку. Но как только трубка упала на рычаг, телефон снова зазвонил. Это был компьютер.

– Используй книгу синего кода.

– Какую еще книгу синего кода? – спросил Римо.

– Выражайся точнее.

– Я не понимаю, что ты там бормочешь, старина, – сказал Римо.

– Книга синего кода даст дату и том, который ты получил четыре месяца, три дня и две минуты назад.

– Чего?

– Две минуты и шесть секунд назад.

– Что?

– Десять секунд назад.

– А! Ты о стихотворении. Подожди-ка! – Римо порылся в ржавой жестянке из-под печенья, сильно изменившей свой внешний вид под воздействием влажного просоленного воздуха, и выудил из нее вырванную из книги страницу. Он отсчитал слова, начиная с даты.

– Ты хочешь, чтобы я смешал дикобраза? – спросил Римо.

– Я повторяю: пурпурная мама находит слонов зеленых с черепахами, – сказал компьютер.

– Это я понял. Это значит: смешай дикобраза... раз, два, шестое апреля, разделить на четыре. Добавить "П" перед гласной. Смешай дикобраза. Это великий шифр.

– Авария, – сказал компьютер. – Положи трубку и жди.

Римо повесил трубку, и телефон зазвонил в тот самый момент, когда трубка коснулась рычага.

– Главная спальня Белого дома. 23:15 завтра. – Линия отключилась.

Римо быстро высчитал. Второй раз все было гораздо проще. Сообщение: «Главная спальня Белого дома. 23:15 завтра» зашифровывалось в: «Пурпурная мама находит слонов зеленых с черепахами».

Римо порвал страницу со стихотворением. Выйдя из дома, он обнаружил Чиуна, взирающего на кокосовые пальмы. Он говорил по-корейски, обращаясь в пустоту.

Утренний ветерок нежно шуршал в складках его желтого кимоно, пальцы с длинными ногтями изящно двигались в такт словам, клок бороды трепетал под каждым вздохом ветра. Чиун декламировал строчки старой «мыльной оперы». По-корейски.

– Телевизор включен, но ты не смотришь, – сказал Римо.

– Я уже видел это представление, – ответил Чиун, последний Мастер Синанджу.

– Тогда почему ты его не выключил?

– Потому что я не терплю мерзости современных постановок.

– Мы едем в Вашингтон. Похоже, на встречу с президентом, – сказал Римо.

– Он обратился к нам лично, чтобы мы уничтожили его вероломных врагов. Я это всегда предсказывал, но нет – ты говорил, что Мастер Синанджу не понимает американских нравов. Ты сказал, что мы не работаем на императора, но истинный император сидит в Вашингтоне. Ты сказал, что наш император – Смит, а он всего лишь начальник небольшой группы прислужников. Но я сказал: нет. Придет день и настоящий император осознает ценность сокровищ, которыми владеет, и скажет: «Внемлите: мы признаем вас убийцами двора великого правителя. Внемлите: мы познали стыд перед собой и перед всем миром. Внемлите: сим мы покрываем себя славой Дома Синанджу. Да будет так».

– Что это за галиматья? – спросил Римо. – Последний президент, с которым мы встречались, был посажен нами на верхушку памятника Вашингтону. Теперь, вероятно, нам придется выкрасть красный телефон. Насколько я знаю Смитти, он внес за него залог и теперь хочет получить его обратно.

– Вот увидишь. Ты не понимаешь путей сего мира, будучи белым и молодым – тебе еще не сравнялось даже восьмидесяти. Но ты увидишь.

Римо никогда не удавалось втолковать Чиуну, что доктор Харолд В. Смит, бывший сотрудник ЦРУ, а ныне глава КЮРЕ, не был императором и не планировал им стать. На протяжении тысячелетий маленькая рыбацкая деревушка Синанджу на берегу Западно-Корейского залива жила тем, что поставляла убийц ко двору правителей всех стран мира. Когда КЮРЕ наняло Чиуна для обучения Римо, старый учитель никак не мог взять в толк, что Смит, во-первых, не император и, во-вторых, не будучи оным, вовсе не хочет, чтобы ныне здравствующего императора умертвил наемный убийца.

И вот теперь Чиун чувствовал себя отомщенным, и его старческое морщинистое лицо, похожее на пергамент, осветилось радостью. Теперь, сказал Чиун, люди перестанут стрелять из винтовок в других людей на улицах, но все будет сделано как надо.

– Перестань, папочка, – сказал Римо. – Никто не собирается просить тебя выступить по национальному телевидению с заявлением. Мы, скорее всего, только приедем в Вашингтон и сразу же уедем, раз – и все. Как в прошлый раз.

– А кто был тот человек? Его сон охраняли стражники.

– Неважно, папочка.

– У него болело колено.

– Флебит.

– Мы в Синанджу называем это ку-ку.

– А что это значит?

– Это значит: больное колено.

В Вашингтоне доктору Харолду В. Смиту было разрешено пройти через боковую дверь Белого дома в 22:15, и его беспрепятственно провели в комнату, расположенную за стеной Овального кабинета. Это был невыразительного вида мужчина – то ли от того, что имел невыразительные губы и улыбку, то ли от невыразительной жизни. На нем был серый костюм-тройка, в руках коричневый кожаный чемоданчик. Лимоннокислое выражение лица делало его похожим на человека, который всю жизнь питался одними только бутербродами с консервированной ветчиной. Он был высок – одного роста с президентом.

Президент пожелал ему доброго вечера, и Харолд В. Смит поглядел на него так, точно тот отпустил скабрезную шутку на похоронах. Смит сел. Ему было слегка за шестьдесят, а выглядел он лет на десять моложе, точно его тщедушному телу не хватало жизненных сил для старения.

Президент заявил, что глубоко обеспокоен этическими аспектами деятельности такой организации, как КЮРЕ.

– Что, если я потребую от вас расформировать ее сегодня же? – спросил он.

– Мы так и сделаем, – ответил Смит.

– Что, если я вам скажу, что вы возглавляете, быть может, единственную организацию, которая способна спасти нашу страну, а вероятно, и весь мир?

– Я скажу, что уже слышал подобные слова от других президентов. Так что у меня есть некоторый опыт. Я скажу, что мы можем осуществлять некоторые шаги для предотвращения некоторых событий или способствовать некоторым событиям, но, господин президент, я не думаю, что мы способны что-либо спасти. Мы способны дать вам преимущество. Вот и все.

– Сколько человек убили члены вашей организации?

– Следующий вопрос, – сказал Смит.

– Вы не скажете мне?

– Так точно.

– Почему, позвольте спросить?

– Потому что такого рода информация, в случае утечки, может подорвать наш государственный строй.

– Но я же президент.

– А я представляю единственное агентство в этой стране, которое не полощет свое грязное белье на страницах «Вашингтон пост».

– Это вы принудили моего предшественника уйти в отставку?

– Да.

– Почему?

– И вы еще спрашиваете! Страной никто не управлял. И вы это знаете. Да он бы потянул за собой все правительство. И вам это тоже известно. Мы до сих пор не вылезли из экономической пропасти, куда нас вверг этот никчемный президент.

– Вы со мной так же поступите?

– Да. В аналогичных обстоятельствах.

– И вы расформируетесь, если я прикажу?

– Да.

– Как вам удается соблюдать такую конспирацию?

– Только мне известно, чем мы занимаемся. Мне и одному из исполнителей. Его учитель ничего не знает.

– На вас работают тысячи людей!

– Да.

– И они ничего не знают – как же так?

– В любом бизнесе 85 процентов людей, в нем участвующих, понятия не имеют, чем они занимаются и почему. Это ведь так. Масса людей не понимает, почему они работают так, а не иначе. Что же касается остающихся пятнадцати процентов, то их, в общем, можно держать на службе в каких-то незначительных конторах, абсолютно не связанных друг с другом, так, что кто-то, допустим, считает, что работает на Управление сельского хозяйства, другой – на ФБР и так далее.

– Это я еще могу понять, – ответил президент, – но разве полиция, расследуя совершенные вами убийства, не находит отпечатков пальцев вашего сотрудника, в особенности если учесть, что только один человек занимается этим... мм... как бы это назвать... делом?

– Находила бы, но его отпечатки пальцев уже вышли из употребления. Он давно мертв. И его отпечатков нет ни в одном архиве.

Президент задумался. За окнами было темно, ночь сгустилась над Вашингтоном – только исторические памятники освещались прожекторами. Он стал во главе государства в тот момент, когда страна лицом к лицу столкнулась с угрозой краха, и осталась единственная надежда, на которую Америка все еще уповала. Потускневшая надежда – это верно. Но тем не менее – надежда! И насколько ему было известно, она зиждилась на убеждении, что в жизни ничего не улучшится, если просто декларировать: мол, наша страна представляет собой светоч мира – и при этом арестовывать всех несогласных, как делается в странах коммунистического блока и в «третьем мире». Благо заключалось в деянии. Но, выпустив на волю эту силу, над которой он имел власть, президент в какой-то мере порочил Америку.

Как непрост мир! И пока люди не найдут способа жить в мире, необходимо либо вооружаться, либо умереть. Он считал, что мир еще не дошел в своем развитии до совершенства.

– Я хочу рассказать вам о «Треске», – сообщил президент.

Он с удовольствием отметил, что Смит способен схватывать детали на лету, ему не нужны были подробные отчеты разведслужб: все, что зафиксировано в печатной или аудиовизуальной форме, как он объяснил, оставляет следы. Команде Смита надо просто дать свободу действия. Им не следует давать никаких инструкций, им надо просто развязать руки и довериться их гению.

– Я хочу увидеть их, – сказал президент.

– Я так и думал. В 23:15 они будут в вашей спальне с красным телефоном.

– Вы выдали им соответствующий пропуск?

– Нет, – ответил Смит и объяснил, что такое Дом Синанджу и что его мастера уже несколько веков не знают никаких препятствий, потому что новые системы безопасности – всего лишь варианты старых, а в Синанджу они все известны.

Последнего Мастера Синанджу взял на службу бывший агент КЮРЕ для обучения исполнителя. Первым заданием этого исполнителя было устранение того самого агента – его ранили, и потому он был уязвим. К несчастью, у исполнителя слишком много таких заданий, но это просто необходимо, чтобы держать существование КЮРЕ в тайне. К примеру, недавнее: четверо, которые работали на КЮРЕ, узнали слишком много и болтали об этом слишком громко.

Президент сказал, что в последнее время он что-то не слышал об убийстве четырех человек, и предположил, что убийства были совершены в разное время.

– Нет, все одновременно, – возразил Смит.

– Вы больше не будете работать у нас в стране, – сказал президент. – Хватит. Я не могу понять, как это четыре человека могут исчезнуть с лица земли в стране, где существует свобода печати. Я этого не понимаю.

Смит просто сказал, что все это и не надо понимать. Они поднялись в комнату с красным телефоном, и в 23:15 президент высказал уверенность, что людям Смита не удалось миновать охрану Белого дома.

И в то же мгновение они появились в комнате – азиат в черном кимоно и худой белый с толстыми запястьями.

– Привет, Смитти, – сказал Римо. – Что вам нужно?

– Боже! Как им это удалось? Они что, явились из воздуха? – изумился президент.

– Несть конца чудесам и тайнам, – пропел Чиун. – Все тайны мироздания призваны воздать славу твоему великому правлению, о император.

– Это не трюк, – сказал Смит. – И никакая не тайна. Люди просто не видят предметов, которые не движутся, а эти двое знают способ быть неподвижнее прочих вещей.

– А вы их видели?

– Нет.

– А они могут опять это проделать?

– Возможно, нет, потому что вы уже на них смотрите. Так устроено зрение. Ведь мы буквально не видим многих предметов, находящихся вокруг нас. – Смит начал было что-то еще говорить, но вдруг понял, что ему больше нечего добавить: он мало что знал о методах работы Римо и Чиуна.

Президент шепнул Смиту, что старый азиат кажется слишком слабым для выполнения задания за рубежом. Смит же ответил, что безопасность азиата президента должна беспокоить в наименьшей степени.

Чиун произнес перед президентом небольшую речь о Синанджу, о жаждущих пролить свою кровь во славу его и о том, что жизнь всех ворогов президента висит на волоске и что у его нынешних друзей есть надежные щит и меч. Более того, у президента много недругов, близких и коварных, но сие есть участь всех великих императоров, включая Ивана Доброго российского, мягкосердечного Ирода иудейского и добросовестного Аттилы, как, впрочем, и таких западных венценосцев, как сладкоголосый Нерон римский и, разумеется, более приближенные к нам во времени – Борджиа итальянские.

Президент сказал, что это его вовсе не радует и что он захотел повидать их двоих, потому что их подвиги лежат тяжким грузом у него на душе и, если есть в настоящее время какой-либо иной выход, он предпочел бы не выпускать их на поле сражения.

– Позвольте мне сказать, – вмешался Римо.

Президент кивнул. Чиун улыбнулся, ожидая услышать страстную речь о преданности императору.

Римо же сказал:

– Я пришел в дело довольно давно и, надо сказать, совсем этого не хотел, но меня оклеветали, обвинив в убийстве, которого я не совершал. Вот я и начал изучать мудрость Синанджу, для меня это стало судьбой, и в процессе обучения мне стало понятно, кем я мог бы стать и кем были прочие. И я все это говорю только для того, чтобы сказать: мне совсем не нравится, что вы называете Мастера Синанджу и меня «эти двое». Дом Синанджу существовал за тысячи лет до того, как Джордж Вашингтон встал с гарнизоном оголодавших солдат при Вэлли-Фордж.

– К чему вы клоните? – спросил президент.

– Клоню я вот к чему: мне абсолютно все равно, легко у вас на душе или тяжело. Мне ровным счетом начхать и наорать на ваши чувства. Я так скажу.

Смит уверил президента, что Римо – надежный работник, не в пример многим. Чиун извинился за непочтительность, высказанную Римо императору, и сослался на юность и неопытность ученика, которому еще не сравнялось и восьмидесяти.

Президент же сказал, что искренний человек неизменно вызывает у него уважение.

– В этой комнате есть лишь один человек, чье уважение я хочу завоевать. – Римо смотрел на президента и Смита. – И среди вас двоих этого человека нет.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации