Текст книги "Стратегия. Замок Россия"

– Гляди, заяц! – Лунев присел, потянул меня за рукав. – Жирный.

Я тоже присел. Косой внушал уважение – здоровый, гладкий, прямо откормленный питбуль с ушами. Небывалый какой-то зайчище. Сидел себе вдалеке на холмике и нагло смотрел на незваных гостей. А в бинокль! Ну и рожа, ну и усы! Взять бы тебя за усищи и сразу в котел, на вытопку. Медленно потащил было ружье к плечу, но напарник остановил:

– Не возьмешь с такого расстояния. Если и попадешь, то только синяк поставишь: на нем же жиру с два пальца висит. Странно, это весной-то… – Костя покачал головой. – Или он наши поля, падла, весь год объедает?

– Надо их всех тут валить, – подвел я итог, – с такими зайцами-мутантами урожая замку не видать, это точно. Силков наставить и собирать связками. Или капканов. Есть, Кастет, такие «заячьи» капканы? Усиленные?

– Ты только представь себе, какие тут водятся суслики – они тоже вкусные, – в восторге от предстоящей охоты мой напарник чмокнул губами.

С такими кровожадными мыслями мы вышли к огородам, которые совсем не впечатляли. Можно лишь угадать остатки былых культур. Я достал блокнот, зафиксировал кое-что из того, что смог понять. Ясно, что толковое съестное тут выращивать можно. Но опять же требуется осмотр специалистами.

Только повернули мы к «аэродрому», самому интересному – просто по-мальчишески – для меня объекту, как план поломался.

Вдали громыхнули подряд четыре выстрела из гладкоствольного.

Мы замерли на секунду, потом быстро повернулись в сторону пальбы. Рвануло еще два выстрела.

– Серый, наши влипли! – выдохнул Костя.

Стреляли в районе той самой рощи, где работала моя вторая пара. Мать твою! Вздрогнув от выплеска адреналина, я сдернул с пояса «мыльницу». Но меня опередили. Видать, после того как наш радист Юра от души вбросил дерьмеца на административный вентилятор, в замке все ответственные лица ходили накрученные и с рациями наперевес.

– Здесь «Берег»! «Гоблин», доложите, что там у вас.

«Берег» – это у нас Бероев. Капитан сам в дежурке засел – выправлять ситуацию. Дальше состоялся очень примечательный диалог, со временем переросший в первый исторический анекдот нашего поселения.

– «Гоблин», ответь «Берегу».

– Здесь «Гоблин», на связи. Пш-шш… Тут на нас в роще два резких лося налетели. Положили обоих, на, но один еще дергается, сейчас кончим.

– «Гоблин», живого постарайтесь сохранить до прибытия мангруппы. Как поняли?

– Пш-шш… Не понял. Зачем сохранять? Прием.

– Допросим. Доложите, что за «лоси», кто такие, чем вооружены, прием.

– Пш-шш… Ну это… Докладываю! Лоси очень большие, доисторические, без байды, кожаные. Вооружены рогами и копытами. Высылайте носильщиков и раздельщиков. Ждем тут, прием.

– Пш-шш… Понял тебя, «Гоблин», понял. Мангруппа сейчас выдвинется.

Пока весь наш локальный радиоэфир втихую угорал над этой замечательной беседой, я все ждал, спросит ли капитан о самом важном, если смотреть с моей колокольни. Не спросил, паразит: «наполеонам» всегда не до простых солдат. Вот за это уставное бездушье я чистых солдафонов и не люблю.

– «Гоблин», ответь «Демону». Миш, все целы?

– Командир, все нормуль, только сидим пока, отходняк ловим. – Нетипичная для Сомова болтливость полностью подтверждала последние слова. – Сдадим мясо – тут его под полтонны будет, – досмотрим по заданию – и к тебе ломанем. Прием.

– Добро, «Гоблин». Мы к аэродрому, догоняй. И еще. Дочисть наш первый дом. Медведя заподозрили, забросали окна дымовухами, ушли выждать.

– Принял, сделаем.

Ну его на фиг, дальше будем полной четверкой работать, пока не адаптируемся, – что-то больно бодро все тут начинает оживать. Лосяры из «Ледникового периода», вороватые медведи, зайцы-переростки. Так что сомкнем ряды.

ВПП нашего аэродрома представляла собой типичную грунтовую летную полосу, такие у нас используют в народном хозяйстве. Особенно запомнилась мне подобная в таежном поселке на Ангаре – как-то в командировке полетал на «Аннушках»[6]6
  Пилотская кличка самолета Ан-2.


[Закрыть]. В торце полосы, куда мы и вышли, была нарисована большая буква «Т».

– «Падать туточки», – с мертвецким юмором расшифровал огромную букву Костя Лунев.

– Добрый ты, Лунев.

Ну, мы и потопали прямо по полосе с остатками невысохших луж к огромному ангару в конце поля. На небольшом насыпном холмике слева стоял ветроуказатель, он был хорошо виден со всех точек летного поля и сейчас не по-мужски провисал. Ветроуказатель, предназначенный для определения направления ветра, имел форму усеченного конуса и мог свободно вращаться вокруг своей оси. Ткань прибора была покрашена чередующимися полосами белого и красного цвета, а кромки конуса черные. Изящный предмет. Что интересно, почти не выцвел, не обтрепался.

– Следы есть, вон, впереди, – заметил я, приседая, чтобы посмотреть под другим углом.

Дожди постарались их замыть, ветер успел сгладить, но следы от ударов при посадке все равно остались. Нечасто, но какие-то небольшие летательные аппараты сюда залетали. Может, Бероев был прав и нам надо перекрыть лазейку? С другой стороны, на самолете таких размеров десант не привезешь, но и с парашютами не сбросишь. А каких размеров? К сожалению, наши совместные познания в авиации не позволяли определить предполагаемый тип и размер летательного аппарата.

– Командир, я че хочу сказать… А давай сразу пойдем к диспетчерской! – возбудился Костя, когда мы проходили мимо бревенчатой сторожки с башенкой. – Видишь же, в ангаре двери нараспашку – заходи-воруй. Нет там ни хрена.

– Ну что ты суетишься, а, – вяло возразил я, понимая, что Костян на девяносто девять пудов прав, – пацаны обязаны проверить, пацаны проверят.

Здесь было как-то спокойно. Видимость по кругу отменная, никто на тебя внезапно не наскочит. Да и сама аура маленького сельского аэродрома, даже заброшенного, – какая-то добрая, позитивная, как в старых комсомольских фильмах про советских летчиков. Не тревожное это место, вот чувствуется. Поэтому стволы мы пока прибрали. Оно, конечно, надежнее и безопасней постоянно ходить со стволами наперевес, но такое передвижение за определенным порогом начинает сушить нерв, провоцируя на ненужный несвоевременный страх. Я уже не говорю про усталость. Даешь нормы КЗоТ[7]7
  Кодекс законов о труде.


[Закрыть] на длительность спецопераций! Как и во всем, в охоте полезны перерывы. Наверное, в реальной боевой обстановке приходится действовать иначе, не знаю. Ну в реальной боевой и организм заработает иначе.

А мы тут, тьфу-тьфу, пока не воюем, мы тут работаем. Да на хрена бы это так: жить в постоянном предбоевом стрессе невозможно. Будь оно по-другому – казаки не разбили бы свои поля по границе Терека, а американские поселенцы не зажили бы сначала по берегам Миссисипи, а потом и Колорадо – уверен! Человеку работать надо, пусть даже и с револьвером на поясе. Вот и будем выполнять порученное нам задание.

Ангар был свободен. Что и требовалось доказать.

А вот внутренняя боковая пристройка в нем – нет. Навес, огороженный небрежно выполненными дощатыми стенками, закрыт на висячий замок. И кого это может остановить? Я достал «кабар» и просто выломал петлю. Ай да ножик, ай да я. А чего таким не выломать-то.

Тут я немного отступлю от темы. Обожаю ножи. Когда узнал краем, что Сотников тоже на них повернут, сразу испытал приязнь к родственной душе. Ну а получив такой ножик, реально получил заряд энергии. Не воспринимайте всерьез сугубо личный бзик – «кабары» есть моя давняя любовь. И, как старый «кабарист», позволю себе совет. Из относительно новых моделей фирмы надо и стоит брать только D2 «экстрим», модели 1281 или 1283. Сплошные технологии. Ручка из KRATON-B, формованная гарда и головка из порошка. Берите именно его, из-за зверски удачного дизайна и отменной стали: правильно термообработанная D2 – это нечто. Литые элементы хороши, кастетный вес в руке, а сам клинок чудно управляется. А уж в силовой работе конкурентов ему надо еще поискать.

Потому петля умерла быстро. Внутри стояли шесть двухсотлитровых бочек. Все потертые, краска облезла, лишь на одной прочитывается «SAE».

– Что мы тут добыли? – Я открутил крышку, осторожно помахал рукой перед носом. – Топливо. И не соляра.

– И не керосин, – категорически заявил Костя, обоняв содержимое.

– Уверен?

– А хрен ли мне быть неуверенным, если меня моя бабка каждую неделю на своей даче потчует оладушками, которые жарит на керосинке? Нанюхался, знаешь ли.

– Да ты у нас эксперт. Может, и число определишь, которое октановое? – не выдержав, съязвил я.

– Цетановое! – огрызнулся Кастет. – Бензин, а остальное наши определят. Ты докладывай давай, остряк.

Что, еще один зачет заработали? Так мы нужные люди, без нас никуда!

Пш-шщ-ш…

– «Контур», ответь «Демону», примите находку… «Контур», ответьте.

– «Контур» на связи, слушаю.

– Вы машину уже починили?

– Сейчас уточню… (пауза)… Нет, пока не завели, осматривают.

– Вы напрасно ее не завели. Тут бочки полные. Тонна двести бензина. Высылайте катальщиков, раз автомобилистов нет. Как поняли?

– Поняли хорошо. «Демон», конкретно место?

– Ангар аэродрома, там увидите.

– «Демон», меры примем. До связи.

Я удовлетворенно повесил рацию на место, ласково похлопал ближнюю бочку по прохладной круглой бочине.

– Заберут вас, заберут, не волнуйтесь. Скоро укатят. У нас там всех жуть какой спрос на любой хабар. Аж кушать не можем, так нам все вы нужны… Пошли, Костя, к диспетчерской.

На диспетчерской висел замок.

– А! Что я тебе говорил? – торжествующе глянул на меня Костя, ломая петли: сейчас была его очередь играть роль взломщика. А че, практику нарабатываем.

Голосом Мишки зашипела рация:

– «Демон», мы на подходе, не шмальните там.

– Понял, подходи, не бойся, мы в диспетчерской.

На первом этаже в углу нас встретил то ли пародийный ресепшн, то ли стойка ленивой продажи авиабилетов – по размерам так не больше двух билетиков в неделю. Стол для посетителей возле уже привычного узкого горизонтального окна, три простых стула рядом. Традиционный, как я посмотрю, для этих мест камин, только очень маленький. Каминчик. Лавка деревянная – эта стоит по другую сторону окна. Дверка в кладовку или подсобку, там пусто. И все. Еще в потолке есть лестница на второй этаж, то есть вход в башенку, которую мы приняли или захотели принять за «пункт управления воздушным движением», УВД то есть. Не сговариваясь, дружно присели за стол, чтобы ненадолго разгрузить ноги, посидели с удовольствием.

И ведь опять сруб. Здесь-то зачем – для тепла? Не знаю, какие тут зимы, но абрикос есть, судя по заброшенным садикам. Да и… Это ведь не деревенская изба – это диспетчерская, тут не живут, тут работают. Здесь нет и не может быть грудных детей, детских кроваток, распаренной молодухи из бани, утреннего вставания в труселях ногами на пол. Вполне хватило бы прочных дощатых стен с утеплителем, а то и без него. Но нет, тут везде срубы. Сколько это все может стоить? Ну пусть не в деньгах, в любом другом ресурсе – в рабочем времени, например. Да жуть. А материала сколько ушло… Из отменных, длинных сосновых бревен, траченных на пустой и потому бестолковый (пока, во всяком случае) огромный ангар, вполне можно построить самый настоящий корабль.

А если я думаю не в том направлении? Если реальная и основная опасность для жильца этих мест кроется не в суровости сезонных сюрпризов погоды, а в чем-то другом? И тут, как ни крути, ничего, кроме злонамеренного живого существа, в голову не приходит. Допустим, что тот след возле дома принадлежит вовсе не двухлетку, а милому медвежонку. Тогда каков его папа? Наличие крупных, а то и очень крупных хищников вполне оправдывает использование такого типа строений, как и таких окон. Если так, то весело нам придется. Лады, надо будет обсудить с ребятами в спокойной обстановке… А цунами такой дом выдержит?

– Мы входим! – прокричали на улице, прервав мои размышления.

– Да заходите уж, заходите, не тушуйтесь, спецназовцы, мля, – разрешил Костя.

Ввалились наши, тут же обрадованно расселись, вытянули уставшие ноги. Морды радостные, сами гордые. Еще не прошел у ребят запал, и мы их понимаем, в общем-то.

– Печенки-то хоть сырой поели?

Мужики переглянулись.

– Так я ему предлагал, – поведал Сомов, – а он заменжевал.

– Эх, не дождаться мне, когда по Гоблину цивилизация прокатится, – грустно вздохнул Шамиль. – Дикий он человек, сын дубовых сучьев. Из Перми родом.

– Ну а мясца-то свежего, надеюсь, прихватили? – с надеждой спросил Кастет, давно уже намекавший на критическую необходимость перекуса. – А то ща пожарим скоренько.

Мужики опять переглянулись, теперь уже растерянно.

– Парни, мой косяк. Не сварил, – хмуро взял на себя ответственность Мишка.

– Мля, ну что вы за сталкера такие… отдали все дяде, а братве болт, – похоже, всерьез расстроился Лунев. – Это неприемлемо. Придется голимый сушняк жрать вместо шашлыка ароматненького, полосками на палочке верченного.

– Отставить мечтания. – Я решил, что пора спасать ситуацию, пока парни не начали сначала рефлексировать, а потом и закипать. – Нет у нас времени на шашлык, носимым пообедаем.

– Не, командир, могли ж потом и на базе пожарить, – все не унимался Кастет. Он у нас такой. Ворчун.

– Да уймись ты! – рявкнул Гоблин, нависая над Костей всей своей неандертальской фигурой. – Сам пойду на кухню, отрежу тебе кусок.

– Хватит вам! Значит, так… Сейчас осматриваем второй этаж, докладываемся по аэродрому, потом тут обедаем с «атасом» по очереди, после уходим на «нефтянку». Все, встали.

Костя поднялся первым, показал всем, как он демонстративно умеет сплевывать на пол, и первым же полез по лестнице…

И уже через десять минут я опять стоял у окна с «мыльницей».

– «Контур», «Эфир», вызываю обоих, прием.

Коротко сообщив для журнала учета, что в диспетчерской найдено радиохозяйство, я предложил Юре Вотякову перейти на запасную частоту и уже там, наплевав на все правила радиообмена, заговорил подробно, вольготно, как по сотовой безлимитке.

– Юра, мы тут нашли по твоей части. Прилично. Просто очень прилично. Опознали радиостанции Р-113 и Р-103. Кроме них имеется небольшой приемник, очень старый, ламповый. Шамиль говорит, что такие стояли на самолетах ЛИ-2, ну, и на «Дугласах-Дакотах» ленд-лизовских. Есть генератор на салазках, похоже, рабочий, но тоже не новый, громоздкий. Ну и по мелочам до фига. Лампы запасные, детали всякие, стеллажи разборные, провода, антенны какие-то в углу стоят… Много мелочовки. Прием, – тут я дал ему передохнуть.

– Понял, понял! Вы там еще сколько будете?

– Юра, мы сейчас пойдем дальше. Ты так сделай: мы в ангаре еще и топливо нашли в бочках, уже передали инфу Контуру. Они наверняка вскоре поедут сюда, а ты падай к ним на хвост. Тебя с напарником все равно не выпустят наружу, пока Сотников с Бероевым зону не откроют. Давай, пока они не вышли за ворота, а то опоздаешь.

Мужики тем временем расползлись кто куда. Костя пошел готовить нехитрый обед, Шамиль решил осмотреть местность вокруг диспетчерской, а Гоблин упилил к ангару – исключительно, как сказал, из любви ко всему большому.

А тут, наверху! Лучшего места для любования кругозором и не придумаешь. Окна во все стороны, и высота… Казалось бы, невелик метраж, но некоторые детали местности отсюда проглядывались лучше, чем из замка. Грамотно место выбрано для аэродрома. Окна тут совсем другие, большие по площади, квадратные – почти нормальные. Однако и здесь имелись меры предосторожности: каждый оконный проем забран в прочную пластинчатую решетку, не собранную на месте строителями, а склепанную в кузне.

От нечего делать и для уточнения будущей карты я достал блокнот, бинокль – и по часовой стрелке принялся изучать местность через оптику, постоянно делая пометки карандашом. Хорошо разглядел ту самую рощу Отдельную, где водится мясо. Не исключаю, что она вскоре станет у нас излюбленным местом свиданий сладких парочек: еще пару раз пострелять залпами – и никакой лось туда больше не сунется.

НПЗ (как мы для краткости стали именовать еще не исследованный объект предполагаемой «нефтянки») виден если не как на ладони, то в бинокль – на расстоянии вытянутой руки. Ума не приложу, что нам там делать. Площадка примерно двадцать на двадцать метров окружена металлическим забором. В массивный ленточный фундамент были установлены частые столбы из трубы как минимум пятнадцати сантиметров в диаметре. Пространство между столбами зашито арматурой и мелкой металлической же сеткой. Поверху «оградки» – «егоза» с протянутой внутри «колючкой обыкновенной». Прямо-таки зона строгого режима в миниатюре. Центральные ворота смотрели на меня. Естественно, закрытые, да не только на замок, но еще и на два швеллера. Все крашено темно-зеленым, неброско. Внутри периметра, насколько можно ожидать, находится никакой не заброшенный, а нормально законсервированный «особый объект», где много всяких штепселей и включателей. Еще дальше к югу, в небольшом логу, стоят две огороженные цистерны, от них к объекту идут трубы. И как мне быть? Идти и ломать такую красоту? Ну ее еще хрен сломаешь просто так. Сломали, а потом что? Поглазели, поохали, дернули пару раз за какие-то красные рычаги, посвинчивали на память наиболее красивые шильдики и типа с чистой совестью упороли на доклад начальникам «о чем-то»? Ну его, от греха, пусть шлют полноценную техкомиссию.

После почти тесного знакомства с НПЗ я хорошо осмотрел кромку ближнего леса, но ничего существенного или интересного не заметил. Противоположный лес я разглядывать и пытаться не стал – далеко. А вот дорогу из центра поселка в неизвестные дали видно отлично, особенно если с хорошим биноклем в руках удобно поставить локти на подоконник. Грунтовка выглядела не так, как она представлялась из замка. Со стены мне показалось, что «центральная дорога» виляет и теряется в холмах, уходя вдаль. Отсюда же мгновенно выяснилось совершенно неожиданное. В том месте, где грунтовка заканчивалась, а это километра три от нас, у дороги стоял невысокой столб. Не поверив сразу, я покрутил настройку, протер глаза. Плоховато видно из-за дымки. Точно!

У дороги стоял дорожный знак. Самый настоящий. Содержания знака уже не разглядеть, но то, что это есть неотъемлемый атрибут родных автодорог, – без сомненья. Мне захотелось немедленно заорать, позвать группу, поделиться эмоциями и соображениями… Костя внизу безголосо что-то напевал, раскладывая жорево, пацаны на улице изучали и грели кости. Надо ли баламутить? Мне пока не все было ясно в картине. Раз дорога кончается, но знак стоит, значит, там грунтовка упирается… Правильно! В другую дорогу, Т-образный перекресток. И это уже сведения стратегические, потому что невидимая мне дорога вдоль реки – это магистраль, соединяющая пункты, объекты и прочее интересное. Идет себе вдоль берега, сообщает, так сказать, и в одном месте пускает грунтовый отросток к реке. К замку. А какой важной детали пейзажа я еще не оценил? И как только я понял какой, то сразу принял решение.

Мы работаем по вновь утвержденному плану, благо таковое я себе выбил в самом начале – нам виднее, что и в каком порядке осматривать в случае оперативного получения новых данных.

Передав по рации команду личному составу на экстренный сбор, я вызвал дежурку и, подведя промежуточные выводы и итоги, сообщил, что в НПЗ нам делать нечего, приведя соответствующие аргументы. И вообще группа направляется для проверки по вновь открывшимся обстоятельствам. Отправляемся перевыполнять план.

Честно говоря, двигать нужно было немедленно, но голодный желудок тут не в тему, а когда мы потом выкроим время и место для перекуса – не ясно. Сейчас все становилось неясным. Во время обеда, состоявшего из хлеба, паштета и колбасы, запиваемых ключевой водичкой, я сообщил парням об увиденном и о своем решении.

– Перспективно, – поддержал меня Гоблин с оговоркой. – Только стоит ли так стрелки гнать? Или думаешь, что дорогу сроют?

– Точно, – чуть помедленней зажевал Кастет, – лучше бы сперва нормально пообедать в замке горячим супцом да свежего мяска резануть зубом. А потом двинем.

Шамиль ничего не произнес, он пока слушал других.

– Стоит, ребята, стоит. Я сначала сам не понял, что меня подстегнуло, – стал разъяснять я. – Ну там дымка в бинокль была видна на дороге… А потом она осела.

– Пыль? – тут же спросил умный татарин.

– Пыль, – кивнул я. – Чуть-чуть не успел! А там только что проехала машина. Вполне может быть, что машины в этом мире встречаются не чаще драконов. И если допустить, что она куда-то там поехала не навсегда, а по делам, то вскоре поедет обратно. Что характерно, к нам никакая машина не заныривала, не подъезжала. Заметили бы ее со стен – там сейчас постоянно народ, глазеют. И эта мимо с пылью просвистела, а ведь стреляли, грохот на всю округу. Так что машины здесь не только редкие, но и мутные, готовиться надо ко всякому.

Лица бойцов стали серьезными.

– Ну что же, командир, тогда пошли к перекрестку, там и решим, что дальше. – Гоблин засунул жалкие остатки хлеба в свою суму, на том обед и закончился.