Текст книги "Страницы дипломатической истории"

ПЕРВОЕ ИСПЫТАНИЕ

Молодая Советская республика с первых лет своего существования установила с Ираном отношения, основанные на принципах добрососедства, дружбы и равноправного сотрудничества. Но война осложнила эти отношения. Порой они довольно резко обострялись. Советское правительство делало все от него зависящее, чтобы нормализовать обстановку, прилагало усилия к тому, чтобы удержать правящие круги Ирана от опрометчивых шагов, на которые их подталкивала гитлеровская агентура, действовавшая, в частности, и в самом Тегеране. Важно было, чтобы Иран сохранил нейтралитет. В этой связи выработка совместной с Англией и США позиции по отношению к Ирану явилась, как мне представляется, одним из первых практических испытаний механизма сотрудничества трех держав антигитлеровской коалиции.

Дружественный нейтралитет Ирана мог сыграть важную роль в борьбе против фашистских агрессоров. В самом деле, участие Финляндии в войне на стороне гитлеровской Германии, захват Норвегии и Шпицбергена весьма осложняли возможность использования морских коммуникаций, ведущих в северные порты Советского Союза. Хотя Англия и располагала в то время сильнейшим флотом, она не всегда обеспечивала достаточно эффективную охрану конвоев, следовавших до Баренцева моря. Поэтому Иран с его незамерзающим Персидским заливом и пересекавшей почти всю страну с юга на север железнодорожной магистралью мог стать важным дополнительным путем для поставок в Советский Союз вооружения, необходимого оборудования и продовольствия.

Задача союзников состояла в том, чтобы решить проблему Ирана совместными усилиями. Но для этого надо было прежде всего выработать согласованную позицию, что в тех условиях было далеко не так просто. Проблема Ирана оказалась, пожалуй, первым важным вопросом международного характера, по которому участники антигитлеровской коалиции смогли договориться, несмотря на различие исходных позиций.

В прошлом, еще задолго до трагической гибели в Тегеране российского посла Грибоедова, в чем, как известно, весьма неблаговидную роль сыграла британская Ост-Индская компания, в Иране находился весьма чувствительный узел противоречий между Англией и Россией; англо-русские соглашения, которых в отдельных случаях удавалось достичь в этом районе, были неустойчивыми. Британские представители в Тегеране постоянно строили антирусские, а после Октябрьской революции антисоветские интриги. Установление по инициативе В. И. Ленина дружественных отношений Советской страны с Ираном в Лондоне встретили с неприязнью и подозрением. Однако угроза, перед которой оказалась Англия в результате гитлеровской агрессии, побудила лондонских политиков более трезво смотреть на жизнь. Так возникла почва для советско-английского сотрудничества в отношении Ирана.

Поскольку неоднократные попытки убедить тегеранские власти в необходимости принять решительные меры против подрывной деятельности гитлеровской агентуры в Иране оказались безрезультатными, было решено временно ввести в эту страну советские и английские войска. Советский Союз предпринимал эту акцию самообороны в соответствии со статьей 6 советско-иранского договора 1921 года. Советские части должны были занять северные районы страны, а английские – юго-западные.

С Вашингтоном же длительное время не удавалось найти общий язык. Помню частые приезды в то время в Наркоминдел, на Кузнецкий мост, посла США Штейнгардта. Он все вновь и вновь пускался в рассуждения о том, что по отношению к Ирану не следует принимать резких мер, что нужно постараться уговорить старого Реза-шаха пресечь деятельность гитлеровской агентуры и установить более тесные отношения с союзниками. Тогда, дескать, можно будет решить и все другие вопросы, в частности проблему налаживания транспортного пути через Иран от Персидского залива до советской границы.

Советские официальные лица объясняли американскому послу, что дело обстоит гораздо сложнее, чем это представляется Вашингтону. Отношения правящей верхушки Ирана с фашистскими державами, особенно с Германией, зашли слишком далеко. Немаловажное значение имели личные симпатии старого Реза-шаха к Гитлеру. К тому же проблема налаживания транспортировки грузов через Иран была куда более трудной, чем это могло показаться на первый взгляд. Трансиранская дорога требовала серьезной модернизации, кое-где надо было перешить путь, укрепить полотно, проложить новые пути, расширить станции и депо, значительно увеличить подвижной состав и т. д. Наконец, очень важно организовать охрану дороги и перевозимых по ней грузов. В ряде мест железнодорожное полотно проходит по пустынной и дикой местности, в горах и ущельях, в районах, по существу контролировавшихся враждующими с центральным правительством племенами. Шейхи некоторых из этих племен были подкуплены гитлеровской агентурой, и они могли устраивать по ее заданию диверсии и налеты на железную дорогу, особенно когда перевозка военных грузов по ней усилится. Центральные иранские власти даже при доброй воле не могли обеспечить безопасность перевозок.

В конце концов Вашингтон не стал возражать против советско-английской акции в Иране.

После того как операция по вводу советских и английских войск в Иран была успешно завершена, глава Советского правительства И. В. Сталин писал премьеру У. Черчиллю: «Дело с Ираном, действительно, вышло неплохо. Совместные действия британских и советских войск предрешили дело. Так будет и впредь, поскольку наши войска будут выступать совместно. Но Иран только эпизод. Судьба войны будет решаться, конечно, не в Иране». Он имел при этом в виду необходимость скорейшего открытия второго фронта во Франции.

За несколько недель до ввода войск проводилась дипломатическая подготовка этой акции. Иранского посла в Москве Мохаммеда Саеда часто приглашали в Наркоминдел, где его внимание обращали на факты подрывных действий германской агентуры в Иране. Насколько я могу сейчас судить, посол Саед был человеком здравых взглядов. Думаю, что его заверения в том, что развитие ирано-советской дружбы – цель его жизни, были искренними. Но как дипломат, как представитель тегеранского правительства он, разумеется, должен был выполнять соответствующие инструкции, а смысл их был прост: отрицать все и вся и уверять, будто у Советского Союза нет никаких оснований для беспокойства по поводу положения в Иране.

Саед много лет провел в Советском Союзе, отлично говорил по-русски (он получил высшее образование еще в Петербурге) и прекрасно понимал опасности, связанные с политической обстановкой в Иране. Его, несомненно, глубоко беспокоила напряженность, возникшая между Ираном и Советским Союзом. И когда он как лояльный представитель правительства своей страны передавал полученные из Тегерана инструкции, глаза его, умные и печальные, как бы говорили, что сам он знает подлинную цену этим малоубедительным заверениям.

Провозгласив бредовую идею мирового господства германской расы, Гитлер рассчитывал после порабощения Советского Союза захватить и страны, лежащие к югу от Кавказского хребта. С этой целью он заранее забросил свою подрывную агентуру в Иран. После нападения фашистов на Советский Союз эта агентура активизировалась. Она имела возможность действовать все более нагло, хотя правительство Ирана уже 26 июня 1941 г., то есть через четыре дня после нападения Гитлера на СССР, обязалось соблюдать «полный нейтралитет».

Советское правительство трижды – 26 июня, 19 июля и 16 августа 1941 г. – обращало внимание иранского правительства на опасность, которую представляла собой подрывная деятельность гитлеровской агентуры. Иранская сторона игнорировала предостережения Москвы. В этих условиях Советскому правительству ничего не оставалось, как прибегнуть к мерам, предусмотренным советско-иранским договором 1921 года. В советской ноте Ирану от 25 августа 1941 г. говорилось: «За последнее время и, особенно, с начала вероломного нападения на СССР гитлеровской Германии, враждебная СССР и Ирану деятельность фашистско-германских заговорщических групп на территории Ирана приняла угрожающий характер. Пробравшиеся на важные официальные посты более чем в 50 иранских учреждениях германские агенты всячески стараются вызвать в Иране беспорядки и смуту, нарушить мирную жизнь иранского народа, восстановить Иран против СССР, вовлечь его в войну с СССР».

Агенты германского рейха, говорилось далее в ноте, организовали диверсионные и террористические группы для переброски их в Советский Азербайджан и Советский Туркменистан, а также для подготовки военного переворота в Иране.

Нацистские агенты под руководством германского посольства в Тегеране создавали в ряде пограничных пунктов Ирана вооруженные банды для переброски в Баку и другие важнейшие пограничные советские пункты с целью организации диверсий на территории СССР. Германские агенты имели в своем распоряжении во многих районах Ирана склады оружия и боеприпасов. В частности, в северной части страны, в окрестностях Мианэ, они заготовили для своих преступных акций свыше 50 т взрывчатых веществ.

В окрестностях Тегерана они проводили военную подготовку своей агентуры. На иранские военные предприятия под видом инженеров и техников проникли десятки германских разведчиков. Среди них особенно крупную роль играли представители немецкой фирмы «Фридрих Крупп» в Иране, эсэсовец Ортель, директор представительства фирмы «Сименс», известный германский шпион фон Раданович, его заместитель Кевкин, служащий конторы «Иранэкспресс» в Пехлеви Вольф, являвшийся одновременно руководителем германской разведки на севере Ирана и на Каспийском побережье. «В своей преступной работе, – указывалось в советской ноте, – эти германские агенты самым грубым и беззастенчивым образом попирают элементарные требования уважения к суверенитету Ирана, превратив территорию Ирана в арену подготовки военного нападения на Советский Союз».

Далее в советской ноте говорилось, что «создавшееся в Иране, в силу указанных обстоятельств, положение чревато чрезвычайными опасностями. Это требует от Советского Правительства немедленного проведения в жизнь всех тех мероприятий, которые оно не только вправе, но и обязано принять в целях самозащиты, в точном соответствии со ст. 6 Договора 1921 г.».

В ноте от 25 августа 1941 г. Советское правительство разъясняло также, что эти меры никоим образом не направлены против иранского народа. «Советское Правительство, – подчеркивалось в ноте, – не имеет никаких поползновений в отношении территориальной целостности и государственной независимости Ирана. Принимаемые Советским Правительством военные меры направлены исключительно только против опасности, созданной враждебной деятельностью немцев в Иране. Как только эта опасность, угрожающая интересам Ирана и СССР, будет устранена, Советское Правительство, во исполнение своего обязательства по советско-иранскому Договору 1921 г., немедленно выведет советские войска из пределов Ирана».

После ввода советских и английских войск обстановка в Иране изменилась. Удалось сорвать гитлеровские планы в отношении Ирана и вообще Ближнего и Среднего Востока, обеспечить транспортный путь в СССР из Англии и США через Персидский залив и Трансиранскую дорогу.

30 января 1942 г. был подписан договор между СССР, Великобританией и Ираном. В договоре указывалось, что союзные государства «совместно и раздельно обязуются уважать территориальную целостность, суверенитет и политическую независимость Ирана» и что войска союзных государств должны быть выведены с иранской территории после прекращения всех военных действий между союзными государствами и Германией. Это обязательство, как известно, было выполнено.

В телеграмме, направленной Председателем Совета Народных Комиссаров СССР И. В. Сталиным Председателю Совета министров Ирана М. А. Форуги по случаю подписания договора, выражалась твердая уверенность, что «новые союзные отношения между нашими странами укрепят узы дружбы между иранским народом и народами Советского Союза и будут успешно развиваться в интересах наших стран». В ответном послании, адресованном главе Советского правительства, иранский премьер высказал убеждение, что «этот договор будет способствовать укреплению дружественных связей и лучшему пониманию между нашими двумя странами и что Иран сможет извлечь выгоду из сотрудничества, основанного на уважении взаимных интересов».

Важным этапом в развитии отношений между тремя главными участниками антигитлеровской коалиции стали переговоры, которые велись в конце сентября – начале октября 1941 года во время пребывания в Москве англо-американской миссии, возглавлявшейся лордом Бивербруком (Англия) и Авереллом, Гарриманом (США). По сути дела, это была первая трехсторонняя конференция, обсуждавшая практические проблемы англо-американо-советского сотрудничества и принявшая важные практические решения. Цель миссии Бивербрука и Гарримана состояла в том, чтобы выяснить, в каких конкретно материалах нуждается Советский Союз, и достичь с Советским правительством договоренности относительно возможных поставок.

В первый же день пребывания миссии в Москве Бивербрук и Гарриман были приняты главой Советского правительства. При этом Гарриман передал И. В. Сталину личное послание президента Рузвельта. Оно гласило:

«Уважаемый г-н Сталин,

это письмо будет вручено Вам моим другом Авереллом Гарриманом, которого я просил быть главой нашей делегации, посылаемой в Москву.

Г-ну Гарриману хорошо известно стратегическое значение Вашего фронта; и он сделает, я уверен, все, что сможет, для успешного завершения переговоров в Москве.

Гарри Гопкинс сообщил мне подробно о своих обнадеживающих и удовлетворительных встречах с Вами. Я не могу передать Вам, насколько мы все восхищены доблестной оборонительной борьбой советских армий.

Я уверен, что будут найдены пути для того, чтобы выделить материалы и снабжение, необходимые для борьбы с Гитлером на всех фронтах, включая Ваш собственный.

Я хочу воспользоваться этим случаем в особенности для того, чтобы выразить твердую уверенность в том, что Ваши армии в конце концов одержат победу над Гитлером, и для того, чтобы заверить Вас в нашей твердой решимости оказывать всю возможную материальную помощь.

Искренне Ваш

Франклин Д. Рузвельт»

В ходе состоявшейся беседы, которая воспроизводится в документах госдепартамента, советская сторона подробно сообщила о положении на советско-германском фронте, а также изложила свои первоочередные потребности в военных материалах. Английский и американский представители высказали соображения о том, что конкретно можно было бы безотлагательно предоставить Советскому Союзу из английских и американских запасов.

Сделав обзор военного положения, И. В. Сталин добавил, что немцы будут добиваться превосходства в танках, поскольку без поддержки танков германская пехота слаба по сравнению с советской. Из необходимой Советскому Союзу боевой техники Сталин поставил на первое место танки, на второе – противотанковые орудия, затем средние бомбардировщики, зенитные орудия, истребители и разведывательные самолеты, а также колючую проволоку.

Обращаясь к лорду Бивербруку, глава Советского правительства особо подчеркивал значение более активных действий Англии и ее военного сотрудничества с Советским Союзом. Он высказал мысль, что англичане могли бы послать свои войска в СССР, чтобы присоединиться к советским и сражаться с ними на Украине. Бивербрук подчеркнул, что британские дивизии концентрируются в Иране и что эти войска могут быть в случае необходимости передвинуты на Кавказ.

Сталин отклонил это предложение, решительно заявив:

– На Кавказе нет войны, война идет на Украине.

Бивербрук предложил, чтобы советский и британский генеральные штабы обменялись мнениями о возможности различных стратегических решений. Гарриман поднял вопрос о состоянии сибирских аэродромов и о возможности поставок американских самолетов через Аляску. Сталин пообещал представить соответствующую информацию. Когда Гарриман предложил, чтобы поставляемые через Сибирь самолеты пилотировались американскими экипажами, Сталин возразил, сославшись на то, что это все еще недостаточно освоенный и слишком опасный маршрут.

Затем была затронута проблема послевоенного урегулирования. Сталин высказал мысль, что немцы должны возместить тот ущерб, который они причинили. Бивербрук уклонился от прямого ответа, заметив, что «сначала нужно выиграть войну».

Во время следующей встречи между главой Советского правительства и руководителями англо-американской миссии сложилась весьма острая ситуация. И. В. Сталин выразил недовольство тем, что Англия и США изъявили готовность поставить лишь совсем незначительное количество материалов и оборудования, необходимых Советскому Союзу, несущему главное бремя войны.

Бивербрук и Гарриман всячески оправдывались; пытаясь доказать, что Лондон и Вашингтон делают все возможное для оказания помощи Советскому Союзу. Каждая из сторон осталась при своем мнении.

После этой встречи Бивербрук и Гарриман отправились в английское посольство, где, видимо, обменивались мнениями относительно сложившейся ситуации. Каким-то образом произошла утечка информации. На следующий день гитлеровская пропагандистская машина распространила сообщение о том, что в ходе переговоров в Москве между Советским Союзом, с одной стороны, Англией и Соединенными Штатами – с другой, возникли серьезные противоречия. «Западные буржуазные страны, – уверяло берлинское радио, – никогда не смогут договориться с большевиками». Когда в тот же день в 6 часов вечера Бивербрук и Гарриман снова встретились со Сталиным, он упомянул о сообщении нацистской пропаганды и с юмором заметил, что теперь от них троих зависит доказать, что Геббельс лгун. Затем был рассмотрен перечень материалов, которые могли бы быть немедленно предоставлены Советскому Союзу Англией и США. Англичане и американцы взяли некоторые обязательства относительно дополнительных поставок. Бивербрук спросил Сталина, доволен ли он согласованным сейчас списком. Сталин ответил, что список его удовлетворяет.

Во время этой беседы глава Советского правительства подчеркнул также, что было бы желательно получить побольше автомашин, особенно так называемых «джипов». Он добавил, что в нынешней войне та страна, которая сможет производить наибольшее количество моторов, окажется в конечном счете победительницей.

Упомянув о том, что в ближайшем будущем отношения между США и СССР станут еще более тесными и деловыми, Гарриман сказал, что, как он надеется, Сталин будет без колебаний обращаться непосредственно к президенту Рузвельту по любому вопросу, который Советское правительство сочтет достаточно важным. Гарриман добавил, что Рузвельт будет приветствовать такой деловой обмен телеграммами, который уже установился между Рузвельтом и Черчиллем. Сталин ответил, что рад слышать это и готов, в случае необходимости, обращаться к президенту. Бивербрук сказал, что было бы очень важно, если бы Сталин и Черчилль встретились с глазу на глаз. Встреча закончилась в весьма дружественной атмосфере.

В ходе этих переговоров были приняты важные решения, способствовавшие дальнейшему сплочению держав – участниц антигитлеровской коалиции. Правда, Лондон по-прежнему отказывался предпринять активные военные действия против гитлеровской Германии, но логика совместной борьбы все более настоятельно требовала таких действий, приводя к серьезным разногласиям в правящей верхушке Англии.

Любопытно в этой связи письмо, которое лорд Бивербрук направил Гарри Гопкинсу вскоре после окончания московской встречи.

«После моего возвращения из России, – говорилось в письме, – примерно в середине октября 1941 года я поставил вопрос об открытии второго фронта с целью помочь России. Я считаю, что наши военные лидеры демонстрируют свое постоянное нежелание предпринять наступательные действия. Наше вступление в Иран – это незначительная, операция… Единственные операции, которые мы еще предприняли, – это бомбардировка на западе Германии и налет истребителей на территорию Франции, что никак не может помочь России и повредить Германии в нынешней кризисной ситуации.

Наша стратегия все еще основывается на давно устаревшей точке зрения на войну, не учитывающей срочные потребности и возможности настоящего момента. Не было никаких попыток использовать новые факторы, возникшие благодаря усиливающемуся русскому сопротивлению.

В настоящее время имеется, по сути дела, только одна военная проблема – как помочь русским. А именно по этому вопросу генштабисты ограничиваются заявлением, что ничего сделать нельзя. Они постоянно указывают на трудности, но не вносят никаких предложений о том, как эти трудности преодолеть.

Бессмысленно утверждать, что мы ничего не можем сделать для России. Мы можем сделать, как только мы решим пожертвовать долгосрочными прожектами, которые мы все еще лелеем, но которые стали абсолютно устаревшими в день, когда Россия подверглась нападению.

Сопротивление России предоставило нам новые возможности. По-видимому, оно оголило Западную Европу от германских войск и сделало невозможным для держав „оси“ предпринимать где-либо наступательные действия в других местах. Сопротивление России создало близкую к взрывной ситуацию в каждой оккупированной немцами стране, сделав западноевропейское побережье уязвимым для атаки британских войск.

Тем не менее создалось положение, при котором немцы могут безнаказанно передвигать свои дивизии на Восток. Произошло это потому, что континент все еще рассматривается нашими генералами как район, недоступный для британских войск. А восстания в оккупированных странах рассматриваются как преждевременные или заслуживающие порицания, когда они происходят, поскольку мы сейчас в таких восстаниях не заинтересованы.

Начальники штабов хотели бы, чтобы мы ждали, пока не будет пришита последняя пуговица к мундиру последнего солдата из тех, которых мы готовим для вторжения. Они полностью игнорируют открывающиеся ныне возможности.

Они при этом забывают, что вторжение немцев в Россию принесло нам новые опасности наряду с новыми возможностями. Ведь если мы не поможем России сейчас, может случиться, что она не выдержит натиска, и Гитлер, свободный от всякой угрозы с Востока, сконцентрирует все свои силы против нас на Западе. Он не будет ждать, пока мы подготовимся. И мы допускаем большую ошибку, ожидая чего-то сейчас. Мы должны нанести удар сейчас, пока не поздно».

Как известно, эта точка зрения не нашла поддержки ни в Лондоне, ни в Вашингтоне.

1 октября на заключительном заседании Московской конференции были подведены итоги проделанной работы. Глава советской делегации В. М. Молотов в своей речи сказал, что конференция в несколько дней «пришла к единодушному решению по всем стоявшим перед нею вопросам».

Подчеркивая политическое значение конференции, глава советской делегации отметил, что отныне против гитлеровцев создан мощный фронт свободолюбивых народов во главе с Советским Союзом, Англией и Соединенными Штатами Америки.

С таким мощным объединением государств Гитлер еще не имел дела. С советской стороны была выражена уверенность, что великий антигитлеровский фронт будет быстро крепнуть и что нет такой силы, которая сломила бы этот фронт; против гитлеризма создалось объединение таких государств, которые найдут пути и средства, чтобы стереть с лица земли нацистский гнойник в Европе.

От имени англо-американской миссии выступил Гарриман. Он сказал, что на конференции решено предоставить в распоряжение Советского правительства практически все то, в отношении чего были сделаны запросы советскими военными и гражданскими органами. Советское правительство снабжает Великобританию и Соединенные Штаты большим количеством сырьевых материалов, в которых эти страны испытывают неотложную нужду. В полной мере рассмотрен вопрос о транспортных возможностях и разработаны планы увеличения объема грузопотоков по всем направлениям.

Гарриман отметил сердечность, которой была проникнута конференция, что сделало возможным заключение соглашения в рекордно короткое время…

На этом же заседании В. М. Молотов, Аверелл Гарриман и лорд Бивербрук подписали протокол о поставках и было также согласовано коммюнике об окончании работы конференции. В нем говорилось, что конференция представителей трех великих держав – СССР, Великобритании и Соединенных Штатов Америки «успешно провела свою работу, вынесла важные решения в соответствии с поставленными перед нею целями и продемонстрировала полное единодушие и наличие тесного сотрудничества трех великих держав в их общих усилиях по достижению победы над заклятым врагом всех свободолюбивых народов». Миссия Бивербрука – Гарримана отбыла из Москвы 2 октября 1941 г. На следующий день глава Советского правительства направил премьер-министру Англии Черчиллю послание следующего содержания:

«Приезд в Москву британской и американской миссий и особенно личное возглавление этих миссий лордом Бивербруком и г. Гарриманом имели весьма благоприятное значение…

Не скрою от Вас, что наши теперешние потребности военного снабжения ввиду ряда неблагоприятных обстоятельств на нашем фронте и вызванной этим эвакуацией новой группы предприятий не исчерпываются согласованными на конференции решениями, не говоря уж о том, что ряд вопросов отложен до окончательного рассмотрения и решения в Лондоне и Вашингтоне, но и сделанная Московской конференцией работа обширна и значительна. Надеюсь, что Британское и Американское Правительства сделают все возможное, чтобы в будущем увеличить месячные квоты, а также чтобы уже теперь при малейшей возможности ускорить намеченные поставки, поскольку предзимние месяцы гитлеровцы постараются использовать для максимального нажима на СССР».

В послании Рузвельту говорилось:

«Пользуюсь случаем, чтобы выразить Вам глубокую благодарность Советского Правительства за то, что Вы поручили руководство американской делегацией столь авторитетному лицу, как г. Гарриман, участие которого в работах Московской конференции трех держав было так эффективно.

Я не сомневаюсь, что Вами будет сделано все необходимое для того, чтобы обеспечить реализацию решений Московской конференции возможно скоро и полно, особенно ввиду того, что предзимние месяцы гитлеровцы наверняка постараются использовать для всяческого нажима на фронте против СССР.

Как и Вы, я не сомневаюсь в конечной победе над Гитлером стран, которые теперь объединяют свои усилия для того, чтобы ускорить ликвидацию кровавого гитлеризма, для чего Советский Союз приносит теперь столь большие и тяжелые жертвы.

С искренним уважением

И. Сталин»

Выступая 6 ноября 1941 г. с докладом на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся, И. В. Сталин высоко оценил значение переговоров с англо-американской миссией.

– Недавняя конференция трех держав в Москве при участии представителя Великобритании г. Бивербрука и представителя США г. Гарримана, – сказал он, – постановила систематически помогать нашей стране танками и авиацией. Как известно, мы уже начали получать на основании этого постановления танки и самолеты. Еще раньше Великобритания обеспечила снабжение нашей страны такими дефицитными материалами, как алюминий, свинец, олово, никель, каучук. Если добавить к этому тот факт, что на днях Соединенные Штаты Америки решили предоставить Советскому Союзу заем в сумме 1 миллиарда долларов, – то можно сказать с уверенностью, что коалиция Соединенных Штатов Америки, Великобритании и СССР есть реальное дело, которое растет и будет расти во благо нашему общему освободительному делу…

Приезд в Москву Бивербрука и Гарримана, их непосредственное знакомство с положением в Советском Союзе во многом способствовали развитию сотрудничества трех держав в борьбе против общего врага.