Текст книги "История человечества. Запад"

Для религии этрусков (как и для большинства древних религий) характерен политеизм – множественность божеств, меняющих от легенды к легенде, от изображения к изображению свои функции и эпитеты.

Конечно, это затрудняет задачу изучения этрусского пантеона. Кроме того, первоначальные верования этрусков подпали под сильное влияние греческих и древнеиталийских, и сейчас не всегда удается выделить из того или иного культа его истинно этрусскую составляющую.

Мы не имеем цельного представления о мире этрусских богов и многих из них знаем только по именам. Этот мир представлял собой иерархическую лестницу, на вершине которой вначале находилось одно всемогущее божество, а позже двое богов – Тин, или Тиния, – бог молний, и Туран – владычица всего живого. Эту божественную двоицу этруски вскоре отождествили с высшим греческим богом Зевсом и богиней Афродитой или римскими Юпитером и Венерой. Как пишет Сенека, Тин повелевал молниями трех видов. Одними он мог предостерегать людей; вторые представляли собой большую опасность, и их Тин мог послать, только посоветовавшись с двенадцатью другими богами; третьими – самыми страшными – Тин карал смертных по совету избранных богов. Сила удара этих молний была столь велика, что они безжалостно уничтожали все живое на своем пути.

Имя высшего этрусского божества – Тин, или Тиния, – выгравировано на зеркалах, изображено на посуде, на модели овечьей печени, найденной в Плаценции. Не совсем ясно, как этруски его себе представляли. Правда, найдены бронзовые статуэтки, самые ранние из которых относятся к V в. до н. э., похожие на изображения высшего греческого божества Зевса, но другие сохранившиеся фигурки с молниями совсем не похожи на греческого громовержца или римского Юпитера. На зеркалах Тин также изображен то как Зевс, то как юноша, не имеющий ни малейшего сходства с Зевсом, и лишь надпись «Тиния» не позволяет принять этого молодого бога за Аплу (этрусская версия греческого Аполлона) или другое божество.

Так как Этрурия была морской державой, среди богов не могло не быть могущественного морского бога. Он назывался Нетун. Здесь явно чувствуется сходство с именем, которым назвали бога морей римляне. Нетун изображался с трезубцем, так же как и его греческий прототип Посейдон. Этрусский бог войны Марис походил на статного и моложавого римского Марса. В Этрурии также поклонялись богу вина, олицетворявшему, подобно греческому Дионису, веселье и жизнелюбие. Его особенно чтили в городе Популонии, по-этрусски Пуплуне или Фуфлуне, в честь которого бога веселья назвали Фуфлус. С подземным царством связан бог Турмс. Он приводил души умерших в загробный мир, как греческий Гермес или римский Меркурий. Его культ был важнейшим для города Арреции.

Многие другие этрусские божества также были тесно связаны с определенными городами. Жители Перузии, например, были горячими поклонниками бога огня Сефланса. Но кроме Сефланса существовал другой бог огня, изображение которого напоминает греческого Гефеста или римского Вулкана. В Популонии чеканилась монета с изображением бога огня и покровителя кузнецов – Велканса.

Один из этрусских богов (или одна из этрусских богинь?), которого даже иногда называют главным этрусским божеством, удостоился великой чести. Его поместили в римский пантеон, где называли Вортумн или Вертумн. Скульптура бога стояла на Этрусской улице, и римский поэт Проперций писал о ней:

 
В теле едином моем, что дивишься ты образам многим?
Отчие признаки ты бога Вертумна узнай.
Родом и племенем я – этруск, но нимало не горько
Было мне в бегстве от войн бросить вольсинский очаг.
 

По мнению некоторых ученых, это божество является этрусской богиней Вольтумной. В ее святилище в Вольсинии проходили, по сведениям античных историков, религиозные празднества. Именно в этом храме каждый год собирались представители двенадцати этрусских городов. Римляне, вероятно, присвоили это божество, но в мужском варианте. Они были убеждены, что, похитив чужих богов, добьются их благосклонности и легко одержат победу над врагами, лишившимися поддержки свыше.

Бог войны Марис вызывает у этрускологов затруднения. Его имя созвучно с именем римского бога Марса, но на этрусских зеркалах Марис часто изображается безоружным, что вовсе не подобает богу войны. Зато на зеркалах же встречаются три других вооруженных бога – Ларан, царслан и Летан, которых тоже считают богами войны. Кое-кто из ученых, глядя на этот список «военных министров», с сомнением качает головой, считая, что слишком много выходит «коллег» для одного пантеона. Таких споров при определении специализации отдельных богов немало. Так что, пока лишь в немногих случаях можно говорить об особенностях этрусской религии с большой долей уверенности.

В честь своих богов этруски строили святилища и храмы. Однако наши знания об этих постройках тоже очень отрывочны. Дело в том, что этрусские храмы создавались из непрочных материалов. Кроме того, археологи долгое время мало ими интересовались, уделяя главное внимание раскопкам богатых этрусских могил. А когда очередь дошла до исследования городов, от храмов остались лишь необожженные кирпичи, каменные фундаменты и кое-где лепка из обожженной глины. И все-таки даже по этим остаткам мы можем представить себе, как выглядели внутри и снаружи храмы этрусков.

Храмы этрусков, как правило, разделены на две или три части. Точно так же была разделена святыня римской капитолийской триады – Юпитера, Юноны и Минервы, строительство которой, по преданию, было начато в тот период, когда Римом правила этрусская династия Тарквиниев. До сих пор вызывает споры вопрос, чтили ли в храмах, разделенных на две или три части, двух, трех или нескольких богов. Еще более усложнилась эта проблема сейчас, когда выяснилось, что божественная триада, собственно, была у этрусков одна, известная и римлянам: Тин (Юпитер), Уни (Юнона), Менрва (Минерва). Раньше считали, что триаде богов небесных соответствует триада богов подземных, но оказалось, что это не так. Вместо триад богов гораздо чаще на рисунках или зеркалах встречаются пары богов – таких как Аплу – Аритими (Аполлон – Артемида), Аит – Персипуай (Аид – Персефона) и т. д.

Мы почти ничего не знаем о ритуалах, проводимых в храмах, но редкие изображения жертвенных животных, которых ведут к алтарю, где пылает огонь, очень похожи на греческие и римские изображения. Подобные жертвы призваны были умилостивить богов, с их помощью выспрашивали божественную волю. Этруски уделяли жертвоприношениям большое внимание, похоже, что существовал особый календарь для подобных ритуалов.

На тысячах найденных этрусских зеркал и на могильных фресках часто встречаются также изображения легендарных героев. Темой для подобных сюжетов их создателям служили свои и чужеземные, в частности греческие, мифы о жизни богов и полубожественных героев. Некоторые мифологические сюжеты пользовались особым успехом. Очень часто на зеркалах изображен Геркл, по-гречески Геракл, известный у римлян под именем Геркулеса. Этот герой, по греческой мифологии, сын бога Зевса и смертной Алкмены, был вынужден служить ревнивой Гере, которая подвергала его многочисленным опасностям и заставляла совершать сверхчеловеческие подвиги. Однако, несмотря на все усилия, Гера не смогла добиться своей цели. Геракл каждый раз выходил победителем и таким образом стал прославленным героем.

На одном зеркале V в. до н. э., найденном в Вульчи, Геракл стоит рядом с Атласом. Эта сцена взята из мифа об одном из знаменитых подвигов Геракла. Эти подвиги герой совершал, когда по приказу Геры был вынужден служить Эврисфею, царю Тиринфа. Тот велел Гераклу принести три золотых яблока из садов Гесперид. Когда царь задал эту почти невыполнимую за дачу, Геракл не знал, куда идти и где искать яблоки. Он бродил по земле, пока не добрался до Атласа, великого титана, державшего на плечах небесный свод. Геракл уговорил Атласа, чтобы тот помог ему достать золотые яблоки, и пообещал, пока Атлас будет ходить, взять на себя его тяжкое бремя. Атлас действительно принес яблоки, которые охраняли нимфы Геспериды, но решил сам отнести их Эврисфею и навсегда оставить Геракла держать небосвод. Однако умный Геракл перехитрил титана. Он не стал возражать Атласу, а попросил того на минуту подержать ношу: ему якобы хотелось положить на плечи подушку, чтобы небесный свод не так на них давил. Ничего не подозревавший Атлас согласился, а Геракл, избежавший ловушки, сразу же пустился в обратный путь. Художник запечатлел их в тот момент, когда Геракл уходит. Он сделал шаг в сторону, в правой руке у него палица, в левой – золотые яблоки, и видно, что он не намерен мешкать.

Другой мифологический сюжет, часто повторяющийся на гравюрах, – суд Париса. В древних Тарквиниях было найдено поврежденное зеркало, относящееся к III в. до н. э. На нем можно разглядеть трех богинь, из которых пастух Парис должен был выбрать самую красивую. Гравер подписал под каждой фигурой имена – Менрва (на зеркале осталась лишь часть «нрва»), Уни, Туран и Элахснтр, т. е. Александр, как еще называли Париса.

На зеркале из Пренесте (III в. до н. э.) Юпитер творит суд над Венерой и Прозерпиной. Предметом раздора стал прекрасный Адонис, который в этот момент спрятан в ящике. Этим ящиком очень энергично стремится завладеть Прозерпина, а Юпитер, небрежно держа в левой руке свои молнии, со строгим видом выговаривает капризной повелительнице любви. По греческому мифу, Венера доверила воспитание Адониса богине подземного мира Прозерпине, которая так полюбила юношу, что отказалась отпустить его из своего царства. Юпитер рассудил, что Адонис должен одну треть года находиться у Прозерпины, другую – у Венеры, а третью там, где он пожелает. Естественно, Адонис решил две трети года проводить у богини красоты Венеры, но об этом уже зеркало не сообщает. Имена богинь Венос, Прозепна и бога Юпитера (Дия) написаны на древней латыни. Почему-то каждое из них стоит в другом падеже.

На шкатулках, так называемых цистах, и на зеркалах, особенно эллинистического периода (с конца IV в. до н. э.), часто изображена богиня Туран со своей свитой – прелестными девами, иногда крылатыми, одеяние которых состоит лишь из сандалий и диадемы. Их украшают бусы, в руках они держат коробочки с благовониями. Это Ласы, демонические полубожественные персонажи, которые сопровождали не только Туран, но и других богинь.

Иногда на зеркалах и цистах воспроизведены эпизоды из греческой мифологии, которые не встречаются в других произведениях изобразительного искусства. При этом гравер, который либо плохо знал греческий миф, либо не совсем понимал его, нередко кое-что изменял в сюжете. Так, например, на одной гравюре показана Медуза Горгона, из тела которой, после того как Персей отрубил ей голову, появляются два чудовища. А в греческом мифе говорится, что из крови Медузы родились два ее сына – Пегас и Хрисаор. Некоторые мифические сюжеты на зеркалах нельзя считать новой версией уже известного мифа, вероятнее, их создатели просто допустили ошибку.

Однако этрусков прославили не столько их боги, частично известные нам из греческого и римского пантеонов, сколько жрецы-прорицатели и религиозное учение – Этрусское учение, как его называли римляне. Его важной составной частью было умение предсказывать будущее по внутренностям животных и объяснять значение молний, посылаемых богами.

Этрускам эти знания якобы передали сами боги. По легенде, рассказанной Цицероном, этрусский землепашец, работавший на поле возле Тарквиний, случайно провел более глубокую, чем обычно, борозду. Из нее вылез божок Тагес с детским лицом, но мудрый, как старец, и обратился к пахарю с речью. Тот испугался и поднял крик. На его зов сбежались люди. Они выслушали Тагеса, который умел предсказывать будущее по внутренностям животных, и вожди этрусков записали слова Тагеса в священные книги. Искусству прорицания якобы учила этрусков и нимфа, именуемая по-латыни Бегое, Вегое или Вегоя, а по-этрусски – Вецуи. Она преподала им сложную науку толкования молний, которые считались божественными знамениями, и дала кое-какие практические знания, например, научила Аррунта Велтимна измерять поля. Изложенные Бегое принципы также были занесены в священные книги. В дальнейшем оба учения – Тагеса и Бегое – постоянно обогащались опытом жрецов, наблюдавших за жертвенными животными и молниями.

Священные книги были трех видов. В одних давались подробные указания, как узнавать волю богов по внутренностям жертвенных животных. В других истолковывались божественные знамения, посылаемые с помощью молний. В третьих – наиболее многочисленных – говорилось, как закладывать города и строить храмы, как управлять государством. К третьей категории относятся и книги мертвых, рассказывающие о смерти и посмертной жизни, а также специальные книги, объясняющие некоторые предзнаменования. Священные по своему характеру, они не были лишь чисто практическим руководством. Судя по сообщениям античных историков, в них излагались взгляды на сотворение мира, его судьбу и другие основополагающие вопросы бытия мира и человека.

Римлян интересовали религиозные книги этрусков, многие из них были переведены на латынь. Один такой перевод – до нас он не дошел – сделал в первой половине I в. до н. э. Тарквиний Приск. Однако римляне начали интересоваться этрусской религией слишком поздно, в тот период, когда уже имели о ней не более ясное представление, чем о собственных древних религиозных культах. Хотя римляне были современниками этрусков, образ мышления последних был им чужд, поэтому вряд ли они могли правильно понять их религию.

Из всего религиозного «опыта» и обрядов этрусков римлян больше всего интересовала гаруспиция, т. е. предсказания по внутренностям жертвенных животных. Значение самого термина «гаруспиция» спорно. Вторую часть его лингвисты связывают с латинским словом spicio, встречающимся лишь в словосочетаниях и означающим «смотрю, наблюдаю». Первая же часть слова труднообъяснима, и ее толкуют по-разному. Одни исследователи связывают ее со словами некоторых европейских языков, обозначающими внутренности. Другие отождествляют «гару» с ассирийским словом har, что означает – печень. Эта старая гипотеза долгое время имела много приверженцев, но затем от нее отказались. Теперь же она снова получила распространение, так как обнаружилось, что между гаруспициями этрусков и вавилонян (соседей ассирийцев) есть сходство. Подобное объяснение слова «гаруспиция» особенно привлекательно для сторонников восточной теории происхождения этрусков.

Печень жертвенных животных действительно была предметом самого пристального внимания гаруспиков. Среди этрусских памятников есть один любопытный предмет – бронзовая печень овцы с именами богов, найденная в 1877 году в окрестностях Плаценции, нынешней Пьяченцы. С самого начала было ясно, что «печень» служила «шпаргалкой» гаруспикам или тем, кто только учился искусству предсказаний. Форма букв свидетельствует о том, что это изделие относится к III в. до н. э., а может быть, и к более позднему времени. Поверхность печени тщательно разделена на секторы, на которых выгравированы имена богов, как добрых, так и злых. Одни из них уже известны по надписям, другие встречаются впервые, третьи пока даже невозможно правильно прочесть. Похожие глиняные модели печени были обнаружены в одном из центров царства хеттов и в других странах Востока.

Этрусские жрецы выбирались из числа знати, из надгробных надписей мы знаем о продвижении этих людей по служебной лестнице. На саркофаге из Волатерры помещено изваяние гаруспика. Он облачен в мантию с каймой, застегнутую фибулой, и высокую коническую шапку. Иногда жрецы держат в руке изогнутый посох. Некогда гаруспики обладали грозной репутацией, но ко II в. до н. э. в Риме к их способностям начали относиться скептически. Катон заметил, что не может понять, почему один «прорицатель не смеется, когда видит другого прорицателя». И все же римский сенат принял меры к сохранению Этрусского учения, а в I в. до н. э. члены знатных этрусских семей, таких как Тарквинии, переводили этрусские тексты на латынь и передавали свои знания от отца к сыну. Знатные римляне имели этрусских гаруспиков в своем личном окружении, один из них, Спуринна, предупреждал Юлия Цезаря о Мартовских идах. К I в. н. э. была основана коллегия, в состав которой входили шестьдесят гаруспиков. Еще в правление Константина, в начале IV в. н. э., в храме Вольтумна продолжались собрания жрецов. А в 410 г. н. э., когда умолкли оракулы Греции и империя вот уже сто лет как приняла христианство, этрусские гаруспики предложили призвать божественную молнию, чтобы отбросить вестгота Алариха от стен Рима.

Функции гаруспика можно себе представить благодаря гравюре на зеркале, найденном в Вульчи. Художник IV в. до н. э. изобразил этрусского жреца склонившимся над столиком с остатками внутренностей, в которых легко распознать трахею и легкие. В левой руке гаруспик держит печень и внимательно ее рассматривает.

Жрец, предсказывавший по внутренностям судьбу человека или целого государства, должен был в совершенстве знать цвет и форму печени, ибо малейшее их изменение предопределяло будущее, выявляя волю богов. Гаруспики особое внимание уделяли пирамидальному отростку, который бросается в глаза и на «плацентской печени». Большой отросток предвещал человеку, который обратился к гаруспику, радость и процветание, маленький – несчастье и даже смерть. Расчлененный отросток угрожал городу войной и расколом. Нарост на его вершине, подобный венцу, толковался как недвусмысленное предзнаменование победы в войне. Понятно, почему гаруспики именно пирамидальному отростку придавали такое большое значение: разнообразие его форм открывало широкие возможности для их фантазии.

Но гаруспики не ограничивались этим отростком. Они изучали верхнюю – «неблагоприятную» и нижнюю – «благоприятную» стороны печени. Если некие знаки на верхней стороне говорили о счастье для того, кто интересовался своей судьбой, то такие же знаки на нижней – счастье для его врага.

Как правило, гаруспики рассматривали печень и желчь жертвенного животного, реже – его сердце и легкие. Имело значение также, какому животному принадлежали внутренности. Предписания, касающиеся этого пункта, были довольно строгими. Животные, предназначенные для жертвоприношения, в основном крупный рогатый скот, должны были быть совершенно здоровыми и не оказывать сопротивления, когда их вели к жертвенному алтарю.

Гаруспики также толковали знамения, посылаемые богами посредством молний. Это была нелегкая «наука», которую тоже часто называли гаруспицией. Толкователь молний изучал небосвод. Марциан Капелла пишет, что этруски делили небесный свод на шестнадцать частей, в каждой из которых помещался один из богов. Восточная сторона при этом считалась благоприятной, западная – неблагоприятной. Жрец, наблюдавший за молниями, став лицом к югу, старался точно определить, откуда молния вышла и куда была нацелена. При этом он определял не только, какой бог послал молнию, но и почему он это сделал, как надо выполнять его волю или в более широком смысле толковать предзнаменование, ибо, с точки зрения гаруспиков, молнии были разные. Одни советовали или, наоборот, не советовали приниматься за дело, в успехе которого вопрошающий не был уверен, другие посылались уже после того, как смертный совершил поступок, и показывали, был ли этот поступок хорошим или плохим. Были, наконец, молнии, предназначавшиеся для тех, кто в данный момент ничего не делал и не намерен был делать, и являвшиеся напоминанием или прямой угрозой.

Самые грозные молнии шли с северо-запада, самые благоприятные вспыхивали на северо-востоке. Определенное значение при этом имели цвет и форма молнии, дата, когда ее наблюдал жрец, место, куда она ударила. Если молния попадала в общественное здание или на общественную территорию, значит, поселению угрожали внутренние раздоры или государственный переворот. Если же она ударяла в городскую стену, то гаруспики предсказывали нападение врага, и именно с той стороны, куда ударила молния. Если уж она ударяла в святилище, знамение толковалось в зависимости от того, кому святилище было посвящено.

Ливий описывает церемонии, которые устраивали римляне, когда происходило нечто подобное:

«Молния ударила в храм царицы Юноны на Авентине. Так как предсказатели объяснили, что это знамение имеет отношение к матронам и что богиню следует умилостивить дарами, то, согласно эдикту курульных эдилов, были созваны на Капитолий женщины, живущие в самом городе и не далее (расстояния) 10 камней от города; здесь они сами из своей среды выбрали 2, к которым остальные должны были доставлять пожертвования из своего приданого. На эти деньги был сделан дар – золотая чаша – и отнесен на Авентин; матроны чисто и непорочно принесли жертву. Тотчас был назначен децемвирами день для другого жертвоприношения той же богине; порядок его был таков: от храма Аполлона повели через Карментальские ворота двух белых коров; за ними несли две кипарисных статуи богини Юноны; затем шли 27 девиц в длинных одеждах и пели в честь царицы Юноны гимн, который в то время для людей, стоявших на довольно низкой ступени развития, казался, может быть, достойным похвалы, а теперь, если передать его, негармоничным и нескладным; за рядом девиц шли децемвиры, увенчанные лавровыми венками и в обшитых пурпуром тогах; от ворот они пришли по Югарской улице на форум; здесь процессия остановилась, и, взявшись руками за веревку, девицы шли мерным шагом в такт гимна. Затем они двинулись далее по Этрусской и Велабрской улицам через Бычью площадь на Публициев холм и к храму царицы Юноны. Здесь децемвиры заклали двух жертвенных животных, а кипарисные изображения были внесены в храм».

По убеждению этрусков и римлян, во власти гаруспиков было отвести угрозу бога или, по крайней мере, смягчить ее. С этой целью жрецы совершали магические ритуалы и обряды, призванные умилостивить божество. Место, куда попадала молния, гаруспики тщательно очищали, устраняли следы удара молнии и закапывали все, что было при этом повреждено. Затем они окружали пострадавший участок оградой и посвящали его божеству, а для смягчения его гнева приносили жертву. На месте «погребения» молнии делали соответствующую надпись. В Риме очистительными жертвоприношениями, как правило, занимались гаруспики, получавшие свои полномочия от сената. Иногда сенат поручал выполнение подобных обрядов римским жрецам. Их ритуальные действия несколько отличались от ритуала этрусков.

Этруски и римляне верили, что гаруспики способны молитвами и жертвоприношениями добиться того, чтобы боги посылали или, наоборот, не посылали молнии. Сначала римляне обращались к этрусским гаруспикам лишь в случае крайней необходимости, так как считали их учение чуждым своим верованиям. Лишь позже, когда римляне подчинили себе этрусков, гаруспиция постепенно стала частью официальной римской религии.

Один из первых случаев, в связи с которым гаруспики были приглашены из Этрурии в Рим, описан Титом Ливием: «Мысли людей ужаснуло сообщение, что во Фрусине (город в Лации) родился ребенок, выглядевший как четырехлетний. Немалое удивление возбудил его рост, но намного большее волнение вызвало то, что невозможно было определить, мальчик это или девочка. Гаруспики, вызванные из Этрурии, провозгласили, что это неблагоприятное знамение, и распорядились вывезти дитя за территорию Рима, удалиться с ним от суши и утопить его посреди моря. И положили дитя в ящик, и заживо бросили его в море».

Во времена Республики и в начале Империи (примерно до середины I в. н. э.) гаруспицией занимались жрецы этрусского происхождения. Впрочем, и позже римляне принуждали юношей из привилегированных этрусских семей давать пророчества. Римская знать стремилась к тому, чтобы учение гаруспиков сохраняло свои аристократические черты. И действительно, пророчества гаруспиков в период Республики играли на руку аристократии Рима. Они были направлены против демократических движений, с одной стороны, и против попыток отдельных влиятельных лиц захватить в свои руки власть – с другой. Этрусские гаруспики, например, приложили усилия, чтобы воспрепятствовать народному трибуну 123–121 гг. до н. э. Гаю Гракху, предложившему расселить безземельных римлян в Африке, там, где раньше стоял Карфаген. Они заявили, что при основании колонии волки якобы подрыли межевые столбы, отмечавшие ее границы, и что это неблагоприятное знамение, знак несогласия богов с предложением Гракха. Гаруспики ссылались главным образом на то, что после победы над Карфагеном в 146 г. до н. э. римляне прокляли его территорию и запретили строить на ней поселения. Позже жрецы старались воспрепятствовать установлению диктатуры Суллы и Цезаря, опиравшихся на низшие слои населения.

Со временем гаруспики стали неотъемлемой частью жизни Рима. В период Империи они объединились в коллегию, или корпус, центром которого были Тарквинии. Римляне обращались к гаруспикам и по личным вопросам, и по делам, имевшим важное государственное значение. Когда в 70 г. н. э. обновлялся Капитолийский храм, гаруспики имели решающий голос при обсуждении вопросов, связанных с выбором строительных материалов и способа строительства. Кстати, в I в. н. э. спекуляции на тему предсказаний гаруспиков стали так популярны, что император Тиберий распорядился, чтобы жрецы гадали для частных лиц лишь в присутствии свидетелей. Император же Клавдий, идеализировавший историческое прошлое этрусков, естественно, благоволил и к их религии.

Доверчивостью людей начали злоупотреблять предприимчивые дельцы, для которых гаруспиция стала золотым дном. Они предлагали свои услуги, разумеется, не бескорыстно, в основном солдатам и крестьянам. «…Гаруспики, весталки – все они заставляют простых, необразованных людей тратить деньги ради лживых суеверий», – пишет Колумелла. О мнимых гаруспиках говорит и Катон: «Пусть не спрашивает совета у гаруспиков, авгуров, весталок и звездочетов». Интересна точка зрения на гаруспицию Цицерона. В своей книге о предсказаниях он в дискуссии с братом говорит:

«Принимая во внимание государство и общественную значимость религии, я думаю, мы должны ее уважать. Но здесь мы одни и, следовательно, можем, ничем не рискуя, оценивать вещи, особенно я, который в большинстве вещей сомневается. Рассмотрим, если хочешь, сначала внутренности. Может ли кто-либо кого-либо убедить, что гаруспики вследствие длительного опыта знают, что якобы предсказано во внутренностях? Но как долго этот опыт мог накапливаться и как давно его стали использовать? Или каким образом они сообща договорились о том, какая сторона неблагоприятна и какая благоприятна, какая извилина предвещает несчастье, а какая успех и благополучие? Чтобы обо всех этих вещах могли договориться гаруспики этрусские, элидские, египетские и пунические? Но они не могли этого сделать, да и вряд ли это сделать мыслимо.

Ведь каждый, как известно, предсказывает по внутренностям по-разному, и у них нет единой общей науки. Кроме того, если внутренности обладают свойством предсказывать будущее, они должны быть связаны с естественной сущностью вещей или должны быть подвержены воздействию и воле богов. Но что может иметь общего с сущностью вещей, могущественной и прославленной, определяющей все частности и все движение, – я даже не беру желчь, хотя некоторые считают эту часть внутренностей, видимо, важнейшей, – но печень могучего быка, или его сердце, или легкие? Что имеют в себе эти внутренности столь значительного, чтобы по ним можно было бы предсказывать будущее?»

Легенду о Тагесе, которого нашел в борозде некий тарквинийский пахарь, Цицерон сопровождает полным иронии комментарием: «Будет ли кто-нибудь так глуп, чтобы поверить, что был вырыт – бог ли, человек? Если бог, почему он вопреки своему естеству скрывался в земле, чтобы появиться на свет выкопанным? Как же так, разве не мог этот бог познакомить людей со своим учением с места более возвышенного? Если же был этот Тагес человеком, то как он мог жить под землей? И далее, где он мог научиться тому, чему учил других? Право же, сам я глупей тех, кто такому болтуну верит, если против них так долго говорю».

Нет, Цицерон не верил гаруспикам: «Хорошо известно высказывание Катона, который удивляется, почему гаруспик не смеется каждый раз, когда увидит гаруспика. Сколько их предсказаний исполнилось? Или, если исполнилось какое-нибудь их предсказание, где доказательство, что это не произошло случайно? Когда Ганнибал, живший в изгнании у царя Прусия, предлагал ему сражаться до конца, царь ответил, что он не осмеливается, ибо якобы этого не позволяют сделать предзнаменования внутренностей. В ответ Ганнибал воскликнул: “Смотрите-ка! Неужели ты поверишь скорее куску телятины, чем опытному полководцу?”»

Но, несмотря на то что Цицерон и многие другие выдающиеся люди относились к искусству гаруспиков скептически, тем не менее, вера в их предсказания жила еще долго. Даже в IV в. н. э. император Константин, в правление которого были прекращены гонения на христиан, вынужден был издать строжайшее распоряжение, запрещавшее гаруспикам приносить жертвы у общественных алтарей и в храмах, и в конце концов приказал им прекратить под страхом смерти свою деятельность. Однако попытка императора уничтожить гаруспицию не увенчалась успехом. При его наследниках, в период заката римского могущества, гаруспики продолжали заниматься предсказаниями. Правда, фортуна не всегда поворачивалась к ним лицом: порой власти смотрели на их действия сквозь пальцы, а порой сжигали их книги. Но вырвать корни этого учения было почти невозможно, и христианским священникам и государям приходилось вести с наследниками этрусских мудрецов постоянную борьбу. Еще в VII в. н. э. издавались указы о том, чтобы гаруспики не занимались пророчеством.

Этруски, как и другие древние народы Средиземноморья, верили в загробную жизнь. Этим можно объяснить обычай этрусков строить склепы наподобие домов, снабжать их предметами первой необходимости, украшать стены фресками и хоронить мертвых в одежде и с драгоценностями. Это был даже не акт уважения, но прямая обязанность живых по отношению к мертвому. С давних пор в Этрурии была известна и кремация тел. Можно предположить, что, по представлениям этрусков, душа и тело не связаны тесными узами и сожжение тела освобождает душу. Примечательно, что пепел сожженных ссыпали в урны, напоминавшие формой дом или тело человека.