Текст книги "Тарси"

Валерий Афанасьев
Тарси

Надеюсь, что каждый найдет в этой книге что-то интересное. Кто-то приключения, кто-то – вопросы, кто-то – ответы. Кто-то согласится или поспорит, или просто приятно проведет время, наблюдая за приключениями героев. Приятного прочтения…

Автор выражает признательность Владимиру Николаеву за помощь в вычитке текста.

Пролог

Я вышел из дома с получасовым запасом. Последнюю неделю я чувствовал к себе слишком пристальное внимание, и это настораживало. Неужели наши родные спецслужбы решили активизировать работу? С чего бы? Я и так рассказал все без утайки. Может, включилась в игру одна из иностранных разведок? Или это частная инициатива? Не лучший вариант. В таком случае к делу могут привлечь дилетантов, что весьма опасно. Неизвестно, что взбредет им в голову в следующий момент. Пока наблюдатели ситуацию не форсировали, и я размышлял, стоит ли что-то предпринять или нет.

Позвонить своим работодателям? Они быстро установят тех, кто затеял вокруг меня непонятную суету. Только не хотелось лишний раз беспокоить их просьбами. Они, конечно, не откажут, но невольно начнешь чувствовать себя обязанным. Может, дело и яйца выеденного не стоит, а я буду их дергать.

Можно нанять частное детективное агентство, это не так надежно, зато легкореализуемо.

Ладно, посмотрю, как будут развиваться события. Сегодня мне постороннее внимание совсем ни к чему, придется наблюдателям поскучать. Вряд ли на меня смогли навешать жучков, но на всякий случай перед выходом из дома я провел дезинфекцию – заглянул в ванную и на пару секунд включил прибор, генерирующий мощнейшее электромагнитное поле. Средство надежное, вся электроника выходит из строя моментально. Когда я в первый раз испытывал этот прибор, то сжег соседям несколько телевизоров. Себе, кстати, тоже, но это разрешилось проще всего. С соседями же пришлось проявить изобретательность, откупая им испорченную технику от имени ЖЭКа, который якобы не уследил за скачком напряжения. После этого от подобных сопутствующих эффектов я решил себя на будущее обезопасить.

Не знаю, что подумали рабочие, когда я просил их обшить ванную комнату свинцовыми пластинами. На вопрос «Зачем?» я ввернул что-то о влиянии радиационного фона на человека во время приема душа. Отмазка так себе. А нечего спрашивать. Заказчик платит за то, чтобы обшили стены свинцом. Что в этом противозаконного? А если ничего, то будьте любезны выполнять.

Больше соседям электронику я не портил, свинец хорошо экранирует электромагнитный импульс. Прибором же, уничтожающим потенциальных жучков, иногда пользовался. Дешево и сердито – палит не только работающие устройства наблюдения, но и спящие, обнаружить которые не так просто. Вот только злоупотреблять подобной процедурой не стоит, сильные электромагнитные поля для человека тоже не слишком полезны.

Я вышел из подъезда, свернул налево по улице и сразу заметил, как засуетились два типа на углу у киоска. Точно, не профессионалы. Рассчитывали, что я пойду направо к метро? Профессионалы предусмотрели бы все варианты или, по крайней мере, не стали бы суетиться. Но то, что я могу поехать от дома на такси, они должны были предусмотреть, значит, где-то есть, как минимум, третий с машиной.

Я свернул под арку и успел краем глаза заметить, как парни нырнули в джип, который тут же сорвался с места. Итого трое. Похоже, действия активизировались. Интересно, какие у них инструкции? Я свернул к подъезду старого дома, потянул на себя высокую, под два с половиной метра, дверь и бросил взгляд за спину. Джип с визгом тормознул, все трое выскочили на асфальт.

Я позволил двери захлопнуться за спиной и сделал шаг в сторону. Широкая площадка тонула в полутьме. Ничего, у меня есть несколько секунд, чтобы глаза привыкли, а вот противнику придется действовать почти вслепую.

Первый пролетел мимо меня к лестнице, второй рванул следом: банальная подножка заставила его еще больше ускориться в попытке не упасть и догнать первого. В результате упали оба. Грохнул выстрел, номер первый с испугу пальнул куда попало. Понимаю, неприятно, когда тебя хватают за ноги в темном подъезде, но это не повод палить. Хорошо, если он не пристрелил своего приятеля. Где же номер третий? Ага, стоит у двери с пистолетом наготове. Разобраться пока с этими двумя? Нет, вдруг он рванет на помощь в неподходящий момент. Значит, разбираемся с тем, кто оказался самым умным. Посмотрим, насколько он умен. Пуля в грудь – вещь неприятная, даже несмотря на бронежилет, напролом ломиться не будем. Но действовать надо быстро, у меня всего несколько секунд, пока первые двое не опомнились. Я взвесил в руке ведро, подобранное под лестницей, и бросил его номеру третьему под ноги.

Естественная реакция легко предсказуема – он отпрыгнул в сторону, пистолет сместился в направлении движущегося предмета, представляющего потенциальную опасность – то есть ведра. На секунду, но мне этого хватило, чтобы сделать шаг навстречу и без затей провести прямой удар в корпус. Номер третий осел на землю, а я подхватил из его ослабевшей руки пистолет и отпрянул к стене.

По мнению тех двоих, которые в подъезде, я сейчас должен поспешно убегать. Ничему люди не учатся на своих ошибках. Первый выскочил на улицу и попался на ту же самую банальную подножку: проехался животом по ступенькам под крики и ругань и приземлился неподалеку от номера третьего. У оставшегося в подъезде сдали нервы, и он принялся палить сквозь дверь. Люди предусмотрительно шарахались в стороны, кто-то принялся звонить в милицию.

Я же, не теряя времени, быстренько связал тех двоих, которые на улице, пока они не пришли в себя. Может, дождаться милицию? Пусть сами достают неадекватного стрелка из подъезда. Но тогда точно на встречу опоздаю.

– Эй, стрелок, что тебе надо?

– Ты что вытворяешь?! С тобой по-человечески поговорить хотели!

Должно быть, он забыл, что это такое – по-человечески.

– Так говори. Что тебе мешает?

– Не о чем мне с тобой говорить! Говорить с тобой будут другие люди в другом месте!

Ишь как разошелся.

– Выходить-то думаешь?

Стрелок разразился нецензурной бранью.

– Что ж, тогда прощай. Бросаю гранату.

Я приоткрыл дверь и бросил в подъезд пистолет номера третьего. Вряд ли номер второй рассмотрит в полутьме, что именно к нему прилетело. Интересно, выскочит на улицу или упадет? Судя по стуку, номер первый упал. Я не стал медлить и шагнул за дверь.

Все-таки он оказался шустрым: успел приподняться, припасть на колено и поднять пистолет. Но выстрелить не успел: не стреляют пистолеты без ствола.

Парень смотрел на рукоять пистолета, зажатую в руке, на ствол, валяющийся на полу, и короткий клинок в моей руке.

– Как это? – заикаясь спросил он.

– А вот так: дрянные пистолеты делают, не иначе как тебе подсунули дешевую подделку.

– За-зачем тебе меч?

Разве ж это меч? Так, короткий клинок сантиметров сорок длиной, настоящий меч под курткой не спрячешь, а носить его у всех на виду: люди будут оглядываться вслед, да и у милиции вопросы появятся. Но сталь у клинка отменная. А может, и не сталь вовсе, я не знаю состав сплава, знаю лишь, что он отменного качества.

Не спорю, пистолет можно было просто выбить. Зачем мне меч? А вот именно затем, чтобы произвести должное впечатление: половина пистолета в руке вместо целого очень хороший повод поговорить.

– Рассказывай.

– Я ничего не знаю, нам поручили схватить тебя и привезти для разговора.

– Наблюдение за мной вы вели?

– Нет, нам сообщили, где и когда тебя ждать.

Понятно: исполнители, работающие втемную. К тому же исполнители не самого высокого уровня: работают без затей, чуть что – сразу стрелять начинают. Не узнаю я у этого типа ничего интересного. В крайнем случае, назовет фамилию своего непосредственного шефа, и все.

Глупая какая-то история. Наблюдатели явно действовали тоньше. Что за странная попытка захвата? Или проба сил? Ладно, с этим есть кому разобраться.

– Руки за спину!

Парень подчинился, вид клинка в моих руках действовал на него гипнотически. Я выдернул его брючный ремень, связал ему руки за спиной и привязал к батарее. Быстро не распутается, а там и милиция подоспеет или те, кому я собираюсь звонить.

– Алло. Степан Сергеевич? Здесь ваши конкуренты объявились. Записывайте адрес.

Дело сделано. Пусть с теми, кому я в очередной раз понадобился, разбираются профессионалы.

Я вышел на улицу и свернул в переулок, на проспекте уже была слышна милицейская сирена. Ждать приезда милиции я не стал, не опасался и того, что меня станут искать – люди Степана Сергеевича разберутся с этим вопросом. Скорее всего заберут дело себе вместе с неудачливыми нападающими.

Как-то в этот раз все несерьезно. Вот полгода назад… Тогда все было организовано с выдумкой и хорошей подготовкой.

Стайка девиц студенческого возраста вывалилась из кафе, весело галдя и заполняя округу беззаботным щебетом. Я улыбнулся, подмигнул им и поймал на себе парочку заинтересованных взглядов. Остановиться? Завязать разговор? Почему бы и нет? Увы, время не позволяло сейчас отвлекаться, у меня была назначена встреча, и опаздывать на нее было очень нежелательно. Я вообще не люблю опаздывать, от этого все запланированные дела начинают идти наперекосяк.

Студентки о чем-то зашептались и разразились смехом, бросая взгляды в мою сторону. Явно обсуждают мою кандидатуру и делятся впечатлениями.

Что там рассматривать? Ну да, рост выше среднего, телосложение подтянутое, правильные черты лица, глаза карие, волосы русые. Обычная внешность: не красавец, не урод. Разве что улыбка? Говорят, она у меня обаятельная. Но верить всему, что говорят, не следует.

Вообще-то, я довольно открыт и до некоторых пределов доброжелателен, но уже не так беззаботен, как когда-то. Сколько лет прошло с той поры, как я был таким же беззаботным шалопаем? Всего-то года два, а кажется, что десять. Да нет, пожалуй, два с половиной, если считать отправной точкой, резко изменившей мою судьбу, ссору с Юлькой. С той поры изменилось слишком многое, я повзрослел. Внешне это не слишком заметно: несколько лет плюс, несколько лет минус. В этом ли дело? Но если припомнить все произошедшие с той поры события…

Глава 1

Я тогда был ужасно расстроен, поскольку это была не просто ссора, а ссора окончательная. Юлька расставила все точки над «i», заявив со всей определенностью, что я ей не подхожу ни по одному из требуемых параметров, и вообще ей нравится другой. Она такая – может отрубить раз и навсегда. Признаться, я ничего подобного не ожидал.

Это был удар такой же сильный, как и неожиданный. Должен признать, я был к ней неравнодушен. Очень неравнодушен. Тем сложнее было удержать себя в руках, точнее, делать вид, что держу.

Настроение у меня образовалось преотвратнейшее. Весь белый свет стал мне немил, а из всех желаний осталось только одно – пойти и немедленно напиться. И не последовал я ему лишь потому, что это была бы капитуляция – полное и безоговорочное признание своего поражения. Я скрипел зубами, натянуто улыбался и старался не показать, насколько же мне в данный момент плохо.

Второй мыслью было – немедленно найти равноценную замену, а то и лучше. Хотя лучше, чем Юлька, не найдешь (так мне тогда казалось).

Тем не менее пройти под ручку с красавицей по центральному бульвару я посчитал привлекательной идеей. Да так, чтобы Юльке непременно об этом рассказали и она поняла, кого потеряла.

Но злая проза жизни любит посылать разочарования одно за другим. В иное время красавицы стайками вьются, а когда они нужны, не найдешь ни одной. Те, что есть, непременно заняты, а те, что не заняты… Они, конечно, тоже красавицы, но сравнения с Юлькой не выдерживают. Приглашать же на свидание кого попало это издевательство над здравым смыслом, так можно добиться только одного: посочувствуют не Юльке, а мне. А мне это надо? И так нелегко.

Учеба в голову не шла совершенно. Хорошо еще, что сессия заканчивалась, и я кое-как на автомате сдал два предмета, в основном пользуясь былыми заслугами и тем, что успел усвоить за год. Оставался еще один экзамен и несколько мелких задолженостей.

Выручали тренировки. Правда, и здесь не обошлось без накладок: я вкладывал в учебные поединки все, что накопилось на душе. Спарринг-партнеры стали меня откровенно избегать, а тренер начал смотреть с подозрением и посоветовал ограничиться работой с тренажерами.

– А если не уймешься, поставлю тебя в пару с Грызли, – таков был его однозначный вердикт.

Грызли – это серьезно. Это вовсе не медведь, как можно было бы подумать, хотя внешне весьма похож. Попробуйте посоревноваться со стапятидесятикилограммовой горой мышц. Грызли может помять двух таких противников, как я. Он на спор пробивает кулаком нетолстую кирпичную стену и держит удар в корпус силой более чем в сто килограммов. К счастью, у него на удивление ровный характер. Зачем ему дзюдо, ума не приложу.

Как я уже сказал, Грызли – парень добродушный, но если в спарринге увлечется, то может быть по-настоящему опасен. Поэтому предупреждение тренера слегка охладило мой воинственный пыл: парочка переломов вряд ли сможет улучшить настроение.

Но если воинственный пыл охладел, то настроение и не думало улучшаться. Не знаю, во что бы все это вылилось в результате. Скорее всего чувства перегорели бы и жизнь двинулась бы дальше по накатанной, но все пошло немного не так. Очередной поворотной вехой на пути оказался мой сосед по комнате Сашка Локтев. Кто бы мог подумать! Четыре года мы прожили с Сашкой и Ромкой в одной комнате институтской общаги, и я думал, что знаю о них все.

Сашка – субтильный очкарик, пытающийся спланировать все свои действия на год вперед. Подобного я от него никак не ожидал.

– Как ты думаешь, у меня есть музыкальные способности? – поинтересовался он.

Я так углубился в свои мысли, что не сразу понял, о чем он спрашивает.

– Так есть или нет? – дернул Сашка меня за рукав.

– А? О чем ты?

– О способностях. Ты слушаешь или где?

– О каких способностях?

– О своих. Есть ли у меня призвание к музыке?

– С чего вдруг такие странные мысли? Ты не находишь, что слишком поздно задался этим вопросом?

Четыре года учиться в техническом вузе, чтобы потом озадачиться подобным вопросом, весьма странно.

– Да, наверное, ты прав. Хотя… – Сашка задумался и ответил совсем невпопад, как мне сначала показалось. – Ты Людку Макееву помнишь?

– Это которую?

– Ну, как же, невысокая брюнетка, училась на год старше нас. Сейчас печатается сразу в нескольких популярных журналах.

– А, это она подписывается странным псевдонимом «Малек»?

– Странным или нет, а только все ее публикации расходятся влет.

– Бывает. Техника вообще ближе нам, мужикам, – обсуждать успехи Людмилы Макеевой у меня не было никакого желания.

– Ну да, мужикам ближе, – согласился Сашка. – А Илья Стальной?

– А что Илья?

– Ты с ним не знаком?

– Наслышан. И что?

– Собирался учиться на филолога, но неожиданно изменил свое решение. Сейчас он работает поваром в одном из лучших парижских ресторанов. Говорят, он весьма доволен своим выбором.

– И что?

– И то. Это все тарси, – ответил Сашка.

– Что «тарси»?

– Паша, не тупи.

Паша – это я. Павел Николаевич Скоробогатов. Вопреки фамилии я совсем не богат. Впрочем, двадцать три года, быть может, это недостаточно скоро? Но и родители мои небогаты, а им уже около пятидесяти. Получается, фамилия никак не может предрекать будущее. И все же «Скоробогатов» звучит приятнее, чем, скажем, Скоробеден.

– Это все тарси! – Сашка принялся темпераментно размахивать руками. – Это они посоветовали Людочке и Илье сменить род деятельности!

– Да с чего ты взял?

– Знаю, – уверенно заявил Санек.

– Ну а ты здесь при чем?

Сашка смутился и потупился:

– Ну, я, значит, тоже заявку отослал. Чем я хуже других?

– Ты ходил в представительство Тарси? – удивился я.

– А я тебе о чем уже битых полчаса толкую?

– Пойми тебя. То про Илью рассказываешь, то про Людмилу-Малька.

– Это ж я для примера! Ведь сбывается же!

– Да что сбывается-то? Ну, угадали они несколько раз, и что с того?

– Как ты не понимаешь, они не угадывают, они определяют предрасположенность.

– Ага, выбирают за тебя, кем тебе быть.

– И вовсе не выбирают, а лишь советуют. И потом, если предрасположенность есть, то она есть.

– Почему же тогда не всем о ней говорят?

– Не знаю, – пожал плечами Сашка. – Может, у кого-то ее нет, этой самой предрасположенности.

– Скажешь тоже. Она у всех есть. Не может быть человека, вообще ни к чему не расположенного.

– Тогда не знаю. Им виднее.

С тарси было слишком много непонятного. Точнее, непонятным было все, начиная с причины их появления на Земле. Кто-то утверждал, что они нас изучают или даже ставят эксперименты. Кто-то яростно доказывал, что они намерены облагодетельствовать все человечество, в пример приводились медицинские технологии, переданные людям. Сами тарси не стремились к увеличению круга общения и редко покидали свои представительства. Что касается медицинских технологий, то неизвестно, сколько в их передаче было от желания облагодетельствовать.

Это была плата. Плата за лояльность правительств и возможность находиться на Земле. Золото, престиж, власть. Все это важно, но когда платой выступает десяток-другой лет жизни, когда предлагаются лекарства от ранее неизлечимых болезней… У кого, скажите мне, хватит духа отказаться? Тем более что соседи могут согласиться и получить все, что им предлагается.

Разумеется, не обошлось без попыток получить и иные технологии. Только официальных обращений насчитывались десятки. Но, думаю, это далеко не все. Сколько таких попыток осталось неизвестными широкому кругу общественности, можно только гадать. В дело шли и лесть, и шантаж, и попытки вести сепаратные переговоры. Но ответ был категорическим: кроме медицинских технологий – ничего.

Что в обмен? Разрешение разместить на Земле свои представительства и возможность свободного доступа в эти представительства любого желающего. Разумеется, не все было так просто. Заявку на посещение следовало подавать заранее, и лишь получив пропуск, можно было побывать у тарси лично.

Иногда ожидали месяц, порой заявки не получали ответа несколько лет. Во всем этом не было никакой системы. Не обошлось и без хитрецов, пожелавших воспользоваться служебным положением и попытаться решить свой личный вопрос без очереди. Вот только хитрецы перехитрили самих себя. Их выслушивали, но ответ на их просьбы был один: «Ничем не можем помочь».

Впрочем, это еще не значит, что помогали всем тем, кто пришел по записи. Случалось, что и помогали, но происходило такое очень редко. Чаще можно было получить совет или ответ на вопрос. Но и это происходило далеко не всегда.

Тарси помогали или нет, давали совет или воздерживались от этого, но никогда не объясняли причину согласия или отказа.

Надо ли говорить о том, что недовольных таким положением дел было очень много. Лишь сообщение об очередном чудесном лекарстве, произведенном с помощью технологий, предоставленных тарси, несколько охлаждало горячие головы.

Были и те, кого никакие увещевания не заставляли мириться с тарси. Радикалы требовали закрытия всех представительств тарси и предлагали им убраться из Солнечной системы. Но таких было немного. У большинства людей таинственные пришельцы вызывали интерес. У кого-то искренний, у кого-то настороженный.

Не обошлось и без спецслужб. Кому интересоваться всем таинственным, как не им? Работы по сбору информации о таинственных благодетелях велись постоянно. Правда, посещениям представительств спецслужбы не препятствовали – это было бы прямым нарушением договоренностей.

Десятки тысяч людей осаждали представительства тарси с лозунгами, зачастую противоположными. Миллионы людей воспользовались возможностью лично получить аудиенцию. Но я никак не предполагал, что среди этих миллионов окажется и мой приятель Сашка.

– И долго тебе пришлось ждать пропуск? – поинтересовался я.

– Три месяца.

– Три месяца?! И ты молчал?

Не ожидал я такого от Сашки, о всех своих планах он любит рассказывать подробно и заранее.

– Думал, может, ничего и не получится. Некоторые годами ждут.

– Рассказывай, как все прошло. – Не каждый день случается послушать от своего приятеля о таких вещах.

– Ну как. Прислали мне карточку пропуска, там был указан день и час. Пришел, меня пропустили.

– А дальше?

– Проводили в приемную. Там секретарь, или секретарша, как их различить, понятия не имею.

– Различать будешь потом, рассказывай, что дальше было.

– В общем, секретарь поинтересовался причиной моего визита.

– А ты разве не указывал причину, когда заявку на пропуск подавал?

– Нет. Лишь написал, что причина личного характера. Здесь же попросили причину уточнить. Я сказал, что хотел бы узнать о своей предрасположенности. Секретарь направил меня в одну из комнат, там меня встретил другой тарси, с полчаса расспрашивал меня, время от времени смотрел на монитор. Я уже думал, что он ничего не скажет относительно моего вопроса. Но он ответил. У вас, говорит, яркая предрасположенность к творческой деятельности. Предпочтительно в области музыки. Вот я и думаю теперь: я ведь музыку действительно люблю, в детстве даже хотел записаться в музыкальную школу. Не сложилось.

Это верно, Сашок часто негромко мурлыкал какую-нибудь мелодию. А о музыкальной школе я узнал впервые, не рассказывал он об этом.

– И что теперь? Неужели хочешь учебу бросить? Тебе год всего доучиться осталось.

– Не знаю, – Сашка печально вздохнул. – Может, как-то удастся совмещать.

– Ну-ну. Ты мне вот что скажи: это твое желание или желание тарси?

– Наверное, мое, – подумав, отозвался Сашок. – У меня всегда было подспудное желание заниматься музыкой, только я никогда не воспринимал его всерьез, старался отбросить, загнать внутрь.

– А теперь, значит, воспринял? Да что изменилось-то? Неужели ты изменился только оттого, что тебе напомнили о твоем собственном желании?

– Почему изменился? Я – это я. А музыка? В общем, иногда полезно услышать о чем-то со стороны.

– А если бы тебе сказали, что твоя судьба – быть геологом? Бросил бы все и подался бы в горы искать полезные ископаемые?

– Но не посоветовали же.

– А если бы?

Сашка на минуту замолчал, явно представляя себя в роли геолога.

– Нет. Геологом вряд ли, не мое это. Не манит.

– Значит, все-таки совпало? Что ж, я рад за тебя. Говорят, не всегда совпадает.

– А вот и нет. Совпадает в большинстве случаев, просто не все хотят прислушаться к совету, некоторые так и продолжают игнорировать свое предназначение. А зря.

– То есть ты абсолютно уверен, что достигнешь высот на музыкальном поприще?

– Да нет же, я не о том. Предназначение – еще не гарантия успеха. Просто оно – твое. Вот как тебе объяснить? Например, один предмет ты учишь с удовольствием, а другой потому, что надо учить. Если что-то делаешь с удовольствием, это и есть твое предназначение.

– То есть если я с удовольствием ем, то это и есть мое предназначение?

– Если это единственная цель твоей жизни, то да.

Вот так раз, это Санек загнул, отбрил по полной программе. Впрочем, какой вопрос, такой и ответ. Если не желаете ничего, кроме как потреблять пищу, зовитесь, сударь, хомяком. А если зваться хомяком не желаете, то стоит решить, что же вам еще в этой жизни интересно.

– Ладно, допустим, с едой я погорячился. О женщинах тоже умолчу, чтобы ты не назвал меня кроликом.

Сашка многозначительно хмыкнул, видимо, сравнение висело у него на языке.

– Тогда стоит определиться с тем, что же это такое, предназначение.

– Я тебе об этом и толкую – любимое дело, которое тебе в удовольствие, а людям на пользу, – начал рассуждать Сашка.

– Ну а если, например, все захотят стать министрами? Откуда столько постов взять?

– Не захотят. А если захотят, то лишь потому, что не знают своего истинного предназначения. Предназначение – это не только желание, а еще и гарантия того, что при должном усердии ты сможешь делать свое дело лучше всех. Я, например, могу тебя заверить в том, что из меня никогда ни при каких условиях не получится чемпион по прыжкам с шестом. Зачем же мне этого хотеть? Получится одно расстройство. Оттого все беды, что люди стремятся совсем не к тому, в чем их предназначение.

– Да ты, брат, философ.

Не предполагал я такого развития разговора.

– Философ? Вряд ли. Да и нет здесь ничего особенного, это надо просто понять. Вот Людочка-Малек. Что ее ждало, не подайся она в журналисты? Заняла бы чужое место, перекладывала бы на работе бумажки, через десять лет стала бы ворчливой грымзой, от вечной неудовлетворенности жизнью пилила бы мужа и жаловалась подругам на все, что придется.

Я рассмеялся, представив Людочку в образе старой грымзы.

– Зря смеешься, – добавил Сашка, – так бы все и было. Самое интересное в том, что ей и в голову не пришло бы, что причина ее неудовлетворенности вовсе не в устаревшей бытовой технике и в не слишком высокой зарплате мужа, а в том, что она не нашла свое предназначение.

Я перестал смеяться и подумал: а вдруг Сашка прав? Вдруг все наши беды оттого, что люди пытаются заниматься не своим делом? Не нашли свое место. Пожалуй, свалить все беды мира только на это было бы слишком. Но даже если не все… Если человек не нашел свое место, то занял место кого-то другого, и тот другой уже не может заняться любимым делом, поскольку места-то не резиновые. И оба недовольны.

Но при чем здесь тарси? Хорошо, допустим, с их уровнем технологии можно определить предрасположенность человека к тому или иному делу. Но почему они не всем говорят об их предрасположенности? Не могут? Или не хотят?

– И какие они? Тарси.

– Да ты их видел сотни раз. По телевизору их показывают каждый день, – Сашка пожал плечами.

– По телевизору – это не то.

– Что тебе сказать? Тарси как тарси. Если тебе интересно, подай заявку, сходи посмотри.

– Чтобы определили мое место в этом мире? – я постарался добавить в голос скепсиса.

– Тарси никому ничего не навязывают. Слушать их или нет, личный выбор каждого.

Выбор – это хорошо. Есть ли выбор, когда от тоски на стену лезть хочется?

Сходить, что ли, посмотреть на этих мудрецов? Если они так умны, то пусть скажут, какой может быть выбор, когда выбора нет. Я запустил комп и нашел требуемый сайт. Тарси активно пользуются земным Интернетом. Наверняка между собой они связываются и без участия наших технологий, но заявку на посещение их представительства можно отправить с любого подключенного к Интернету компа.