Текст книги "Поздняя исповедь"

Глава 10

То, что ей угрожает опасность, Алена интуитивно почувствовала, внимательно наблюдая за тем, как хищно переглядываются очкастый водила «девятки» и его попутчик – здоровяк с сальными телячьими губами. А когда автомобиль вдруг свернул с оживленного проспекта в безлюдный переулок, подозрения Алены перешли в уверенность. Едва девушка решила потребовать остановить машину, как чернявый водила тихо выругался сквозь зубы, включил указатель правого поворота, притер тачку к бордюру и с чувством произнес, обращаясь к громиле:

– Чуяла моя задница… Мотор закипел! – дернув за рычажок под рулем, разблокировал капот и открыл дверь.

– Ты ведь на той неделе насос и ремень менял! – фальшиво удивился бугай.

– Может, патрубок протек? – стараясь не смотреть Алене в глаза, пробормотал очкарик, вышел из машины, открыл моторный отсек и склонился над движком. – Ну, так и есть! Хомут лопнул и вентилятор краем пропилил патрубок! – раздался через пару секунд визгливый голос водилы. – Ничего страшного, пять минут – и все будет в ажуре! Слышь, Вован, у меня изоленты нет. Достань из аптечки лейкопластырь, а из багажника канистру с водой…

– Ща сде, – кряхтя, шкаф вылез наружу.

Алена без лишних объяснений открыла заднюю дверцу и попыталась быстро выскочить из машины, но некстати возникший перед ней в проеме амбал заслонил своей огромной тушей путь к отступлению.

– Ты куда это, дуреха?! – поиграв бровями, удивленно спросил он девушку. – В темпе починимся и довезем тебя до самого подъезда! Только вот аптечку возьму…

И мордоворот потянулся рукой через плечо Алены к заднему стеклу «девятки», где стояла кожаная коробочка с выдавленным поверх красным крестом.

Алена не сразу поняла, что произошло, когда из огромной лапы толстяка ей в лицо вдруг ударила тугая аэрозольная струя. Горло больно обожгло огнем, краски перед глазами поблекли, уступив место размытым черно-белым силуэтам, а звуки в ушах стали быстро удаляться и затухать, как круги на воде от брошенного камня…

В первый раз Алена очнулась от жуткой тряски. Первое, что увидела девушка, с трудом приоткрыв глаза, – качающийся потолок автомобильного салона и тяжелый подбородок сидящего теперь рядом с ней, на заднем сиденье, Вована. Ее голова лежала у амбала на ляжках, и со стороны все выглядело вполне натурально и безобидно – девушка уснула на коленях у парня.

С ужасом поняв, что произошло, Алена попыталась подняться, но крепкие руки битюга, уловившего слабое шевеление пленницы, словно тисками мгновенно сдавили ее тонкую шею:

– Спи, сучка, еще не время зенками хлопать! – злобно выплюнул губошлеп и похожими на сардельки большими пальцами рук надавил Алене на сонную артерию. Девушка, успев за долю секунды похолодеть от страха и мысленно заплакать от отчаяния, снова провалилась в черную бездну.

Второй раз сознание вернулось к Алене резко, молниеносно, когда содрогнувшийся от попавшей в легкие воды организм сжался, дернулся и зашелся в выворачивающем наизнанку кашле. Широко открыв глаза и рывком приняв сидячее положение, кашляющая, мокрая от выплеснутой на голову воды девушка сквозь пляшущие перед глазами темные круги разглядела три довольные, перекосившиеся от хохота мужские рожи. К подонкам из «девятки» – очкарику и губастому – присоединился шкафообразный белобрысый громила в расстегнутом до пупа красном спортивном костюме и кроссовках.

– Ку-ку, шкурка! – оскалился, приблизив откормленную харю к пленнице и крепко ухватив девушку пальцами за подбородок, ублюдок Вован. – Будем знакомиться! Это Артур, его ты уже знаешь, – гад ткнул пальцем в похотливо разглядывающего девушку очкарика, – а это – Ярри, – кивнул на стоявшего с другой стороны «спортсмена». – Теперь мы твои хозяева, мочалка, навсегда! Будешь послушной сучкой, сделаешь все, что скажем, будешь жить долго и хорошо! А станешь брыкаться – отхарим во все дырки бутылкой из-под шампанского, прирежем, как свинью, и зароем в выгребной яме сортира! Яволь, шкурка?!

Алена ни жива ни мертва сидела в углу залитого ярким светом просторного гаража, в луже растекшейся по шершавому холодному бетону воды. Тут же стояло пустое пластмассовое ведро. За спинами похитивших ее скотов виднелась та самая злополучная серая «девятка». Судя по налипшей не только на кузове и колесах, но и на стеклах машины свежей грязи, место, куда ее привезли, располагалось далеко за городской чертой. Следовательно, звать на помощь и кричать было бессмысленно. Ухмыляющиеся самцы знали, что делали…

Алена попробовала пошевелить руками, но оказалось, что они крепко связаны за спиной.

– Не рыпайся! Я же ясно сказал: для тебя, соска, сегодня началась другая жизнь! – переглянувшись с очкариком, довольно загоготал присевший напротив Алены на корточки Вован. Воздух колыхнулся. Лицо девушки вдруг обожгла звонкая, хлесткая пощечина. – Скажи мне по секрету, ты еще целка или уже пежишься на полную катушку?! Ебарек есть, я спрашиваю?! Мне ведь и самому проверить недолго! – Вслед за первой последовала вторая унизительная пощечина. Толстопалая рука амбала скользкой гадюкой нырнула за резинку Алениных бежевых брюк и зацепила край трусиков.

– Ты забыл, Коча, она же голос потеряла, – с ехидным выражением на продолговатой, со впалыми щеками морде напомнил битюгу Артур. – Слышать – слышит, а говорить пока не может…

– Ах да, – вспоминая, мотнул стриженой башкой губошлеп. Нехотя убрал руку, встал и посмотрел на чухонца. – Ну, тем лучше. Что скажешь, Ярри? Сладкую куколку мы с Арчиком сегодня прихватили?

– Красивая девочка, молоденькая, и фигурка как из «Плейбоя», – почесав лохматую рыжую грудь и прикурив сигарету, деловито ответил не уступающий габаритами Вовану блондин в «Адидасе». Глубоко затянувшись, он барским жестом выбросил вперед руку и щелчком стряхнул пепел на инстинктивно дернувшуюся в сторону, бледную как полотно Алену. – Если окажется целкой, вообще суперкино снимем… Кто такая, выяснили? Паспорт при ней был?

– Не было, – пожал плечами Вован. – Только баксы, штука девятьсот, немного рублей и электронная записная книжка без кнопок, типа блокнота. Ну, еще косметика… и пачка прокладок с крылышками! – громко гоготнул явно довольный собой ублюдок. – Течка, поди, у биксы. Я как раз люблю это дело. Ее трахаешь, она орет, кровищи – море! Кайф!

– Извращенец, – без толики осуждения спокойно констатировал очкарик.

– Тащи сюда компьютер, – нахмурил выпуклый высокий лоб трескоед Ярри. – Посмотрим…

– Ага, – губастый пошарил в «девятке» и принес оттуда сумочку Алены. Протянул чухонцу. – Деньги я, понятное дело, забрал, остальное все тут.

– Не слабо, штука девятьсот на карманные расходы! – подал голос очкарик. – Богатенькая, выходит, девочка… Папа, поди, барыга упакованный.

Закусив сигаретный фильтр зубами и молча взяв у Вована дорогую кожаную сумочку, блондин, морщась от дыма, быстро просмотрел содержимое, извлек портативный компьютер, небрежно отшвырнул сумку в угол и исподлобья взглянул на скованную ужасом, поджавшую ноги к груди Алену.

– Горло простудила, говоришь? – тихо пробормотал Ярри, умело активизировал компьютер, извлек из паза в корпусе пластиковый стек и несколькими точечными уколами в жидкокристаллический экран вошел в первый попавшийся файл. Прочитал текст, фыркнул и посмотрел сначала на подельников, а потом и на пленницу совсем иными глазами.

– Она не простужена, – заявил чухонец тоном прокурора. – Она немая по жизни. Как рыба.

– Да ну?! – вылупил зенки Вован. – Так это вообще ништяк! Рот можно не затыкать, кричать все равно не станет. Только будет, как корова, му-му! Ха-ха-ха!

– Идеальная жена, – поддержал амбала скрививший тонкие бесцветные губы очкарик. – Повезло бы какому-нибудь прибашленному мудаку, оторви он себе такую аппетитную ляльку. И посмотреть есть на что, и потрогать, а язык на замке. Да, видно, не судьба… – вздохнул мерзко-печально, разведя руками. – Как тебя хоть зовут, деточка? Скажи дядям, пожалуйста. А то, слышь, не очень мне нравятся эти французские штучки – трахать девушку, даже не спросив имени.

Ярри пристально посмотрел на Алену. Поколебавшись, дочь Тихого взглядом указала на записную книжку.

– Коча, а ну-ка развяжи ей руки, – приказал финн амбалу. Вован поспешно сунул руку в карман линялых джинсов, достал швейцарский перочинный нож со множеством прибамбасов, оголил лезвие, ухватил за плечо и рывком поднял застонавшую и зажмурившую глаза от боли девушку на ноги, развернул спиной к себе и полоснул острой как бритва, сверкающей сталью по стягивавшим запястья капроновым кольцам. Путы упали на мокрый бетон. Вован снова развернул Алену лицом к себе и, с ходу наградив третьей по счету звонкой пощечиной, толкнул кулаком в грудь, припечатав к стене.

– Если твой мохнатый сейф уже вскрыли, то через часик мы с тобой сладко поиграем, киска! – приблизив мясистые губы к самому лицу Алены, брызгая слюной и дыша вонючим ртом, жарко прошептал Вован. – А сейчас крапай, как сказано! Имя, фамилия, адрес, кто шнурки. Быстро, бля!

Отморозок смачно харкнул на пол. Сохраняющий невозмутимую маску «спортсмен» Ярри без лишних слов протянул дрожащей девушке компьютер.

Алена медленно растерла розовые рубцы на запястьях, осторожно взяла из рук нелюдя свой блокнот и принялась сначала не спеша, а потом все быстрее и быстрее покрывать экран мелким каллиграфическим почерком. Закончив, с вызывающим видом сунула под нос финну. От взгляда чухонца не ускользнула перемена, происшедшая с потенциальной порнорабыней. Схватив компьютер, Ярри принялся быстро читать нацарапанный взбодрившейся девчонкой убористый текст.

Брови чухонца с первых же секунд плавно поползли вверх, по сторонам вздернутого, похожего на свиной пятачок розового носа пролегли глубокие складки. Дыхание участилось.

– Ни хера себе лялька, – чуть растерянно пробормотал Артур, как двоечник на контрольной заглядывая в монитор через плечо Ярри. – Я знаю, кто такой Тихий. Серьезный дедушка. Во, бля, вляпались…

– При чем здесь Тихий?! – заметно дрогнувшим голосом буркнул Вован, отпихнул подельника и взглянул на экран. Когда до громилы дошла суть написанного пленницей, он тихо присвистнул и тупо уставился на Алену.

В глазах девчонки плескалась смешанная со страхом лютая ненависть.

– Че таблом стрекочешь, овца малолетняя?! – скрипя зубами, процедил отморозок. – Теперь тебя точно кончать придется, усекла?! Бритвой по горлу – и привет братве!

Застывший каменным изваянием чухонец, явно игравший в этом мерзком трио первую скрипку, опустил компьютер-блокнот и вдруг широко улыбнулся, демонстрируя ровные белоснежные зубы.

– А мне ведь плевать, кто твой папа, – Ярри умышленно коверкал русские слова. – Кино, которое я снимаю, в совке никто не увидит. Слишком дорогое удовольствие для быдла. Так что выбирай. Если согласишься сниматься добровольно, тогда, обещаю, отношение к тебе будет человеческое. А нет… все произойдет так, как сказал Коча. Только не надейся, что умрешь сразу. Прежде чем пристрелить и закопать, мы накачаем тебя наркотой и все равно снимем на видео. В самом гнусном виде. Под козлом или собакой. Ты въехала, беби?

– Куда она, на хер, денется с подводной лодки?! – рассмеялся Вован, демонстративно почесав в бугром выпирающем паху всей пятерней. – Через месяц ежедневных пиздюлей будет с заглотом брать и восьмерочкой подмахивать, как Тереза Орловски. Я, бля, гарантирую!

Алена заплакала, уронив лицо в ладони. Не в силах стоять на ватных ногах, медленно осела на корточки, прислонившись спиной к кирпичной стене гаража. Плечи ее подрагивали в такт рыданиям, все тело бил озноб.

Призрачная надежда на то, что одно лишь имя отца, известного в криминальном мире Петербурга авторитета, охладит пыл похитивших ее гнусных подонков, устроивших здесь, вдали от мегаполиса, студию по производству порнофильмов, растаяла как дым. Надеяться на помощь со стороны глупо. Все. Тупик. Прогулялась. Вдохнула воздуха свободы. До кровавых соплей, полной грудью…

Господи, ну почему ей так не везет?! Кого она хоть однажды обидела, кому причинила зло?! Неужели ее короткая, и без того малорадостная жизнь закончится здесь, в потных лапах похотливых извергов, которых и людьми– то назвать язык не поворачивается?! Как нелепо и как мерзко…

Нет, никогда! Ведь должен, обязательно должен быть выход! Отец не раз повторял: обратной дороги нет только из гроба. А ему, старому, битому волку, можно верить…

Сейчас самое главное – это оттянуть время, молнией пронеслось в сознании Алены. Обнадежить тварей, пообещать, сделать вид, что ради спасения жизни она согласна на любую низость. Порно так порно. Небольшая фора у нее все же есть, ведь регулярные женские дела только вчера начались. Но главное – она девственница. Если потребуется, пусть убедятся, скоты проклятые! Ее будут готовить, беречь для главного первого дубля! А значит, у нее есть время, есть совсем крохотный, максимум – один на миллион, но все-таки шанс на спасение. На побег.

– Твое решение? – хрустя костяшками пальцев, сухо потребовал Ярри. – Да или нет? Жизнь или смерть?

– Да че ты с ней возишься, братан, раком нагнуть и впендюрить по самые… – затянул, цедя слова, облом Коча, но недовольный рык банкующего в их дьявольской игре финна заставил его заткнуться. Чухонец пристально, не моргая, смотрел на потихоньку справляющуюся со слезами Алену. На какой-то миг глаза хозяина порностудии и дочери питерского крестного отца встретились.

Девушка, расправив плечи, едва заметно кивнула, опустив веки: «Я согласна».

Хрякоподобный Ярри ощерился:

– Тогда, соска, избавь меня от необходимости лазать тебе пальцем между ног и скажи сам: была с мужиком хоть раз?!

Алена стиснула зубы, потупилась и отрицательно качнула головой: «Нет».

– Во, а я че говорил! – довольно потер руки Коча, пихнув локтем расплывшегося в глумливой гримасе очкарика. – Как чувствовал! Прикинь, сколько нам такая козырная, еще не тронутая болтом щелка стоила бы через сутенера?! Сейчас малолетки, знаешь, какие ушлые пошли? Девственностью торгуют – только лавы шуршат! Бля буду, сам у шлюх узнавал, – чиркнул ногтем по обломанному зубу губастый мордоворот. – Страхолюдины по триста баксов просят, а про киску сладкую и говорить страшно!

– О’кей! – подвел черту окопавшийся на питерской земле чухонский боров. – Я держу свое слово. Будешь послушной девочкой, дам кушать фрукты, пить шампанское, курить травку и смотреть телевизор. Мое слово – закон. Предупреждений больше не будет. За ослушание – смерть. Долгая и мучительная. Дальше…

Блондин замолчал, заметив недвусмысленный жест Алены. Девчонка вновь требовала блокнот.

Через минуту обладатель рыжей мохнатой груди прочитал:

«У меня тоже есть просьба, Ярри. Если вы ее не выполните, лучше убивайте меня прямо сейчас!.. Может, вам покажется странным, но я с двенадцати лет мечтала сниматься в порнофильмах. Но – в паре с красивым, хорошо пахнущим, мускулистым мужчиной, а не с обещанными вами животными и такими психически ущербными скотами, как эти двое! Я вижу, вы имеете над этими идиотами власть. Оградите меня от насилия, создайте нормальные условия, и, клянусь, вы об этом не пожалеете. Никаких угроз не понадобится. Вы будете благодарить судьбу за сегодняшний день, за случайность, которая свела нас!

P.S. А ваша долбаная Тереза Орловски – просто старая шлюха с силиконовыми сиськами и вставными зубами. Я видела парочку фильмов, где она в главной роли. Этой жабе самое место в дешевом голландском борделе для моряков – делать минет за пять баксов».

От таких «откровенных» признаний смазливой шестнадцатилетней дочери питерского мафиози у много чего повидавшего профессионального порнодельца и душегуба просто отвалилась челюсть. Оторвав взгляд от экрана портативного компьютера, Ярри добрую минуту в упор разглядывал стоявшую перед ним у кирпичной стены гаража мокрую, испуганную, дрожащую то ли от холода, то ли от страха соплячку в брючном костюме и, шумно надувая вывернутые наружу свиные ноздри, пытался сообразить, в чем здесь подвох.

Так или иначе, но в течение следующих трех часов ни один из ублюдков Алену даже пальцем не трогал. Озадаченный и заинтригованный чухонец запер девушку в специально оборудованной для содержания секс-рабынь звуконепроницаемой комнате-камере, расположенной в подвале коттеджа, а сам с подельниками удалился ужинать, а заодно и обсудить, как им поступить с девкой…

Допить бутылку коньяку и съесть все выставленные на стол деликатесы подонки так и не успели. За окнами коттеджа послышалась пьяная ругань, а затем раздался грохот разбитого стекла неосмотрительно оставленного на улице, у дверей гаража, мини-вэна. А это почти пятьсот баксов ущерба!

– Выходи, сука, разговор есть! – грозно донеслось снаружи. И тут же об оконную решетку со звоном разбилась бутылка.

Некогда преуспевавший в стране Суоми по линии кикбоксинга Ярри взвился мгновенно и подбежал к окну. Наглость обезумевших мужиков была неслыханной. Тройка без меры заливших сливу местных аборигенов, подгоняемых зеленым змием, решила внагляк помериться силой с чужаком, выстроившим на бывших колхозных землях мозолящий глаза «трудящихся» шикарный особняк. О подобных случаях российских классовых разборок, время от времени происходящих на периферии, финн был уже наслышан…

Что ж, не на того напали. Мы не гордые, раз просят – выйдем.

– Звиздец червям! – без малейшего акцента злобно выругался Ярри. – Вован, там у одного из алкашей железный прут, так что прихвати «мосберг». Пора научить этих хвостатых Маугли правилам хорошего тона.

– Да я им за стекло на тачке башню свинчу!.. У-у-у, перхоть подъяичная! – хватая заряженное помповое ружье и пулей бросаясь к лестнице, словно раненый медведь заревел толстогубый Коча.

Трусоватый очкарик Артур предпочел в разборку не вмешиваться и, дожевывая кусок малосольной розовой лососины, подбежал к пластиковому окну, дабы иметь возможность наблюдать побоище с безопасной для здоровья дистанции.

То, что он вскоре увидел у крыльца, ему явно не понравилось. Так не понравилось, что Артуру очень захотелось, не сходя с места, вспомнить далекое детство, отягощенное дурной наследственностью и отсутствием памперсов, и написать прямо в штаны.

И написал, едва увидел прямо перед собой перекошенную от злобы скуластую рожу страшного, как чума, мужика лет тридцати пяти с помповиком и пистолетом в руках. Его угрожающая, но явно не плебейская внешность, дополненная к тому же кляксой сильно опаленных в районе лба коротко стриженных волос, входила в странный диссонанс с мятым бомжовым прикидом и стоптанными кроссовками.

«Киллер!» – это было последнее, что успел подумать взвизгнувший и упавший на колени Артур, прежде чем сильнейший боковой удар ногой в ухо сломал его дорогие цейссовские очки и погасил сознание, как тайфун – свечку.

Глава 11

Долететь от центра до Озерков быстро и тем самым опередить ментов не удалось – на Каменноостровском проспекте «Ягуар» Тихого попал в огромную, вызванную цепной аварией пробку и проторчал там, подпираемый спереди и сзади недовольно рычавшими машинами, добрых полчаса. Поэтому еще издали Тихий, напряженно вглядывавшийся в ветровое стекло «Ягуара», увидел стоявших возле распахнутых ворот его обстрелянного дома вооруженных автоматами сержантов. Возле коттеджа, огороженного высоким кирпичным забором, к моменту прибытия авторитета уже находились «БМВ-750» Бульдога, труповозка, «Скорая помощь», ментовский «бобик» и дряхлый бежевый «рафик» с распахнутыми дверцами, вне всяких сомнений, принадлежавший автопарку ГУВД.

Блатную английскую тачку, на которой обычно передвигалтся по Питеру Тихий, менты, видимо, знали, поэтому, едва завидев несущийся к дому «Ягуар», опустили автоматы и отошли в сторону, освобождая проезд.

Лихо заложив вираж, бронированный лимузин авторитета пролетел ворота и плавно притормозил возле широкой мраморной лестницы. Гулко хлопнули двери – охранник и старик выскочили наружу одновременно.

Прежде чем броситься внутрь коттеджа, Тихий, у которого от волнения и злости сперло дыхание, на секунду остановился, запрокинул голову и еще раз, сблизи, посмотрел на зияющую на втором этаже дома, на месте окна каминного зала, опаленную выстрелом из подствольника прореху. На кирпичной кладке были отчетливо видны к тому же выбоины от пуль.

– Урою падлу! На куски порву! – едва слышно процедил авторитет, сжимая тощие слабосильные кулаки и невероятным усилием воли стараясь взять себя в руки. Сейчас, когда на него смотрят десятки чужих глаз, он должен держать масть и ни за что не выглядеть убитым горем, испуганным дряхлым стариком. В особенности перед мусорами, которые мысленно сейчас наверняка злорадствуют при виде свалившегося на него кровавого беспредела. Не дождутся, псы!

Не чувствуя под собой ног, Тихий поднялся по ступенькам, прошел мимо виновато мнущихся у дверей лысых братков из бригады Дольфа, нырнул в просторный холл коттеджа и увидел двух мужчин, которые курили у приоткрытого окна и о чем-то вполголоса беседовали. Один был в цивильном пиджаке, другой – в белом халате. Старик направился к ним. Собеседники тоже увидели вошедшего в сопровождении телохранителя хозяина дома и сразу замолчали, торопливо раздавив окурки о подставленную врачом пустую сигаретную пачку.

– Олег Степанович, я капитан Кузнецов, – шумно вздохнув, представился Тихому невзрачный, лет около тридцати, опер. Сунув руку в карман пиджака, милиционер достал и продемонстрировал в открытом виде удостоверение. – Прежде чем вы подниметесь наверх, к супруге, я хочу задать вам пару вопросов…

– Что с ней? – играя желваками, глухо спросил Тихий, переводя холодный, влажный от навернувшихся предательских слез взгляд с оперативника на врача.

– Анастасия Эдуардовна уже вне опасности, хотя, не стану скрывать, она потеряла много крови, – не дрогнув под взглядом авторитета, спокойно констатировал врач. – Легкая контузия. Осколками стекла сильно порезано лицо. Мы наложили несколько швов, провели асептику, сделали обезболивающий укол и закончили то, что не успел сделать приглашенный вами для снятия запоя нарколог. А именно – провели медикаментозную очистку организма, – сурово добавил доктор. – Так что стационар не понадобится, ваша жена вполне может остаться дома, под присмотром квалифицированного врача. Уверен, господин Белов, у вас есть кому поручить это. К тому же я не исключаю, что после заживления порезов Анастасии Эдуардовне может потребоваться вмешательство не только психотерапевта, но и пластического хирурга… По практике могу сказать, что ей еще повезло. Я по образованию военный врач, сам много лет служил в армии и знаю, что такое взрыв гранаты в замкнутом пространстве… Охранник, находившийся рядом с вашей женой, отделался легким испугом и разрывом барабанных перепонок. Что касается нарколога, вынужден вас огорчить. Он скончался еще до нашего приезда от пулевого ранения в голову. Сожалею…

Словно специально, именно в этот момент со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, послышались шаркающие шаги и тяжелое дыхание. Все четверо как по команде посмотрели в ту сторону на страшную процессию. Дюжие угрюмые санитары в явно не первой свежести мятых серых халатах спускали вниз носилки с накрытым простыней телом. Сквозь тонкую застиранную ткань в двух местах проступали бурые кровавые пятна. Выйдя из дома, санитары погрузили мертвеца в машину и уехали. За все это время ни Тихий, ни охранник, ни опер с врачом не проронили ни слова. И лишь когда труповозка выехала за ворота, Кузнецов жестом предложил доктору и охраннику оставить его наедине с Беловым и, когда те удалились на достаточное расстояние, снова обратился к старику:

– Олег Степанович, не скрою, мы… я имею в виду милицию… уже в курсе стычки между вами и Мальцевым, – оперативник с удовлетворением отметил, как непроизвольно дрогнула щека Тихого. Стар стал авторитет, нервишки уже не те. Выдержав паузу, капитан продолжал: – Значит, «глухарь» отменяется. Блуждать в потемках в поисках исполнителей не придется. Они известны – братва Александра Петровича. Агентура у нас крепкая, так что имена и фамилии подонков, обстрелявших ваш дом, будут у меня уже сегодня, – уверенно заметил капитан.

– Что ты от меня хочешь? – процедил Тихий.

– Правды, Олег Степанович. Я знаю, что у людей вашего, как бы точнее сказать… вашего круга не принято откровенничать с органами. Но сейчас, согласитесь, особый случай. Пострадала ваша жена, убит ни в чем не повинный человек, легкую контузию получил третий. И у меня есть предчувствие, что на этом дело не закончится. Наоборот, это только начало. Крови прольется столько, что можно захлебнуться… Поэтому мне бы хотелось услышать от вас подробности, которые помогли бы в самый кратчайший срок привлечь виновных к ответственности.

– Конкретно? – сухо уточнил старик.

– Я хочу знать, из-за чего возник конфликт между вами и Мальцевым, – отчеканил Кузнецов.

– Ничего я тебе не скажу, мент, – огрызнулся Тихий. – Ты же ищейка, легавый – вот и рой! Поднимай на уши своих стукачей! Авось пару быков и повяжешь, если повезет…

Кузнецов потемнел лицом.

– Не догоняешь ты, Тихий, отвык от нормального человеческого языка. Придется объяснять более доходчиво… – Опер отбросил официальщину и мгновенно сменил тон. Понизив голос почти до шепота, сказал: – Я клал с прибором на твои непонятки с Петровичем, плюнуть и растереть, усек? Чем больше вы, бандюганы долбаные, будете друг дружку мочить, тем нам, ментам, меньше головной боли! Хочешь воевать – пожалуйста! Но учти! Мы тоже не будем сидеть сложа руки, и за мокруху придется отвечать!

– Отвечу, не волнуйся! – засопел старик. – Только не перед вами, собаками. А сейчас отвали, не о чем нам с тобой больше базарить. – Махнув рукой, Тихий подозвал околачивавшегося неподалеку телохранителя и направился к лестнице.

– Ладно… – вздохнул Кузнецов, пристально глядя вслед авторитету. – Только ответь мне на последний вопрос, Олег Степанович. Где сейчас твоя дочь Алена?

Сделавший всего два шага Тихий словно вдруг налетел на невидимую стену, застыл, покачнулся, а потом медленно обернулся и посмотрел на оперативника таким взглядом, что у капитана невольно напряглась спина. Наверное, так смотрит на свою будущую жертву тигр-людоед, прежде чем совершить решающий смертельный бросок, подумал почему-то Кузнецов.

– Повтори, что ты сейчас сказал, – чуть слышно прошептал старик дрожащими губами.

– Она ведь пропала, верно? – как можно тверже констатировал факт опер. Умышленно держа паузу, капитан не спеша достал сигарету, прикурил от спички, спрятал горелую под коробок, выпустил в сторону струю дыма и только затем договорил: – Исчезла на «сенэкспо», улизнув от телохранителя.

Тихий, впалая старческая грудь которого со свистом вздымалась, словно дырявые кузнечные мехи, продолжал хранить молчание, испепеляя милиционера взглядом.

– Но это – версия твоего комсомольца… – нарочно нагнетал напряжение, играя на нервах Тихого, капитан Кузнецов. – Лажовая, я бы сказал, версия.

– Что… ты хочешь этим сказать? – с трудом разлепив бесцветные дряблые губы, прохрипел старик. В мозгу Тихого что-то неслышно щелкнуло, и до него вдруг стало доходить, куда клонит этот проклятый мент.

Догадка оказалась столь неожиданной и столь ужасной, что растерявшийся Тихий, сердце которого снова защемило клещами, побледнел и приоткрыл рот, окончательно потеряв контроль над собой. Опер Кузнецов увидел Тихого таким, каким его еще никто не видел, – жалким, испуганным, мечущимся в поисках выхода больным стариком.

– Неужели ты, опытный урка, действительно поверил в такое странное совпадение: практически одновременно пропала твоя дочь и началась война? – приподнял брови опер, откровенно издеваясь над поверженным Степанычем. Словно невзначай, довольный собой Кузнецов щелкнул указательным пальцем по сигарете и стряхнул выросший на ее конце столбик пепла прямо на блестящий ламинированный паркет. Эта отнюдь не такая уж безобидная, как могло бы показаться случайному свидетелю, «мелочь» не ускользнула от внимания ни телохранителя, ни тем более старика. – А насчет того, что твой бодигард просто и без затей, согласно достигнутой ранее договоренности, передал Алену головорезам Петровича, ты почему-то даже не подумал. Поверил сдавшему тебя с потрохами шакалу на слово. Как же так, Тихий? – с нарочитым изумлением воззрился на враз осунувшегося и еще больше постаревшего криминального патриарха опер. – Я, простой мент, понял, а ты, генерал уголовного мира, проглядел. Выходит, зря я опасался кровавого беспредела. Не будет никакой войны. Победа одержана в первом же раунде, нокаутом. Потому что один из бойцов перед началом поединка не поленился проявить смекалку, купить медицинскую карту противника и узнать, где у того находится главная болевая точка… Ай-ай-ай, Олег Степанович! – снисходительно вздохнул Кузнецов. – Тебе, опытному авторитету, пережившему десятки разборок, поднявшемуся в зоне до положенца и лишь по собственному желанию не надевшему корону законника, бывшие хулиганы и спортсмены поставили позорный мат в два хода. Ай-ай-ай…

Говоря с загнанным в угол Тихим вызывающим, развязным тоном, капитан явно не опасался возможных последствий. То ли этот неприметный на вид, серенький и хилый в плечах опер с Литейного был по жизни отчаянно смел, то ли имел в кармане еще одного козырного туза.

– Значит, уже раскололи ублюдка, – чужим голосом после гнетущей паузы обреченно заключил Тихий и с немыслимой для авторитета мольбой в глазах поглядел на капитана. – Отдай его мне, Христом Богом тебя прошу! Не как мента, как человека!

Капитан медлил. Старик принял его версию за чистую монету, сразу и без оговорок. Да и сам опер ни на йоту не сомневался, что телохранитель Алены был в сговоре с быками Мальцева. Но не все обстояло так просто. Парня увезли из Озерков в местный райотдел для допроса с пристрастием всего за несколько минут до прибытия Тихого, и признательных показаний потенциального соучастника похищения девушки пока что в деле не имелось. Да и глупо надеяться, что согласившийся предать хозяина бодигард так легко и быстро сломается под кулаками ментовских костоломов. Чем ему грозит признание, парень понимает слишком хорошо. Вполне возможно, он будет стойко хранить молчание до тех пор, пока не узнает, что подставленный им старик капитулировал. Только тогда, не таясь, предатель сможет снять маску преданного пса и открыто примкнуть к группировке победителя.

Однако разубеждать старика в виновности телохранителя капитан не стал. И прежде всего потому, что не верил в роковые совпадения и не сомневался, что рассказанная Тимуром история с побегом Алены через окно в туалете – сплошная туфта. А вот попробуй-ка докажи обратное без стукачей в ближайшем окружении Петровича и свидетелей передачи девчонки боевикам Мальцева из рук в руки. Трудно. Почти невозможно.