Текст книги "Памятник Белому Биму"

Валерий Кононов
Памятник Белому Биму

Увековеченные собаки

Памятники собакам – явление в мире довольно редкое. Их едва ли наберется около двух десятков, и их знают наперечет. Хотя за их верную и бескорыстную службу в течение тысячелетий человек мог бы быть и пощедрее на монументальные знаки внимания своему четвероногому другу и помощнику.

Начало монументальной собакиане положил памятник сенбернару Барри, открытый в Париже в 1899 году. Судьба и сенбернара Барри, и памятника хорошо известны. Эта порода была выведена в горных районах Центральной Европы лет 700 тому назад, а название свое получила от монастыря Святого Бернара, монахи которого много сделали для ее выведения. Собаки этой породы, одной из самых крупных в мире, широко использовались для розыска в горах людей, застигнутых зимней непогодой, засыпанных снегом. Снаряженная для поисков собака несла на себе продукты, одеяло, флягу со спиртным. Кроме того, она отогревала попавшего в беду человека теплом своего тела, и если он сам не мог идти, собака возвращалась к пославшим ее людям и приводила их на место происшествия. Сенбернара-спасателя по имени Барри знали многие альпийские жители Франции, Италии и Швейцарии. К концу его благородной и бескорыстной деятельности за ним числилось сорок спасенных человеческих жизней. Его попытки спасти сорок первую окончились трагически. Отогретый им человек принял его за волка и тяжело ранил – по одной версии ножом, по другой – выстрелом из револьвера. Швейцарским ветеринарам удалось спасти сенбернара, но продолжать свою спасательную службу он уже не смог. Чучело его до сих пор стоит в музее естествознания в городе Берне. А на парижском памятнике Барри изображен со спасенной им девочкой, сидящей у него на спине. На постаменте высечены слова: «Он спас сорок человек и был убит сорок первым».

Несколько памятников увековечили ездовых собак, которые в условиях Арктики и Антарктики являются единственной тягловой силой для перемещения людей и небольших грузов. Один из таких памятников стоит в Национальном парке Нью-Йорка. Он напоминает о событии, случившемся зимой 1925 года на Аляске. Там в городе Ном, что стоит на берегу Берингова пролива, неожиданно обнаружилось массовое заболевание населения дифтерией. Необходимой для лечения сыворотки в городе не нашлось, доставить ее самолетом не было возможности из-за длительной пурги. Ближайший населенный пункт, где она имелась, находился от Нома в 1000 километров, но добраться оттуда можно было только на собаках. Несколько упряжек с опытными каюрами, сменяя друг друга, везли сыворотку. На заключительном, самом трудном, этапе бежала упряжка из тринадцати собак во главе с умным и сильным вожаком Болто. Замерзающий и потерявший силы каюр уже не мог управлять упряжкой, и Болто сам довел упряжку до конечного пункта. Об этом случае написали многие американские газеты, и в том же году прославившийся вожак удостоился памятника в Нью-Йорке.

Печальная и трогательная история произошла с ездовыми собаками в Антарктиде на японской антарктической станции. Подошедший к ледовой кромке японский ледокол со сменой полярников потерпел серьезную аварию, и смену высадить не удалось. Пришедший на помощь американский вертолет за два рейса вывез участников экспедиции со станции на ледокол. Совершить еще один рейс он не смог из-за начавшейся метели, и на станции остались брошенными запряженными в упряжку 15 собак. Япония была потрясена гибелью собак. По всей стране начался сбор средств на сооружение памятника, и такой памятник установили в 1958 году в одном из парков Токио. Из мрамора изваяли 15 собак и разместили их в различных живописных позах на небольшой площадке. А через год на полярную станцию все-таки отправилась экспедиция полярников, и их там радостно встретили две лайки. Брошенные год назад собаки смогли освободиться от упряжки и стали сами заботиться о пропитании. Пищей им служили пингвины, так как другой живности там нет. Не все собаки смогли продержаться в течение года, но выжившие Таро и Дзиро стали известными всей Японии и удостоились персональных памятников в городе Вакканай, где воспитывались до отправки в Антарктиду.

Несколько собак в мире удостоились памятников за верность своим хозяевам. Один из них стоит у входа на городское кладбище в шотландском Эдинбурге. В 1858 году там похоронили бывшего пастуха Джона Грея. На похоронах был и его верный друг и многолетний помощник пес Бобби породы скайтерьер. После похорон он остался лежать у могилы хозяина. Его прогоняли, но он неизменно вновь приходил на кладбище. И так продолжалось 14 лет. Его знал весь город. А чтобы его не поймали как бродячую собаку, городские власти повесили ему охранный ошейник с соответствующей надписью. После его смерти жители Эдинбурга собрали средства и соорудили красивый памятник – на высоком цилиндрическом постаменте из чугуна с многочисленными украшениями гордо восседает лохматый пес.

Такой же верный пес был и у японского профессора Уэно. Он каждый вечер встречал своего хозяина на вокзале. Но однажды пригородный поезд приехал без профессора, который неожиданно заболел и попал в больницу. Не приехал хозяин и на следующий день. Профессор скончался в больнице, а верный пес еще много лет приходил в одно и то же время встречать поезд. Он стал знаменитым на всю Японию и удостоился после своей смерти индивидуального памятника около вокзала.

Пес по кличке Фидо, что переводится с итальянского как Верный, встал в бронзе на постамент в итальянском городе Борго-Сан-Лоренцо. Он каждый день приходил на автобусную остановку встречать своего хозяина, возвращавшегося с работы. Но однажды тот не приехал. Не встретил его Фидо и на следующий день. Псу не могли рассказать, что его хозяин погиб при бомбардировке города (события эти проходили в 1943 году), и он продолжал многие годы ежедневно ходить на автобусную остановку. Памятник ему поставили при жизни, и пес сам присутствовал на его открытии. А деньги на памятник собирали по всей Италии. На постаменте высекли: «Фидо. Образец преданности». Похожая история произошла и в Соединенных Штатах Америки. Там в 1936 году на небольшую железнодорожную станцию на берегу реки Миссури пришел поезд, из которого выгрузили гроб с телом человека. С тем же поездом приехала шотландская овчарка колли, не отходившая от гроба. Гроб погрузили на пароход, а собака осталась на станции. Она каждый день приходила встречать поезда. Кто-то узнал, что колли помогала пасти стадо тому пастуху, гроб с телом которого привезли в свое время на станцию, и имя у нее было Шеп. О Шепе написали газеты. А когда состарившаяся собака случайно погибла под колесами поезда, железнодорожники решили поставить ей памятник. Отлитая из металла собачья фигура встала на невысокий каменный постамент. Надписей на постаменте не делали, а на склоне у памятника из камней крупными буквами выложили имя знаменитой собачки – SHEP.

Несколько занимательных историй связано с памятниками собакам, принадлежавшим известным деятелям, и прежде всего писателям и поэтам. Вальтер Скотт похоронил в городе Абботсфорде около своего дома любимого пса Майду и написал на могиле эпитафию по-латыни: «Под изваянием, похожим на тебя когда ты жил, спокойно, Майда, у дверей хозяина лежи». У Байрона тоже была любимая собака, которой он посвятил стихотворение. Звали ее Ботсвайн. Поэт похоронил ее в своем саду и приказал высечь на памятнике многословную надпись, которая после перечисления всех достоинств четвероного друга заканчивалась следующими словами: «Это похвальное слово было бы бессмысленной лестью, если бы оно было высечено над прахом человека. Здесь только надлежащая дань памяти Ботсвайна, собаки…».

До сих пор мы вели разговор о памятниках конкретным собакам. Но есть на земле несколько памятников собаке вообще как помощнице человека. В Австралии таким памятником увековечили собак, охранявших золото, добываемое первопоселенцами и перевозившими его по дорогам зеленого континента. Свои фургоны с золотом и другим скарбом переселенцы из разных стран оставляли под охраной сильных и умных собак, пока сами подкреплялись едой и питьем в придорожных ресторанах. Потомки переселенцев через много лет после тех событий решили в 1932 году соорудить на шоссе, соединяющем Сидней и Мельбурн, памятник верным спутникам и помощникам их предков. Бронзовую собаку они посадили на металлический ящик с замком, водруженный в свою очередь на высокий постамент. А чтобы ящик люди не приняли за что-нибудь другое, на нем написали крупными буквами «TUCKER BOX», что переводится как сундук.

Сотрудники Берлинского зоопарка соорудили на своей территории памятник собакам-поводырям, облегчающим жизнь слепым людям.

В Москве на протяжении нескольких последних лет было известно только одно скульптурное изображение собаки на постаменте – в павильоне «Космос» на ВДНХ стояла бронзовая копия знаменитой Лайки, совершившей орбитальный космический полет. Но эта скульптурная композиция – скорее выставочный экспонат, чем памятник. А в 2007 году в столице Российской Федерации у станции метро «Менделеевская» открыли настоящий, народный памятник собаке. Он увековечил бездомную собаку, несколько лет жившую около станции. Ее подкармливали жители окрестных домов, продавцы киосков и палаток, дети. А после ее гибели все они решили соорудить на свои деньги памятник своей любимице и назвали его «Сочувствие».

До недавнего времени, когда памятника воронежскому Биму еще не существовало, считалось, что в России был только один памятник четвероногому другу человека. Его установил в Ленинграде в 1935 году академик И. П. Павлов в знак заслуг собак в развитии физиологии, где, как известно, они широко используются в качестве подопытных животных.

Создание памятника было приурочено к открытию XV Международного конгресса физиологов в Ленинграде. И. П. Павлов был хорошо знаком с архитектором И. Ф. Безпаловым, автором памятника, и сам предложил тексты во славу собаки, высеченные на постаменте. А на открытии памятника академик сказал: «Я, наконец, исполнил свой долг».

Но оказалось, что и до так называемой собаки Павлова в России были попытки увековечивать памятниками любимых собачек. В Гатчине Ленинградской области в парке у бывшего дворца императора Павла I мне встретилось целое собачье кладбище с надгробными памятниками. А недавно мне попалось сообщение о давнишнем памятнике собаке в Перми. Местные жители рассказывают, что еще в дореволюционные времена пёс-водолаз спас тонущего в пруду хозяина, и тот в знак благодарности соорудил своему спасителю прижизненный памятник, который сохранился до наших дней. Так ли это было на самом деле, никто убедительно доказать не может. Многое могла бы рассказать табличка на постаменте, которая, судя по углублению на его лицевой грани, когда-то существовала. Но никто из старожилов не помнит, как она выглядела, и что там были за слова.

Подводя некоторые итоги нашему разговору о памятниках собакам, можно сделать вывод, что почти все они увековечили конкретных животных конкретной породы с конкретными именами. И удостоились они памятников за определенные заслуги перед людьми. В отличие от них Белый Бим Черное ухо – герой литературный и это придает особое значение воронежскому памятнику. Памятников литературным героям тоже немало стоит на земле, но они посвящены, хотя никогда и не жившим, но людям – Тому Сойеру, например, или Остапу Бендеру, или Василию Теркину, или Ходже Насреддину. Так что металлический Бим уникален вдвойне – это и памятник литературному герою, и памятник собаке. И еще одно наблюдение всплывает в сознании при сравнении памятника Биму с остальными памятниками собакам. Бим – единственный, кому не достался постамент. Все собачки восседают на гранитных, мраморных или каменных пьедесталах, а Бим сиротливо сидит прямо на асфальте среди дождевых луж в летнюю непогоду и снежных сугробов зимой.

Еще несколько лет назад можно было с уверенностью утверждать, что воронежский памятник в таком двойственном сочетании – и литературному персонажу, и животному – единственный в мире. Но в марте 2004 года в С.-Петербурге на площади Тургенева появился еще один памятник собаке – литературному герою. На этот раз в чугуне была отлита знаменитая Муму. Она лежит, свернувшись калачиком, около сапог Герасима. Самого Герасима рядом нет – только его сапоги и плащ. Считается, что он пошел искать булыжник для Муму.

Писатель Г. Н. Троепольский

Гавриил Николаевич Троепольский пришел в литературу в довольно зрелом возрасте. Его первое произведение «Из записок агронома» появилось на страницах столичного журнала «Новый мир» в марте 1953 года, когда автору было почти 50 лет. В этих «Записках» Троепольский впервые на всю страну заговорил о бедственном положении в деревне. А до этого о селе судили по фильму «Кубанские казаки» и по таким романам, как «Кавалер Золотой Звезды». При этом прошу читателя обратить внимание на дату публикации, – 5 марта того года умер Сталин. Можно гадать, смог бы журнал опубликовать такое произведение при Сталине, но то, что оно написано было задолго до 5 марта 1953 года, говорит о гражданском мужестве его автора.

Г. Н. Троепольский родился в 1905 году в селе Новоспасское ныне Грибановского района Воронежской области. Отец его был сельским священником. После окончания среднего сельскохозяйственного училища он несколько лет работал сельским учителем, а потом стал трудиться по специальности. В 1937 году Троепольский был назначен заведующим государственным сортоиспытательным участком, который располагался в селе Гнилое, что рядом с городом Острогожском. К этому времени относится начало его сотрудничества с районной газетой «Новая жизнь». На страницах газеты, сельскохозяйственный отдел которой в предвоенные годы возглавлял Василий Кубанёв, часто появлялись его выступления на злободневные темы из сельской жизни. Пробовал он писать стихи, но Кубанёв, слывший в Острогожске признанным поэтическим авторитетом, хотя и был на 15 лет моложе Троепольского, по-дружески посоветовал ему ограничиться прозой. Между прочим, после смерти Троепольского в его бумагах обнаружили много стихотворений, которые, оказывается, он писал всю жизнь. Иногда на страницах районки он делился своим опытом по выведению новых сортов сельскохозяйственных культур и, прежде всего, проса, которой Троепольский уделял много внимания и посвятил селекции проса несколько довоенных и послевоенных лет своей жизни. А просо в то время было одной из самых распространенных крупяных культур в стране. В моих детских деревенских воспоминаниях довоенной и военной поры фигурирует в основном пшенная каша. Иногда, правда, случалась и гречневая. А о рисе мы узнали только в 50-е годы, когда наша страна стала дружить с Китаем и Вьетнамом. Агроному Троепольскому удалось вывести новый сорт проса «Острогожское-9», который был районирован в Центрально-Черноземном регионе.

В 1937 году он опубликовал свое первое художественное произведение. Это был рассказ «Дедушка», появившийся в № 7 альманаха «Литературный Воронеж» и подписанный псевдонимом Т. Лирваг. В послевоенные годы он напечатал отдельными изданиями два своих научных труда по селекции – «Как вырастить урожай семян люцерны. Опыт Острогожского госсортоучастка Воронежской области» (1949 год), «Просо. Результаты наблюдений и селекции на Острогожском госсортоучастке» (1951 год).

В Острогожске Троепольский жил и работал до 1954 года. Там он написал и свои знаменитые «Записки агронома», сразу поставившие его в немногочисленный тогда ряд писателей, поднимавших в своих произведениях острые проблемы. А читатели узнали, что, оказывается, и начальники бывают нехорошими, и про них можно писать правду в книжках.

В 1954 году Гавриила Николаевича приняли в члены Союза писателей СССР, он переехал жить в Воронеж и стал заниматься только литературным трудом. Тогда же в «Литературной газете» появляется рассказ «Агрономы», в библиотечке «Огонька» отдельным изданием выходит «Из записок агронома», а издательство «Советский писатель» издает однотомник избранных произведений писателя. Троепольский активно выступает с рассказами, очерками и публицистическими статьями в центральной и воронежской прессе, пишет повести «В камышах», «Прохор семнадцатый и другие», «Кандидат наук», роман «Чернозем».

Заметным явлением не только в литературе, а вообще в политико-экономической жизни страны стало появление в 1965 году (отметим, что за 20 лет до гласности и перестройки) в «Новом мире» очерка «О реках, почвах и прочем», где автором были обнажены острейшие проблемы экологической безопасности жизни на земле.

Но пик популярности и читательского признания писателя настал после выхода из печати повести «Белый Бим Чёрное ухо» на немудреный сюжет о судьбе верной собаки, которая, несмотря на свои выдающиеся способности, по формальным законам кинологии не могла считаться породистой. Повесть эта, полюбившаяся многим читателям в нашем Отечестве и далеко за ее пределами, издавалась многократно и на разных языках.

Впервые поветь появилась в журнале «Наш современник» в 1971 году. В следующем году ее в трех номерах печатала «Наука и жизнь». Еще через год ее увидели читатели «Романа-газеты». Центрально-Черноземное книжное издательство выпустило повесть отдельным изданием в 1973 году тиражом 100000 экземпляров. Мне не удалось ее купить сразу после выхода, но тогда книгу читали по вечерам несколько недель по воронежскому радио, и я старался не пропустить эти передачи. А сейчас у меня на полке стоит эта книга с дарственным автографом Гавриила Николаевича.

Г. Н. Троепольский часто выступал на встречах с читателями в библиотеках и домах культуры. Мы часто видели его на заседаниях ВИКО (Воронежского историко-культурного общества) в областной библиотеке им. Никитина. Иногда он там выступал.

Может быть, кому-то не довелось прочитать повесть, но вряд ли кто не смотрел фильм про Бима с таким же названием, как и повесть, вышедший в 1977 году. Премьера фильма прошла в Воронеже, куда приехали режиссер фильма С. Ростоцкий и несколько ведущих актеров. Мне довелось присутствовать на премьерном показе. Помню, как в кинотеатре «Пролетарий» во время сеанса люди, сидевшие около меня, вытирали украдкой слезы и шмыгали носом, переживая за Бима, попадавшего в сложные ситуации по вине черствых людей. Фильм представлялся на соискание «Оскара» в номинации «Лучший иностранный фильм». «Оскара» он не получил, но позднее был удостоен главного приза на весьма престижном Международном кинофестивале в Карловых Варах.

За повесть «Белый Бим Чёрное ухо» Г. Н. Троепольскому была присуждена в 1975 году Государственная премия СССР. Потом были государственные награды – ордена Трудового Красного Знамени и Дружбы народов, медали. Позднее он был удостоен званий Почетного гражданина городов Острогожска (1989 год) и Воронежа (1993 год). Причем звание это в Воронеже он получил сразу после введения института Почетных граждан в городе в 1993 году. Вместе с ним первыми в истории города Почетными гражданами Воронежа тогда стали художник В. П. Криворучко и конструктор ракетных двигателей А. Д. Конопатов.

Умер Гавриил Николаевич 30 июня 1995 года, не дожив ровно пять месяцев до своего 90-летия. Похоронили его на Коминтерновском кладбище на алее почетных граждан. На могиле установили надгробие из черного полированного камня, исполненное воронежским скульптором А. В. Мельниченко.

19 мая 1998 года на стене пятиэтажного дома, где он жил (ул. Чайковского, 8), установили мемориальную доску из розового гранита работы скульптора А. И. Кожевникова. Дом стоит рядом с Детским парком «Орленок», по аллеям которого любил гулять писатель. Об этом вспоминали на митинге по случаю открытия доски коллеги Гавриила Николаевича по писательскому цеху. Еще на митинге вспомнили, что во дворе дома № 8 набрал силу фруктовый сад, который в свое время посадил Г. Н. Троепольский.

Еще раньше, в декабре 1995 года, мемориальная доска, посвященная Г. Н. Троепольскому, появилась в Острогожске на доме, где писатель прожил почти четверть века. Эту доску тоже выполнил А. И. Кожевников.

Именем Г. Н. Троепольского названы улица в Воронеже и городская массовая библиотека № 32.

Бим – литературный и кинематографический герой

Собака вообще, а охотничья, каковой является главный герой повести Г. Н. Троепольского, в особенности, не могут иметь такого длинного имени – Белый Бим Чёрное ухо. Хозяин Иван Иванович после покупки щенка стал называть его просто Бимом. Белым его называли из-за цвета его шерсти. А кличку Черноухий, Черноух и Черное ухо он получил от людей, не знавших его настоящего имени, во время вынужденного расставания его с хозяином.

Приключения Бима начались с самого его рождения. По законам кинологии шотландский сеттер должен быть весь черным, а у Бима черными оказались только правое ухо и передняя левая лапа. А потому пришлось ему жить без документов, удостоверяющих его чистопородную личность. Хозяин его Иван Иванович, обучивший Бима всем премудростям охотничьей собаки, дважды пытался показать выдающиеся его способности на выставках и соревнованиях, но Бима даже не допускали на эти мероприятия. Но все эти неудобства можно было пережить, тем более что сам Бим о них и не догадывался. На охоте он исправно поднимал на крыло перепелов и куропаток, безмолвно становился в стойку под деревом, где сидел вальдшнеп, быстро приносил к ногам хозяина подстреленную дичь.

Настоящие беды начались у Бима после того, как Ивана Ивановича скорая помощь увезла в больницу, откуда его отправили в другой город на срочную операцию по извлечению из сердца осколка, сидевшего там с войны. А Бим ходил по городу в поисках хозяина. Всякие ему попадались люди. Много было хороших, помогавших ему, дававших еду, гулявших с ним. Но были и такие, от которых и людям было несладко, не говоря уж о собаке. Больше всего Бим натерпелся от соседки по подъезду Тётки (писатель даже не удостоил ее имени), которая и сыграла в судьбе Бима роковую роль. Она сдала собаколовам обессилившего от скитаний, но все-таки добравшегося до хозяйского дома Бима, выдав его за свою якобы сбесившуюся собаку.

Так и увез железный фургон Бима от родного подъезда, куда накануне уже успел вернуться Иван Иванович. В этом фургоне и нашел он мертвым своего четвероного друга на следующий день. Похоронил он Бима в лесу под положенный в таких случаях салют из ружья четырьмя патронами по количеству прожитых охотничьей собакой лет.

Обычно у литературного героя бывает прототип. У Бима таковым стал любимый пёс писателя Г. Н. Троепольского. У него, конечно, не было похожей трагической судьбы, но он был такой же породы – шотландский сеттер.