Текст книги "Без страха и упрека. Сборник рассказов"

Без страха и упрека
Сборник рассказов
Валерий Рубин

© Валерий Рубин, 2023

ISBN 978-5-0059-8724-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рыцарь без страха и упрека

«Не знаю, как меня воспринимает мир, но сам себе я кажусь только мальчиком, играющим на морском берегу, который развлекается тем, что время от времени отыскивает камешек более пёстрый, чем другие, или красивую ракушку, в то время как великий океан истины расстилается передо мной неисследованным.»

Исаак Ньютон, математик, механик, физик, астроном, теолог, Навигатор…

Кое-кто до сих пор уверен, что изобрести что-нибудь стоящее проще пареной репы: надо всего лишь оказаться в нужное время в нужном месте. И приводят в пример автора Закона о всемирном тяготении, небезызвестное «Яблоко от яблони недалеко падает».

Пусть так… Спорить не стану. Хотя практически каждый день в нужное (рекомендованное врачами) время оказываюсь в нужном (своей собственной постели) месте, никакие полезные мысли, а уж тем более законы мне в голову перед сном почему-то не лезут.

Вы, конечно, на это непременно воспользуетесь возможностью съязвить: мол, не всем же быть первооткрывателями и гениями, а во-вторых, на вас пока не падал с крыши кирпич… На что я вам ничего не скажу, только отвечу, что…

С моей точки зрения, сэру Исааку необыкновенно повезло, ибо ему на голову – по крайней мере, так утверждают – свалилось всего-то яблоко, когда он отдыхал в тени деревьев в университетском саду после очередного вкусного симпозиума. Представьте последствия для человечества, окажись он под кокосовой пальмой… Представили?.. Теперь вы поняли, почему я стараюсь держаться подальше от физики?

Я устал от раздумий… Почему корабли, за редким исключением, не тонут, а самолеты – опять же, за редким исключением – еще летают. Отчего земля круглая, а горизонт плоский как камбала, трава зеленая, а небо синее. Что я знаю наверняка, так это то, что человек произошел не от обезьяны. А от кого тогда? Не с Луны же свалился, ведь правда?.. Ага, не знаете?.. Тогда вы поймете, почему для меня куда большим авторитетом, нежели все ученые вместе взятые, является пес Фафик, который однажды в разговоре со мной обмолвился: «Искусство жить состоит в том, чтобы на всякое Р-р-р… уметь ответить вежливым Гав».

Однако давайте по порядку… Не иначе как знамением Божиим стало появление на свет этого ребенка Анны и Исаака Ньютона-старшего аккурат в ночь под Рождество 1642 года (по юлианскому календарю 25 декабря). По всем очевидным признакам нежизнеспособного, этакого синюшного цыпленка, каких на рынке продают пучок за пятачок, однако, ко всеобщему удивлению, оказавшемуся весьма живучим. Мальчика, потомка древнего и почтенного, хотя и бедного шотландского рода, самой судьбой которому было предначертано стать по большей части гением, нежели обыкновенным человеком. Вы ведь понимаете, что гений и человек – не совсем одно и то же. Кстати, вас не пугает имя, данное мальчику при крещении, – Исаак? Нас тоже…

Обилие родственников, обитавших в округе, не делало его общительным. Скорее, наоборот, взрослеющий юноша чувствовал свое одиночество и – вместе с тем – особость, исключительность, которому и друзья были ни к чему. Признаки ранней мизантропии? – отчасти, да. Биографы сэра Исаака отмечают, что в школьные годы тот не выделялся среди сверстников, хотя, несомненно, обладал способностями, так что ему не составило больших трудов в один момент, когда приспичило, превзойти в учебе других учеников, – к тому моменту он был морально и физически готов. Гордость ли шотландская проявила себя, взыграла, дар ли Божий открылся?..

– Как так? Этот дрянной мальчишка – первый ученик? Да быть того не может…

– Вот и я говорю, не может… Тут или сатанинский, или Божий промысел…

Мальчик меж тем развернул бурную деятельность. Природная сообразительность, тяга к технике плюс руки, куда надо вставленные, позволили – посредством несложных, но требующих фантазии и математических расчетов изобретений и поделок, среди которых были и настоящие, выдававшие довольно точное время солнечные часы, и причудливые воздушные змеи, и разнообразные механические игрушки – завоевать неподдельный интерес и уважение у детей и взрослых. Для познания тайн мироздания и природы вещей нужны были основательные знания, и юный Ньютон погружается в изучение трудов по физике, анатомии, философии, математике, ботанике, астрономии… Любите книгу – источник Знания, и вы станете Ньютоном… Возможно.

Нет, отнюдь не случайно появился сэр Исаак на свет в один и тот же день, в один и тот же час с сыном Иосифа из Назарета, именованным Сыном Человеческим из Вифлеема.

– Да будет свет! – изрек Творец, – и явился Ньютон.

Уже на стадии юношеского самоутверждения в глубине души он был уверен, не сомневался, что он и впрямь особенный, Übermensch, сверхчеловек, с немецкого. Глупый и никчемный, – шептались о молодом хозяине поместья Вулсторп слуги во дворе. Не от мира сего, в переводе на русский. Напротив, его учителям он представлялся необычайно даровитым, любознательным юношей, у которого блестящее будущее.

Но не будем тебя долго томить, дорогой читатель. К тому же, речь у нас пойдет о несколько ином, нежели этапы большого пути сэра Исаака.

Вот уже позади годы учебы в Тринити-колледже в Кембридже в статусе «бедного студента», освобожденного от платы за обучения, но вынужденного исполнять – за пропитание – обязанности слуги-лакея при «хозяине» (одна из них – выносить за ним ночной горшок). Нечто вроде домовика Добби на службе Люциуса Малфоя.

Что есть Кембридж в те годы? – это пуританская мораль («семь смертных грехов») и церковные книги из церковной же библиотеки, что имело одно несомненное преимущество: записавшемуся в нее было дано право переводить и толковать Библию, как вздумается. И, разумеется, учебная программа с ударением на риторику, латинский и греческий языки. Стоит заметить, что не менее, нежели труды античных философов, молодого Ньютона интересовали вопросы переселения душ и передачи мыслей на расстояние, телепатии, другими словами. Скажем, – рассуждал он, – разве не мог бы Всевышний общаться с земными пророками именно таким образом, передавая им свои знания и инструкции?

Отдельным пунктом в его записной книжке значилась индуистская астрология, как тема для оккультных упражнений и обдумывания проблемы на тему: «Что день грядущий нам готовит?». Ньютон хотел знать, что произойдёт с человечеством, что ждет его завтра? Какое будущее уготовано Земле небесными светилами, хороводом звезд и планет? Кто или что за этим стоит? Кровавый воинственный Марс находился в оппозиции жестокому и ненасытному Сатурну. Это могло означать, что Всадники Апокалипсиса во всю лошадиную прыть несутся на Страшный суд, Судный день близок… Он-то и выявит праведников и грешников, проведет между ними незримую, но отличительную черту, отметит каждого из живущих на Земле видимым в ультрафиолете штампом, подобным тому, что метят банкноты, когда детективы хотят, чтобы их украли, а они их – нашли. Его невозможно стереть. Ни за что и никогда… Чтобы в Конце Дней одни возродились для жизни вечной, другие же были подвергнуты вечному поруганию и пыткам…

Забегая вперед, скажем, что сэр Исаак полагал, что конец света наступит в 2060 году. На эту мысль его навела Книга пророка Даниила. В секретном досье Ньютона, хранящемся в Еврейском университете в Иерусалиме, якобы даже присутствуют расчеты, касающиеся предстоящего Апокалипсиса. Но не будем отчаиваться: если верить великому ученому, в письме, датированном 1704-м годом, он прогнозирует, что недобрые страны будут разрушены, евреи вернутся из изгнания, вследствие чего на Земле Обетованной возникнет вечное процветающее царство… Правда, что воспоследует в 2060 году: вечное царство Божие или вселенский катаклизм, но это уже неважно.

Должен тебе доложить, уважаемый читатель, что сэр Исаак вовсе не был прост и благообразен, как многие себе его представляют, глядя на портрет. Помимо разнообразных наук он интересовался и алхимией, и мистикой, и тайными обществами, в частности, Орденом Свободных Каменщиков.

Увы, всю жизнь он скрывал свои взгляды, опасаясь быть обвиненным в ереси, несмотря на то, что в обществе зрел интерес к каббале и библейским первоисточникам, а т.н. новое просвещение цвело и пахло.

Считалось, что вот-вот наступит миллениум, человечества век золотой… С некоторым опозданием, но все же заметим, что сэр Исаак ревностно спорит с христианскими теологами, упрекает их в небрежении новой рациональной религии просвещенных мужей, способных разгадать Божий замысел и претворить полученные знания на благо населения земного шарика.

Увы, вера в собственные способности умерла вместе с ним. Незадолго до своей кончины Ньютон пишет своего рода завещание, адресованное в вечное НИКУДА:

«Письмо к Тому, Кто сможет сделать То, чего не сумел сделать Я. Я, великий физик и ученый муж Ньютон Исаак, раскаявшийся во всем, что было сделано и не сделано мною, и признавший свою несостоятельность в вопросах физики, передаю сей труд в руки Того, Кто сможет сделать То, Чего не сделал Я, осознает полученные мною знания и сохранит переданные мне реликвии властвующей над всеми и вся Природы… Я прошу Тебя, о Добрый Друг моих изысканий, передать То, Что Ты здесь найдешь, людям…

На сем остаюсь раб Твоей Воли и поступков, учитель физики и лжи, Исаак Ньютон.»

Запасаясь терпением, мы увидим немного позже, что письмо дошло до адресата, хотя и проплутало в извилинах старушки Истории изрядно…

Надобно пояснить, что Лондонское королевское научное общество, где ученый муж проводил все свободное время, было кружком по интересам, местом сбора и выпадения в осадок масонов, где за рюмкой чая хорошо мечталось о светлом будущем человечества, всемирном религиозном братстве и строительстве Третьего Храма…

– Друзья мои! Теперь после снятия грифа секретности я могу рассказать вам всю правду о моем величайшем открытии.

– Сир! Но о каком же? Мы теряемся в догадках… их столько!..

– Закон всемирного тяготения, само собой… Дело обстояло так. Было это… когда же это было? Да… в 1666 году. Единичка и три шестерки, прямо-таки знамение небесное. Легко запомнить, правда? Да… Чума… Она поразила нас, студентов Кембриджа, в самое сердце, так что мне пришлось вернуться домой, спасаясь подальше от заразы. Вы ведь знаете, что я унаследовал поместье от моей матери Анны Эйскоу? В Линкольншире. Так вот, сижу я однажды в нашем яблоневом саду, времени поразмышлять о том, о сем предостаточно, спешить некуда. Меня тогда занимал вопрос: как Луна вращается вокруг Солнца, почему? Если Луна – естественный спутник нашей Земли, почему она не вращается вокруг Земли? Непорядок!.. Вопрос, конечно, интересный, коллеги. Вот тут все и произошло. Рядом со мной упало с ветки спелое яблоко. Пишут, мол, свалилось мне на голову, и потому я, ушибленный, и открыл этот великий закон…

– Ну, что вы, мэтр… Как можно смеяться над увечным?.. С каждым могло такое случиться.

– Я тоже так вначале подумал. С каждым, да не с каждым. Однако случилось со мной, поскольку избран был я!.. Но представьте себе, в ту же минуту у меня родилась идея!.. Мы все с вами связаны незримыми нитями с земной поверхностью, ходим, бегаем, даже подпрыгиваем, но все равно не можем от нее оторваться. Земля нас притягивает!.. Уж не знаю, почему, с этим еще предстоит разобраться, но Земля действует на нас как магнит…

– Сир! Но птицы парят, летают в воздухе… Те же чайки, которых расплодилось в Лондоне видимо-невидимо… загадили все крыши и фасады…

– О-о-о-о! Вы правы, как никогда! С чайками тоже еще предстоит разобраться. Они преодолевают земное притяжение посредством мускульной силы… Это же очевидно!.. И человек – помяните моё слово – тоже когда-нибудь сможет подобно птице взлететь над нашей голубой планетой, вырваться из ее объятий и даже заглянуть в ближний и дальний космос…

– Сир, а вы не преувеличиваете насчет «голубой» планеты?

– Нет-нет, уверяю вас. В будущем она станет не только голубой, но и зеленой, и оранжевой, и красной… словом, многоцветной, будет играть всеми красками радуги, а все Homo sapiens превратятся в гомо сапиенс и будут ходить строем на парады гордости.

– Ужас… Тихий ужас… Не дай нам Бог жить в эпоху перемен…

Сэр Исаак, однако, не только главенствовал в сонме ученых, но и будучи тайно возведен в сан Великого Магистра, руководил местным отделением Приората Сиона, нелегальной организации хранителей некоего знания, недоступного для непосвященных. Кстати говоря, знаменитый физик был еще и членом Британского парламента и в связи с этим посещал его заседания и даже оставил след в мировом парламентаризме одной-единственной фразой: «Закройте форточку!..» Впрочем, это уже совсем другая история.

Какая же? Рассказывают, когда возраст Иисуса подошёл к 30 годам, прокуратором Иудеи был назначен Понтий Пилат – правитель жестокий, но по любым меркам неглупый. Евреи, как им и положено, тем не менее продолжают ожидать прихода Машиаха (по-гречески «христос») из рода царя Соломона, который и должен решить все проблемы человечества. Иисус чувствует, что это его шанс, да и возраст поджимает. И он идёт в Иерусалим, чтобы предъявить права на пустующий царский трон.

О чудесах по дороге не будем, а перейдем сразу к делу. Иисус понимает, что существующая политическая обстановка для него неблагоприятна, но делать что-то надо. И вот тогда его дальний родственник, член Синедриона Иосиф из Аримафеи, будучи на короткой ноге с Пилатом, за вознаграждение берется всё устроить и договаривается с прокуратором об инсценировке казни. Пилату Иосиф обещает, что Иисус «умрёт», а вместе с ним умрут и его претензии на трон. Иисуса же мученическая смерть устраивала, поскольку он становился в глазах верующих Мессией на вечные времена. Распятие было запланировано провести в частном саду Иосифа, у городских ворот, там всё и произошло. На крест взошёл «двойник» Иисуса, – Симон из Сирены, – и что важно, за казнью наблюдали сподвижники Иисуса, посвящённые в тайну. Дальнейшее было делом техники: тело Симона сняли с креста и положили в склеп, а поутру тот, как сказывают, оказался пуст.

Что случилось далее? Христос остался в Иудее, а его жена Магдалина, не пережив гонений местных властей, с детьми, а также с Лазарем, Мартой и другими, в утлой лодчонке (по другой версии – на корабле) совершают групповой побег, и через некоторое время пристают к берегу неподалёку от Марселя. Она, Магдалина, то есть, воспитывает детей и последние тридцать лет проводит в уединении в гроте, у подножия горы Сент-Бом возле городка Сен-Максимен на юге Франции, в Провансе. Удивительным образом – и это после веков забвения – в 1279 году герцог Шарль Анжуйский находит захоронение и даже начинает возводить на этом месте базилику, которую затем 250 лет строили, строили, пока не иссякли деньги… Что до детей Иисуса и Магдалины, то тут, к счастью, всё кончается благополучно: они обзаводятся семьями и потомством согласно заповеди «плодитесь, размножайтесь».

Замолвим же теперь слово о Приорате Сиона, тайном обществе, существующем много веков, интерес к которому пробудил у нас роман Дэна Брауна «Код да Винчи».

Вначале бросим пытливый взгляд в историю, чтобы по достоинству оценить роль Папы Урбана II в организации военной кампании по освобождению святого града Давидова от гнета нечестивых басурман. Есть, – и немалые, – сомнения, в чистоте помыслов Папы Римского. Представляется, что задуманный им «Дранг нах Остен» был заурядной попыткой завоевания жизненного пространства под прикрытием объявления войны исламу.

Знакомый лозунг, правда?.. К тому нас подводит лейтмотив речи Урбана, произнесенной им в 1095 году во французском городке Клермонпо случаю проведения в нем великого церковного Собора и обращенной не столько к духовенству и знати, сколько к простолюдинам, к черни, где он прямо говорит о допустимости в предстоящем походе на Восток убийств, грабежей и захвата новых владений во имя торжества Церкви.

Речь Урбана II оказалась для очень многих в буквальном смысле убийственно убедительной, поскольку с его языка сорвалось то, что у многих остальных витало до поры до времени где-то в подсознании.

– Братья во Христе! Разве мы не видим, как земля наша, суша наша перенаселена супостатами, которым достается все лучшее. Это они вас объедают, заставляют искать пропитание, рыскать повсюду подобно голодным бродячим собакам, умирать и болеть разными болезнями. Доколе!.. Разве вы не достойны жить подобно богу послушному христианину, имея и скот, и дом, и хлеб, и вино на каждый день?.. И разве не богохульство и издевательство над нашими чувствами то, что Гроб Господень все еще в краю басурман, в плену у нечестивцев?

Далее, подведя идеологическую базу, главный каноник христиан плавно перешел к главному.

– Идите же, сыны мои… Освободите скорее Гроб Господень и мы (имеется в виду, Церковь – авт.) не забудем вашего подвига во имя святого дела!.. Мир нашему дому – и война дому язычников!..

Здесь бы Папе надобно было произнести: «Банзай!», но в то время японским языком владели исключительно японцы.

Так что мы имеем в сухом, как принято говорить, остатке? Все, как в лучших домах, в смысле, у иезуитов, но впоследствии: «Цель оправдывает средства…»

«Всем идущим туда, в случае их кончины, отныне будет отпущение грехов. Пусть выступят против неверных в бой, который должен дать в изобилии трофеи, те люди, которые привыкли воевать против своих единоверцев – христиан… Земля та течет молоком и медом. Да станут ныне воинами те, кто раньше являлся грабителем, сражался против братьев и соплеменников. Кто здесь горестен, там станет богат…»

Если кто-то еще чего-то не понял, переведем: кто был ничем – тот станет всем… Надо ли говорить, что Европа в то время была охвачена кризисом, и не только веры, но и всего остального. Многие всерьез полагали, что конец света не просто близок, а вот-вот наступит. А тут появляется чуть ли не Мессия, который знает, что надо делать. В жизни нашей многое, если не все, имеет причину и следствие, и самое, бывает, важное начинается с простого, даже пустяка, однако, чем оно оборачивается, а уж тем более заканчивается, – одному Богу известно. Ну, а то, что человек человеку волк, известно любому и всякому. И разве не от библейских лет повелось: не сторож я брату своему?.. На роду человеку написано, что вовеки вечные будет он человеку и другом, и палачом.

Как свидетельствуют современники Папы, пламенная речь того прерывалась возгласами массовки на площади: «Так хочет Бог!». Индульгенция была дана всем участникам ралли Париж-Византия-Иерусалим, так что оставалось всего-то запастись карманами пошире под обещанные богатства… Но крестьянский сброд, вооруженный кто топорами, а кто вилами, постепенно, как зерно из прохудившегося мешка, рассеялся по пути к Земле Обетованной – иного нельзя было и ожидать. Да и, по чести говоря, в географии народ был не шибко силен, так что в каждом населенном пункте приходилось спрашивать: а не это ли Святой город Иерусалим?.. В смысле, кто мы и где мы? Мудрено ли, что терпения спрашивать многим не хватило, дальний поход для них забуксовал где-то на подходе к Болгарии и был заменен грабежами по дороге, а заготовленные под взятие Иерусалима костюмы с вышитым красным крестом на груди джентльменам удачи пришлось посыпать нафталином и убрать в гардероб. Но им, надо признать, еще повезло. Прежде них достигшие местечка Никеи в Малой Азии доморощенные крестоносцы были вырублены турками по первое число. Полегло там, по тем долинам и по взгорьям византийским до 40 тысяч жаждущих счастья простолюдинов, несостоявшихся освободителей Иерусалима. Но в Историю они вошли. Или влипли?..

Первый тайм Папа проиграл вчистую. И вот тогда эстафету у него переняли рыцари, с их железной дисциплиной, отвагой и мотивацией – с мусульманами у них были старые счеты…

Отцом-основателем Приората был Готфрид Бульонский, добравшийся со своим воинственными братьями из Ордена Сиона до Святой Земли во время Первого крестового похода, а всего их было, как нам подсказывают, несколько. Как член политбюро клана Меровингов он ставит перед собой задачу разыскать вещественные доказательства того, что его предок – Иисус Христос – остался жив, а вовсе не погиб смертью храбрых на Голгофе. Понятно, что Иисуса в живых уже нет, но должен же сохраниться гроб, в котором он похоронен, его и следует предъявить Церкви, дабы вернуть Меровингам законную власть вкупе с королевским троном.

И было то в утро 7 июня 1099 года… Перед этим пришлось изрядно попотеть под Антиохией, где местные сарацины и тиф постарались, выкосили ряды. Однако же с некоторым отставанием от графика святое воинство достигло в конце концов северных окрестностей Иерусалима, увидев город вожделенный с 900-метровой высоты холма Наби-Самуэль, – там, где расположена гробница пророка – нареченный крестоносцами Горой Радости, ибо радость была великая, и слезы от радости текли по их небритым щекам и застревали в бороде. Во всей красе пред ними предстала картина, достойная богов: Храм, башни, дворы и дома Иерусалима… И город, кажется, так близок, что можно рукой дотронуться до камней иерусалимских.

– Вот он, город Господа нашего!.. – воскликнул Годфруа. – Идемте же и освободим его. Найдем Гроб Господень и священный Грааль. Воины креста, мы у цели!..

Трудно было бы не поверить, что и в самом деле цель, к которой стремились столько дней, да и месяцев тоже, натерпевшись всякого, – не счесть, скольких похоронили в придорожных канавах, – близка, как никогда. Воинство святое, «сотня небесная», осенённая папским благословением, воззрилось на чудный город, местами возвышавшийся над ними, а где-то и ниспадающий перед ними на колени уступами.

– Сегодня мы сражаемся за Господа, и с Божьей помощью мы победим!..

И вот где-то там Храм… Поистине нечеловеческой силой воздвигнутый, ибо невозможно себе просто представить его грандиозность, величие и могущество. А ведь, если подумать: всего-то куча огромных камней, обточенных и пригнанных друг к другу так плотно, что щели не найти, чтобы просунуть туда хворостинку. И, кажется, кто – как не сам Господь – воздвиг себе этот Храм… И должно ему простоять здесь на века, на веки вечные построенному. Зачем? Во имя Славы Превечного. Ибо Господу ведомы пути наши, исчислены дни наши, – нам же не постичь Его деяний…

Правда и то, что сердце христианского мира никак не походило на привычные европейские города: минареты над ним возвышались и здесь, и там, и тут, повсюду. Да и иноверцы не собирались сдаваться без боя. Колодцы с питьевой водой были ими отравлены, чтобы уж ни себе, ни гяурам, поскольку уже было обещано защитникам Аль-Кудса по 70 девственниц в Раю каждому. Камни и кипящее масло, стрелы и дротики обрушились на осаждавших городские стены, многие из них, возможно, сотни, полегли уже при первом штурме, остались во глубоких рвах, и рыцари, и простолюдины… Без катапульт и метательных машин «греческого огня» и помыслить было нельзя о победе над врагами христианского мира. И только запасшись терпением можно было приблизить ее, но не добиться сдачи города на милость победителей. Сарацины, они же разбойники-бедуины, бились отважно, надо отдать им должное. Что ж, не хотите по-хорошему… Дальнейшее было делом техники: тараны, стенобитные механизмы доставили из Яффы, – об этом позаботились генуэзские купцы. Ничего личного, просто бизнес. Вот она, европейская солидарность…

На Бога, как говорилось тогда, – да и сейчас, – надейся, но и сам не плошай. По войску разнеслась весть, что ежели поститься три дня (что было совсем нетрудно при наличии отсутствия провианта и воды в необходимых количествах), а затем устроить торжественный крестный ход вокруг стен, город, безусловно, падет. Уверенность тому придавал тот факт, что всенощное моление возглавил под белым флагом Святого Петра и на белой же лошади сам Годфруа, герцог Лотарингский. Да и полнотелая Луна, в тот час взошедшая над Масличной горой в ночь на 15 июля, как бы осенила ходоков крестным знамением. Что удивительно, проделав изнурительный путь, останавливаясь для совершения молитв у могил библейских мучеников и пророков, во множестве разбросанных здесь, – а как иначе, Святая Земля, поди! – исколесив босыми ногами (представляете, какой сильной веры были люди!) все Кедронское ущелье, отделявшее Храмовую гору от Масличной (Елеонской) и пересекши Гееном, всего лишь ограничившись лицезрением преддверия Ада, но не заходя внутрь, отбившись фанерными щитами от стрел башибузуков возле Башни Давида, легионеры остались полны сил!.. Вот на что хоругви и крест животворящий способны!..

И уже с первыми лучами солнца они, воодушевленные ночным бдением, бросились на приступ. Может показаться чудом, но крестоносцам удается не только вскарабкаться на высоченную стену, но и в проломленную в ней тараном брешь тут же хлынуть под водительством вездесущего Годфруа, который в одной руке держал знамя полковое, а в другой разящий врага меч-кладенец.

– Вперед! Вперед! – слышится нам из далекого далека призыв Годфруа. – Ко Гробу Господню, воины Христа!.. Так победим!..

Наконец-то настал вожделенный час резни и освобождения Святого Города от всякой нечисти. Было нелегко, бои местного значения продолжались, но доблестные воины и с этой задачей успешно справились. И первым делом после всего того, что учинили, они преклонили свои колена в Храме.

– Освободили наш город, – весело перешучивались крестоносцы. – Чужой земли нам не нужно ни пяди, но и своей никому теперь не отдадим!..

Отдали, конечно, потом, но кто ж мог такое предвидеть!..

Рыцари меж тем вели себя далеко не по-рыцарски, нещадно истребляли огнем, как говорится, и мечом вражьи остатки, не щадя ни малых, ни старых, ни женщин, ни детей, пока Годфруа Булоньский не призвал:

– Остановитесь уже! Довольно крови! Именем Господа нашего приказываю!

И в самом деле, вся главная мусульманская мечеть была к тому времени устлана трупами и жуткого вида тяжелоранеными, человеческими жертвами, по-другому, а пол залит кровью так, как если бы с потолка произошел потоп из чана с кровью. И повсюду слышен был плач вдов и сирот: что же, такая у них участь во все времена – оплакивать и рвать на себе волосы…

– Горе нам, несчастным… Горе… Мало нам того зла, что творили мы и творим в жизни каждый по себе, а теперь еще мы стали жертвами зла чужого, чужеземного, пришлого.

Война… она, что в Иерусалиме, что и в Европе. Да и слезами горю не поможешь, верно?..

– Доблестные рыцари! – возопил тогда Годфруа вновь, потому что с первого раза его не послушались. – Хватит убийств по имя Господа. Мы же не звери, честное слово!.. Хватит на сегодня, я сказал!.. Возвеселимся же теперь и возрадуемся, ибо час победы пришел и Город Святой, и Гроб Господень освобождены!..

Не ручаемся за точность перевода эмоционального спича герцога Лотарингского из клана Меровингов, он был приятно взволнован, да и столько лет прошло, но почему бы и нет?..

Радоваться еще было рано, но всему свое время: и смеху, и горестям, ибо так было заведено с первого Дня Творения. Дни сменялись днями, месяцы – годами, и кто как не Екклесиаст повествовал нам, – а он в этом был дока, – что нет для человека ничего лучше, как есть, пить и радоваться жизни, и желательно каждый день, а не время от времени. Кто не успел – тот опоздал. И, возможно, навеки… Потому что судьба, – если мы не слепые, а зрячие, – есть то, что открывается нам каждый день, выдается по каплям, но не все сразу, а чтобы человек жил и надеялся, и каждое утро благодарил Творца за то, что душа его вновь ожила и не повреждена, а вечером, перед сном – за то, что дал пищу и кров, и сохранил, и спас, и дал надежду на завтра…

Что минуло – не вернешь, это и есть судьба, но вот то, чему бывать и чего не миновать – вроде запретного плода, лучше не вкушать и не искушать. Как если бы нашел человек на морском берегу кувшин древний глиняный, скрепленный тайной сургучной печатью, и хочется открыть, заглянуть внутрь, увидеть, что ждет его в жизни… Только вот не дано: ни найти тот кувшин, ни печать сломать и узреть судьбу свою. Будущее, – и наверное, правильно, – скрыто от нас, разве что телепатам доступны смутные образы и предчувствия вследствие особых их уникальных способностей, дарованных свыше. Но кто знает, счастливы ли они оттого больше, чем обыкновенные двуногие?.. Печать эта на сосуде жизни, – когда человек младенцем нагим и хрупким является на свет божий, и до того дня, когда душа его покидает тело его, – под неусыпным присмотром сонма ангелов, и лишь Господь волею своей, вспышкой гнева ли, замыслом сложным, непонятным нам грешным, сосуд тот может и запечатать, и открыть. Все в руках Господа нашего.

После сноса мечети нечестивцев, построивших было на месте первой христианской церкви, дома апостола Иоанна свое капище, знамя Меровингов воссияло теперь над всем городом. Сионская гора, правда, как оказалось, не такая уж и величественная, каковой представлялась, глядя из Франции, и каковой она была во времена Спасителя, но это и не столь важно. Годфруа фактически становится первым христианским правителем Иерусалима, отказавшимся, однако, от королевской мантии и скипетра взамен единственно звания Защитника Гроба Господня.

В том же году по его приказу в окрестностях Иерусалима на месте развалин «матери всех церквей», древней византийской базилики IV века было начато сооружение аббатства Богоматери Сионской горы, а в 1118-м, как повествуют архивы, здешние девять монахов – это уже после кончины Годфруа, прозванного Рыцарем без страха и упрека (предтеча железного Феликса?), то ли от холеры, то ли вследствие ранения под Акко – все вместе и вдруг под водительством Великого Магистра Ордена Сиона Гуго де Пейна записываются в рыцари Ордена бедных рыцарей Христа якобы для защиты странствующих паломников, иначе говоря, в одночасье перековались в боевиков Приората Сиона.

Для чего, спросите? – чтобы обеспечить защиту своей Богоматери, нет, не Девы Марии, а Марии Магдалины и ее потомков. Церковь делает вид, что все в порядке и дарит рыцарям земельный надел на Храмовой горе, где расположена мечеть Аль-Акса – отсюда и другое название Ордена: Орден Храмовников или Орден тамплиеров (Tеmple – значит, храм).

И шло время, и тянулись дни за днем, и зацвели маки и ирисы в долине Изреельской, и слаще меда стали финики, и инжир созрел, и гранат, и оливы были собраны, и первые дожди хлынули, и Тивериадское озеро – море Галилейское – наполнилось до краев живительной влагой на радость рыбакам… И все было, и ничего не было, и повторялось снова и снова. И годы те уносят нас в никуда, и остается нам только гадать: было ли это – не было?.. Поскольку в каждом из нас заключен целый мир: Добро и Зло, Память и Беспамятство, Величие и Ничтожность, будущий Рай или Ад. Поэтому не задавайте лишних вопросов – и живите себе спокойно. Меньше знаешь – крепче спишь…