Текст книги "Балканская война и Россия"

Василий Водовозов
Балканская война и Россия

Россия потеряла свой престиж на Балканском полуострове и в особенности в Болгарии, – вот одно из немаловажных последствий двух последних войн на Балканском полуострове.

Кому случалось бывать в Болгарии в старые годы, тот хорошо знает, какую любовь внушала к соре там Россия, Каков бы ни был характер тех дипломатических интриг, результатом которых явилась турецкая война 1877-78 года; каковы бы ни были мотивы, руководившие Россией при объявлении ею этой войны Турции; каково бы ни было её значение для внутреннего развития России, – для Болгарии всегда было ясно одно: от турецкой власти, власти тяжелой, власти, не дававшей в свое время простора для развития народных сил, Болгария была освобождена благодаря участью России. Освобожденная Россией, она начала, самостоятельное политическое существование, и первым крупным событием в её внутренней жизни было наделение вчерашних арендаторов и половников собственною землею. Эта мера была бы, конечно, совершенно невозможна при господстве старой турецкой власти. И совершенно естественно, что наделенный землею болгарский мужик питал глубокое, казалось бы, неистребимое чувство благодарности к своей освободительнице.

Когда через 7 лет после окончания войны Болгарское княжество провозгласило свое воссоединение с Восточной Румелией и, таким образом, совершило действие, диктовавшееся насущной потребностью населения обеих половин раскромсанной на берлинском конгрессе страны, то первая вооружилась на него Россия, и вызванный этим событием разрыв дипломатических отношений между освобожденною Болгарией и освободительницей Россией длился почти 10 лет. Тогда симпатии болгарского народа к России подверглись тяжелому испытанию, но вынесли его, несмотря даже на то, что политика России привела к 8-милетнему тиранническому господству Стамбулова, из руссофила обратившегося к этому времени в крайнего русофоба. Руссофобство чувствовалось тогда только на поверхности политической жизни, в поведении правительства, в настроении некоторых, – далеко не всех, – политических партий и небольшой части интеллигенции; в толщу народных масс оно не проникло; в них чувство горячей благодарности и любви к освободительнице оставалось непоколебленным; имя Александра II по-прежнему произносилось болгарами с глубоким благоговением. Да и так называемое руссофобство правительства Стамбулова и тех партий, на которые оно опиралось, вовсе не было настоящим руссофобством, а исключительно стремлением вести самостоятельную, независимую от России, но вовсе не обязательно враждебную ей политику. Так было в эпоху Стамбулова, т. е. до 1894 г., тем более так было и в следующие два десятилетия, когда совершилось примирение оффициальной Болгарии с оффициальной Россией, и когда, у кормила власти чередовались руссофильские и руссофобские (стамбуловистские) кабинеты.

В настоящее время всему этому положен конец. Ни о какой любви и благодарности к России среди болгарского населения не может быть больше и речи. Русский путешественник по Болгарии, чувствует перемену на каждом шагу, при встречах одинаково, как с людьми из народа, так и с людьми из «общества»[1]1
  Вместе с тем он не может не заметить и того, что болгары научились отделять русское правительство от русского народа и, относясь по-прежнему с симпатией к последнему, обвиняют исключительно первое.


[Закрыть]. До самых глубин народной жизни дошло понимание того, что Россия в последнем конфликте сыграла крайне печальную роль, я что те бедствия, которые переживает Болгария, от которых страдают все классы её населения без исключения, – и буржуазия, и интеллигенция, и рабочие, и крестьяне, – явились результатом не только собственных ошибок, по и политики иностранных держав и в особенности России; чувство обиды, раздражения против этой последней, быть может, даже острее и глубже, чем на это могли бы давать право действительные ошибки русской дипломатии.

Конечно, этим не сказано, что никогда и ни при каких условиях политика Болгарии в будущем не может совпадать с политикой России. Весьма вероятно, конечно, что в том или другом случае Болгария не раз пойдет вместе с Россией и окажется её союзницей, но совершенно в такой же мере она может оказаться союзницей и Австрии или Германии или вообще какого бы то ни было будущего противника России. Это будет результатом сложной игры дипломатических интриг и дипломатических комбинаций. Но то естественное, сильное и постоянное влияние России, которое опиралось на народную любовь и благодарность к ней, это влияние потеряно благодаря политике последних лет, главным образом, во время последних войн.

Война балканских союзников с Турцией начата была с одобрения и благословения России. Без всякого сомнения ей был не только хорошо известен, но получил её одобрение тот договор 29 февраля 1912 г. между Болгарией и Сербией, который лежал в основе начатых осенью военных действий, и который предоставлял ей почетную роль арбитра в будущем споре между союзниками, уже тогда казавшемся вероятным. Более того, он был заключен без всякого сомнения при её деятельном участии. Таким образом, моральная ответственность за войну, столь счастливо начатую, столь печально конченную, лежит в известной доле, и на ней.

Первые победы союзников над турками были встречены русской дипломатией весьма сочувственно. Но лишь только болгары подошли к Адрианополю и Чаталдже и склонны были совершить обходное движение к самому Константинополю, как сочувствие России делу союзников заметно поколебалось. Болгария, конечно, ни одной минуты не мечтала о прочном завоевании Константинополя, которое было бы ей непосильно. Но вступить в него, чтобы в нем продиктовать мир, было бы для Болгарии, как и для её балканских союзников, в высшей степени соблазнительно. Сделать это, однако, не позволила. Россия, которая дала понять болгарскому правительству, что она смотрит с неодобрением на вступление болгарских войск в турецкую столицу. Возможно, что Россия действовала по тайному соглашению с Австро-Венгрией, в силу которого первая отстояла Константинополь от болгар, вторая – Албанию от сербов. Как бы то ни было, но болгары должны были подчиниться.

Во время мирных переговоров в Лондоне в декабре 1912 г. и январе 1913 г. Турция оказалась весьма неуступчивой и решительно не пожелала уступить союзникам Адрианополь с Фракией, хотя и уступала Македонию. Дипломаты, как русские, так и турецкие, умеют хорошо хранить свои тайны, но в болгарских политических кругах существует глубокое убеждение, что Турцию тайно поддерживали дипломаты русские. Во всяком случае Россия в то время не желала, чтобы Адрианополь достался болгарам; турки это. хорошо знали, и громко говорили об этом.

Какие мотивы руководили ею при этом?

Нет сомнения, что русское правительство уже издавна лелеет мечту о захвате Константинополя в свою пользу, и этим объясняется, что всякий раз, когда Турции грозило разложение, Россия отстаивала её целость, считая, что момент для взятия её столицы в свои руки еще не назрел. Поэтому, несмотря на политические симпатии, связывающие Болгарию с Россией, Россия не могла сочувствовать хотя бы временному занятию Константинополя Болгарией, не потому, конечно, чтобы она видела в Болгарии себе конкурента, а потому, что занятие Константинополя, даже временное, могло повести к самым неожиданным последствиям. Что же касается Адрианополя, то этот город является последнею или предпоследнею (вместе с Чаталджой) крепостью на пути к Константинополю из Европы, охраняющей его против всякого нашествия из Западной Европы сухим путем, и переход Адрианополя в чьи бы то ни было руки (кроме самой России) может сделать непрочным будущее обладание Константинополем.

Так объясняют этот странный факт в Болгарии. Я не могу поручиться за безусловную правильность этого объяснения, но во всяком случае за него имеются основания, не лишенные веса.

Как бы то ни было успешность военных действий союзников, превзошедшая все ожидания, явилась первою причиною охлаждения России к союзникам вообще, и к Болгарии в особенности.

В феврале 1918 г. военные действия возобновились и вновь окончились еще более блестящим успехом союзников.

В своей статье (в «Современннике», № 8) я указывал на то, как отразились эти чрезмерные успехи на взаимных отношениях союзников, как они раззадорили их аппетиты и привели сперва к взаимным недоразумениям, а потом и к внутренней междоусобной войне.

Спрашивается, какую роль играли здесь державы и в частности Россия?

26 мая была отправлена из России телеграмма королям спорящих балканских держав, в которой было высказано убеждение, что «решение всякого спора, касающегося применения положений договора 29 февраля, подлежит арбитражу России». Между тем, Болгария настаивала на том, что только спор относительно определенной полосы земли между горным хребтом Шар-Дат на севере и линией Охрида-Паланка на юго-востоке подлежит арбитражу России, все же остальное определенно предусмотрено договором и никакому арбитражу не подлежит). Благодаря этому телеграмма 26 мая была понята на Балканах, как ясно выраженное согласие России с точкой зрения Сербии, а в Болгарии в этом увидели отместку со, стороны России за то, что Болгария не последовала желаниям России и добилась-таки присоединения Адрианополя к своим владениям. Ответ на телеграмму из Болгарии последовал отрицательный. Война между союзниками стала необходимой. Тогда, в последнюю минуту. Болгария испугалась и дала свое согласие на арбитраж без всяких оговорок относительно его объема, но было уже поздно. Война началась.

Во все время военных действий между союзниками симпатии России были явно на стороне Сербии, а не Болгарии, оказавшейся столь строптивой. И симпатии эти имели вполне активный характер.

Напротив, Австрия, обыкновенно враждебная Болгарии, на этот раз выражала ей свое сочувствие, что вполне понятно: расширение Сербии отрезывало Австро-Венгрию от Эгейского моря и наносило тяжелый, может быть, непоправимый ущерб её торговопромышлеиным интересам.

Румыния, всегда шедшая в хвосте тройственного союза, внезапно разошлась с ним, в особенности с Австрией, и направила свои удары против Болгарии. Конфликт с Болгарией сопровождался совершенно необычным, можно сказать, неестественным русоофильством Румынии. Повсеместно в ней созывались мит

...

конец ознакомительного фрагмента