Текст книги "Портрет прекрасной принцессы"

Глава 2

Горожане, впервые попавшие весной в южную степь, обычно поначалу шалеют от восторга и ведут себя как дети. Да и те из местных, кто давно не видел пышно цветущего разнотравья, тоже растроганно улыбаются каждой особенно красочной полянке. И я уже привык не удивляться такому поведению.

Но старший князь Шуари просто потряс меня. Доехав до голубого, как осколок неба, лоскутка цветущих незабудок, он спрыгнул с лошади, упал лицом в цветы и несколько минут лежал неподвижно. И только по едва вздрагивающим плечам можно было догадаться, что он плачет от счастья. Потому что давно простился даже с мыслью о возможности своего возвращения в родную степь.

И, глядя на его вздрагивающую спину, я дал себе слово, что не стану жалеть негодяя, из корысти отнявшего счастье и покой у целой семьи.

Однако вовсе не мне удалось вонзить нож в злобное существо, расплатившееся половиной княжеских стад за чужое имя и имущество. Князь Иштадин Шуари исхитрился самолично срубить вместилище грязных и жадных помыслов.

Мы три дня гонялись за угнанными двойником стадами и повозками с добром. Узнав о приближении большого вооруженного отряда по пастушьей почте, лже-Иштадин загрузил на телеги все ценное, запер домочадцев в подвале и велел слугам поджечь дом. Спасла приговоренных только его поспешность: убедившись, что солома, разложенная вокруг дома, разгорелась, негодяй ускакал вслед за ушедшим обозом. И тогда преданные слуги, давно раскусившие самозванца, раскидали горящие снопы и вывели несчастных из подвала. И очень мудро поступили, не потушив солому сразу, а стаскав в одну кучу и целых три часа добавляя в нее кизяк, мусор и свежую траву.

Охранники негодяя, сдавшиеся сразу после смерти хозяина, рассказали, что лжекнязь не единожды оглядывался полюбоваться на густой столб дыма, продолжавший рваться в весеннее небо.

– Спасибо тебе за все, отныне мой дом – твой дом, мой хлеб – твой хлеб! – поклонился князь, прижимая руку к сердцу, услышав, что я не собираюсь ехать в ними в разграбленное поместье, а прямо отсюда возвращаюсь домой.

И мы оба знали, что эта клятва не пустые слова. Если мне негде будет жить, я смогу приехать, и меня примут как самого близкого и любимого родственника. Вот только вряд ли у меня когда-нибудь появится такая нужда, хотя, как сказал один мудрец, ни от чего в жизни не стоит зарекаться.

Напоследок меня долго мяли и хлопали по плечам вовсе не нежные ручки друзей, и я сносил все это безобразие без малейшего возмущения, потому что чувствовал себя жутко виноватым. За то, что посмел заподозрить проверенных в бою товарищей.

Наконец прощание закончилось. Сделав вокруг меня последний круг, ускакал вслед за хозяевами Дирам, уводя в поводу коня, от которого я категорически отказался. Прекрасно помня, что в моем замке портальная площадка находится на балконе.

– У меня сейчас не хватит энергии на портал, – спокойно объявил сидящий у погасшего костра Юрис, когда последние телеги с имуществом князя скрылись между пологих холмов.

В погоне за самозванцем и в последующем бою маг действительно тратил энергию, не жалея, и очень помог нам своим искусством. Легко находил нужное направление, путал травами ноги вражеских лошадей, прятал в тумане подбиравшийся к двойнику ударный отряд. Однако я уже много лет общаюсь с магами и могу с первого взгляда определить, когда они действительно опустошены до предела, а когда еще могут кастовать. И теперь прекрасно понимал, что мой помощник смог бы открыть и не один такой портал.

Однако говорить ему ничего этого не стал, просто лег на траву и приготовился ждать. За последние несколько дней я уже сделал окончательные выводы и теперь собирался посмотреть, какие действия Юрис собирается предпринять дальше.

Потому что, раскусив одного исполнителя хитроумного плана, пока не мог догадаться, с какой целью все это было придумано и кто еще состоит с ним в заговоре. А что цель имелась, и значительная, сомневаться не приходилось: слишком много труда и усилий было вложено в исполнение этого замысла. И вот это и злило меня больше всего.

Потому что я человек, по сути своей, доверчивый и добрый. И если мне объяснить по-хорошему, то я могу все понять и пойти навстречу. А когда меня к тем же действиям принуждают хитростью и интригами, где-то внутри от обиды и возмущения просыпается просто ослиное упрямство и непокорность.

– Могли бы доехать с ними до поместья, – в никуда пробормотал Юрис, – отдохнуть у хороших людей и спокойно уйти в Торсанну. Чего тебе так приспичило вернуться именно сейчас?

– Может, ты забыл или не расслышал, что у меня жена скоро должна рожать? И у меня болит за нее душа, – устало пояснил я и прикрыл глаза.

Ну же, не тяни, выдай мне заранее заготовленную речь. Не понимаю, зачем вам понадобилось что-то от меня скрывать, знаю лишь, что это почти удалось. Если бы не многозначительный подарок Ештанчи да не случайная оговорка Кадина, я бы выбросил из головы все сомнения еще три дня назад.

– Нужно было раньше выезжать, – сердито рыкнул я на друга, когда мы, едва не загнав лошадей, примчались к еще дымящейся куче мусора, разложенной перед центральным входом в летний дом князя.

– Так ведь тебя же ждали, – встревоженно высматривая среди вымазанных сажей людей своих племянников, буркнул Кадин. – Ештанчи так и сказал: ты обидишься, если не дождемся.

Он опомнился в тот же миг, начал что-то объяснять про недовезенное оружие и нехватку наемников, но я уже все понял и поставил в своих выводах последнюю точку. И решил, что буду впредь вести себя очень осторожно и ничем не выдам своих подозрений. Пусть тот, кто решил сыграть со мной странную шутку, считает, что я временно оглох и ослеп.

И катастрофически поглупел.

– Мне кажется, можно попробовать, – завозился Юрис часа через два.

Солнце уже стояло в зените, и он почти сварился в своем форменном камзоле. Я приоткрыл один глаз, с сомнением посмотрел на его покрасневшую физиономию и скептически хмыкнул.

– Давай лучше подождем, пока ты не будешь полностью уверен.

Мне солнце не мешало совершенно, тонкая полотняная одежда и накинутый на два прутика белый платок, который в дороге я ношу по останскому обычаю намотанным на голову, спасали от жары.

– Я уверен. – Похоже, еще немного, и ему придется сотворить какой-нибудь дождик.

Скорее всего, он давно мечтает его устроить, и только собственные слова о нехватке энергии заставляют терпеть. Ну ведь это справедливо, что маг так расплачивается за свою ложь. Никто не заставлял его лгать. Или все же заставлял?

Портал вывел нас в совершенно незнакомое место, и на мой вопросительный взгляд Юрис невнятно объяснил, что это промежуточный пункт. А затем поспешно сбежал, оставив меня одного.

Ну наконец-то, ухмыльнулся я про себя, усаживаясь в кресло, сейчас начнется самое главное.

– Грег Диррейт? – очень официально осведомился вошедший в комнату незнакомый сыскарь, многозначительно кладя перед собой пачку документов.

– Да, это я. – Надеюсь, ответ звучит достаточно сухо и в нем не проскальзывают насмешливые нотки.

– У нашего ведомства к вам несколько вопросов.

– Задавайте, – благосклонно кивнул я в ответ, едва не съязвив, мол, не стесняйтесь. Но вовремя прикусил язык, ни к чему его дразнить или злить. Ведь издали видно, рядовой работник, к тому же молодой, амбициозный. Наверняка считает, что раскручивает дело государственной важности.

– Вначале сдайте все оружие, которое имеете.

А вот этого предложения я ждал. Глупо было бы не ждать, после того как Юрис пытался проверить мои дротики. Ничего он в тот раз, разумеется, не нашел, я специально засунул подаренное Ештанчи оружие в те гнезда, до которых очередь дойдет в самый последний момент. Точно зная, что такое в моей практике не случалось пока ни разу.

Они и сейчас там лежали, вот только чудодейственных химикатов в них больше не было. Я перепрятал их в более надежное место. Конечно, пришлось припомнить уроки Клариссы и с часочек поработать ночью иголкой, зато теперь уверен, что ничем не выдам старого шамана.

– Пожалуйста. – Поднявшись с кресла, я поднял рубаху и отстегнул с простого ремня свой арсенал.

Положив его на стол, начал доставать ножи из-за голенищ сапог, отстегивать наручи, вытаскивать из намотанного на голову платка диски и звезды.

Ну да, признаюсь, я заранее просчитал, что мне устроят эту проверку, и специально к ней подготовился. В обычное время большая часть этого оружия хранится в специальных пеналах и ножнах. И вовсе не на моем теле, а в походной сумке. Но сейчас мне просто необходимо ошеломить и сбить с толку не только сыскаря, но и магов, незаметно замерших в проеме открытой двери.

– Все, – лихим движением фокусника встряхнув платок, ловко скрутил его в жгут и обернул вокруг головы.

– Еще амулеты и все зачарованные предметы, – как-то нервно попросил сыскарь, опасливо поглядывая на кучу острых и смертельно опасных железок, выросшую на его столе.

– Пожалуйста, – устало согласился я, снимая с шеи связку кулонов, а с рук браслеты и пару колец.

– А остальное? – подозрительно уставился сыскарь на последнее кольцо и идентификационный личный медальон.

– Это фамильное кольцо с печаткой, – повернул я перстень, – и его я сниму только в том случае, если король объявит, что лишил меня титула. А вот это, – обойдя стол, привычным жестом открыл перед носом сыскаря верхнюю крышечку амулета, чтоб он мог ясно увидеть знак старшего королевского ока, – даже король единоличным решением не имеет права снять.

– Но я… – Сыскарь до этого момента явно не подозревал о моем особом статусе и теперь несчастно поглядывал на магов в ожидании подсказки.

Однако, не получив от них никакой поддержки, неуклюже сделал вид, что все это ему отлично известно. И начал деловито отодвигать от меня небрежно выложенный арсенал. Именно с таким расчетом и разбросанный, чтоб ни один человек, не умеющий с ним обращаться, не смог безнаказанно взять оружие в руки.

И почти сразу получил возмездие за свою самоуверенность. В виде довольно глубокого пореза и брызнувшей фонтаном крови.

– Нельзя ли поосторожнее, – высокомерно скривился я, – счищать кровь с оружия и кожаных пенальчиков не самое приятное дело.

Один из магов в три прыжка оказался возле незадачливого сыскаря и мгновенно остановил кровотечение. А потом одним движением руки убрал кровь с моих вещей. Все ясно, выпускник Южной школы.

– Извините его, – с легкой досадой извинился лекарь, – он не нарочно. Пройдите в соседнюю комнату, подождите, пока мы проверим, нет ли на ваших вещах чужих заклинаний или проклятий. Таково указание главы ковена.

Я только безразлично пожал плечами, типа мы люди подневольные, нам все равно. И неторопливо отправился в соседнюю комнату.

– Не хочешь чаю или травяного отвару? – приторно заботливым голосом предложил Юрис, сидящий возле накрытого стола с кружкой в руке.

Ну, маги, вы что, совсем меня за дурака держите? Да на такие примитивные крючки я не ловился, даже когда еще был учеником второго круга. Даже смеяться расхотелось от такого оскорбления.

– Ничего я не хочу, – раздраженно прорычал я, плюхаясь на диван, – сколько раз тебе говорить, у меня жена беременна! Мне домой нужно! Мне вообще на эти полгода король отпуск дал!

– Да пойдешь ты домой, не переживай, – хмуро вздохнул маг, – сейчас переговорят с тобой и отправят.

За пять дней, что мы провели вместе, я довольно-таки хорошо его изучил и теперь могу утверждать: Юрис согласился на эту роль без особой радости. Скорее всего, его пришлось уговаривать или даже приказать. И за свое решение он уже заплатил. Мои друзья почти сразу поняли, что к этому магу я отношусь вовсе не так, как к Клариссе с Леоном, и сделали свои выводы. Уже через сутки, а может, и раньше, Юрис сообразил, что в отряде он на положении изгоя, и замкнулся. Ел в сторонке, в разговоры не вмешивался. Оживлялся только в те моменты, когда его о чем-то просили. Хотя я не раз ловил его внимательный взгляд, когда мои друзья начинали вспоминать подробности нашего осеннего приключения.

И сейчас он явно давал мне понять, что ни в чем серьезном меня не подозревают, не догадываясь, что я и сам уже сделал подобные выводы. И даже больше, осмелился предположить, что догадываюсь о настоящей причине. Вот только ему об этом знать вовсе не положено.

В кабинет сыскаря меня позвали лишь через два часа. Сделав самую кислую физиономию из своего богатого набора, плетусь вслед за магом, заранее настраиваясь на длительный и занудный допрос. Выбор сыскаря для сегодняшнего спектакля яснее ясного сказал мне, что ни один из старых знакомых не согласился играть эту роль. Вид моих ножей, старательно разложенных по кучкам, вызвал у меня приступ смеха, который я сдержал только невероятным усилием воли. Ясно, что ничего они не нашли, да и не могли найти, а вернуть оружие на привычные места просто не сумели.

– Я могу забрать свое оружие? – самым любезным тоном, каким разговариваю лишь с врагами и иностранными послами, осведомился я у сыскаря.

– Да, разумеется, – так же вежливо разрешил хозяин кабинета.

Однако по алеющим скулам и свежим розовым шрамам на пальцах стража закона мне было без слов понятно, что он уже сто раз пожалел о своем согласии на роль в этой постановке. Ну ничего, зато на будущее у него будет отличный иммунитет против участия в интригах начальства.

Взяв со стола свой пояс, я бдительно его осмотрел и, убедившись, что не добавилось никаких сюрпризов, принялся быстро рассовывать дротики по местам. Сначала самые простенькие и дешевые, ими я обычно лишь предупреждаю серьезных врагов и наказываю мелких воришек. Потому они и не всегда возвращаются на свои места. Затем боевые, самые тяжелые и длинные, они хороши, когда враг еще далеко. Потом фигурные, отлаженные бить с переворота, ими удобно поражать монстров, созданных черными магами. Последними шли дорогие, именные, которые можно использовать и как кинжалы. Диски и звездочки я упаковал в кусок тонко выделанной кожи варана и вложил в специальные гнезда на внешней стороне пояса.

А едва водрузив свой арсенал на талию, с удовлетворением ощутил, как знакомая тяжесть возвращает иллюзию свободы.

– Привет, – входя в комнату, хмуро буркнул Зиновас Лавайзир, командир одного из сыскных подразделений. И мой старый знакомый, почти друг, не раз ходивший со мной на задания. А теперь решивший выступить против меня, если я правильно понимаю? Или нет, скорее позволивший кому-то натравить себя на меня. И этого я ему не прощу, даже если цель у них самая что ни на есть благородная.

– Привет, Зин. – Улыбнувшись самой широкой улыбкой, которую сумел изобразить, я дерзко опустился в облюбованное двумя часами ранее кресло.

Показалось мне или оно точно стало с тех пор каким-то комковатым? Чуть скосив глаза на обивку, понял: нет, не почудилось. Значит, даже бедное кресло подвергли осмотру с пристрастием. Как вовремя я подсуетился со сменой тайничка!

Зиновас испытующе изучал мое кристально честное лицо и мрачнел на глазах. И правильно делал, между прочим. Уж кому-кому, а ему-то давно известно, что я не из тех людей, которые забывают добро. И тем более зло.

– Извини, что тебя здесь задержали, – сквозь зубы выдавил он, – надеюсь, ты не будешь на нас обижаться. Откройте ему портал в замок Монтаеззи. Но… Грег, у меня к тебе личная просьба… никуда не выходи из своего замка, пока не получишь от меня вестника.

– Нет… я не буду обижаться… – улыбался я старому сыскарю так лучезарно, словно он только что подарил мне всех своих знаменитых собачек, – и просьбу твою, разумеется, выполню. Какие могут быть сомнения? И не стоит меня благодарить… сейчас. Потом сочтемся.

Это Зиновас скрипнул зубами или так обиженно скрипнуло раскуроченное кресло? На всякий случай я встал с него и, поглядев на младшего сыскаря, теребящего от волнения свои бумажки, решил, что, по крайней мере, хоть этому вполне могу отплатить уже сейчас.

– Прощай, сыскарь, – произнес я дружелюбно, – мне очень жаль твои руки… попробуй взять несколько уроков у хорошего мастера. Увидишь, это совсем нетрудно.

Простой дротик, выдернутый так быстро, что сыскари не успели даже рты раскрыть для возражений, беззучно пронесся над головой парня и приколол к створке распахнутого окна противную зеленую муху, прилетевшую на запах свежей крови, но так ничего и не обнаружившую.

– Прощай! – Кивнув потемневшему лицом Лавайзиру, я вышел из кабинета и по разгорающемуся сиянию портала сразу сообразил, что маги отлично расслышали все сказанное мною.

Глава 3

Хенрика в моем замке не оказалось. Ну если честно признаться, встретиться с ним в Монтаеззи я даже не рассчитывал. Успел просчитать к этому моменту, что к Кадину маг спровадил меня специально и далеко не по своей воле. Определенно ему приказали так поступить, как и Юрису, и Зиновасу с его подручными.

Однако я не собирался ни звать шурина в гости, ни требовать с него объяснений. Я вообще запретил себе даже вспоминать про тайную операцию магов. Зиновас напрасно просил прощения, мне еще в степи стало понятно, чья это интрига. И последующие события только подтвердили мои догадки, что именно маги всеми силами пытаются меня от чего-то удержать. Вот только от чего именно, я пока понять не мог. А если честно, и не желал. Мне никогда не нравились игры втемную, и лезть в такие я вовсе не собирался.

– Грег, там Мари пришла порталом, вместе с Кариком. – Едва слышные вопросительные нотки прозвучали в голосе вошедшей жены, и я немедленно вскочил с места и устроил ее на диване.

– Пусть погостят, – располагаясь рядом и нежно целуя ее ладошку, благодушно согласился я.

Да пусть хоть сотня гостей наедет, буду только несказанно рад, если это развлечет мою жену. Мне очень не нравятся изменения, произошедшие с ней за те несколько дней, что я провел в Останских степях. Изводившая служанок капризность исчезла, словно смытая вешней водой ледяная переправа. Сейчас моя жена целиком захвачена потоком каких-то новых эмоций. И больше всего меня тревожат собственные догадки, каких именно. Это беспокойство за кого-то близкого настолько сильное, что перебарывает в Ортензии все остальные чувства.

– Грег… – нежные пальчики запутались в моих волосах, – она просит, чтоб ты ее выслушал.

Вот именно этого я и боялся. И не желал просто до дрожи в позвоночнике. Но и отказать жене родственника не могу, по очень многим причинам не могу. Поэтому придется ее выслушать, но, для того чтобы сказанное ею не стало достоянием ушлых магов, необходимо принять меры.

– Хорошо… пусть придет в мой кабинет после обеда. А сейчас давайте просто погуляем?

Как же мне повезло, что моя жена отлично понимает мои взгляды и малейшие изменения интонации. И никогда не вступает в спор, как некоторые вздорные женщины, встречающиеся значительно чаще, чем того хотелось бы. Вот и сейчас она прекрасно расслышала не то, что сказано вслух, а то, что я хотел ей сказать.

И дала об этом понять мягкой улыбкой и поглаживанием моей щеки.

Поэтому гулять мы идем не в сад и не на балкон. Наоборот, прихватив в гостиной Мари, которая на удивление безоговорочно подчинилась взгляду Зии, начинаем спуск вниз, к тем самым подвалам, с которых и началось мое знакомство с этим замком. И с его прелестной хозяйкой, за что я не устаю благодарить всех известных мне богов.

На этот раз мы движемся довольно медленно, и Мари начинает уже выказывать откровенное нетерпение, но я вовсе не намерен из-за ее тревог рисковать здоровьем жены. И продолжаю так же неспешно спускаться впереди, полуобернувшись к Ортензии и контролируя каждое ее движение.

– Наконец-то, – буркнула себе под нос раздосадованная моим демонстративным пренебрежением невестка, когда мы вошли в одну из камер.

Теперь тут не так стерильно чисто. Как оказалось, маниакальной чистоплотностью отличалась не Зия, а покойная Ландиса. Зато появились шкафы, диваны и прочая мебель, перекочевавшая из комнат верхних этажей, где голубоглазый старичок оборудует детскую комнату для будущего лорда Монтаеззи.

А кстати, что-то он мне еще не встречался с тех пор, как я вернулся?! Интересно, успел уже снести голубятню или Хенрик нашел для него убедительные доводы? А если нашел, то любопытно узнать какие?!

Усадив женщин на самый удобный диван, запираю дверь и активирую амулет безмолвия. Теперь ни один самый сильный маг, если он даже затаился неподалеку, не сможет услышать ни одного слова.

– Говори, и поторопись. Амулет не бесконечный, – усевшись рядом с Зией, приказываю невестке нарочито строго.

Чтоб не вздумала начинать рыдать. Тогда нам долго не удастся ее успокоить.

Но она не стала рыдать. Нет, она сделала много хуже. Неуверенно встав со своего места, несколько секунд хмуро меня рассматривала, так что я даже занервничал, и вдруг рухнула на колени. Прямо к моим ногам!

– Мари! – возмутился я, вскакивая. – Ты что, с ума сошла?

– Прости… я виновата, я потом вспомнила… все вспомнила… и отцу рассказала… я вела себя так чудовищно…

– Мари! – прикрикнул я строже, стремясь быстрее поднять ее с пола и прервать этот бессмысленный лепет.

Но она отчаянно цеплялась за мои ноги и, заливаясь слезами, бормотала все более непонятные и неприятные вещи.

– Я знаю, тебе трудно все позабыть… но больше мне некого попросить, а они запретили… даже рассказывать и думать. Я начала все забывать… и вдруг нашла амулет. Хенрик оставил, сказал, поверни камень, если почувствуешь что-то не то.

– Мари, это было давно, я уже все тебе простил. Я тогда тоже был виноват, – усадив наконец невестку на диван, забормотал я успокаивающие слова. Без труда догадавшись, что так нелепо сработал оставленный Хеном амулет. Все менталы больше всего опасаются вторжения в мозги своих родичей и всегда стараются соорудить им амулеты посильнее. Вот и он, похоже, перестарался. Если вместе с недавними событиями к ней вернулись заблокированные Ромульеном воспоминания почти четырехлетней давности.

– Так ты мне расскажешь наконец, что произошло?

– Я не знаю… но они не вернулись… – снова жалобно заплакала Мари, – понимаешь, никто не вернулся!

Так.

Вот оно.

То, чего я так упорно не хотел предполагать.

Они!

Значит, Хенрик все же ушел на задание. И ушел не один. Но сначала сплавил в Останские степи меня. Очень ловко сплавил, нужно будет поздравить родственника с успехом. Я ведь в тот момент даже не догадывался, что он может так со мной поступить. И теперь мне понятно, откуда Ештанчи все знал заранее. Наверняка тоже получил задание задержать меня подольше. Но выполнять его не стал, наоборот, дал мне намек. А возможно, и подсказку, как именно следует решить эту задачу. Ну что ж, значит, у меня на одного проверенного друга стало больше. Узнать бы еще так же точно, на сколько больше стало тех, кому я теперь никогда не смогу доверять, как прежде.

– Мари, успокойся, выпей вот это. – Непонятно, где Зия взяла маленький стаканчик и какие-то пузырьки, но действовала она вполне уверенно.

Значит, таскает с собой, а я и не обращал никакого внимания на вышитый кошель, какие все дамы носят у пояса. Нужно будет выяснить у лекарей, чем это они ее поят и почему я до сих пор не в курсе.

Мари тем временем немного успокоилась, а может, лекарство подействовало, и я приступил к расспросам. Далеко не сразу ей удалось объяснить все более-менее внятно, однако, уловив суть произошедшего, я на несколько мгновений оторопел.

И, забывшись, даже присвистнул. Все было не просто скверно, все было хуже некуда.

А началось все с короля. А если точнее, с того страшного события, которое произошло больше двадцати лет назад. Я был в то время совсем мальчишкой и не вникал в подробности, но атмосферу горя и подавленности, царившую вокруг, помню хорошо. Плакали женщины, мрачно ругались мужчины. В тот день погиб наш прежний король. Вместе с королевой и гостившей в Торсанне принцессой Луизьон, старшей дочерью короля Фляндии. И любимой невестой нашего Торреля Дортеона. В один миг он лишился и родителей, и возлюбленной.

Потом, конечно, сыскари нашли и тех, кто задумал это страшное преступление, и исполнителей, позарившихся на огромные деньги. А молодой король в результате этого расследования лишился еще двоих родственников: дяди по материнской линии и его единственной дочери, своей кузины, которая с детства вбила себе в голову, что именно на ней должен жениться Торрель.

С тех пор наш король так и не женился, хотя недостатка в женском внимании никогда не испытывал. Но пока ни одна подрастающая принцесса из соседних стран не задела его сердце всерьез, как и многочисленные поклонницы из знатных семей родного королевства. А некоторое время назад ему прислали портрет принцессы из Шладберна. Когда Мари сказала про северную принцессу, я вдруг припомнил, что и сам в курсе этого события. Вспомнились даже веселые шуточки, которые отпускали доставившие портрет портальщики. Что страна могла бы несказанно разбогатеть, если бы брала хорошие деньги за телепортацию таких ценных предметов.

Но вот о том, что изображенная на портрете девушка чем-то понравилась Торрелю, я услышал впервые. А о таком безумном шаге с его стороны, как неофициальный визит в Шладберн, не знает, по-моему, никто, кроме очень ограниченного круга влиятельных лиц. Да еще Мари, умеющая лучше любого сыскаря выуживать из Хенрика самые секретные сведения.

Единственное, чего она не смогла сказать точно, – это кто именно отправился сопровождать короля. То есть имена-то Хен называл, но ей они были незнакомы и потому не запомнились. Зато Мари точно знает, с кем пять дней назад ушел ее муж. Кларисса, Леон и Энилий. Очень интересная компания. Трое старших магистров и маг первого круга. Все мужчины – менталы, а Клара эмпат и природник.

Хенрик обещал вернуться через два дня, сказал жене, что у всех есть портальные амулеты. Но ни один из магов не вернулся до сих пор, и никто не прислал ни одного вестника.

Хуже ситуации, чем эта, я даже припомнить не мог и теперь отлично понимал угрюмость Зина. Мало того что они короля потеряли, так еще и приходится возиться с возможными претендентами в спасатели. Особенно с такими нахальными, как я. И ведь понимал же он, что вся их возня бессмысленна, если я захочу уйти, то уйду. И клятва меня не удержит, потому что я вообще выше его по статусу и имел полное право не давать никаких обещаний. Надеюсь, Зин понимает это так же ясно, как и я.

Но сейчас для меня намного важнее другое: понять, с чего следует начинать поиски. Ведь еще только давая Мари разрешение на этот разговор, я уже точно знал, как поступлю. Не в моих правилах отказывать в помощи попавшим в беду женщинам. Тем более после того, как я выяснил все подробности происшествия.

– Грег, а как ты выберешься из замка? Порталы они наверняка сбили, – задумчиво нахмурилась Ортензия, и у меня прокатилась по сердцу теплая волна.

Большинство из знакомых мне дам в этой ситуации встали бы в дверях с воплем – не пущу! Или закатили мужу истерику, предложив выбирать между ней и службой. Некоторые выразились бы еще хуже, заявив, что нечего мужу туда соваться, раз даже сильные маги не смогли справиться.

А моя жена размышляет, как помочь мне обмануть могущественный ковен и не попасть в лапы его соглядатаев.

– Мне нужно немного над этим подумать. Все равно пара часов ничего не изменит, – благодарно целуя ее запястье, вздохнул я. – Попытайся лучше определить, кто в нашем замке работает на ковен. А теперь нам пора отсюда уходить.

– А зачем определять, если я точно знаю. – Сквозь вымученную улыбку Зии сквозила тревога. – Хен еще два года назад шепнул по секрету. Это наш мажордом. Но он влюблен в Ренну, и я могу ее попросить…

– Нет. Ничего никого не проси. И не объясняй. Я сам все сделаю, просто постарайтесь вести себя, как обычно.

Проводив женщин наверх и устроив с удобствами в гостиной, я рванул было в библиотеку, но новая мысль вернула меня с полдороги. Не буду я копаться в пыльных фолиантах, наводя на догадки тех, кто попытается меня выследить. У меня есть совершенно уникальная возможность получить нужные сведения из первых рук. Но вначале стоит тщательно продумать все тонкости начинающего вырисовываться плана побега.

Мне пока было не особенно понятно, как именно я попаду в Шладберн, это должно выясниться позже. Но одно предельно ясно уже теперь: магия в этот раз мне не поможет. Да и ни в какое сравнение не идет мощность кучки амулетов, накопленных мною за годы службы, с мощностью толпы магов, ушедших туда. И не вернувшихся назад.

Простой вывод напрашивался сам собой: если она не помогла им, то мне тем более не стоит и пытаться. Следовательно, нужно искать другие пути и других помощников. И вот этим я и займусь в первую очередь, едва покину замок. А покинуть его надо как можно скорее. Маги наверняка отслеживают передвижение Мари, и вскоре на помощь моему персональному соглядатаю придет более опытное подкрепление. А возможно, уже и прибыло. Значит, надо создать такую обстановку, работать в которой им будет намного труднее.

В потайной кладовочке у меня собран целый склад вещей, которые любой нормальный лорд давно бы выбросил на помойку. Старая одежда и обувь, ливреи, сумки, шляпы, походные принадлежности и всевозможные инструменты. И, разумеется, в особом шкафчике разложен целый арсенал зачарованных предметов. Однако в этот раз все они остались на своих местах, как ни хотелось мне взять хоть самые простенькие амулеты. Наоборот, к ним добавилось несколько вещиц, которые я с сожалением снял с себя. Оставив, да и то лишь до того момента, как смогу отдать на сохранение Ортензии, идентификационный овал и фамильный перстень.

Взял я лишь одноразовый амулет личины да два кристалла переноса, спрятав их в потайной кармашек пояса. Конечно, вокруг замка маги обязательно поставят искажающий купол, который собьет портал и вернет меня назад. Но накрыть куполом все окрестности не под силу даже им. Поэтому мне нужно лишь выбраться из замка и отойти на несколько миль. Жаль, конечно, что в Шладберн или хотя бы в Гассию мне не попасть: один амулет настроен на сравнительно небольшое расстояние, а второй – вообще на возвращение в Монтаеззи. Но обогнать магов я все же надеюсь.

После того как я разобрался с амулетами, пришла очередь одежды. В одну сторону легло то немногое, что я намеревался взять с собой, в другую – вещи, призванные помочь мне уйти незаметно. Затем я написал пару подробных инструкций на маленьких листках бумаги, свернул их в крошечные квадратики и спрятал за обшлагами рукавов. Убедившись, что письма не выпадут при нечаянном движении рук, тяжело вздохнул и направился в гостиную, где пили чай мои дамы.

Предстояло самое тяжелое – прощание с женой. Только вчера вечером я вернулся из опасной экспедиции, а сегодня вынужден снова бежать из дома. И в этот раз даже приблизительно не могу сказать, когда снова увижу любимые серые глаза. Но даже несмотря на то, что мое путешествие вряд ли будет легким, я не могу не осознавать, насколько тяжелее будет ей. Тем, кто остается ждать, всегда труднее. Разум, эта величайшая награда и величайшая кара человека, ежечасно будет терзать ждущего страшными картинками выдуманных бед. Воображаемые сцены гибели любимого отравят само существование, страшные кошмары станут преследовать не только ночью, но и днем. Лишь очень немногие, абсолютно лишенные воображения люди легко переносят разлуку, но, как я подозреваю, такие и не знают счастья истинной любви.