Текст книги "Лик Победы"

Глава 10
Деормидский залив

«Le Quatre des Êpêes & La Dame des Bâtons & Le Valet des Bâtons» [31]31
  Четверка Мечей, Королева Посохов и Паж Посохов.


[Закрыть]

1

Литавры продолжали отбивать такт – тройки моряков делали вдох и поднимали валек, весло опускалось в воду, гребцы откидывались назад, «ызарг» рвался вперед. Обнаженные спины взмокли от пота, из глоток вырывался то ли хрип, то ли рычание. Воистину – каторга, но матросы с потопленных бордонами галер взялись за весла добровольно! Марсель подумал, что его мстительность так далеко не зашла бы.

Мимо пронесся Герард со своим ведром. Мальчишка вовсе забегался, светлые волосы прилипли ко лбу, но расстаться с мундиром было выше его сил. Не то что Рокэ! Полуодетый Алва с туго стянутыми косынкой волосами и с двумя клинками у пояса вполне мог сойти за багряноземельского корсара. Валме представлял морисских головорезов именно так, но проверять свою правоту на личном опыте не имел ни малейшего желания. Он и так наделал глупостей, связавшись с кэналлийцем. Ворон морискилле не товарищ!

Пока, впрочем, все было в порядке, если, разумеется, не считать жару и заполнившие корабль ароматы! Валме задыхался в кислой пороховой вони, перемешанной с запахом пота и плохо выделанных кож. Виконту очень хотелось пройти на нос, где и дышать было полегче, и можно было оглядеться, но его место было рядом с Рокэ, а Первый маршал Талига невозмутимо сидел среди абордажников – ни жара, ни вонь его не трогали.

По кожаной броне то и дело что-то било, и Марселю это ужасно не нравилось. А вдруг «дельфины» не поверят, что торчащие из брони колья вымазаны ядом? Конечно, прыгнуть на «ызарг», ни на что не напороться и не свалиться сможет разве что акробат. И все равно абордаж виконта совершенно не вдохновлял.

На носу, или как это называется у моряков, взвыла труба.

– Ложись! – проорал капитан.

– Сейчас как долбанем! – весело шепнул щербатый абордажник, растягиваясь на смоленых досках. Валме плюхнулся рядом, в очередной раз проклиная себя за неуклюжесть и несусветную глупость. И чего ему понадобилось в этой мышеловке? Чего ему вообще понадобилось на войне? Если на то пошло, в отчем доме не так уж и скверно, по крайней мере там не утонешь.

– Правый! Весла вдоль! – рявкнул боцман. Гребцы согласно дернулись, прижимая весла к борту. Сверху вновь застучало – часто-часто, словно град. Литавры вовсе взбесились, хриплые выдохи гребцов напоминали о висельниках. «Ызарг» вздрогнул, раздался жуткий хруст, растянувшийся на целую вечность. Если б они не лежали, точно бы повалились друг на друга!

Марсель с опаской глянул направо, ожидая, что там окажутся жуткие пробоины, но увидел лишь уключины, в которых ворочались весла, и кусочки света прорезанных в броне амбразур. Смолкшие было литавры вновь взялись за свое, щербатый, поднимаясь, придавил Валме полу мундира. Снять? Жарища, как в преисподней!

Приглушенно рявкнули носовые орудия, запели дудки, весла сбились с ритма и надсадно заскрипели. Валме понял, что «ызарг» разворачивается. Сколько это еще продлится? Закатные твари, он сейчас околеет!

2

Из-за Монти-Остро выскочило нечто серое, низкое и колючее! И не одно! Зоя подняла трубу, разглядывая невесть откуда взявшиеся чудища. Вблизи они оказались еще гаже! Наверняка мориски: честные эсператисты на такую погань не полезут, хоть режь их! Негодяи шустро приближались, стали видны черные флаги с огромными цифрами и какими-то тварями, похожими на змей с ногами. Флаги развевались, и твари извивались, словно живые! Мерзость!

Запела труба сигнальщика, и «Пантера» начала разворачиваться бортом навстречу серой пакости! Дурак Спиро! Эта дрянь против галеаса – тьфу, а он из-за нее задницу брандерам подставляет.

– Поликсена!!!

– Мой адмирал, – шлем съезжал девке на глаза, и она отчаянно трясла головой.

– Разворачивай назад. Наше дело – брандеры!

Поликсена замахала ручонками и умчалась. Зоя обеспокоенно глянула на поджигателей. Проклятые галеры по-прежнему болтались под прикрытием береговых батарей! Мерзавцы, это они нарочно! Ждут, когда эскадра заглядится на плоских уродов! Как бы не так! Она не на кошке скачет! Пусть Ватрахосу подпалят задницу, не жалко. А она не поддастся!

«Пантеру» тряхнуло, раздался скрежет – огромный галеас возвращался на прежнюю позицию.

– Мой капитан!

– Адмирал, твою… – взревела Зоя, – адмирал!

– Мой капитан, – глаза Спиро зло блеснули, – брандеры не настоящие, они просто пугала!

– Дурак! Что ты понимаешь?!

– Мой капитан…

– Я приказываю! – сестра дожа топнула ногой. – Я! Убирайся, якорь тебе в задницу! Не уймешься – повешу!

На палубу грохнулась граната, завертелась. Спиро саданул Зою по колену, капитан кубарем покатилась по смоленым доскам, что-то громыхнуло, над головой свистнуло. Боцман вскочил и с воплем:

– Разворачивай, зажри тебя зубан! – помчался на гребную палубу. Зоя, проклиная все на свете, бросилась к борту и увидела, как серая тварь, плюнув огнем, развернулась и рванула вдоль «Бордонского льва», ломая ему весла боковым тараном. Слишком близко для больших орудий, а мушкетные пули не причиняли гадине никакого вреда. Закатные твари, Спиро был прав! Пока они дергались, гады ворвались в строй эскадры, вообще не попав под обстрел.

Тварь обогнала галеас Зорбы, на борту которого что-то рвануло, и бросилась на «Меч Бордона». На «Мече» тревожно взревели трубы, подгоняемые кнутами гребцы налегли на весла, грянул выстрел, тварь ответила, на галере заполыхало. Горящий корабль скрылся за Зорбой, бестолково болтавшимся на взбаламученной воде – весла правого борта были сломаны и перепутаны! Так и надо! Захотел во флагманы?! Получи!

Из-за «Счастливой звезды» выскочили аж три твари, встречая врага, ухнули пушки «Пантеры». Вразнобой. Тоже мне, канониры! Придурки косорукие! Одно ядро шлепнулось между гадами, второе срикошетило от воды, садануло по серому чуть выше ватерлинии и отскочило, а невредимая тварь только наддала ходу.

Прискакала Ксантиппа, теперь рожа первой помощницы была красной.

– Зоя!

Ну и дура! Вовсе обалдела со страху!

– Адмирал! Слышишь, ты?! И утри слюни!

– Зоя! Это нечисть… Мы утонем. Нужно сдаваться!

– Что? – рявкнула Зоя. – Не слышу!

– Сдавайся! Серый флаг [32]32
  Серый флаг в эсператистских странах означает готовность сдаться на милость победителя.


[Закрыть]… Иначе конец!!!

Зоя выхватила пистолет и разрядила в орущую пасть.

– Поликсена!

Проклятье, где эта козявка?!

– Поликсена!!!

– Мой адмирал!

– Найди Агапэ! Пусть возьмет десять, нет, двадцать солдат. Трусов и предателей убивать на месте.

Над головой свистнуло. И еще, и еще… Совсем рядом прозвучал взрыв, сверху посыпалась какая-то дребедень. «Пантера» начала рыскать, ядра пропали зря. Уворачиваясь от сухого дождя, Зоя оступилась, грохнулась на палубу, сверху навалилось что-то худосочное. Закатные твари! Поликсена! Сбесилась?!

Протопали чьи-то ножищи, один за другим ахнули два выстрела. Зоя Гастаки отшвырнула вцепившуюся в нее дуреху и поднялась, заныл правый бок. На мгновение пальба прекратилась. Стало слышно, как Спиро гонит канониров к пушкам.

– Мой адмирал! Вы не ранены?

Девчонка пыталась прикрыть ее собой! Этого еще не хватало!

– Тысяча акул, моя пуля еще не отлита! А вот ты б, укуси тебя сардина, поосторожней, ты мне живой нужна.

Поликсена счастливо улыбнулась, ее шлем съехал на самый нос. Котенок эдакий!

На борту Зорбы рвался порох, мачта и снасти уже горели, лишенный половины весел галеас болтался как цветок в луже. У мачты закрутилась, плюясь огнем, бомба. Матрос набросил на бомбу мокрую шкуру. Не забыть его наградить – из жалованья Ксантиппы.

Зрительная труба куда-то задевалась, а палубу и море затягивал пороховой дым. Спиро привел канониров в чувство, теперь били все пушки «Пантеры». Украдкой потирая правый бок – еще подумают, что она ранена, – Зоя глянула вправо. Там крутилась воронка, в которой мелькали обломки, чуть дальше галеас Ватрахоса добивал серую тварь. Выкрутился! Зоя сплюнула.

3

Теперь говорили орудия с обеих сторон. На «Красе Бордона», «Пантере», «Страстном пилигриме» было немало хороших пушек и умелых канониров. Первые ядра либо падали в море, либо отскакивали от колючих серых шкур, но твари обнаглели, за что и поплатились. «Сердце волн» дождался, пока чудища подойдут на пистолетный выстрел, и лупанул из всех пушек правого борта. Несколько ядер пробили борт чуть выше ватерлинии, без сомнения, уложив невидимых гребцов, и тут же канониры с «Пилигрима» зацепили еще одного мерзавца. Понемногу все приходило в порядок, хотя бомбы и ядра продолжали громить эскадру, она больше не напоминала стадо овец, на которое напали мелкие степные волки.

Капрас повернулся к начальнику штаба:

– Что скажете?

Сфангатис пожевал губами и неторопливо произнес:

– Насколько я понимаю, то, что мы видим, – новое слово в морской стратегии. Кто-то весьма удачно перенес на воду то, что Рокэ Алва применил на суше во время прошлогодней кампании на Дарамском поле. Не исключаю, что по совету самого герцога. Он слишком деятельный человек, чтобы просто дожидаться подхода талигойской армии.

– Не могу сказать, что это меня радует, – буркнул Капрас.

– Но это оправдывает нас, – Николаос Сфангатис опустил трубу. – Когда вы и я соглашались принять экспедиционный корпус, нам не сообщили, что оборону Фельпа возглавит Первый маршал Талига. Мы это узнали совсем недавно, причем от наших людей в городе. Не удивлюсь, если его величество до сих пор уверен, что Алва появится не раньше осени.

Начальник штаба прав. В Паоне допускали, что к осени на помощь Фельпу придут талигойский флот и одна из армий, но не то, что объявившийся среди лета Кэналлийский Ворон поставит все с ног на голову! Что ж, сами виноваты, пусть спрашивают со своих прознатчиков. Карло Капрас вновь прильнул к окуляру. Битва, если происходящее безобразие можно было назвать битвой, продолжалась. Впрочем, за разгром флота они со Сфангатисом не ответчики.

– Николаос, что вы думаете об этих, – маршал запнулся, подыскивая подходящее слово, – об этих судах?

– Мориски, – голос генерала оставался бесстрастным. – Налицо предварительный сговор с кэналлийцем. Нашим адмиралам придется поломать голову над тем, что противопоставить новой тактике, иначе Померанцевое море можно будет переименовывать в Морисское. Увы, мы живем в мире, который меняется быстрее, чем наша стратегия.

– Пожалуй, – согласился Капрас, наблюдая за серым чудовищем, рванувшим в промежуток между двумя бордонскими галерами. Маршал не сразу понял зачем, но когда тварь развернулась и отскочила вбок, стало видно, во что превратились весла бордонов. Тот, кто снабдил чудища носовыми и кормовыми насадками, знал, что делает. Впрочем, знал, что делает, и капитан Ватрахос, нашедший управу на колючих наглецов. Карло с удовольствием наблюдал, как галеас неожиданно подался назад и буквально раздавил зазевавшуюся тварь. Чужаки были верткими, наглыми и быстрыми, но они зарвались. Две галеры ринулись наперерез еще одному ублюдку, гоня его к «Страстному пилигриму», капитан понял замысел и развернул галеас, замыкая ловушку. В ближнем бою использовать тяжелые орудия невозможно, но это и не нужно.

Серая тварь растерялась и послушно рванулась туда, куда ее загоняли. Даже слишком послушно. Когда до «Пилигрима» оставалось всего ничего, мерзавка попыталась вывернуться и всадила таран в борт галеаса, намертво прицепившись к гиганту. Взвился огонь. Брандер! Закатные твари, брандер! Моряки «Пилигрима» баграми и шестами пытались оттолкнуть поджигателя, но пламя разгоралось стремительно, норовя перепрыгнуть на галеас.

Первыми бросили пушки канониры: дым и пламя застилали порты, мешали целиться, да и в кого стрелять? Не в брандер же! Галеры-загонщицы шарахнулись от полыхающего урода и столкнулись аж с тремя тварями. Грянул залп, первая из незадачливых охотниц получила две пробоины, накренилась, черпнула бортом и стала тонуть. Другая с разбитым рулем и переломанными веслами беспомощно затрепыхалась на серой воде.

4

Ядро вдребезги разнесло руль «Радостной встречи», галера забила веслами в тщетной попытке развернуться, следующий выстрел подорвал порох возле носовых орудий.

Так стрелять нельзя! Люди просто не могут так стрелять, это магия. Подлая магия! Зоя Гастаки с ненавистью топнула ногой, провожая взглядом исчезающую в пороховом дыму тварь.

На мушкетный огонь гады плевали, пушки тоже помогали мало, одна радость: Зорбе уже никогда не быть флагманом. Но какой от этого прок, если отправишься на дно следом?!

Грохнул выстрел, Зоя оглянулась: люди Агапэ пристрелили очередного труса. Подгоняемые плетьми матросы заливали огонь, рубили тлеющие, перепутанные снасти. И все равно пламя то тут, то там поднимало голову.

– Мой адмирал, – доложила запыхавшаяся Поликсена, – сломано восемь весел… С левого борта… Надсмотрщики наводят порядок… Им нужно четверть часа…

Зоя выругалась. Четверть часа! Пока уроды чешутся, остается одно – стрелять. Это не бой, а бред, подлость, безобразие! Все шло не так, как всегда: непонятные корабли носились, как очумелые, стреляли, ломали весла, били по корпусам, а потом взрывались не хуже брандеров.

Тело «Пантеры» содрогалось – били орудия обоих бортов. Вразнобой тявкали легкие пушки, угрюмо гавкал знаменитый «василиск» [33]33
  Крупнокалиберная пушка, которую устанавливали на больших галерах и галеасах, обладала повышенной разрушительной способностью, отсюда и название (корабельные пушки стреляли ядрами весом 48—100 фунтов).


[Закрыть]. Зое стало неуютно, пожалуй, в первый раз с тех пор, как она променяла курятник на море. Неуютно и страшно, но показывать этого нельзя. Ни в коем случае. Иначе конец не только ей, но и «Пантере».

– Мой адмирал… Боцман Спиро…

– К спрутам Спиро! Ваше дело – стрелять! Чтоб ни один урод и близко не сунулся. Мы не Зорба, мы им покажем!

– Зоя!

– Мой адмирал!

– Начхать! – огрызнулась Левконоя. – Нужны гребцы…

– Ты – теньент нижней палубы, – рявкнула Зоя, – вот и ищи! Или сама садись!

– Ах ты, …! Бочка …ая, – завелась Левконоя, Зоя выхватила пистолет, жаба отпрыгнула и исчезла. Жаль – туда, где только что стояла Левконоя, шмякнулось ядро. Обычное, не бомба, но суке бы хватило! Теньент нижней палубы, чтоб ее!

– Поликсена! Латону сюда!

Все, Левконоя! Была теньентом да вся вышла. Катись к каракатицам!

– Звали? – Вынырнувшая из клубов дыма Латона облизала губы и хихикнула. Со страху, что ли? Сзади сверкнуло что-то рыжее! Разумеется, Ариадна. Проклятье, эти девки так и не научилась себя вести. Но хоть голову не потеряли, и то хлеб.

– Латона Аристидис! Ты – теньент и командир нижней палубы. Отправляйся и наведи порядок.

– Ох, – осклабилась та, – что, правда? А Левконоя?

– Под арест! За неисполнение приказа.

– А можно… можно Ариадна со мной?

Проклятье, эта девка без своей пуси ни на шаг.

– Закатные твари, вы, вашу … на корабле или где?! Валите обе…

Парочка переглянулась и бросилась к трапу. Дуры…

Взрывы и выстрелы откатились вбок, твари насели на Ватрахоса, может, потопят? Зоя глубоко вздохнула и принялась заряжать пистолет. Рядом кто-то закашлялся – Клелия, чтоб ее! Лахудра безмозглая.

– Корнет, что у вас за вид? Вы – бордонский офицер!

– У бедя, – выдавила толстушка, – дасборк… Из-за дыба… Но бде де страшда!

Насморк у нее? Нечего было лезть на корабль с насморком, сидела б в Хароликах под крылышком у папы.

– Мой адмирал, – корнет София Кратидес отдала честь. Хоть эта не одурела, молодец.

– Да?

– Мой адмирал, к нам приближаются три… Трое…

Твари заявили о себе бомбами и зажигательными ядрами, посыпавшимися на палубу. Это было хуже, чем раньше. В четыре, в шестнадцать, в сто шестьдесят раз хуже. Капитан Гастаки, сжимая разряженный пистолет, тупо смотрела, как Спиро с саблей в руке мечется между пушками, орет в уши растерянным и оглохшим канонирам.

– Огонь! По веслам! Бей по веслам! Убью, целься. Огонь!

Зоя отступила к мачте, ее трясло, а вокруг грохотало, вспыхивало, шипело. Очередная бомба угодила в пушечную прислугу. Спиро, прыгая через кровавое месиво, бросился к осиротевшему «василиску», вырвал из рук убитого канонира фитиль, поднес к запалу, и тут в пирамиду пороховых картузов врезалась бомба. Взметнулось белое пламя, полетели осколки. Мечта Зои Гастаки сбылась – она навеки избавилась от навязанного братцем боцмана.

Глава 11
Деормидский залив

«Le Dix des Êpêes & Le Roi des Êpêes & Le Chevalies des Bâtons» [34]34
  Десятка Мечей, Король Мечей и Рыцарь Посохов.


[Закрыть]

1

Вода взялась ниоткуда, то есть взялась она, разумеется, из моря. Там этой воды было более чем достаточно, но внутрь «ызарга» она забралась не через несуществующие пробоины, а через щели. Сделанный на скорую руку кораблик разваливался на ходу, а Дерра-Пьяве и Муцио и в ус не дули. Может, не знают? Там, на носу, настил, когда вода доберется до капитана, будет поздно. Марсель украдкой глянул на Рокэ – тот был совершенно спокоен, музыканты продолжали бухать в свои тарелки, гребцы – ворочать весла, а Герард и юнга – метаться вдоль банок, поднимая тучу теплых брызг. Виконт вздохнул: прослыть трусом не хотелось, тонуть не хотелось еще больше. Они даже выплыть не смогут – попробуй выберись из этой лоханки, взбреди ей в голову пойти на дно.

– Успокойтесь, Марсель, – Рокэ вынул пистолеты и принялся их осматривать, – эта посудина затонет еще не сейчас.

Нечего сказать, утешил. Что значит «не сейчас»? Через час или к вечеру?

– Проверьте оружие, оно вам скоро понадобится, – Рокэ говорил небрежно, но Валме лихорадочно принялся перезаряжать пистолет, сидящие рядом абордажники тоже взялись за мушкеты и сабли. Проныли трубы, бухнул сдвоенный залп, ставшую привычной музыку сменила барабанная дробь. Гребцы разом опустили весла, тормозя разогнавшийся корабль. «Ызарг» резко тряхнуло, вертлявый абордажник с руганью впечатался лбом в затылок не оставшегося в долгу соседа. Трижды свистнула боцманская дудка, гребцы вздернули вальки повыше и, сгибаясь в три погибели, торопливо пролезли под ними, перекидывая ноги через скамьи. Несколько оплошавших получили вальком по ребрам или сапогом по ноге и со страстью помянули Леворукого и целое стадо всевозможных тварей, но в целом все проделали быстро и слаженно. Не прошло и минуты, как все сидели на прежних местах, только задом наперед.

Надсадно заскрипели весла. Не разворачиваясь, «ызарг» ринулся кормовым тараном вперед, и тут до Марселя дошло, почему маршал заставлял фельпцев до одури отрабатывать этот маневр. Противник при виде такого фортеля неминуемо обалдеет, и если гребцы не подведут… Гребцы не подвели: так они еще не выкладывались. С жутким то ли уханьем, то ли стоном фельпцы нагибались вперед, откидывались назад, снова сгибались в три погибели, ворочая проклятые весла. Запах пота стал совершенно невыносимым, в полумраке полуголые рычащие моряки казались какими-то чудищами. Зазвенел доселе молчавший корабельный колокол, и тут же раздался капитанский рев.

– Крючья, – требовал Дерра-Пьяве, – крючья, сотню крабов вам в задницу!

Откуда-то вынырнул Муцио, на груди адмирала красовалась узорчатая кираса, голову венчал шлем. Рокэ в своей черной рубахе рядом с фельпцем казался хрупким и каким-то беззащитным. Скварца озабоченно нахмурился.

– Вы не должны рисковать собой!

– В самом деле, Рокэ, – не выдержал Валме, – нельзя же так!

– Ничего со мной не случится, – пробормотал кэналлиец, осматривая сначала одну широкую и короткую саблю, затем вторую. – Марсель, мой вам совет: подвяжите волосы…

Растерявшийся Валме счел за благо последовать совету, но сбить с толку Муцио Скварцу кэналлийцу не удалось.

– Рокэ, если вы погибнете…

– Что ж, – синие глаза бешено сверкнули, – значит, я еще и это могу!

Муцио не нашелся что ответить. Весла заходили еще быстрее, хотя это и было невозможно.

– Ну, виконт, – предупредил Ворон, опускаясь на колено и хватаясь за какую-то веревку, – держитесь!

– Именно, – согласился Скварца и пояснил: – Галера. «Морская роза».

Валме ничего не понял. Хотел переспросить – не успел. Справа раздался уже знакомый треск – «ызарг» крушил чужие весла. Что-то заскрипело, раздался вой, загребные налегли на весла, «ызарг» несколько раз тряхнуло, и он замер. Измотанные гребцы попадали на банки, по-рыбьи разевая и закрывая рты, руки многих были стерты до крови. Рокэ, Муцио и абордажным теньентам было не до них – они рванулись к правому борту. Скварца что-то выкрикнул, десятка два абордажников принялись крутить какие-то штуки. Рамы с натянутыми на них шкурами вылетели наружу, внутрь «ызарга» ворвались свежий воздух и показавшийся нестерпимым свет. Голова Валме закружилась, он заморгал, как вытащенная из дупла сова, тут же получил сильнейший тычок в спину.

– За мной! – Кто же это заорал? Рокэ или кто-то из офицеров?

Виконт, чувствуя себя последним ослом, глядел, как абордажники волокут крюкастые лестницы, а в воздух взмывают веревки с кошками.

Затрещали мушкетные выстрелы. Абордажники стреляли вверх, отгоняя бордонов от борта. Алва, подмигнув Марселю, ухватился за канат одним из первых. Глаза маршала сияли, он словно помолодел на десять лет. За Вороном с горящими фитилями в зубах лезли другие, среди которых затесался и Герард. Валме помянул Леворукого и швырнул веревку с кошкой, как ни странно, удачно. Отступать было некуда, и Марсель полез наверх. И что это за скотина ляпнула, что у галер низкие борта?!

2

Рокэ, держась одной рукой за канат, разрядил пистолет в нависшую над бортом рожу в каске. Рожа исчезла, следом исчез перескочивший ограждение Ворон. Валме рванулся за ним и тяжело спрыгнул на кормовой помост, едва не наступив на проклятущую каску. Ее обладатель валялся рядом, посредине залитого кровью лба виднелась дыра. Валме судорожно сглотнул, сдерживая рвоту. Пронесло!

Слева что-то рвануло, талигоец поскользнулся на чем– то, оказавшемся обрубком руки, с проклятьями отскочил и увидел Муцио и Алву. Пистолетов у Рокэ уже не было, он орудовал короткими морисскими саблями. Двумя!

Валме не глядя выстрелил, попал и тут же оказался нос к носу со здоровенным всклокоченным бордоном. Верзила замахнулся саблей, Марсель как-то увернулся, выхватил шпагу, ударил. Опыта не хватало: фехтовальный зал и дуэльная площадка в счет не шли, но он уцелел.

Народу все прибывало – с «ызарга» лезли абордажники, с носа спешили ошалелые «дельфины». Марселя в толкотне притиснули к борту, и он снова увидел Ворона, на которого выскочил бордонский офицер. Что-то мелькнуло, фонтаном брызнула кровь, окатив и кэналлийца, и тех, кто был рядом. Прямо на маршала вынесло пузатого «дельфина». Недотепа замахал руками и шарахнулся в сторону, сминая своих. Валме и сам предпочел бы оказаться подальше от Алвы, но деваться было некуда – впереди толкались чужие, сзади напирали свои, место которым расчищали Муцио и осатаневший Алва.

Мысли Марселя не поспевали за глазами, а глаза не поспевали за кэналлийцем. Виконт ничего не понимал в сплошных поворотах, приседаниях и бросках, просто очередной «дельфин», столкнувшись с Алвой, отлетал прочь, зажимая чудовищную рану. Или, скрючившись, оседал на скользкие красные доски. Или валился ничком с разрубленной головой, а залитый кровью Ворон бросался на новую жертву.

Первая сабля встречала чужой клинок, вторая била наверняка. По живому. В давке особо не размахнешься, но Ворон этого и не делал, орудуя короткой саблей как длинным ножом. Короткий тычок в грудь, от плеча, не распрямляя руки. Враг падает, освобождая место для замаха. Рубящий удар в голову… Второй – по сжимающей тесак руке. Однорукий бордон с воем ползет к борту, и снова резкие, стремительные тычки и удары – в живот, в бок, под мышку, хлещущая кровь, искаженные лица и два адских летающих клинка.

Время остановилось. Чудовищное зрелище завораживало, как завораживает буря или пожар.

– Сударь!

– Герард?!

Перед носом Марселя блеснула шпага, талигоец ударил наотмашь; человек, хотевший его убить, исчез. Рядом полуголый фельпец на ходу выхватил из сумки гранату, вставил фитиль, швырнул, расчищая путь себе и товарищам, один за другим прыгавшим на окровавленный помост. Отовсюду гремели выстрелы. Корму галеры заволакивал вонючий дым, звенело оружие, кто-то вопил, кто-то ругался, кто-то стонал. Перед самым носом виконта возник некто с пистолетом, но выстрелить не успел – Марсель сам не понял, кто спустил курок, но бордон опрокинулся на спину. Оказавшийся рядом Дерра-Пьяве помянул Разрубленного Змея и исчез. Убит? Ранен? Ушел вперед?

Они целую вечность топтались на корме. Наконец через борт перебрался последний абордажник. Как же их мало! А чего ты хотел, «ызарг» меньше галеры, намного меньше! Стрельба становилась все ожесточенней, Валме пригляделся: кто-то крупный, в шлеме и кожаном нагруднике, размахивал руками на баке, выстраивая стрелков. Загремели выстрелы, рядом с Марселем упал абордажник, впереди свалился еще один. Краем глаза Валме заметил Алву – маршал был жив и здоров, хоть и по уши в крови.

Грянул новый залп, бордон в нагруднике что-то проорал, «дельфины» поперли вперед, подбадривая себя криками, и тут в галеру влетел второй «ызарг». Марсель заметил знамя с варастийской нечистью и огромной шестеркой. Джузеппе Рангони! Красавец-капитан сиганул на бак одним из первых, следом полезли его люди, с ходу набрасываясь на стрелков.

Бордоны на куршее заметались, не зная, куда бежать: на ют или на бак. Скварца и Рокэ, воспользовавшись замешательством, бросились вперед, тесня защитников галеры от борта к центральному помосту. Валме махнул шпагой и хотел было бежать со всеми, но его остановили.

– Эй, – заорал кто-то полуголый и чумазый, – тащи!

Валме потащил. Было тяжело, но вдвоем с чумазым они втащили-таки сетку, полную пистолетов и мушкетов, которые тут же расхватали абордажники. И вовремя: обитатели галеры вновь очухались. Самых ретивых скосил мушкетный залп.

Отшвырнув разряженные мушкеты зарядной команде, абордажники кинулись в общую свалку. На мизерном пятачке топталась чуть ли не сотня человек, так что давка вышла отменнейшая. Моряки цеплялись за какие-то веревки, чтоб стрелять сверху, укрывались за бочками, выскакивали из-за обломков. Мундиры мешались с голыми спинами и корсарскими рубахами. Валме уже ничего не соображал, только отмахивался от случайных ударов. Бордоны и фельпцы перемешались, в пороховом дыму было не понять, кто свой, кто чужой.

На Марселя спиной вперед налетел коренастый абордажник, виконт отступил вбок и столкнулся с очумевшим бордонским офицером, размахивавшим шпагой. Рука талигойца инстинктивно дернулась, классическим способом парировав отчаянный выпад. Бордон что-то проорал и исчез в дыму так же внезапно, как и появился. Даже слишком внезапно. Марсель едва успел остановиться на краю кормового помоста, с оторопью глядя вниз, на гребную палубу. В мутных серых клубах прикованные гребцы казались выходцами, а рухнувшие на них убитые и раненые – разбитыми марионетками.

– Сударь, вы ранены?

– Закатные твари, нет!!!

Окликнувший его абордажник махнул рукой и куда-то делся. Обругав себя идиотом, Валме отскочил от края настила и завертел головой, выискивая Ворона или Скварцу. Дрались везде: на куршее, на баке, на юте, возле замолчавших орудий. Здоровенный фельпец отшвырнул сломанную саблю, подхватил валявшийся багор и, крутя его над головой, ринулся на несчастных мушкетеров. Сшиб одного, затем второго, остальные, толкаясь, отступили на куршею, кто-то не удержался, рухнув на головы гребцам.

Среди шлемов, косынок, непокрытых голов мелькнул серебряный гребень. Муцио! Марсель бросился к фельпцу. Только бы не отстать и не выказать себя трусом и дураком! Драка вспыхнула с новой силой, скрыв молодого адмирала из глаз, зато Валме нашел Алву! Толстый моряк швырнул кэналлийцу под ноги веревку с гирями, Ворон по-кошачьи подпрыгнул и тут же пригнулся, уворачиваясь от брошенного ножа.

Откуда-то взялся внушительный бордон в шлеме и кожаном нагруднике. Тот самый, что командовал стрелками. Капитан? Скорее всего… В одной руке у «дельфина» была шпага, в другой – кинжал с прихотливо изрезанной чашей. У Валме дома остался такой же, предназначенный для того, чтоб захватить и сломать шпагу противника. Бордон что-то сказал, Рокэ кивнул – залитая кровью фигура с жуткими синими глазами. Валме трусливо отвернулся и глянул на бак. Там сопротивление было почти сломлено. Фельпцы и бордоны один за другим опускали оружие и подходили к краю платформы. Смотреть. Дураки…

Марсель самым вульгарным образом утер лицо рукавом. Схватка прекратилась, словно по команде, а может, так оно и было. Рокэ и осанистый бордон все еще стояли друг против друга, и Валме «дельфину» не завидовал. Подбежал Герард, Рокэ швырнул ему свои сабли и взял шпагу. Значит этот, в нагруднике, капитан, и все решит дуэль вожаков.

Воевала мышка с кошкой! Да будь у «дельфина» хоть три кинжала, ему конец, только он еще этого не знает. Клинки столкнулись, бордон отлетел назад, а Рокэ тотчас сделал новый выпад, прижимая противника к толпе. Моряки шарахнулись в стороны, давая место дерущимся. Марсель видел лицо капитана: тот все еще рассчитывал на свой кинжал. Закатные твари, надо ж быть таким ослом! Алва наступал, бордон пятился в дурацкой надежде захватить шпагу противника и нанести удар своей. Марсель оглянулся – выпученные глаза и приоткрытые рты! Как на ярмарке… И Герард туда же! А бедняга-капитан все махал своим оружием, выставив его перед собой.

Противники топтались на скользких от крови досках. Бордон пятился, упрямо не изменяя прямой стойке, Рокэ атаковал правым плечом вперед, его выпады становились все стремительней, а окружавшая бойцов толпа не давала не успевавшему за кэналлийцем капитану уходить в сторону. Единственное, что ему оставалось, это, избегая удара, отскакивать назад.

Марсель не сразу сообразил, что Ворон загоняет противника на куршею. Закатные твари, зачем?! Неужели нельзя побыстрее? Бордон так ничего и не понял, пока не оказался на узком помосте. Под градом расчетливых ударов бедняга мог только пятиться да размахивать своим кинжалом. И он пятился и размахивал, но Алва, легко избегая предательской чаши, гнал дурня по куршее, пока тот не уперся спиной в грот-мачту. А может, и не в грот, кто их разберет, эти мачты!..

Капитан отчаянно махнул шпагой, и тут Рокэ наконец ударил всерьез. Страшный прямой выпад пробил кожу нагрудника, как бумагу, пригвоздив бордона к мачте; из разинутого рта толчками забила кровь, руки конвульсивно вцепились в чужой клинок, пытаясь его вырвать, и тут же разжались. Рокэ пожал плечами и резко выдернул шпагу. Тело медленно сползло по мачте вниз, голова запрокинулась, глаза уставились вверх. Кровь все еще текла, но человек был мертв.

Победитель все с той же отрешенной усмешкой нагнулся, поднял шпагу побежденного и переломил о колено.

– Леворукий! – завопил бордон в изодранном мундире и поднял руки. – Я сдаюсь! Сдаюсь.

Вторым бросил саблю на багровые доски дюжий боцман, следом подняли руки еще с десяток «дельфинов». Алва сунул шпагу вездесущему Герарду и что-то сказал подбежавшему теньенту. Тот кивнул и вытащил из-за пазухи какую-то тряпку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся флагом. Знамя с дельфином и лазоревой розой полетело на палубу, уступив место полотнищу, на котором нагло извивалась кривоногая волосатая змея.