Текст книги "Тульская область. Это моя земля #киберпутеводитель"

Казанская набережная
Светлана Денброва

2019 год. Сентябрь. На открытой киноплощадке уже никого, кроме меня, нет. Кажется, что только вчера в новом городском пространстве организовали первый лекторий, девушки в хлопковых шортах принялись расстилать коврики для йоги, заработала лодочная станция, зашумели концерты, мы каждую неделю ходили на кинопремьеры. Но сезон показов под открытым небом закрыт. Мне некуда спешить, я сижу на траве перед потемневшим пустым экраном. У меня хорошее воображение, и постепенно из впечатлений от только что увиденного фильма, недочитанных книг, шорохов сиреневых кустов и отблесков луны на воде складываются вполне различимые титры, а потом и сцены новой экранизации знакомой истории.

***

1897 год. На старом русле реки Упы, постепенно мелевшем, обустроили место отдыха и развлечений туляков. По набережной вдоль крепостной стены идет самая укромная аллея Кремлевского сада – аллея Любви.

Солнце все еще припекает, и у Катюши, которая крепко держит меня за локоть, намокли короткие русые завитки волос у самого лба. В полдень мы прятались в тени аллеи, но вот уже стоим на открытом участке набережной. От ботинок до самой реки спускается гладкий газон, из-за спины в воду, как в зеркало, глядится солнце. Я рассказываю Кате, что отсюда в 1788 и 1837 годах наблюдала фейерверки ее тезка Екатерина II, а еще наследник престола цесаревич Александр. Возле нас огромные качели-балансиры с гобеленовыми подушечками на сидении.

– Пойдемте, Ваше Высочество! Всего один раз! Поверьте, это безопасно, – в преувеличенно чопорном поклоне увещеваю я. Но Катюша робеет. Не очень-то крутой склон видится ей обрывом. Дух захватывает, когда она только смотрит с неподвижных качелей вниз, что же будет, если она рискнет полететь над пропастью?

– Сударыня, проявите же храбрость! – взываю я. И Катюша, в конце концов, уступает. Качели летят, ветер бьет в лицо, ревет и свистит в ушах. Кажется, от его напора нас унесет в реку.

– Я люблю вас, Катя! – шепчу я.

Качели замедляются, скрежет подвесов смолкает, и мы останавливаемся. Бледной Катеньке не до шуток.

– Больше никогда не будем качаться, – скорее вопросительно говорит она и присматривается ко мне: шептал ли я те слова или они послышались ей в гуле ветра?

Мы долго фланируем около воды. Катенька нетерпеливо ускоряет шаг, отвечает невпопад. Я понимаю, что ей необходимо говорить, спрашивать, но она не знает подходящих слов.

– Кому развлечений? Налетай, торопись! – зазывает билетер на представление в «Олимпию».

Мы садимся в третьем ряду, музыка грохочет, и опять при самом сильном и шумном раскате оркестра я говорю вполголоса.

– Я люблю вас, Катюша!

Когда постановка оканчивается, Катя окидывает взглядом зал, ждет чего-то, и на лице ее написано: «Неужели мне только послышалось?»

– Давайте еще покачаемся, – говорит она.

Мы поднимаемся по аллее вверх. Снова я сажаю Катю на качели, снова ревет ветер и страшно трещат поручни, но неизвестность больше пугает девушку, и, когда мы почти делаем «солнце» в третий раз, я вижу, как она следит за моими губами. Потому я молчу и затем провожаю Катерину с набережной домой. Она тянет время, идет не торопясь, но я не повторяю тех слов.