Текст книги "Детектор чувств"

Девушка медленно повернула голову и посмотрела прямо в камеру, как будто почувствовав, что за ней наблюдают. И даже с показателем на ДРЧ меньше единицы, Борислав был шокирован. Взгляд девушки выражал такую ненависть, что Борислав застыл, глядя в тёмно –карие глаза незнакомки.

Другие заключённые и в прежней колонии, и в этой, не выражали так открыто свои чувства. Тем более перед камерой. Все пытались скрыть эмоции, пусть они их проявляли где-то, но не

так … Ведь за это может грозить одиночная изоляция на сутки.

Борислав взглянул на нагрудный номер девушки: 917. Нужно посмотреть её личное дело. Но Борислав уже почти был уверен, что её показатель ДРЧ больше ста. Он ещё раз посмотрел в лицо девушки. Она красивая. Не яркая, бросающаяся в глаза внешность, она просто красивая. Нежной и простой красотой. Несмотря на этот взгляд. Такую девушку вряд ли сможешь забыть… Каре– зелёные глаза, тёмные брови, полные губы. Что-то необычное было в её внешности.

Девушка отвернулась и прижалась щекой к берёзе. Борислав подумал, что слишком долго за ней наблюдает. Выказывать свой интерес по Уставу можно не дольше одной минуты. Прошло больше. Он уже нарушил Устав.

Борислав переключил внимание на другие экраны, но перед глазами всё ещё стояло лицо девушки. На экранах были видны прогуливающиеся по парку заключённые в одинаковых серых робах и, казалось, всё было по– прежнему, как и несколько минут назад, но всё же … что-то изменилось… Не там, в прогулочном парке, а в душе Борислава. Он встряхнул головой и перевёл взгляд на тот самый экран, но там девушки уже не было. Он поискал её на других экранах, но не нашёл, она исчезла. Вероятно, смешалась с толпой.

Юноша подошёл к отсеку шкафа с каталогами номеров заключённых и, найдя номер 917, вытащил папку с личным делом.

«Мариника Старкова, родилась 21 июня 2057 года. Поступила в колонию номер пять 17 июля 2067 года с затопленной территории. Выжила после искусственного затопления благодаря спасательному жилету, который ей надел отец. Родители погибли. Родственников нет. Показатель ДРЧ -200 % с момента поступления. Аллергия на транквилизаторы любого типа. Диагноз – неисправима». Последнее показание ДРЧ было записано день назад -200%. В длинном списке показаний не было цифр меньше 190%. Ни за один день. Ещё были записаны дни изоляций и её причины. Смех, пререкания с начальством, проявление эмоций различного характера.

Для Борислава личное дело Мариники оказалось неожиданностью. Во– первых: он ошибся, что случалось крайне редко. Показатель девушки не больше ста, как он полагал, а в два раза больше. Во– вторых: его интерес к этой девушке после прочтения её личного дела возрос. Мариника … Красивое имя.

Борислав захлопнул папку и положил её обратно в отсек. Сегодня нужно поработать над собой, помедитировать, принять транквилизатор. А потом проверить себя на ДРЧ. Нужно избавиться от ненужных мыслей и эмоций.

Юноша открыл Устав, чтобы прочитать пункт о выражении чувств. В пункте 11 Устава Высшей Расы гласило, что если человек был замечен в проявлении чувств любого типа, то это должно быть наказано. Строгость наказания зависит от нанесённого ущерба и выносится Советом Высшей Расы.

Борислав задумался : ущерба девушка никому не нанесла и созывать Совет из –за одного взгляда как-то глупо. У Мариники диагноз – неисправима, значит, психологи не смогут с ней справиться, а на транквилизаторы у неё аллергия. Совет в любом случае примет решение об изоляции на сутки. Но вряд ли это что-то изменит.

Он, как надсмотрщик, может не сообщать об инциденте руководству корпуса. Он мог бы и не заметить этот взгляд, если бы не наблюдал так долго за девушкой. И Борислав решил, что не вынесет на Совет вопрос о нарушении Устава.

ГЛАВА 5.

ИСПЫТАНИЕ.

В полдник Мариника вяло ковыряла в тарелке картошку с мясом. У неё сегодня весь день было плохое настроение. Ей надоела эта колония. Хотелось жить на свободе, быть как птица, летать и не зависеть ни от чего. Надоел режим, серая роба, лекции психологов. Надоело скрывать свои чувства. Ей хотелось жить … Жить без правил и ограничений. Чувствовать… чувствовать себя живой!

Ведь у неё всего два пути в этой жизни: первый – стать одной из «них» и значит умереть морально, а второй – остаться такой же, с процентом ДРЧ 200%, и всю жизнь провести здесь, в «золотой» клетке. Ещё один вариант: если её выберут, и она станет инкубатором. Этот вариант был противней первых двух.

– Мариника! – девушка услышала звонкий голос Полины и подняла голову. Подруга, сияя, подошла к ней с пустой тарелкой. – Ты что так долго ешь?

– Аппетита нет, – ответила девушка. – Ну, как свидание?

К Полине сегодня приезжал «суженый». Она села напротив Мариники и заулыбалась.

– Хорошо! Он подарил мне цветы.

Мариника подняла брови и хмыкнула.

– Ты зря насмехаешься, – обиделась Полина. – Он очень заботливый.

– Странно … Он же из Вышист, – так они называли людей, присоединившихся к Высшей Расе.-

Разве Устав не запрещает заботу?

– Забота – это не чувство и про неё там ничего не написано, – Полина с упрёком смотрела на подругу. – Мариника, тебе нужно почитать Устав, когда ты его последний раз читала?

Мариника выпрямилась, глаза её метали молнии.

– Я не хочу читать этот бред! А ты собралась примкнуть к Высшей Расе?

Полина обиделась.

– Нет, конечно. С одной стороны мне и нравится их спокойствие и хладнокровность, а с другой – они уж слишком бесчувственные.

– Какой у тебя вчера был показатель? – спросила Мариника. Сейчас, после полдника, им предстояло пройти детектор.

– Девяносто процентов, – Полина опустила голову.

– Похоже, я тут одна с показателем в двести процентов, – Мариника отодвинула тарелку и взяла стакан с апельсиновым соком. – Когда он хочет тебя увезти?

Полина покраснела.

– Через месяц …

Мариника опустила голову, не скрывая грусть.

– И я останусь совсем одна.

У неё, кроме Полины, не было подруг. Множество заключённых намного старше её. Есть, правда, один парень, Архип, ему около тридцати. Он постоянно с ней заговаривал при встрече и был всегда приветлив, старался садиться ближе на лекциях. Придётся общаться с ним, когда Полина уедет.

– Я буду тебе писать и приезжать навещать, – постаралась успокоить подругу Полина. – Кстати, ты видела нашего нового надсмотрщика? Он приехал из северной колонии. Говорят, у него процент меньше единицы! Это так редко даже для вышистов, у Мирона пять процентов. – Так звали суженого Полины.

– Обалдеть … – Мариника была шокирована. У здешнего руководства процент выше единицы, даже у Давида – самого лучшего психолога колонии процент был равен двум. – Представляю, какой это бесчувственный чурбан.

– Я видела его сегодня утром. Зовут Борислав. И он очень симпатичный, я таких красавчиков ещё не видела. И он пока не выбрал себе девушку.

– Не повезёт этой девушке, -усмехнулась Мариника. – Жить рядом с ледяной глыбой – не лучшая судьба.

Полина пожала плечами. Девушки поднялись и отнесли посуду в моечную, чтобы помыть, а затем пошли к блоку с детекторами. Там было пусто, все уже прошли проверку, они последние. На двери первой комнаты мигала красная лампочка, приглашая войти.

– Ну, кто первый? – вздохнула Мариника.

– Я пойду в соседнюю комнату, а ты иди в эту, – предложила Полина. В блоке было десять рабочих комнат с ДРЧ.

– Хорошо, встретимся через пять минут, – согласилась девушка и открыла дверь с номером один.

За столом сидел молодой парень с короткими чёрными волосами и что –то писал в журнале. Она раньше его не видела. Ах, да, это наверно новый надсмотрщик Борислав, про которого рассказывала Полина. Девушка с интересом уставилась на него. Он, не поднимая головы, указал ей на кресло детектора. Мариника прошла и села в кресло. Надсмотрщик дописал и, отложив ручку, поднялся. Затем повернулся к ней и вдруг застыл, глядя на девушку. Она тоже смотрела на него. Он и правда красивый, но не это поразило её, а глаза необычного цвета: жёлто-зелёные, как у кошки, или у тигра. Почему он медлит с проверкой, и что в ней такого, что он так на неё смотрит? Девушке стало не по себе. Его взгляд будто то приковывал её к месту и читал мысли. По коже прошёл озноб. Наконец, он отвёл глаза, на лице не дрогнул ни один мускул. Полное равнодушие и хладнокровие – вот, что выражало его лицо.

Надсмотрщик подошёл к ней и пристегнул к запястьям датчики, туда, где был пульс. Руки у него были сильные, и Мариника невольно засмотрелась ими. Какое –то давно забытое воспоминание всколыхнулось в душе … Руки отца … Они были такие же … На глаза навернулись слёзы.

Борислав нажал на кнопку измерений и уставился в экран. Мариника смотрела на него. Он стоял вполоборота к ней, не отрывая взгляда от маленького светящегося окошка с цифрами. Детектор запищал часто и пронзительно. Этот звук девушка слышала каждый день, и ей можно было даже не смотреть на экран. Двести процентов – её постоянный показатель.

Надсмотрщик же смотрел на экран, но его взгляд ничего не выражал. Похоже, он не удивился. Может, в его прежней колонии у всех заключённых такие показатели? Ведь там, по слухам, одни преступники – убийцы, насильники, воры …

Тут Борислав повернулся и посмотрел ей в глаза. На какую –то малую долю секунды Маринике показалось, что в его жёлто-зелёных глазах промелькнул интерес, но тут же во взгляде появились прежние льдинки равнодушия. Наверно, он увидел слёзы в её глазах.

Девушка стала противна сама себе. Разнюнилась, увидев его руки … Ну и дура!

Надсмотрщик отстегнул датчики, и девушка выбежала из комнаты, задев плечом Борислава, который даже не шелохнулся.

ГЛАВА 6.

САМОКОНТРОЛЬ.

Девушка выбежала, а Борислав стоял, впившись невидящим взглядом в кресло, на котором она только что сидела. Мариника Старкова выводит его из равновесия, которое он вырабатывал годами. Для него эта девушка неразгаданная тайна. Он был шокирован, когда увидел её в кресле и как-то не ожидал встретиться с ней вот так, лицом к лицу. Ведь она могла зайти в соседние комнаты, а попала именно к нему. На несколько секунд Борислав даже замешкался, но потом собрался и подошёл, чтобы измерить показатель. Он не подал вида, что удивлён её процентом, хотя такой видел впервые. В прежней колонии у заключённых показатель не был выше ста пятидесяти. Может, это объяснялось приёмом транквилизаторов?

Почему Мариника заплакала? Когда он увидел в её глазах слёзы, где –то в глубине души шевельнулось давно забытое чувство … Последние слёзы в его жизни, которые он видел, были слёзы его матери…

Борислав подошёл к столу и взял ручку, чтобы записать показатель Мариники Старковой.

Сегодня пятое мая. В июне девушке исполнится двадцать лет. И её, возможно, выберут. Тому, кто это сделает, придётся нелегко, но …

Борислав слишком сильно нажал на ручку, и она сломалась в его руке. Да что это с ним!?

Он подошёл к креслу с детектором. Присоединив датчики к запястьям, юноша нажал на кнопку «измерение». Прозвучал длинный сигнал. На экране засветилась цифра «один».

Нет, этого не может быть … Его показатель последние три года не превышал ноль целых восемь десятых процента. Долгие шесть лет упорной работы над собой летят ко всем чертям из-за какой-то девчонки…

Раздался щелчок и после цифры «1» начали появляться нули. Это значит, что показатель растёт. Борислав отстегнул датчики, он не мог в это поверить.

В Уставе допускается пять процентов эмоциональности, но его показатель не должен быть выше одного процента! Не должен! Он поставил себе цель и добился её. И так легко потерять достигнутое он не имеет права. Свои эмоции нужно держать под контролем.

Завтра опять его смена, а послезавтра нужно заняться самоконтролем.

Наутро Борислава вызвали в кабинет начальника корпуса. Им оказался лысеющий полный мужчина с бледно-голубыми глазами. Он встал и протянул руку для пожатия.

– Присаживайтесь, – вежливо предложил начальник. – Меня зовут Еремей. Я просмотрел ваше личное дело и характеристики с прежнего места работы и должен вам сказать, мне приятно, что у нас появился такой достойный представитель нашей расы. Ваш показатель – лучший здесь. Вы учились на курсах психологии?

Борислав кивнул.

– Можете определить мой процент? –улыбнулся Еремей.

Юноша ответил, не раздумывая.

–Один и три. Могу ошибиться до сотой доли.

– Поражён. Вы угадали.

– Я не угадывал, просто определил.

Еремей смотрел на него с уважением.

– У нас сейчас с заключёнными работает Давид Завидов – психолог первой категории. У вас высшая. Хотите работать с ним в паре?

– Пока нет, хочу немного освоиться, послушать лекции.

–Можете начать сегодня же. Лекция в десять тридцать .

– Хорошо, – Борислав поднялся, -разрешите продолжить надсмотр?

– Разрешаю, – кивнул начальник корпуса.

Юноша вышел, а он ещё долго смотрел на стул, на котором Борислав только что сидел. Такого хладнокровия и выдержки ему не встречалось несколько лет. В Министерстве он был четыре года назад, когда его только назначили начальником. Там он видел таких, как Борислав Жаров. Этот юноша далеко пойдёт. Нужно постараться, чтобы он подольше оставался здесь. Возможно, он заменит его на посту, ведь до отставки остался всего год. Такой человек будет совершенствовать систему.

За четыре года службы Еремея примкнувших к Высшей Расе из заключённых было двадцать три человека. Это мало. Ведь здесь их не одна тысяча. Хотя у многих процент на ДРЧ снизился и довольно хорошо. Но есть и такие, кто продолжает упорно сопротивляться.

В 10.30 Борислав вошёл в большой лекционный зал с высокими окнами, прикрытыми от ярко светившего солнца жалюзями. Зал был заполнен заключёнными. Борислав остановился возле стены и прижался к ней спиной, осматривая ряды с разновозрастными людьми. Вдруг он поймал себя на мысли, что ищет её – Маринику. И тут он её увидел , она сидела на предпоследнем ряду рядом со светловолосой хорошенькой девушкой и молодым человеком с рыжими волосами. Тот наклонился и что-то шепнул на ухо Маринике, которая смущённо улыбнулась и,подняв глаза, встретилась взглядом с Бориславом. Его сердце казалось, перестало биться, и возникло такое чувство, что воздух вокруг наэлектризовался. Отвести взгляд он не смог, сегодня девушка показалась ему ещё красивее, чем вчера. Глаза у неё сияли. Она была такая … живая … В отличие от него.

Что за мысли???

Улыбка Мариники померкла, и взгляд стал жёстким. Она отвернулась и уставилась на сцену. В груди Борислава что-то сжалось, и непроизвольно его правая рука сжалась в кулак. Он опустил глаза и посмотрел на свою руку, потом опять на Маринику. Она сидела такая гордая, неприступная, недосягаемая для него, и красивая. И она его ненавидит.

ГЛАВА 7.

ПРОВИННОСТЬ.

Мариника вчерашним вечером легла в постель в положенное время, в 23.30. Иногда они с Полиной после того, как по комнатам проходили младшие надсмотрщики, вставали и болтали в ванной комнате, чтобы не будить остальных спящих женщин. В комнате их было пять человек. Они с Полиной были самые младшие. Остальным трем женщинам было по пятьдесят, сорок восемь и сорок два года. Попали они в эту колонию ещё до затопления, десять лет назад. Здесь были их мужья и дети, жившие в другом блоке.

Маринике было больно наблюдать , что семьи разлучены. Хоть им и разрешалось вместе сидеть в столовой, вместе гулять в парке и проводить свободное время, но, всё же, они были разлучены и несвободны. Как-то она увидела, что Алина – та, которой было 42 года – обнимается и целуется со своим мужем Тихоном в парке за кустами. Девушка испугалась, что их заметит камера и стала энергично обмахивать себя руками, делая вид, что ей стало плохо. Через несколько минут пришли санитары с носилками и унесли девушку в медицинский блок для осмотра.

Алина до сих пор была благодарна ей за это, ведь если бы их с мужем увидели, то его или её перевели бы в другой корпус и они виделись бы три раза в месяц по разрешённым дням, и то в присутствии наблюдателя.

Некоторые не выдерживали разлуки и убивали себя. В прошлом году разлучённые муж и жена, которым было по шестьдесят лет при встрече как –то договорились наложить на себя руки и сделали это той же ночью. Они выбросились из окна четвёртого этажа в своих корпусах. В то время на окнах ещё не было решёток. С тех пор заключённым после свиданий давали сильные транквилизаторы и они ходили как роботы целую неделю.

У Мариники была аллергия на любой вид транквилизаторов, и это было везением. Когда в первый раз ей сделали укол, у неё поднялась высокая температура, и начались судороги. При длительном исследовании была выявлена непереносимость седативных препаратов, что было большой редкостью.

Возможно, из –за этого у неё такой высокий показатель на ДРЧ. Других успокаивают, пичкая «лекарствами».

Даже после того, как они с Полиной наконец улеглись, девушка долго не могла уснуть, вспоминая разговор с подругой.

– Ну, как твой показатель? – шепотом спросила Полина, когда они встретились в коридоре детекторной.

– Как обычно, – буркнула Мариника. Перед глазами всё ещё стоял новый надсмотрщик с его кошачьими глазами. – А у тебя?

– 95%, выше, чем вчера, наблюдатель была недовольна, – улыбнулась подруга.

Мариника не выдержала и рассказала Полине о встрече с новым надсмотрщиком и о том, что расплакалась перед ним. Подруга после её рассказа долго молчала, о чём – то думая, а потом посмотрела на неё и спросила:

– Он тебе понравился?

Мариника зло посмотрела на Полину:

– Ещё чего! Я их всех ненавижу!

Полина засмеялась.

Мариника проплакала час, перед тем, как уснуть, вспоминая свой навсегда утраченное счастливое детство, родителей, таких добрых и любящих друг друга. Высшая Раса лишила её всего этого. Она до конца своих дней будет ненавидеть всех её представителей.

На следующий день, после завтрака, заключённые, как обычно, разместились в лекционном зале, рассчитанном на двести человек. Они с Полиной сели в конце зала, подальше от сцены. К Маринике подсел Архип. Сегодня всё утро он от неё не отходил, делал ей комплименты и подмигивал. Девушку это смущало, она не привыкла к мужскому вниманию.

– Смотри, не засмейся, если Давид споткнётся, – прошептал Архип ей на ухо ,и Мариника улыбнулась, отведя взгляд от смеющихся глаз своего рыжего ухажера в сторону окна.

Там стоял он. Борислав. И смотрел на неё. Почему он так смотрит? Его взгляд как рентген, прошивает насквозь. В глазах лёд и холод.

У девушки пробежали мурашки по коже. Он пугает её, это новый надсмотрщик. Он, что, теперь будет наблюдать за ней? И что от него ждать?

Мариника отвернулась и стала смотреть на трибуну сцены. Но, в силу своего любопытства, через несколько секунд покосилась на надсмотрщика. Он стоял, низко опустив голову и , как показалось девушке, что –то рассматривал. Она проследила за его взглядом и увидела, что правая рука Борислава сжата в кулак. От неожиданности у девушки открылся рот.

Всё это длилось мгновение, Борислав разжал кулак и стал смотреть на сцену с выражением того же холода на лице, что и несколько секунд назад.

Может, ей показалось? Показалось, что он только что проявил запрещенную Уставом эмоцию? А если это не тот надсмотрщик, о котором ей рассказывала Полина?

Подруга будто услышала её мысли и прошептала:

– Смотри, вон он, Борислав, – и кивком указала на него.

– Какой у него показатель? – спросила Мариника. Возможно, Полина ошиблась в цифре. У людей из Высшей Расы с показателем в 5% она замечала некоторые эмоции. Например, надсмотрщик Святослав однажды замеряя её показатель, посмотрел в глаза и улыбнулся. Но он не вызвал симпатию девушки, светловолосый с голубыми глазами, он казался приторно– слащавым.

– Меньше единицы, – ответила Полина.

– Ты уверена? Откуда ты знаешь?

– Я слышала, как Святослав рассказывал Эльзе.

Эльза была младшей надсмотрщицей корпуса.

В это время на трибуне появился психолог Давид.

– Здравствуйте, исправляемые! – поприветствовал он присутствующих в зале и начал проповедь о пользе равнодушия и хладнокровия. Каждый день приходилось выслушивать почти одно и тоже, смотреть репортажи о прошлых войнах и преступлениях.

Маринику уже давно мучил вопрос : почему, если Высшая Раса против проявления чувств, проявила жестокость, затопив населённые пункты вместе с ни в чём неповинными людьми?

– Давайте посмотрим репортаж десятилетней давности о жестокости прошлого мира, – Давид коснулся указательным пальцем сенсора на трибуне, и на большом экране появилось изображение.

Маленькая окровавленная девочка с большими глазами умирает на руках обезумевшей от горя матери, а рядом взрываются бомбы. Вот осколок попадает в женщину, и она заваливается на бок, увлекая за собой ребёнка.

Показывают мужчину, убившего свою жену в приступе ревности. «Почему вы это сделали?» – спросил его репортёр. « Она изменяла мне», – мужчина отвёл взгляд.

Репортажи сменялись один за другим, не уступая друг другу по жестокости.

Мариника украдкой взглянула на Борислава. Он стоял там же и смотрел на экран с маской ледяной отчужденности на лице.

Нет, ей наверно показалось, что он сжимал кулак от какого-то вырвавшегося на волю чувства. Может, он делал какое-то упражнение для рук?

Он бесчувственный. От того, что показывали на экране, у девушки потекли слёзы. Многие из заключённых уже привыкли к тому, что показывают и уже не плакали, но она не могла привыкнуть.

Репортажи закончились через час и Давид начал опять объяснять, почему спокойствие Высшей Расы так благотворно влияет на человечество. Уже 9 лет не было войн, убийств, жестокости и насилия.

– Не все из присутствующих здесь двигаются в правильном направлении. Некоторые из вас особенно беспокоят меня. Излишняя эмоциональность очень часто проявляется у женской половины заключённых, – Давид прокашлялся.

Мариника поняла, что это камень в её огород. Из всех женщин корпуса только у неё такой высокий показатель.

– У нас новый надсмотрщик, – девушка посмотрела на неподвижно стоящего Борислава. – Поднимитесь, пожалуйста, на трибуну, Борислав Жаров.

Жаров … Какая несовместимая с ним фамилия… Жар – это не для него. Мариника смотрела, как он поднимается по ступенькам на трибуну. Чёрная униформа надсмотрщика с жёлтым знаком Высшей Расы в виде галочки на рукаве замечательно на нём смотрелась. Он был олицетворением мужественности.

– Борислав, расскажите о себе, – Давид уступил ему место на трибуне.

– Я ваш новый надсмотрщик, -начал Борислав , равнодушно глядя в зал. – Три года я отработал в северной колонии Арктики. Там отбывают пожизненное заключение убийцы, насильники, маньяки.

– Я слышал, что вы учились на психолога? – спросил Давид. Борислав кивнул. Маринике почему-то показалось, что он смотрит на неё. Или она хотела этого?

– Ваш показатель?

– Меньше единицы, – в зале послышался ропот.

– А точнее?

Борислав помолчал,а потом ответил на вопрос Давида.

– Колеблется от 0,5 до 0,8 %, – в зале наступила тишина и Давид торжествующе обвёл взглядом притихших людей.

– Вот видите, какой самоконтроль! Вы тоже можете стать такими, как Борислав!

– Да не дай Бог! –У Мариники вылетели эти слова вперёд мысли.

В наступившей тишине её было очень хорошо слышно. Теперь Борислав точно смотрел на неё… На лице застыло выражение явно не доброжелательное. Ей стало стыдно за свои необдуманные слова.

– Мариника Старкова, встаньте, -голос Давида прозвучал жестко.

Девушка медленно поднялась. Головы заключённых повернулись к ней. На чьём-то лице она прочла одобрение, на чьём-то страх, а на некоторых лицах она заметила улыбку.

Борислав молча сверлил её своими жёлто-зелёными глазами. Девушка гордо вздёрнула подбородок.

– Мариника, вы опять проявили эмоцию, причём отрицательную. И в отношении старшего персонала корпуса. Вы будете строго наказаны. Совет решит, сколько дней вы проведёте в изоляторе, – Давид строго на неё смотрел

Но девушка смотрела не на него, а на того, в чей адрес произнесла обидные слова. Она сама была поражена тем, что сказала. Раньше ей и хотелось сказать что-нибудь персоналу, но она молчала, потому что сидеть в изоляторе несколько дней не было желания.

Дольше одного дня ей еще там находиться не довелось. Мариника ужаснулась от того, что ей придётся повести в одиночестве несколько дней. А сколько – это решит Совет. Но слово не воробей и назад не вернёшь…

Борислав не отрывал от неё взгляда. Девушка не выдержала и опустила глаза. И тут он сказал:

– Я отведу провинившуюся в изолятор, – в голосе было столько льда, что Маринике стало страшно остаться с ним наедине.

Полина и Архип одновременно взяли её за руки и легонько пожали, поддерживая девушку морально. Борислав сошёл с трибуны и, глядя на неё, пошёл по проходу к выходу. Дойдя до ряда кресел, где находилась девушка, он остановился. Мариника вышла в проход и тоже остановилась. Они смотрели друг другу в глаза. Пыла у девушки поубавилось, зато на сердце давил груз вины. Борислав пошёл вперёд, и Мариника побрела за ним.

Они дошли до блока с одиночными изоляторами, и надсмотрщик открыл дверь с жёлтой табличкой. Девушка остановилась и с тоской посмотрела внутрь узкой комнаты , в которой ей предстояло отбывать наказание.

Борислав терпеливо ждал, когда она туда зайдёт.

–Простите,– виновато произнесла Мариника – Я не хотела вас обидеть, у меня вырвалось.

Борислав посмотрел на неё, но взгляд по – прежнему был холоден.

– А кто вам сказал, что я обиделся?

Девушка опешила от бесчувственности, прозвучавшей в голосе. И это вывело её из себя. А когда она злилась, то делала глупости. Еле сдерживая ярость, она подошла к надсмотрщику и приложила ухо к его груди, там, где должно было бы быть у него сердце. Да, оно есть, стучит размеренно, громко, сильно ударяя в грудную клетку.

– Странно, стучит… А я думала, что там ничего нет, – сказала Мариника задумчиво и отстранилась. Не глядя на Борислава, она прошла в свою одиночную камеру и захлопнула дверь.

ГЛАВА 8.

ЗАДАЧА.

Борислав ещё долго стоял у закрывшейся двери. Он не мог поверить, что всё это происходит с ним. За два дня работы на новом месте произошло столько, сколько не было за все девять лет, которые он состоял в Высшей Расе.

И всё «благодаря» Маринике Старковой – девушке из Низшей Расы с показателем ДРЧ 200 %. Она выбила почву из-под его ног. Почву настолько крепкую, выработанную годами самоконтроля. Сегодня из глубин его души вырвались три чувства : отчаяние, злость и … нежность.

Отчаяние – когда он понял, что она его ненавидит.

Злость – когда она унизила его перед всеми.

И нежность – когда она неожиданно прижалась к его груди, чтобы послушать стук сердца, будучи уверенной, что у него его нет.

Почему эта девушка так действует не него? И что с ним происходит? Борислав медленно поднёс руку к замку на двери и, повернув ключ, сунул его себе в карман. Затем повернулся и пошёл к себе в дежурную.

До следующего утра юноша работал на автомате, мысли метались. Около шести утра пришёл сменщик Святослав, и Борислав сдал ему смену.

– Как дела? – они обменялись рукопожатиями.

– Всё спокойно.

– Никаких происшествий? – в голосе сменщика улавливалось любопытство.

Борислав посмотрел на него. Неужели в этой колонии каждый день что-то случается?

– Что вы подразумеваете под этим словом?

Святослав смутился.

– Ну … что-нибудь выходящее за рамки Устава …

Борислав смотрел на него, не отрываясь, и тот трусливо отвёл глаза.

–Случилось. Но этот человек понесёт наказание. Любопытство исключено пунктом двадцать три Устава Высшей Расы.

Борислав прошёл к выходу и, не оборачиваясь, сказал:

– Спокойной смены, – а затем вышел.

Святослав неприязненно смотрел ему вслед.

После недолгого дневного сна Борислав открыл Устав, чтобы в сотый раз прочитать все запрещённые и разрешённые пункты.

Запрещается: пункт 1 – убийство, пункт 2 –насилие, пункт 3 – зависть, пункт 4 – ревность, пункт 5 – воровство, пункт 6 – злость и так далее.

Таких пунктов было много. Разрешённых намного меньше. Разрешено проявлять заботу, беспокойство, доброжелательность, оказывать приветственные знаки ( кроме объятий и поцелуев), улыбаться ( но не смеяться), слабо отражать положительные эмоции на лице, проявлять симпатию ( без прикосновений), сострадание, сопереживание, сожаление, похвала в пределах разумного и ещё несколько пунктов.

Борислав прочёл весь Устав и задумчиво посмотрел в окно своей комнаты, которую ему выделило руководство колонии в доме для служащих, который находился в километре от пяти корпусов с заключёнными.

За окном стояла солнечная погода. Ветер гулял в верхушках сосен негустого леса, росшего неподалеку. Припомнился его родной город. Там тоже росли сосны.

Борислав старался не вспоминать прошлое. Это причиняло боль.

Его отец умер в тюрьме. Суд вынес ему пожизненное заключение. И он, его сын, свидетельствовал на суде против него. Тогда Борислав уже вступил в ряды Высшей Расы и хладнокровно рассказал, что случилось с его матерью.

Он никогда не забудет взгляд отца. Не осуждающий, не полный злости или ненависти. Его взгляд был прощальным…. И это был последний раз, когда они виделись. Отец умер через два года от воспаления лёгких.

Перед смертью он написал сыну письмо. Борислав, прочитав его, сжёг. Хранить воспоминания тоже запрещалось. Но он и сейчас помнил его наизусть.

«Здравствуй, сынок! И прощай. Прости меня. Сам я себя не простил, да и ты не сможешь. Ведь тебе теперь запрещены все эмоции. Я любил твою мать, я до сих пор её люблю… Сам не понимаю, как это вышло. Злость и ревность затмили разум. Ты прав, что вступил в Высшую Расу. Если бы вернуть всё назад, я поступил бы также. Лучше жить без чувств, чем вот так терзаться, как терзаюсь теперь я. Знаешь, сынок, женщины иногда сводят с ума, но и без них жизнь пуста… Живи так, как велит тебе твоё сердце. Прости за всё».

Женщины иногда сводят с ума… Теперь Борислав верил отцу. Но он не думал, что это может случиться с ним. Это первая девушка, которая так влияет на него. Нельзя поддаться этому безумию. Нужен строгий контроль за собой.

Борислав сел в позу лотоса и закрыл глаза. Расслабив все мышцы, он постарался очистить голову от всех мыслей. На это у него всегда уходило меньше времени, чем сегодня, но всё же это ему удалось. Он мог медитировать часами, полностью погружаясь в мир гармонии.

Когда Борислав открыл глаза, за окном был вечер. Он чувствовал себя отдохнувшим, умиротворённым и … бесчувственным. Голова была ясная, теперь можно почитать разрешённую литературу. В основном это были книги по философии, психологии и некоторая художественная литература. Почти вся классика прошлого была уничтожена, за исключением нескольких писателей.

Борислав сегодня решил почитать книги по психологии. У него был диплом психолога первой категории, и он хотел сдать экзамен на высшую.