Текст книги "Госпожа-бунтарка"

Вика Рим
Госпожа-бунтарка

© Вика Рим, 2024

Пролог

Сначала я писала эту историю как автобиографическую. Потом поняла, что в реальной жизни все порой случается очень нелогично, что в книге даже и не объяснишь, почему все произошло так, а не иначе. Таким образом, у меня получилась совсем новая история, где все события – моя выдумка, а любые совпадения с реальными людьми – случайность. Ну, почти.

Глава 1
Потаенные желания

– Что стоишь? Холодно, заходи, – крикнул Данил. Манюня засмеялась и закрыла руками лицо. Белый пуховик был небрежно накинут сверху, летние конверсы оставляли фирменные отпечатки на белом снегу. От танцев в клубе рыжие локоны запутались и лежали на голове девушки непослушной копной. Красная помада была давно стерта, оставив на губах лишь розоватый оттенок. Данил, точно такой же лохматый, но ото сна, без очков, стоял перед ней в пижамных длинных штанах, теплой кофте и тапочках.

Манюня спустила руки с глаз, чтобы они закрывали только рот, и сделала пару шагов вперед. Ей все еще не верилось, что это действительно происходит наяву.

– Данил, это правда ты? Я не сплю? – сквозь смех спросила девушка.

– Правда, правда, заходи, я сейчас замерзну.

Он раздраженно схватил ее за руку и затащил в подъезд. Ватными ногами она поднималась по знакомым перелетам, восстанавливая в памяти место, где она не была уже столько лет.

– Кстати, а почему ты все еще живешь с родителями? Йк, – девушка начала икать.

– Я не живу с родителями, мама переехала в Москву в мою квартиру, – все так же раздраженно отвечал Данил.

– Не живе-е-ешь? – протянула Манюня. – А твоя жена?

– Да, с Наташей тут живем, – Данил открыл входную дверь, пропустил пьяную Манюню вперед и усадил ее на пуфик. Сам же он сел перед ней на корточки и начал расшнуровывать конверсы. Девушка стала протягивать ему свою вторую ногу прямо к лицу.

– Она знает, что ты приводишь ночью сюда своих пьяных бывших?

Данил отмахнулся от ноги, лезущей в лицо, продолжая снимать правую кроссовку.

– Да, у нас открытые отношения, и даже тройнички были с девочками.

– Ваааау, – саркастически протянула Манюня, – трайнички-и… А четверень… чч А четвер… Чертверу… Уху-ху-ху ха-ха-ха-аха

Девушка залилась смехом и повалилась с пуфика в сторону пола. Данил успел ее перехватить и усадить прямо перед собой.

– Ну, ты и пьянчужка, Манюня!

– А что ты ожидал, когда… гхм… звал меня сюда? Йк.

– По переписке ты казалась более адекватной, – Данил наконец-то расправился со второй кроссовкой и снял с Манюни пуховик. – Пойдем, я заварю тебе чаю.

Пошатываясь, Манюня дошла до знакомой кухни: здесь все было, как и в тот прошлый раз, летом 2016 года. Появилось, быть может, несколько новых вещей, но в расплывающемся сознании Манюнечка не обращала на это внимание.

Наконец, когда чай был подан, девушка немного пришла в себя и заговорила уже более связно:

– Вообще-то я не пила сегодня много, меня в такси укачало.

– Да-да, я вижу, – Данил сидел напротив нее и дул на кружку горячего чая.

– Ну, и почему ты вообще вернулся в Челябинск? – спросила Манюня.

– Ох, это долгая история, – парень сидел все такой же растрепанный. Манюнечка обратила внимание на его щетину, он казался ей таким… постаревшим? В ее памяти он навсегда остался молодым, семнадцатилетним подростком, поэтому она все еще не могла воссоединить реальность с прошлым в своей голове.

– Я же учился на баскетбольного арбитра в Москве, практиковался при команде в университете, а потом случился ковид, и мы перешли на дистанционное обучение. Я получил диплом, но матчей не было, да и работы тоже. Поэтому вернулся сюда, тут меня дальний родственник устроил, сужу крупные городские матчи от местной федерации баскетбола.

– Ммм, а когда-то ты так стремился уехать отсюда. – Манюня поджала губы и покачала головой, а потом громко усмехнулась. – Всегда было интересно увидеть тебя в этой смешной полосатой футболочке на поле.

– На площадке, – поправил ее Данил. – Поле у футболистов.

Манюня все так же беззвучно покачала головой и потянулась к конфеткам, которые стояли в вазочке на столе.

– Ммм, вишневая, – девушка положила ее в рот, а затем еще раз покопалась в вазе и достала оттуда другую конфетку в желтой обертке. – Ананасовая для тебя.

Данил улыбнулся, взял конфету, но отложил ее в сторону, продолжая дуть на чай.

– Что, не хочешь конфетку?

– Я вишневую хотел, а ты забрала последнюю.

Манюнечка достала изо рта красный влажный леденец.

Слюни, вместе с соком, растекались по пальцам и сладкими каплями падали на стол. Девушка смотрела Данилу прямо в глаза и ждала разрешения. Тот открыл рот. Конфета погрузилась туда вместе с пальцами; парень обхватил их губами и не отпускал несколько секунд. В глазах Манюнечки заиграли дьявольские огоньки. Она приподнялась над столом, положив на него все свое тело, и тут же поцеловала еще мокрый от сладких слюней рот Данила. Он взял ее голову в свои руки и ответил ей взаимностью. После непродолжительного поцелуя девушка опустилась на свое место.

– Йк, – икание Манюни перебило неловкое молчание, – а ты все так же неплохо целуешься.

– А ты все также любишь слюнявые поцелуи, – облизывал губы парень.

– Я и в рот харкнуть могу за 30 токенов, – Манюня театрально развела руками и рассмеялась. Она уже ни перед кем не стеснялась говорить о своей работе вебкам-моделью, тем более, когда была пьяна.

– Да, я видел это на твоих шоу.

– Что еще ты там видел? – девушка прищурилась и сложила руки у груди.

– Много чего интересного, – губы Данила отстранились от кружки и расплылись в хитрой улыбке. – Особенно понравилось, как ты делала Jerk Off Instruction[1]1
  Jerk Off Instruction (JOI) – инструкция по дрочке.


[Закрыть] для мембера в чате. Он тебя еще просил называть его своей грязной обезьянкой.

Манюня задумалась на пару секунд, и ее все еще пьяную голову тут же озарило мыслью.

– Подожди-и, это был ты?

Губы Данила затряслись от легкого смешка. Он поставил кружку на стол.

– Ты разве сразу не догадалась?

Смех Манюни разразился на всю кухню. Она положила сначала руки на стол, а потом и свою голову.

– Что в этом такого? Что ты смеешься? Да, мне нравятся грязные разговоры, просто, когда мы с тобой этим занимались, я еще не раскрыл свой потенциал. А сейчас, когда я делаю подобие обезьяньих криков, по типу «у-у-у-у», меня это очень возбуждает.

– А твоя жена? И другие девочки? Они не считают это странным? – Манюня все никак не могла остановить свой смех.

– С ними я такое не практикую, пробовал только с тобой в онлайне и с другими веб-госпожами.

– Мда-а, – девушка отодвинулась от стола, подняла одну ногу на диван и облокотилась на нее. – Каких только извращений мужчины не придумают, чтобы себя удовлетворить. Вот хотя бы тот же самый боллбастинг – когда сабмиссивы просят бить себя по яйцам…

– Кстати, – Данил заметно оживился, – а вот ты когда-нибудь практиковала с сабмиссивами… Ну… Им в попу? Пальчиком или игрушкой?

Манюня удивленно посмотрела ему в глаза. Она прекрасно знала, что такие вопросы бывают неспроста и несут за собой подоплеку нового, еще не открывшегося фетиша.

– Почему ты, собственно, спрашиваешь?

– Понимаешь, – Данил опустил глаза. – Я и сам всегда хотел попробовать, но боялся признаться об этом Наташе. Она не такая открытая и кинканутая, как ты. Я пробовал самостоятельно, даже игрушку купил, но так и не осмелился в себя это засунуть. Я ведь не гей, у меня даже и мысли про мужчин не было никогда.

Манюня сдавливала подступающий к горлу смешок. Она была специалистом в фетишах и потаенных желаниях мужчин: понимала, откуда они возникают, и никогда не осуждала их за это. Но в купе с выпитым алкоголем и тем, что это признание она слышала от своего бывшего парня, которого все еще ненавидела где-то в глубине души – она, несомненно, ликовала.

– Слушай, Дань, ну это не совсем гейство, – девушка постаралась сделать максимально серьезный тон, – это вполне нормальное мужское желание простимулировать свою эрогенную зону. Кто-то с этим запросом ходит на массаж простаты к урологу, кто-то со своими женами или девушками договаривается, чтобы им пальчик в попу засунули. Как по мне, так каждый четвертый пробовал себя так ублажать. В этом нет ничего зазорного. Меня больше повеселил твой фетиш на то, чтобы тебя обезьянкой называли.

– Ты можешь мне помочь с этим? – внезапно спросил парень, наблюдая за реакцией своей бывшей девушки. Та явно была не готова к этому вопросу.

– Я? Дань, без обид, но я в этом деле вообще не профессионал. Я только за экраном могу сидеть, указания за деньги давать.

– Так давай мне указания, я буду делать, как ты скажешь.

Манюня подняла кружку и отпила еще немного чая. С одной стороны, ей было максимально странно от того, что она сейчас находилась в одной комнате со своей первой любовью, первым мужчиной, который просил оказать ему достаточно щепетильную услугу; с другой – ей овладевало любопытство, ведь в своих самых смелых фантазиях ей бы ни за что не пришла мысль, что она сможет собственноручно лишить его анальной девственности. Взвесив все за и против, девушка в конце концов дала утвердительный ответ.

В сумрачной комнате, где все еще висели обои со странными узорами, в которые так любила залипать юная Манюня, горела прикроватная лампа, слабо освещающая пространство вокруг себя. На стенах все так же висели плакаты с баскетболистами, на кровати было застелено белье с человеком-пауком. Казалось, что Манюня телепортировалась в прошлое, только вот вместо юного парня перед ней стоял уже крупный мужчина 25-ти лет, копошившийся в своем комоде. Когда в нем наконец-то были найдены небольшой анальный дилдо и баночка смазки, Данил бросил их на кровать к Манюнечке и ждал ее указаний. Та, сложив нога на ногу, с интересом наблюдала за его действиями.

– Ну, мой хороший, давай снимай штанишки. Будешь послушной обезьянкой для своей хозяйки? – строго спросила она.

– Да, Госпожа, – Данил тут же снял кофту, штаны и остался перед ней в одних трусах. На секунду Манюня задумалась о том, что ее бывший набрал лишнего веса за столько лет и был уже не то что обезьянкой, а, скорее, боровом, или хотя бы гориллой. Большой живот выпирал из резинки трусов, на груди все заросло черными волосами. От одного вида Манюне стало противно – в голову так и лезли унизительные комментарии, которыми ей хотелось осыпать своего новоявленного раба, но, вспомнив профессиональную этику, она сначала задала вопрос.

– Прежде чем мы начнем, у тебя есть какие-либо табу[2]2
  Табу – слово или действия, которые человек просит не использовать во время сессии.


[Закрыть]?

Данил на несколько минут задумался и отрицательно покачал головой.

– Тогда слушай сюда: ты не маленькая обезьянка, а настоящая отъевшаяся горилла с пивным пузом и заросшей грудью. Тебя стыдно не только ебать, но и смотреть, а я делаю это еще и забесплатно. Поэтому ты должен стараться, чтобы удовлетворить свою Госпожу. Тебе ясно?

– Да, Госпожа.

– Теперь ты будешь отвечать мне не «Да, Госпожа», а на своем обезьяньем языке. Говори «у-у-у-у»!

Глаза Данила оживились, девушка поняла, что попала прямо в яблочко.

– У-у-у-у! – Надрывисто прокричал тот.

– Теперь ложись на спину.

Манюня немного волновалась. Хоть это все и казалось ей забавной игрой, но до этого она давала указания только виртуально. Как проводить живую сессию, она примерно понимала, но в голове разбредались мысли, что сделать первым. Она вспоминала, как давала указания мемберу в привате – тот тоже пробовал засунуть в себя анальную игрушку в первый раз.

– Снимай трусы и бери смазку. Сначала тебе нужно разработать пальцами вход в анальное отверстие.

Данил покорно избавился от трусов и налил густую прозрачную жидкость на свои пальцы. Смотря своей Госпоже в глаза, он поднес руку к анусу, предварительно задрав ноги вверх. Манюня смотрела на это сверху вниз, опираясь одним коленом на кровать.

– Теперь плавно засовывай палец в свою обезьянью жопу.

Зрачки Данила расширились, то ли от возбуждения, то ли от резкой боли, но приказ был выполнен в ту же секунду. Плавными поступательными движениями указательный палец парня входил внутрь и обратно. Манюня с наслаждением наблюдала за происходящим.

– Теперь пробуй засунуть туда два пальца.

К указательному тут же добавился средний.

– Что должна говорить моя обезьяна?

– У-у-у-у!

– Молодец. Нравится?

Данил утвердительно затряс головой. На самом деле, не нужно было спрашивать, чтобы понять, что ему действительно нравился процесс. Возбужденный член, все такой же, каким его запомнила Манюнечка, стоял колом. Все также возвышаясь над ним, она встала двумя коленями на кровать и принялась ему дрочить.

– Хорошая обезьянка, пробуй засунуть палец еще глубже.

Ритм их совместной работы становился все быстрее, и Манюнечка, разгорячившись, сняла с себя свитер, в котором было колко и жарко, вывалив перед лицом Данила две большие сочные груди в бюстгальтере. С момента их прошлой встречи они стали на целых три размера больше, поэтому парень не смог сдержать удивления, которое Манюня читала в его глазах. Данил было потянулся свободной рукой к груди, чтобы достать ее из лифчика, но Госпожа тут же рявкнула на него.

– Я не давала разрешения, продолжай разрабатывать свой анус.

Возбуждение накрыло их обоих, и Манюня уже сама еле сдерживалась от того, чтобы снять свои штаны и сесть сверху на твердый член. Она нашла рукой игрушку, которая от толчков успела скатиться к низу кровати, освободила руку от члена и взяла баночку смазки. Ловким движением она обильно смазала небольшой дилдо и приготовилась к его погружению:

– Теперь я хочу слышать от своей обезьянки, как сильно она хочет, чтобы я вошла в нее своей игрушкой.

– У! У! УУУУУУУУУУУУУУУУ!

С его криками Манюнечка ввела дилдо на несколько сантиметров в анус парня. Вопя, он задрал голову над подушкой, а затем спустился с закрытыми от удовольствия глазами. Манюня высвободила игрушку из узкого прохода и повторила процедуру несколько раз под сладостные мужские стоны. Она терпеть не могла молчаливых в сексе парней: видимо, поэтому ей было интересно это попробовать, чтобы насладиться сладостным стоном – от боли и удовольствия.

– Теперь мне нужно, чтобы моя обезьянка перевернулась и встала на четвереньки, – скомандовала Манюнечка и слезла с Данила, давая ему возможность перевернуться. Сама она тем временем сняла с себя штаны, оставшись в одном нижнем белье.

– У тебя такие классные сиськи стали, – между делом сказал Данил.

Манюня посмотрела на него с упреком, как настоящая Госпожа, которая не давала ему слова, но в душе она безусловно радовалась этому комплименту. Встав перед девушкой раком, парень раскрыл вид на свой зад. Манюня взяла с кровати игрушку, добавила на нее лубрикант и снова приготовилась ее вставить, перед этим дав несколько шлепков по упругой заднице парня.

– Что должна говорить моя обезьянка?

– У-у-у-у! – Данил поднял голову и выполнил указ Госпожи.

Дополнительно смазав вход, Манюнечка потихоньку вошла игрушкой глубже, чем до этого, а после того, как проверила состояние Данила, продолжила двигать ей внутри, засовывая ее все дальше и дальше. В те моменты, когда ей казалось, что дилдо не проходит дальше, она уже знала маленькую хитрость – нужно было только провернуть, и игрушка, как родная, входила в анус парня как по маслу. Спустя пару минут девушка могла двигать ее все быстрее и быстрее, помогая при этом своими бедрами.

– Теперь возьми свой член и начинай дрочить со словами «Я послушная грязная обезьяна».

Девушка все так же продолжала смотреть на это свысока. Прикроватная лампа освещала тусклым светом все происходящее и, вдруг взгляд Манюнечки упал на телефон Данила. В мозг быстро пробралась шаловливая идея. Она посмотрела в сторону стены: там лежал ее телефон, который она по привычке тоже взяла с собой. Не отвлекаясь от происходящего, под крики парня «Я послушная грязная обезьяна», она незаметно взяла в руки телефон и включила камеру. Через экран было четко видно крупное тело, с наслаждением движущееся туда-обратно на черном дилдо и повторяющее всю ту же нелепую фразу. В мыслях Манюнечки пронеслось, что следует захватить на видео еще немного его комнаты, чтобы, несмотря на позу, всем было понятно, что за человек находится здесь. Закончив съемку, Манюня отбросила телефон в сторону и сильнее прижалась бедрами к игрушке. Данил уже был на подходе, от чего его движения становились более быстрыми и резкими.

– Что, нравится моей обезьянке? Уже не так больно?

– Да, Госпожа!

– Что должна отвечать моя обезьянка?

– У-у-у-у!

Спустя несколько минут скорость движения замедлилась, и Данил облегченно выпустил на покрывало густую белую лужицу. Манюнечка вынула игрушку и под тусклым светом смогла разглядеть, что та была не очень чистой.

Вот вам и пюрешка с г…

– Для первого раза сойдет, но на будущее учти, что перед такими процедурами нужно обязательно промываться, – сказала Госпожа, с отвращением кинув на кровать грязную игрушку.

В темноте было видно, как покраснели щеки Данила. Он аккуратно встал с кровати, чтобы все нечистоты после их занятия остались только на покрывале.

– За такую провинность могу заставить тебя это все слизать, – хитро улыбалась Манюня.

– Такого фетиша у меня нет, спасибо, – Данил робко развернулся и покинул Манюнечку на несколько минут.

Вернувшись окутанным в полотенце, парень надел свои очки и собрал в кучу грязное постельное белье. Манюня наблюдала за этим со стороны, сидя в кресле рядом с кроватью. Спустя пару минут парень принес для нее футболку и шорты, явно мужские.

– Это тебе для сна. Наташины на тебя не налезут. Она M-ку носит.

Манюня удивленно подняла бровь.

– Даже не выгоняешь? Как благородно с твоей стороны!

Девушка взяла в руки одежду и по знакомому коридору дошла до ванной. В ней все также стояло на своих местах: разве что баночки с женскими кремами занимали чуть больше пространства, чем привычные гели для бритья и мужской гигиены. Позаимствовав Наташины ватные диски и молочко для снятия макияжа, Манюня наконец-то смогла умыть свое лицо. Она смотрела на себя в зеркало: зрачки были все еще расширены от алкоголя, а волосы все так же беспорядочно лежали на голове.

«Голову помою уже у себя, а то Наташины шампуни вряд ли мне подойдут», – решила Манюня. Приняв душ и надев приятную на ощупь одежду, она вернулась в комнату Данила. Он уже лежал под одеялом.

– Получается, что сегодня, спустя почти семь лет, я вновь лишила тебя девственности, но уже анальной.

Данил приподнял уголки губ, но тут же опустил их, серьезно ответив:

– Получается, что так.

– Где тогда моя лазанья? – игриво продолжала Манюнечка.

– Думаю, что-нибудь соорудим на завтрак, – сказал Данил и отвернулся к стене.

«Новое блюдо: лазанья с г…», – хотела было пошутить девушка, но выпивший организм уже вовсю заявлял, что хочет спать. На часах уже было почти 4 утра. Поставив будильник на 12 часов, девушка уснула, отвернувшись от Данила в другую сторону.

Глава 2
Иностранка в смутное время

Тремя днями ранее.

…Она открыла глаза, лежа на спине. Дыхание затруднено. Храпела ли она? Во всяком случае, это не доставляло дискомфорта остальным пассажирам поезда, следовавшего из Владикавказа в Москву. Двери в купе были открыты. Перевернувшись на бок и переведя дыхание – все-таки грудь пятого размера давала о себе знать – она посмотрела в окно.

Город N подмигивал еще новогодними огоньками где-то вдали. Станция начинала пустеть. «Год меня здесь не было, но ничего не поменялось», – грустно подвела итог девушка. Самолетами она не летала; поездами, хоть и не очень любила, но была вынуждена ездить, и каждый раз объяснять соседям по купе, как ее зовут, где она работает и куда она едет. Путь домой составлял целых два дня.

На маршруте Владикавказ – Москва ей попалось «молодое» купе. Верхнюю полку занимали двое стриженных под «ежика» молодых ребят. Соседкой по нижней полке была не то армянка, не то осетинка, перевозившая с собой невероятное количество сумок с гостинцами из дома. Компания была не общительной, но и не напрягала.

Проводница погасила свет во всем вагоне, был дан сигнал спать. К тому же просыпаться предстояло через каких-то 5 часов. Из сонного купе было хорошо видно звездное небо. Манюня легла так, чтобы, задрав голову, она могла видеть как можно больше небесного полотна.

«Как встретят меня родители? А он? Интересно, он все еще живет там?», – подумала она.

Прибытие задерживалось. Больше всего Манюня не любила, когда что-то идет не по плану. Задерживались обычно самолеты, а поезда всегда приходили вовремя. Они опаздывали на целый час, благо в Москве у нее была долгая пересадка.

– Дали мне какие-то тесты на IQ, 5000 вопросов. Я их решал, – делился в коридоре бритый сосед с верхней полки. – Спустя час зовут меня в комнатку, прицепляют провода и давай спрашивать: «Кто такой, сколько лет, употреблял ли наркотики». Я говорю, мол, не употреблял. Они давай давить: «Говори, что пробовал! Соль курил?» И так шесть раз – заводили, выводили, и все тот же вопрос. В конце говорят: «Это был тест на стрессоустойчивость, ты его не прошел». И отправили в армию. Второй сосед понимающе качал такой же бритой головой.

Спустя несколько часов новый маршрут: Москва – Екатеринбург, еще не самый последний. Проводница долго продержала ревущую толпу на морозе и, сжалившись, запустила в свои владения. В этот раз в купе с Манюней поселились крепкие мужчины. Один сразу молча запрыгнул на верхнюю полку, второй начал знакомиться. Судя по экипировке, едет с горячей точки.

– Ты заправляйся, я выйду, – сказал мужчина как-то по-отцовски, заметив, что вместе с девушкой занимает уж слишком много пространства.

– Ага, вынос кузова 10 метров, – пошутила Манюнечка, как бы стесняясь своей крупности. Ей действительно требовалось много места, чтобы вертеться в тесном купе.

Хитрый, думалось Манюнечке. Выйдет и будет смотреть на то, как я переодеваюсь. Но мужчина галантно отвернулся и начал разглядывать в морозных окнах убегающую Москву. Манюня заправилась и уселась в позу йога посередине полки. Поезд был новый: в вагоне имелся душ и еще не спившаяся проводница, резво предлагающая купить мороженое.

Манюня обратила внимание на мужчину. Лет 50, наверняка двое детей, кольца на пальце нет, в разводе? Подтянутый, видный, наверняка не простой солдат, а кто-то поважнее. Тогда почему поездом? Из серых треников выпирал bulge[3]3
  Bulge – с англ. выпуклость.


[Закрыть]. Манюня с интересом его разглядывала, но только от мысли дальнейшего взаимодействия тотчас себя одернула. Она не умела вот так вот нагло, но ведь фантазировать никто не запрещал. Ценила робость и скромность, потому что была сильной женщиной и хотела сама добиваться. А когда к ней лезли уже становилось не интересно.

Утром их поезд снова задержали. Она узнала об этом в 11 утра. Все бы ничего, но в этот раз она пересаживалась на поезд до Челябинска, и у нее было всего полчаса. Покупая билеты, она посчитала, что это очень удобно, но погодные условия изменили все ее планы. Вера в точность поездов иссякла окончательно. Манюня смотрела через окошко на родные уральские леса. Мельком пробегали деревеньки. Раскрылась перед взором большая снежная поляна. «Вот бы поляна была усеяна хуями», – фантазировала Манюня. «На лесной полянке росли бы хуи, маленькие и большие. А внизу, ближе к земле, лежали бы мошонки. И все бы твердые были хуи, парочка всего лежащих. Я бы прибежала на такую поляну, подняла бы юбочку и села б писей на грибок. На коленки бы опустилась, чтоб на маленький хуёк присесть. Дрочила бы земные хуи пизденкой, а потом бац – и кончил бы один прямо в меня своими грибными спорами. Кто бы у меня тогда родился?» – Манюня уснула.

Че-ля-бинск. Член-блядинск. Истерзанный всеми кому не лень город. Но как-то по-родному, что ли, щекотал нос стоящий запах фенола. Морозный город встретил Манюню горячим кофе три-в-одном и ожидающим такси. Родина неустанно звала её обратно в снах и воспоминаниях, и наконец она нашла причину, чтобы приехать сюда: ей исполнялось 25. Она постоянно думала о том, как соберет родственников, и, может, встретит старых друзей. Они ведь тоже по ней соскучились, правда? А он? Поздравит ли ее в этом году?

Манюня переступила порог отчего дома. Там ее встретила мать с распростертыми объятиями, а отец, после того как чмокнул в щеку, вручил ей в руки перфоратор и дал указание сходить в строительный магазин за сверлом. В этом доме все стабильно. Нет только любимой младшей сестры, которая уехала учиться в Москву.

С перфоратором наперевес, Манюня шагала в магазинчик недалеко от дома. Прислушивалась к хрусту снега. В Грузии, где она уже почти год жила в эмиграции, она совсем отвыкла от того, что такое снег. А тут он звучал по-особенному. Все-таки ни в одном городе мира, снег не хрустит так, как в городе твоего детства.

Положив увесистый перфоратор на стойку, Манюня посмотрела в удивленные глаза продавщицы, которые сразу сменились на безразличные. Она выдала ей сверло, и высказала свое недоумение по поводу того, что Манюня вообще принесла с собой инструмент. Ведь продавщица, опираясь на свой многолетний опыт в выборе правильных сверл для перфораторов, проигнорировала просьбу сразу его примерить. Манюня оплатила покупку и направилась домой.

– Мань, ну оно не подходит. Я же специально дал тебе с собой инструмент, чтобы ты проверила все в магазине, – строго, но при этом с досадой в голосе, говорил отец. И правда, узенькая «попка» сверла, хоть и вставлялась в отверстие, но не заходила в него полностью. Манюне не оставалось ничего, кроме как снова пойти в этот магазин, к этой же самой продавщице. Она уже представляла как с победной надменностью скажет ей про то, что «она же говорила, она же просила ее проверить, это она отказалась», но на эти заявления продавщица сказала, что даже самое большое сверло в их магазине имеет такой же размер «попки».

Ситуацию помог разрешить пожилой мужчина, который стоял за Манюней в очереди. Он по-хозяйски взял в руки тяжелый перфоратор и с легкостью вогнал в него сверло. Хитрость состояла лишь в том, что «попку» нужно было немного провернуть, чтобы она вошла внутрь прямо по прорези. Манюня тем временем торопилась домой, чтобы рассказать отцу про это открытие. Тот лишь нервно посмеялся, осознав свою оплошность. В этом доме все было стабильно, правда долго в нем задерживаться в этот раз девушка не собиралась.

Как же легко дышалось в своей квартире, снятой даже всего на одну неделю. Несмотря на то, что вечером от включенного света на кухне разбегались тараканы, а рейки кровати предательски выпадали под весом Манюни, это место показалось ей раем. Лишь бы не квартира, где прошло ее достаточно приличное детство, но недостаточно приличная юность.

Раньше в ее детской комнате стояла двухъярусная кровать. Младшая сестра спала на первом этаже, а Манюня забиралась на второй. После того, как Манюня выросла из этой кровати, она попросила выделить ей отдельную комнату – родители дали ей зал, он же гостиная. В нем не было ничего кроме дивана и пары книжных шкафов. С заселением Манюни там появилось все нужное для учебы: стол, стул и старенький бабушкин ноутбук.

Потом в этой комнате стало появляться все нужные для взросления вещи: первые сигареты, выкуренные в окно; первый лучший друг, которому Манюня по-дружески делала минет на диване; первая водка, смешанная с колой и тайно пронесенная в школу в этой же бутылке. И все это произошло за вторую половину 10 класса. Тогда, в школе, она завязала крепкую дружбу с Алешей – мальчиком на класс младше нее. Он очень нравился Манюне, а ему, как и любому подростку, в этом возрасте хотелось лишь одного.

Поначалу они встречались в школе под лестницей, прямо во время уроков – там они первый раз поцеловались. Потом он приходил к ней домой, и там еще девственная Манюня позволяла ему чуть больше, но не совсем все. Летом они занимались этим баловством в разных местах: в открытом бассейне у него на даче, в кинотеатре на сеансе какого-то мультика, на заднем сиденье джипа его отца.

– Вот представляешь, ты мне тут сосешь, а потом, когда я получу права, я буду катать тебя на этой машине.

Манюня смеялась и, конечно же, не верила в его обещания. Но так и случилось: спустя год, когда им обоим было уже 18 лет, он действительно повез ее на батином джипе в Кыштым. Она тогда работала супервайзером и следила за работой промоутеров. Когда работа была настроена, они с Алешей заехали на его джипе в какие-то гаражные кооперативы. Он открыл багажник своей большой машины и поставил туда раком Манюню. Собственно, как и в резвой юности, им нравилось заниматься этим в публичных местах.

После всех этих воспоминаний Манюню охватило необузданное желание заняться сексом. Но позвать к себе было некого: Алеша давно уже жил в Таиланде, а все остальные партнеры разбежались, как тараканы на кухне съемной квартиры. Манюня зашла в дейтинговое приложение и стала лениво листать виртуальную ярмарку тщеславия. В этом городе все было стабильно: вчерашние птушники, которые звали девочек с подругами пить пиво; мамкины юмористы с ноткой женоненавистничества; подглядывающие анонимы-вуайеристы, которые лайкали всех подряд, но никогда не писали первыми. После листания приложения больше 15 минут на Манюню нашла неутолимая тоска.

Оживить девушку смогло уведомление о новом сообщении, которое пришло от незнакомого аккаунта.

– А че ты меня не лайкнула в ответ?

Манюня нахмурилась и зажала пальцем вкладку с сообщением, чтобы прочитать его, не заходя внутрь. Она делала так со многими диалогами, но тут ее привлек до боли знакомый никнейм – d. Она нажала на его аватарку и замерла на пару секунд.

Неужели это он?

В профиле стояла забавная картинка с котом, закрытым в кастрюле. Любой другой человек задал бы вопрос «А ты кто?», но только не Манюнечка. Это фото въелось в ее память болезненным ожогом, боль от которого снова напомнила о себе.

d. Она не любила его имя, и всячески старалась его избегать, но даже эта одинокая буква с точкой вызывала в ней столько тревоги и трепета, что она невольно сказала вслух «Данил?» Ну конечно же, это был Данил. Кто еще мог с такой наглостью начать диалог, кроме него. Наверное, Манюня не заметила его анкеты в приложении, потому что он, как всегда, поставил глупую картинку вместо своей фотографии, а в профиле написал какую-нибудь ерунду. Раньше Манюня узнала бы своего клоуна из тысячи по его фирменному почерку, но прошло уже много лет и утекло много воды.

– Чтобы ты опять пообщался со мной и кинул в чс? – ответила ему Манюня.

Статус с «был(а) недавно» сменился на «в сети». Томительные секунды ожидания ответа казались бесконечностью, и вот, наконец-то, телефон снова встрепенулся.

–)

Манюня ненавидела, когда он отвечал одной скобочкой. Манюня вообще ненавидела все, что было связано с ним. Она пообещала себе тогда, что больше не будет вестись на его провокации и уж тем более переписываться с ним. Но сейчас ей овладевали совсем иные чувства и желания.