Текст книги "Виктор Цой. Своими словами. Книга интервью. 1983–1990"

Вся моя 421 «ФыМыШацкая» группа была в полях, а комнаты, где люди жили, в моем распоряжении и под моим строгим контролем. Я был в то время, пожалуй, самым значительным «комнатовладельцем» в общежитии 8–1 НГУ. Хотя я и был первокурсником, но в среде других первокурсников, оставшихся в этом самом общежитии, слегка выделялся. Да и более старшие студенты на равных общались со мной. Ведь я был опытный, «прожженный» товарищ. Школа ФМШ в прямом и переносном смысле давала ряд конкурентных преимуществ. А уж опыт и пронырливость в решении бытовых вопросов внушали священное уважение другим первокурсникам. У меня было несколько личных тазов для стирки, ведро, много посуды и столовых принадлежностей. Дополнительные одеяла, электрочайник, плитка, утюг, да и много других очень полезных вещей! А главное, опыт добывания всего, что надо, и создания комфорта.

Осень 1984 года, ранний вечер. В «восьмерке» (так все называли наше общежитие) была блочная система – две комнаты по два человека, две – по четыре, душ и туалет, два умывальника на всю эту компанию в блоке. В «двушках» жили старшекурсники, женатые студенты и другие заслуженные люди, но комнаты были маленькие. Первый курс же жил по три-четыре человека в большой комнате. Так что абсолютно пустые большие комнаты были в моем распоряжении. А в «двушке» жил аспирант Андрей с женой и маленьким ребенком. Он зашел ко мне и предложил посетить выступление Виктора Цоя, которое состоится внизу, в переходе между восьмеркой первой и второй. Говорил, что друган его приехал, хочет спеть перед ребятами, а молодежь на «картошке», хорошо бы набрать людей, а то неудобно будет, если в пустом переходе петь. Сказано – сделано! Человек пятьдесят нам удалось найти. Уселись на стульях и стали ждать концерта. Пришел Цой с гитарой. Он так аккуратно с ней обращался, так бережно, что у меня это вызвало какое-то удивление и раздражение. Гитара, какая бы она ни была, это просто инструмент. Но, может быть, у музыкантов другие отношения с инструментами, свои, особенные. Ведь это их продолжение и средство выражения себя. Спел две песни: «Я сажаю алюминиевые огурцы…» и «Восьмиклассница». Скромно похлопали, и Цой, аккуратно сложив гитару в чехол, ушел недовольный. А что он хотел?! Стал петь, так пой песен десять хотя бы! Но десяти песен, которые бы с интересом слушали специально собравшиеся люди, на тот момент у него не было. Андрей спросил меня, нет ли у меня лишней койки в комнате, а то негде спать Вите. У него самого в «двушке» маленький ребенок с женой, некуда положить. Андрей, конечно же, знал, что найти койко-место для меня на ночь в нашей общаге вообще не проблема. Я пообещал ему это все устроить. Он же предложил мне посидеть в компании, попить чаю. Назвал комнату, куда я и прибыл вскоре. Компания была небольшая, человек 7, судя по разговорам, все друг друга хорошо знали. Пили не чай, вернее не только чай, но и водку. Предложили налить и мне водочки, я отказался. В шестнадцать лет я бросил пить совсем, даже кефира опасался. Так что пил чай. Беседа была неспешной и неинтересной мне. Единственная песня, которую я помнил из тогдашнего репертуара Виктора Цоя, была «Эта странное место Камчатка». Я, как камчадал, поинтересовался, жил ли он там? Как оказалось, не жил. Соответственно общих знакомых-приятелей из камчатских кланов Сон, Ли, Ким у нас не могло быть. Тексты его песен, прослушанных мной этим вечером впервые, были слабыми. Группа «Примус», в те времена, пела «Девочка сегодня в баре», и «Восьмиклассница» была подражанием, да еще и тема школьниц младше меня мне была абсолютно не близка. Мне нравились тогда девочки на год – два – три взрослее меня. Про «алюминиевые огурцы» вообще, какая-то фигня. Я таких текстов написать мог в любое время сколько угодно, на любую предложенную музыку. Интеллект будущего кумира миллионов и глубокое его переживание мира не бросились мне в глаза. Сидел пил, закусывал, все как все. Темы для общения не было, было скучно. Я принес заранее ключ от пустой комнаты. Мне надоело скучать, и я предложил Цою отнести вещи и гитару в его комнату, где он может переночевать. Я собирался покинуть эту теплую, но не мою компанию. Виктор отказался туда отнести вещи, видимо, веры в людей и сохранность своих вещей в незнакомом месте у него было мало, а опыта жизни много. В то время в нашем общежитии точно не воровали, я знал об этом наверняка. Но это его вещи, его гитара, его дело. Один пятикурсник из компании позвал меня с собой и дал мне два комплекта общежитского белья. Мол, мне пригодится, мне еще учиться и учиться, а это все – из списанного. Постельные принадлежности были новыми. Я показал Цою дорогу к комнате, кровать, где ему предстояло спать. При нем я быстро поменял белье, отдал Виктору ключ и ушел к друзьям. Миша, мой друг, играл на гитаре, пел песни. Хорошие, любимые нами песни. Мы пили чай. Ели хлеб с маслом и сахаром. Я критиковал Цоя за то, что тот так трясется над инструментом, Миша же его защищал. Мол, гитара очень дорогая и очень хорошая. Миша тоже был музыкантом, а я нет, и не понимал этой тонкой материи. Вечер, как всегда, удался. Утром сосед вернул мне ключ, я сходил в комнату, где должен был спать Виктор. Спал он ночью или не спал – было непонятно. Следов его пребывания не ощущалось, это было хорошо, убирать комнату не было надобности. Я обратно поменял белье на кровати. В результате оказанной услуги, у меня образовалось два дополнительных комплекта белья, что в условиях общежития было совсем неплохо. Визитом Виктора Цоя в Новосибирский Академгородок я был доволен! Как-то мой друг Сергей, лет пятнадцать назад просил свидетельствовать меня о том визите Виктора Цоя перед его подчиненными. Те не верили своему начальнику! Для истории вопроса привожу список свидетелей. Анисимов Михаил, Кузнецов Сергей и я, ваш покорный слуга. Были, конечно, и другие, но всех не упомнить. Хотя, что такого, концерт из двух песен в 1984 году Виктора Цоя в Новосибирском Академгородке?! Вот, у Андрея Макаревича за 2100 рублей в 1985 году был куплен видеомагнитофон «Акай-777», воспетый в песне «Этот видеомагнитофон». Третий, на тот момент в Академгородке. Но это уже другая история…

1985

Интервью Виктора Цоя и Юрия Каспаряна Алеку Зандеру

Журнал «Рокси». 1985 год

«Я вообще-то всегда отказывался давать интервью, – сказал мне Виктор Цой, когда мы встретились с ним и с гитаристом «КИНО» Юрием Каспаряном, – Так что не знаю, нравится мне это или нет. Но давай попробуем».

И вот включен телевизор, поставлен чайник и кухня заполняется дымом кубинских сигарет. Подкрашенные волосы у Юрия, прически «пост-нью-вэйв», приглушенные цвета в одежде. «Мы – модная группа», – улыбаются они своими медленными улыбками, вкладывая в слово «модная» сразу несколько смыслов. Юрий, в основном, молчит, разделив свое внимание между нами и телевизором. Виктор, чувствуя, вероятно, ответственность лидера, отвечает на мои вопросы.

– В свое время я был басистом в группе «Палата № 6», впрочем, вряд ли это сейчас важно. Свои песни пишу примерно лет с 19-ти, первая называлась «Мои друзья», а затем весь тот материал, который вошел в альбом «45».

– В чем Виктор видит для себя истоки творчества?

– Трудно сказать, сейчас это для меня физическая потребность, как спать, например. Я могу просто смотреть в окно, иногда толчком служит какая-то книга, фильм… Берешь гитару в руки, играешь на ней, просто перебираешь аккорды, и вдруг находишь какой-то рифф, появляются слова. Вещь может совершенно поменяться в процессе работы над ней, я имею в виду и ритмический рисунок, и текст. Бывает, что фразы, слова, которые были сначала в одной песне, потом оказываются в другой, может быть, даже служат поводом для написания новой.

Вместе с тем, существуют разные тексты, в смысле отношения к ним слушателей и в смысле моего подхода к ним. Например, вопрос: что означает для меня слово «Камчатка»? Ничего конкретного, я там никогда не был, оно лишь подчеркивает некую абсурдность текста, его фантастичность. «Камчатка» и «Алюминиевые огурцы» это чисто фонетика, и, может быть, какие-то ключевые моменты, не связанные между собой и имеющие задачу вызвать ассоциативные связи. Можно назвать это реальной фантастикой. Можно в какой-то мере сравнить этот подход с театром абсурда Ионеско. Только у нас не мрачное разрешение элементов действительности, а более веселое. Но есть и другие вещи с совершенно конкретной ситуацией, например, «Бездельник», «Битник», в чем-то – «Троллейбус». Или – «Время есть, а денег нет» – эту ситуацию может понять любой.

– До сих пор не утихают споры – сколько все-таки у «КИНО» альбомов – три или четыре? Второй по счету альбом «Начальник Камчатки» или третий? Что такое «46»? Есть даже люди, в основном, правда, из других городов, полагающие, что первый альбом называется «От КИНО к Ино».

– Первый альбом, который предшествовал нашему концертному выступлению, назывался «45». Назывался он так потому, что по времени звучания он длился 45 минут в первоначальной версии, с песней «Асфальт». Потом мне показалось, что это неудачная песня, мы ее убрали оттуда, а название сохранили.

– Этот альбом был записан в составе Виктора, Алексея Рыбина (гитара), Михаила Васильева (бас) и Бориса Гребенщикова, который продюсировал этот альбом.

– Борис сыграл гитарное соло в номере «Время есть, а денег нет» и на металлофоне в «Алюминиевых огурцах». Я считаю, что у группы «КИНО» три альбома на данным момент – «45», «Начальник Камчатки» и «Это не любовь».

Вряд ли есть необходимость подробно описывать историю «КИНО». Напомним лишь, что вначале это был дуэт Виктора Цоя и Алексея Рыбина. Такой состав просуществовал с конца 1982 г. по конец 1983 г. В какой-то момент в группе играли Цой, Рыбин и Каспарян, а затем Алексей исчез из состава. Когда мы договаривались с Виктором об этом интервью, он сомневался, будет ли комментировать этот момент, но сейчас отвечает на вопрос, тщательно подбирая слова.

– Дело в том, что для меня отношения внутри группы были всегда очень важны, важнее даже, чем музыкальные возможности того или иного человека. С Алексеем же в последний период нашего сотрудничества отношения все более и более осложнялись, и это мешало работе. Возможно, играло роль то, что все песни на «45» были моими, альбом сразу же стал популярным, а Алексей – человек, я бы сказал, с обостренным чувством лидерства. Я не стал бы ему препятствовать, если бы он захотел исполнять свои вещи на концертах, у нас был договор, что он подыгрывает мне, а я – ему. Но вся беда в том, что за все время нашей совместной деятельности он не написал ни одной песни – «Звери» и несколько других были написаны раньше. Он также постоянно говорил, что он лучше меня поет, лучше аранжирует, лучше играет на гитаре. С последним я, правда, вполне согласен. Что же касается аранжировок, то на «45» в основном мои аранжировки, ведь, когда я пишу песню, я представляю себе, как она должна звучать. По поводу пения – в рок-музыке давно уже сложилась традиция, что автор сам исполняет свои произведения. С этой точки зрения мне не очень нравилось, что Леша на концертах, которые он для себя организовывал, исполняет мои вещи, не ставя меня об этом в известность. Кроме того, возможно, его представления о темах, звуке, несколько отличались от того, что делало «КИНО», и он говорил, что организует собственную группу, которая будет, по его мнению, круче. Ну, насколько мне известно, он говорит то же самое и сейчас…

После относительно неудачного концерта в рок-клубе осенью 1982 года, Рыбин покинул группу, неведомая ритм-секция, подыгрывавшая им тогда, исчезла так же, как и появилась, и Цой с Каспаряном ушли «в подполье», иногда давая акустические концерты. Они пропустили фестиваль 1983 г., прошло лето, осенью появились копии того, что в народе называли «46».

– То, что называют «46» – рабочие записи, где мы играем вдвоем с Юрием, и мне очень жаль, что они разошлись. Во всяком случае, это произошло против нашего желания.

– Всю зиму 1984 г. Ходили слухи о том, что «КИНО» записывает новый альбом, в мае был фестиваль. «КИНО» в составе Цоя, Каспаряна, «Густава» Гурьянова и Александра Титова выступило так мощно, что сразу попало в первую пятерку ленинградских групп. Курьезом сейчас кажутся сомнения орг-комитета по поводу допуска группы на фестиваль вообще.

– Юрий уже был, Густав – это мой старый приятель, я, собственно, знал, что он умеет стучать, но не знал как, и решил: а, ладно, как-нибудь на фестивале отыграем. Но все оказалось гораздо лучше, чем я мог себе представить, и Густав отлично вписался в то, что мы хотели делать. Александр появился с подачи Борьки, в процессе записи «Начальника Камчатки».

– Альбом «Начальник Камчатки» вышел почти сразу после фестиваля и породил очень разноречивые, но в массе своей критические отзывы. И это несмотря на то, что там играли Сергей Курёхин, Гребенщиков, Игорь Бутман и другие известные музыканты.

– Одно время мне «Начальник» очень не нравился. Очень вялый по звучанию альбом. Но любопытно, что сейчас, по прошествии более года, я замечаю, что такой звук – атмосфера занудства – входит в моду.

– Сезон 1984/85 гг. «КИНО» провело в концертной деятельности. Концерты были более или менее удачные, в зависимости от настроения. На фестивале-85 все ожидали примерно того же, что и на предыдущем. Но, оказалось, что у «КИНО» еще много неиспользованных резервов.

– Понимаешь, когда я смотрю на любую западную группу, я почти всегда вижу там освобожденного вокалиста. Когда я смотрю на группы рок-клуба, то ничего подобного не замечаю. Все заняты еще и инструментом – гитарой или клавишными – и это сильно снижает возможности. Мы не знали, конечно, что у «Алисы» будет Кинчев, но я думаю, что мы с ним не конкуренты, настолько у нас разный подход к сценическому движению.

– Но все же, играть музыку лишь втроем намного тяжелее, – добавляет Юрий Каспарян, – без ритм-гитары играть очень трудно.

– Да, возможно, с точки зрения музыки это было ошибкой, но с точки зрения зрительского восприятия, это было намного интереснее, – резюмирует Виктор.

– Летом 1985 года вышел альбом «КИНО» «Это не любовь». По своему звуку он был совершенно не похож на предыдущий, равно как и на фестивальную программу.

– Видишь ли, на этот альбом мы не возлагали вообще никаких особых надежд. Там собраны некоторые старые песни, «Весна», например, и вещи, предназначенные, так сказать, для внутригруппового использования. Дело в том, что возможности студии, в которой мы работали, были ограничены, так что о живых барабанах вопрос даже не стоял. Использован самый что ни на есть традиционный звук – три гитары, никаких накладок, кроме одной вещи, и ритм-компьютер. Вначале это отсутствие свободы выбора несколько угнетало, но в процессе работы даже стало нравиться, и под конец записи мы, можно сказать, даже стремились к такому звуку. В общем, я могу сказать, что для тех условий, в которых мы работали, мы сделали все, что смогли.

Разговор, естественно, начинает вертеться вокруг темы любви вообще и к женщинам в частности.

– Любовь вообще – это слишком сложно сейчас. А женщины… Есть женщины, которых я люблю, к ним я отношусь хорошо, а есть такие, которых я не люблю, по отношению к ним я делаю вид, что отношусь к ним хорошо.

Они оба с Юрием улыбаются. Это трудно передать – всю ироничность Цоя, когда любая фраза начинается всерьез, а кончается с такой интонацией, что не совсем понятно, смеется он где-то внутри, или нет. Скорее всего, и то, и другое одновременно.

– Подход к иронии – глубоко закрытый. Когда пишу песни типа тех, что вошли в «Это не любовь», мне очень смешно. По идее, мы предназначали этот альбом молодым ребятам – лет под 20, а оказалось, что эту иронию улавливают более старшие люди – возраста 23–25 лет. Видимо, для более молодого возраста требуется повышенный драматизм ситуации. Может быть поэтому молодежь так любит хэви-металл – требуется максимум энергии.

– А куда же девалась вся фестивальная программа? Упорно поговаривают о том, что «КИНО» записало сразу два альбома, но один пока держит в загашнике.

– Да, он пока не сведен окончательно. Туда как раз войдет фестивальная программа и, может быть, «Последний герой». Хоть он и записан с «модным» ныне звуком, – Виктор улыбается, – но все же не показывает энергетических возможностей этой песни. Мы писали его в другой студии, но тоже практически вчетвером, кое-где подыгрывал Игорь Бутман. Это будет ритмическая музыка, танцевальная. Может быть, альбом будет называться «Ночь».

– Трудно, наверное, перечислить все песни Виктора, где упоминается слово «ночь». «Дождь для нас», «Прогулка романтика», «Кто будет моим гостем», «Последний герой», просто «Ночь» и т. д. Интересно, что это – такое же важное понятие, как «дом» для Макаревича, «любовь» для Гребенщикова?

– Ночь для меня – это особое время суток, когда исчезают все отвлекающие факторы. Но не только. Ночь наполняет меня ощущением мистики. Все предметы, явления, вещи становятся ночью другими. Ты сам, наверное, замечал, что дневной человек и ночной человек, один и тот же, разумеется, это, тем не менее, разные люди. Можно сказать, что ночь дает мне чувство романтики.

– Известно, что «КИНО» неоднократно упрекали в примитивизме, монотонности вокала, в том, что, в сущности, они поют одну и ту же песню, но с разными словами.

– Мы играем очень конкретную музыку. Гребенщиков, например, может позволить себе экспериментировать с трубами, скрипками, флейтами. По сути, это в какой-то мере импровизационная музыка. Я же не могу представить себе в моих вещах такого, я их слышу и чувствую по-другому, мне это просто не близко. Хотя и была одна попытка – «Сюжет» с «Начальника». Звук на наших трех альбомах, мне кажется, достаточно отличается друг от друга, хотя цельность звучания на каждом достигалась сознательно. Ну, а монотонность вокала – не знаю…

Естественно, что были заданы традиционные вопросы относительно влияний, пристрастий и т. п.

– Если говорить о Западе, то я слушаю такое количество музыки, что из целой пластинки мне может понравиться одна песня или даже проигрыш где-то…

– И хочется сразу сыграть так же, – усмехается Каспарян.

– Нет, не так же, но… А из наших – традиционный набор плюс «Джунгли» и «Поп-Механика». Если говорить о философии или взгляде на жизнь, то мне очень близок Майк, когда он говорит: «Живи, как живется». Другими словами, то же самое говорится в «Дао Дэ Цзин», где излагается принцип «недеяния», но это не означает призыва лежать на спине и плевать в потолок.

«КИНО» в последнем составе существует уже больше полутора лет. Стабильность группы – это всегда приятно, однако Виктор считает, что кое-какие трудности все же есть.

– Мы трое – я, Юрий и Густав, – очень большие приятели. Можно сказать, что мы чаще встречаемся по внерабочим, так сказать, вопросам. С Александром дело обстоит сложнее – он все-таки занят в «Аквариуме». Поэтому, возможно, скоро мы будем брать или дублера, или замену. Естественно, без каких-либо обид друг на друга, – почти хором говорят они с Юрием вместе. – Но на ближайшем концерте мы, наверное, будем играть с Игорем Тихомировым из «Джунглей». Мы очень рады, что и ему это очень интересно.

Последние вопросы, как всегда, касаются планов и перспектив.

– Если будет возможность – обязательно возьмем клавишника. Или еще одного гитариста, хотя клавишника хочется больше. Иначе придется повременить с окончательным освобождением меня от инструмента. Слишком бедно звучат песни в две гитары и барабаны. Затем сложилось мнение, что Юра ничего не представляет из себя, как гитарист. Тебе это может показаться странным, но я считаю, что он играет не хуже Ляпина…

– Нет, ну Ляпин – все-таки Ляпин… – робко возражает Юрий. – А мнение такое сложилось потому, что мы сознательно отказались от длинных запилов и выделения гитары, как солирующего инструмента. Мы стремились к цельному звучанию всего ансамбля. Но теперь я вижу, что придется это мнение опровергать, хотя еще раз хочу сказать: мы любим лаконичную музыку. А в общем, – планы и перспективы – будем работать, а там видно будет.

– Мы – модная группа, – улыбаются они дружно.

Да, без «КИНО» трудно представить сейчас ленинградскую рок-сцену.

«Рокси» № 10

Сентябрь-декабрь 1985 года

Фотограф Наташа Васильева-Халл, которая присутствовала на интервью и вела фотосъемку, вспоминала:

Саша Старцев, редактор тогда еще подпольного «Рокси», брал у Цоя интервью, а потом мы смотрели по видику фильм Феллини «Казанова» (видики тогда были новостью, а такие фильмы – тем более, для меня во всяком случае). «Какой интересный фильм», – сказал Цой через 15 минут, но до конца не досмотрел – они с Каспаряном куда-то торопились…