Текст книги "Топонимические предания: региональная топонимия юга и юго-востока Владимирской области"

2.2. История Муромского уезда в XV – первой половине XVII вв. (средневековая история юга и юго-востока Владимирской области)

Впервые определение Муромского уезда как части Российского государства появляется в источниках в середине XV столетия [70. -с.26,27]. Во второй половине XV в. в правовых грамотах упоминаются Дубровский [88. – №547], Замотренский [88.-№253], Куземский [95. -л.7] и Унженский [91.– №447] станы Муромского уезда. А жалованная грамота великого князя Василия Ивановича первой половины XVI в. касается судьбы села Оленина и деревень Муромского уезда в Стародубе Вотцком [89. -с.47—48]. Очевидно, речь шла о части Муромского уезда, которую можно также определить как стан.

Самое раннее подробное представление о территории Муромского уезда, его структуре, землевладении получаем из «Писцовой книги поместных и вотчинных земель в станах Муромского уезда», составленной в 1628—30 гг. князем Яковом Колтовским [92– л.1 – 1750]. Согласно Писцовой книге, в конце 20-х годов XVII в. Муромский уезд состоял из пяти станов: Дубровского, Замотренского, Куземского, Стародубского и Унженского. На основании данной Писцовой книги была составлена карта Муромского уезда, согласно которой на северо-востоке уезда располагался Замотренский стан, западную часть его занимал Куземский стан, на юге находился Унженский стан. Между Замотренским и Куземским станами широкой полосой пролегал Дубровский стан. При этом на левом берегу реки Оки находилось приблизительно 2/3 части всей территории уезда (рисунок №1). Южным и западным соседом Муромского являлся Мещерский уезд, на северо-западе он граничил с Владимирским уездом, на севере с Гороховецким и Нижегородским уездами; с востока левобережную территорию Муромского уезда ограничивала река Ока [64.– с.209—213].

Если наложить полученную карту Муромского уезда на современную административную карту Владимирской области, то получится, что территория левобережной части Муромского уезда первой половины XVII в. сегодня является южной и юго-восточной частями области. Муромский уезд располагался на территориях современных Меленковского, Муромского и Селивановского районов этой области.

Уже в XV в. в Муромском уезде были вотчины Семена Ивановича Борисова Виняна Иванова сына Басаргина, Василия Матвеевича Иватина, Ефима и Матвея Афанасьевых детей Колянова, Борисова сына Матвеева, Федора Матвеевича Толызина и т. д. [65. -с.59]. В XVI в. в уезде вотчинными землями владели следующие представители: Василий, а прозвище Надежник, Богданов сына Владыкина, Федот, а прозвище Амантай, Ослебяев сын Веревкина; Огафья Иванова дочь Ворыпаева, Иван Яковлев сын Горяинова, Василий, а прозвище Жадоба, Самойлов сын Дьякова; Арина Второва, Иван и Семен Андреевы дети Елизарова; Иван Булгаков сын Есипова, Семен Федорович Киселев, Семен Ворыпаев сын Копнина, Самоил Федоров сын Кутарина, Васюка, Мария Баташевой дочь Лопатина, Нечайка, Мишук и Романец Борисовы дети Матвеева; Иван Михайлов сын Новосильцева, Михаило Колупаев сын Приклонского, Хозяиш Чегодаев сын Сакольского и другие. В конце 20-х годов XVII в. в Муромском уезде было около 130 вотчинных землевладений [65. – с. 60].

XVI в. – время активной поместной реформы. Во второй половине этого столетия царь Иван Васильевич в интересах служилых людей и детей боярских продолжил поместное верстание, начатое им в 1538г. [1. – с. 192]. Вся территория уезда на левом берегу Оки была вовлечена в поместную реформу государства. В результате этой политики на территории Муромского уезда еще в XVI в. появляется значительное количество поместных землевладений. Владельцами этих земель были князь Иван Федорович Волконский, князья Андрей и Роман Болховские, княгиня Мария вдова князя Петра Пожарского, Василий Ильин сын Ананьина, Богдан и Степан Матвеевы дед Апраксина, Павел Михайлов сын Бологовского, Степан и Афанасий Федоровы дети Киселева, Андрей Андреев сын Микулина, Яков и Степан Пансыревы, Федор Олеутьев сына Мешкова Плещеева, Иван Яковлев сын Репьева, Артем Субботин сын Чеадаева, Михаил Андреев сын Чиркова, а затем его жена Арина, Федор Семенов сын Языкова и другие служилые люди и дети боярские [107].

Начиная со второй половины XVI в. по 30-е годы XVII в. поменялись владельцы многих поместных землевладений и существенно поменялись составы поместий. Некоторые служилые люди и дети боярские получили поместья, ранее числящиеся за их отцами или братьями. Другим были отказаны земли, ранее принадлежавшие служилым людям и детям боярским, не состоявшим в родстве с новыми. Причиной смены владельцев земель был уход прежних землевладельцев с государевой службы (смерть, старость, увечье). Иногда сами владельцы менялись своими поместными землями [65. -с. 61]. Владельцами поместий здесь стали: князь Данил княж Михайлов, князь Петр княж Иванов и князь Василий княж Михайлов дети Болховского, князь Никита княж Иванович сын Черкасского, окольничий Дмитрий Иванович Пушкин, стольник Богдан Иванович Бельский, стольник Андрей Иванович Мясоедов, стольник Федор Олябьев сын Мешкова Плещеева, стольник Иван Андреев сын Полева и другие служилые люди и дети боярские.

В результате в Муромском уезде в конце 20-х годов XVII в. было около 200 поместных землевладений. Среди землевладельцев (вотчинников или помещиков) Муромского уезда числились: Араповы, Болховские, Борисовы, Власьевы, Волынские, Ворыпаевы, Глядские, Голохвостовы, Дурасовы, Елизаровы, Ивашевы, Киселевы, Ананьины – Ковардицкие, Карауловы, Копнины, Кравковы, Лихоревы, Лукины, Макаровы, Мещериновы, Молявиновы, Муромцевы, Опраксины, Осорьины, Плещеевы, Плотцовы, Савины, Своробоярские, Сколковы, Унковские, Чеадаевы, Чертковы, Чирковы, Юматовы,

Языковы.

Следовательно, в XV– XVI вв. территория на левом берегу Оки активно осваивается, появляются новые землевладения. Вполне естественно, что географические названия, в первую очередь ойконимы, могут быть связаны с именами и фамилиями отдельных людей, их прозвищами, а также целыми родами.

Важно, что сама Писцовая книга, наряду с другим актовым материалом XV – XVII вв., является ценнейшим источником для исследования топонимии региона. Именно из этих исторических документов мы узнали ранние названия поселений, рек и озер территории юга и юго-востока Владимирской области. Также, наряду с другими документами, составленными в XVI – XVII вв. по результатам описи дворцовых, монастырских и прочих землевладений, Писцовая книга стала своего рода «регистратором», зафиксировавшим географические названия.

Ранее, при изучении топонимов правобережной части Нижегородского Поочья от устья Большой Кутры до устья Тарки – части Нижегородской области, являющейся в первой трети XVII в. территорией Стародубского стана Муромского уезда, было установлено, что значительная часть современных географический названий этого края (около 80%) уже существовали в первой трети XVII в. [8.-c.111]. Естественно, возникает мысль о том, что такая же тенденция будет наблюдаться и на территории юга и юго-востока Владимирской области, расположенной по соседству с Нижегородской область на противоположном левом берегу Оки.

На примере исследования топонимов правобережной части Нижегородского Поочья от устья Большой Кутры до устья Тарки, можно ожидать, что на протяжении столетий, последующих после первой половины XVII века, будут происходить только незначительные преобразования в основах и окончаниях существующих ойконимов, которые в первую очередь связаны с изменениями, происходящими в языке коренного населения, то есть в русском языке, по больше части – в его разговорной форме [8.– с.114, 115].

2.3. Обзор административно – территориальной истории юга и юго-востока Владимирской области в XVIII – XX вв.

В начале XVIII в., по указу Петра I «Об устройстве губерний и об определении в оныя правителей» в составе Московской губернии была образована Владимирская провинция, которая делилась на четыре дистрикта: Владимирский, Вязниковский, Гороховецкий, Муромский. В 1778 г. по именному Указу Екатерины II 2 марта 1778 г. было образовано самостоятельное Владимирское наместничество с разделением на 14 уездов, в том числе Владимирский, Вязниковский, Муромский и вновь образованный Меленковский уезды. Последний располагался на землях прежнего Унженского стана Муромского уезда. Центром этого уезда стало дворцовое село Меленки, которое одновременно с образованием уезда получило статус уездного города [99. -Меленки]. Меленковский, Муромский и часть Вязниковского уезда занимали территорию юга и юго-востока Владимирского наместничества.

В 1796 г. наместничество было преобразовано в губернию, в составе которой было 13 уездов, в том числе Владимирский, Вязниковский, Меленковский и Муромский. С 1881 г. по 1917 гг. Владимирская губерния состава и границ своих не меняла [99. – Владимирская губерния].

По декрету ВЦИК от 23 сентября 1926 года Меленковский уезд был ликвидирован. Его территория вошла в состав Муромского и вновь образованного Гусевского уездов. Постановлением Президиума ВЦИК «Об образовании на территории РСФСР административно-территориальных объединений краевого и областного значения» от 14 января 1929 года с 1 октября 1929 года Владимирская губерния (в границах, значительно меньших Владимирской губернии Российской империи) была упразднена. Была образована Ивановская Промышленная область.

Муромский уезд был упразднен и преобразован в Муромский район в составе Муромского округа вновь образованного Нижегородского края. В том же 1929 г. с центром в посёлке при станции Селиваново в составе Владимирского округа Ивановской Промышленной области была образован Селивановский район. В него вошли части территорий, упраздненных Владимирского, Вязниковского и Муромского уездов Владимирской губернии. В 1943 г. посёлок Селиваново вошёл в состав посёлка Красная Горбатка, который становится центром района.

В 1944 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР на территории, существовавшей до 14 января 1929 г. Владимирской губернии РСФСР была образована Владимирская область. Тогда же Меленковский, Муромский и Селивановский районы вошли в состав Владимирской области, образовав ее южную и юго-восточную части (рисунок №2).

Преобразования, происходившие в административно– территориальной истории юга и юго-востока Владимирской области в период XVIII – XIX вв., вполне могли способствовать образованию здесь новых топонимов. Примерами этому являются город Меленки и поселок Красная Горбатка.

3. География юга и юго-востока Владимирской области

Помимо истории, фундаментом топонимики является география. Владимирская область, топонимию которой мы рассматриваем, находится в Центральной России, расположенной в Европейской части территории России, на одной из крупнейших равнин мира – Восточно-Европейской (Русской).

Таким образом, особенности рельефа Владимирской области определяются ее положением на этой равнине. В общих чертах, это волнистая равнина, с некоторым уклоном к юго-востоку, местами слегка всхолмленная и равномерно изрезанная реками. Юг области частично занят Мещерской низменностью. Это однообразное плоское болотистое пространство, изредка нарушаемое песчаными грядообразными холмами. Здесь много лесных озер с темной водой, больших болот, поросших ольхой и осиной, песчаных бугров со стройными соснами, можжевельником и вереском [121].

Местами на юго-востоке области на левом берегу Оки поднимаются высокие крутые берега, которые местное население называет «горами». Например, так называемые Валетовые горы [13. -с.153]. Юго – восточный край области соприкасается с Балахнинской низиной, расположенной в Нижегородской области. Она возвышается на 100 м над уровнем моря и характеризуется обилием болот и озёр. Здесь, у слияния Клязьмы и Оки, находится самая низкая точка области – 68 м над уровнем моря [5. – с.23].

Около 300 лет назад эти места были сплошным лесным массивом. В начале XXI в. Владимирская область – одна из наиболее лесистых в Центральном федеральном округе. Область расположена в зоне смешанных лесов. Лесистость территории Владимирской области составляет 50,7%. Преобладают хвойные породы – около 52% площади [106].

Основным водным ресурсом региона является река Ока, которая ограничивает его территорию с юга и юго-востока на протяжении всего порубежья. Левые притоки Оки – реки Унжа, Салка, Дубровка, Черничка, Илевна, Ушна, Мотра, Виша, Чуча, некоторые из которых имеют притоки, паутиной своих русл покрывают территорию юга и юго-востока Владимирской области. В этом регионе около 100 озёр. Большинство из них мелкие, бессточные, многие зарастают торфяным слоем. Происхождение озёр различно. Многочисленные озёра-старицы разбросаны по долинам рек. Самые крупные из них – Урвановское (длиной 12 км) и Виша (длиной около 10 км). В Мещёрской низменности и на северо-западе области встречаются озёра древних аллювиальных долин: Исихра, Святое и др.

Особо богата растительностью увлажнённая Мещёра, где собирают малину, землянику, смородину, особенно много черники, брусники, калины и клюквы, многочисленные грибы и лекарственные растения (багульник болотный, хвощ полевой, тысячелистник обыкновенный, зверобой, мята, крапива, ландыш). В современной фауне насчитывается более 50 видов млекопитающих, среди которых: лось, кабан, косуля, благородный и пятнистый олень, рысь, волк, белка, заяц, куница, лисица, хорёк, барсук и другие пушные звери, 5 видов пресмыкающихся и 10 видов земноводных.

Южные и юго-восточные районы области (Гусь-Хрустальный, Меленковский, Муромский) в первую очередь – это месторождения обычных песков. Также в Меленковском и Муромском районах выявлены месторождения фосфоритов, которые, правда, не имеют промышленного значения. В Муромском и Меленковском районах, между реками Окой, Ушной и Унжей, находятся месторождения бурого железняка с довольно большим содержанием железа. Меленковский район насчитывает десятки торфяных месторождений.

Географические особенности влияли на появление среди топонимов региона значительного количества онимов, имеющих в своей основе названия растений, животных, присутствующих в регионе (Барсуки, Березовка), а также слов, отражающих неровный рельеф местности, заболоченность и каменистость почвы (Высоково, Каменка).

Говоря о связи топонимики с географией, ученые выделяют несколько свойственных ей географических аспектов [26. – с. 321].

Первый аспект – территориальный (название региона, района). В нашем случае – это Владимирская область, Меленковский, Муромский и Селивановский районы.

Второй аспект – географический. Он предусматривает деление названий по классу с определением их географических признаков (город, село, деревня, озеро, река).

Например, Красная Горбатка – по типу населенного пункта – поселок городского типа, занимает площадь 16,46 кв. км, средняя плотность населения – около 48 чел./кв. км, численность населения – 7801 человек. В таком же порядке можно определить географические признаки каждого топонима.

Третий аспект – семантический (смысловой). В. А. Жучкевич утверждает, что «при классификации по семантике названия разделяются по значению образовавших их слов, по особенностям, из которых в дальнейшем образовались топонимы» [11. – с.89]. Семантически связанные названия, как правило, появляются в результате детализации представления об объектах: топонимическая система вначале только обрисовывает контуры местности, а затем, в ходе практического освоения географических объектов, начинает прорисовывать детали. Например, Безлесная, Высоково и т. д.

4. Топонимические предания юга и юго-востока Владимирской области

Из покон веков распространенными темами общения людей являлись предания о местах проживания, нашумевшие истории, отличившиеся люди, курьезы природы, важные события и т. д. При этом некоторые истории, очевидно, по причинам значимости для общества, яркости и остроты сюжета, нетипичности их участников, непредсказуемости, не терялись во времени.

Именно такие, переходящие из уст в уста, от поколения к поколению рассказы о былом, легенды называются преданиями [134]. Они подразделяются на следующие виды: народные, семейные, … исторические. Последние представляют повествовательный жанр фольклора, тексты которого содержат сведения о реальных лицах и событиях прошлого. Среди исторических выделяют топонимические предания, представляющие собой не развлекательный жанр, как, например, сказка, а жанр, ориентированный на познание. Это обусловлено, прежде всего, тем, что долгое время исторические, научные сведения, связанные с передачей знаний, умений и навыков следующим поколениям, передавались устно. Именно поэтому этот жанр фольклора долгое время представлял интерес только для историков и этнографов, и лишь совсем недавно фольклористы обратили внимание на топонимические предания как на фольклорный текст. Это обусловлено проявлением интереса широкого круга общественности к глубинам народной истории, к народному восприятию жизни.

В. К. Соколова разделяет топонимические предания на три класса. К первому классу она относит названия, «производящиеся от имён местных жителей», или же вместо имён этих лиц указываются их сословная принадлежность, занятия, национальность и пр. Второй класс, по ее мнению, представляют топонимы, связанные с историческими событиями, случаями с известными лицами, с местными происшествиями и обычаями. Третий класс состоит из названий, «производящихся от слов, произнесённых кем-то в данном месте» [135].

Юг и юго – восток Владимирской области бесспорно богат всякого рода преданиями. Среди собирателей фольклора края в первую очередь можно выделить А. А. Епанчина. По словам А. А. Епанчина, его «книга „Топонимика Мурома и его окрестностей“ – это результат топонимических исследований Мурома и его окрестностей с отроческих лет» [9. – с.3]. Нам же она интересна в первую очередь как сборник топонимических преданий региона, тем более что в ней автор указывает источники сведений.

Следуя установленной ранее классификации, мы находим в книге А. А. Епанчина предания, согласно которым географические названия произошли от фамилий и имен местных жителей. Например: «… в незапамятные времена поселился на месте, где впоследствии возникло село, крестьянин Илья (Илька). Так возникла деревня, названная по имени основателя Илькино». Автор ссылается на Аллу Мартынову, крестьянку деревни Кулаки Меленковского района [9. – с.48]. Крестьянин деревни Левино поведал А. А. Епанчину, что это деревня в старину принадлежала помещику Левину, от коего и получила свое название [9. -с.51]; а сельцо Лопатино, из содержания сказки лопатинского крестьянина, получило свое название от фамилии помещика Лопатина [9. -с.53]. Со слов Игоря Круглова, внука местного жителя, деревня Добрятино была основана помещиком Добрятой [9. -с.45]; деревня Савино, согласно преданию, поведанного Г. Н. Уробушкиным, «названа по помещику Савва» [9. – с. 62].

В торговых рядах Мурома А. И. Мельникова рассказала А. А. Епанчину о том, что название деревни Бердищево происходит от фамилии помещиков Бердищевых [9. – с.24]. Со слов местных жителей деревни, Большое Угрюмово и Малое Угрюмово основали два брата: старший – Большое Угрюмово, младший – Малое [9. – с.24]. Очевидно, к этому же классу топонимических преданий можно отнести историю деревни Битюково, рассказанную автору битюковским крестьянином Георгием: «… данная деревня получила свое название от народа „бетюки“, жившего в ней в старину» [9. – с.24].

Старокотлицкие старожилы рассказывают, что когда-то жители этих мест заказали мастерам, жившим в Климове, отлить большой колокол. Колокол на руках был принесен на погост, но при подъёме упал и дал трещину. Вызванные из Климова мастера на месте выкопали яму (котел), перелили в ней колокол и на руках перенесли к церкви. По этому «котлу» погост и назвали Котлицы [9. – с.67]. И уж совсем «чудную» историю поведал А. А. Епанчину Михаил Власов, родом из деревни Кривицы: «На том месте, где стоит село Борисоглеб, сначала поселился крестьянин Борис, а вскоре рядом с ним поселился крестьянин Глеб» [9. – с.25].

Второй класс топонимических преданий региона, связывающих названия с историческими событиями, случаями, произошедшими с известными лицами не столь представительный, как первый. Но все же народные этимологи в своих рассказах не оставили без внимания царские персоны. С. Володин, сын тумановского крестьянина, поделился историей, рассказанной ему отцом: «В 1552 г. Иван Грозный пошел в поход на Казань. 23 июля во время сильного тумана войско его проходило какой-то деревенькой, которую Государь в память о тумане назвал Туманово» [9. – с.24]. Л. Шашурин, крестьянин села Синжаны, рассказал А. А. Епанчину, что, когда в 1552 г. Иван Грозный пошел в поход на Казань, путь его пролегал через современный Меленковский район. «В его рати случилась чума, унесшая много воинов. Вырыв братскую могилу, воины шлемами насыпали над ней курган. Впоследствии около кургана возникла деревня, названная в честь рати» [9. – с.61]. Речь идет о деревне Ратново.

Незавидна рассказанная история, произошедшая у села Казнево. Когда в 1552 г. Иван Грозный шел на Казань, путь его лежал через наш край. «На берегу реки Оки Грозный казнил бесплодных женщин, а затем основал село с Никольской деревянной церковью на месте казней, названное Казнево» [9. – с.48]. А село Приклон, согласно преданию, своим названием обязано буре, которая поднялась на пути Ивана Грозного, шедшего на Казань и заставившего войко «приклниться», т.е. переждать бурю [9. – с.60].

Героем народных преданий оказался и Дмитрий Донской. Кононовский крестьянин Анатолий поведал, что «… в середине августа 1380 г. св. Дмитрий Донской вышел из Москвы в поход на Мамая». Путь его пролегал через современный Меленковский район. Недалеко от Оки «конница» его сделала остановку. Близ стана русское войско «воевало» с татарским, вышедшим навстречу. Разбив татар, войско прошло немного вверх по Оке и, дойдя до «гор», отправилось левым берегом Оки на Куликово поле. Впоследствии на месте остановки конницы было основано село Кононово, на месте «войны» – село Воютино. А на горах село получило название в честь св. Димитрия Дмитриевы Горы» [9. – с.49—50].

Иногда героями преданий становились малоизвестные персонажи широко известных событий. Так, со слов М. К. Левина, «… в 1552 г. Иван Грозный пошел в поход на Казань. 13 июля подошел к реке Ушне. В войске его был воевода Бутылин (Бутылица), разбивший здесь войско татар. На этом месте поставили крест и написали: „Здесь был воевода Бутылица“. По возвращении в Москву Грозный переселил на берег Ушны, где он проходил, а также в 6-ти верстах юго-западнее этого места, новгородцев, основав село Бутылицы» [9. – с.25]. А в Молотицах поговаривают, якобы, у села было второе название Малдицы, которое происходит от того, что «в старину, во время татарских набегов, здесь прятали молодиц в Молодицких луга, росших около села» [9. – с.54].

Третий класс местных преданий, согласно которым названия произошли от слов, произнесённых кем-то в данном месте, самый малочисленный. К нему можно отнести историю, поведанную А. А. Епанчину неким Геннадием 58 лет: «… деревня Нежиловка получила свое название за то, что в ней было мало дворов и „не жило“ много крестьян» [9. – с.57]. И уж совсем откровенно предание, связанное с селом Николо – Ушна и рекой Ушной: «В старину на том месте… была гулянка молодежи. Один парень по имени Никола стал соблазнять девицу. Долго девка не соглашалась, но, наконец, природа восторжествовала над целомудрием, и она согласилась, сказав при этом: „Никола! Уж на!“ В честь этого село, возникшее впоследствии на этом месте, назвали Никола-Ушна, а речку – Ушна» [9. -с.57]. А сельцо Охеево, «получило свое название от восклицания „Ох!“, вызванное тем, что находится оно среди дремучих лесов и непроходимых болот» [9. – с.58].

Некоторые топонимические предания, на наш взгляд, нельзя отнести ни к одному, раннее обозначенному классу, так как они связаны с географией. Например, Г. А. Болугин, услышал от старика-крестьянина, что деревня Вощиха свое название получила от речки Вощ, на берегу которой она стоит [9. – с.27]. А со слов губинского крестьянина, «деревня Губино получила свое название от речки Губёнка, протекающей между деревней и Владимирским трактом» [9. – с. 29]. В деревне Пестенькино жители поведали, что она «получила своё название от „песчаной“ местности, в которой находится, или от растения „пести“, в изобилии растущего вокруг деревни» [9. – с.59]. Село Репино, якобы, получило свое название от того, что находится «на горе и всем своим видом напоминает репу» [9. – с. 61].

Отдельная глава книги А. А. Епанчина посвящена топонимическим преданиям, затрагивающим гидронимы и оронимы края. Следуя приведенной выше классификации, к первому классу преданий, в которых названия являются производными от собственных имён местных жителей, можно отнести рассказ проживающей в Красной Горбатке Евфимии Васильевой о том, как «… в старину пошел крестьянин деревни Теренино на болото близ этой деревни и провалился в трясину, так его и засосало. С тех пор болото стали называть по имени крестьянина Мирон – болото Мирон» [9. – с.75].

Алевтина Мартынова из деревни Кулаки поведала А. А. Епанчину, как «… однажды пошли в лес дед да бабка и потеряли друг друга. Бабка давай кричать: „Я, Сенька! Я, Сенька!“. Деда Степаном звали. С тех пор речку, на которой она заблудилась, назвали Ясенка. Она протекает около деревни Кулаки Меленковского района» [9. – с.78].

Намного богаче в этой главе книги представлены предания, которые связывают происхождение названий с происшествиями и обычаев. Ярким примером этому – рассказ все той же Евфимии Васильевой, проживающей в Красной Горбатке: «При крепостном праве жила в деревне Хвосцове барыня по прозванию Барынька. Будучи очень жестокой, она часто била своих служанок. Однажды после таких побоев мужья этих крестьянок решили убить Барыньку. Ночью втроем придя в имение, они залезли в окно спальни, связали Барыньку и, в одной рубашке посадив ее в сани, поехали к речке, протекающей юго-западнее села Горбатки (теперь – Красная Горбатка), и утопили в проруби. Началось следствие, из Мурома приехали в Хвосцово сыщики и, проходя по деревне, стали давать ребятам конфеты и спрашивать: „Не знают ли они, кто убил Барыньку?“ Один из ребятишек и сказал: „А Барыньку тятька убил“. Тут мужика того и арестовали, а вскоре и остальных двоих. Никто из них с каторги не вернулся. С тех пор речку ту называют Барынька» [9. – с.73].

В один ряд с преданием о речке Барынька можно поставить сказ о Бабьем озере, находящемся в двух верстах юго-восточнее села Чаадаево Муромского района, получившем свое название за то, что в старину «сюда приходили рожать девки, нагулявшие ребенка». Или повествование о речке Выжига, которая «получила свое название за то, что в старину на ее берегах случился пожар и выгорела, по-видимому, значительная местность» [9. – с.73].

Большая часть книги А. А. Епанчина посвящена Мурому, названиям его улиц, площадей, рельефам местности и т. д. Но данные географические названия в топонимике объединены в группу микротопонимов, которые в данной книге не рассматриваются.

Наряду с А. А. Епанчиным, топонимические предания юга и юго-востока Владимирской области собирала В. И. Тагунова. Итогом его изысканий стала работа «Топонимия Муромской земли в народных преданиях и легендах» [129. -с.353]. Автор сразу оговаривает, что «народные предания и легенды представляют собой значительный интерес для изучения истории народа. Некоторые из них содержат топонимические данные, отражают стремление народа этимологизировать местные названия, приблизить их к конкретным фактам действительности. Конечно, предания и легенды не передают истинного значения топонимов, но могут стать стимулом к проверке этимологических гипотез, к исследовательским поискам» [129. – с.353].

Остановимся кратко на некоторых преданиях и легендах, связанных с топонимией Муромской земли. Например, название села Татарово, озера Татаровского связывают с местом пребывания татар во время их набегов на Муром и близлежащие селения [129. – с.354]. Названия сел Хоробрицы и Молотицы в народе объясняют тем, что в старину здесь жили «храбрецы» и «молодцы», смело сражавшиеся с врагами. Село Булатниково, по преданию, возникло от имени атамана Булата, сражавшегося с мордвой. Имя былинного русского богатыря Ильи Муромца связано в народе с селом Карачаровым, где считают Илью Муромца своим, карачаровским: «Чай, он наш, карачай был».

Существуют легенды о кладе в муромских лесах. Например, из рассказа старожила М. В. Иванова следует, что «недалеко от деревни Переложникова Муромского района есть Золотая горка, в которой будто бы при набеге Мамая были зарыты золотая сбруя и золотая карета. Долго некоторые жителя пытались найти этот золотой клад, с которым связано название горки, но безуспешно» [129. – с.355]. В. С. Кротов поведал В. И. Тагуновой, что «около села Чаадаева есть поле Сечи. Название поля связывают с тем, что в старину там была сделана деревянная лошадь („конь“), на которую садился слуга и, по приказу барина, сек провинившихся крестьян». [129. – с.355].

В своем «Кратком путеводителе» В. Я. Чернышев, ссылаясь на народную молву, пишет, что гора Сколкова или Скокова называется так «от ступившего сюда копыта богатырского коня Илии Муромца» [41.-с.29]. А гора Богатырева своим названием обязана переходившей из поколения в поколение красивой легенде «о сильных богатырях, павших в жестоком бою, защищая родной город. По месту захоронения их она стала называться Богатыревой» [41. – с.54].

Разнообразные топонимические предания края встречаются и в других источниках. Примером этому может послужить размещенная на одном из интернет-сайтов народная легенда о разгадке тайны происхождения названий деревень Надеждино и Екатериновка. Автор пишет: «Потомками Кравковых, корни которых из Мурома, стали господа Косливцевы, владевшие Лукиным и окрестностями на рубеже XVIII – XIX вв. У хозяина тех мест, отставного армейского подпоручика Федора Косливцева, было трое детей: сын Василий, дочери Надежда и Екатерина. Василий Косливцев получил часть усадьбы в Лукино, а остальное имение старый барин поделил между дочерьми. Лукино и соседняя деревенька Ульяниха на безымянном ручье достались Екатерине Косливцевой, вышедшей замуж за дворянина Алексея Васильевича Гриденкова. Молодая барыня решила увековечить свое имя в названии своей деревни и нарекла Ульяниху Екатериновкой. Ее сестра не осталась в долгу. Поселив доставшихся ей от отца крепостных, она устроила новую деревню рядом с сельцом Лукино, всего лишь через овраг, и назвала новое селение Надеждино – тоже в честь себя любимой. Так в первой трети XIX века на карте тогдашнего Судогодского уезда вследствие амбиций сентиментальных барышень появились Надеждино и Екатериновка» [103].