Текст книги "Африканский казак"

12

На первый взгляд задание не казалось трудным или очень опасным. Предстояло сесть в Порт-Саиде на прибывающий из России пароход и совершить на нем плавание через Красное море до принадлежащего Франции порта Джибути. Там представители негуса должны будут принять груз и обеспечить его перевозку до столицы. Вместе с несколькими другими россиянами Дмитрий должен был сопровождать караваны с оружием и проследить, чтобы все было доставлено в целости и сохранности. Если потребуется, то надо будет помочь эфиопам побыстрее освоить изделия российских заводов. После этого миссия считается завершенной и можно будет вернуться на родину.

Однако на деле все получилось иначе.

В тот же день на имя Григория Павловича из Питера неожиданно пришла шифрованная телеграмма. Ознакомившись с ее содержанием, он тихонько выругался и, когда втроем заперлись в задней комнате консульства, сказал:

– Итальянцы пронюхали о нашем грузе. Их посол и сообщил в Рим, что из Одессы в Эфиопию на пароходе «Кострома» отправляются горные орудия и другое оружие. Буфетчик на пароходе итальянский агент и в Порт-Саиде должен будет передать их разведке пакет с точными данными о курсе судна. Что дальше предпримут итальянцы неизвестно, но нам приказано обеспечить безопасность этого парохода.

– Что будут делать итальянцы догадаться нетрудно, – ответил Василий Ильич. Он весь преобразился – глаза загорелись боевым огнем, а кончики усов воинственно поднялись. – Вторую неделю их крейсер стоит на якоре у Суэца, недалеко от южного выхода из канала. Как только наш пароход появится в Красном море, тут ему и крышка!

– Открыто действовать итальянцы не посмеют. Между нашими странами нет войны, а международные законы не запрещают торговлю оружием. Да и англичане не позволят пиратствовать вблизи канала.

– Ха-ха! Ну-ка, Дмитрий, достать с полки морскую карту. Спасибо… Вот теперь все думаем сюда. – Пожелтевший от табака палец старого драгуна заскользил вдоль береговой линии, задерживаясь у отдельных островов и рифов. – Смотрите. Вот здесь, здесь и здесь крейсер вполне может в сумерках столкнуться с нашей «Костромой». Он снабжен тараном, и для уничтожения другого судна ему не надо начинать палить из пушек. Потом скажут, что Красное море очень узкое, изученных фарватеров мало, видимость плохая и все получилось случайно. После столкновения команду с парохода спасут, выразят глубочайшее сожаление, может быть, и страховку заплатят.

– Почему ты так думаешь?

– Гриша, ты привык работать в Европе, а мы служим на Востоке. Как любят говорить англичане, за Суэцем закон и мораль кончаются. Здесь у жизни и смерти другая цена и неудачнику не следует рассчитывать на чье-то милосердие.

– В этой операции консул нам сможет помочь?

– На хрена он сдался. Вот если бы с нами был его предшественник, тогда другое дело. Этот же паркетный дипломат только и ждет окончания своего срока в Египте и перевода в Бельгию. До сих пор не может привыкнуть к особенностям службы на Востоке – с местными людьми боится слово сказать, на улице увидит верблюда, так вздрагивает!

– Каким образом командир итальянского крейсера сможет получить информацию от буфетчика с «Костромы»? – поинтересовался Дмитрий. Все услышанное вызвало в нем настоящий охотничий азарт, от волнения голос звучал хрипло.

– Мыслите правильно, Дмитрий Михайлович, но не горячитесь, – мягко произнес новый начальник. – Будем думать как перехватить эту информацию. Времени у нас мало, но с капитаном судна мы успеем связаться. В ночное время движение по каналу прекращается, да еще придется пережидать встречные пароходы, поэтому на плавание до Суэца у «Костромы» уйдет не менее тридцати часов.

– Все сделаем, Гриша. Не зря казенные харчи едим. Сегодня же пойду сражаться на бильярде с этим подлецом капитаном Энрике, итальянским военным атташе.

– Сколько ты ему уже проиграл? Разорился в конец.

– Ничего, Бог милостив. Двоюродный брат его жены офицер Генерального штаба. С разрешения нашего военного министра он в недавнем прошлом ездил в Самару изучать русский язык. Оказался шустрым малым и больше интересовался составами артиллерийских порохов, производимых на местном заводе, чем прозой Тургенева. Пришлось принимать меры, но действовали деликатно, согласно российскому гостеприимству. Сейчас этот языковед сидит в Риме, все еще не может прийти в себя после волжских кулебяк и солянок. Кстати, Гриша, можешь сообщить нашим – на следующей неделе через канал к эфиопским берегам начнется переброска четырнадцати итальянских батальонов полного состава.

На следующий день после этого разговора Дмитрий, одетый как египетский торговец, не желающий отставать от европейской моды, уже был в Порт-Саиде. Обосновался в кофейне Мустафы, старого приятеля Василия Ильича. Там за низенькими столиками на широких диванах восседала солидная публика, местные торговцы и судовые агенты. За чашечкой душистого кофе, а то и за графинчиком сладкого греческого вина велись неторопливые разговоры о делах. От густого табачного дыма и доносившихся из кухни пряных ароматов у непривычного человека перехватывало дыхание. Эскадроны блох скакали по устилавшим пол кофейни коврам, радостно бросались навстречу каждому новому посетителю.

Дмитрий не стал задерживаться в зале и перебрался на плоскую крышу. Отсюда из-под полосатого тента, натянутого для защиты от солнечных лучей, можно было спокойно наблюдать за всем портом и северным входом в Суэцкий канал. Такой деловой суеты, как в Александрии, здесь не было, большинство судов не вело ни погрузки, ни выгрузки, а терпеливо дожидалось своей очереди на проход через канал. С крыши хорошо просматривались далеко уходящие в море дуги двух молов и вереница стоящих на якоре судов. Между ними сновали лодки перевозчиков, доставлявшие на берег компании моряков, навстречу которым спешили мелкие торговцы, разносчики и разный портовый люд, готовый ознакомить мореходов со всеми радостями береговой жизни.

День шел за днем, и одни суда сменялись другими. Навстречу им из канала медленно, чтобы не поднимать высокую волну и не размывать песчаные берега, выползали идущие с юга суда. Однажды порядок был нарушен и через канал без очереди прошел итальянский военный транспорт. Все его надстройки и палубы были усеяны солдатами, одетыми в серо-желтую форму колониальных войск. На набережной гремел нанятый капитаном Энрике оркестр, румяные парни махали пестрыми платками, кричали что-то веселое. Обещали проучить дикарей и скоро вернуться домой. С пристани им посылала приветы куча служащих итальянских пароходных компаний. Многочисленные местные торговцы и рыбаки молча с неподвижными лицами наблюдали за этим ликованием франков.

Наконец в порт вошла и «Кострома». Встала на якорь позади тех судов, что пришли в Порт-Саид раньше нее. Кажется, никто не обратил особого внимания на появление этого однотрубного парохода под трехцветным российским флагом, глубоко осевшим в воде под тяжестью своего груза. Но Дмитрию с крыши хорошо было видно, что пустовавший до этого столик на веранде соседнего кафе занял худой черноволосый господин с пачкой газет в руках.

В этом не было бы ничего особенного, если бы не яркая обложка юмористического московского журнала «Будильник». Ее узнает каждый россиянин. Как только к берегу причаливала шлюпка с «Костромы», чернявый хватал журнал, разворачивал его так, что обложка была видна издалека, и делал вид, что рассматривает напечатанные в журнале карикатуры. Русские моряки проходили мимо, и чернявый сразу же терял интерес к журналу, принимался за чтение иностранных газет.

Прав оказался Василий Ильич, когда предположил, что на встречу с буфетчиком пойдет именно Франческо, один из конторщиков пароходной компании Рубаттино, чьи пароходы совершали рейсы из Неаполя в Восточную Африку. Хотя он и нацепил темные очки и даже приклеил бороду, но скрыть таким образом свой рост и худобу, конечно, не смог. Все еще в шпионов играет. Ведь мог бы поумнеть, после того как прожил год в Новороссийске. Имел же там в жандармском управлении душеспасительную беседу о вреде любопытства к некоторым военным вопросам и получил совет не возвращаться после отпуска в Россию.

Опять потянулись часы ожидания. Все так же проходили по набережной группы моряков и возле них суетились все те же уличные торговцы, а у причалов продолжался бесконечный ленивый спор грузчиков с лодочниками за право обслуживать клиентов. Лишь иногда, просто для того чтобы разогнать скуку, они переходили на личности и самые горячие головы начинали махать кулаками. Но после нескольких минут истошных воплей и ужасных угроз все стихало. Долгое сидение на солнце в тесном пиджаке какого-то немыслимого цвета начало плохо действовать на Франческо. Темные пятна пота выступили у него на спине и под мышками. Он непрерывно курил, начал часто вставать из-за столика, нетерпеливо прохаживаться вдоль набережной. К удовольствию скучающих грузчиков и лодочников, наглые мальчишки-разносчики за его спиной корчили рожи и вертели пальцами у виска.

Краснолицый толстяк в щегольском костюме с цветком в петлице появился у столика Франческо внезапно. На берег он высадился с одной из первых шлюпок «Костромы», но был осторожен и только спустя длительное время проявил интерес к читателю «Будильника». С крыши было хорошо видно, как толстяк вежливо поклонился, прикоснулся к полям своей белой панамы и подсел к столику. Ткнул пальцем в журнал и что-то произнес. Итальянец поспешно достал из кармана небольшой пакет. Толстяк снял панаму и вытер лысеющую голову носовым платком, из которого на страницы журнала выскользнул узкий конверт. Тут же пакет оказался в панаме, и лучезарно улыбающийся толстяк проследовал к поджидавшей его шлюпке, на которую уже грузили клетки с курами и корзины с зеленью. Франческо еще некоторое время сидел за столиком, потом быстро осмотрелся, переложил конверт во внутренний карман пиджака и поднялся.

Дмитрий снял свою алую феску, пару раз обмахнулся ею, как бы отгоняя назойливых мух.

Дальше все произошло очень быстро. Кто-то из лодочников в ответ на шутку одного из грузчиков бросился на обидчика с кулаками. Друзья принялись разнимать дерущихся. На свою беду Франческо оказался рядом, тоже что-то закричал, замахал руками. Потом так и не удалось выяснить, кто именно ударил его по затылку и сорвал накладную бороду. Сам Мустафа вместе с владельцами соседних кофеен поспешил на помощь иностранцу. Потерявшего сознание Франческо отнесли в одну из задних комнат кофейни, срочно вызвали врача. Проклиная бездействие полиции, сами прогнали шумную портовую рвань подальше от своих благопристойных заведений.

Дмитрий продолжал сидеть на крыше кофейни, не спеша потягивал очередную чашечку душистого напитка. У его столика склонился в поклоне негритенок-посыльный, один из самых верных помощников Василия Ильича.

– Господин, большой белый паша велел передать, что ждет тебя на вокзале.

В отдельном купе поезда, следовавшего до Суэца по железнодорожной линии, проложенной вдоль канала, наставления давал Григорий Павлович.

– Теперь, Дмитрий Михайлович, все зависит от вас. Вот конверт, переданный Франческо буфетчиком, в нем данные о курсе и грузе «Костромы». Как эти данные стали известны итальянцам, в Питере разберутся. Во втором конверте сочинение Василия Ильича – в нем приказ от имени капитана Энрике командиру итальянского крейсера потопить российский пароход. Рекомендуется немедленно отойти к югу, чтобы не вызвать недовольства англичан, которые всегда тщательно расследуют все случаи аварий судов вблизи своего канала.

– Как я должен буду представиться командиру крейсера?

– Действуйте согласно разработанной легенде. Вот ваши документы на имя торговца лошадьми из Каира. В письме капитана Энрике вам дается похвальная рекомендация как преданному другу Италии. Письмо на бланке итальянского посольства, имеет подлинные печати. Не волнуйтесь, все будет в порядке.

– Я и не волнуюсь. Итальянцы не турки, на кол сажать не будут. Просто выбросят за борт на обед акулам.

13

За окном вагона мелькали проходившие через канал суда. Близился вечер, и многие из них уже спешили занять место на специальных якорных стоянках, на которых должны были дожидаться рассвета. Сто с лишним километров железнодорожного пути остались позади, и поезд прибыл на вокзал Суэца. До набережной было подать рукой, и Дмитрий без труда нашел лодку, хозяин которой согласился доставить его на стоявший на якоре итальянский крейсер.

Солнце уже коснулось вершин горного хребта на западе, и в его косых лучах низкий восточный берег бухты стал багровым, а вода окрасилась в изумрудный цвет. Кто только назвал это море Красным? Говорят, что порой в нем какие-то водоросли так обильно разрастаются, что вода приобретает красный оттенок. Может быть, это и так, но в эти вечерние часы вся бухта казалась словно накрытой огромным куском стекла. Таким же гладким и зеленым, как и то, что лежало на столе в дядином кабинете…

Нет, не к месту сейчас дом вспоминать. Вон на якоре стоит крейсер. Силуэт у него довольно странный – две короткие широкие трубы и между ними высокая тонкая мачта. Серые борта ощетинились многочисленными орудийными стволами, а на носу длинный стальной клюв, едва выступающий над поверхностью воды. Таран.

Это оружие такое же древнее, как и само мореплавание. Благодаря паровой машине, давшей возможность кораблям двигаться в любом направлении вне зависимости от силы ветра, таран возродился в девятнадцатом веке. Закованные в стальные плиты, неуязвимые ни для ядер гладкоствольных пушек, ни для снарядов еще молодой нарезной артиллерии, пароходы-тараны прославились в морских сражениях во время гражданской войны в США и в войнах латиноамериканских государств. Однако подлинным триумфом тарана стало сражение австрийского и итальянского флотов у острова Лисса в Адриатическом море.

По числу своих кораблей итальянский флот имел почти трехкратное превосходство над противником, и казалось, что исход сражения предрешен. Но артиллерийская дуэль не принесла ощутимых результатов, а клубы порохового дыма мешали вести наблюдение. Итальянские корабли потеряли боевой порядок. Этим немедленно воспользовались австрийцы и пошли на таран. За несколько минут два лучших итальянских броненосца были отправлены на дно. Остальные поспешили отойти к своим берегам. Австрийцы торжествовали – их флот не потерял ни одного корабля!

После этого сражения на всех крупных верфях мира началось лихорадочное строительство кораблей, снабженных тараном. Каждый военный флот хотел иметь их в своем составе. Однако нашлись и скептики, которые утверждали, что итальянцы потерпели поражение только из-за собственной неорганизованности. Отмечалось, что их корабли пошли в бой, не имея полного запаса снарядов и угля для машин, поэтому командование и действовало весьма нерешительно. Да и сам итальянский адмирал в самом начале боя вдруг решил изменить боевой порядок эскадры и перебрался с одного корабля на другой. При этом он и его штабные так спешили, что забыли взять с собой флаг командующего. В результате во время сражения командиры кораблей, не знавшие о новом местопребывании своего адмирала, напрасно ожидали приказов с прежнего флагманского броненосца и не обращали внимания на сигнальные флажки, которые поднимались на реях другого корабля.

Со дня сражения при Лиссе прошло почти тридцать лет, и список кораблей и судов, погибших от таранных ударов, значительно вырос. Но он не стал предметом гордости для военных флотов мира. В собственных гаванях и в районах учений от столкновений с пароходами-таранами несли потери свои же эскадры. Совсем недавно всех потрясла катастрофа, случившаяся в британском флоте. Во время обычного учебного похода флагманский броненосец «Виктория» был протаранен другим кораблем и затонул в считанные минуты. На его борту погибли командующий флотом и сотни моряков. Тем не менее приверженцы тарана продолжали верить в силу этого вида оружия. Поседевшие в океанах заслуженные адмиралы с презрением отвергали бредовые идеи молодых офицеров, рассуждающих о возросшей мощи артиллерийских орудий, дальномерах, сложных и дорогих приборах для управления стрельбой. Не говоря уж о тех юнцах, из которых еще не выветрились идейки французского сочинителя Жюля Верна и которые что-то лепетали о самодвижущихся минах, выпускаемых с подводных плавательных аппаратов, и взрывных снарядах, сбрасываемых с воздушных шаров…

Ладно, пускай о преимуществах и недостатках тарана спорят специалисты. Но если этот крейсер настигнет «Кострому», то уж без труда насадит ее на свой стальной клюв, как муху на булавку.

С борта крейсера что-то прокричал стоявший у трапа часовой. В ответ Дмитрий помахал конвертом и ответил на плохом французском языке.

– Консульство Италия! Капитан Энрике письмо! Твой капитан очень надо!

На палубе показался человек с серебряными нашивками на воротнике, послушал и сделал знак подняться на борт. Дмитрий повернулся к лодочнику:

– Почтенный, сейчас отдам бумагу начальнику франков и вернусь. Клянусь Пророком, полностью расплачусь, когда окажемся на берегу, а пока получи задаток.

– Да сопутствует тебе удача, юноша, – сочувственно вздохнул седой лодочник. – Когда имеешь дело с этими неверными, никогда не знаешь, чем оно закончится. Не забудь – как войдешь в их покои, обязательно сними феску. Есть у них глупый обычай обнажать голову в жилище. Все нормальные люди так поступают только при входе в баню.

На палубе Дмитрия окружили вооруженные матросы. Тип с нашивками на воротнике быстро обыскал его, забрал бумаги и скрылся в люке. Солнце зашло, и потянул предвестник ночи – легкий ветерок. Зарябил воду, развернул на корме крейсера красно-бело-зеленый итальянский флаг…

«Будь внимателен, казак. Ты на чужой территории и под чужим именем. Ошибок делать нельзя – расправа будет короткой. Может так случиться, что восхода солнца ты уже и не увидишь».

Под конвоем повели куда-то внутрь корабля, шли узкими коридорами, спускались по крутым трапам, наконец привели в каюту, обставленную мягкой мебелью, пропитанной запахом дорогих сигар и крепких мужских духов. За столом красного дерева, украшенном бронзовыми завитушками, удобно устроился полный господин, закутанный в халат из алого шелка. Его огромный мясистый нос навис над крохотными усиками и узкой полоской бороды, а под мохнатыми бровями у самой переносицы сошлись глаза, темные и крупные, словно маслины. Угадав в нем командира корабля, Дмитрий бухнулся на колени, по обычаям Востока ткнулся лбом в пушистый ковер у стола. На своем французском забормотал приветствия.

– Встань с пола и сними феску, – раздалось у него за спиной. Арабские слова звучали четко, но с заметным акцентом. – Перед тобой не турецкий ага, a капитан лучшего крейсера итальянского королевского флота.

Дмитрий взглянул на говорившего. Плотный загорелый майор в синем армейском мундире сидел за небольшим столом в углу каюты, держал бумаги из привезенного конверта. На левой руке не хватает трех пальцев. Не зря Василий Ильич долго приговаривал свое любимое «думаем сюда» и водил карандашом по схеме операции, испещренной кружками и стрелками, обозначавшими ее участников и последовательность их действий. Поэтому появление на крейсере беспалого майора, возглавлявшего итальянскую агентуру в Египте, не стало неожиданностью.

– Капитан Энрике пишет, что бумаги доставишь ты, а где же Франческо?

– О славный повелитель бесстрашных воинов-богатырей! – голос Дмитрия дрожал от избытка искренности. Совсем, как у знакомого владельца рыбной лавки в Александрии, когда тот пытался сбыть покупателю залежавшийся товар. – После того как многоуважаемый господин Франческо получил бумаги этих неверных московитов – да поразит Аллах это опасное племя! – он имел несчастье встретить мужа той луноликой турчанки, которую посещал последнее время. Гнев затмил разум этого бешеного ревнивца. Если бы мы с капиталом не подоспели вовремя, то наш несчастный друг не отделался бы только разбитой головой.

– Ты не врешь?

– О милосердный господин! Возьми мой глаз, возьми мою голову! Все это чистая правда. Свидетелями этой драки были все торговцы и рыбаки Порт-Саида! Случилось предначертанное! Сейчас капитан Энрике возложил подушку терпения на ковер ожидания и вместе с портовой полицией разбирает это печальное происшествие.

Беспалый майор что-то быстро и зло начал говорить капитану. В ответ раздался хохот и не менее темпераментная речь, в которой то и дело звучали слова, хорошо известные всем портовым грузчикам на берегах Средиземного моря.

Не дожидаясь окончания разговора итальянцев, Дмитрий надорвал подкладку своей фески и вытащил листок бумаги с печатным текстом.

– Что это у тебя?

– О, лев морей, прикажи содрать с меня кожу! Пусть я буду вечно гореть в аду и не удостоюсь вкушать блаженство на седьмом небе, на лоне гурий! Я чуть не забыл передать тебе это послание доблестного капитана Энрике. Он лично хотел привезти его тебе, но не смог из-за случившегося в порту. Прости меня, но могущество повелителя Италии, который обладает такими мощными боевыми кораблями, ослепило меня и лишило памяти. Капитан Энрике сказал, что это сообщение заинтересует его друга Пьетро Аливерти…

– Быстро дай бумагу и замолчи! – Беспалый прямо-таки впился глазами в листок.

Да, Василий Ильич, и здесь ты не подкачал! Имя этого Пьетро Аливерти – пароль итальянской разведки, известный лишь немногим. За ним скрывается недавно созданный в Милане разведывательный центр итальянской армии, возглавляемый полковником Читтадини. Несомненно, для него официальная копия рапорта генерала Рандла, начальника штаба британского экспедиционного корпуса в Египте, представляет очень большой интерес.

На этот раз итальянцы были серьезны и немногословны, британский рапорт осмотрели со всех сторон. Удостоверились в его подлинности. Темные глаза командира крейсера неподвижно уставились на Дмитрия. Наступила пауза. Затем майор произнес.

– В своем письме Энрике упоминает, что ты торгуешь лошадьми и имеешь дело с конюшней клуба, а до этого служил на казенном конном заводе Эль-Загр в Каире.

– Воистину все это чистая правда, господин.

– Отвечай кратко, без всех этих красот и сравнений. Чем кормят лошадей перед игрой в конное поло?

– Ячменем, господин.

– Кто забил решающий мяч в игре на прошлой неделе, когда команда клуба проиграла?

– Ты ошибаешься, господин. На прошлой неделе клуб одержал победу, а вот в прошлом месяце его игрокам действительно не повезло.

В самом клубе беспалый майор никогда не появлялся, но мог быть среди наблюдавших за игрой гостей. Поэтому Дмитрий старательно описал все интересные эпизоды игры, назвал имена лучших игроков и их лошадей. Сделать это не представляло особого труда, так как он сам принимал в ней участие. Говорил уверенно. Если даже майор и видел игру, опознать в собеседнике одного из игроков ему будет трудно. Гостей усадили довольно далеко, чтобы кто-нибудь из них случайно не попал под копыта коней.

– Хорошо, но все это ты мог услышать от других людей. Отвечай, как перенесли морское путешествие чистокровные жеребцы из Англии?

– Отлично, господин. На каирском конном заводе их уже подпускают к арабским кобылам. Начальство хочет получить крупных строевых жеребят, которые потом пойдут на пополнение регулярной армии. Пока же идет формирование конных отрядов для похода на юг. Из Испании и Венгрии ожидают привоза большого числа лошадей, годных для немедленного использования, для них устраиваются загоны, делаются запасы фуража, подков, ковочных гвоздей. Слышал, что в Исмаилии уже собран первый отряд. Ему придадут артиллерию и морем отправят куда-то на юг.

– Куда?

– Говорят, что он должен будет занять город… Как его название… А, вспомнил – Кассала!

Беспалый майор вздрогнул, услышав это название. Еще бы! Борьба за этот расположенный на границе Эфиопии и государства махдистов торговый город ведется давно. За помощь в борьбе с махдистами англичане обещали его итальянцам, но у тех пока явно не хватает сил закрепиться в Кассале. Значит, теперь британский бульдог решил не терять времени даром и забрать себе этот кусок африканской земли!

Дмитрий молча наблюдал за тем, как оживленно обсуждалась его как бы случайно сказанная фраза. Эх, если бы знать итальянский, можно было бы узнать много интересного. О чем же они спорят? Не собираются ли придумать еще какую-нибудь проверку?

– Брат командира крейсера выращивает в Италии племенных лошадей. Сможешь раздобыть для него кобылу чистых арабских кровей?

– Ай-ай-ай, господин! Трудно это. Таких кобыл запрещено вывозить из Египта под страхом смертной казни. Но для могучего льва морей можно постараться – пусть все его недруги курят табак отчаяния и пьют кофе черной зависти!

– Хорошо. Передай эту записку капитану Энрике. Вижу, что ты расторопный малый, я увижусь с тобой в Каире. Сейчас можешь идти.

– О мудрый господин! – Дмитрий решил сыграть свою роль до конца. – Капитан Энрике обещал наградить только после возвращения. Но лодочник, что доставил меня на ваш корабль, утопит меня, если не получит платы. Наступила ночь, и ничто не помешает этому старому пирату совершить преступление. Бакшиш, сэр!