Электронная библиотека » Виктор Ночкин » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 27 марта 2014, 03:43


Автор книги: Виктор Ночкин


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

На лестнице Самоха ткнул толстым пальцем в грудь охранника – того, что курил, – и приказал:

– Живенько беги наверх. Скажешь, Самоха велел Харитона вызвать. Пусть бегом сюда мчит. Передашь – и сразу обратно. Понял? Бегом он чтобы мчал! И ты бегом давай!

– Усё понятно!

– И гляди не кури здесь!

Парень, прыгая через две ступеньки, умчался – знал, что провинился, и теперь выказывал рвение. Самоха поглядел ему вслед, потом на всякий случай состроил злобную гримасу и уставился на второго бойца. Тот, хотя и не был ни в чем уличен, потупился, без нужды вертя в руках обрез. После этого Самоха затопал вниз. Уже входя в коридор следующего этажа, объяснил:

– Поганый народ эти каратели. Разболтались наверху, отвыкли от порядка. Вот двое, вишь, здесь случились, их к делу приставили, а они – курить! Таких ежели не припугнешь, службы толковой от них не жди. Нам сюда. – Самоха толкнул дверь. – А, заперся… Эй, Птаха, отворяй! Хвастайся добычей!

Щелкнул замок, мордастый пушкарь Пашута распахнул створку и посторонился, впуская пришедших.

Мажуга оглядел логово дознавателя – голые кирпичные стены с отдушинами вентиляционной системы, массивные деревянные стулья с высокими спинками и подлокотниками, на стене сбитый из толстых досок косой крест, столы с разложенными инструментами, лохань с водой, несколько ведер… С потолка свешивались ржавые цепи с крюками. На кресте и креслах болтались жесткие ремни. Мажуга втянул воздух и ощутил едва заметный запах свежей крови. Камера пыток, что ли? Весело работает пушкарский дознаватель. Или это для виду только? Чтобы арестованный проникся правильным чувством и сам запел, не дожидаясь, пока его прижмут как следует?

Сам Птаха стоял в глубине комнаты на четвереньках и разжигал угли в жаровне. Рядом с ним к креслу был пристегнут ремнями пленник – пацан лишь немногим старше того, что валялся на складе. Вид у воришки был жалкий, он оглядывался и поминутно сглатывал слюну. Хотя жаровня едва начала тлеть, он уже успел взмокнуть и на лбу выступили крупные капли пота. Пленник пытался пошевелить руками, но ремни туго притягивали запястья к подлокотникам.

Востряк Птаха выпрямился, потер поясницу и подмигнул пойманному воришке:

– Что, взмок? Ничё, щас еще и обделаешься. В энтой комнате, чтоб ты знал, выжимают досуха.

– Слышь, Востряк, мелковат твой улов, – заметил Самоха.

– А другой бы в дыру не пролез, – пояснил дознаватель. – Этих вот крысят нарочно в серьезных бандах держат как раз на такой случай, чтобы в узкий лаз проникнуть. Ничего, я щас его спрошать стану, он мне живо выкажет кого пожирней.

– Никого нет пожирней, только мы и были, – буркнул пленник. Он хорохорился, но голос выдал его страх, дрогнул. – А я все едино не скажу ни про кого.

– Одного токо взял? – поинтересовался Самоха.

– Не, двоих. – Востряк кивнул в сторону.

Мажуга только теперь приметил, что в углу на цепи подвешен мешок, из которого торчат ноги в растоптанных грязных башмаках. Дознаватель подошел поближе и легонько толкнул мешок, тот закачался, изнутри послышалось приглушенное мычание.

– От так повисит, покуда я с первым потолкую, потом… дойдет черед.

Востряк стянул башмак, показалась нога. Судя по размеру, второй пленник был еще мельче того, что в кресле. И впрямь невелик улов.

– Дойдет черед… – повторил, ухмыляясь, Птаха и пощекотал грязную пятку, торчащую из мешка.

Мешок стал извиваться; воришка внутри мычал, подвывал и кашлял сквозь кляп.

– Вишь, боится щекотки-то, – ласково заметил Востряк. – Повезло, значит.

– Чего ж повезло?

– Того, что спервоначалу щекотать буду. Ежели от этого не запоет, то придется чего серьезней попробовать. Ну а с энтим… – дознаватель обернулся к креслу с первым пленником, – с энтим мы сразу по-серьезному начнем. Потому как скоренько вызнать нужно, кто на нас эту погань наслал и куда покраденное унесли.

– Это хорошо, ты верно сечешь, Востряк, – кивнул Самоха. – Нам поскорей вызнать надо. И покражу возвратить.

– Ничего мы не покрали! – буркнул из кресла парень. Он пытался вывернуться, чтобы взглянуть на Самоху – должно быть, считал, что толстый дядька будет добрее, чем Востряк. – Не успели! Вы ж сразу навалились!

– Ты ступай, Самоха, ступай, – предложил Птаха. – Я с ними займусь маленько, а потом, как они припомнят, чего успели, а чего не успели, от тогда я тебя покличу. А то память, вишь, у молодого отшибло. Но я справный лекарь, я память возвращать умею! Для того у меня медицина имеется подходящая! А ты ступай покуда. Вон со Ржавым рассчитаться пока что можно, без спешки чтоб. Спешка при расчетах вредная, а опосля, когда я с энтими потолкую, у тебя много дел, чую, образуется, и все срочные.

– Это да, верно, – покивал Самоха. – Идем, что ли, Игнаш, в самом деле. Только ключ от схрона мне верни, Птаха. Там караул придется поставить, пока дыру не заделаем.

Мажуга, не отвечая, направился к выходу. Мордастый охранник предупредительно распахнул дверь и посторонился. Когда замок за ними защелкнулся, Самоха пошагал к лестнице, по дороге толкуя:

– Видишь, Игнаш, как обернулось? Ты не серчай, что ли, потому как зазря, выходит, я тебя позвал. Но тут как вышло-то? Эта покража для нас большой бедой могла оборотиться, тут мне промашку дать нельзя было, так что я к тебе. Ты ж… э?

Мажуга ухватил Самоху за плечо и дернул на себя, разворачивая к стене спиной.

– Ты чё, Ржавый?!

Сыскарь, правой рукой прижимая толстяка к стене, поднес указательный палец левой к губам – тихо, мол.

– Ты чё? – шепотом повторил Самоха.

– Стой, помалкивай и слушай, – так же тихо велел Мажуга. – Я мыслю, ждать недолго придется. Как я побегу, ты быстро за мной, только вперед не суйся, позади держись.

– А чего стряслось-то?

– Погоди…

Оба замерли. Время тянулось, из камеры сквозь запертую дверь едва доносились шорохи, тихий говор, звяканье металла.

– Тихо как, – облизнув пересохшие губы, чуть слышно выдохнул Самоха. – Когда Птаха работает, обычно ор стоит…

Мажуга, не отвечая, вытащил кольт и приготовился. В пыточной камере глухо стукнул пистолетный выстрел, раздался возглас:

– Э! Ты шо?..

Кто-то сдавленно ахнул хриплым голосом, потом зашуршало, на пол брякнулась мягкая туша… Мажуга бросился к двери, вскинул револьвер и четырежды выстрелил, кроша доски вокруг замка. На счастье, здесь дверь стальными листами не обивали, как на складе. Ржавый ударил ногой, дверь с грохотом распахнулась. Он влетел в комнату, заозирался. Самоха сунулся следом. Из-за широкой спины сыскаря ему было плохо видно, что происходит, разглядел лишь, что жирный Пашута лежит на полу, а под ним быстро растекается кровавая лужа. Востряк Птаха, согнувшись, стоял у кресла, к которому пристегнули воришку. Когда раздались выстрелы и Мажуга выбил дверь, Востряк выпрямился, уронил короткий нож, которым резал ремни, и потянул из-за пояса пистолет. Мажуга рухнул на пол, дознаватель выстрелил. Взвыл Самоха – пуля ударила в левое предплечье. Тогда громыхнул кольт. Метил Мажуга в правую руку Востряка, но тот прыгнул в сторону и получил пулю сорок пятого калибра точно в сердце. Сыскарь бросился к креслу и остановился – понял, что опоздал. Пойманный воришка был мертв, застрелен. Вокруг пулевого отверстия на груди расплылось пятно гари. Востряк выстрелил, прижав ствол вплотную, потому и звук вышел глухой.

Самоха стонал, зажимая рану, между пальцев сочилась кровь, он обалдел от боли и от того, что не понимал смысла происходящего. В углу, дребезжа ржавыми звеньями цепи, раскачивался и мычал мешок…

Мажуга тоже слегка растерялся, потом спохватился, поспешил перебинтовать раненого. В одном из многочисленных внутренних карманов тяжелой куртки нашлись и бинт, и плоская фляга со спиртом. Когда спирт попал в рану, Самоха охнул. Потом, наблюдая, как Игнаш бинтует, попросил:

– Ржавый, ты ж мне объяснишь? Я вижу, ты ждал, что такое случится. Значит, понимаешь, что тут творится?.. Ну, Ржавый, чего молчишь? Ну скажи мне, скажи, что хоть ты это дело понимаешь!

– Сейчас, Самоха, сейчас… – Игнаш затянул узел. – Сам никак не могу в себя прийти.

– Ты уж приходи в себя скорее, что ли? Пять золотых сразу в руки, слышишь, сыскарь? Остальное после, как разберемся. Говори, я не обману!

– Я премию просил, если живым вора возьму. Хотя… – Мажуга покосился в угол, где дребезжала цепь. – Хотя кое-что у нас пока еще осталось… Немного, правда, совсем немного. Ладно, слушай. Эти мелкие, – он кивнул в сторону мертвеца на деревянном стуле, – не брали ваше барахло, ясно?

Самоха подумал немного и ответил:

– Нет, не ясно.

– Ладно, смотри. – Мажуга вытянул из кармана бечевку. – Вот размер ящика, того, что ближе к входу в схроне твоем стоял. Видишь узелок? Вот такая ширина. А второй узелок – это ширина лаза, в который мелкие пролезли. Не утянуть по нему ящик – там, внутри, в тесноте же застрянет, верняк!

– Ах ты ж…

– И обломков ящика на полу не было, значит, не вынимали ваше добро, лишь вместе с упаковкой вынести могли бы.

– Чего ж ты раньше не сказал?

– А почем я мог знать, что это не ты? Подумай, Самоха, если не через дыру в стене, то, значит, кто-то из своих в дверь вынес. А кто ж мог такое учинить? Через дверь – у кого была возможность? Ты мне сам сказал: знали только пятеро.

– Так я ж как… как я мог?! – Управленец стал надуваться от возмущения. – Ты шо, Ржавый, на меня подумал такое?!

– Я на всех должен думать, работа моя такая. Ты меня потому и позвал, чтоб я всех подозревал, потому что я не ваш, не цеховой.

– Ну, так если я сам тебя позвал…

– То мог думать: Игнаш постарел, Игнаш нюх потерял, его, дурня, я живо обману. Нет, Самоха, по правде я на тебя не думал, но работа ведь моя такая. И потом… Ты уже остыл?

– Ну ладно. Говори дальше.

– И потом, у вора все было заранее готово: дыра в стене, под обшивкой, и мальцы эти команды ждали – он загодя позаботился, чтобы сыскаря по ложному следу пустить. Кто про новую управу понимал, как она устроена? Особенно нижние этажи, секретные? Вы ж недавно сюда переехали, мне откуда знать, кто здесь распоряжался? Так вот, крыса у пушкарей завелась, так что я никому не верил. Ну, когда Востряк дыру нашел, он первым попал под подозрение, только он не один в деле. Кто-то еще есть, кто и установку вынести мог, и после побежал сигнал мальцам дать: дескать, лезьте нынче в ночь. Птаха-то здесь сидел в засаде. Смекаешь? Тут я снова подумал…

– Что это я?

– Ну, работа моя такая, Самоха. Чего ж теперь?.. Ну что, получу я свои пять гривен? За живого вора? – Мажуга пошел в угол, где, позвякивая ржавыми цепями, болтался мешок. Поднатужился и стянул груз с цепи. Разворачивая над полом, сказал Самохе: – Я бы и Востряка взял, да он палить начал. Мне бы ничё, но тебя он подстрелил, пришлось и мне… В руку его хотел, до он сам под пулю вскочил… Что молчишь?

– Да, пять гривен, Ржавый… да… это верно, получишь нынче же. – Самоха подошел поближе, поглядеть, что появится из мешка.

Игнаш слегка тряхнул – на пол шмякнулся связанный по рукам и ногам подросток с кляпом во рту.

– Видишь, какая мелкота? – Сыскарь носком сапога пошевелил пленника, тот вяло заворочался. Долго висел вверх тормашками, кровь прилила к голове, и малец все еще не соображал, что с ним происходит. – Востряк бы сейчас обоих пристрелил, а нож, которым того парня зарезал, мальцу в руку вложил бы. Сказал бы: он сумел нож спрятать, при обыске не нашли, ремни порезал, охранника завалил, пришлось мне стрелять. Наврал бы, а вам ничего иного не осталось, как поверить.

– Это верно, Игнаш. Если б не ты… Да, это ты ловко все развел. Ну а пропажу нашу сыщешь?

– Самоха, я тебе о чем толкую? Установку не сейчас стащили, а давно. Это мальцы лишь нынче полезли в дыру, потому что сигнал им даден был. Пропажа может быть где угодно, хоть в Вертикальном Городе, хоть у небоходов, хоть в минских болотах! Забудь, некроз с ней!

Самоха засопел, потупился, погладил забинтованное предплечье и буркнул:

– Не, Мажуга, не получится забыть. Если она где в Пустоши объявится, да к призренцам слух дойдет, да доищутся они, что от нас следы тянутся…

– Призренцы! Вы, цеховые, сами это пугало создали, и сами же его теперь страшитесь!

– Призренцы нужны, ты не понимаешь, Игнаш.

– Не понимаю. – Мажуга нагнулся и стал резать веревки, которыми был связан пленник. Тот лежал лицом вниз и помалкивал.

– Если наши, цеховые, не будут бояться призренцев больше, чем друг дружку, они перегрызутся, – пояснил Самоха. – Этот страх нас вместе сталкивает, в одну толпу. А вместе мы – ого-го! Вместе – сила! Мы теперь все заедино, потому что призренцев боятся все одинаково. В том и смысл. А установку сыскать надобно, тут ты как хочешь, а сыщи!

Подросток зашевелился, сел. Приметил башмак, который стянул с его ноги Востряк, когда щекотал, и медленно натянул. Потом поднял голову, увидел привязанного к стулу приятеля с кровавым пятном, расплывшимся на груди… завизжал тоненько, вскочил и с неожиданной прытью бросился к выходу, отпихнув Самоху. Мажуга перехватил беглеца за шиворот, встряхнул и отшвырнул обратно – в угол. Воришка отлетел от этого толчка, ударился лбом о крюк, покачивающийся на цепи, сел и заплакал, размазывая грязными руками слезы. Мажуга пригляделся – знакомая рожа-то! Та самая девчонка, что стянула кошель у приезжего возле лавки, где грибы слизневые… Судьба, значит.

– Что ж, Самоха, я попробую поискать следы.

– Да, Игнаш, поищи! Раз уж такое дело, что наша вина, нашего цеха, раз уж ты предателя нашел, то награда выйдет великая, только найди пропажу!

– Попробую, сказал. Идем, что ли, наверх? Мне тут как-то не по себе, дрянное это место. И дознаватель ваш был дрянь. – Мажуга взял девчонку за шиворот, поставил на ноги. – Пойдешь со мной, дура, поняла? Попробуешь сбежать – тебя поймают и, вон как дружка твоего, пристрелят, а то и чего похуже сделают. И учти: если б не я, тебя бы уже пришили.

– Поняла, дядька, поняла, – шмыгая носом, протянула воровка. – Не отдавай меня этим только, и я буду хорошей.

Мажуга хмыкнул:

– Хорошей! Кочерга ты закопченная… – и пошел вслед за Самохой к двери, не выпуская из кулака воротник пленницы. Задержался только, чтобы ударить ее по руке и заставить выпустить нож, который девчонка сумела на ходу подобрать с мертвого тела.

По дороге она стала ныть:

– Дяденька, дяденька, ты меня призренцам только не отдавай! Слышь, дяденька!

Мажуга не отвечал, только иногда встряхивал ее, чтобы не вертелась и шагала в ногу.

На лестнице стояли давешние каратели. Тот, что не курил, осторожно спросил:

– Стреляли вроде? Али почудилось мне?

Приятель ткнул его локтем и указал взглядом на свежие бинты на предплечье Самохи.

– А я чё? – нервно вертя в руках обрез, забормотал боец. – Нам входить запретили. Нам велели здесь…

– Правильно велели, – буркнул управленец. Потом обернулся к другому: – Ты передал, чтоб Харитона сыскали?

– Как приказано было, усё исполнил.

– И что?

– Так я ж враз обратно. Вроде послали когось.

– Ладно, идем.

Мажуга с лестницы оглянулся и увидел, что каратели глядят ему вслед, потом сообразил – парней удивило, что он волочет с собой девчонку. Ее-то прежде здесь не было.

– А куда мы идем? – спросил сверху Самоха.

– К тебе, конечно, – хмыкнул Игнаш. – Ты ж золото у себя в кабинете держишь, или как? Я работу исполнил… ну, первую часть работы. Вот тебе вор… – Он пошевелил кулаком, в котором сжимал воротник облезлой куртки пленницы.

– Ай, дядька, ты чего тряхаешься? И я не вор! Я ж ничего стянуть не успела – значит, не вор!

– А кто у мужика кошель нынче утром увел, дура?

Когда проходили через первый этаж, Самоха попросил подождать:

– Я щас. – И пошел к входной двери.

По ночному времени она была заперта, рядом за столом сидели двое караульных. Завидев управленца, оба вскочили и замахали руками, торопливо разгоняя облачко дыма.

– Курите, мутафагово семя? – рявкнул Самоха, втягивая ноздрями воздух. – Научились у карателей… Дурман смолите, что ли, олухи? Ох, возьмуся за вас… За Харитоном послали?

– Курчан пошел. Да мы не…

– Ладно, ладно. Я у себя. Как вернется Курчан, пусть ко мне живо мчится.

В кабинете Самоха кивнул Мажуге на стул и, открыв шкаф, стал бренчать содержимым. Игнаш уселся, рывком заставил девчонку опуститься на пол и велел:

– Сиди и помалкивай. Если пошевелишься – сразу стреляю.

– Злой ты, дядька.

Самоха захлопнул шкаф, в руках у него были кошель и бутылка. Вжимая живот, он пролез на свое место за столом, открыл бутылку, сделал большой глоток, жестом предложил Мажуге, но тот покачал головой – нет.

– Ну, как хочешь. Держи вот.

Управленец стал отсчитывать золото, девчонка тут же потянулась к столу поглядеть. Мажуга снова толкнул ее, принял монеты и упрятал во внутренний карман. Девчонка проводила золото внимательным взглядом.

– Теперь дело говори.

– А чего говорить? Ваша установка… – Мажуга покосился на воровку, та засопела и отвернулась. – Ваша вещь, говорю, уже наверняка из Харькова уехала давно. Придется искать, стало быть. Расходы у меня будут.

– Возместим, Ржавый, всё возместим, я ж не обману! И где это…

– Курчан твой? Сейчас явится, скажет – не застал Харитона дома.

– Чего? Ты, что ли, решил, что Харитон?..

– Так щас вот подумал: он со мной вместе из управы ушел. Так?

– Ну. И шо?

– Ушел и дал знак этим вот. Слышишь, дура, говори лучше по-хорошему, кто вас на управу навел.

– А я чё? Знаю про вашу управу, чё ль? Рыло сказал, нужно в один подвал залезть, ход он покажет. Вынести, чё получится, за всё заплатят.

– Рыло – это которого застрелили?

– Ага-а-а… – Девчонка вспомнила, что дружок мертв, и захлюпала носом.

– Ну-ка не реви. Не реви, сказал, ну! А ему кто велел? Кто ход показывал? Молчишь? Ладно…

За дверью затопали, потом раздался стук.

– Самоха, мне сказали, ты велел…

– Входи, Курчан. – Самоха снова приложился к бутылке и пожаловался: – Рану печет.

В кабинет заглянул молодой пушкарь, кудрявый ладный парень.

– Ну чё? Харитона видел?

– А как же, он одетый был, будто и не ложился вовсе. Сказал, за мной прибежит скоренько.

– Ладно, ступай.

– Постой за дверью, парень, – велел Мажуга.

Пушкарь убрался в коридор.

– Что скажешь, Игнаш?

– Вели, чтобы не выпускали Харитона с Харькова. Пусть по всем выходам ждут его. Не придет он в управу. Вишь, одетый был, значит, ждал, чем у Востряка дело закончится. Сейчас струхнет и в бега ударится.

– Курчан! – крикнул Самоха. – Зайди, слышь!

Когда пушкарь заглянул в кабинет, Игнаш снова заговорил:

– Я человек чужой, Самоха, ты вели, чтобы меня слушались. Харитона еще можно нагнать, если сейчас за ним двинуть. Я к нему пойду, отряди со мной кого… Да хоть вот этого, молодого. И замарашку, дуру эту, пусть стерегут, запрут пусть где, а еще лучше связать ее.

– Дядька, не надо меня вязать, – попросила воровка. – Я ж теперь хорошая стала.

– Самоха, с этой хорошей глаз не спускать, понял? Точно понял?

Толстяк сделал еще глоток и кивнул.

– Нет, ты не понял. Она может оказаться единственным свидетелем. Если ее застрелят при попытке к бегству, я ничего не найду.

Девчонка начала что-то соображать, она глянула на Мажугу и заныла:

– Дядька, не оставляй меня здесь, а? Лучше я с тобой.

– Думаешь сбежать по дороге? Вот дура…

Воровка вцепилась в полу Мажугиной крутки, потянула на себя и затарахтела:

– Дядька, забери меня с собой, они меня призренцам отдадут, не бросай!

Мажуга вовремя заметил, что вторая ладонь девчонки лезет ему под куртку – к карману, где золото, – и рывком высвободил одёжу. Встал, натянул кепку и спросил:

– Курчан, ты слыхал? Меня слушать, что скажу, то и делать. Идем. Оружие проверь. Харитона брать живым.

Пушкарь захлопал глазами.

– Самоха, скажи ему, – вздохнул Мажуга.

– Курчан, Харитон деньги стянул из цеховой кассы, понял? Ступай с Ржавым, вот с этим вот, и делай, чего он скажет.


Когда вышли из здания управы, Курчан спросил:

– И чё теперя?

– Веди к Харитону.

– Разминемся с ним. Он же мне сказал, что сюда скоренько…

– Проснись, паря, он золото из управы своровал, ты не слыхал, что ли?

Курчан засопел недовольно и пошел по улице, Мажуга следом. Они свернули, пересекли переулок, миновали поворот, спуск уровнем ниже… По пути Мажуга вытащил из кармашков на ремне патроны, зарядил кольт.

Наконец Курчан остановился у двери:

– Здеся.

– Ну, постучи, что ль.

Пушкарь постучал. Сперва несмело, тихонько. Потом глянул на Мажугу – тот кивнул. Тогда Курчан ударил в дверь сильней, кулаком. На улице было спокойно, только тихонько подвывали где-то поблизости вентиляторы – этот равномерный шум присутствовал здесь повсюду, стал привычным. Мажуга-то его слышал, а харьковчане настолько привыкли к вечному гулу, что он стал для них незаметным. За дверью скрипнула половица, кто-то тихонько двигался. Курчан снова занес кулак, но Мажуга отпихнул его вбок, сам встал по другую сторону двери у стены и, вытянув руку, ударил рукоятью кольта. В ответ на стук внутри загрохотали выстрелы – раз, два, три. В двери возникли отверстия на уровне груди. Из них выросли яркие лучи – освещение у Харитона будь здоров, не ночное.

Курчан, пригнувшись, отпрянул и тоже потянул из кобуры пистолет – до него лишь сейчас стало доходить, насколько крутой оборот принимает дело. За дверью торопливо простучали подошвы – Харитон убегал. Мажуга вышел из-за стены, встал перед входом и снова, как в Управе, четырежды выстрелил из кольта, метя в дверное полотно вокруг замка. Пули сорок пятого калибра раскололи доски, Игнаш ударил ногой – не вышло, дверь держалась. Подскочил Курчан, вдвоем они разрядили оружие в створку так, что вокруг замочной пластины образовалась неровная цепочка из отверстий и сколов. Захлопали ставни, на полутемную улицу упали световые пятна из окошек верхних этажей.

– Кто здесь палит?! – орали над головой.

– Нападение! Призренцев позовите!

– Эй, кто озорует?!

– Зовите стражу!

– Призренцев!

– Грабеж!

Харитон жил в богатом квартале, народ здесь обитал не слишком рисковый – за призренцами соседи бежать не торопились, ни одна дверь не шелохнулась. Но Мажуга отлично понимал, что кого-нибудь, конечно, вот-вот пошлют за стражей, только выберутся через другую улицу. Они с Курчаном переглянулись, отступили на шаг и дружно вломились плечами в поврежденную дверь. С оглушительным хрустом расколотые доски развалились, взвизгнули петли, оба влетели внутрь, в ярко освещенный коридор.

Мажуга огляделся, попутно заряжая кольт.

– На лестницу! – возбужденно крикнул Курчан. – Я слыхал, он наверх побёг!

– Пистолет свой сперва заряди, малый. – Мажуга был спокоен, его погоня не распалила, враз возвратились прежний опыт и навыки сыскарской работы. Он, оттерев пушкаря плечом, первым взбежал по лестнице.

Следующий этаж также был ярко освещен. Из одного коридора от лестницы уводил другой, короткий, в нем три двери. Игнаш, не раздумывая, выбрал ту, которая была приоткрыта. Пригнувшись, нырнул в проем, ожидая выстрелов, но комната была пуста. Покрытые пылью коробы вдоль стен, шкаф с наполовину оторванной дверцей, какая-то рухлядь свалена по углам… А на крюках под потолком укреплена деревянная лестница. Она упиралась в люк. Мажуга вскинул кольт, держа его обеими руками, кивнул Курчану. Тот сунул оружие в кобуру и вскарабкался к люку. Подергал.

– Заперто.

Мажуга опустил револьвер и полез во внутренний карман.

– Держи! Умеешь обращаться, пушкарь?

Курчан поймал плоскую жестянку с торчащим фитилем. Повертел, понюхал.

– Я-то умею, токо не полагается здесь использовать такие штуки. А ну призренцы спросят? Кто отвечать будет?

Мажуга поморщился – никак не мог привыкнуть к всеобщему страху перед призренцами.

– Самоха ответит. Не боись.

Курчан стал прилаживать жестянку под люком, там, где сверху находился засов.

– Под петли, под петли суй! – велел снизу Игнаш. – Теперь запаливай – и ходу!

Пушкарь чиркнул колесиком зажигалки и опрометью скатился вниз. Они с Мажугой вылетели обратно в коридор, отскочили от проема… Наверху громыхнуло, посыпались обломки. Сыскарь заглянул внутрь – вместо люка в потолке зияло неровное отверстие, в нем вился густой дым, но в комнату не поступал, поток воздуха изнутри раздувал черные клубы и уносил вверх и в стороны. Мажуга поспешил к лестнице первым, вскарабкался, нырнул в дым и закашлялся. Глаза защипало от едкой гари.

Он стоял на поверхности, все было затянуто чадом. Вокруг тянулись развалины древних зданий, а над головой ползли тяжелые мутные тучи, сквозь которые едва сочился серый утренний свет. Уже близился восход, но солнечные лучи не могли пробиться сквозь дымную пелену, накрывшую Харьков. Мажуга огляделся, закрываясь рукавом. Рядом выпрямился Курчан – и тоже закашлялся.

Вдалеке почудилось движение, Мажуга взбежал на груду щебня – так и есть! Сгорбленная фигурка мелькнула среди руин – беглец перебирался через завал из остатков древней стены.

– Он в маске! – прохрипел Курчан между приступами кашля. – Маска газовая…

– За ним!

Кашляя и утирая выступающие слезы, они побежали за Харитоном. Несмотря на маску, тот передвигался медленней, чем преследователи, расстояние сокращалось. Налетел вялый порыв ветра, сдул дым, и Мажуга разглядел, как Харитон карабкается на груду битого кирпича, прижимая к боку мешок – с виду тяжелый. Из-за ноши беглеца как будто перекосило, он едва ковылял. Вот оглянулся, вскинул руку. Преследователи присели. Хлопнул выстрел, Харитон снова поспешил прочь, придерживая мешок.

Хрипя и задыхаясь в дыму, Игнаш с Курчаном карабкались на обломки, огибали почерневшие остовы старинных стен, потом в пелене чада вырос тяжелый силуэт толстенной трубы. Харитон пропал из виду.

Здесь под ногами был какой-то цех, внизу что-то мерно грохотало, и почва слегка вздрагивала в такт этому шуму. Труба дымила, под ней лежала черная тень. Курчан, вырвавшийся вперед, остановился, заслоняясь рукавом и отхаркиваясь. Он оглядывался и не видел беглеца. Потом махнул рукой Мажуге и побежал влево от трубы. Игнаш свернул вправо. Здесь почти не было обломков – когда трубу выводили на поверхность, убрали, чтоб не мешало. Мажуга побежал… Мелькнула догадка: при такой скорости он должен был уже нагнать Харитона или хотя бы заметить. Раз его здесь не видать, значит, свернул в другую сторону. И тут же затрещали выстрелы.

Мажуга обогнул округлый корпус трубы и остановился. На черной земле лежал Харитон, пули пробили грудь в двух местах. Запаленно хрипя, подошел Курчан… опустил пистолет. По его лицу, уже успевшему покрыться копотью, стекала тонкая струйка крови – чуток зацепило скулу. Рука Харитона покоилась на раздутом кожаном мешке, туго стянутом у горловины ремнем.

– Дурень, – коротко сказал Мажуга. Потом добавил, чтобы молодой уяснил: – Помощник казначея живым нужен был, важный секрет за ним числился… – Он нагнулся, поднял пистолет покойного. Велел: – Мешок подбери, Самохе сдашь. Золото там, так мыслю. Ваше золото, пушкарского цеха.

Позади Курчан зашуршал, переворачивая мертвеца, заскрипел битый кирпич под сапогами. Мажуга размашисто шагал, не оглядываясь – спешил убраться вниз, туда, где воздух пригоден для дыхания. Молодой пушкарь пристроился рядом, теперь он, кренясь вбок, волок тяжелую ношу. Они отыскали развороченный взрывом люк, первым спустился Мажуга, принял мешок. В самом деле, тяжеленький! Потом они с Курчаном побрели к выходу.

За выбитой дверью, на улице, уже собралась толпа. Близко соседи не подходили, мялись вдоль стен в полумраке – город еще не перешел на дневное освещение. У входа в Харитонов дом стояли три неподвижные фигуры в плащах с остроконечными капюшонами – призренцы. Все трое одновременно развернулись навстречу Мажуге, стволы пистолетов уставились ему в грудь. Мажуга посторонился, пропуская Курчана, бросил ему:

– Валяй объясни этим, что дело внутрицеховое, пушкарское.

Курчан растерялся, и Мажуге очень захотелось отвесить парню подзатыльник, чтобы держался наглей. Сыскарь никак не мог уразуметь, откуда такой страх перед призренцами у местных. Цех призрения всего-то несколько сезонов как создан, а уже успел всех застращать. Что же творилось в Харькове после того, как Ржавый перебрался на ферму?

– Это… ну да, цеховое, ага, – промямлил Курчан.

Призренцы не шелохнулись и стволов не опустили. Мажуга тяжело вздохнул, откашлялся, выгоняя из легких гарь с поверхности. Придется самому объясняться, значит…

– В пушкарском цеху покража, – заговорил Игнаш, и глухие капюшоны чуть качнулись в его сторону, а Курчан вздохнул с облегчением. – Вон у него мешок, там украденное. Сейчас в управу снесем. Вора застрелили.

– Живым нужно было, для дознания, – строго заметил призренец.

– Вор отстреливался, пушкаря зацепил, вот его оружие. – Мажуга медленно, чтобы призренцы не напрягались, вытянул пистолет Харитона. – Из этого же ствола, думаю, он еще кое-кого пришить успел. Очень опасный был, пришлось стрелять. Самоха, управленец цеховой, может все объяснить. К нему как раз и пойдем с докладом.

Помолчали. Толпа у стен тоже притихла, соседи ловили каждое слово. Наконец призренец решил:

– Я с вами в управу. Если в городе еще убийства были, мы проверять станем. Идите вперед. Сорок Седьмой, дуй за подмогой, – это он уже приказывал одному из подчиненных, – пусть сюда пришлют караул, да еще двоих к пушкарской управе, мне в помощь. И мертвеца пусть сюда волокут с поверхности.

Сорок Седьмой, качнув капюшоном, умчался. Старший призренец обвел взглядом толпу харьковчан – те, показалось Мажуге, в этот миг даже дышать перестали. Потом капюшон кивнул, и Мажуга с Курчаном зашагали к управе. Пушкарь то и дело поправлял мешок с добычей, там внутри что-то глухо позвякивало. Призренец шел следом. Оглянувшись, Игнаш отметил, что пистолета тот не спрятал, держал наготове. От того, что следом идет вот такой человек с номером вместо имени, Игнашу стало немного не по себе, но виду он, понятное дело, не подавал, шагал рядом с пушкарем.

Аккурат когда подошли к управе, над головой звонко щелкнуло, включилось дневное освещение. Веселенькая ночка получилась… В коридорах было людно, цеховые как раз сходились на службу. На призренца все косились, при его приближении гомон стихал.

Поднялись на второй этаж. Самоха встал навстречу и пошатнулся. Бутылка перед ним была наполовину пуста – он пил, покуда Мажуга с Курчаном ловили Харитона.

Молодой вывалил добычу на стол. Призренец подошел поближе и молча наблюдал, как Самоха подрагивающими руками расстегивает ремни, стягивающие мешок. Там были пистолет и патроны, завернутые в отрез брезента, кое-какая мелочовка да еще один кожаный мешок, поменьше. Самоха развязал тесемки, встряхнул над столом, оттуда хлынул весело блестящий поток монет. Гривны Киева да московское серебро. Курчан громко сглотнул.

– Соплячка-то моя где? – спросил Мажуга.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации