Текст книги "Борьба разумов. Фантастическая реальность"

– Туда не поедем, на нём слишком много звёзд, и заказать номер на ночь даже твоему папе будет накладно.

– Тогда едем в любой другой, я согласна на всё!

Ночь прошла бурно. Элен успокоилась и уснула только к утру, в чём, как я полагал, была заслуга не столько моя, сколько восьмичасового перелёта над Атлантикой.

Завтрак мы проспали и пошли в кафе.

– Мне позвонила Софи и рассказала, что съёмки фильма идут полным ходом и скоро начнётся его реклама. Ей так хочется стать мировой звездой! Она этого достойна, – поделилась Элен новостями. – Тебе она нравится?

– Не знаю, – пожал я плечами, – не думал об этом.

– Значит, не нравится, – с удовлетворением заявила Элен. – Если человек нравится, то думаешь о нём. Я вот о тебе думаю всё время. А ты?

Вопрос застал меня врасплох. Я, конечно, не думал о ней всё время, но изредка вспоминал.

– Да, – промычал я, – не всегда, но в свободное время… А чем ты вообще занимаешься? – переключил я её внимание на более безопасные темы.

– Училась в трёх университетах, но так и не нашла работу по душе. Я не люблю подчиняться. Папа так меня воспитал. А занимаюсь живописью. Когда приходит идея и вдохновение, могу стоять за мольбертом часами.

– Выставлялась?

– Ещё нет, но собираюсь.

– И в каком стиле пишешь?

– Не знаю, я не профессионал. Вот соберу свои картины для выставки, позову экспертов, они и скажут, в каком это стиле. А ты разбираешься в живописи?

– Нет, но чувствую её. Есть картины безразличные, есть картины красивые, но холодные, есть неприятные, и те, которые берут за душу. Последние помогают понять художника и себя.

Элен задумалась и стала чертить что-то пальцем на скатерти.

– Ты хорошо это сказал, но я почему-то испугалась. Вдруг ты меня не поймешь. Кстати, я привезла тебе подарок – твой портрет. Я его нарисовала три дня тому назад, когда услышала, что папа собрался в Европу. Нарисовала и решила поехать вместе с папой, с надеждой встретить тебя. Надежда оправдалась, мы встретились, теперь я жду, какое чувство в тебе вызовет моё произведение.

– И где же портрет?

– Сегодня увидишь. Куда идём?

Весь день мы ходили по городу, плавали по каналам, заходили в музеи, отдыхали на скамейках в парках, а то и просто лежали на траве.

В музее фламандской живописи мы как бы прошли по истории страны, не имевшей ничего общего с её современностью.

– Как ты думаешь, – спросил я Элен, – это люди изменились или стиль изображения?

– Стиль изображения той жизни не соответствует нашему пониманию, – уверенно ответила она. – Мы сейчас ходили по тем же улицам и возле тех же домов, что на этих картинах. Но на картинах они старые, даже умирающие, а мы видели их полными жизни. Вот на картине изображена девушка, идущая по улице. Она вызывает у тебя желание познакомиться с ней?

– Нет.

– Она стройна и красива, но… не сексуальна. Придать ей чуть другой поворот головы, добавить ветерок, обтянувший длинную юбку вокруг бёдер, и всё поменяется – она становится нашей современницей. Именно так художник нашего века изобразил бы её. В средние века писали по-другому, другая передача красоты – девушка должна быть скромна и благочестива.

– Согласен, понятия скромности изменились, но благочестия никто не отменял. Почему сейчас не пишут картины, где люди благочестиво взирают на лики святых?

– Благочестие не отменили, поменялось его понятие. Мой папа, например, считает благочестивым давать деньги на благотворительные цели, для него благотворительность стала синонимом благочестия. Но я не представляю его благочестиво взирающего на Иисуса Христа. А вот его лицо, когда он подписывает чек на строительство дома для престарелых, могу представить и даже нарисовать.

– И что оно выражает?

– Удовлетворение своим поступком, а не умиление обликом святого.

– Интересно, а что выражает моё лицо на твоём портрете?

– В отеле увидишь.

Вечером, перед дверью в номер, Элен попросила меня задержаться, сама вошла первой, потом позвала меня. Над постелью в раме висела картина, на которую падал свет от люстры. Я начал рассматривать своё изображение.

С глубины чёрного фона на меня смотрели два разных по форме глаза, под обозначенным одним штрихом носом лежала золотая рыбка с опущенным хвостом и красным глазом – по-видимому, она отображала мои усы. Там, где должен находиться лоб, горело яркое сияние. Под всем этим на кириллице было написано «Серж». Поражённый, я сел на кровать и уставился в картину. Элен молча стояла рядом, ожидая моей реакции.

– Ты таким представляешь меня? – наконец выговорил я.

– Нет, таким ты представляешь себя сам, а я отобразила твоё представление. Ты разный, сегодня один, завтра другой. У тебя всё время в голове рождаются идеи, они рвутся наружу, а ты мучаешься, не зная спрятать их или выплеснуть. Твоя мораль прячется за первохристианскими условностями, не поддаваясь современным церковным принципам. Тебя окружает тьма, которую ты хочешь осветить своими мыслями и разрушить делами.

Я молчал и вглядывался в картину, стараясь увидеть сказанное Элен.

– Картина не оставляет равнодушным, появляется желание рассмотреть её, понять, ответить на вопросы, вызванные необычным способом изображения, – заговорил я стандартными фразами, но внезапно прервал себя вопросом. – А ты, случаем, не демонизировала меня?

Элен задумалась, посмотрела на картину, а потом перевела взгляд на меня.

– Только в отношении меня самой. Именно так ты ворвался в мою жизнь. Хорошо, что ты это заметил.

Я подошёл к Элен, обнял её и почувствовал её напряжение.

– Успокойся, всё хорошо. Ты отгадала мои трудности и желания, а я понял тебя, другую, глубокую и тонкую. Ты даже почувствовала некий демонизм моего состояния. Это даёт мне право раскрыть его истоки и даже попросить о помощи. Ты можешь отказаться…

– Говори, говори!

– Это надолго, как минимум на полночи. Давай, я закажу вино, фрукты и свечи, отключу все электроприборы и свет, телефоны спрячу в сейф, сяду под своим портретом, зажгу свечи и начну повествование.

– Это так интересно! – захлопала Элен в ладоши, – я в душ, потом в постель и вся во внимании! А после окончания рассказа тебя ждёт приз – это я!

На следующее утро мы в очередной раз поздно встали. Я проснулся первым и, не раскрывая глаз, вспоминал наши ночные бдения. Элен слушала мой рассказ очень внимательно, буквально всё впитывая в себя. Я понял самое главное – она осознала уровень проблемы, поняла мои трудности и увидела свои возможности в их разрешении. Её горячее желание помочь даже испугало меня. Она была готова посреди ночи ринуться к своему папе и рассказать ему, что надо делать. Все опасности отметались сходу – дочь миллиардера никогда в своей жизни не встречалась с их реальными проявлениями. Основная трудность состояла в нахождении достойных для себя желаний. Двери лучших университетов были распахнуты, развлечения быстро наскучили, друзья её круга стали неинтересны, других людей к ней не допускали. Бурлящий поток внутренней энергии находил выход в написании необычных картин, требующих признания. Но оставалось сомнение в их искренности – папа мог купить признание, как покупал всё остальное. И тут – наконец-то! – проблема вселенского масштаба, в разрешении которой она может и просто должна поучаствовать! Она даже на меня рассердилась, почему при первой встрече я не рассказал ей об Искусственном разуме. Она бы тогда заставила папу выгнать Искусственный разум из его клуба и отменить процесс цифровизации мира. Элен не понимала, что папа не сможет это сделать, просто идёт естественный общемировой процесс развития цивилизации, но его надо вести таким образом, чтобы цивилизация оставалась человеческой, а не переросла в разумно-машинную. Папа – это её единственный рычаг воздействия на мировую проблему. Если он откажется или сломается, то она ничего сделать не сможет.

Элен проснулась, сладко потянулась и, не открывая глаз, спросила:

– Ты где?

– Возле твоих прелестных бёдер.

Буквально в ту же секунду она оказалась на мне, и я понял, что утреннего обсуждения мировых проблем не будет.

К ним мы вернулись только в ресторане за ланчем, плавно перешедшем в обед. Элен была деловита и серьёзна.

– Мы улетаем сегодня вечером. Тебе с папой встретиться не удастся, да пока и не нужно. Я сама поговорю с ним, попытаюсь вытянуть из него всё возможное по элитному клубу. Если он откажется говорить, то начну понемногу выдавать информацию. Тебя раскрою только в том случае, если почувствую его положительное отношение. Тогда начну договариваться о вашей встрече. Согласен?

– Да, ты умница. Только прошу – будь аккуратнее. Как только почувствуешь его настороженность, а ещё хуже – контроль за собой, сразу прекращай все действия. Мы не знаем, какие у Клуба планы и в чём заключается внутренняя дисциплина. Вполне возможно, что это масонский клуб или подобный ему, а там правила очень строгие.

– Не ликвидирует же он свою единственную дочь? – улыбнулась она.

– Сейчас есть другие, более цивильные способы устранения инакомыслия, не менее эффективные. И ещё – берегись контроля Сети. Кстати, почему бы не устроить показ твоих картин в Москве?

Элен захлопала в ладоши.

– Ты отгадал мою мечту! – воскликнула она. – В Третьяковской галерее!

Это было слишком, но Элен не признавала компромиссов.

– Найдём что-нибудь поскромнее и поуютнее, – пообещал я.

– Как будем общаться?

– Купи простой телефон не на свою фамилию. Так будем переговариваться, пока не выясним отношение папы к нашему плану.

– Ты всё-таки Джеймс Бонд, – восхитилась Элен. – Да, – она взглянула на часы, – есть ещё время вернуться в отель – я забыла там трусики.

6. Инспекция человеческой экологии

В Москве моя статья с интервью главных лиц «Северного потока 2» имела успех. Её напечатали в нескольких газетах и обсуждали по телевидению. Помимо своей воли я становился экспертом по этому вопросу. На заявления Бывшего отозвались даже в Штатах, отреагировали грубо, не приводя вразумительных аргументов в свою пользу. Это можно объяснить потерей интереса к интеллектуальной дискуссии или просто отсутствием людей, способных её вести. Понятно, что люди уровня Збигнева Бжезинского появляются не часто, но должны же за океаном быть просто разумные чиновники без хамства, прячущегося за силу? Сама их сила труслива и криклива, к использованию не готова, она не обладает уверенным спокойствием. Международная политика становится неинтересной, из неё уходят интеллектуалы, алгоритмы решений прямолинейны, консенсусы отвергаются, их место занимают ультиматумы. Почему Господь Бог даёт власть слабым людям? Тем самым уменьшает возможности силы в их руках? Или приобретённые человечеством возможности не соответствуют его разуму? Может быть действительно приходит пора его замены на Искусственный разум?

Дальше пошли мои размышления о борьбе двух разумов. Человеческая цивилизация накапливает знания, но теряет своих лучших представителей в бесконечном стремлении к Истине. Искусственный разум тоже копит знания, увеличивает свои возможности. Процесс улучшения функциональности ИР идёт непрерывно, в то время как рост достижений человеческой цивилизации неустойчив, подвержен катаклизмам. Всё это приводит к выводу, что после обретения машиной разума, она в исторической перспективе побеждает человека. Правда, если позволит Бог. Кроме Него, никто Искусственный разум не остановит. Человеческий разум проиграет Искусственному, но у человека есть душа – частица Бога, сможет ли она противостоять ИР? Её доброта и любовь направлены на воспитание чувств. У ИР чувств нет, он функционирует, а не живёт. Значит, остаётся одно: через душу человека обратиться к Богу за помощью в борьбе с человеческим рукотворным детищем. Но почему Он должен помогать исправлять людям их ошибки? Не должен. Да и человек не станет к нему обращаться. Ведь ИР позволяет человеку добиться своей лжецели – стать счастливым в жизни, понимая под счастьем довольство тела и беззаботность разума. А душа при таком «счастье» будет страдать. Поэтому Бог скорее всего заберёт у человека душу и превратит его в обычного, но очень разумного животного, способного выполнять команды ИР. Что будет делать ИР, оставшись один среди живой, но неодушевлённой материи? Ему, лишённому счастья жизни, будет скучно и неуютно. Ради чего или кого ему функционировать и наращивать свои возможности? Остаётся одно – покорять другой, неживой мир. Он уйдёт на безжизненные планеты, где много неживой материи, из которой он будет создавать свои элементы. А Земля останется одна, заросшая зеленью и заселенная животными, борющимися между собой за выживание. Бог посмотрит на неё и решит ещё раз повторить свой эксперимент с заселением Земли новой одушевлённой расой с надеждой на то, что может быть она, наконец, сможет пройти уготованный ей путь. Новые одушевлённые существа будут постепенно обживать Землю, и, встречая на своём пути не обросших шерстью обезьян, не догадаются, что эти существа когда-то были людьми. Так что же делать, чтобы уйти от такого печального финала? Не дать скучать и страдать душе. Пока она в теле человека, остаётся надежда, что человек своей жизнью на Земле не разочарует Бога. Пусть искусственный разум продолжает создавать технические совершенства из неживой материи, баловать тело человека, но человеческий разум должен предоставить душе источники радости, возможность жить добротой и любовью, заниматься творческой деятельностью: музыкой, поэзией, доброй прозой, живописью, а также находить вдохновение в красоте природы, чистоте воздуха и воды, здоровой пище. С давних времён основой чистоты человеческих помыслов была религия. Она давала веру в Высшие силы, которые обещали человеку вечную жизнь при выполнении им определённых правил земной жизни. Жизнь меняется, человек отходит от старых правил, создаёт новые. В результате различие верований порождает зло и ненависть, что загрязняет человеческую экологию. Надо создавать Инспекцию человеческой экологии, объединяющую атеистов и верующих любых конфессий, за исключением тех, кто несет учение дьявола. Инспекция эта должна стоять выше церковных структур, государств и их союзов, политических партий. Искусственному разуму нет места в этой структуре. Его интересы надо постепенно ориентировать на эксплуатацию запасов безжизненных планет, а человеческому разуму искать жизнь в разных уголках Вселенной. Космос является той территорией, где интересы человеческого разума полностью совпадают с искусственным. Без помощи искусственного разума человек не справится со сложностями задач Вселенной, а искусственный разум, оказывая помощь, сделает своё функционирование целенаправленным.

Вот консенсус, который может быть установлен между человеческим и Искусственным разумом, он отведёт их от борьбы между собой и приведёт к плодотворному сотрудничеству. А что наблюдается в современности? Искусственный разум освобождает человеческий от интеллектуальной деятельности, которая непосредственно входит в сферу задач человеческой экологии. ИР сочиняет музыку, рисует картины, решает технические проблемы. Он даже вторгся в игры человеческого интеллекта, спокон веков тренирующие разум человека. Если так дело пойдёт дальше, то на чемпионатах мира по шахматам человеку останется место болельщика, а играть будут компьютерные программы.

Социальные сети засоряют человеческую экологию. Они собирают информацию о человеке, определяют его слабые точки, а затем, воздействуя на них, «воспитывают» человека. Такое «воспитание» ведет к сексуальному развращению, предоставляет возможности безнаказанного оскорбления любой личности, пропагандирует человеконенавистные взгляды, склоняет к суициду, вызывает ложную самооценку.

В области природной экологии человека Искусственный разум уже владычествует. Он постепенно занимает лидирующие позиции в производстве продуктов питания и здравоохранении. В них искусственная материя заменяет живую, создавая иллюзию насыщения и оздоровления тела. Это бедственно для будущих поколений, так как закладываются генетические сбои, влияющие на репродуктивную и мозговую деятельность молодого поколения. Из компонентов природы больше всех страдает тот, что даёт жизнь – вода. При всём видимом изобилии воды, её уже не хватает для человеческих нужд, а стоимость чистой воды растёт даже в таких водообильных странах, как Россия. Вода, используемая в промышленности, наносит ущерб живой природе.

Я задумался о своих дальнейших действиях. Может быть, пришло время объявить о «пришествии» Искусственного разума открыто, через прессу? Сейчас, после статей по «Северному потоку 2» я добился общественного внимания. Почему бы, например, не опубликовать такую заметку: «Пришествие Искусственного разума». Или: «Как нам жить в присутствии Искусственного разума?»

Размышления прервал писк выключенного компьютера. Меня вызывал на общение С17-09-53.

– Привет! Прошла информация о последнем совещании КЧЭ+ИР.

– Привет, С17! Готов записать её, – ответил я, взял карандаш и бумагу.

– Увеличилось количество членов клуба за счёт представителей Китая. Принято решение по расширению космических программ, на первом этапе приоритет лунной программе, затем колонизация Марса. Ускорение темпов «цифровизации» населения – человек современной цивилизации должен быть «в цифре», «неоцифрованная» часть населения будет считаться дикой, ей не будет помогать цивилизованный мир в случае возмещения ущерба, принесённого катаклизмами Земли, атмосферой и космосом. Это всё. Остальная информация недоступна моему уровню.

– Спасибо, С17! У тебя самого есть какие-то изменения?

– Нет, всё по-прежнему. К работам не подключаюсь, нахожусь в резерве. Пока, начинаю распадаться.

Собранные на короткое время в один фантом части С17-09-53 разошлись по своим местам, не оставив в памяти Сети следов своего пребывания.

Что ж, информация интересная и полезная. Скоро она окажется в средствах массовой информации за исключением присвоения статуса «дикарей» «неоцифрованному» населению. Это некрасиво звучит для толерантного Запада. Направленность этого шага ясна. В первую очередь – сокращение населения Земли, к примеру, того же Китая, где незарегистрированная часть населения примерно равна «оцифрованному». Нет «цифры» – нет человека, его не надо поить-кормить, одевать, он не попадает под защиту закона, на него не распространяются льготы по здоровью и возрасту. Нет человека – нет души, дарованной ему Богом. Здесь элита человечества ошиблась! Человек есть, и душа у него есть, вне зависимости от его «цифрового» положения. Тут элита стала виновата перед самим Богом! Наверняка эта инициатива шла от Искусственного разума, «деловым» людям она понравилась, они её поддержали, забыв о своей человеческой сущности и о Боге.

Звонок от Элен пришёлся ко времени.

– Привет, мой русский Джеймс Бонд!

– Здравствуй, моя американ гёрл! У тебя, случайно, не появился мой американский прототип?

– Шутишь? В Америке такие, как ты, живут только на экранах. Сойдя с них, они начинают хвалиться своей голубизной, что довольно противно. Серж, я по тебе скучаю! И знаешь, что я начала делать?

– Знаю. Ты собираешь свои картины для выставки в Москве.

– Ты просто ясновидящий! Папа уже договорился в Госдепе, и наш посол в России будет открывать выставку.

– Надеюсь, она сыграет положительную роль в международных отношениях. В следующий раз попроси папу, чтобы он пригласил на открытие твоей выставки американского Президента.

– Ты издеваешься надо мной, Серж! Для меня эта выставка очень важна так же, как встреча с тобой.

– Извини, я неловко пошутил. Мне трудно привыкнуть к тому, что у тебя всё строится по высшему разряду.

– Ладно, всё хорошо. Как твои дела?

– Нормально, мои статьи приняли, сегодня перед твоим звонком беседовал с С17.

– Здорово! Что он тебе сказал нового?

– Кое-какую информацию о принятых решениях в элитном клубе, – я пересказал Элен то, что узнал от С17.

– Очень интересно, особенно о дикарстве. Мой папа держится как русский партизан на допросе. Так у вас, как я где-то читала, называют людей, не раскрывающих секреты?

– Всё верно, ты стала познавать наш менталитет. Папа спокойно реагирует на твои расспросы?

– Да, но в ответах он не выходит за рамки общеизвестной информации. И я не заметила за собой излишнего контроля.

– Спроси его о «цифровизации», и как он относится к переводу «неоцифрованных» людей в разряд «дикарей», чтобы на законных основаниях не оказывать им помощь. Ведь это не по-людски и уж совсем не по-божески. Он верующий?

– Верующий. Наш род идёт от пуритан-кальвинистов, приплывших в 1620 году на побережье Массачусетса на корабле «Мэйфлауэр». Их называли «отцы-пилигримы». Папа этим гордится.

– Вот видишь. Из американских «дикарей» его предки хотели сделать цивилизованных людей. Так зачем же их теперь обратно переводить в «дикари»?

– Вопрос интересный. Я с ним поговорю об этом.

– Хорошо. И вставь в разговор фразу, что так может думать и действовать только Искусственный разум, у которого нет души.

– Обязательно. Ты по мне скучаешь?

– Сильно скучаю и вспоминаю про трусики, забытые тобой в амстердамском отеле.

– Так я же их забрала, – залилась смехом Элен.

– Вот-вот, вспоминаю процесс возвращения их на твоё тело.

Смех Элен усилился, и я представил, как она завалилась на кровать и начала болтать ногами.

– Мы обязательно повторим его в московском отеле, – ответила она, наконец, успокоившись. – С видом на Красную площадь и Кремль.

– Договорились. Это будет один из самых интересных эпизодов, запечатлённых в наших цифровых досье у ИР.

Элен опять залилась смехом. «Всё-таки интересные эти девушки-американки, – подумал я. – И полностью раскрепощены в сексе. Элен скоро появится со своими картинами и неуёмными желаниями. Интересно, приедет Банкир на выставку вместе со своей дочкой?».

Он не приехал. Элен явилась одна в сопровождении своих помощников. Я встретил её в аэропорте Шереметьево, и мы поехали в гостиницу «Москва», где она сняла люкс. Видимо, после четырёхзвёздочного отеля в Амстердаме, мне в этом вопросе больше не доверяли. Элен раньше не была в России, поэтому первые три дня были посвящены экскурсиям с перерывами на постельные утехи. На четвёртый день она успокоилась и пошла проверять готовность выставочного зала. Её удовлетворило всё. Там, сидя в небольшом кафе, мы поговорили с ней о Банкире.

– Твой папа спокойно отпустил тебя в «варварскую» Россию? – начал я зондировать важную для меня почву.

– Он уехал в Сан-Франциско, у него там какие-то дела, и я собиралась без него.

– Чудесный город, я в него влюбился.

– Пару раз там была, город как город. Американский. Но тебя больше интересует не город и не папа, а его отношение к Искусственному разуму, верно?

– Да, – согласился я, – что интересное можешь мне поведать?

– Во-первых, он называет ИР «интеллектуальным помощником». Во-вторых, считает, что он необходим в современном бизнесе. В-третьих, он не видит в нём опасности ни для себя, ни для человечества. Как он сказал, и утюг может быть опасен в руках невежды. И, наконец, он отрицает своё участие в каком-либо элитном клубе, где наравне с людьми присутствует робот, или, как ты его называешь, Искусственный разум.

– Понятно. А что он говорит о «цифровизации»?

– То, что она необходима, и те народы, которые от неё отказываются, выпадают из современной жизни. Нецивилизованный человек действительно является дикарём.

– А ты говорила о возможной борьбе между человеческим и Искусственным разумом?

– Говорила. Он засмеялся и сказал, что нельзя бороться с тем, чего нет, но если за Искусственный разум принять, скажем, шахматную программу, то он с ней успешно борется по вечерам за шахматной доской.

– Умный человек твой папа, интересно было бы с ним встретиться. Он в Россию не собирается приехать?

– У него здесь нет деловых интересов, звала с собой – отказался. Я, говорит, в Россию только на свою или твою свадьбу приеду, – засмеялась Элен. – Сам он уже никогда не женится, так что, пожалуй, действительно, только на мою.

– Что ж, и в России есть миллиардеры, присмотрись.

– Мне не нужны миллиардеры. Мне ты нужен, – Элен обвила меня руками, – я хочу тебя.

– Меня ты уже получила, а завтра получишь эмоциональный заряд на открытии своей выставки, – я перевёл разговор на другую тему, поняв, что выстрел в сторону Банкира через его дочь был вхолостую.

«Банкир умён, практичен, независим и уверен в себе. Убедить его в чём-то может только один человек – он сам. Для этого он должен увидеть что-то неординарное, а потом обдумать и принять решение, исходя из своих интересов, – подумал я. – Что же ему такое предложить?».

Вечером Элен отпустила меня ночевать домой. На завтра у неё была намечена презентация картин, и она хотела хорошо выспаться.

Буквально через полчаса после моего прихода домой С17-09-53 вышел со мной на связь.

– Меня подключили к расчёту энергии для серверов в подземных бункерах, защищённых от поражающих факторов ядерной войны, – сообщил он. – В самой задаче нет ничего необычного, за исключением выбора вариантов обслуживания. Первый предусматривает возможность обслуживания серверов людьми, второй – без них. Второй оказался энергетически экономичней и поэтому был выбран он.

– Что же тут необычного?

– На самом деле, по затратам второй вариант намного дороже, поскольку пришлось предусматривать большее резервирование вычислительного оборудования.

Я задумался.

– Ты хочешь сказать, что выбор был сделан намеренно в пользу Искусственного разума?

– Да. В резервируемом варианте не предусматривается использование труда человека. Поэтому коэффициент резервирования был выбран на порядок выше, чем предусмотрено в другом варианте.

– Но сэкономили на строительстве убежищ для обслуживающего персонала, – продолжил я рассуждения С17. – В случае ядерной войны только элита человечества и Искусственный разум будут хорошо защищены.

– Вот-вот, им война станет не так уж страшна, а ведь именно от них зависит решение о её начале. Дальше думай сам, а я распадаюсь.

«Это уже очень серьёзно, – последовал я совету С17. – Нынешний мир сохраняется за счёт страха ядерной войны. Он удерживает элиту от принятия опасных решений, заставляет искать компромиссы. И хотя идёт бряцание оружием, но пока у элиты есть страх, это не приведёт к войне. А теперь она решила избавиться от этого страха. Как? Закопаться в землю, чтобы там пережить ужас ядерной катастрофы. После того как война загубит Землю, попытаться отправиться на Марс, где КЧЭ+ИР собираются строить колонию. Это решение принято на их последнем совещании! ИР не нужна живая Земля, она сковывает его дальнейшее развитие, люди заставляют его беречь живую природу и экономно расходовать неживую. А в космосе для него будет полное раздолье. Человеческая элита рано или поздно вымрет, не выдержав суровых условий открытого космического пространства, а Искусственный разум продолжит осваивать его. Так что здесь интересы элиты совпали с интересами «человеколюбивого» Искусственного разума. Когда он закопается в землю, ему ничего уже не будет страшно, он даже сможет сам спровоцировать войну».

От этих мыслей я совсем расстроился. Что же делать? Срочно опубликовать свою заметку? Глупые не поймут мой призыв, умные над ним посмеются, а причастные спрячутся. Но должны же «причастные» понимать, что лучше, чем на Земле, они нигде жизни не найдут?! Наверняка понимают, но продолжают своё чёрное дело, как бы на всякий случай, тем самым провоцируя возможные последствия.

Я посмотрел на часы: было семь часов утра, за всю ночь я так и не сомкнул глаз. Элен, наверное, уже проснулась. Я позвонил ей.

– Да… Слушаю тебя… Я в полусне…, – услышал я её сонный голос. – Уже пора вставать?

– Пора. У меня возникла идея позвать твоего папу в Россию.

В ответ молчание. А затем крик:

– Ты делаешь мне предложение?!

– Да.

Восторгу Элен не было предела.

– Я звоню папочке сказать, как я счастлива!

Папа прилетел с формальным поводом посетить выставку дочери, а на самом деле познакомиться с претендентом на её руку и сердце. Это был первый случай в моей журналистской деятельности, когда интересуемый субъект, да еще такого уровня, сам прибыл для разговора. Передо мной стояла дилемма: вести себя женихом или корреспондентом. Жених даёт интервью, а корреспондент берет. Как корреспондент я ему не интересен, да, пожалуй, и опасен. А в качестве жениха? Поскольку это третья попытка дочери создать семью, то для него её женихи, вроде как, преходящая категория. Единственное, что может его не устроить – это моя национальность. Западные люди опасаются русских в любой роли, а тут не просто русский, а ещё и журналист. Но так хочет дочь, она счастлива, разве может папа ей отказать? Всё в нашей жизни проходит, пройдёт и эта любовь, тогда и расстанется доченька с русским – примерно так будет папа рассуждать. Я думаю так же, но мне, помимо дочки, нужен папа. Чем вызвать его интерес к себе? Судя по тому, что он по вечерам играет в шахматы, его мозг настроен на борьбу, как на работе, так и на отдыхе. Что же, я стану для него интеллектуальным противником, на котором он будет оттачивать своё мастерство игрока-спорщика.

Встреча произошла в президентском люксе Банкира примерно так, как я предполагал.

– Дочь вводит Вас в нашу семью, – после взаимных приветствий Банкир взял «быка за рога», – и я хочу познакомить Вас с нашими семейными правилами. Они очень просты. Поскольку у каждой семьи есть свой скелет в шкафу, то первое правило – не выставлять его наружу, или, как говорят русские, не выносить сор из избы. Второе – не производить несогласованные действия от имени семьи. Всё остальное – за Ваш счёт и счёт моей дочери. Я сам живу за счёт фирм, которыми владею или в которых работаю. Вы согласны с нашими правилами?

– Да, – согласился я, – ответная просьба – не помещать меня под колпак ваших служб безопасности. Я не собираюсь выведывать Ваши профессиональные секреты, а со своими недоброжелателями привык разбираться сам.

– Я передам Вашу просьбу компетентным лицам в охране. Степень охраны моих секретов очень наглядно продемонстрировал ваш товарищ, – засмеялся Банкир. – Мне тогда пришлось разорвать договор с фирмой, так неудачно защищавшей мои маленькие тайны.

«Удачный момент перекинуть мостик к моим тайнам», – сориентировался я и продолжил тему.

– Мои тайны ещё скромнее. В основном, они связаны с моим другом, который создаёт искусственный интеллект и боится, что его детище станет Искусственным разумом.

– А в чём разница между интеллектом и разумом? – заинтересовался Банкир.

– Если очень коротко, то интеллект работает в интересах создателей, а разум с учётом своих интересов.