Текст книги "Боевой 41 год. Блицкриг – капут"

Через четыре минуты после взлета комдив Бобров снова вышел на связь и приказал две эскадрильи направить к Пинску, куда направлялась еще одна группа бомбардировщиков, имеющая целью либо Пинск, либо близлежащий узел шоссейных и железных дорог Лунинец. Эта группа шла на восток вдоль Припяти. Покрышев приказал первой и второй эскадрильям, взлетевшим с полевых площадок южнее и восточнее основного аэродрома Коссово, идти к Пинску и действовать самостоятельно. У него осталось штабное звено и третья эскадрилья Сенечкина. Покрышев вел 16 истребителей наперерез курсу немцев. В 04:14 Покрышев вышел на высоту 6300 м и перешел на горизонталь, прекратив набор высоты. Внизу блестело озеро Выгонощанское.

Яркое синее небо, видимость – миллион на миллион. Здесь командир приказал первому звену Сенечкина лечь на курс к Минску, через две минуты, пройдя 12 км, повернул к Минску второе звено третьей эскадрильи, еще через две минуты – повернул штабное звено. Третьему звену приказал пройти еще дальше и тоже через две минуты повернуть на Минск. Теперь идущие пеленгом на северо-восток звенья просматривали полосу шириной 80 км. Деваться немцам было некуда.

Расчет Покрышева оказался верным. В 04:21 он увидел прямо по курсу и значительно ниже большую группу черных точек. Командир немцев, видимо, решил взять левее, чтобы выйти в малонаселенный бассейн Припяти и уже вдоль реки уходить на свою территорию. Покрышев сбросил газ и приказал 1-му, 2-му и 3-му звеньям идти на сближение со штабным звеном на максимальной скорости. Внизу блеснуло озеро Локтыщи. Истребители и бомбардировщики стремительно сближались на встречных курсах. Подтянуться к штабному успело только второе звено. Немцы были уже в четырех километрах. Они шли четырьмя эшелонами по высоте в составе девяток.

– Атакуем парами сзади сверху головные самолеты верхней девятки. В атаку входим переворотом и нисходящей полупетлей. После атаки уходим вправо вверх и снова выходим в заднюю полусферу немцам! – успел приказать Покрышев. Нужно было четко рассчитать момент входа в полупетлю, чтобы оказаться точно сзади и выше верхней девятки.

– Атака! – прокричал командир.

Перегрузка вдавила в кресло. Самолет стремительно набирал скорость на пикировании. Опыт не подвел. Когда перед глазами вместо земли снова показалось небо, он увидел в полукилометре впереди и ниже себя головное звено верхней девятки бомбардировщиков. От бомбардировщиков вверх тянулись редкие нитки трассеров.

«Стреляет от силы один из трех», – с удивлением отметил командир. Превышение скорости составляло не менее 120 км/ч. Сблизившись на 400 м с головным, он нажал на гашетку. Отдача от пушек затрясла самолет. Трассы уперлись в фюзеляж и плоскости «юнкерса». Слева сзади потянулись трассы ведомого и тоже уперлись в немца. Старлей Кудреватый был неслабым воздушным стрелком. От немца отлетели какие-то куски. В ста метрах от него Покрышев рванул самолет вправо вверх, переходя в восходящую полупетлю. Проскочившие под верхнюю девятку истребители оказались в секторе обстрела передних пулеметов с самолетов нижних девяток. Кругом густо замелькали трассы. Однако попасть в летящий с высокой скоростью на пересекающемся курсе истребитель можно только случайно. А случай сегодня явно благоволил к Покрышеву и его парням.

Придя в себя после перегрузки и осмотревшись, капитан увидел, что три из четырех атакованных «юнкерсов» сыпались вниз. А один хоть и дымил, но держался в строю. Два звена истребителей, как и предполагалось, снова оказались сзади и на полкилометра выше бомбардировщиков. Никто не был сбит. Никто из ведомых не отстал. Первое звено уже подошло, а третье было на подходе. Покрышев пересчитал «юнкерсы». Их оставалось еще 34 штуки.

«Черт! – мелькнула мысль. – Как же их еще много! А нас всего шестнадцать».

– Репей-5, атакуйте парами оставшиеся самолеты верхней девятки! – приказал он Сенечкину. – Репей-2, Репей-3, Репей-4, атакуем поодиночке головные самолеты второй девятки… – он распределил цели штабному звену. Квалификация должна была позволить штабникам валить «юнкерсов» и поодиночке. Выждав с минуту, пока подтянется третье звено, он скомандовал атаку.

Выйдя из второй атаки и придя в себя от перегрузки, Покрышев огляделся. Много «юнкерсов», горя, сыпались вниз, в воздухе висели парашюты. Один из истребителей, оставляя за собой струйку дыма, уходил в сторону дома. У остальных фрицев, похоже, сдали нервы. Строй рассыпался. Тяжелые самолеты, пикируя как заправские истребители, пытались оторваться.

– Ну, пошла потеха! Репьи, – бьем всех подряд! Третья – работать парами, штабники – поодиночке. Бей фашистов! – не по-уставному скомандовал Покрышев.

Бой превратился в совокупность схваток между одиночными бомберами и истребителями. На пикировании «ишаки» доставали и расстреливали пытавшихся маневрировать «юнкерсов». Сам Покрышев успел обстрелять троих, из которых один сразу свалился, а двое ушли подыхать. Глянув на указатель топлива, командир дал команду на выход из боя. Команду пришлось повторить раза три, а под конец и покрыть особо увлекшихся матом. Только после этого все истребители вышли из боя.

По данным постов ВНОС и опорных пунктов наземных войск в этом бою было сбито 14 «юнкерсов». Потеряны три истребителя и один пилот.

Вторая и третья эскадрильи перехватили три девятки Дорнье-17 между Пинском и Лукинцом и сбили 6 из них, потеряв три самолета и двух пилотов. Так что первый бой прошел для летчиков Покрышева очень удачно.

На базовый аэродром 3-й авиагруппы вернулись из боевого вылета всего 20 самолетов. Еще два не дотянули до аэродрома и совершили вынужденную посадку на своей территории. Из вернувшихся самолетов три имели настолько большие повреждения, что их пришлось списать ввиду нецелесообразности ремонта. Все остальные самолеты имели значительные повреждения и нуждались в серьезном ремонте.

Среди вернувшихся экипажей было ранено трое летчиков, трое штурманов и пятеро стрелков. Двое штурманов и четверо стрелков погибли. Позднее наземные войска, занявшие вражескую территорию, подобрали 48 членов экипажей, сумевших укрыться от русских. Третья авиагруппа была практически разгромлена в первом же боевом вылете и надолго потеряла боеспособность.

Глава 5. Командарм Серпилин

Павел Федорович закончил чтение донесения за 22 июня, подготовленного оперативным отделом штаба армии, и посмотрел на полковника Дерюгина.

– Неплохо, Яков Петрович, основная фактура изложена. Надо бы только подсократить, а то длинновато получилось. Замучаются шифровать.

– А не слишком ли мы размахнулись по потерям противника? – спросил начштаба армии. – Один только Гаврилов отчитался об уничтожении шести батальонов пехоты и двенадцати танков. Коротеев, по его данным, уничтожил только на плацдарме у Страдечи 110 танков, 1200 грузовиков, 5000 человек. Может, подсократим общую сводку?

Серпилин посмотрел на своего начштаба и улыбнулся. Улыбка, как всегда, сделала обаятельным его морщинистое, вытянутое лицо с тяжелым квадратным подбородком.

– Александр Васильевич Суворов в совершенно аналогичной ситуации сказал: «А чего нам их, супостатов, жалеть?» Вот и мы их жалеть не будем. Гаврилова я, слава богу, знаю, он лишнего не припишет. А ловушку у Страдечей мы сами вместе с Коротеевым подготовили и привели в действие. Что же мы в самих себе будем сомневаться? Единственное, что поправим в сводке – о танках напишем не «уничтожены», а «подбиты»: все-таки хоть мы им и врезали от души, поле боя за ними осталось. Так что большую часть своих железных коробок они починят.

Серпилин поглядел на часы – 22:24.

– Время еще есть. Я еще раз прочитаю, кое-что подправлю, затем подпишу, сразу шифруйте и отправляйте. Шифровку в штаб фронта мы должны отправить, как вы помните, до 23:15.

Павел Федорович вернулся к тексту. Читая, он вспоминал события этого бесконечно длинного, до предела спрессованного, дня.

Спать в эту ночь не пришлось. С 0 часов непрерывно поступали ретранслированные шифрованные донесения от пограничников и передовых гарнизонов о передвижениях больших групп пехоты и шуме танковых моторов на сопредельной территории. После 2 часов начала прерываться телефонная связь. С 03:30 поступили сообщения от постов ВНОС о перелете больших групп самолетов через границу. В 04:15 в штабе армии и без донесений услышали отдаленную канонаду по всей линии границы.

Командный пункт армии размещался в лесном массиве юго-восточнее Кобрина. Выйдя из штабного блиндажа на близкую опушку леса, Павел Федорович увидел над Кобрином карусель самолетов в густых купах зенитных разрывов. Противник бомбил место прежнего расположения штаба армии и армейских складов. Город горел.

После этого поступили шифровки о попытках захвата немцами мостов через Буг. Для захвата железнодорожных мостов использовались бронепоезда, которые удалось взорвать вместе с мостами. Автодорожные мосты немцы попытались захватить внезапной атакой пехотных подразделений, которая была везде отбита с большими для них потерями. Артподготовка была интенсивной, но короткой. Всего 30 минут.

После 5 часов поступили донесения передовых гарнизонов об атаке мостов крупными силами танков. Мосты один за другим были взорваны вместе с танками. На всем протяжении границы противник приступил к форсированию реки. Узел связи штаба армии устойчиво принимал передачи корпусных и дивизионных радиостанций, а также и ближайших полковых. По заведенному Серпилиным порядку, каждый штаб обязан был обобщать сообщения нижестоящих штабов и регулярно передавать донесения вышестоящему штабу.

Зона ответственности армии простиралась от Бреста на юг на 65 км по прямой до Томашовки в верховьях Припяти и на северо-запад на 70 км до Семятыче, без учета многочисленных излучин реки. В первой линии на берегу реки размещалось 28 армейских опорных пунктов с гарнизонами от усиленного взвода до двух рот и 12 опорных пунктов погранзастав с силами от двух взводов до роты. Все дзоты в опорных пунктах имели бетонные перекрытия и, по расчетам армейских инженеров, должны были выдержать попадания снарядов корпусных гаубиц.

К 6 часам стало ясно, что первая атака немцев на всем протяжении границы отбита. Лишь небольшие подразделения противника сумели закрепиться на нашем берегу в промежутках между опорными пунктами, но, прижатые фланговым огнем, не имели возможности продвигаться в глубину нашей территории. Попытки немцев наводить паромные переправы были пресечены минометным огнем из опорных пунктов.

После 6 часов противник в разное время на разных участках начал повторную артподготовку. Видимо, каждая дивизия проводила артподготовку на своем участке самостоятельно. Под прикрытием артобстрела немцы вывели на западный берег реки танки и самоходные орудия. Одновременно с форсированием реки пехотой танки и самоходки начали артиллерийскую дуэль с приданными пушками опорных пунктов. Каждый наш ротный опорный пункт имел на усилении батарею ПТО и батарею ротных минометов. А двухротный пункт – еще и 1 дивизионное орудие и два 107-мм миномета. Взводный опорный пункт имел приданное орудие ПТО и два ротных миномета. Все орудия в опорных пунктах первой линии размещались в дзотах.

Около 7 часов поступили первые сообщения о захвате немцами опорных пунктов. При массированной поддержке танков с западного берега противник занял взводные опорные пункты Ольха, Страдечи на левом фланге армии и взводные пункты Ставы и Чижевичи на правом фланге. На большой штабной карте появились синие пятна плацдармов противника на нашем берегу. Немцы начали наводить паромные переправы и понтонные мосты на захваченные плацдармы. Все шло по плану.

Серпилин намеренно разместил на первой линии только опорные пункты уровня не выше роты. Двухротных пунктов было всего два на левом фланге и ни одного на правом. Даже во внешних фортах Брестской крепости размещались только усиленные роты или полуроты. Командарм уперся и сумел отстоять свою позицию перед штабом фронта, который требовал разместить на границе опорные пункты батальонного и двухротного уровня.

Немцы имели полную возможность, несмотря на все меры маскировки, заранее разведать расположение пограничных опорных пунктов и сосредоточить против них тяжелую артиллерию, массированный удар которой полевые укрепления все равно бы не выдержали. В итоге задержка продвижения противника возросла бы не намного, а потери личного состава гарнизонов выросли бы многократно.

Серпилин был доволен. Полевые укрепления в опорных пунктах не впечатлили немецкое командование. По донесениям гарнизонов, артиллерия тяжелых калибров в артподготовке не участвовала. Даже форты Брестской крепости обстреливала только дивизионная и корпусная артиллерия.

Особенно порадовало командарма использование противником больших масс танков у Коденя.

Приграничный участок нашей территории от Знаменки до Прилук, в центре которого, напротив польского Коденя, находилось местечко Страдечи, представлял собой классическое дефиле. Параллельно Бугу, на расстоянии от 1 до 3 км от него, протекала небольшая речка Слановка, на восточном берегу которой протянулся заболоченный лес. Между болотистыми поймами Буга и речушки, по относительно сухой, пологой и безлесной гриве шириной 0,5–1 км, параллельно границе проходили железная и автомобильная дороги от Томашовки на Брест. Длина этого дефиле составляла 13 км. Именно в этом месте штаб армии подготовил для немцев западню.

Северный выход из дефиле шириной всего полкилометра у селения Прилуки прикрыли двухротным опорным пунктом. Более широкий южный выход у Знаменки прикрыли ротным опорным пунктом пограничников и двухротным армейский пунктом.

За болотом в лесу у обоих выходов из дефиле расположили по две батареи тяжелых дивизионных 120-мм минометов, задачей которых было поддерживать в обороне опорные пункты. Корректировщики минометных батарей размещались непосредственно за опорными пунктами.

На удалении 5–10 км от границы под пологом густых лесов разместили два дивизионных и два корпусных артполка в полном составе. Батареи размещались вдоль лесной грунтовой дороги Медно – Прилуки, а также по опушкам лесных массивов восточнее Медно и Прилук. Каждой батарее заранее подготовили для отхода на восток лесные дороги, не просматриваемые с воздуха. Корректировщики батарей в составе разведгрупп еще с вечера заняли позиции в болотах за дефиле. Всю территорию дефиле артиллеристы заранее пристреляли.

И в эту ловушку немцы ухнули двумя ногами сразу. В 08:10 командарм выехал на КП 61-й сд, чтобы лично руководить достойной встречей «долгожданных гостей». Автоколонна командарма в составе трех бронеавтомобилей БА-10, двух «эмок», двух грузовиков с автоматчиками и одного грузовика с крупнокалиберным зенитным пулеметом двинулась лесными дорогами на Малориту, а затем на Бродятин. Комдив 61-й полковник Миронов, встретив прибывшего командарма, доложил, что противник навел на плацдарме 3 понтонных моста и 4 паромные переправы и непрерывно переправляет в большом количестве танки, артиллерию и грузовики с пехотой. Подразделения противника силой до двух батальонов пехоты при поддержке танков попытались вырваться из дефиле с южного и северного краев, но были отбиты огнем артиллерии опорных пунктов.

В 09:40 немцы начали уже в третий раз массированный обстрел опорных пунктов. Одновременно батальон мотопехоты с танками попытался обойти опорный пункт и форсировать болото юго-восточнее Прилук, но благополучно застрял, после чего начал вытаскивать танки и автомашины из трясины[11]11
  В нашей реальности после захвата моста у Коденя и взятия Страдичей 3-й танковой дивизией командир дивизии генерал-лейтенант В. Модель направил передовой отряд этой дивизии в составе 394-го моторизованного полка с приданными артиллерией и штурмовыми орудиями в сторону Бреста. Вместо того чтобы наступать по хорошему шоссе Домачево – Брест, передовой отряд двинулся на северо-восток прямиком в болото, где и завяз благополучно до 16 часов. И это несмотря на то, что болота были обозначены на всех картах!
  Этот эпизод, по мнению автора, свидетельствует о том, что вермахт вовсе не был такой уж идеально отлаженной военной машиной. Немцы тоже делали массу глупостей. И только на фоне абсолютно бездарного руководства РККА немецкое командование выглядело таким уж блестящим. В разрабатываемой альтернативной реальности командование РККА не дает возможности немцам блистать на черном фоне.


[Закрыть]. Одной из разведгрупп 61-й сд удалось прихватить в болоте зазевавшегося немца, который был экстренно допрошен. Из расшифрованного сообщения разведгруппы следовало, что на плацдарм переправляются ни много ни мало как 3-я и 4-я танковые дивизии 24-го моторизованного корпуса и 10-я моторизованная дивизия этого же корпуса!

Серпилин накануне долго колебался и обсуждал с командиром 14-й смешанной авиадивизии полковником Бобровым, стоит ли в первый же день боевых действий использовать штурмовиков, или поберечь их на «черный» день. Бобров доказывал, что штурмовики сумеют, поднявшись с близко расположенных площадок, нанести короткий удар, затем сразу же нырнуть на другие запасные площадки, прежде чем немцы сумеют подтянуть свои истребители. От небольшого количества вражеских истребителей, которые могут случайно оказаться поблизости, штурмовиков прикроют собственные истребители штурмовых полков. Бобров напирал на необходимость приобретения штурмовыми полками реального боевого опыта. Окончательного решения о применении штурмовиков принято не было. Тем не менее штурмовики сидели на передовых площадках и ждали команды.

Получив донесение разведгруппы, Серпилин больше не колебался. Упускать возможность общипать целый танковый корпус немцев было бы непростительной ошибкой. Бобров получил команду готовить своих орлов к взлету.

С 10:00 до 10:40 опорные пункты у Прилук и Знаменки отразили еще один штурм, подбив до 30 танков противника и уничтожив более двух батальонов пехоты. Командиры опорных пунктов доложили о больших потерях в живой силе и артиллерии. Полковник Миронов предложил отвести остатки гарнизонов, учитывая, что все дороги в тылу гарнизонов плотно заминированы. Серпилину пришлось возразить: гарнизоны должны удерживать позиции как можно дольше. Чем больше живой силы и техники немцы успеют переправить на плацдарм, тем эффективней будет тщательно подготовленный удар. Как ни хотелось командарму сохранить бойцов, уже 6 часов отбивающих под непрерывным артобстрелом массированные атаки противника, от них требовалось держаться. Серпилин разрешил Миронову при отражении следующей атаки использовать четыре батареи 122-мм гаубиц.

Над расположенным на опушке леса КП дивизии, близлежащим местечком Бродятин и окрестными лесами кружили два немецких корректировщика, пытавшихся обнаружить расположение минометных батарей, поддерживающих огнем опорные пункты. Однако обнаружить расположенные под пологом деревьев и стреляющие в подготовленные зазоры между кронами минометы было практически невозможно. А вот залпы гаубиц они вполне могли засечь. Пришлось напомнить Миронову, что в дивизии есть зенитная артиллерия и пора бы ей заняться делом. Батареи 37-мм зенитных автоматов, прикрывающие артполки, открыли беглый огонь и вскоре загнали корректировщиков на высоту более 6 км.

В 11:00 начался уже четвертый массированный обстрел опорных пунктов, продолжавшийся 40 минут. Было ясно, что боеспособность гарнизонов исчерпана, и на этот раз немцы захватят истерзанные позиции.

По атакующим танкам и пехоте ударили тяжелые минометы и гаубицы. Несмотря на большие потери, немцам удалось захватить опорный пункт в Прилуках. Пройдя через Прилуки вдоль шоссейной и железной дорог, за околицей танки попали на минное поле. Три машины подорвались. Остальные встали.

Опорный пункт пограничников в Знаменке тоже пал. Однако двухротный пункт с южной стороны села еще держался. Серпилин засек время – 11:56. Через 20 минут немцы разминируют минное поле и вырвутся с плацдарма. Ждать больше было нельзя. Боброву пошла команда поднимать штурмовиков.

К этому времени, по донесениям наблюдателей, на плацдарме уже сосредоточилось до 400 танков, 100 бронемашин, более 300 артиллерийских орудий, 3000 автомобилей, до 30 000 живой силы противника. С опушки леса у Бродятина, где размещался КП 61-й дивизии, Серпилин увидел, как сначала в сторону Коденя пролетели две эскадрильи истребителей И-153, которые должны были очистить небо от случайных истребителей противника, затем пролетела эскадрилья штурмовиков под прикрытием восьмерки истребителей, взлетевших с площадки восточнее Бродятина. Другие эскадрильи взлетали с площадок у Масевичей, у Дубично и у Лешницы. Их пролет от Бродятина не просматривался.

Серпилин знал, что время взлета и выхода на плацдарм у Боброва рассчитано по секундам. Штурмовики должны были пройти вдоль плацдарма от Прилук до Знаменки и вывалить на немцев весь свой груз – всего 16 тонн бомб и реактивных снарядов. Заместитель Боброва, присутствующий на КП, пояснил, что обратным ходом штурмовики должны проштурмовать из пулеметов западный берег Буга, где на подступах к переправам скопилось большое количество автомобилей и живой силы. Через три минуты после прохождения штурмовиков послышался отдаленный грохот – разрывы 50-килограммовых бомб были слышны даже на КП дивизии.

Серпилин приказал присутствующему заместителю комкора по артиллерии открыть огонь. Спустя две минуты донесся раскатистый артиллерийский залп. Стоящие в лесу в 5 км от КП вблизи деревни Медно дивизионные гаубицы вступили в бой. Спустя 3 минуты над КП прошли обратно штурмовики, вроде бы в полном составе.

Четыре полнокровных артиллерийских полка приступили к боевой работе: 72 дивизионные трехдюймовки выпускали по 15 шестикилограммовых снарядов в минуту, 96 дивизионных гаубиц калибра 122 мм выбрасывали в минуту по 6 22-килограммовых снарядов, 24 корпусных гаубицы калибра 152 мм выдавали по 4 40-килограмовых снаряда в минуту, 60 тяжелых 120-мм минометов – по 15 16-килограммовых мин. И все это богатство градом сыпалось на головы немцам. Причем стрельба велась не по площадям, а по конкретным скоплениям танков, грузовиков и артиллерии, указанным корректировщиками. Артиллерийская канонада не прекращалась 20 минут. Всего артиллеристы должны были выпустить по немцам 520 тонн снарядов и мин.

Загнанные на большую высоту немецкие самолеты-разведчики не смогли обнаружить расположение батарей. Но немецкая артиллерия открыла ожесточенный огонь наобум по опушкам лесов, пытаясь подавить наши батареи, впрочем, без особого успеха. К концу артобстрела появились в большом количестве немецкие пикировщики, горячо встреченные зенитчиками, и вывалили бомбы на леса без всякого адреса.

Убедившись, что артиллерийские командиры, присутствующие на КП, взялись за организацию отвода батарей с огневых позиций, командарм попрощался со штабными командирами и в 12:40 отбыл на армейский КП. Операция «прием гостей № 1» завершилась, как и задумывалось. Наблюдатели в болотах взялись за подсчет причиненных противнику потерь.

По дороге командарм завернул на КП Коротеева у Малориты. Он хотел оценить работу штаба корпуса в боевой обстановке, ведь корпус был свежеразвернутым и большинство штабных командиров были призваны из запаса. Поздоровавшись с Коротеевым и его заместителями, Серпилин сразу прошел в блиндаж оперативного отдела. На большой, разложенной на столе карте была нанесена оперативная обстановка. К удовольствию командарма, нанесенная обстановка соответствовала такой же карте, оставшейся на КП 61-й дивизии. Штаб корпуса успевал дешифровывать поступающие донесения и наносить на карту последние изменения обстановки. Вся полоса вдоль реки Буг уже приобрела синий цвет немцев. Держались только опорный пункт у Знаменки и форты № 5 и «З». Само собой, держалась крепость.

Коротеев доложил, что все идет по плану. Все лесные дороги, ведущие от границы в глубину нашей территории, полностью перекрыты заминированными засеками. А других дорог в полосе корпуса почти нет, за исключением проходящих под боком у крепости. А эти дороги надежно простреливаются артиллерией и минометами из крепости.

Немцы попытались таранить лесные засеки тяжелыми танками. Машины, естественно, подорвались. Теперь немцы пытаются разминировать завалы. Наши снайперы, размещенные, по опыту финской войны, на деревьях, отстреливают саперов.

Многие гарнизоны опорных пунктов и специально направленные разведгруппы успели захватить пленных. Результаты допросов пленных уже были видны на карте. На синей полосе стояли многочисленные обозначения частей и соединений. Против дивизии Миронова действуют две танковые, одна моторизованная, одна кавалерийская и одна пехотная дивизия. Все они входят в 24-й моторизованный корпус немцев. На правом фланге между Прилуками и Брестом против 117-й дивизии Тимакова действует 34-я пехотная дивизия. Непосредственно Брест атакует 45-я пехотная дивизия. Обе дивизии входят в 12-й армейский корпус. Все отмеченные соединения противника входят во 2-ю танковую группу.

Серпилин приказал Коротееву обеспечить отход в тыл гарнизона опорного пункта у Знаменки. Гарнизон свою задачу полностью выполнил.

– Всех, кто выйдет, представьте к наградам по максимуму. Форты крепости пусть пока держатся. – С этим командарм отбыл в штаб армии.

По дороге, в густом заболоченном лесу перед местечком Черняны передовая бронемашина подорвалась на мине. Автоколонна сразу же была обстреляна из леса пулеметчиками и забросана гранатами. Ответным огнем нападавшие были рассеяны. На месте нападения обнаружены шесть трупов в красноармейской форме и с поддельными документами. Пленных взять не удалось, так как противник быстро отступил в болото, унося с собой раненых. Павлу Федоровичу пришлось вспомнить молодость и пострелять из автомата, укрывшись в кювете. Потеряли одну бронемашину, один грузовик, шестерых убитыми и девять человек ранеными.

«Надо будет издать приказ о минимальном штате охраны при передвижениях старшего комсостава», – сделал себе зарубку на память командарм.

К 14:20 Серпилин прибыл на свой КП. Выслушав краткий доклад Дерюгина, пошел пообедать. С ночи маковой росинки во рту не держал. Перекусив, сразу пошел в блиндаж оперативного отдела. Его интересовало положение на правом фланге армии. Начальник оперативного отдела подполковник Медведев подробно доложил обстановку.

Характер местности севернее Бреста принципиально отличался от той, что располагалась в полосе корпуса Коротеева. Если у Коротеева практически вся местность была покрыта лесами и болотами, то южнее – была танкодоступной. Исключение составляли крупный лесной массив между Семятыче и Высокое, а также несколько заболоченных участков в поймах Западного Буга и довольно крупной реки Лесной, протекавшей восточнее.

Поэтому оборона 61-го стрелкового корпуса была построена из максимально возможного количества малых опорных пунктов уровня взвод – полурота. Прикрывались все мосты даже через малые речки, все более-менее крупные населенные пункты и все перекрестки дорог с твердым покрытием.

Что интересно, река Лесная и ее притоки текли навстречу Западному Бугу, то есть с северо-запада на юг. В 10 км севернее Бреста Лесная образовывала обширную излучину, обращенную выпуклостью на восток, затем круто поворачивала на запад и впадала в Буг. Немецкие войска, форсировавшие Западный Буг севернее Бреста, неминуемо попадали в мешок, образованный излучиной Лесной. Южная сторона мешка надежно защищалась внешними фортами № 1, «Б» и «В», располагавшимися за рекой Лесная. Севернее излучины западный берег Лесной был сильно заболочен и непреодолим для танков и всех видов транспортных средств. В этом месте Серпилин со штабом 61-го корпуса подготовил ловушку № 2.

К 15 часам весь восточный берег Буга севернее Бреста уже был захвачен немцами. Продолжали сражаться только опорные ротные пункты пограничников у Костарей, у Мощон и внешние форты крепости № 1 и «А».

Оперативная обстановка на правом фланге тоже прояснилась. Захваченные после первого успешно отбитого штурма пленные показали, что против 144-й дивизии на правом фланге корпуса действовали 252, 134 и 131-я пехотные дивизии 43-го армейского корпуса немцев. Ближе к Бресту против нашей 110-й дивизии наступали 29-я моторизованная, 167-я пехотная и 18-я танковая дивизии 47-го моторизованного корпуса.

Немцы навели понтонные и паромные переправы через Буг и бросили в наступление моторизованные передовые отряды, как правило, в составе усиленного батальона. К 11:12 передовые отряды уперлись в опорные пункты второй линии и попытались с ходу захватить их. Попытка повсеместно закончилась неудачей, передовые отряды понесли тяжелые потери. Сейчас передовые отряды пытаются обходить опорные пункты и продвигаться дальше. Немцы подтягивают к опорным пунктам артиллерию.

На наиболее интересовавшем Серпилина участке фронта обстановка складывалась следующим образом.

37-я пехотная дивизия форсировала Буг между фортом «А» и устьем Лесной и попыталась продвигаться на восток, но уперлась в форты «Б» и «В» и там застряла. Два автомобильных и железнодорожный мосты через Лесную у Клейников уже взорваны.

18-я танковая дивизия на участке от устья Лесной до Чижевичей подавила наши пограничные опорные пункты, навела переправы и продвинулась на 10 км до железной дороги Брест – Высокое. С севера продвижение дивизии ограничивает канал Лесная – Буг. Мосты через канал у Мотыкал и Раковиц взорваны. Три взводных опорных пункта у железной дороги пока сдерживают атаки дивизии. В полосе 18-й танковой дивизии немцы привлекли к ударам по опорным пунктам пикирующие бомбардировщики.

167-я пехотная дивизия форсировала Буг на участке Костари – Чижевичи и продвинулась на 8 километров до линии Сычи – Щитники – Яцковичи, где ведет бой с опорными пунктами.

29-я моторизованная дивизия подавила опорные пункты и навела переправы на участке Костари – Немирув. Передовые отряды продвинулись на 6–8 км и уперлись в речку Гульва на участке Волчин – Ставы, прикрытом тремя опорными пунктами.

Серпилин решил облегчить немцам жизнь и приказал отвести гарнизоны опорных пунктов перед фронтом 18-й танковой дивизии. А то, не дай бог, немцы еще завязнут перед опорными пунктами и не успеют до темноты втянуться в заготовленный мешок.

На десятикилометровом участке восточного берега излучины Лесной были развернуты 3 двухвзводных и 2 ротных опорных пункта. Южную сторону мешка надежно прикрывали форты «Б», «В» и «Г», в каждом из которых размещалось по полуроте. Севернее немцы продвинуться никак не могли – мешали болота.

В небольшом лесном массиве в двух километрах восточнее излучины Лесной заняли позиции батареи тяжелых минометов двух дивизионных артполков. Еще в двух километрах восточнее, по опушкам более крупного леса размещались артиллерийские и гаубичные батареи двух дивизионных и одного корпусного артполков. Артиллерийские корректировщики сидели в опорных пунктах по восточному берегу Лесной.

Командарм приказал подготовить свой конвой и выехал на КП 110-й дивизии в лесной массив у местечка Черни. Поскольку ехать надо было по шоссе Брест – Минск, по открытой местности, в состав конвоя включили еще грузовик ЗИС-6 с зенитной ПТБ-23 в кузове. Сам Серпилин поехал в броневике БА-20 вместо «эмки». Предосторожности оказались не лишними. По дороге конвой попытались атаковать истребители Ме-110, пулеметным огнем были ранены два автоматчика, один убит. Ехать приходилось медленно, по обочине. Конвой с трудом расчищал дорогу от беженцев, сплошным потоком, во всю ширину шоссе шедших от Бреста.