Текст книги "Ночь"

Виктор Улин
Ночь

Часы за стеной отмерили двенадцать медленных ударов.

Ася потянулась, изо всех сил подавляя зевоту. Ночь была еще впереди, а ей уже страшно хотелось спать. Но если уснуть, сидя на стуле, то потом проснешься словно вся избитая. Значит, надо как-то перемаяться до восьми утра, когда ее сменят с дежурства. А завтра суббота, дома можно будет лечь и спать хоть до вечера. Она вздохнула, потерла виски и снова склонилась к книге, тускло желтеющей в свете настольной лампы.

Сон наступал. Слова расползались, как тараканы; голова не хотела вникать в смысл, веки налились свинцом. Ася была уже готова сдаться и уснуть, как неожиданно дернулась, точно от удара. Она встрепенулась, не сразу осознав, что все еще водит бессмысленным взглядом по странице, и, с трудом понимая, несколько раз перечитала последнюю увиденную строчку. И поняв, вздрогнула:

«…Крысы непременно на него нападут. И очень быстро обгложут его до костей. Они нападают также на больных и умирающих. Крысы удивительно угадывают беспомощность человека…»

Она поежилась. Проснувшиеся глаза уже бежали дальше:

«…Вы видели, как прыгает крыса? Он прыгнут вам на лицо и начнут вгрызаться. Иногда первым делом набрасываются на глаза. Иногда прогрызают щеки и пожирают язык…»

Мягкий полусон отлетел, точно его и не бывало. В испуге Ася оглянулась на черное ночное окно. Пальцы дрожали, с жадностью переворачивая страницу: строчки завораживали жутью, отталкивали и одновременно влекли в себя, обещая вот-вот открыть нечто еще более страшное, леденящее кровь обморочным восторгом. Через силу захлопнув книгу, она отодвинула ее подальше.

Внутри колотилось горячо и тревожно – как в раннем детстве, когда случалось проснуться глубокой ночью от липкого, черного кошмара и не сразу удавалось вынырнуть в явь, ощутить себя в теплой безопасной постели… Ну и глупость, – она провела ладонью по холодной крышке стола, пытаясь успокоиться. – Это же роман ужаса. Автору бог знает чего нужно было напридумывать, чтоб боялись. Читали, боялись – и читали дальше, желая бояться все сильнее. Все это выдумки от начала и до конца…

Она огляделась кругом – но почему-то внушенная себе уверенность не казалась истинной. Приемная была наполнена плотным мраком, и лампе не хватало сил пробить его по-настоящему.

Глупость, – она усмехнулась, еще почти спокойно. – Сидеть и дрожать в темноте! Надо встать и включить верхний свет, который сразу разгонит ночные страхи.

Включить.

Но… Но для этого нужно выйти из-за стола и сделать целых три шага сквозь быстро сгущающуюся тьму до самого черного места, до стены с выключателем.

Ну и что? Стиснуть зубы, и… Ася выпрямилась, но не смогла заставить себя оторваться от стола: при одной мысли о необходимости покинуть освещенное пятно, сразу онемели ноги.

Словно их отняла ночь, прижавшаяся снаружи к черному, слепому стеклу.

– «…Крысы… непременно… нападут» Какие крысы?! При чем тут крысы?!

Неожиданно для себя она произнесла это вслух и охнула, испугавшись собственного голоса.

И тут же, в тот же самый миг, ей почудилось, будто поблизости кто-то осторожно скребется.

А ведь крыс тут видимо-невидимо, – подсказал ей кто-то очень злой, радостно шевельнувшийся в темноте за спиной.

Ну конечно, она и сама это знала. Ночной директор – маленький веселый старичок, из-за болезни которого вся канцелярия вынуждена была сейчас дежурить по очереди, – рассказывал, что когда он под утро выглядывает в коридор, они мечутся вдоль стен, хрюкая и стуча хвостами…

Но она-то в коридор не пойдет!!! Ей незачем бродить по пустому институту; она заперлась в надежной приемной, здесь безопасно, нужно только пережить зимнюю ночь, которая всегда запускает в душу нелепые страхи… Впрочем, и ночь ни при чем: сама начиталась всякой дряни.

Нужно было взять какой-нибудь современный детектив, желательно, чтоб автором была женщина – подумала она. – Тогда со скуки сама бы не заметила, как уснула…

И тут же вспомнила, как сама видела крысу недели две назад. Днем: вернулась с обеда раньше всех, присела переобуться – и услышала, как кто-то ворошит бумаги за сейфом. Она вскочила, и под ноги ей метнулся серо-бурый ком. Неизвестно еще, кто кого испугался, но Ася совершенно автоматически швырнула вслед сапогом – и, наверное, попала, поскольку из-под шкафа раздался визг. Потом она рассказывала об этом дома. Со смехом: ей было ни капельки не страшно, она не видела причин бояться.

– Зря ты в так сделала, – на удивление серьезно сказал отец. – Крыс нельзя трогать. Убить ее трудно, а обиду она запомнит и потом подстережет. Прыгнет и укусит. Потому что крыса – это самый умный и хитрый из всех зверей…

Теперь, среди ночи, эти слова вдруг вспомнились. И ей стало по-настоящему страшно.

Да нет же, нет: крысу она ударила в своей обшарпанной комнате, а здесь, за дубовыми директорскими панелями не должно быть их нор.

Да и вообще смешно – она большая и сильная, а они такие маленькие!

Страх угомонился; Ася была даже готова продолжать дальше жутковатое чтение.

Поблизости опять что-то послышалось.

Это скрипит снег на улице, – сказала она себе, не поднимая головы. – Кто-то ночью гуляет.

А потом… Потом она заметила краем глаза, что в темном углу быстро мелькнула еще более темная тень и даже раздался слабый стук.

Нет-нет-нет… Померещилось все… Она обхватила голову ладонями, чтоб глаза не косились куда не надо. А стучат часы в кабинете директора…

Но страх – настоящий, клейкий и черный, ночной иррациональный страх – уже тряс ее изнутри.

Невозможно было даже представить, что еще несколько минут назад Ася безмятежно дремала. Сейчас она превратилась в один дрожащий оголенный нерв, изо всех сил пытающийся ничего не воспринимать и одновременно ощущающий гораздо больше того, что есть на самом деле.

И вдруг по спине ее поползли мурашки от совершенно нового звука.

Ей послышалось, будто кругом топочут мелкие вкрадчивые шажки. Не в силах удерживаться, она быстро подняла голову, но ничего не увидела.

А шаги стучали. Сухие и царапающие, пересыпанные каким-то тонким цокотом. Вся сжимаясь от непонятных, но жутких предчувствий, Ася схватила лампу и посветила перед столом. Но лучше бы она этого не делала…

На блестящем паркете копошились крысы. Серые и бурые и какие-то почти рыжие, длинные и горбатые, с толстыми голыми хвостами. Ей показалось, что их было много, очень много; тени их наползали друг на друга, умножаясь, вытягиваясь и сжимаясь, точно на полу колыхалось, раскинув щупальца, какое-то темное ночное чудовище.

Сердце остановилось. Она, кажется, даже не успела по-настоящему испугаться, как обнаружила себя уже стоящей на столе.

В романе, конечно, все преувеличено; крысы сюда не запрыгнут, побегают внизу и уйдут восвояси…

Ожив, сердце заколотилось бешено; от его стука сотрясался стол, скрипя расшатанными ножками. Асе хотелось швырнуть чем-нибудь в крыс, но она вспомнила предупреждение отца и сдерживалась, только повернула лампу. Крысам свет не нравился; они сердито сверкали бусинками глаз. Одна из них вдруг приподнялась, точь-в-точь как кошка, повела усами и облизнула длинные желтоватые зубы.

Она оцепенела, пытаясь оторваться и не в силах отвести взгляд от противной крысиной морды – и тут же за спиной послышался шорох. Она обернулась, не выпуская лампы из рук.

Одна из крыс уже сидела на стуле.

Ася взвизгнула, враз позабыв обо всех наставлениях. Схватила стул за спинку и с размаху бросила его в перебегающих по середине комнаты зверей.

Крысы рассыпались по углам. Но быстро поняв, что им не грозит от ничего серьезного от нее, беспомощно сидящей на светлом островке стола, осмелели снова.

С хрюканьем обегали световое пятно на полу – и прыгали, прыгали, прыгали…

Или, быть может и не прыгали вовсе, а лишь сп

...

конец ознакомительного фрагмента