Текст книги "Семь на семь"

Сэм и Денис принадлежали к настолько далёким и непохожим мирам, что Кирилл не мог и представить, что однажды они пересекутся, а тем более – на своеобразном поле боя.

С Деном Кирилл познакомился весной 2013-го, в конце девятого класса. Он катался на велосипеде по Щукино. На спинке замызганной скамейки, уперев ноги в сиденье, сидели четверо ребят, один из которых махал Кириллу рукой. Ребята были совершенно незнакомыми и выглядели непримечательно: джинсы, кеды, футболки. Лишь один выделялся красной футболкой «Спартак». На скамейке стояли банки пива и валялся пакет чипсов.

Кирилл подъехал ближе. Махал ему парень с лицом, в котором было что-то татарское: желтоватая кожа, широкий нос, глаза – чуть у́же, чем обычно у русских. Он был на голову ниже Кирилла, но под его обтягивающей белой футболкой бугрились мускулы. Грязные чёрные волосы он постоянно приглаживал широкой ладонью. Кожа его в районе предплечья была розовой и дряблой – ожог.

Звали парня Денис или попросту Ден. Как оказалось, ему понравился велосипед Кирилла – настолько сильно, что Ден стал упрашивать Кирилла дать ему прокатиться. Кирилл воспринял эту идею с большим сомнением, но Ден горячо уверял его, что прокатится только до ближайшего рекламного щита и обратно, а в качестве гарантии практически силой запихал в руки Кириллу свою сумку. Двигался Ден очень порывисто, даже дёргано, и был очень настойчив. В итоге в течение следующих десяти минут Кирилл нервно наблюдал за прыжками, которые Ден совершал на его велосипеде по ближайшим кочкам. Одновременно, дабы не показывать волнения, он старался поддержать беседу остальных парней о футболе.

Во время очередного прыжка Ден навернулся и пропахал животом пыльную дорожку. Его белая футболка основательно посерела. Велосипед он возвратил с новой царапиной на раме, зато немедленно пригласил Кирилла этим же вечером присоединиться к тусовке у него дома.

В то время для Кирилла любые подобные события были весьма привлекательны – по причине почти полного их отсутствия в его жизни. Вырос он без отца, а мать его была кроткой и тихой женщиной. В юности она была отличницей, образованию придавала огромное значение и сына воспитывала так же. С детства Кирилл много занимался: любые оценки, кроме пятёрок, расстраивали и тревожили маму. По её настоянию – а потом и по своей воле – он много читал. В оставшееся время катался на велосипеде, играл на компьютере и время от времени гулял с одноклассниками. Стандартный набор. В седьмом классе он впервые поцеловал девочку из параллельного класса. И в дальнейшем, несмотря на некоторую неуверенность в себе, ему удавалось общаться с девочками, завоёвывая их симпатию. Тем не менее его мучило странное томление: казалось, жизнь его была начисто лишена настоящих приключений, тогда как они случались где-то совсем рядом – он чувствовал это.

– Хорошо, спасибо. Зайду. – ответил он Дену.

Ден жил в «двушке» в панельной пятиэтажке. В спальне, запершись, сидела его мать, а в гостиную набилось человек десять – возрастом от пятнадцати до двадцати. Дым стоял стеной: балкон уже заняли два парня, и те, кому там места не хватило, курили прямо в комнате. Пепел пытались стряхивать в пепельницу, сооружённую из обрезанной пивной банки, и иногда даже попадали. На ковре вокруг банки образовалось чёрное пятно, постепенно разносимое по ковру обувью всех присутствующих.

Кирилл робко присел на край широкого дивана. Часть дивана уже была занята: самый старший парень, лет двадцати, взял в охапку сильно накрашенную и полноватую девочку и уложил её у стенки. Оперевшись на локоть, он прикрылся спиной от чужих взглядов, а вторую руку использовал по назначению, пытаясь добиться благосклонности девушки. Та сопротивлялась, но весьма вяло.

Остальные пытались общаться, но получался натуральный гвалт: каждый старался перекричать других. Кирилл прислушался к разговору и выделил две основные темы: распутное поведение одной из их общих знакомых по имени (или по кличке) Зара и шансы «Спартака» в грядущем сезоне. Ещё несколько второстепенных тем терялось в общем гомоне.

Ден громче всех и совершенно безапелляционно заявлял, что «Спартак» разнесёт «коней» на раз-два, а противостоял ему скептик – грузный парень с сигаретой в руках. Ден резко и без предупреждения рубанул ладонью перед лицом своего оппонента, и сигарета в снопе искр вылетела у того из рук. Грузный парень вскочил, попытавшись схватить Дена, но тот уже прыгнул с пола на диван, едва не наступив на парочку у стены. Сигарету, шлёпнувшуюся на ковёр, затушили каблуком.

Убедившись, что противник уселся на место, Ден тоже вернулся в общий круг, но на этот раз не для того, чтобы спорить о футболе, а чтобы пообщаться с милой девочкой лет пятнадцати. До сих пор она сидела на ковре рядом с долговязым парнем, привалившись спиной к краю дивана, и вежливо смеялась шуткам собеседника. Ден ворвался в эту идиллию как ураган. Он грохнулся на пол рядом с девочкой, прижавшись к ней боком, взял её руки в свои и начал тараторить, перескакивая с одной фразы на другую:

– Машка, какие же у тебя обалденные руки, а шортики мне нравятся… Как там Олег, когда покажется? И ножки ещё лучше стали, взрослеешь… Лови!

Ден внезапно запустил пустой банкой в парня, который выходил с балкона. Тот не растерялся: принял банку грудью и ударом ноги отправил её в обратную сторону. Кирилл отклонился назад, а Ден ударил летящую банку кулаком, и она загремела куда-то в коридор. Ден тут же вернулся к Маше, на этот раз уже положив руку чуть повыше её коленки:

– Моя девочка… Какие же они гладкие! Почему редко приходишь?

От такого напора Маша не успевала ничего толком сказать. Её предыдущий собеседник с недовольным лицом дымил перед собой: ей стало не до него. Кирилл был уверен, что у Дена ничего не выйдет: слишком уж топорными казались его действия, а к девушкам, как считал Кирилл, нужен был тонкий подход. Но Ден продолжал гнуть свою линию – жёстко, напористо, не допуская возражений. Вскоре Маша совсем размякла от комплиментов, которыми он строчил, как из пулемёта. Минут через пятнадцать Ден вскочил и за руку утянул её куда-то в ванную.

Всё, что видел Кирилл, в корне отличалось от привычной ему атмосферы. Его жизнь была полна обязательств и ответственности, здесь же они, похоже, отсутствовали как класс. Несмотря на общую задымлённость помещения, это показалось ему настоящим глотком свежего воздуха. Если бы его попросили охарактеризовать происходящее одним словом, он бы сказал: «Легко».

* * *

Так начался новый невероятный период в его жизни. Он регулярно виделся с Деном и его многочисленными друзьями. Формально Ден учился в колледже, но посещал его редко. С матерью он постоянно ссорился и то орал на неё матом, то слёзно извинялся и клялся в любви у неё в ногах. Решения он принимал быстро и так же быстро мог их поменять. На улице он внезапно и без предупреждения пинал урны, пробивал ногой рекламные щиты, швырял в стены стеклянные бутылки. Сук дерева, случайно оказавшийся у него на пути, он легко мог отломать и запустить в ближайший автомобиль. Когда из автомобиля неожиданно вылезал водитель – Ден срывался с места, и Кириллу ничего не оставалось, кроме как тоже сделать ноги.

Среди друзей Дена было много футбольных хулиганов и спортсменов, а сам он перепробовал несколько клубов единоборств в Щукино. Из очередного зала бокса тренер вышвырнул его за неуплату: Ден месяц обещал принести деньги, но так этого и не сделал. Так что в следующий клуб – на это раз на рукопашный бой – они отправились уже вместе с Кириллом. Для Кирилла это было внове, но он был крепким парнем и потихоньку начал осваиваться.

Кирилла изумляли успехи Дена с противоположным полом. Он не был красавчиком, не был умным, но у него было кое-что другое: каждой девушке он показывал, что хочет её, и показывал это прямо и настойчиво. Он не терпел прелюдий в виде вежливого знакомства и постепенного сближения, его намерения не маскировались ни дружбой, ни отношениями. Когда они с Кириллом шатались по району и Ден замечал симпатичных девочек, то немедленно устремлялся к ним. Ему нравилась одна – и он начинал говорить именно с ней, уверяя, что в жизни не видал такой чумовой девчонки. Жертве он не давал опомниться от комплиментов, а на её подруг не обращал ни малейшего внимания, обыкновенно оставляя их на попечение Кирилла с его вежливой улыбкой и общими вопросами для поддержания беседы. И что же… девушки таяли и сдавались Дену. Не могли устоять ни пятнадцатилетние, ни тридцатилетние: Ден без колебаний подходил и к ним. Если же какая-нибудь всё же отправляла его куда подальше твёрдо и бесповоротно – он мог с досадой материться несколько минут, после чего его внимание неизменно переключалось на что-то другое. В радиусе нескольких кварталов от дома Дена близким знакомством с ним отметилось больше десятка девушек. Некоторые до сих пор страдали по нему и регулярно писали или звонили. Едва ли он вспоминал о них – за исключением случаев, когда намечалась вечеринка, а у него до сих пор не было спутницы. Вот тогда он сам звонил одной из этих девочек, и она приезжала, прекрасно зная, что её ждёт.

Порывистое до безумия поведение Дена оказывало странное действие не только на женщин. Рядом с ним Кирилл чувствовал, как всё становится просто. Проблемы, вчера казавшиеся серьёзными, превращались в пустяк. Ни отношения, ни учёба, ни имущество не ценились Деном, и рядом с ним и Кирилл начинал хохотать, плюя на эти ценности. Время от времени у Кирилла получалось по-настоящему ловить волну хулиганства и лёгкости. Вместе с Деном он начинал громить неугодные заборы и урны, без причины прыгать по скамейкам и гаражам, а главное – не просто вежливо общаться с девушками, а настойчиво атаковать, не скрывая намерений. Когда это впервые дало результат, Кирилл твёрдо уверился в правильности такого подхода.

В компаниях, где Ден тусовался, ценилось в первую очередь умение за себя постоять – как словесно, так и кулаками. Когда Кирилла впервые начал агрессивно крыть матом футболист из их двора, он опешил и не знал, что ответить. Стоило, однако, его обидчику перейти некую черту и задеть тему семьи Кирилла, как тот почувствовал застилающий сознание гнев и бросился в драку. Тем же вечером и он, и его противник сидели вместе с Деном и другими ребятами на детской площадке, пили пиво и соревновались в меткости, швыряя бутылки в столб. Нос Кирилла распух, бровь была рассечена, зато его зауважали, он стал «своим». Закончилась пьянка приездом наряда ППС, от которого все дружно спасались бегством через территорию детского садика, с прыжка переваливаясь всем телом через чёрный металлический забор.

– На футболе упал, мам, – позже объяснил свою травму Кирилл.

Успеваемость Кирилла снизилась, учителя стали жаловаться на пропуски, и мама заволновалась. Поступление в университет приближалось неумолимо, и в одиннадцатом классе пришла пора браться за ум. Не без некоторого труда и не без помощи соседа по парте Кирилл сдал экзамен в ФМШ – вечернюю физмат школу при Бауманке¹1
  Московский государственный технический университет им. Н. Э. Баумана.


[Закрыть]. Теперь он ездил туда трижды в неделю. Прибавилось и домашней работы, так что общение с Деном и его друзьями сократилось. Впрочем, Кирилл уже не раз ловил себя на мысли: поведение Дена – это, конечно, весело, и у него можно многому поучиться, но всё же это не та стезя, которая нужна самому Кириллу. Хоть Кирилл и не считал себя особенным, но всё же чувствовал некоторый интеллектуальный разрыв: как минимум, он учился и читал, а в компании Дена это были не самые популярные занятия.

* * *

В ФМШ Кирилл познакомился с Сэмом. Выглядел он эффектно: высокий, с внушительной гривой кудрявых рыжих волос и вечной щетиной. Он носил очки и серое пальто, а двигался странной походкой, вытянув неподвижные руки вдоль тела и на каждом шагу покачиваясь вверх-вниз.

Жизненная идеология Сэма в корне отличалась от всего, что до сих пор слышал Кирилл. Когда в переменах между занятиями они выходили покурить, Кирилл неизменно любовался Сэмом: ссутулившись, тот прикуривал и затягивался, уставившись вдаль сквозь стёкла очков, а затем начинал говорить, и перед Кириллом оживали образы незнакомого ему мира. Жить здесь нужно было красиво (иная жизнь не имела ценности), а умирать – непременно молодым: ведь тот, кто живёт по-настоящему, и не имел шансов состариться. Ценно было лишь творчество, а на его благо служили инструменты: любовь, одиночество, счастье и горе.

Сэм играл на гитаре и сочинял собственные песни, а его друзьями были художники, писатели, музыканты. Агрессивная защита собственного достоинства, которой Кирилл учился у себя на районе, была этим личностям чужда. Они проводили время в позитивном безделье: собирались у кого-то на квартире, курили травку, играли на гитарах и барабанах, рисовали, любили друг друга. Часто их встречи проходили во двориках вокруг старого Арбата, а своеобразным «центром силы» являлась Стена Цоя²2
  Стена Цоя – стена дома № 37 по улице Арбат, выходящая в Кривоарбатский переулок Москвы, которую поклонники творчества Виктора Цоя исписали надписями «Кино», «Цой жив», цитатами из песен и признаниями в любви музыканту. Представляет собой памятник и достопримечательность Москвы.


[Закрыть]. Однажды вечером после ФМШ Кирилл составил компанию Сэму, решив своими глазами взглянуть на этот мир. На Арбате, не доходя до Стены, Сэм уже поздоровался с двумя компаниями и бомжеватого вида одиночкой. У Стены же сидели трое в кожаных куртках: два мужика и девушка. От них Сэм узнал, что посиделки сегодня проходят у Шамана, и без колебаний отправился туда. Кирилла он не приглашал, но и не прогонял, и Кирилл решил вежливо спросить:

– А мне можно заглянуть? Интересно, как у вас всё проходит.

– Да пожалуйста, – Сэм пожал плечами.

Шаман жил в кирпичном доме старой постройки в Карманицком переулке – два шага от Арбата. По наследству ему досталась просторная и обветшалая однушка, которую он превратил в штаб-квартиру «детей Арбата» – так они называли свою тусовку. Мебели здесь практически не было – только пара матрасов на полу, стол на кухне и древний коричневый диван. Имелся также громадный древний шкаф с отломанной дверцей. Окно закрывали тяжёлые и грязные бордовые шторы.

На паркетном полу, прикрытом клеёнкой, стоял кальян. Несколько человек сидели вокруг него по-турецки и передавали друг другу трубку. На матрасе у стены сидели двое. В одном из них Кирилл по описанию сразу узнал Шамана: очень худой парень в очках и с длинными чёрными волосами, забранными в хвост. Не обращая внимания ни на кого вокруг, он играл на гитаре «Пятницу»³3
  5’nizza (читается «Пятница») – харьковский музыкальный дуэт, исполняющий песни в стиле хип-хоп, регги и фанк. Основан в 2000 году.


[Закрыть]. Сидевшая рядом девушка с коротким ёжиком белых волос курила, прислонив затылок к стене и прикрыв глаза.

Дальняя стена была зачем-то облеплена газетами. Рядом с ней на корточках сидела девочка с плёночным фотоаппаратом. Одета она была в тёмно-синюю рубашку навыпуск с небрежно закатанными рукавами, зелёные брюки с несколькими пятнами краски и кеды с приколотыми к ним разноцветными значками. Запястья её были охвачены множеством плетёных браслетов. Прислонив видоискатель к глазу, она фотографировала лицо бородача, который сейчас как раз затягивался кальяном. Сделав несколько фото, девочка поднялась и обернулась к Кириллу, стоявшему на пороге. У неё были волнистые каштановые волосы, небрежно спадавшие на плечи, и ясные голубые глаза. В них Кириллу почудилась непривычная доброта, и он, несмотря на некоторую растерянность, не смог сдержать улыбки. Девочка улыбнулась в ответ, и на её щеках образовались милейшие ямочки. «Вот она», – подумал Кирилл.

Подходя познакомиться, он старался выглядеть весело и беззаботно, а не напряжённо и взволнованно – как на самом деле себя чувствовал. Несколько минут спустя они с Томой уже сидели на подоконнике, болтая ногами и наблюдая за происходящим в комнате. Красуясь, Кирилл рассказывал про свои подвиги – беготню от жильцов на районе, прыжки на велосипеде, заканчивавшиеся ссадинами и гнутыми колёсами. Обычно девочки от этих рассказов таяли: как же, перед ними такой бесстрашный и весёлый парень. Но Тома смотрела перед собой чуть рассеянно, и он не мог угадать, производит ли всё это на неё хоть какое-то впечатление.

– А ты спортом занимаешься? – спросил он.

– На самокате катаюсь, – рассмеялась она.

– Неплохо! У меня-то рукопашка…

– Это что такое?

– Рукопашный бой.

– Мне такое неинтересно.

– В смысле?

– Не люблю насилие, – серьёзно ответила она.

– Так это же просто такой спорт! – Кирилл был немало удивлён такой реакцией. – Хорошо, а что ты любишь?

Тома по-прежнему не смотрела на него.

– Мир. Людей и их чувства. И красоту.

– Поэтому ты фотографируешь?

– В том числе, – она пожала плечами.

С минуту они помолчали.

– Вечерний Арбат относится к красоте этого мира? – спросил Кирилл.

– Ну конечно! – воскликнула Тома.

– Тогда предлагаю прогуляться.

Впервые с того момента, как они уселись на подоконник, Тома повернулась и внимательно посмотрела ему в глаза. Губы её тронула улыбка, и Кирилл почувствовал, будто ему нежно провели рукой по затылку.

– Давай.

Ребята откопали свою одежду в куче вещей на тумбочке. Тома надела пальто и узкую серую шляпу, снятую с гвоздя в стене. Получилось весьма эффектно.

– Вы куда? – спросил Сэм, выглядывая из кухни.

– Просто погулять. Большое спасибо за приглашение, – Кирилл протянул ему руку.

Кирилл решил дать Томе ещё один шанс оценить его лихость. Едва они вышли на улицу, как он начал давиться смехом. Это было началом привычной презентации: зацепившись за какую-то мелочь, он перешёл к истории о том, как они с Деном пересекли мост на Новикова-Прибоя по техническим мосткам – под его полотном. Мостки использовались при строительстве, и сейчас некоторые их секции держались на честном слове, а попасть туда можно было, только вскарабкавшись по стене опоры. Тома слушала внимательно, но восторга пока не обнаруживала.

– А зачем это? – спросила она.

– Ну как… Весело же. Особенно когда по центру там не закреплён пол, и мы вместе с этими мостками наклонялись над водичкой – градусов на сорок пять.

Он снова начал смеяться, но уже тише. Приключение с мостом было что надо, и реакция Томы сбивала с толку.

– Кстати, друган, с которым мы это делали, – безбашенный чел. Он и по тачкам бегал.

– В смысле?

Кирилл объяснил: однажды Ден ни с того ни с сего пробежался по крышам нескольких машин во дворе. Тома снова не оценила историю.

– Зачем портить чужое? – Она пожала плечами, и в этом жесте не было трепета перед хулиганством, не было и непримиримого осуждения. Скорее – некоторое пренебрежение, будто тема эта была ей неприятна и скучна.

Кирилл почувствовал себя довольно глупо. Его привычный инструментарий оказался бесполезен. Хулиганская бравада, на ура работавшая с девочками на районе, на Тому, похоже, не действовала. Начать в открытую приставать, как Ден?.. Кирилл почему-то не сомневался, что Тома просто неприятно удивится и уйдёт. И что тогда делать?

– Хорошо, – он сделал жест рукой, будто подводя черту. – Расскажи о себе. Чем занимаешься, чем интересуешься.

Тома училась в девятом классе и мечтала в будущем стать режиссёром. Сейчас же она фотографировала, и получалось, как понял Кирилл, очень хорошо: несмотря на юный возраст, её фотографии уже несколько раз выставлялись. Начало было положено благодаря её отцу – сам он занимался издательским делом, но имел знакомства среди людей искусства и договорился о том, чтобы пару лучших фотографий Томы разместили на фотовыставке в музее Москвы. На них обратили внимание, и с тех пор её работы выставлялись ещё дважды, в том числе на маленьком стенде в ЦДХ⁴4
  Центральный дом художника (ЦДХ) – московское выставочное объединение Международной конфедерации союзов художников.


[Закрыть].

Некоторое время Кирилл с Томой шли молча. Она, казалось, никакой неловкости не испытывала: глазела по сторонам, на стены зданий, одевающиеся огнями, и на синее вечернее небо. А вот перед Кириллом встала насущная проблема: как общаться дальше? Говорить о красоте мира, о которой он никогда особенно и не задумывался? На этом поле ему нечем было удивлять – он к такому не готовился.

Тома внезапно метнулась вправо, прижалась плечом к стене дома и стала фотографировать пару пенсионеров, под ручку неторопливо шагавших по Арбату. Кирилл молча ждал, скрестив руки на груди. Ему впервые пришло в голову, что Томе, по сути, наплевать на его общество.

Он решил сделать ещё одну попытку: рассказать о каком-либо приключении, не связанном с порчей чужого имущества или бессмысленным риском. Такая история у него имелась: трёхдневное велосипедное путешествие по Подмосковью, предпринятое им и его друзьями в шестнадцать лет. Тома довольно живо заинтересовалась и стала расспрашивать: как они находили дорогу, ориентировались, где ночевали? Но её интерес вызвало само путешествие, а вопрос, интересен ли ей Кирилл, оставался открытым.

Расстались они странно – Кирилл так и не понял, что это было. Тома сильно его зацепила: она жила в загадочном мире, над которым ему страстно хотелось приоткрыть завесу. Она была лёгким ветерком: сложно было предсказать её поведение и немыслимо – удержать в рамках. В конце концов, она была красивее всех, кого он когда-либо видел. Но вот что она думала о самом Кирилле – было совершенно непонятно.

Через пару дней, набравшись смелости, он позвонил Томе с предложением встретиться снова. Тон он взял максимально небрежный – хотелось показать, что отказ для него не страшен. Тома, однако же, согласилась. На этот раз они гуляли по Манежке, а оттуда мимо Храма Христа Спасителя – по Бульварному кольцу. В этот раз он старался учесть прошлые ошибки и не упоминать ничего, связанного с насилием. Тома общалась довольно рассеянно, но пару раз ему всё же удалось её увлечь. Серьёзный спор случился у них по поводу жизненных ценностей. Тома считала, что жить надо красиво, одним моментом, а умирать – молодым. Кирилл возражал: если хочешь оставить после себя что-то стоящее, то созидать нужно долго и упорно, а быстрая смерть может помешать осуществлению таких планов.

– Важен только момент, когда ты творишь, – заявила Тома. – В этот момент у тебя есть всё, что нужно.

– А как же результат творения?

– Главное – это эмоция.

– А мне кажется, главное – это продукт.

– Ладно. – Она пожала плечами и замолчала.

Вот такой уход от разговора Кирилла изрядно раздражал. Теперь он должен искать другую тему – замечательно.

Попрощался он довольно сухо, чем даже заслужил удивлённый взгляд.

В том же духе их отношения продолжались и дальше. Тома не отказывалась от общения, но и не выказывала видимого интереса. Он не чувствовал влияния на неё, не мог предугадать ни её слов, ни поступков. Он хотел, чтобы Тома стала его девушкой, хотел целовать её, брать за руку, прижимать к себе. Но как показать ей это? С каждой новой встречей ему всё сильнее казалось, что Тома просто смеётся над ним, а общается от скуки.

* * *

Сидя в гостях у Дена, Кирилл решил обратиться к нему за советом. Сегодня они были вдвоём: Ден не устраивал вечеринок, а играл на компе в «Кризис», отстреливая корейских солдат в джунглях. Отвлекаться ему не хотелось.

– Просто пригласи её к себе. Звони прямо сейчас, – постановил он, не отрываясь от монитора.

– Ну ясно же, что она не приедет.

– Приедет, я тебе отвечаю! Так и надо действовать!

– А если нет?

– Тогда позовём сегодня сюда Алёну с Зарой.

У Дена всё было просто – как и всегда. И он был бы прав, если бы речь шла про Алёну, Зару или другую его подружку. Но Тома была другой, и Кирилл не мог объяснить ему этого. Наверное, и совета нужно было спрашивать не у Дена, а у Сэма – он ведь вращался в той компании и был знаком с Томой. Кирилл уселся на диван и написал Сэму в «контакте»⁵5
  Социальная сеть «ВКонтакте» ®.


[Закрыть]:

– Привет. Нужен твой совет. Возможно, помнишь, что я у Шамана познакомился с Томой. Так вот, мы гуляли с ней несколько раз, и она мне нравится. Но я никак не могу понять, нравлюсь ли я ей. Мы вроде бы нормально общаемся, но я без понятия, как показать ей, что хочу большего.

– А с чего ты взял, что она этого хочет? – ответил Сэм.

– Ну она ведь гуляет со мной.

– Полагаю, со своим парнем она тоже гуляет.

– У неё есть парень?!

– Захочет – расскажет.

Это был удар. Неужели он так глупо попался: Тома всё это время состояла в отношениях, а с ним общалась чисто по-дружески?!

– Кто он?

– Ещё раз говорю: Тома сама решает, с кем гулять и кому что рассказывать. Просто не всегда она выбирает правильно.

Первый шок прошёл, и Кирилл ещё раз взглянул на их переписку. Ответы Сэма выглядели неожиданно агрессивно, и он засомневался, правильно ли всё понял.

– Я не пойму. Ты против того, чтобы мы с ней гуляли?

– Она сама разберётся! А если нет, то найдутся люди, которые подскажут. Я, например.

Стало очевидно: агрессия Кириллу не померещились. И Сэм не просто выражал неприязнь самому Кириллу – такое часто случается между парнями, – а заявлял, что будет настраивать против него Тому. Спускать такое было нельзя.

– Снова нужен совет, – сказал Кирилл Дену. – На, почитай переписку.

– Забей, Кир… расскажи просто.

– Тебе сложно прерваться?

– Твою мать!

Спецназовец пустил очередь сбоку, и экран окрасился красным. Дену пришлось спрятаться за укрытием. Он попытался кинуть во врагов гранату, но перепутал клавишу, и вместо осколочной вылетела дымовая.

– Ладно, слушай… – Кирилл объяснил, кто такой Сэм, и начал пересказывать их диалог. Ден быстро прервал его:

– Дай ему леща и не парься.

– Не уверен, что это правильно, но, блин, он собирается унижать меня перед девушкой, которая мне нравится…

– Да харе, ты же сам говоришь, что это задрот-очкарик. Он упадёт с одного удара.

– Он довольно здоровый… Да и вообще! Какая разница, с какого удара он упадёт?! Я бы вообще не хотел с ним драться, но не понимаю, что тут ещё можно сделать.

– Давай я ему позвоню.

– Зачем?!

– Скажу, чтоб приезжал сюда.

– Позвонить я и сам могу.

– Ну так звони.

– Я просто пытаюсь выбрать правильную тактику.

– Звонишь и говоришь: давай встретимся и разберёмся. И пусть он народ ещё с собой приводит.

– А это ещё зачем?

– Ну чтобы хотя бы пять на пять было.

– Я и сам могу с ним разобраться.

– Я ж тебе помочь пытаюсь!

Кирилл набрал номер Сэма. Говорить он настроился непринуждённо, но твёрдо.

– Слушай, Сэм, мне твои слова про Тому неприятны. Я считаю, что ты лезешь не в своё дело.

– А я считаю, что ты лезешь не к той.

– Я к ней не лезу. Короче, можем обсудить это лично. Где и когда – мне всё равно.

Повисла небольшая пауза. Потом Сэм ответил:

– Не вопрос, приезжай завтра к четырём на Смоленку голубую.

– Приеду.

Ден неожиданно протянул левую руку, не отрывая взгляд от монитора, и закричал:

– Дай мне трубку!

– А?

– Дай. Сказать кое-что хочу.

Встреча с Сэмом всё же представляла собой немалую трудность. Кирилл отнюдь не думал, что тот упадёт с одного удара, да и вообще – драки до сих пор не были для него обыденностью и он их побаивался. Дополнительно к этому его сильно смущал тот факт, что именно он вызвал Сэма на поединок – а значит, в некотором плане был обидчиком, хотя словесную агрессию и проявил первым Сэм. В то же время Ден, как всегда, вселял лёгкость: для него всё было просто, всё было возможно. Кириллу представилось: он сейчас даст трубку Дену, и тот разом решит все проблемы. Как именно – неважно. Может, объяснит Сэму его неправоту или запугает, и тот извинится?

– Тут друг тебе пару слов тебе сказать хочет, – сказал Кирилл Сэму и передал трубку Дену.

– Алло… Да! Алло, – Ден прижал трубку плечом и продолжил играть. – Да, приводи с собой хотя бы человека четыре. Всё, давай.

Он сбросил вызов и передал трубку Кириллу.

– И зачем ты это сделал?

– Я ж тебе говорю… Позовём Коляна и Барсика. Колян может человек десять привести из моба.

Мобом у них в компании называлась группа фанатов «Спартака», которые регулярно дрались с вражескими фанатами – такие встречи оговаривались заранее и проводились централизованно, за городом. Ребята эти были чрезвычайно опасными бойцами, каждый из них мог бы раскидать пятерых таких, как Кирилл и Сэм.

Кирилла внезапно захватил дух настоящего приключения: его поддерживали могущественные союзники, и всё теперь было возможно. Это вызвало настоящую эйфорию.

Сбор их армии произошёл на следующий день у Щукинской. Кроме Кирилла, пришло шесть человек. Колян привёл троих друзей – впрочем, не бойцов из моба, а обычных ребят из фанатской тусовки. Они громко гоготали, тянули пиво из банок и, похоже, нимало не беспокоились по поводу предстоящей стычки. Также тут были сам Колян, Ден и Пашка – пятнадцатилетний пацан, всюду таскавшийся за Деном. Кирилл оделся по-спортивному – кроссовки, спортивные штаны. Ребята выглядели как обычно – джинсы да кеды.

– Пашка, ты в курсе, что мы идём драться? – спросил Кирилл.

Тот кивнул.

В метро, по дороге на Смоленскую, волнение Кирилла всё усиливалось. Армия их не выглядела непобедимой, и шансы выйти сухим из воды, не получив по морде, уже выглядели не такими уж большими. Впрочем, Ден заявил, что главное – не количество, а качество. А затем подпрыгнул и в воздухе врезал ногой по подъезжающему поезду. Дена слегка крутануло, но он приземлился на две ноги. Бабуля, стоявшая неподалёку, начала ругаться на «малолетнего дебила», и все загоготали с новой силой.

Как и договаривались, они вышли на Смоленской голубой – здесь была небольшая асфальтовая площадка перед подземным переходом. До стрелки оставалось ещё двадцать минут. Фанаты купили ещё пива, Колян растянулся на траве рядом с киоском, а Ден принялся чеканить пустую банку – подкидывать её ударами ноги. Кирилл волновался всё больше, но ему не хотелось показывать этого. У самого выхода из перехода стояли бетонные блоки, между которых криво торчал столб с разбитым фонарём. Кирилл уселся на эти блоки, и вскоре к нему присоединился Пашка.

Так они и просидели минут десять, перебрасываясь шуточками. Затем события начали развиваться стремительно: из подземного перехода появилась толпа народу. Казалось, их было много, очень много. Адреналин брызнул в кровь, и Кирилл вскочил на ноги. Сзади закричал Ден:

– Бежим!

Кирилл обернулся и увидел, как вся его группа поддержки стремглав бросается к дверям метро.

Одному или с Пашкой тут ловить было явно нечего – надо было бежать, но дорогу перекрывали бетонные блоки. Или прыгать, или оббегать… Кирилл снова обернулся к выходу из перехода, чтобы оценить, далеко ли враги, и тут же увесистая ладонь прилетела ему в лоб. Он грохнулся обратно на блок, больно ударившись об острый край.

Пашка стоял рядом, сжав кулаки, и грудь его высоко вздымалась. Их уже окружили ребята Сэма. Прямо в лицо Кириллу, приблизившись вплотную, уставился агрессивного вида худой белобрысый парень лет двадцати.

– И куда это твои дружки сдриснули?

Кирилл чувствовал, как гулко бьётся сердце. Ноги и руки от адреналина стали ватными, но он постарался успокоить дыхание.

– Я с тобой разговариваю! – закричал белобрысый. Затем внезапно снова отвесил Кириллу затрещину по лбу.

Кирилл поморщился.

– В метро свалили, не видел, что ли.