Текст книги "Повести. Выпуск 1"

Виталий Кузнецов
Повести. Выпуск 1

Рэк

Часть I

Рэк, или Рэки, – щенок восточно-европейской овчарки – обожал своих хозяев. Будучи единственным щенком в первом помёте у своей молодой мамаши, Рэки отличался особой привязанностью и, возможно, поэтому везде и всюду неотступно следовал за своими приёмными «родителями». Его хозяева, уже немолодые и одинокие супруги, проявляя сердечную заботу о малыше, просто не чаяли в нём души. Они любили его словно собственное дитя; и можно было их понять.

Рэки был очень крупным и рослым щенком, но и не только: его ушки, приподнятые уже в двухмесячном возрасте, умная мордочка с высоким лбом и взгляд изумительных тёмных бусинок-глаз говорили о высоком собачьем интеллекте. Уже к шести месяцам своего пребывания на свете Рэки мог понимать значение многих человеческих слов: внимательно прислушиваясь к разговорам своих хозяев и неведомо каким чутьём улавливая смысл сказанного, он порой удивлял своей сообразительностью. Его не приходилось долго учить чему-либо, стоило лишь раз показать и объяснить требуемое, и можно было не сомневаться, что именно так Рэки всё и сделает, а возможно, даже и лучше.

Хозяева были очень довольны своим не в меру умным щенком. Но больше всего их покоряла его осознанная привязанность к ним. Для Рэки не было никого дороже на свете, чем его могущественные и добрейшие «родители». Он не просто учился служить людям, но старался стать одним из них. Никакое дело не оставалось без его внимания – принимая в нём самое непосредственное участие, своим оживлённым поведением молодой пёс придавал радости делу. И порой его усердие вызывало счастливый смех его радеющих хозяев.

И всё же Рэки, как и любой другой щенок, больше всего любил игры. Выезжая за город на стареньких «жигулях», хозяева затевали с ним его любимую игру: они оставляли Рэка на некоторое время у автомобиля, а сами расходились в разные стороны и прятались – кто где; по сигналу – от удара упавшего на землю камня, подброшенного хозяином кверху, – Рэки начинал поиск. Молодой овчар обладал превосходным чутьём и поэтому мог легко и безошибочно находить исчезнувших из виду хозяев. Но иногда, проявляя повышенный интерес к игре, Рэки делал вид, будто никак не может отыскать их и, как бы путаясь в следах, крутился рядом. Даже тогда, когда он оказывался совсем близко и его взгляд случайно пересекался с взглядом одного из обнаруженных хозяев, Рэки опускал голову и, делая вид, что не замечает их, продолжал игру. Было очень забавно наблюдать его притворство. Но ещё забавнее заканчивался сам поиск – на мгновение исчезнув из вида, а затем неожиданно появившись, Рэки энергично подбегал сзади и набрасывался с повизгивающим лаем: таким образом он выражал восторг от встречи с якобы пропавшим другом. Подобная забава приносила массу удовольствия как Рэку, так и его опекунам.

Нравились Рэку и дальние поездки на автомобиле. Высунув голову из открытого окна и с любопытством вглядываясь в даль, проплывающую мимо, он мог часами наблюдать за часто меняющимися картинами.

Однажды он увидел случайно перебегающего через дорогу зайца. С восторгом, сравнимым с восторгом ребёнка, Рэки, взвизгивая и поскуливая, оборачивался к своим «родителям» и, как бы обращаясь к ним, всё время словно спрашивал: «Мам, пап, смотрите, смотрите… Кто это?». «Не волнуйся так, Рэки-малыш, – успокаивала в тот момент мама-хозяйка, – тебе его всё равно не догнать».

Смиренно проводив взглядом скрывшегося за полем, в лесу, русака, и уже спокойно улёгшись на сиденье, Рэки, словно задумавшись, долго переживал увиденное; а возможно, он просто немного расстроился, потому что ему очень хотелось побежать за этим неизвестным живым стремительным «шариком», догнать и обнюхать. Но уже потом, всякий раз вновь оказываясь на том же самом месте трассы, Рэки с ещё большим любопытством высовывался из окна автомобиля и, внимательно вглядываясь в придорожное поле, надеялся ещё раз увидеть своего несостоявшегося приятеля, с которым ему так хотелось подружиться и порезвиться в мягких полевых муравах.

Прошло два года с момента появления Рэки на свет. Его щенячья привязанность к людям, когда-то заменившим ему мать-родительницу, переросла в глубокую преданность им. Выросший в любви и человеческой заботе Рэк многому научился и многое понял. Люди, научившие умного пса разбираться в премудростях сложной людской жизни и понимать мир человеческих взаимоотношений, сделали его равным себе; он стал одним из них. И лишь одна особенность, ярко проявляющая его собачью сущность, – безумная верность – отличала Рэка от людей. Он так же неотступно продолжал следовать за своими хозяевами. Ни на минуту не расставаясь с ними, Рэк готов был на всё ради них; но этого уже он не осознавал, он просто был таким.

В тот день предстояла дальняя поездка. Рэки уже предчувствовал её и потому проявлял все признаки беспокойства. Несуетливо, но оживлённо и с нетерпением он подходил к хозяину и, заглядывая ему в глаза, как бы спрашивал: «Ну что, хозяин, скоро? Я уже готов».

Хозяин не знал почему, но смутное предчувствие в тот день противилось его желанию взять Рэка с собой.

Глава семьи не мог объяснить причину, но, поддавшись уговорам жены, согласился.

Предстояла поездка в город за большой покупкой. Рэки заметно волновался: он чувствовал внутреннее нежелание хозяина брать его с собой. Больше всего в жизни Рэк не переносил расставаний с хозяевами, он был готов на всё, чтобы быть рядом с ними; без них даже райские кущи становились невыносимыми.

И вот – «жигулёнок» уже нёс их по трассе. Погода стояла пасмурная, иногда покрапывал мелкий дождь, и асфальт местами был мокр. Но дорога была чистой и ровной. Редкие встречные автомобили с «жигом» проносились мимо.

Рэки, расположившись на заднем сиденье, рассматривал хмурый мир через накрапанное дождём окно. Внезапно резко затормозив, «жигулёнок» скинул Рэка вперёд. Рэк мигом вскочил на лапы и, оказавшись рядом с хозяином, понял – впереди опасность.

Навстречу их машине развёрнутым бортом шёл юзом грузовик – молодой лихач, идя на большой скорости, не придал значения увлажнившейся дороге. При виде встречных фар неопытный водитель немного взял правее и, зацепив мокрую и уже скользкую грязную обочину, не смог справиться с управлением: выкрутив руль резко в сторону трассы, он вывел грузовик навстречу, но, испугавшись уже близкого столкновения и притормозив, так же резко вывернул его обратно. Машину развернуло поперёк и понесло по влажному асфальту. В какую-то секунду растерявшийся водитель замер, и этого мгновения оказалось достаточным, чтобы уже в следующую секунду произошёл тяжёлый и резкий удар: непоправимое несчастье случилось.

В тот страшный миг Рэки не смог осознать, что произошло с ним и его хозяевами; но уже и потом он никогда не мог понять этого. В ту последнюю роковую секунду Рэк запомнил лишь одно – окаменевшее лицо хозяина и ужас в глазах хозяйки. Потом мир внезапно перевернулся. Рэк помнил ещё, как его подбросило в ярко-белую высь. Затем, резко оборвавшись, он стремительно рухнул в чёрную пустоту. Больше Рэки ничего не помнил: он не помнил, как, уже покалеченный, с трудом выбрался через разбитое окно, как отполз в сторону, как потом завывала сирена и увозили его хозяев. Перебитый и бесчувственный Рэк тихо лежал один на обочине: люди не заметили искалеченного, но ещё живого пса, или, возможно, посчитав его погибшим, оставили у дороги, подтолкнув ближе к кювету.

Нелепая, случайная трагедия оборвала жизнь хозяев Рэка. Но сам Рэк так никогда и не узнает об этом. Выживший, он будет отчаянно искать их, а не найдя, будет преданно ждать их возвращения в том самом месте, где когда-то они оставили его одного у дороги.

Ещё долгое время после аварии Рэки в беспамятстве пролежал у дороги. Мимо проносились машины, но никто в них не замечал лежавшего на обочине и уже покрывшегося придорожной пылью чёрно-рыжего пса. Всякий раз при шуме колёс и гуле мотора тело Рэка незаметно вздрагивало. Улавливая подсознанием звуки движущегося мира, он, стремясь к жизни, рвался из когтистых объятий собачьей смерти: могучий и крепкий молодой организм боролся за существование.

Лишь спустя сутки Рэк пришёл в себя. Очнувшись, он почувствовал непреодолимую, острую боль, боль во всём теле; словно прибивая его гвоздями к земле, она сковывала его и не давала возможности пошевелиться.

Ещё двое суток Рэк не мог встать. Его крепкое и мускулистое тело, сплошь покрытое глубокими порезами и ссадинами, выдерживало жгучие натиски режущих атак и свыкалось с болью.

На третий день пришла прохлада, вновь заморосил дождь. Лёгкий ветерок, привнося ещё большую свежесть, нёс и облегчение израненному телу Рэка: остужая горящие болью раны, прохладная влага наполняла свежестью его силы. Жгучая боль понемногу стихала, но в то же время нарастала жгучая жажда. Высунув язык, измождённый пёс ловил им редкие и мелкие капли. Но встать и найти воду у него не хватило сил. Он смог лишь повернуться на грудь и, распластавшись, подставить усилившемуся дождю глубокую рваную рану спины. Вытянув вперёд передние разбитые лапы и уткнувшись в них носом, Рэки отрешённо смирился со своим положением.

Пролежав так ещё несколько часов, он только к ночи почувствовал себя немного лучше. Жажда всё ещё мучила, но уже не так сильно. Яснее проступало сознание, всё крепче цепляясь за пульсирующую мысль о хозяевах. Один-единственный неумолкающий вопрос – где же хозяева? – набатом стучал в его висках. Рэки снова попытался привстать. Его пробудившееся существо устремилось вперёд – найти, найти хозяев, ведь им, возможно, нужна его помощь. Несмотря на то, что ночной дождь успел смыть многие запахи с земли, Рэк своим необычайно острым чутьём всё ещё чуял державшийся где-то рядом родной запах дорогих ему людей. Для Рэки было гораздо страшнее потерять их, чем остаться искалеченным или даже умереть.

С большим трудом, поскуливая от нестерпимой боли, Рэк всё же привстал. Покачиваясь на ослабевших израненных ногах, он долго стоял, не решаясь сделать первый шаг. Трясущая дрожь пробирала измождённое тело. Поводя носом в сторону еле доносившегося запаха, Рэки уверенно улавливал слабые признаки близости хозяев.

Первые шаги давались нелегко. Припадая на переднюю, сильнее повреждённую лапу, он медленно продвигался вперёд, к источнику усиливающегося запаха: разбитые очки хозяина и несколько сгустков впитавшейся в землю крови – вот что были его источником на том самом месте, где лежали носилки с хозяином в тот страшный день. Увидев любимую вещицу дорогого ему человека, Рэки слегка коснулся носом сломанных дужек очков. Ему сразу вспомнилось, как ещё совсем недавно хозяин склонился над ним и потрепал его за ухом. В ответ благодарный пёс, приткнувшись носом к голове человека, несколько раз шустро лизнул его в подбородок, в колючую щеку, в висок и ухо, задевая дужки его любимого предмета.

Вспоминая своё последнее общение с хозяевами и испытывая при этом наплывы тоски и горечи, Рэки в тот момент не смог сдержать своих чувств, запах крови лишь обострил их: жалостливое поскуливание заслышалось в тишине ночи.

Горечь от потери хозяев ещё больше омрачила состояние Рэка. И всё же он был уверен – они должны будут объявиться. Он не мог представить, чтобы его оставили здесь надолго, и потому надеялся на скорую встречу. «Видимо, так было нужно им», – обнадеживающее чувство предположения возникло в голове Рэка. Заключив этим своё состояние в покой, ему оставалось только ждать.

На прежнее место Рэки уже не вернулся, а тут же, опустившись на землю и обессилев, погрузился в дрёму. Ночная прохлада обдувала его саднящие раны и немного успокаивала их.

Уже несколько часов не было слышно ни одной машины. Кругом стояла плотная тишина, и даже сверчки в поле перестали цикадить: наступали прохладные августовские ночи.

Следующее утро началось с шума тяжелых машин на трассе. Целая колонна военных автомобилей, один за другим, шли по направлению к своей части.

Рэк впервые отреагировал на приближающийся рокот моторов. Приподняв голову, он увидел, как навстречу ему мчался огромный зелёный грузовик: Рэки лежал на обочине дороги, но слишком близко к проезжей части, и поэтому ему казалось, что первый грузовик из колонны шел прямо на него. Рэку не хватило времени, чтобы собраться с силами, встать и отойти в сторону. Он лишь успел опустить уши и прикрыть глаза. Зелёный «Урал», грузно давя огромными колёсами асфальт, с грохотом промчался мимо. Рэка обдало вихрем шума и гари. Открыв глаза, но не успев ещё опомниться, он увидел приближение следующего – и ещё один вихрь пронёсся мимо. Затем ещё один, и ещё… Машин было много, словно поездной состав, один за другим «Уралы» гнали по трассе, не замечая на обочине собаку. Иногда в промежутках между машинами Рэки пытался вставать. Но всякий раз, когда он вот-вот готов был опереться на лапы, его сбивало потоком воздуха из-под колёс машин. Измучившись, он уже пытался просто отползти, что было гораздо труднее: израненное и отёкшее от ушибов тело не поддавалось подобным движениям. Ему приходилось протаскиваться лазом, опираясь большей частью на неповреждённую переднюю лапу.

Рэк был сильным псом и потому, невзирая на острую боль, всё же понемногу отползал в сторону. Вдруг один из автомобилей, последний, замыкающий, сбавил скорость и принял вправо. Офицер, замыкавший колонну и заметивший впереди ползущую по обочине к краю дороги чёрно-рыжую овчарку, дал приказ водителю-солдату остановиться.

Рэки никак не ожидал такого поворота. Ошеломлённый, ожидая худшего, он опасливо поглядывал на вставший перед ним «Урал». Из машины показался человек в форме, таких он часто видел в своём городке, но никогда не был знаком с ними близко.

– Вот, бедолага, ты попал… – сочувственно, но твёрдо прозвучал голос человека в форме. – Как же это тебя угораздило, дружище? – уже мягче проговорил офицер, подходя к Рэку.

Многие слова, произнесённые этим человеком, Рэки слышал впервые, но по голосу и тону уже мог определить их смысл: Рэк понял – человек в форме был неопасен. Из машины появился ещё один, и тоже в форме.

– Что будете делать, товарищ майор? – обратился молодой водитель-солдат.

– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответил по-дружески офицер.

– Ну… не знаю, – уклонился от ответа солдат, а затем выразил своё отношение: – Жалко собаку – хорошая овчарка. Смотрите, какие умные глаза.

Рэки, претерпевая боль, внимательно слушал людей и понимающе поглядывал то на офицера, то на солдата. По его взгляду люди определили, что состояние пса вполне жизнеспособное, но помощь ему, несомненно, нужна.

– Ну что, малыш, посмотрим тебя? – уже ласково произнёс человек в форме.

Рэки встрепенулся. «Малыш» – слово, часто произносимое его хозяевами, будто молнией обожгло сознание Рэка и, уничтожив последнюю, слабую попытку сопротивления чужакам, окончательно смирило его. Взгляд его грустно опустился, и люди наконец-то смогли увидеть жалкое состояние Рэка.

– Принеси-ка брезентуху, – в приказном порядке, но с оттенками просьбы, выдал офицер. – А я тут пока осмотрю его… Хороший пёс, хороший, – протяжно и ласково, с подходом, начал человек. – Ну-ну, малыш, не боись, не обижу, – успокаивал он собаку.

Увидев глубокую рану на спине пса, человек изумился:

– Эх, как тебя задело-то. Ну, ничего, потерпи, до свадьбы заживёт. Молодой ещё, наверное, да? А, малыш? – продолжая осматривать раны, спокойным тоном общался человек с собакой.

Рэки понимал – ему хотят помочь. К тому же, испытывая жажду, он надеялся и очень этого хотел, чтобы человек догадался о его жаждущей просьбе.

– Давно ли здесь, малыш? – чаще добавляя слово «малыш», чем «дружище», незнакомое псу слово, обращался тот к Рэку. – Ну-ну, ничего, потерпи уже. – И, выдержав паузу, будто о чём-то догадавшись, произнёс: – Пить, наверное, хочешь?

Слово «пить» ещё больше усилило жажду Рэка: «Как же ему сказать об этом», – читалось в глазах его. Но говорить ничего не пришлось. Человек и сам всё понимал. Будучи военным, он не был чужд любви к животным, – у самого терьер-охотник подрастал.

– Вот, товарищ майор, – обратился солдат, протягивая кусок палаточного брезента.

– Водички принеси-ка, – вновь озадачивал офицер солдата, а сам, продолжая успокаивать собаку, уже расправлял брезент на обочине.

«Что это он хочет? Зачем это всё?» – присматриваясь к действиям человека, не понимал Рэк. Неожиданно появился солдат с фляжкой в руке, послышалось бульканье воды. Всё внимание Рэка перешло на фляжку.

– Ну вот, – закончил офицер и, приняв фляжку из рук солдата, налил воды в свою широкую, чашей образованную ладонь.

– На вот, попей, малыш-дружище, – подставляя ладонь, обратился он к страдавшему жаждой овчару.

Рэки никогда ещё не пил воду из рук человека, но в тот момент жажда оказалась сильнее некоторых его привычек.

– Умница… молодец… хороший… малыш-дружище, – повторял ласково человек и подливал воду в ладонь.

Немного утолив томившую его жажду, Рэки почувствовал себя гораздо лучше. Теперь он уже не сомневался, – эти люди не причинят ему зла. Когда они аккуратно взяли его, чтобы перенести на брезент, Рэки уже не проявлял беспокойства, он лишь, терпя боль, слегка поскуливал.

Ровная дорога почти не трясла. Рэк тихо лежал в фургоне с откинутым пологом и думал о своих хозяевах. Он не знал почему, но согласился покинуть то место, где потерял их. Возможно, люди, взявшие его с собой, помогут ему отыскать их. А если не получится, то всегда можно вернуться на прежнее место и ждать, пока они не найдут его сами. Примерно такие мысли крутились в голове Рэка. И всё же с каждой минутой он всё больше волновался: а вдруг они уже вернулись, а его нет на месте, – тогда хозяева уедут снова, и он снова останется один. Хуже подобной мысли не могло возникнуть в его сознании. Рэки попытался привстать, – его встревожила последняя мысль. Но уже ничего нельзя было сделать. Скорость машины и высокий борт фургона не позволили бы ему выпрыгнуть даже тогда, когда он был совершенно здоров. И Рэки вновь смирился. Теперь он ни о чём не думал, он хотел лишь одного, чтобы машина скорее остановилась, и, выбравшись из неё, вернуться обратно, на прежнее место. И лишь в этом заключалась его особая, собачья сущность: преданность и верность.

По прибытии в воинскую часть люди отнесли Рэка в медпункт гарнизона. Там военный фельдшер, оценив благородство кровей породистого пса, оказал ему необходимую и возможную помощь.

Перебинтованный, с загипсованной лапой, Рэки тихо лежал на мягком подстиле в углу одной из комнат огромного помещения. Всюду пахло йодом, спиртом и лекарствами. Резкие запахи неприятно раздражали собачий нос, но терпеливый пёс старался не обращать на это внимания. К тому же после двух уколов человека в белом Рэки почувствовал себя гораздо легче – жгуче-саднящая боль постепенно затихала, и он понемногу успокаивался. Глотнув ещё немного водицы из миски напротив и уложив перебинтованную голову на пахнущие гипсом лапы, Рэк впервые успокоенно погружался в сон.

Вдруг резко вспыхивает ярко-белый свет, и его подбрасывает кверху. Свет ослепляет, и Рэки ничего не видит, словно молочная пелена застилает глаза и обволакивает тело. Его сковывает тягучая и липкая белая слизь. Рэки пытается отскрести её лапами. Но вдруг что-то цепляется в одну из них и начинает тащить за собой. Он не видит – кто это, но чувствует его тяжесть. С каждым мгновением становится всё меньше сил сопротивляться ему. Рэк прикладывает все усилия, чтобы избавиться от него. Но «оно» вдруг резко обрывается вниз и тянет Рэка за собой. Уже стремительно летя вниз, он ударяется обо что-то твёрдое и крепкое, и наступает мрак. Затем вновь резкая вспышка, и он опять в мутно-белом тумане. Но Рэк уже может видеть: он видит среди расступившегося тумана своих хозяев. Они движутся ему навстречу. Он рад, что вновь увидел их, и бежит к ним. Вдруг хозяева исчезают, но тут же появляются снова: теперь они уже в красном. Это пугает Рэка, и он останавливается. Хозяева начинают звать его. Они зовут и манят неестественно длинными руками к себе. Рэк устремляется вперёд. Но тут опять «это» цепляется в его лапу и мешает бежать. Хозяева продолжают звать и постепенно удаляются. Он уже перестаёт распознавать их, но продолжает слышать их голоса. Рэки рвётся к ним. И снова неизвестное «это», продолжая сдерживать, уже резко оттаскивает его в сторону. Рэка охватывает ужас, – он должен бежать к хозяевам, но «оно» не даёт, «оно» мешает ему. С остервенением Рэки набрасывается на «это» и начинает рвать и грызть его. «Оно» не поддаётся: его оторванные куски притягиваются и вновь срастаются. Ужас и отчаяние приводят Рэка в бешенство, и тогда он набрасывается на собственную плоть: он пытается оторвать уже свою ногу вместе с вцепившимся в неё непонятным, страшным существом. Вгрызаясь, он рвёт и мечет. Ему нисколько не жалко собственную ногу, ведь она лишает его возможности бежать. И вот он уже почти перегрыз её, осталось совсем немного, лишь на одной жилке, но очень крепкой, держится его лапа, свисая вместе с тяжкой ношей. Остаётся порвать её, и вот она – свобода. Но Рэк не успевает, – он пробуждается и чувствует, как зажимает в зубах свою загипсованную лапу. Отчаяние переходит в бессилие, и Рэки вновь погружается в тяжёлый сон.

Ранний утренний свет, пробиваясь сквозь обрешётчатое окно, квадратами пятен падал на противоположную стену. Незаметно опускаясь книзу, квадратики света постепенно высвечивали дальний угол комнаты: поднималось солнце. Начинался день. В углу комнаты, на кафельном полу, вытянувшись на старом солдатском бушлате, тихо и смирно лежал пёс: измученный тревожными снами прошедшей ночи, Рэки спал. Он даже не слышал, как в помещение уже вошли люди. И только тогда, когда их шаги приблизились к дверям, Рэк, пробуждённо покрутив ухом, приподнял голову. Внезапно громко раздался голос в полупустой комнате: «Ну, как тут наш малыш?»

Рэки, вздрогнув, узнал твёрдый, но добрый голос человека в форме. Затем появился и он сам.

– Привет, дружище. Как самочувствие? – то ли по-воински, то ли по-дружески обратился он к Рэку, и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Молодец, малыш. Вижу, всё хорошо у тебя, – и сделал несколько шагов к нему.

Не зная почему, но Рэки был рад видеть этого человека. Чуть заметно вильнув кончиком хвоста, он выказал ему своё приветствие и, не отрывая взгляда от его чёрных усов, стал ждать, что тот скажет дальше.

Следом в комнату вошел врач, фельдшер. «А вот и человек в белом. Зачем он так обмотал меня своими белыми лентами, – чуть было не задохнулся», – сразу же подумал Рэк.

– Ну что, малыш, проголодался, наверное? – произнёс майор и вынул из пакета стеклянную литровую банку.

– Какой же он тебе малыш, Петрович? Здоровый пёс, с телёнка будет, а ты его – малыш, – вроде как в шутку удивился человек в белом и тут же продолжил уже серьёзно. – Ты его, Петрович, – обращался он к майору, – пока не корми. Сначала – укольчик, еда потом… Ты, если торопишься, баночку можешь оставить, я сам покормлю.

– Ну уж нет, дружище, я подожду. Твоё дело – лечить, а моё – учить. Хочу, чтоб привыкал ко мне. Поправится – будет служить. Хорошая собака в любом деле пригодится, – отвечал офицер.

– Как знаешь. Есть время – жди.

После укола Рэки вновь почувствовал себя лучше, голод придавал ещё большую бодрость.

– Ну, малыш, давай поедим. – Петрович открыл банку и вывалил содержимое в миску. По комнате разнёсся запах макарон с мясной тушенкой. Рэки едва сдерживался. Благородная привычка и инстинкт не позволили ему начать есть без команды (его хозяин, не желая, чтобы пёс ел из чужих рук или подбирал что-то с земли, приучил Рэка брать пищу по команде). И Рэки ждал. Он ждал определённого слова.

– Смотри-ка, не ест, – удивлённо и растерянно проговорил майор, обращаясь как бы к самому себе, и уже к Рэку: – Ну, что ты, малыш? Бери, ешь… Тебе поправляться надо. Ну… бери… ешь, – уговаривал он овчара.

Рэки, как бы смущаясь и будто пряча глаза, опускал голову, словно ему было совестно за себя.

Из соседней комнаты через распахнутую дверь донёсся голос врача:

– Что? Не ест?

– Слюной исходит, а пищу не берёт, – отвечал майор.

– Умный пёс. Боится отравиться, – то ли в шутку, то ли всерьёз как бы констатировал врач, и уже серьёзнее: – Без команды хозяина есть не будет, дрессировка.

– И что мне теперь с тобой делать? – обращался майор к собаке. – Помирать от голода будешь? А, малыш? – и выдержав паузу, вновь продолжил: – Поешь, поешь… На вот, чуешь, как пахнет вкусно? – пододвигая тарелку ближе к носу овчара, ласково приговаривал офицер. – Покушай, – словно непослушное дитя, уговаривал человек собаку. И Рэки вдруг придвинулся к миске.

– Ну, вот и молодец. Кушай. Не стесняйся, малыш.

Выдержав ещё какое-то мгновение, Рэки доверительно принялся «кушать», – так звучала команда хозяина, а точнее – «кушать, малыш», и лишь тогда Реки начинал есть.

Майор был рад, что нашел общий язык с овчаром.

– Что, Петрович? Нашел кодовый ключ? – выйдя из своего кабинета и увидев пса, поедающего макароны с тушенкой, своим тоном произнёс человек в белом и лаконично продолжил: – Ну, вот и ладненько, значит, будем жить. Значит, и моя помощь будет не напрасной, – заключил военный фельдшер и приступил к своей повседневной службе.

Прошла неделя. С каждым днём Рэки чувствовал себя всё лучше – сказывалась воинская забота. И лишь тревога ни на миг не покидала его. Рэка тревожило отсутствие хозяев и то, что он не мог вырваться на волю, чтобы искать их. Изнемогая от тоски, он ждал удобного момента, чтобы вырваться и бежать, – бежать туда, где он потерял их, или они – его.

Был вечер, но темнело быстро. Сквозь окно высвечивалась бледная луна. Рэки, навострив уши, прислушивался к оживлённым голосам в соседней комнате: шумно произносимые слова людей казались ему абсолютно бессмысленными и даже чем-то саднили его слух. Сильно пахло спиртом и, как всегда, йодом, – этот запах он особенно не выносил, но все вместе они ещё больше раздражали Рэка. Привыкнуть к медицинским запахам он не мог и потому терпел, лишь иногда морща влажный нос.

Вдруг за окном, в небе, оставляя яркий хвост за собой, прочертила огненную дорожку упавшая звезда. Рэки заметил её и неожиданно привстал. Он никогда раньше не видел падающих звёзд, хотя любил посмотреть в ночное небо. Оно всегда притягивало его и удивляло: множество светящихся глаз, как казалось ему, неизвестных существ, забравшихся так высоко, взирали на него из темноты. «Кто прячется там? Почему они никогда не издают ни звука, ни голоса, и даже никогда не двигаются; всегда в одном и том же месте, как будто ожидают кого-то. Кто они?», – задумывался иногда, в тот момент, молодой пёс.

Но вот он впервые увидел, как одно из тех небесных существ наконец-то не выдержало и спрыгнуло вниз, оставляя за собой огненный след. Рэки невольно приблизился к окну. Глядя через оконный проём на тёмный небосвод, он, как и прежде, видел глаза тех же существ, мерцающих своими зрачками; они всё так же оставались на месте, и так же никто не двигался и уже не падал вниз. Молодого пса интересовало, какие они. И вот ему предоставлялась возможность узнать это.

Он заметил, куда спрыгнуло одно из них: яркий след упавшей звезды уходил в сторону от того самого места, где Рэк оставался один после аварии.

Неожиданно взволновавшись, пёс заскулил: он должен был немедленно бежать туда. Вдруг хозяева уже на месте и ждут его, – промелькнуло в голове Рэка, – а что если то странное существо с неба угрожает им опасностью? От последней мысли, невольно дёрнувшись, Рэк кинулся к дверям комнаты.

В этот вечер все выводящие из помещения двери оказались незапертыми, и Рэки беспрепятственно вышел наружу. Оказавшись на свежем воздухе и почувствовав свободу, он на какое-то мгновение даже немного растерялся. Но затем, вспомнив, почему он здесь, уже решительно направился в сторону высокого бетонного забора.

Пробежав вдоль забора, пёс легко обнаружил лаз под ним. Следы множества разных собак набили здесь свою тропку. Рядом стояли железные баки – контейнеры под отходы из воинской столовой. Они-то и привлекали сюда бездомную собачью свору. Парочка беспородных длинноногих собак попалась ему навстречу, но, заметив мощного чёрно-рыжего пса, они, поджав хвосты, разбежались в стороны. Рэки даже не обратил на них внимания, – его уже ничто не интересовало, он должен был как можно быстрее оказаться на месте, где, по его предположению, уже дожидались хозяева, и, возможно, им уже нужна была его помощь. Проскользнув под забором, он наткнулся ещё на одного пса. Но этот пёс не стал поджимать хвост и убегать. Он решительно и нагло приблизился к Рэку. Высокий и широкогрудый, откормленный на бросовых харчах, пёс выражал полное недовольство, как казалось ему, к новоявленному нахлебнику. Подёргивая краем верхней губы и топорща загривок, по всему видно, хозяин «харчевни», он был настроен показать свою привилегию сильнейшего. Но Рэки не стал ввязываться в «помоечную» разборку и показывать свою силу. Он пренебрежительно сделал несколько шагов в сторону и уверенно заспешил прочь. Хозяин «помоечного пищеблока» даже остался доволен, что ему не пришлось оспаривать своё положение, и, возомнив себя Победоносцем, гордо направился к лазу в заборе.

Пробираясь собачьими тропками, минуя овраги и мусорные свалки, Рэки уходил по направлению к трассе. Запах бензиновой гари и шум машин, разносившиеся от дороги, легко определяли её местонахождение. Выскочив на шоссе, Рэк уже быстро и уверенно устремился вперёд. Цокотя по асфальту загипсованной лапой, он совсем не чувствовал боли и с каждым разом ускорял свой бег. Всё его существо устремлено было лишь к ним – к его хозяевам. Ничто в тот момент не могло уже остановить его: ни встречный поток ослепляющего света фар, ни грузно проносящиеся мимо огромные машины, иногда чуть ли не сбивающие его своими завихрениями из-под колёс. Он неудержимо рвался вперёд и абсолютно был уверен, что они его ждут на том же самом месте. Он представлял, как скоро сможет увидеть их, как уткнётся в их тёплые ладони и ощутит столь долгожданный, родной запах; он, наконец-то, сможет выразить всю свою боль и печаль, перенесённые за долгие дни разлуки.

Каково же было разочарование его, когда он не обнаружил их на месте. Своим острым чутьем Рэки улавливал всё ещё державшийся, едва заметный, такой знакомый запах. Разбитые очки хозяина всё так же оставались на месте. Обнаружив их, Рэк вновь вспомнил тот день и тот последний раз, когда хозяин по-дружески потрепал его за ухом. От нахлынувшей печали и отчаяния Рэки тихонько заскулил, – что оставалось ему делать? Куда идти? Где их искать?