Текст книги "Запутанный след"

– Думаю, что к нашему. Влияние мира «С» ограничено только ущельем и лесом. За этими границами – до самой горы с воротами – простирается наш мир. Там какие-то завитки времени, ведь тех мертвецов, которых вы встретили, явно можно отнести к тем или иным эпохам человеческой истории. В своём времени они живы, но для нас давно умерли, поэтому так и выглядят. Скорее всего, вас они и не видели, ведь мы для них ещё не родились…

– Ну, эта сарматка, или кто она там, разглядывала нас весьма внимательно, – возразил журналист.

– Не уверен, – покачал головой Виктор. – Смотрела она в нашу сторону, это точно, но утверждать, что она нас видела, не берусь. Во всяком случае, скелет её на наше присутствие никак не отреагировал.

– Может быть… – не стал спорить Алексеев. – К сожалению, об обитателях мира «С» такого не скажешь.

– А я склонен согласиться с Виктором Павловичем, – снова заговорил Серёга. – Кто-то очень не хотел, чтобы вы попали в мир «В», поэтому всячески затягивал вас в разные западни. Ведь, когда мы возвращались в Ахтимнеево, никаких препятствий не было – этот «кто-то» решил, что мы оставили попытки проникнуть во Врата и уходим навсегда.

– Что же, по-твоему, произошло, когда мы выводили Лену? – спросил журналист.

– Говорю же: психовал этот кто-то, – проворчал Виктор. – Сердился, что задуманное не удалось.

Серёга молча развёл руками.

– Остаётся определиться, каким образом нейтрализовать зловредное влияние мира «С», – задумчиво произнёс бывший секьюрити. – А кстати, как с гипотезой, что зимой оно слабеет?

– Пока никак, – признался Востриков. – Фактов-то никаких. И в литературе я ничего подобного не встречал.

– Ищите, – решительно заявил Виктор. – Ну что ж… Олег Иванович, у вас есть вопросы?

– Пожалуй, нет, – пожал плечами журналист. – Хотя… Если Врата закроются, связь между нашим миром и пакостным миром «С» останется?

– Едва ли, – сказал Серёга. – По словам Якова Антоновича, он, когда ходил с геологами, провёл в ущелье дней десять. Это было в период, когда Луна была во второй-третьей четвертях, а большие ворота давно уже закрыты. Мир «С» себя тогда никак не проявлял, никто, во всяком случае, ничего не заметил.

– Ладно, – подвёл итог разговору Виктор. – Свои соображения в письменном виде изложили?

– Конечно. – Востриков достал из папки несколько листков с машинописным текстом.

– Превосходно. Тогда пройдём на кухню, обсудим кое-какие дела, которые касаются только нас. Олег Иванович, надеюсь, не обидится.

– Секретничайте здесь, – журналист поднялся с дивана. – Я на балконе покурю. – И, не удержавшись, добавил: – Подслушивать не буду.

В комнату он вернулся после того, как хлопнула входная дверь. Почти сразу же появился довольно потирающий ладони Виктор.

– И что за цирк ты здесь устроил? – обратился к нему журналист.

– Почему цирк? – удивился бывший секьюрити. – Найдём мы Ключ Умирающей Луны или нет – большой вопрос. А ну как придётся к Вратам самим добираться, без всякой помощи? Лучше хорошенько к этому подготовиться.

– Ну, ничего принципиально нового Серёга не сообщил, примерно то же и Учитель мне говорил…

– А если всё-таки Востриков что-нибудь да сумеет найти? – перебил его Виктор.

– Тогда и поговорим, – парировал Алексеев. – Но я не об этом. Что за странная секретность?

– Вот ты о чём! – рассмеялся бывший секьюрити. – А что делать? Деньги ребятам отдать нужно? Нужно. И что при этом сказать? Денежку передали выходцы из параллельного мира и просили извиниться за то, что пришлось вам несладко?

– Ну, они же с нами вместе были…

– Не вместе, а рядом. И больше в Ущелье ни за что не пойдут. Анка так затюкала своего благоверного, что он про все аномальные места забыл намертво, сейчас изучением языка этрусков занимается – это более безопасно.

– И всё равно, не пойму, зачем шпионские игры: секретность, особые звонки…

– А ты мне скажи, кого энлэошники и экстрасенсы больше всего боятся?

– Представления не имею, – признался журналист.

– КГБ! – Виктор многозначительно поднял вверх палец. – Почему-то все эти чудики убеждены, что гэбэшникам больше делать нечего, как их выслеживать. Ну а уж если кого и впрямь в «контору» пригласят, на всю жизнь потрясение. Вот я Серёгу и «завербовал». Да не переживай, он очень даже доволен: участвует в деле государственной важности, консультирует, получает за это хорошие деньги, да ещё в твёрдой валюте. А то, что встречаемся с ним у Лены, так это потому, что у нас здесь «конспиративная квартира», ведь всем невесть откуда хорошо известно, что ГБ только так работает. И лишнего Серёга не сболтнёт – я с него подписку о неразглашении взял. В общем: и волки сыты, и овцы целы.

– Даёшь… – усмехнулся Алексеев.

– Ладно, ты-то что выходил? – спохватился Виктор. – А то я так торопился на встречу с «агентом», что и не понял ничего.

Выслушав рассказ Олега, он долго барабанил пальцами по столешнице, а потом тихо сказал:

– Даже не верится… Чуть ли не в первый день, и в цвет попали…

– Не торопись, – предостерёг его Алексеев. – По словам Игоря, ничего, кроме этих серебряных штуковин, археологи не нашли, так что, где находится Ключ, по-прежнему неизвестно.

– Но ниточка-то появилась… Если за неё аккуратно потянуть, можно и весь клубочек размотать. По крайней мере, это уже кое-что – Ключ-то ты почувствовал. Или по-другому своё «видение» расшифровываешь?

– Так же, пожалуй. Почти наверняка эти бляшки имеют какое-то отношение к Ключу или к тому, у кого он был.

– Похоже на то… Но что за странная вторая Луна, о какой планете-убийце шёл разговор?

– Представления не имею, – поморщился журналист. – Сейчас по три раза в год о предстоящем конце света сообщают. Правда, встречал я серьёзных людей, которые считают, что история человечества не была такой прямой, как нас в школе учили. Так что… Ты об этом своего «агента» расспроси.

– Попробую, – серьёзно согласился бывший секьюрити. – А у меня ведь тоже новость есть…

Как оказалось, при безуспешных попытках покойного Тёмы сбагрить отобранную у также убиенного уже Кумара подвеску познакомился его охранник с племянником одного из коллекционеров. Сошлись на любви к рыбалке. И вот вчера Виктор, обзванивая разных людей, коротко переговорил с этим самым Гешей, поняв при этом, что тот что-то знает. Вот только нормального разговора не получилось – Геша как раз собирался на рыбодобычу и ни о чём другом не хотел даже думать. Сегодня он должен вернуться, поскольку заступает в ночную смену охранять не то склад чугунных болванок, не то ещё какую-то дребедень (Виктор не уточнял), поэтому есть смысл поторопиться, чтобы застать его дома.

– Что же ты с ним на рыбалку не поехал-то? – попенял потенциальному родственнику Алексеев. – Совместил бы приятное с полезным.

– Нет уж, нет уж! – отреагировал бывший секьюрити. – Был у меня уже такой опыт, по дороге, если интересно, расскажу. Геша этот, кстати, в трёх остановках отсюда живёт, заодно и прогуляемся.

– Ленку ждать не будем? – на всякий случай уточнил Олег.

– Да ты что? – удивился Виктор. – В три она встретилась с Мунькой. Хорошо, если они уже успели всех общих знакомых обсудить. Потом поговорят о модах, о правильном питании, после закрытия музея зайдут в какую-нибудь кафешку… Так что придёт Елена часа через четыре, не раньше.

4

Жара спала, день уверенно перевалил на вторую половину. То и дело зудели в воздухе приставучие комары, но прохожие внимания на них не обращали – привыкли. «А ведь, кажется, я забыл закрыть форточку, – вспомнил Олег. – Чёрт, опять придётся этих кровососов перед сном с потолка пылесосом собирать. Ладно, не в первый раз. И не в последний».

– Так почему ты с Гешей на рыбалку не поехал? – спросил он у Виктора.

Тот хмыкнул:

– Говорю же, был опыт. Я тогда пару дней отгула у босса взял и присоединился к их компании. Люди солидные, не новички, это и по разговорам чувствуется, и по снастям видно. Смутило, правда, то, что поначалу пришлось в Кащеевку заезжать, якобы там у какого-то дяди Пети на огороде водятся особые черви – калиброванные, и рыба на них клюёт, как шальная. Но крюк невелик – всего-то километров десять-пятнадцать… Черви и впрямь оказались отборные, но потом пригласил нас дядя Петя за стол, отобедать. Окрошку его баба притащила, разную курятину-свинятину, картошечку отварную. И самогонку. В фильме «Белое солнце пустыни» из такой ёмкости Верещагин пил – настоящая дореволюционная четверть, не знаю уж, как она до наших дней сохранилась. Лёгкая, кстати, до удивления, когда пустая, конечно. Ну да мужики её быстро «приговорили». Пришлось и мне «на грудь» принять, хотя и старался я изо всех сил халтурить. Поначалу-то я подельникам своим о рыбалке напоминал да поторапливал их, но дядя Петя пообещал рассказать о своём потайном месте, где можно за ночь поймать больше, чем во всей округе за неделю, и мужички раздухарились вовсю. Понял я, что никуда мы в тот день уже не поедем, когда на кухню зашёл. Сидит на табуретке Геша, на коленях у него ведёрная кастрюля с брусничным киселём, а он его наворачивает здоровенной деревянной ложкой. Увидел меня и говорит:

– Хороший стюдень[3]3
  Холодец.


[Закрыть] хозяйка сварила, только чесночку и хрена положила маловато.

Плюнул я и ушёл на сеновал, на котором нам спать постелили. Проснулся ночью – храпят мои попутчики во всю ивановскую. А у меня в горле пересохло. Огляделся, стоит в ногах деревянный ушат, или как эта штука называется, литров на пять-семь, в нём вода прохладная и ковшик плавает. Напился я и опять на боковую. И так несколько раз за ночь. Просыпаюсь утром – только что не в драбадан. Мама миа, что за ерунда? Сунулся к ушату, там на дне ещё плещется. Попробовал – медовуха! Да чтоб вас!.. Растолкал Гешу и его приятелей, а они опять за стол: нужно, мол, опохмелиться. Но часа через два я их всё-таки в машину засунул, и поехали мы искать заветное место дяди Пети.

– Что, так бухие и за руль сели? – удивился журналист. – А если ГАИ?

– Какой гаишник на наши просёлки сунется? Он там вместе с мотоциклом утопнет. Раз пять мы застревали, еле машину вытаскивали. Вокруг поля заброшенные да болота, ни домика, ни деревушки. Наконец, когда уже стемнело, заблестела впереди вода. Ну, думаю, слава богу, добрались. Хмель у мужиков уже выветрился, выбрались живенько из нашего драндулета, снасти позабрасывали, палатку установили… Вот только рыба не клюёт, хоть тресни. Мало-помалу подались мы в палатку – на донках колокольчики, если прицепится кто, сразу услышим. Но разбудили меня звуки автомобильного клаксона. Выглядываю из палатки: сигналит старый «москвичонок», водитель из кабины высунулся – глаза, как плошки, челюсть отвисла. Смотрю: стоит наша палатка аккурат посреди дороги, а перед нами – здоровенная лужа, это мы её в темноте да спьяну за реку приняли… В общем, порыбачили.

– Да уж, – рассмеялся журналист. – Такое вряд ли захочется повторить.

– И я о том же. Кстати, мы уже почти дошли, Геша вон в той пятиэтажке живёт. На втором этаже.

Геша оказался хмурого вида мужичком лет сорока. Завидев гостей, он что-то буркнул и ушёл в глубь квартиры, оставив дверь распахнутой. Виктор решительно шагнул через порог, Алексеев, пожав плечами, последовал за потенциальным родственником.

Хозяин обнаружился в комнате. Стоя у окна, он внимательно рассматривал две половинки пластикового удилища. Повертел их в руках, тяжело вздохнул, печально прислонил бывшую снасть к стене и только после этого поднял глаза на пришедших.

– Как порыбачили? – поинтересовался Виктор.

– А-а-а… – Геша махнул рукой.

– Опять надрались, – констатировал бывший секьюрити.

– Какое там… – выдавил из себя хозяин. – С нами, брат, такое приключилось…

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Виктор.

– Мы на Турунчук поехали. Знаешь такую протоку?

– Слышал. Но не бывал.

– А там, между прочим, до сих пор сомы водятся. Здоровенные! Вот мы и решили половить их. На палёного воробья.

– Это как? – не понял журналист.

– Берёшь дохлого воробья, – равнодушно пояснил Геша, – опаливаешь его на костре или паяльной лампой и цепляешь на крюк. Сомам этот запах очень даже нравится. Во-от… – он пожевал губами. – Ну, доехали мы, в сумерках забросили донки, колокольчики насторожили и подались к костру.

– Чай пить? – невинно поинтересовался Виктор.

– Зачем чай? – не понял шутки Геша. – Приговорили одну поллитру. Что это на троих? Слону дробина… Где-то через час забил колоколец. Мощно так, звонко. Колокола на церкви и то тише звонят. Мы – к берегу: я фонарик вынимаю, Колян варежки натягивает, чтобы леской руки не порезать, Сидор Провыч подсак несёт. Пока бежали, колокольчик в сторону отбросило, леска натянулась, дрожит вся. Колян её тянет, орёт: «Братва, что-то здоровенное прицепилось!» А я фонарём свечу, чтобы пораньше разглядеть сомяру. Чуть где плеснёт, я туда. Наконец попал. Глянул, аж ноги подкосились. Светятся в воде огромные жёлтые глазищи, а над ними – чёрные рога…

– Врёшь, – не поверил бывший секьюрити.

– Провалиться мне на этом месте! Ну, думаем, чёрта поймали. Или водяного… Побросали мы всё и влупили к костру. До света дрожали, зарок дали не пить больше.

– После того как всё выпили… – добавил Виктор.

– Само собой, – не стал спорить Геша. – От страху-то нужно было спасаться. Ну а как рассвело, решили всё-таки посмотреть, что там прицепилось. Подтягиваем леску, а на крючке – собака.

– Какая ещё собака?

– Дворняжка, – грустно пояснил хозяин. – Мосластая, но крупная. Видать, мы донку на другой берег протоки забросили, она ж не широкая, а в темноте видно плохо. Ну а эта дура бежала мимо и схавала, тварь, воробья…

– Нет, ребята, с вами не соскучишься… – заявил Виктор, отсмеявшись.

– Да, тебе весело… – совсем скис Геша. – А нам каково? Страху натерпелись, да я ещё и на удилище наступил. На любимое…

– Надейся, что в следующий раз повезёт, – философски заметил бывший секьюрити. – Ладно. Что ты мне хотел рассказать про такую вот вещицу? – и он протянул хозяину фотографию Ключа Умирающей Луны.

– А-а-а… – Геша почесал в затылке. – Помнишь, вы по весне моему дядьке её показывали? Он ещё за неё был готов сто тысяч отвалить.

– Помню. Босс тогда заржал и прочь пошёл.

– Во! А мне стало любопытно, зачем она дядьке понадобилась, он же всю жизнь только картинами да старыми монетами интересуется.

– Выяснил? – глаза Виктора хищно прищурились.

– А как же! Оказывается, дядьке эту хреновину один тип заказал, обещал за неё хорошие деньги. Ну а мой старый жмот поначалу зажался. Потом локотки кусал, но вы ж адреса не оставили, а меня расспросить дядька не сообразил, он же не знал, что мы с тобой познакомились…

– И кто этот тип?

– Не знаю, – пожал плечами Геша. – Мне это как-то ни к чему было.

– Зато мне очень интересно.

– Может, ваш дядя нам это скажет? – спросил Алексеев.

Хозяин замахал руками:

– Что вы! Он незнакомых людей ни в жизнь к себе не впустит, меня и то по полчаса в глазок разглядывает и разные вопросы задаёт. Боится, что ограбят его.

– Это верно, – подтвердил Виктор. – Мы с боссом их тогда случайно у подъезда поймали… Давай-ка, Геша, мы так договоримся: ты узнаешь у дядьки всё про этого заказчика – фамилию его, имя, отчество, адрес, а я тебе за это плачу двадцать американских рублей. Купишь себе новое удилище.

– Ты серьёзно?

– Геша… Ты слышал, чтобы я когда-нибудь кого-нибудь обманывал? И не услышишь. Если управишься быстро, приплачу ещё пятёрку.

– Эх, чёрт, сегодня уже не успею – на работу нужно. Но как только смена закончится, я сразу к дядьке!

– Вот и отлично. Сидору Провычу и Коляну передавай приветы.

Олег с Виктором вышли из подъезда. Солнце клонилось к западу, на потемневшем небе чётко прорисовывался серпик молодого месяца.

– Пройденный этап, – заявил бывший секьюрити, глядя на него. – Ну что, идём к Лене? Вдруг и она что-нибудь разузнала.

– Ну, у тебя и аппетиты, – усмехнулся Олег. – Я, пожалуй, поеду домой – находился за сегодня. Если что, позвоните.

– Естественно. Но, знаешь, сильно одолевает меня любопытство: кто этот «тип», о котором говорил Геша, и какое он имеет отношение к Ключам?

– Мне это тоже интересно, – согласился журналист. – Но, пока мы абсолютно ничего не знаем, поэтому не вижу смысла ломать голову.

Глава вторая

1

Ленка новой информации не раздобыла: загадочная Мунька, которую Алексеев так и не мог вспомнить, божилась, что ничего подобного подвеске Кумара в музейных загашниках не значится, уж она-то наверняка бы запомнила вещицу, похожую на украшение лучшей подруги. Бывшие одноклассницы договорились вместе порыться в архиве, где все поступления описаны, но только в понедельник, когда музей закрыт для посетителей. Мысль о том, чего ради Елена решила подыскать замену потерянной подвеске в музеях, в учёную голову Муньки, похоже, даже не приходила.

Геша тоже не давал о себе знать, впрочем, когда Олег удивился этому факту, Виктор напомнил ему, что вообще-то сторожа-охранники дежурят сутки через двое, так что ждать новостей раньше утра всё того же понедельника нет смысла. И это в лучшем случае – неизвестно, сколько времени сквалыга-дядюшка будет рассматривать единственного племянника в дверной глазок, прежде чем запустит его в квартиру.

В общем, скучно прошли выходные, не принеся с собой никаких более-менее заметных событий. И понедельник начался не лучше – поход по не закрытым ещё книжным магазинам, предпринятый журналистом в надежде раздобыть что-нибудь путное, дабы скрасить дорогу до Линёва, оказался безрезультатным: попадалось либо уже читаное, либо совсем неинтересное.

На привокзальной площади Олег встретился с Игорем (тот отзвонился ещё с утра) и получил от него сумку с тючком тщательно упакованных в газеты денег – по прежним временам такой суммы хватило бы на две жизни, теперь же было абсолютно ясно, что шикануть на отстёгнутое домнулом[4]4
  Домнул – господин (румынск.).


[Закрыть] Лупеску бедолагам-археологам не удастся. Хорошо, если с голоду не помрут… Хотя это вряд ли – сердобольные деревенские жители «бедняжек-студентов» наверняка подкормят, а значит, и остальным членам экспедиции что-нибудь перепадёт.

Перед тем как пройти на перрон, журналист попробовал связаться с Виктором – выслушал с десяток длинных гудков и повесил трубку. Набрал для очистки совести номер сестры, но с тем же результатом.

Электричками Алексеев не пользовался давненько, поэтому решил ехать с главного городского вокзала, прикинув, что там больше шансов заполучить сидячее место (толкаться в плотно набитом вагоне ему совсем не улыбалось), и не прогадал. Правда, цены на проезд в пригородных поездах за последнее время выросли заметно, зато и количество электричек сократилось, так что народ штурмовал двери вагонов с прежней лихостью и решимостью. Олегу повезло – створки разошлись прямо перед ним, так что удалось с комфортом устроиться у окошка. Вагон быстро утрамбовался, и вскоре за окном замелькали городские улицы и здания – электричка быстро набирала ход.

Поначалу всё шло как обычно, но вскоре проявились явные приметы дующего над страной ветра перемен. Первыми появились продавцы – они шли один за другим и призывали всех срочно приобрести носки и мочалки, суперклей и ножи для шинковки овощей. Естественно, все товары были высшего качества и по самой низкой цене. Отсутствие спроса на предлагаемую дребедень новоявленных купцов не смущало, равно как и ругань пассажиров, мимо которых они протискивались, волоча за собой громоздкие сумки и баулы.

Один из продавцов тормознул возле скамейки, на которой устроился Алексеев, и улыбнулся сидевшему рядом с журналистом старичку:

– Здорово, Михалыч!

– Здравствуй, – степенно отозвался дедок. – Смотрю, притомился ты.

– А то! – продавец отёр покрытый крупными каплями пота лоб. – За день так набегаешься, что ноги не держат.

– Небось рад бы на завод вернуться?

– Ха! – продавец опять показал прокуренные редкие зубы. – Я что, больной? К восьми утра бежишь на проходную, работаешь на дядю, до пяти никуда не выйти… На кой мне это? А тут – свой бизнес, я сам хозяин своему времени, что заработаю – всё моё!

– Ну-ну, – неопределённо отозвался старик. – Это хорошо, что тебе всё нравится. Трудись дальше… – а когда чувствующий себя независимым от общества отошёл подальше, пробормотал: – Хозяин жизни, так его переэтак… Эх!

Он посмотрел на журналиста, словно ожидая ответа, но в этот момент в начале вагона широко развернулись меха гармоники, и хрипловатый голос немузыкально затянул:

– Ты жива-а ещё, моя стару-ушка…

Внезапно устремившаяся к выходу толпа едва не стоптала певца, но он сумел устоять на ногах и тут же, начисто забыв об «искусстве», присоединился к этому странному исходу. Число пассажиров сокращалось на глазах.

– Чего это они? – озадачился Олег.

– Контролёры идут, – пояснил сосед. – А ты чо же, мил-человек, не местный?

– Просто давно уже не ездил на электричке, – пояснил Алексеев.

– Тогда, понятно… Поясняю: щас придут контролёры, проверят билеты у тех, у кого они есть, у нас, то исть. А эти вот, значит, которые «зайцы», удерут от них в соседний вагон, на следующей остановке выскочат и снова к нам перебегут. И все довольны.

Но, оказывается, не все безбилетники утруждали себя физическими упражнениями: ражий парень на требование сухонького бельмастого контролёра предъявить проездной документ мотнул башкой:

– Нету.

– Тогда вам придётся оплатить штраф.

– С Ельцина возьми.

Контролёр повысил голос:

– Вы принуждаете меня к крайним мерам! Я вызову наряд милиции, и вас ссадят с поезда!

– Пускай, – спокойно согласился парень. – А я потом тебя поймаю и второй глаз подобью. Работать не сможешь…

Сочувствия от оставшихся в вагоне контролёр не дождался и отчаянно махнул рукой:

– Ну что за люди?! Все хотят жить, как в Европах, а элементарных правил не выполняют…

«Прав мужик, – подумал журналист. – Конечно, за проезд надо платить. А с другой стороны… Цены на билеты вздувают, а зарплаты всё меньше и меньше. То, что у людей на сберкнижках лежало, превратилось в пшик – сначала хоть какие-то копейки выдавали, а теперь и вовсе пообещали вернуть нажитое годами когда-нибудь потом, после дождичка в четверг. Так что… Государство уважение своего народа должно ежедневно заслуживать. Во всём. Кому, к примеру, нужны такие проверки? В Европе безбилетников жёстко штрафуют, а у нас к ним подступиться боятся, зато для честных людей стараются побольше проблем создать. Хорошо ещё, не наставили повсюду разных рогаток и турникетов, но ведь и до этого, как пить дать, додумаются…»

Электричка тем временем сбавила ход, приближаясь к очередной остановке, а потом и вовсе замерла на месте. Подтверждая слова соседа, по перрону помчалась толпа – к вагонам, которые уже проверили контролёры. Параллельно «зайцам», по узкой, поросшей травой дорожке нёсся мужчина, зажимавший под мышкой костыли, рядом с ним с удивительной быстротой перебирала ногами невысокая женщина.

«Могут и не успеть, – прикинул Олег. – А ведь торопятся какому-то бедолаге костыли отвезти…»

Поезд тронулся. Теперь за окном электрички тянулся березняк. Среди белых стволов тёмными столбами стояли могучие сосны. На опушку вышел грибник, глянул мельком на проплывавшие мимо вагоны и равнодушно повернулся к ним спиной.

«Хорошо сейчас в лесу, – подумалось Алексееву. – Папоротник уже желтеет, первые золотистые листья на землю пикируют. Съездить бы на любимые отцовские места, набрать груздей, а если повезёт, то и рыжиков. Насолить их хоть порознь, хоть вперемешку. М-м-м… Вкуснотища!.. А интересно, в мире за Тремя Вратами грибы растут? Наверное, но вряд ли они похожи на наши – климат не тот…»

Мысли оборвал гнусавый жалобный голос:

– Подайте, люди добрые, беженцам из Таджикистана… Всё бросили: и квартиру, и вещи… Слава богу, сами живыми остались…

Рука журналиста потянулась было к карману, но замерла: по вагону тяжело двигался давешний мужик – на сей раз он нависал на костыли, волоча за собой ноги. Шустрая женщинка семенила следом, держа в руках немалого размера сумку для подаяния.

– Тьфу! – сердито сплюнул старичок-сосед. – В прошлом месяце они из Приднестровья драпу задали, в запрошлом – из Карабаха… – помолчал и с тоской добавил: – Эх, лю-юди…

«А ведь в мире Учителя я подобных прохиндеев не встречал, – мелькнуло в голове журналиста. – Недолго, конечно, мы там были, мало, что увидели, но… Профессиональные попрошайки поживу сразу чуют, а там никак себя не проявили. Все настоящим делом заняты…

Кстати, Олег Иванович, а что это ты с таким азартом за поиски Ключа взялся? Приключений захотелось? Так вроде не по возрасту уже… И чего ради ляпнул Седому, что сам хочешь отнести Учителю Ключ? Тянет получше познакомиться с тем миром? Не без этого. Если совсем честно: очень хочется туда вернуться, понять, как действительно живут там люди… Это что же выходит: мне с Еленкой и Виктором по пути? Пожалуй… Вот только они, судя по разговорам, возвращаться сюда не планируют, а я не могу представить себя вне моего мира. Нужно его делать лучше, здесь и сейчас, как говорится, а не надеяться на чужие молочные реки в кисельных берегах. Но как этого добиться, что я могу реально предпринять? Не представляю даже… Права сестрица: тем, кто дорвался у нас до власти, на всё и всех плевать, а недавно ещё самый сознательный на Земле народ упивается свободой от обязанностей и мечтает о сладкой жизни задарма. Да и представляется им такая жизнь очень уж, с моей точки зрения, непривлекательно: “Квартира, да счёт текущий – вот это отечество, райские кущи!”[5]5
  В. Маяковский «Хорошо!».


[Закрыть] Ну, ещё машина, конечно, шмотки, жратва. Мечтания “гения потребления – человека, удовлетворённого полностью”, упыря, порождённого убогой фантазией профессора Выбегалло. Или Артишока, он так же счастье представлял…»

Поезд резко дёрнулся, и Олег огляделся. А ведь народу в вагоне заметно убыло, и словоохотливый старичок-сосед уже сошёл. Зато напротив устроилась напрасно молодящаяся дама – разложила на лавке пудреницы и баночки с кремами и наводит марафет. Неужели не понимает, стерва, что окружающим смотреть на её манипуляции попросту противно? Во, ещё и щипчики достала, принялась выщипывать растущую на подбородке щетину. Тьфу, пропасть! Этак она и прокладки на глазах у всего честного люда сменит… Придётся пересаживаться, пока не стошнило.

Заквакал-захрипел что-то неразборчивое динамик. Судя по времени, следующая станция уже Линёво. Можно считать – приехали. Игорь хвастался, что сумел-таки отбить археологам телеграмму, и непланового «инкассатора» непременно встретят. Ну что ж, будем на это надеяться – топать шестнадцать километров пешедралом совсем не хочется, про такси в деревне небось и не слыхали, а попутка к месту раскопок едва ли будет…

2

Желающих сойти с поезда оказалось немного, наплыва отъезжающих тоже не наблюдалось, поэтому Яркова журналист заметил издалека. Впрочем, могучая фигура археолога не затерялась бы ни в какой толпе (Олег всегда с некоей внутренней опаской подавал ему руку для приветствия, ожидая, что пальцы хрустнут в мощной пятерне).

– Глазам своим не верю! Ты ли это? – и Евгений заключил Алексеева в медвежьи объятия.

– Тебя же вроде предупредили…

– Игорь написал в телеграмме, что едет нарочный, и только. Я и предположить не мог, что это будешь ты! Даже и не подготовился к встрече…

– Ладно-ладно, так я и поверю, что у тебя ничего в заначке нет… Да и я не пустой приехал, – усмехнулся Олег.

– Но какими ветрами? Надолго?

– На пару дней. Очерк о ваших достижениях заказали. Аж для самой Москвы. Ты ж у нас знаменитость.

– А! – археолог раздражённо фыркнул в седоватую бороду. – Как говаривала одна моя знакомая: «Не нужно похвал, лучше отдайте наличными».

– Кстати… Забирай-ка свою передачку.

– Это не передачка, а подачка… Что, брат, так смотришь? Если бы ты знал, как надоело вместо того, чтобы делом заниматься, сшибать копейки и попрошайничать. Ладно, не буду плакаться… Знакомься, – Евгений подтолкнул поближе курчавого паренька: – Это Маслов, наш многостаночник: археолог, а по совместительству комендант базы и внештатный энтузиаст-экстрасенс, всё время подсказывает нам, где нужно копать и на какую глубину.

– И сбываются предсказания? – Олег пожал руку зардевшегося студента.

– Когда как, – усмехнулся Ярков. – Но он ошибаться уже боится: ребята отлупить пообещали.

– Евгений Васильевич… – насупился Маслов.

– Ладно-ладно, не дуйся, – хлопнул его по плечу археолог. – Забирай посланное начальством и шагай к машине, мы тебя догоним.

– Ты, говорят, по таёжным дебрям попутешествовал? – спросил Евгений, когда студент отошёл.

– Это какая же сорока в вашу глушь новости на хвосте носит? – удивился журналист.

– Телевизор у нас показывает только рябь, но звук доносит исправно, – пояснил Ярков, – так что мы его периодически включаем… Что там с Артишоком-то приключилось?

– Если честно, и сам не знаю, – пожал плечами Олег. – Полез за каким-то бесом в реку, и…

– «Жил грешно и умер смешно»[6]6
  Считается, что перед смертью поэт И.С. Барков (1732 – 1768) сочинил на себя эпитафию, ставшую впоследствии одной из расхожих поговорок: «Жил грешно и умер смешно».


[Закрыть], – констатировал археолог. – Честно говоря, мне всегда казалось, что этот поганец плохо кончит. Очень уж он любил на неприятности нарываться. Из-за глупости своей или наглости, я так до конца и не понял… А Елена как всё это пережила?

– Никак. Они уже сто лет, как расплевались.

– Ну и правильно, – одобрил Ярков и сменил тему разговора: – Мы сейчас в магазин заедем, прикупим пожевать что-нибудь да долги отдадим: не поверишь, вторую неделю уже продукты взаймы беру, хорошо ещё, что люди здесь верить друг другу не разучились. А потом рванём на раскопки, и я тебе такую, брат, штуку покажу, что ахнешь!

«Неужели Женька нашёл Ключ?» – мелькнуло в голове Олега.

– Вчера только захоронение вскрыли, – продолжал археолог. – Всё свеженькое, страшненькое, такое читатель страсть как любит…

«Вчера? Странно, бляшки, как я понял Игоря, уже несколько дней как нашли. Ничего не понимаю…» – подумал Алексеев.

Над поселковым магазином появилась яркая вывеска «Супермаркет», но внутреннее содержание сельмага от этого не изменилось: всё те же запылённые трёхлитровые банки с соком, выложенные штабелями банки консервов… В скудном книжном отделе – полкой над сложенными друг на друга автомобильными шинами – ничего, что могло бы привлечь внимание заезжего горожанина, не то что раньше, когда книголюбы, приезжавшие на электричках, в первую очередь устремлялись сюда. Появились, правда, многочисленные коробки, наполненные разнообразной жвачкой, но журналисту эти признаки перемен не были интересны ни с какой стороны. Археологам – тем более, они сосредоточили своё внимание на продуктах, призванных укрепить плоть занимающихся тяжёлым физическим трудом.

Маслов, сосредоточенно наморщив лоб, что-то вычёркивал в потёртом блокноте, а Ярков молча переносил пакеты и коробки в багажник своей машины, подогнанной к входу в торговую точку. Олег ему помогал.