Текст книги "Ущелье злых духов"

– Бакенщик здешний, давний мой знакомец.

– И кому, интересно, в этой глуши бакены нужны? Конкретно, по сути? – не унимался Артишок.

– Выше по Тые, за Тушкемом, раньше рудник строили, ну и посёлок при нём. Оборудование и грузы туда баржами возили. А где баржи, там и бакенщики, без них никак, – миролюбиво пояснил Олег.

Лодка тем временем мягко ткнулась в толстые плахи причала. Алексеев ловко выбрался из неё, накинул петлю носовой верёвки на причальный колышек.

– Кого это бог прислал? – неожиданно прозвучало из темноты.

– Свои, Яков Антонович! – откликнулся, оборачиваясь на голос, Олег.

– Так свои вроде все дома… – говоривший подошел поближе, вгляделся в Алексеева. – Ты что ли, Иваныч? Вот уж неожиданность! Это какими ж судьбами?

– Беда у меня, дядь Яш… – тихо пояснил Олег.

– Вот даже как? Н-да… Ладно, приглашай своих друзей и айда в избу – серьёзные вопросы на ходу не решают…

3

Дом у бакенщика был добротный, явно типовой, разработанный с учётом особенностей местного климата. Привезли его, поди, на барже, да и собрали за несколько дней на месте, облюбованном хозяином, – так, чтобы из окон река хорошо просматривалась.

– Великоваты для меня одного хоромы, – усмехнулся бакенщик, когда они пересекли широкие сени. – Вещи вон в ту комнату проносите, в гостевую. Раньше в ней ихтиологи останавливались, только давненько это уже было, да, давненько… А сейчас на всё Ахтимнеево два жителя осталось: я, да Зиновий, – и он кивнул в сторону сухонького старичка, устроившегося на стоявшем в углу старинном сундуке. – Помнишь, Олег Иванович, Зиновия?

– Как не помнить! – и Алексеев шагнул с протянутой рукой к старику, распустившему морщины в радостной улыбке. – Здравствуй, Зиновий. Как жизнь?

Смуглые широкие скулы старичка вновь дрогнули, раскосые глазки сощурились.

– Хоросо, спасиба, всё хоросо, – и он тут же пожаловался: – Табак совсем мал-мала остался…

– Ну, эта беда поправима, – Олег покопался в своём рюкзаке и протянул Зиновию несколько пачек «Примы».

– Ай, хоросо! Вот спасиба… – старичок тут же вскрыл пачку, растребушил несколько сигарет и принялся набивать табаком длинную трубку.

– А куда остальные жители Ахтимнеева подевались? – поинтересовался Алексеев у бакенщика.

– Тут видишь, Иваныч, какое дело… Когда рудник начали строить, наши мужики, кто покрепче, туда перебрались: заработки там, понятно, побольше, то-сё… Ну а потом, когда всё в стране завертелось и стройку забросили, сюда никто уже не вернулся – одни в Тыйск подались, другие ещё подалее. Сынов моих тоже снохи сманили искать, где лучше. Ну а старики… Кто к детям переселился, а кто и на кладбище. Весной только Наталью схоронили, на сто четвёртом году убралась старушка. Ну а мы с Зиновием пока что скрипим да воздух коптим. Работы-то почитай и нет. Контора моя бакенная, правда ещё не загнулась, но чую, ненадолго это. Ну да ладно… Садитесь-ка, гости дорогие, к столу, я сейчас быстренько соображу что-нибудь перекусить, да поговорим, Олег Иванович, о твоих бедах…

Зиновий тем временем разжёг свою трубку, с явным удовольствием затянулся и выпустил к потолку огромное облако дыма.

– Что это у него имя такое странное? – шёпотом спросил Тёма, но Яков Антонович его услышал и пояснил:

– А это его поп наградил. Забыл батюшка, а может, и не знал, что местные букву «зэ» не выговаривают. Так вот и называют друга моего всю жизнь русские, как положено, а свои Синовием.

– Так-так, – удовлетворённо покивал головой старичок, а Тёма соорудил понимающее лицо и заявил:

– Ясно. Конкретно, по сути.

Выслушав рассказ Олега, бакенщик задумался, а потом отрицательно покачал головой:

– Нет, други мои, мимо нас уже с год никто из туристов не проплывал.

– Ночью-то вы спите… – заметил Алексеев.

– Так ночью никто и не плавает, – резонно заметил Яков Антонович. – Хотя… Вот как поступим. Я рано утречком проскочу вниз по реке. Там в этом году мужики в рыболовную артель сгужевались. Так они за своими сетями днём и ночью догляд имеют, мимо них никто незаметно не проплывёт.

– И мы с вами! – оживился Тёма. – Бензин я оплачу.

Бакенщик нахмурился, но заметил утвердительный кивок Олега и спорить не стал. Однако брать с собой гостей отказался категорически:

– Один я быстрей обернусь. А вы лучше отоспитесь, дорога-то, чай, неблизкая была… Ну а если и рыбаки ваших не заприметили… Думка у меня одна появилась… Есть тут местечко на другом берегу – остров небольшой, за ним подъём на обрыв и в распадок. В темноте вы его наверняка и не разглядели. Вот туда мы и наведаемся.

– Шибко плохой места! – неожиданно заявил Зиновий. – Тьфу, какой плохой! Наш народ туда никогда не ходит.

– Почему? – удивился Олег.

– А вот слушай, – Зиновий вновь окутался клубами табачного дыма и лишь потом заговорил: – При царе было. Я ещё малой был, но помню. Купец приехал, говорил, в том месте много шкур добыть можна. Шибко много денег обещал. Дурной купец… Однако некоторые охотники согласились. Брат мой старший с ними был. Он только бабу взял, деньги нужны были. Купец сам тоже поехал, шкуры считать. По реке ушли, она тогда ещё не замёрзла. Четыре день прошёл, я утром рано на берег вышел. Смотрю – брат по реке плывёт. Голову видна, плечи видна, больше ничего не видна. Мимо стойбища проплыл, лицо мёртвое ко мне повернул, наверно, сказать что-то хотел, да не смог… Я шибка испугался, в тайга убежал. На другой день пришёл в чум, всё отцу рассказал. Он людей собирал, искать охотников пошли. Лодки нашли, купец нет, охотник тоже нет… Совсем, однако, сгинули. Больше никто это место никогда не ходил. Наши его Долиной Смерти кличут…

Олег заметил лёгкую улыбку, скользнувшую по губам бакенщика, и вопросительно посмотрел на него.

– Слыхал я эту историю, Иваныч, – пояснил Яков Антонович. – Да только дело в том, что сам в семидесятых годах в том распадке побывал. К нам геологи приезжали, изучали, какие в местных горах камни есть и руды. Ущелье узкое, чем дальше, тем теснее горы друг к другу прижимаются. Зверей нет, птиц и тех не видно. Место и в самом деле плохое, люди там злобятся, ругаются чуть что. Мимо проплывать и то неприятно, особенно при умирающей луне. Ни с того ни с сего тоска нападает смертная… Серьёзного ничего мы в той долине не нашли, побродили дней десять и вернулись. Однако вашим, похоже, больше забраться некуда – не в болота же они ушли, для этого нужно совсем больным на голову быть…

Олег молча пожал плечами. Да бакенщик, похоже, и не ждал ответа и закончил:

– Ну да ладно. Утро, как говорится, вечера мудренее. Давайте-ка спать…

– Помнится, тут и золотоискатели по округе шарились, – сказал Алексеев. – Может, они что-нибудь знают?

– Спохватился, – хмыкнул Яков Антонович. – Давно уже эту братию попёрли. Откупил какой-то богатей всю территорию, пообещал промышленное производство золотишка наладить. Да только никак не соберётся… Однако мысль ты высказал верную: заверну-ка я и к охранникам, которые день-деньской баклуши бьют, но никого на старые прииски не допускают. Крюк невелик.

– А ведь в бригадах тех лихие ребята встречались, – припомнил Олег. – Неужто без споров послушались и ушли?

– Пошумели, конечно, – усмехнулся бакенщик. – А куда денешься? Плетью, как говорится, обуха не перешибёшь. Да и что сделать можно, если охрана вооружённая на тебя зверем глядит, а вся милиция на корню скуплена?

– М-да… – не стал развивать тему Алексеев, а в памяти всплыло давно, казалось бы, забытое…

Произошла эта история в Тыйске, в небольшом стеклянном ресторанчике, располагавшемся в порту, неподалёку от причала. Командировка заканчивалась, вот и решил Олег посидеть последний вечер в компании коллег. Культурно, так сказать, провести время.

Ресторан был полон, но компания, устроившаяся неподалеку от оркестра, невольно привлекала к себе внимание. Несколько мужиков, обряженных в потрёпанные одежды (и по тайге они в этих нарядах явно побродили, и у костра не раз ночевали), вели себя очень уж по-хозяйски. Нет, не орали, не пытались как-то выделиться, но на окружающих никакого внимания не обращали. Вообще. Словно, кроме них, никого в «стекляшке» не было.

Каждые несколько минут кто-нибудь из этой компании подходил к оркестру, что-то шептал, совал руководителю мятые купюры, ну а дальнейшее предсказывалось безошибочно. Дрожащим от волнения голосом музыканты провозглашали:

– По просьбе друзей, для Сани, отъезжающего на материк, прозвучит песня «Шоколадная начинка!»

Золотоискатели осторожно поднимали неказистого мужичонку, тот безуспешно пытался свести глаза «в кучку», взмахивал рукой и вновь падал на стул, бережно укладывая физиономию между покрывающих столешницу тарелок с объедками.

«Почему на “материк”? – подумал тогда Алексеев. – Знаю, что на Таймыре принято так говорить, в Магадане, на Камчатке. Но здесь-то?»

Тем временем на посетителей опять и опять обрушивалась незатейливая мелодия – «вокально-инструментальный ансамбль» старался из всех сил.

Местным, похоже, однообразное музыкальное оформление вечера уже осточертело. Сначала несколько парней, обряженных с претензией на моду, попытались поговорить с оркестрантами, но там их явно ожидал облом: кто платит деньги, тот и заказывает музыку. Тогда нелюбители «Шоколадной начинки» решили обратиться, так сказать, к первопричине…

Гул зала внезапно стих, все лица повернулись к здоровенному мужичине, который до этого спокойно восседал во главе стола приисковиков. Теперь он стоял и исподлобья оглядывал пытающихся «качать права» местных. Потом разинул мохнатую пасть и вопросил:

– Саня, они говорят, что мы золотари. Это так?

«Отъезжающий на материк» поднял физиономию – на сей раз он, похоже, не рассчитал: правая щека была обильно измазана каким-то салатом. С трудом удерживая равновесие, Саня решительно мотнул головой:

– Нет, Гена! Мы ищем и добываем благороднейший из металлов, а золотари собирают и вывозят дерьмо. Мы таким не занимаемся…

– А-а!.. – Мелькнул в воздухе невероятных размеров кулак, лязгнули чьи-то зубы, отчаянно завизжала сильно раскрашенная девица, и началось…

Олег, честно говоря, растерялся: не часто попадаешь в эпицентр эдакого побоища. Местные журналисты оказались к ситуации более подготовленными: быстренько уложили на стол стулья, за которыми и укрылись всей компанией – тарелки, бутылки и фужеры летели выше, не принося пишущей братии особого ущерба.

Да и милиция не заставила себя ждать: прибыла с дивной оперативностью и в усиленном составе. Чувствовалось, что для служителей закона побоище в «стекляшке» – дело привычно-обыденное. Споро и умело извлекали они из сутолоки особо азартных и лихо заталкивали их в нетерпеливо пофыркивающие моторами «воронки». Крепко помятые противники «Шоколадной начинки», правда, пытались брыкаться, зато их противники покидали изувеченную «стекляшку» с видом ратников, завершивших тяжёлое побоище. Так и не проснувшегося Саню нежно несли сразу трое «коллег». На материк, надо думать.

– И часто у вас так? – спросил Олег, когда всё завершилось.

– Если золотоискатели зайдут, то обязательно, – любезно пояснили хозяева, а после небольшой паузы уточнили: – А приходят они каждый день.

М-да… Вряд ли жители Тыйска сильно расстроились из-за того, что неведомый хапуга откупил всю золотоносную территорию…

Зато Тёму новая для него информация весьма заинтересовала.

– Золотишко, говорите… – заговорил он, выпятив нижнюю губу. – Не знал… Надо бы всё поподробнее разузнать. Это дело может оказаться перспективным…

– Не в этот раз, – осадил экс-родственника Алексеев.

Артишок вскинулся было, но неожиданно пошёл на попятную:

– Так я ж ничего… – пожал он плечами. – Конечно… Мы ж не за этим сюда приехали. Конкретно, по сути…

Выбрав момент, когда рядом никого не оказалось, Яков Антонович недовольно сказал Алексееву, понизив голос чуть ли не до шёпота:

– Не дело, ты, Иваныч, мне посоветовал. У нас брать с людей деньги за помощь отродясь принято не было. Зря я с тобой согласился…

– Так то с людей… – криво усмехнулся Олег. – А Тёму человеком называть у меня язык не поворачивается. Он из этих… новых. С таких хоть шерсти клок, как в народе говорят. Не переживай, дядь Яша, он себе ещё наворует.

– Всё равно – не дело… – покачал головой бакенщик.

– Возьми лучше побольше горючки для лодки. Подозреваю, что она нам понадобится…

– И то верно, – вздохнул Яков Антонович. – Ладно, давай покурим, да на боковую.

– Иди, – согласился Олег. – Я догоню, сигареты только возьму.

– У меня есть.

– Я к своим привык, не люблю сорта мешать…

Зиновий уже ушёл, Виктор тоже вышел из дома, а Тёма, не раздеваясь, завалился на кровать и посасывал из своей любимой фляжки. На стол, окинув оценивающим взглядом компанию, он выставлять её не стал, зато теперь наслаждался в одиночестве.

– Нелёгкий денёк сегодня выдался, – заявил он, заметив Олега. – Конкретно, по сути. Хорошо, что я всё заранее продумал и подготовил.

– Вот только результата нет, – махнул рукой Алексеев. – Хотя… Что могли, то сделали.

– А я о чём? – самодовольно ухмыльнулся Артишок и неожиданно сменил тему разговора: – Как тебе мой Витёк?

– Нормальный парень.

– Он за меня кого хошь порвёт, – похвастался Тёма. – Предан конкретно, по сути, как пёс…

Он тщательно упрятал флягу в стоявшую возле кровати сумку, откинулся на подушку и почти разу же захрапел – тоненько, с какими-то бабьими переливами.

Олег выключил свет, вернулся в комнату, где они ужинали, присел к столу. Что же всё-таки могло случиться с Ленкой и Востриковыми? Куда их занесла нелёгкая? Больше половины месяца прошло, вряд ли у них есть такой запас продуктов. Сергей, конечно, в тайге не новичок, какую-никакую еду раздобыть сумеет, но всё равно… Разве что очередная шлея под хвост попала, а планами своими «первопроходцы» ни с кем делиться не захотели? Но всё равно, плохо это. Очень плохо…

Две фигуры темнели на берегу сердито бормочущей что-то Тыи, и Олег не спеша направился к ним. В ночном воздухе негромкие голоса собеседников были хорошо слышны. Говорил Виктор:

– У ребят позиции внизу были. Я повыше, в пещерке маленькой. А командир наш, лейтенант, ещё выше, он должен был нас с фланга прикрывать. Оттуда духи и попёрли. Ну никак они в мой сектор обстрела не попадали! А лейтенант молчит… Потом уж сообразил я, что он дёру дал… Пытаюсь прикрыть ребят, да где там… Духи с ними разобрались, а потом и за меня взялись по-серьёзному. Гранат нет, патроны кончились…

– А дальше, Витя, что было? – участливо спросил Яков Антонович.

– Дальше? Плен… Ну, об этом и вспоминать не хочется… Когда домой вернулся, рапорт написал, а в нём всю правду о том бое…

– И что?

– Ничего. Лейтенант давным-давно всё уже по-своему представил.

– Так и сошла ему эта подлость с рук?

– Он сейчас в министерстве служит, наградами за храбрость звенит… Ну а меня из армии выперли. Ни семьи, ни близких, ни профессии. Только и умею, что стрелять, да кулаком челюсти дробить. А жить на что-то нужно. Пришлось податься в секьюрити…

– Начальник у тебя какой-то… мутный.

– Хозяин… – в голосе Виктора прозвучала неприкрытая насмешка, но он тут же добавил: – Так-то он не из самых плохих… Чудаковатый немного: всё боится, что на него покушение устроят. Даже в сортир один не ходит.

– Во дела! И на кой ляд, скажи мне на милость, человеку такая жизнь?

– Ему виднее…

В такой разговор лучше не вмешиваться: кто ни подойдёт, всё равно окажется лишним. И Олег, осторожно направился обратно к дому.

4

Проснулся Алексеев неожиданно рано – свежий воздух, что ли, разбудил? Тёма мерно похрюкивал в своём углу, больше в доме никого не оказалась. Ну, с Яковом Антоновичем-то всё ясно – как и обещал, помчался к рыбакам. А куда верный секьюрити подевался? Несерьёзно как-то он к делу стал относиться. Вдруг именно сейчас вывалится из леса разъярённый медведь и совершит покушение на его босса?

Олег вышел на улицу. Солнце только что взошло и ещё не разогнало лёгкий туман, стелившийся над Тыей. Подумалось: «А хорошо, что здесь почему-то нет комаров. Где-нибудь на Средней Оби, к примеру, уже сожрали бы заживо. Там без накомарника нос из дому не высунешь, даже рыбаки стараются держаться стрежня реки – пара метров влево, пара вправо, и на тебя наваливаются орды голодных кровососов, а до середины они не долетают, кишка тонка…»

Из ближайшей купы прибрежных кустов показался Виктор. В одной руке он держал бамбуковое удилище, в другой – кукан, на котором болтались несколько приличных рыбин. Широко улыбнулся, заговорил ещё издали:

– Ох, и рыбалка здесь! Мне вчера Яков Антонович кое-какие секреты рассказал, ну я и не выдержал, соблазнился. С детства это дело люблю! Только у нас о таком и мечтать не приходится.

– Что ж ты меня не поднял? – попенял Алексеев.

– Пожалел… Никак не могу понять, кого ж это я выудил?

Олег потянул одну из рыбин за высокий спинной плавник, полюбовался на украшавшие его фиолетовые и бирюзовые полосы, погладил плотную, усыпанную чёрными пятнышками чешую. Определил:

– Это хариусы. Царская рыба, если её хорошо приготовить.

– Ну, это-то я сумею, – пообещал Виктор. – Такой обед сварганю, что пальчики оближете!

Яков Антонович вернулся к полудню. Ещё не причалив лодку, отрицательно покачал головой, а выбравшись на берег пояснил:

– Никто не проплывал. Я и с бригадиром поговорил, и с каждым из мужиков – божатся, что давным-давно никаких незнакомцев не видели. К охранникам на прииск тоже заглянул… Так что, давайте-ка, ребятки, быстренько обедать, собираться, и – в путь-дорогу.

– Долина Смерти, однако, пойдёте? – спросил Зиновий.

– Туда.

– Не нада туда ходить, Яков. Совсем не нада…

– Ничего. Бог, как говорится, не выдаст, свинья не съест. Смотри, Зиновий, ты один на хозяйстве остаёшься. А мы через несколько дней вернёмся.

Мощный мотор вместительной лодки бакенщика легко преодолевал сопротивление течения Тыи. Шли вдоль низинного берега, и Яков Антонович рассказывал о болотах, мимо которых Олег со спутниками проплывали накануне.

– Гиблые места. Ни зверю, ни человеку туда хода нет. Несколько лет назад сам видел, как медведь с лосем в трясину забрались. Ну, сохатый-то туда от безысходности метнулся, а косолапого азарт и жадность подвели. Оба сгинули.

– Да, история… – глубокомысленно изрёк Тёма. – Конкретно, по сути!

Он, похоже, так и не выспался, физиономию имел помятую и то и дело зевал, широко раскрывая пасть.

– Зимой эта болотина не замерзает, – продолжал тем временем бакенщик. – Так местные верят, что туда на время холодов все злые духи перебираются.

– Вроде как на зимние квартиры? – улыбнулся Олег.

– Примерно. А летом вся эта нечисть якобы живёт в том распадке, куда мы сейчас направляемся. Поэтому его Ущельем Злых Духов и называют.

– Зиновий вроде о Долине Смерти говорил?

– И так кличут.

– Неприятно как-то… Конкретно, по сути, – разлепил губы Артишок.

– По Сибири таких мест десятки, – откликнулся Алексеев. – Я на севере Байкала в одном побывал. Долина длинная, извилистая, с обеих сторон скалы, так что и не выбраться. На человека в тех местах слабость нападает. Геологи говорили, что это из-за тяжёлых металлов. Мало их там, но в воздух попадают и на организм действует. А заканчивается этот распадок тупиком. Если охотники по ошибке в эту долину попадут и поздно спохватятся, то могут и не выбраться обратно – продуктов-то они с собой много не берут, на добычу рассчитывают.

– Во-во, – поддакнул бакенщик. – Ошибки, они, бывает, дорого обходятся…

– А как место, куда мы идём, официально называется? – поинтересовался Виктор.

– Никак. Дальше в горы таких распадков столько, что и имён для них не напридумываешь. Дикие места, безлюдные, никто туда не забредает.

– Почему?

– А делать там нечего… Держитесь-ка, ребятки!

Лодка описала плавный полукруг, устремляясь к противоположному берегу, и пошла по течению. Стал виден небольшой остров, отделённый от берега узкой протокой.

– Здесь раньше мысок был, – пояснил Яков Антонович, – а годов пять назад, по весне, Тыя себе путь пробила. Ещё несколько сильных подъёмов – и размоет всё.

Лодка сбавила ход, потом шум мотора стих, и через пару минут они подошли к невысокой отмели. На ней лежал присыпанный песком катамаран, его резиновые гондолы заметно сдулись и осели…

* * *

Древний, изгрызенный древоточцами и временем крест, криво стоявший над размытым дождями бугорком земли, дрогнул. Качнулся раз-другой… Ещё, уже сильнее… Наконец завалился набок, от удара о землю распался на куски, и те начали медленно рассыпаться в труху… Но через несколько мгновений эти обломки потянулись друг к другу – так сбегаются к одному месту, к обречённой жертве, муравьи-убийцы… Куски дерева прижимались один к другому, слипались с неприятным натужным скрипом. И вот уже крест лежит возле могилы – такой же, изжёванный древоточцами и временем, но целёхонький…

Призрачный свет Луны тем временем упал на окрестности, и стало видно, как шевелится земля на могильном холмике. Она раздавалась, открывала путь кому-то, кто жадно стремился выбраться наружу из подземной тьмы. Вот появились на поверхности почерневшие костяшки рук, вот уже осматривает окружающее пустыми глазницами череп, а вот и весь скелет выбрался из могилы и застыл, овеваемый слабым ночным ветерком…

Кости начали обрастать плотью, она словно выталкивала из себя дождём опадающих на землю могильных червей, которые недовольно извивались, стараясь укрыться от мертвенного света ночного светила под опавшими листьями и камнями. А покрывающая костяк плоть становилась всё зримее, но это не были мышцы живого человека, скорее мертвец превращался в иссушенную беспощадным временем мумию. Сквозь кожу, покрывшую череп, проросли сивые патлы длинных свалявшихся волос, в пустых глазницах что-то появилось, и вдруг разом распахнулись веки.

Пустой взгляд лениво, ни на чём не останавливаясь, прошёлся по округе и вдруг увидел жертву. Рывком поднялись висевшие, как плети, руки, к замершему от ужаса человеку потянулись скрюченные пальцы, заканчивающиеся длинными чёрными ногтями. Они всё ближе, ещё, ещё… Горло уже явственно ощущает их холод – холод могилы…