Текст книги "Власть женщин. От Клеопатры до принцессы Дианы"

Что касается чувств самой Клеопатры, то тут историки единодушны: с ее стороны это был – по крайней мере поначалу – голый расчет. «У нее, – замечает историк Гуго Вилльрих, – как у настоящей дочери Птолемея, не было ничего женственного, кроме тела и хитрости. Свою наружность, таланты, всю себя Клеопатра всегда подчиняла холодному расчету, постоянно имея в виду интересы государства, или, вернее, свои личные выгоды». Антоний был нужен ей и ее стране – и она получила Антония, который своими легионами мог бы и защитить ее от любых неприятностей, и помочь исполнить давнюю мечту – возродить величие Египта. Не стоит забывать и о том, что Египет давно мог бы стать римской провинцией, если бы римские полководцы уделяли больше времени политике, чем прелестям египетской царицы…

Очарованный Клеопатрой, Антоний быстро забыл про парфянский поход, отдав свои силы не военным подвигам, а любовным. Оставив войско, он последовал за царицей в Александрию, где та закружила его в вихре разнообразнейших развлечений. Быстро поняв, что нужно Антонию, она ни секунды не давала ему скучать, всегда придумывала что-то новое, вела себя как подобает подруге солдата, а не благовоспитанной царице, разделяя с Антонием все его забавы. Плутарх писал: «Вместе с ним она играла в кости, вместе пила, вместе охотилась, была в числе зрителей, когда он упражнялся с оружием, а по ночам, когда он, в платье раба, бродил и слонялся по городу, останавливаясь у дверей и окон домов и осыпая обычными своим шутками хозяев – людей простого звания, Клеопатра и тут была рядом с Антонием, одетая ему под стать». В ответ очарованный Антоний исполнял любое желание Клеопатры, став лишь оружием в ее руках. Он признал Цезариона наследником, подавил недовольство в Александрии, и даже приказал – по желанию Клеопатры – убить ее сестру Арсиною, когда-то претендовавшую на престол.

Вместе с ближайшими приближенными Клеопатра и Антоний организовали так называемый «Союз неподражаемых», проводивший время в непрестанных развлечениях: изысканнейшие пиры, охота, театральные празднества и экзотические развлечения следовали одно за другим, не давая Антонию опомниться. Про забавы Антония и Клеопатры рассказывают множество анекдотов. Однажды они соревновались в рыбной ловле – и хотя клев был плохой, Антоний одну за другой вытаскивал отличных рыбин. Клеопатра догадалась, что рыб ему на крючок насаживают ныряльщики – тогда она послала в реку своего раба, и в следующий раз Антоний, на потеху собравшимся, вытащил вяленую и потрошеную рыбину… В другой раз Клеопатра поспорила с Антонием, что сможет истратить за один обед огромную сумму – и в конце пиршества торжественно растворила в уксусе огромную жемчужину, а уксус выпила.

Полтора года Антоний провел в Александрии, очарованный Клеопатрой. Пока он развлекался, забыв обо всем, парфяне перешли в наступление, отвоевав немалые территории, а в Риме супруга Антония Фульвия поссорилась с Октавианом, спровоцировав военный конфликт. Как считал Плутарх, таким образом Фульвия надеялась вырвать Антония из объятий Клеопатры, и она почти добилась своего: летом 40 года до н. э. Антоний, бросив все, помчался в Рим – в дороге его настигло известие о том, что Фульвия, спешившая к нему навстречу, внезапно заболела и умерла.

Назревавший было разрыв с Октавианом был предотвращен: в знак примирения Антоний передал Октавиану часть своего флота для борьбы с досаждавшими Апеннинам пиратами, а тот взамен отдал под командование Антония несколько легионов для парфянской кампании. Чтобы окончательно закрепить их союз, Октавиан предложил Антонию руку своей только что овдовевшей сестры Октавии Младшей – по свидетельству историков, женщины редкой красоты и неисчислимых добродетелей. Особый указ Сената разрешил Октавии вступить в брак до истечения срока обязательного траура и будучи беременной от покойного мужа – возможно, сторонники этого союза надеялись, что добрый нрав и рассудительность Октавии обуздают бурный характер Антония. По договору с Октавианом Антонию досталась в управление восточная часть Римской империи: он поселился с женой и их детьми от предыдущих браков в Афинах и три года мирно жил, даже не вспоминая об оставшейся в Египте Клеопатре. Октавия родила ему двух дочерей – Антонию Старшую и Антонию Младшую: по обычаю, дочери не имели личных имен, получая лишь родовое имя.

Между тем оставленная любовником Клеопатра родила близнецов: мальчика, названного Александр Гелиос (то есть «Солнце»), и девочку Клеопатру Селену («Луну»). Что думала она, на что надеялась, чем жила – об этом историки умалчивают. Ежедневные женские заботы не интересуют ученых мужей, занятых изучением судеб мира…

Осенью 37 года до н. э. Антоний отправился в Сирию. Как писал Плутарх, «Любовь к Клеопатре – эта страшная напасть, так долго дремавшая и, казалось, окончательно усыпленная и успокоенная здравыми рассуждениями, – вспыхнула вновь и разгоралась все жарче, по мере того как Антоний приближался к Сирии». Клеопатра выехала ему навстречу: они встретились в Антиохии, и их страсть вспыхнула с новой силой.

Легионы Антония, возглавляемые легатом Вентидием, разгромили парфян, и Антоний установил власть Рима по всему побережью Малой Азии. Клеопатра же – официально в обмен на обещание финансовой помощи парфянскому походу, на деле, конечно же, из личной симпатии – получила в подарок несколько богатых городов в Сирии и Киликии, которые когда-то принадлежали Птолемеям, но были утеряны в результате неудачных войн. Ее мечта начала сбываться – с помощью Антония она почти восстановила границы Египта, каким он был при первых Птолемеях. Через год Клеопатра родила Антонию третьего ребенка – сына Птолемея Филадельфа. Союз Антония и Клеопатры был настолько могущественен, что Октавий не на шутку забеспокоился: он даже велел Октавии, под предлогом сопровождения посланного в Малую Азию подкрепления, присоединиться к мужу, однако Антоний, узнав об этом, приказал ей вернуться домой – говорят, причиной этому была ревность Клеопатры, которая даже угрожала возлюбленному самоубийством, если тот ее покинет. Чтобы изгнать всякую мысль о жене, она окружила Антония еще большей заботой, любовью и роскошью, то поражая его невиданными развлечениями, то демонстративно рыдая, обвиняя Антония в черствости и жестокости. Она добилась своего: Антоний развелся с Октавией и официально женился на Клеопатре, признав детей. После неожиданно успешной военной кампании 35 года до н. э., когда Антоний покорил Мидию и пленил царя Армении Артавазда Второго, он отпраздновал традиционный триумф не в Риме, а в Александрии, и к тому же раздал завоеванные земли детям Клеопатры: Александр Гелиос получил Армению и земли за Евфратом, Птолемей Филадельф – Сирию, а Клеопатра Селена – Киренаику. Цезарион же был признан повелителем Египта и получил титул царя царей. Любовь Антония дошла до того, что имя Клеопатры выбивали на щитах легионеров, а ее профиль красовался на монетах рядом с профилем самого Антония.

Все это категорически не нравилось римлянам: Антоний вел себя как восточный деспот, а не как гражданин великой республики, позволяя себе выходки, несовместимые с жестким кодексом римской морали. Октавиан не без оснований подозревал Клеопатру в желании завладеть всем Средиземноморьем: с помощью легионов и флота, которым командовал Антоний, она могла бы начать войну с Римом, и кто знает, как бы тогда сложилась история. Он без устали осыпал проклятиями коварную египтянку, околдовавшую и покорившую великого римлянина, и в конце концов сам объявил ей войну.

Антоний обладал огромным флотом из тяжелых боевых кораблей и большой армией, к его услугам были все ресурсы богатых малоазиатских провинций. Но присутствие Клеопатры, изнеженная обстановка ее двора и непрестанные роскошные празднества расслабляли его. Вместо того, чтобы заняться подготовкой войск, он тратил время на развлечения и увеселения, а его солдаты, озлобленные интригами Клеопатры или испуганные слухами о ее мстительном характере, потихоньку перебегали к Октавиану; в его лагерь сбежал даже один из вернейших сторонников Антония Квинт Деллий, которому рассказали, что из-за неудачной шутки Клеопатра собирается подослать к нему убийц.

В Риме росло недовольство прежним всеобщим любимцем. Октавиан – в обход всех законов – обнародовал хранившееся у весталок завещание Антония, в котором он признавал Клеопатру своей законной супругой, ее детей – своими, а себя велел похоронить в Египте, рядом с Клеопатрой. Такое отсутствие патриотизма у прежнего триумвира вызвало бурю недовольства среди римлян. В отместку Антоний повелел выгнать Октавию, сестру своего врага, из дома – раз они были в разводе, она не имела права там находиться. Это вызвало среди римлян настоящую бурю: Октавия пользовалась всеобщим уважением. Если раньше Рим ненавидел Клеопатру, то теперь он возненавидел Антония.

Войска Октавиана заблокировали армию Антония в Амбракийском заливе. По настоянию Клеопатры он решил дать морской бой: два флота сошлись в битве при Акциуме 2 сентября 31 года до н. э. Поначалу перевеса не было ни у одной из сторон: у Антония суда были мощнее и лучше защищены, зато корабли Октавиана оказались маневреннее, а их команды – опытнее. Бой вяло протекал несколько часов, как внезапно флагманский корабль, на котором находилась Клеопатра, а следом за ним и все египетские корабли развернулись и покинули поле боя. Историки расходятся в оценках этого поступка: одни пишут, что Клеопатра, осознавшая неминуемость поражения, пыталась спасти все, что удастся. Другие говорили, что у слабой женщины просто сдали нервы. Третьи сочли, что Клеопатра решила бросить Антония на растерзание врагу, выторговав себе таким образом милость Октавиана. Четвертые считают, что это был заранее спланированный маневр, но Антоний в пылу битвы забыл об этом или просто испугался за судьбу любимой женщины. Как бы то ни было, Антоний, увидев маневр египетских кораблей, бросил флот и в одиночку последовал за возлюбленной. Плутарх писал: «В этот момент Антоний показал миру, что его поступками перестали руководить мысли и побуждения вождя и мужчины… Антоний, поспешая за Клеопатрой, упустил победу из рук». Битва была проиграна: флот сдался, а скоро к Октавиану перешла и оставшаяся без военачальника армия.

Антоний и Клеопатра вернулись в Александрию. Обоим было ясно, что их конец неминуем: но если Клеопатра разрабатывала один план спасения за другим, то Антоний впал в апатию и смиренно ждал конца. Клеопатра отправила Цезариона вместе с верными людьми и огромной суммой денег на Восток, а сама планировала спастись в Индии, для чего велела перетащить оставшиеся суда волоком через Суэцкий перешеек из Средиземного моря в Красное. Однако часть кораблей была сожжена арабами, а остальные разграблены разбойниками или собственной командой. Клеопатра пыталась созвать народное ополчение, но безуспешно. Тогда она предложила Октавиану сдаться в обмен на обещание сохранить им жизни, но тот заявил, что помилует Клеопатру – и, возможно, даже сохранит ей трон – лишь в том случае, если она выдаст или убьет Антония. Царица отказалась: возможно, она не любила Антония так сильно, как он ее, возможно, она использовала его в своих целях, но она не собиралась его предавать.

Когда все ее планы потерпели неудачу, она приготовилась достойно принять поражение. Она, Антоний и их ближайшие соратники организовали «союз смертников», члены которого поклялись умереть вместе. В ожидании скорого конца они проводили время в пирушках и развлечениях – в то время как Клеопатра, готовясь к смерти, испытывала на рабах яды, выбирая, какой из них убьет ее наиболее быстро и безболезненно. Она даже велела загодя воздвигнуть себе гробницу, куда слуги перенесли ее драгоценности и казну.

К концу июля Александрия была окружена римскими войсками; вся армия Антония перешла на сторону Октавиана. Клеопатра укрылась в гробнице, а Антоний в отчаянии ищет смерти в сражении – но, увы, в этой последней милости богов ему было отказано: воевать на его стороне никто не хотел. В этот момент он услышал, что Клеопатра покончила с собой: обезумевший от горя Антоний, верный смертельной клятве, бросился на собственный меч.

Он умер не сразу – истекающего кровью Антония доставили к Клеопатре, и он скончался у нее на руках. Октавиан милостиво позволил похоронить его со всеми подобающими почестями.

Многие историки утверждают, что Клеопатра пыталась очаровать и Октавиана – как когда-то Цезаря, как недавно Антония. Но Октавиан не поддался обаянию царицы: она была уже немолода, волнения последних лет и нездоровый образ жизни разрушили ее былую красоту. Другие говорили, что она пыталась вслед за Антонием покончить с собой, заморив себя голодом, но Октавиан пригрозил ей, что в таком случае убьет ее детей. Клеопатра была нужна ему: в назидание всем врагам ее должны были провести вслед за его колесницей во время триумфа в Риме. По приказу Октавиана Клеопатру охраняли днем и ночью…

Двенадцатого августа, накануне планировавшегося отплытия в Рим, Октавиан получил от Клеопатры послание, в котором она просила похоронить ее рядом с Антонием. Октавиан немедленно бросился в ее покои, но было уже поздно. Он нашел царицу Египта лежавшей в полном царском облачении на постели – мертвой. Рядом лежали тела двух ее любимых служанок. Считается, что царица скончалась от укуса египетской кобры, которую доверенный слуга пронес в корзине со смоквами.

Многие оспаривают эту легенду, утверждая, что яда одной змеи не хватило бы на троих женщин. Возможно, у царицы была отравленная шпилька или перстень с ядом. Как бы то ни было, она отстояла свою честь – во время триумфа Октавиану пришлось обойтись без нее. Вместо Клеопатры за колесницей волочили ее золотую статую…

Дети Клеопатры и Антония были увезены в Рим, где о них, в память о муже, заботилась Октавия. Она прожила долгую жизнь и до самой смерти пользовалась глубочайшим уважением сограждан. Цезарион, которому обещали милость Октавиана, вернулся в Египет, где был захвачен римлянами. По преданию, Октавиан долго колебался в выборе судьбы последнего фараона Египта, но в конце концов велел казнить его, сказав: «Нехорошо многоцезарство». С гибелью Цезариона род Птолемеев пресекся, и Египет стал римской провинцией.

Исследователи до сих пор спорят о том, какой была Клеопатра и какую роль сыграла она в мировой истории. Была ли она коварной соблазнительницей, интриганкой, роковой красавицей, тщеславной властительницей или просто любящей женщиной, отдавшей жизнь своей стране и своим мужчинам? У них нет и никогда не будет ответа. Ее жизнеописания были написаны пристрастными историками, желавшими очернить ее имя или преумножить славу тех, кто любил ее, возвысить ее победителей или, наоборот, низвергнуть их с пьедестала. Ее достоверных изображений не сохранилось, а те, что дошли до нас, представляют Клеопатру вовсе не той изысканной красавицей, какой рисуют ее легенды. Но нам все равно: Клеопатра давно стала мифом, и этот миф столь прекрасен, что останется навсегда.

Княгиня Ольга

Святая княгиня

Нет в русской истории женщины более уважаемой и более прославляемой, чем святая княгиня Ольга. Хотя все историки отмечают, что среди ее деяний были и излишняя жестокость, и обман, и вероломство, она, тем не менее, считается одним из достойнейших правителей земли Русской. А с тех пор, как княгиня была причислена к лику святых, почитание ее будет вечным – пока жив русский народ и христианская церковь.

О ее происхождении нам неизвестно почти ничего: многочисленные летописи расходятся во мнениях, и установить правду теперь, спустя тысячу лет, почти невозможно. Одни хроники называют Ольгу нормандкой, другие – дочерью булгарского царя. Повесть временных лет рассказывает, что Ольга была родом из-под Пскова, из деревни Выбуты, а Типографская летопись упоминает, что Ольга происходила из рода Гостомысла, легендарного новгородского старейшины, и от рождения звалась Прекрасой. Некоторые же исследователи считают, что Ольга была дочерью прославленного Вещего Олега – соратника Рюрика и воспитателя его сына Игоря.

Сторонники этой версии полагают, что Олег женил Игоря на своей дочери, дабы передать им великое княжение. Однако житие святой Ольги придерживается версии псковского происхождения будущей княгини.

Существует легенда о первой встрече Ольги и Игоря: тот охотился в псковских лесах, и в один прекрасный момент дорогу ему преградила река. Он подозвал проплывающего мимо на лодке юношу и попросил перевезти его на другой берег, но потом увидел, что лодкой правит не юный отрок, как он поначалу решил, а прекрасная девушка.

Красота ее немедленно разожгла в князе огонь желания – но когда тот попытался овладеть девушкой, та решительно ответила: «Зачем смущаешь меня, княже, нескромными словами? Пусть я молода и незнатна, и одна здесь, но знай: лучше для меня броситься в реку, чем стерпеть поругание». Устыдившийся Игорь прекратил свои домогательства и щедро одарил перевозчицу, но его так впечатлили и слова красавицы, и ее облик, что, когда ему пришла пора жениться, он велел разыскать ее и привезти в Киев, где немедленно обвенчался с нею.

Ни дата свадьбы, ни обстоятельства ее в современных летописях не указаны – все легенды более позднего происхождения. Можно лишь догадываться, что Игорь и Ольга жили в любви и согласии, под крылом князя Олега, щедро делившегося с ними государственной мудростью.

По утверждению Иоакимовской летописи, Игорь, хотя и имел, по тогдашнему обычаю, несколько жен, более всех любил и уважал именно Ольгу; прочие же утверждают, что из любви к прекрасной княгине Игорь больше не брал себе жены.

Возможно, секрет их семейного счастья заключался в том, что супруги поделили сферы влияния: пока Игорь был в военных походах – а воевал он немало – и его домом, и государством управляла Ольга, действуя мудро, справедливо и рачительно.

Летом 941 года Игорь ходил на Царьград, как тогда называли на Руси Константинополь, а через год у Ольги родился сын, названный Святославом. Однако Игорь недолго радовался сыну: в 945 году Игорь погиб.

Согласно летописям, осенью его дружина потребовала увеличить выплачиваемое ей содержание, и Игорь отправился за данью в Искоростень, к древлянам: собрав больше, чем обычно, он, однако, не удовлетворился полученным. На полпути он отпустил основную дружину домой, а сам с малым войском вернулся к древлянам и потребовал еще. По словам Повести временных лет, «Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит». По преданию, жадного князя привязали к верхушкам двух деревьев, которые разорвали Игоря надвое.

Древляне похоронили Игоря, а к его вдове отправили посольство, предложившее ей выйти замуж за их князя Мала. Сейчас подобное предложение – выйти замуж за убийцу собственного мужа – выглядит невероятным, но в те времена оно было в обычае: убивший, особенно в поединке, не только мог претендовать на власть и имущество побежденного, но и брал на себя обязанности покойного, в том числе по отношению к его вдове и детям.

Однако Ольга, истинная наследница варяга Олега, не пожелала подобной участи: она жестоко и коварно отомстила древлянам.

Первое посольство она приняла с почетом – и надоумила послов потребовать, чтобы к княжьему терему их наутро принесли на руках прямо в их ладье. Всю ночь перед теремом рыли глубокую яму – и когда послов принесли, как те и просили, посуху в ладье, то сбросили ладью в яму. По словам летописи, «Ольга посмотрела на них из терема и спросила: «Довольны ли честью?» А они закричали: «Ох! Хуже нам Игоревой смерти». После чего яму забросали землей, заживо похоронив послов.

Коварная Ольга попросила древлян снова прислать ей посольство – но и оно было уничтожено: пока послы мылись в бане, готовясь к встрече с княгиней, двери бани заложили, а саму баню подожгли.

После этого Ольга с малой дружиной прибыла к Искоростеню, чтобы по обычаю справить тризну на могиле супруга.

Во время погребального пира древлян по ее приказу напоили допьяна, а после перебили. Потом дружина осадила сам город: Ольга пообещала жителям, что снимет осаду, если ей вынесут по голубю и воробью с каждого двора – а когда ей доставили птиц, велела привязать к каждой по горящему углю и выпустить на волю. Птицы будто бы вернулись в свои гнезда, и город сгорел. Жителей же частично перебили, частично взяли в рабство, а выживших обложили данью.

Трудно сказать, чем была вызвана столь жестокая расправа: горевала ли Ольга об убитом муже, столь горячо любимом, что за его смерть было мало простой мести, или она, как истинная правительница, просто не могла допустить, чтобы восстание подданных осталось безнаказанным. Возможно, она лишь действовала так, как учил ее Олег – уничтожать врагов до последнего, дабы некому было мстить.

Как бы то ни было, первое же деяние Ольги в качестве единоличной правительницы Киева показало, что она будет править не по-женски твердо и решительно. В ее житии сказано: «Управляла княгиня Ольга подвластными ей областями Русской земли не как женщина, но как сильный и разумный муж, твердо держа в своих руках власть и мужественно обороняясь от врагов».

Памятуя о судьбе своего мужа, погибшего из-за собственной жадности, Ольга повелела раз и навсегда упорядочить размер собираемой дани. Для этого она объездила свое княжество и, изучив его, установила систему «погостов» (от слова «гость» – «купец»): административных округов, во главе которых были поставлены управители-тиуны. Тиуны собирали подати, согласно установленным княгиней нормам, и после отправляли их к княжескому двору – так началось централизованное налогообложение.

Позже по погостам стали строить храмы, и со временем понятия церковного прихода и погоста столь слились, что слово «погост» стало означать прицерковное кладбище.

Две трети собранного Ольга отдавала в распоряжение Киевского веча, а треть оставляла на княжеские нужды – в основном эти средства шли на строительство и военные расходы.

При Ольге были установлены первые границы с укрепленными богатырскими заставами, строились и обрастали стенами города, развивалось каменное строительство: в Киеве при Ольге были выстроены богато украшенный дворец на Вышгороде, то есть на Старокиевской горе, за городом – терем, на торговой площади – круглая башня, которая могла сохранить от пожаров и нашествий городскую казну.

Мощная держава, в которую превратила свои владения Ольга, привлекала внимание иностранных торговцев: в Киев привозили свои товары немцы, датчане, шведы, греки и многие другие.

Со временем Ольга задумалась об укреплении авторитета ее страны перед великими соседскими державами, в первую очередь перед Византией. Если раньше для Византии Русь была тем местом, откуда приходили с набегами князья, то Ольга решилась доказать царьградским василевсам, что ее княжество достойно встать в один ряд с любым государством мира. Как отмечают жития, в это же время она, мучимая душевными терзаниями о смысле своей жизни, все чаще стала прислушиваться к проповедям христианских священников, наезжавших в Киев с греческими купцами. Возможно, и интерес к христианской религии, помимо политических вопросов, заставил Ольгу отправиться с посольством в Константинополь.

Считается, что около 957 года Ольга во главе большого – более ста человек – посольства прибыла в Царьград, где намеревалась заключить с императором торговые и военные договоры, а также сосватать своему подрастающему сыну жену из императорского дома. После долгого – по всей видимости, весьма оскорбительного для гордой княгини – ожидания ее с почетом принял император Константин. Все договора были заключены, однако о браке царевны с русским князем Константин говорить наотрез отказался: слишком незнатным был потомок Рюрика для василевсов из Царьграда.

Зато, по преданию, сам император воспылал страстью к русской княгине: он будто бы даже посватался к ней, очарованный ее красотой и мудростью. Ольга, со свойственным ей умом, отвечала: «Я язычница, ты же христианин, негоже нам вступать в брак. Если хочешь крестить меня, то крести меня сам, – иначе не крещусь».

Ольга приняла крещение – таинство совершил над нею сам патриарх Феофилакт, а император Константин стал ее восприемником от купели. В крещении Ольга получила имя Елены – в честь святой равноапостольной императрицы Елены, матери святого Константина, которая обрела крест господень. Согласно летописям, после обряда патриарх сказал: «Благословенна ты в женах русских, ибо оставила тьму и возлюбила Свет. Благословят тебя русские люди во всех грядущих поколениях, от внуков и правнуков до отдаленнейших потомков твоих». Она же склонила голову и стояла, словно губа напаяемая, внимая учению, и, поклонившись Патриарху, промолвила: «Молитвами твоими, владыко, да сохранена буду от сетей вражеских».

Император снова предложил Ольге вступить в брак – однако та ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью. А у христиан не разрешается это, – ты сам знаешь». И ответил император: «Перехитрила ты меня, Ольга».

Скорее всего, это лишь легенда: император Константин был женат, да и Ольга была уже в довольно преклонных летах. Скорее всего, она приняла крещение, потому что сама искренне хотела стать христианкой, и это решение не было ни спонтанным, ни принятым ради каких-то целей, а глубоко продуманным и выстраданным.

По некоторым данным, во время визита в Константинополь в свите Ольги был христианский священник, из чего можно сделать вывод, что она уже была крещена. Хотя, возможно, священник сопровождал греков-христиан из свиты княгини.

Несмотря на оказанные почести и принятое от самого патриарха святое крещение, исходом посольства Ольга осталась недовольна. Об этом свидетельствует ответ, который Ольга дала византийским послам, прибывшим в Киев просить обещанную по договору военную помощь: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе воев в помощь». Возможно, именно поэтому священников для Киева Ольга, желавшая нести свет христианской веры своим подданным, решила просить не в Царьграде, а в Германии. В те времена различия между западной и восточной ветвями христианской церкви еще не привели к окончательному их разрыву, и христианскую миссию в Киеве возглавил епископ Либуций из Майнца.

Обретя новую веру, Ольга со страстью и упорством взялась за обращение своих земель. Она строила храмы – при ней были основаны церкви Святителя Николая и Святой Софии в Киеве, Благовещения Пресвятой Богородицы в Витебске, Святой Живоначальной Троицы – во Пскове. Этот храм Ольга возвела после видения, которое было ниспослано ей на берегу реки Великой: три светоносных луча с неба, символизировавшие Святую Троицу.

Только родной сын Ольги князь Святослав отказывался принимать христианскую веру, как ни уговаривала его мать: по свидетельству летописцев, он сам был не прочь, но боялся, что его «засмеет» собственная дружина, поклонявшаяся по древнему воинскому обычаю Перуну – ссориться же с дружиной князь, почти постоянно с кем-то воевавший, позволить себе не мог. Но ежели кто сам решал креститься, то князь не препятствовал этому, хотя и позволял себе, по словам летописи, «насмехаться».

Он уже давно вошел в возраст и правил самостоятельно, однако большую часть времени Святослав проводил в походах. Как говорит Повесть временных лет, «Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и быстрым был, словно пардус, и много воевал». В его отсутствие княжеством по-прежнему управляла Ольга, а когда сын возвращался – проводила время за рукоделием и воспитанием внуков.

У Святослава было трое сыновей, из которых, по словам летописей, Ольга больше всего любила младшего, незаконного Владимира – будущего великого князя, крестителя Руси. Семена веры заронила в нем бабушка – княгиня Ольга. В 968 году, покуда Святослав был в военном походе, на Киев напали печенеги: они окружили город, в котором находились Ольга с малолетними княжичами. Княгиня руководила обороной города, что было весьма нелегко – почти все воины ушли вместе со Святославом. Лишь чудом удалось известить Святослава: «Ты князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою землю покинул. А нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то захватят нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери и детей своих?» Бросив все, Святослав помчался на выручку родному городу и снял осаду с Киева, жители которого уже начинали изнемогать от голода. Едва освободив город, князь стал собираться в новый поход – однако Ольга сказала: «Видишь, я больна. Куда хочешь уйти от меня? Когда похоронишь меня, отправляйся куда захочешь».

Через несколько дней княгиня Ольга скончалась – согласно летописи, это произошло 11 июля 969 года. Согласно своей последней воле, Ольга была похоронена без тризны, по христианскому обряду. Позже ее внук, князь Владимир, повелел перенести ее мощи в построенную им Десятинную Успенскую церковь. Мощи были упокоены в каменном саркофаге, и через окошко в крышке можно было наблюдать ее нетленное тело. Причем, по свидетельству летописцев, истинно верующим было видно не только лицо святой княгини, но и изливающееся от него сияние: «Иже с верою придет, отворится оконце, и видит честное тело лежаще цело и дивится чуду таковому – толико лет в гробе лежаще телу неразрушившемуся. Достойно похвалы всякой тело то честное: в гробе цело, яко спя, почивает». Неверующие же видели просто каменный саркофаг.

В Повести временных лет о княгине Ольге сказано: «Была она предвозвестницей христианской земле, как денница перед солнцем, как заря перед рассветом. Она ведь сияла, как луна в ночи; так и она светилась среди язычников, как жемчуг в грязи; были тогда люди загрязнены грехами, не омыты святым крещением». Княгиня Ольга чтится христианской церковью как равноапостольная – подобной чести, кроме нее, удостоены лишь четыре женщины за всю историю христианства. Память равноапостольной Ольги празднуется православными церквами русской традиции 11 июля по юлианскому календарю, а католическими и другими западными церквами – 24 июля по григорианскому. Она считается покровительницей вдов и новообращенных христиан, но также и святой заступницей земли Русской.