Текст книги "НЛО – наглый любвеобильный объект"

Меня банально обнюхивали, порыкивая и показывая клыки. Собачий способ знакомиться, но, возможно, это был кулинарный интерес. Лапищи ощупывали каждую складочку тела, даже пальцы у этого великана были невероятно сильны.

«Съесть, что ли, хочет?» – испугалась я.

Нос сунулся в промежность, и я услышала очередное рычание, отдавшееся вибрацией и желанием в животе.

Горячее дыхание, опалившее жаром интимные впадины тела, напрочь сдувало мысли из головы, оставляя там после себя только гулкую пустоту.

Вай! Стыдоба-то какая! Этому инопланетному мачо, по-видимому, нравится мой запах.

Довольный рык заставил сладко сжаться интимное место. Я дернулась, осознавая, что каким-то образом могу понимать и даже отчасти читать мысли большого парня. В телекинез не верю, но… Всего каких-то пару часов назад не верила, что внеземные цивилизации существуют.

Поэтому я отчетливо понимала: он хочет меня… Хочет – что? Укусить? Съесть? Непонятно.

Только откуда это знание взялось во мне?

Вися вниз головой, я поворачивалась вокруг своей оси, в мое поле зрения вновь вплыл образчик непревзойденной мужественности. Оставалось только закусить губу и зажмуриться. Иначе в складочках тела начинался неудержимый пожар, который нечем потушить, ну разве что этой, все возрастающей мужественностью?

Если я когда-нибудь и мечтала о бойфренде, то без штанов в самых сладостных местах он должен был выглядеть именно вот так. Только ледяных уродов и озабоченных зеков в девичьих грезах не было. А здесь были. И, не собираясь проваливать, топтались в надежде, что им перепадет кусочек меня.

– Агр-р-р-р… – очередной обжигающий, но несказанно довольный выдох в интимную часть тела.

Все. Капец. Вероятно, меня признали съедобной, с непросроченным сроком годности. Я закрыла глаза. Ешьте меня быстрее – я так измучена! Пусть все прекратится!

Но вместо клыков, вонзающихся в тело, почувствовала руки.

Две ладони взяли мое лицо бережно и аккуратно, сквозь водопад спутанных волос на меня уставились огромные ярко-зеленые глаза. Ни у одного человека не может быть таких лучистых радужек с переливающимися золотыми искорками.

Я пропала. Пропала из этого мира на секунду, на две. Просто выпала во тьму и тут же вернулась, влекомая все тем же ярким взглядом.

Большие пальцы аккуратно нажали на две моих шишки, я зашипела от боли и полностью проснулась. Выпуклости как раз находились по обе стороны лба, словно два не выросших рога.

Мое лицо притянули к себе и прислонились лоб ко лбу. Со стороны мы, должно быть, комично выглядели: грязная потеряшка в космосе и согнувшийся в три погибели гигант.

Я болезненно шипела, но терпела. У меня просто не было выхода. Сдались ему мои ссадины? У меня их на коленках сразу несколько расположено, падая я их много получила оптом, так сказать. Одна поверх другой, и так до крови.

Меня все вертели, но уже с меньшим интересом и стихшей… Мне померещилось? Тревогой? Да, я отчетливо ощущала волны глубокого удовлетворения.

Убедившись, что я цела, руки-ноги гнутся, меня поставили на землю возле двух несгибаемых колонн. А вот мои собственные ходули меня подвели: дотронувшись до камня, они подогнулись, и я осела подле гиганта, цепляясь за его кожаные опорки.

– ГР-Р-Р… – это было сказано уже другим, гортанным, угрожающим рыком, не сулившим ничего хорошего. Я в страхе сжалась в комок, но вопль относился не ко мне. Неандерталец закинул голову, подозрительно рассматривая далекий потолок, я же совершенно ничего не видела и не слышала.

Все напряженно замерли.

Над головой защелкало и зажужжало эхо подземной пещеры, далеко и гулко разнося механические звуки. Включился прожектор и заскользил по оплавленным камням, разгоняя кольца тумана.

Все с открытыми ртами стояли и глазели.

Луч света нашел цель и зафиксировался, указывая на меня. Волосы зашевелились и встали дыбом.

Кончится ли когда-нибудь этот фарс?! – пронеслось в голове.

В следующий момент я воспарила вверх подобно воздушному шарику.

«Черт возьми! – дошло до меня. – Фризы спохватились и включили свое иопланетно-похищательное оборудование. Ясень пень, стараются вернуть меня. Этого только для полного счастья не хватает! Я-то думала, что они меня здесь не достанут!»

– МОЕ! – Могучий рев сотряс своды. Одно короткое слово на языке ледяных, но полное ярости. Чуть не писнула от страха, еще один такой могучий вопль, и я лишусь чувств. А страшнее всего был рывок за щиколотку, который не дал мне уплыть в поднебесье. Меня притянули, прижали, я оказалась в мощном кольце рук.

Странное дело, вдруг стало так спокойно… Страх исчез, как и не было.

«Накось выкуси! Ледяной хрен!»

Перед нами на фоне темного свода пещеры возникла расплывающаяся голограмма.

– Отдай! – короткий приказ снежного урода.

– Рр-р! – этот вопль я перевела как «нет».

Ледяные посовещались.

– Для нас она бесполезна. Но с чего это мы должны отдавать ее тебе?

Рычание – хриплое, гортанное, целая серия странных звуков с активной жестикуляцией, которые снежные понимали, а я нет. Часть жестов явно нецензурная – по тому, как вытянулось лицо бессердечного сугроба, определила я.

До меня только сейчас дошло: гигант так разговаривает, но мой переводчик не знает его языка.

– Ты лучший каторжник и всегда выполняешь норму. Ты достоин награды, – услышала я скрежещущие голоса ледяных инопланетян. – Выиграй, если сможешь, победи других желающих. И она твоя!

Похоже, они не хотели просто оставить меня в покое: если не смогли получить приплод, хотя бы развлекутся за мой счет.

– Эй, каторжники! – на этот раз голос ледяного разнесся на всю пещеру. – Для самых шустрых из вас приготовлен презент – сладкий инопланетный кусочек теплокровного мяса! Многие из вас годами не видели женщин, есть возможность посмотреть, потрогать и даже больше…

Холоднокровная мразь, разочарованная моим бегством, найдя приемлемое наказание, изощренно издевалась.

Громкоговоритель стих, но вместо скрипа голосов снежных издалека донеслись обрадованные вопли каторжников.

Сама того не желая, я поменялась в лице.

В тумане засветилось десятка два кровавых точек. Подобно светлячкам, они приближались.

Мой инопланетянин ощетинился, оскалил зубы и зарычал. Этот рев явно был недобрый. Меня схватили большой лапищей и оттерли за спину.

– Гр!

– Что? – переспросила я, не понимая языка.

– Гр, – повторили мне, только отчетливее. Я вновь не поняла, но почувствовала. Это что-то вроде: спрячься за моей спиной! Правда, я опять не была уверена в переводе.

Нападение произошло внезапно. Меня схватили и утянули за собой. Не удержавшись, я завизжала что есть мочи.

Моему протяжному воплю вторило громогласное рычание инопланетного зверя. В голосе защитника слышалось раздражение и обещание неминуемой расправы.

Но меня уже тащили неживые руки прочь от него, вверх по скале.

Рядом находился не человек, а пародия на него. Тонкие руки-палочки, невероятно сильные, металлические.

Я яростно вырывалась, сдирая кожу, кровь брызнула из моих запястий.

Тщетно. Скрутили, развели руки широко в стороны, так, что обнаженные груди приподнялись и стали отчетливо видны всем желающим.

Дрон замер, распластав меня на скале. Запястья сжаты оковами, в полумраке горят бесчувственные красные лампы объективов.

Он всего лишь машина, ему все равно, железяка выполняла приказ.

Мой защитник безуспешно прыгал на гладкий вулканический камень в попытке меня вернуть. Я была высоко, вне досягаемости, распятая на скале. С моей верхотуры прекрасно видны скользящие к пещере тени.

«Заключенные!» – поняла я. Услышав призыв Фриза, стекаются к месту дележа добычи.

Одна из массивных теней подкралась и прыгнула.

– Сзади! – завизжала я. Но гигант, словно почувствовав нападение, развернулся и встретил врага лицом к лицу.

Двое схлестнулись. И я увидела, что дерущиеся одной расы. Та же загорелая кожа, те же бугры мышц. Претендент на свежатинку в их убогой дыре не уступал по силе и ловкости моему защитнику.

Конкуренты дрались не на жизнь, а на смерть. Сочные удары кулаков, брызги крови из рассеченной кожи. Дерущиеся мужчины рычали, словно дикие животные.

Я закрыла глаза, не в силах смотреть на яростное кровопролитие.

Дыхание от страха участилось, потемнело в глазах. Окружающая действительность представлялась влажным ночным кошмаром. Быстрей бы проснуться и оказаться дома, в своей постели. Я помотала головой, прогоняя наваждение.

Разочарование. Это не сон, а жестокая реальность.

В мой кошмар ворвались звуки борьбы.

Нападавший упал. Мой защитник подскочил к нему и, схватив, швырнул на довольно-таки приличное расстояние. Несчастный рухнул, свернув собой верхушку скалы, да так и остался лежать, присыпанный пеплом. Из толпы, окружившей ристалище, вышли еще двое и стали обходить гиганта с боков.

С краю я заметила группу мужчин, все они были в крови, некоторые держались за поврежденные части тела, другие, передумав вступать в бой, пятились в тень.

Не в силах видеть реки крови и слышать хруст костей, я отвернулась.

В какой-то момент я осознала, что все звуки стихли, это заставило меня открыть глаза. Сразу же в поле зрения попал инопланетный варвар.

Подобрав с земли камень, гигант ловко метнул его в дрона и размозжил ему голову. Глаза андройда безжизненно потухли, стальные оковы разжались, я скользнула вниз, пролетев несколько метров, застряла на выступе скалы. Подо мной было еще добрых четыре метра. Я маялась, не решаясь прыгнуть, пока не увидела внизу знакомого гиганта.

Яркая зелень глаз не отрываясь смотрела сквозь водопад спутанных волос, загорелое тело в кровоподтеках. И… широко расставленные руки, готовые меня поймать.

Не знаю, что произошло со мной в тот момент, но я просто доверилась лохматому незнакомцу, вступившемуся за меня.

Соскочив с камней, я радостно прыгнула в объятья защитника и прижалась к разгоряченному боем телу.

– У тебя есть последний шанс! Мы вытащим тебя оттуда. – Это был Фриз, его зубастая физиономия висела в пространстве. Все тот же снежный мерзот с излишне оживленным мужским местом и выдающимся тонким носом, кроме которого в нем не было ничего примечательного.

Я подумала и решилась: лучше инопланетный зверь, чем снежные уроды. Он почти такой же человек, как я, хоть и дикий, а значит – наименьшее зло.

Сношение с одним из ледяных закончится моей смертью вовсе не скоропостижной, а мучительной и растянутой во времени. У меня было дикое желание вопить, чтобы Фризы вернули меня обратно, но я понимала – это бесполезно. Лучше сдохнуть быстро. Я упрямо сжала лохматого инопланетянина за шею в тщетной попытке задушить. И отчетливо услышала яростный скрип игловидных зубов носатого.

– Ну, как знаешь! – в гневе рявкнул ледяной зубастик. – Пропади пропадом! – и свет, озарявший подземную тюрьму, потух, голограмма исчезла. Красные объективы в глазах дронов медленно угасали, превратив смертоносное оружие в безжизненные остовы металлолома.

Толстые мужские пальцы осторожно разжали кольцо цепких девичьих рук, меня бережно опустили на землю.

Запрокинув голову, победитель заревел на всю пещеру, стуча себя в грудь мощным кулаком.

Я в страхе зажала уши руками.

– Что же я наделала, добровольно отдав себя в лапы зверю?

* * *

А наделала я нечто, о чем тут же пожалела.

Стоило мне облегченно выдохнуть, как победитель молниеносно наклонился, без усилий подхватил меня и закинул на плечо.

– Вяк? – только и смогла выдавить из себя. Мускулистое больно давило в живот, я болталась вниз головой, обессиленно подергивая конечностями. От усталости не было сил сопротивляться, оставалось лишь обиженно пыхтеть, а еще недовольно бубнить, тихо про себя возмущаясь.

Что он о себе возомнил, этот гигант? Я, конечно, премного благодарна за спасение, но неужели нельзя сжалиться и быть чуточку любезнее с потерявшейся в космосе попаданкой? Неужели у них тут ни в грош не ставят женщин, что у снежных, что у других рас?

Истерично задергаться меня заставила любвеобильная хапалка, по-свойски жмакавшая мою много раз сегодня отбитую булочку. И так нагло это у него между делом получалось, что я попросту офигела и лишилась дара речи, даже недовольно бубнить забыла. А гигант все тащил меня вглубь пещер, петляя по проходам, пока я окончательно не потеряла дорогу, выпав в астрал. Сказывалось нервное перенапряжение и шок, слишком много переживаний для одного дня. Случись мне в одиночку выбираться отсюда – ни за что не найти дороги обратно.

От холода и усталости клонило в сон, вдобавок кровь прилила к голове, сколько выдержу вниз тормашками – непонятно. Почти засыпая, не заметила, как меня сняли с плеча и опустили.

Спустя секунду я полностью проснулась.

Из кипятка выскочила ошпаренной кошкой.

Он, что, с ума сошел? Сварить меня заживо решил?

Или… О боже! Меня решили приготовить!

Только на пороге смерти у человека появляется столько силы. Я визжала как резаная и барахталась подобно бешенной. Смущенный гигант с ужасом взирал на мою истерию, но все же пытался засунуть меня в круглую дыру с водой. Не удержавшись, нырнул за мной следом, не забыв все же приподнять мою голову над водой.

Внезапно силы кончились, я расслабилась и, подобно потопленной субмарине, пошла ко дну. Сознание потемнело.

Меня подхватили и усадили. Вяло оглядевшись, я поняла, что сижу в кратере маленького вулканчика. Вода не такая горячая, как показалось моим замерзшим конечностям, просто теплая.

Вокруг широкая пещера, освещенная подземными источниками. Сеть маленьких круглых кратеров ступенями ползет куда-то ввысь и теряется. Мы здесь одни, слышны только плеск воды и недовольное сопение инопланетянина.

Тепло проникало в мышцы и пробирало до самых костей, расслабляя и успокаивая, вода немного попахивала солью, но все-таки была чистой и прозрачной.

И еще я осознала, что хлопнулась в обморок. Постыдно, как последняя слабачка. Если бы не мускулистая рука, удержавшая меня, захлебнулась бы окончательно.

Теперь я сидела без сил на коленях у мокрого мужчины, привалившись к его голой груди своим не менее обнаженным телом. Ни на мне, ни на нем нет ни ниточки… Мда… ситуевина.

Я осмотрела гиганта. Мужчина поднял руку и стер широкой ладонью брызги с лица.

«Это я его так, – осознала я. – Ну все, теперь влетит на орехи. В водоем его повалила тоже я».

Отходняк после испуга и обморока накрыл внезапно. Сначала затряслись руки, потом коленки той особенной противной мелкой дрожью, а потом и вовсе начало колотить. Я поняла: несколько минут назад меня спасли от невероятного кошмара.

Как-то не хотела верить в то, что со мной случится плохое. Казалось, это все ужасный сон, который вот-вот кончится. В самый страшный момент я резко проснусь и пойму: не бывает инопланетян, не бывает ледяных людей…

Но когда каторжники с горящими жаждой глазами стали драться за меня, я поняла: нет, подобное может быть и ЭТО случится.

Один из мускулистых заключенных доберется до меня и… Сделает непоправимое. Он силой возьмет то, чего жаждал много лет и не мог добыть. А потом, когда наиграется и я ему надоем, или если меня у него отнимут другие каторжники, я пойду по рукам. Это будет пострашнее ледяного ублюдка, потому что здесь десятки каторжников, и они смертельно голодны. Утолить подобное желание трудно. Но они постараются это сделать, если доберутся до меня.

Зажмурившись, размышляла: хорошо ли, что я попала к одному из них? Поможет ли он мне выбраться из переделки?

От пораженческих мыслей меня отвлекла ладонь, грубая и шершавая, подобно наждаку круговыми движениями водившая по моему телу.

С удивлением и смущением я осознала, что меня моют. Не едят, не варят, просто моют. Впрочем, еще ничего не понятно, меня могли полоскать перед разделкой.

А жить хотелось.

Мой вопросительный взгляд встретился с зелеными глазами. Гигант, подобно огромному зверю, зарычал, приподняв верхнюю губу, и показал клыки. Я шарахнулась в сторону.

Ну точно, моют перед приготовлением!

Но инопланетянин всего лишь приподнял руку и показал ладонями на себя.

– Бр-ра-ан! – Рычание эхом прокатилось по пещере, вспугнув мелких странных животных.

Я непонимающе уставилась на громилу. Инопланетянин попытался еще раз. Ткнул в себя пальцем и произнес это слово, после указал на меня. И до меня дошло – как до жирафа, но все же… Варвар спрашивает, кто я.

– Кэйли Доэрти! – Мой голос, подобно писку цыпленка, потонул в глубинах подземной пещеры.

– Дамир-р-ра! Дамира Брана! – он указал на меня пальцем и, гордо выпятив грудь, ударил в нее кулаком, звук получился внушительный. Я по-прежнему непонимающе хлопала глазами. Знания языка не хватало, все звуки в его речи были резкими, рычащими и пугали своим агрессивным звучанием.

До гиганта дошло, что я не понимаю его, но он был упорен и не сдавался.

– Кей`ли Эрти – дамира. Дамира Брана. – В меня вновь невежливо ткнули, а после указали на себя. Сама того от себя не ожидая, сделала лингвистическое открытие.

– Да черта с два! Я сама себе принадлежу! – выкрикнула на всю пещеру, спугнув инопланетных тварей, гнездившихся на скалах.

Гигант злобно уставился на меня. По моему возмущенному воплю он понял: я недовольна и, более того, не согласна с его утверждением!

В мое ухо впились толстые, как сосиски, пальцы. И потянули на себя.

– Ая-яй! За что? Я ничего не сделала! – Зачем драть мои уши? Бессердечный зверь, отвинчивая мое мочку, стал ковыряться в своей шевелюре, разыскивая там блох.

А не ошиблась ли я в его разумности? Может, то, что я приняла за слова, всего лишь рев дикого животного? Но произнес же он мое имя… или просто повторил услышанные звуки?

Из спутанных волос не добыли насекомых, вместо мелких тварей на свет божий извлекли узкий металлический стилус.

Тонкой серебряной спицей гигант стал ковыряться в моем ухе, наклоняя мою голову и так, и эдак. Внезапно я услышала писк, шипение, треск. Бран нахмурился, обнажил клыки, рык вышел протяжный и недовольный. Задуманное не получалось.

Стоило здоровяку убрать пальцы, я тут же схватилась за оттянутое ухо. Пощупав пальцами, мгновенно нашла небольшой металлический кругляш, прятавшийся в завитке раковины. Мне почему-то казалось, что переводчик должен быть похож на сережку в мочке уха. В крайнем случае, вставляться в слуховое отверстие, а не прятаться в закоулках ушной раковины.

Гигант чесал в затылке, размышляя. Была предпринята очередная попытка лишить меня уха. Не прошло пяти секунд, как меня отпустили. Инопланетный неандерталец был собой доволен.

– Моя-я! – гортанно прорычал он, и на этот раз я поняла рык.

– Своя собственная! – огрызнулась я. Медленно, как до жирафа, до меня дошло: я сказала это на языке Фризов, а переводчик уже перевел на рычащий язык варвара.

Ладно, с ослиным упорством и заблуждениями спасителя мы разберемся потом.

Хотелось хоть немного отдохнуть и посидеть закрыв глаза, теперь, когда могу хоть расспросить о том, на какой я планете и кто эти Фризы, похитившие меня.

Слишком хорошо в этой теплой луже. Готова поклясться, в воде содержатся какие-то вещества, помогающие заживлять раны. Дико хотелось спать.

Только смущал голый инопланетянин рядом.

Я отодвинулась. Меня невозмутимо придвинули обратно, причем не вставая. Замолкать гигант тоже не собирался, по-моему, сейчас меня начнут расспрашивать, с какой я планеты.

– Я – Бран. Я – воин. А ты? – говорил инопланетянин на своем наречии, но из наушника слышались отголоски перевода языка Фриза. Теперь на многие годы это будут самые ненавистные звуки, являющиеся в кошмарах.

Ладно, если только поговорить, то согласна. Про себя я уже решила вытянуть из космического варвара всю возможную информацию.

– Кэйли, с Земли, – с подозрением буркнула я, и тут же: – Что ты делаешь? – нервно взвизгнула, когда рука, широкая, как лопата, прошла по боку.

– Мою, – отозвался тот, и в голосе послышались какие-то сладострастные нотки, как будто мурлыкал гигантский кот. – Копоть. Грязь. Пепел. Лед…

Бран вообще был не очень многословен, зато излишне активен в действиях.

Я поджала губы, но не стала говорить, чтобы он прекратил, боясь, что варвар меня здесь бросит и уйдет, а я останусь одна, голая, с каторжниками наедине. Да и сил сопротивляться не было.

Мысли не хотели выстраиваться в стройный ряд тогда, когда к твоей ноге прижимался такой налитой и сочный мужчина. Гиганту, похоже, нравилось ухаживать за мной, я же чувствовала себя куклой.

Рука мерно поднималась и опускалась, смывая с меня все, что налипло при бегстве от Фризов. А когда ладонь стала оглаживать округлости груди, мысли и вовсе повели себя непредсказуемо – поскакали в разные стороны, как стайка испуганных блошек.

Время от времени варвар бросал на меня какие-то призывные взгляды, видимо, приглашал присоединиться. Но я не то что дотронуться до золотого мускулистого тела боялась, посмотреть было совестно: такой красавец, и рядом! Перед закрытыми глазами встал мой бывший. Высокий, худой и бледный. С надменным выражением лица в россыпи мелких прыщей. Да, прежний бойфренд не выдерживал никакого сравнения с инопланетянином. Интересно, вся раса Брана такая, или ему невероятно повезло родиться богатырем?

Я все еще продолжала млеть, покоряясь широкой ладони.

Сказывалась нечеловеческая усталость. Где та призрачная грань, рубеж, за которым человек не выдержит и сломается пополам? Кажется, я уже на самом ее краю.

Еще чуть-чуть, и уплыву в мир сновидений. Все было чудесно, даже радостно, пока два проказливых пальца не полезли туда, куда не следует. И пока мой мозг не получил ощутимый пинок от проснувшегося либидо. Это было подобно удару ноги в висок, резкому и сногсшибательному. Грезы разлетелись на тысячи осколков.

– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? – завопила я.

– Хочу посмотреть… – с наивностью ребенка ответил воин. Я не ослышалась, или перевод такой кривой? Что ТАМ смотреть?

Я сдвинула колени настолько плотно, насколько смогла.

– Расслабься, я хочу посмотреть на тебя там.

– И почему я должна это тебе показывать? – Рука была настырной и не желала отступать, ладонь проникла в святая святых наполовину, но все же застряла, задержанная моими коленями. Воин усиливал давление, и я запаниковала. – Я не обязана! И стесняюсь! – Мои визги, наверно, взбудоражили все катакомбы и разбудили каторжников, находящихся даже в самых отдаленных туннелях.

– Я хочу сравнить тебя с нашими девушками.

– Стесняюсь! – Меня заклинило на одном, как мне казалось, спасительном слове.

– Но я же не стесняюсь! – парировал Бран. О да! Он-то не стеснялся, я уже вдоволь насмотрелась на выдающуюся мужественность. Настолько, что почувствовала себя несколько голодной, все-таки месяц без бойфренда.

– Все равно не должна… – простонала я. Моя сила воли трещала по швам. Когда к тебе прислоняется голый мускулистый красавец, трудно держать себя в руках и строгости.

– Должна, потому что… – Тут великан замялся, нахмурился, после и вовсе разозлился, а у меня от нахмуренных бровей душа в пятки ушла. – Потому что! – коротко закончил он. – Потому что это очень важный вопрос.

– И не подумаю! Ты не мой паре… – Преграда из двух сомкнутых колен внезапно пала.

Инопланетный варвар отреагировал первым, а вот я стормозила. Бран прижал меня к себе одной рукой, словно зажал в тисках, как ни крутись – не вывернешься.

Другая рука скользнула внутрь и заграбастала прелести.

Что сказать? Чисто сработано, стремительно и молниеносно, начинаю верить, что он воин, а не рядовой заключенный.

Я проиграла. Стоило пальцу великана дотронуться до шелковой нежности, самообладание рухнуло в пропасть и исчезло в недосягаемой дали.

Стон удовольствия сорвался с моих губ, пришлось прикусить их чуть ли не до крови.

Наглый первооткрыватель робко исследовал окрестности, заставляя закипать кровь в моих венах.

В такой ситуации только и оставалось покорно раздвинуть колени и подчиниться, все равно проиграла.

Как там говорится? Если не можешь сопротивляться, расслабься и получай удовольствие.

Про себя горько планировала способы мести. Но что я могу сделать такому гиганту? Разве что массаж боков пинками устроить. Но для него, сражающегося в полную силу с другими каторжниками, это все равно, что легонько погладить. Клянусь всеми богами, рано или поздно придумаю достойную месть.

Сжавшись в его захвате, я дрожала, стараясь не закричать, если варвар причинит мне боль. Звать на помощь бесполезно. Только привлеку излишнее внимание остальных заключенных, и тогда… Тогда ему может прийти в голову поделиться с другими, а я этого не вынесу.

Варвар с каждой секундой становился более довольным, чувствовала голой спиной, как его напряженное тело расслабляется.

Пальцы уже более вдумчиво ласкали контуры интимностей, пробираясь глубже.

Вот оно как получилось: старалась избежать самого страшного, но напоролась на инопланетного извращенца. Недаром он так дрался за меня. Скорее всего, Бран самый сильный каторжник в этом подземном аду. Так же, как и остальные заключенные, он много лет не видел женщин, и тут на свою беду появилась я, или…

Или не на беду, возможно, мне будет не так плохо в этом влажном и душном подземелье, а даже мучительно сладко.

Пальцы скользили, описывая контуры складочек, нежно гладили и ласкали, одновременно становясь настойчивее и постигая недоступные ранее глубины.

Инопланетному варвару нравилась эта неспешная игра. Это подтверждало жаркое дыхание возле моего уха и мерное рычание, срывающееся с его губ. Похоже, ему, как и мне, пришлись по душе эти сладостные, словно патока, тягучие ощущения от производимых действий.

Мне становилось вовсе не до шуток. Рука двигалась уже внутри. Когда шаловливые пальцы оказались так глубоко, я и не заметила?! Эти движения были ритмичными, настойчивыми, напирающими, требующими подчинения. Они заставляли дышать чаще и выгибаться раз за разом вместе с ними.

Я повернула голову, прося пощады, но вместо слов смогла выдавить из себя только жалобный стон, который буквально был подхвачен с моих губ.

Слияние, страстное, неистовое, я не заметила, как меня подхватили и усадили лицом к лицу на колени.

Все мысли затмил долгий страстный поцелуй и движения пальцев. Губы варвара не давали опомниться, они ловили мой раскрытый рот в перерывах между криками, которых я уже не могла сдержать, и овладевали им. Жадно сминали и покоряли, заставляя все неистовее и неистовее откликаться на действия гиганта.

Пальцы уже не просто заводили, они заставляли сходить с ума, напрягаться мышцы и двигаться в унисон с их ритмом. Быстрее! Еще быстрее! Губы требовали не отставать, бедра подавались вперед, подчиняясь ритму, напирая, сильнее принимая внутрь то, что давало наслаждение.

Глубже. Быстрее. Еще быстрее!

Прежде чем мозг окончательно отключился, он еще успел сгенерировать пару не совсем стройных мыслей.

О боже! Что же я делаю! Целую его! Более того, требую, чтобы он не останавливался. Стыдно до слез.

Сколько у меня не было парня, месяц? За такое время не то что можно соскучиться по бодрой мужественности – озвереть с голоду.

И последняя, не очень здравая мысль: хотя бы наемся перед смертью. Это того стоит.

А после осталось только неприкрытое бесстыдное желание.

Пальцы задвигались быстрее, заставляя выгибаться, чувствовать животом не просто внушительную мужественность, а жадное бешенство неистового ненасытного зверя.

Бесстыдная выпуклость уперлась в складочку тела, пощекотала пуговку и, войдя в общий ритм, стала подогревать страсти. Это оказалось последней каплей. Мало того что наглые пальцы добивались своего, губы покоряли, не давая вздохнуть, так еще и неугомонная мужественность раскаляла обстановку, заставляла терять голову, терять самое себя.

Пик наслаждения накрыл внезапно. Это было подобно тому, как космический звездолет вырывается из пелены облаков в открытый космос. Сначала непроглядная темень и потеря направления. А после свобода, вокруг только пустота, легкость и звезды.

Содрогаясь от освобождения, я приникла к плечу сладострастного мучителя. Все еще вздрагивая и всхлипывая, спрятала лицо у него в спутанных волосах. Щеки горели от неописуемого удовольствия, а уши – от стыда.

С замиранием сердца и, что греха таить, с тщательно скрываемым вожделением я ждала, когда потревожившая мой покой мужественность проникнет внутрь, подарив еще большее наслаждение. Истинную наполненность, а не шаловливый пятипалый суррогат, и, возможно, сладкую боль. Космический варвар был крупнее земных мужчин, но неизменно нежен.

Боль пришла не оттуда, откуда я ее ждала.

АЙ! Острые клыки впились в кожу на шее, не очень глубоко, так, слегка прикусили.

Хотелось возмутиться, но после наивысшего пика блаженства совершенно не осталось сил. Возможно, таким образом инопланетные гиганты получают то самое конечное удовольствие.

В пустой, без единой мысли голове пробежала только одна догадка: все-таки съедобна, вот, уже откусывают первый кусок.

* * *

Очнулась я от того, что огромная лапища перебирала на затылке волосы.

Вальяжно развалившись в горячей воде, любвеобильный гигант блаженствовал. Я же просто-напросто безвольной тряпкой валялась на нем и приходила в себя после пережитого.

Все-таки, что ни говори, большая внушительная мужественность вкупе с райским блаженством и неиссякаемым удовольствием является лучшим лекарством от всего: от обид, горестей и тревог. А еще – первоклассным снотворным. Пока я пребывала в блаженной отключке, успела выспаться и отдохнуть. Сознание вернулось поразительно быстро.

– Ханами почти как наши женщины, только лучше! – довольно протянул гигант голосом обожравшегося тигра. – Только очень маленькая.

Кажется, инопланетный извращенец был доволен. А вот я никогда не смогу смотреть ему в глаза. Такое унижение. Как можно силой взять что-то подобное? Тем более тогда, когда в голодном теле и без того гуляют пошлые мысли.

Я сжала колени с намерением никогда больше в жизни их не раздвигать. Пусть срастутся к чертям собачьим. Лучше быть одиноким синим чулком с сорока кошками, чем терпеть подобное потребительское отношение.

Так и хотелось бросить в наглую масленую рожу: ну что, получил что хотел? А теперь провались в ад! Только мы уже пребывали на самом дне, более падать было некуда.

От огорчения и жалости к себе на глаза вновь навернулись слезы. Он-то доволен сверх меры, а каково мне?

– Почему? – Я утерла с лица злые сопли обиды – так неприятно было ощущать себя слабачкой. – Почему ты так жестоко со мной поступаешь?

Воин взял мое лицо в ладони.

– Смотри в мои глаза. – Я взглянула в зеленый омут и пропала. – Ханами такая нежная… Я был Тагур[1]1
  Тагур – большое и неуклюжее животное, довольно тупое. Может бестолково топтаться на месте, уничтожая посевы, или, испугавшись, нестись напролом, прошибая костяным лбом каменные стены домов и деревья с толстыми стволами.


[Закрыть]? Тебе больно?

Сжав губы, я покачала головой: надо быть честной хотя бы самой с собой. Мне не то что больно, просто нестерпимо… сладко. Настолько, что начинаю бояться этого чувства.

– Я не хотел тебя обидеть. Ты звала на помощь – я пришел. – Краска стыда залила мои щеки: не такая я уж и тряпка, чтобы звать на помощь. Ну, может быть, пискнула пару раз, подала, так сказать, голос от возмущения, но не более. Я тогда слишком боялась снежных уродов, чтобы вопить, и страх этот был такой же, как они сами: мерзкий и леденящий, прокрадывающийся в душу подобно холоду. От такого ужаса не орут, наоборот, от него теряешь способность говорить.