Текст книги "Танатотерапия. Теоретические основы и практическое применение"

2.6. Объектность и предметность тела и его частей

Отдельно хочется остановиться на таких характеристиках тела, которые напрямую связаны со смертью, – как объектность (предметность) нашего тела и характеристики, связанные с нашей пассивностью при манипулировании кого-то с нашим телом и его отдельными частями. Если мы лежим расслабленными на полу и кто-то приступает к работе с отдельными частями нашего тела, – нашему телу всему и его отдельным частям предъявляется особая ситуация взаимодействия, задается особый контекст, описываемые как субъект (тот, кто работает) – объект (наше тело в целом и отдельные его части). Но объектом/предметом мы становимся только после смерти! Отсюда и напряжение, возникающее в теле и отдельных его частях. Мы просто направляем туда наш контроль! Отсюда и активность наших частей тела в тот момент, когда с ними начинают работать. Мы не способны быть пассивными. Пассивность – характеристика мертвого тела! Видимо, по этой причине охватывает ужас зрителей картины Александра Сокурова «Круг второй» в тех эпизодах картины, где главный герой проделывает манипуляции с телом его умершего отца, или когда тело отца лежит на столе, уставленном яствами, и мастерство режиссера и оператора выбирает такие ракурсы тела, что оно оказывается рядоположенным этим яствам.

Совершенно неожиданным образом аспект предметности проявил себя на одном из семинаров по танатотерапии, где один из участников, сексопатолог по роду деятельности, воскликнул: «О! Теперь я понимаю, почему мои клиентки, страдающие лжефригидностью, избегают представления о своем теле, как (внимание!) об объекте чьей-то страсти». В этом месте целесообразно коснуться значений таких специфических глаголов данной сферы как «иметь кого-либо» и «трахать». В первом случае, глагол «иметь» ясно указывает на момент владения, обладания, лишения свободы. Хорошей иллюстрацией к сказанному можно считать приведенную ниже фотографию, сделанную Сергеем Шахиджаняном (Фото 6), подчеркивающую именно аспект обладания одним партнером другого.

Фото. 6

Что касается глагола «трахать», то значениями такого глагола, наряду с общеизвестным и описанным, например, в сборнике «Русский мат» (1997), также являются «бить» и «ударить» (сравни, «трахнуть молотком по пальцу» и «трахнуть бутылку о стенку»), а это указывает на направление и силу применяемого телесного импульса. Действительно, оргазм характеризуется отпусканием мощных телесных импульсов.

Используя модели перечисленных выше видов смерти танатотерапия достигает главного: в этой неузнанности реальной смерти для человека (клиента, пациента) – залог безопасности его контакта с этой реальностью.

3. Работа с телом в танатотерапии

Акцент в танатотерапии делается на работе с телом и через тело человека. В этом нам видится особая «миссия» танатотерапии в деле восстановления своеобразной справедливости по отношению к человеческому телу. Обычно тело человека рассматривается, пользуясь языком гештальттерапии, своеобразным «фоном», используется для… Расхожей является фраза «покажи, как ты владеешь своим телом». В таком случае трудно назвать отношения между «владеющим» и «владеемым» как партнерские. Даже для женщин, больше украшающих свое тело чем мужчины, вряд ли уместен «партнерский» аспект этого действия. Женщина украшает себя в своем теле. Не в последнюю очередь такое «хозяйское» отношение к телу, по нашему мнению, связано с прошлым нашей цивилизации, когда телесные реакции и процессы, развиваясь бесконтрольно со стороны самого человека, несли только смерть. Речь идет о колоссальных эпидемиях – например, чумы – поразивших Средневековую Европу и той стремительности, быстротечности телесных процессов, сопровождавших это заболевание и гарантированно приводивших к фатальному исходу. Вот как описывалось протекание бубонной чумы:

«Все начиналось с блошиного укуса – случая совершенно обыкновенного по тем временам. На зудящем месте спустя день или даже неделю образовывалось черновато-фиолетовое пятно. Потом, дня через 3, воспалялись ближайшие к месту укуса лимфатические узлы, через неделю начиналась головная боль, бред и беспамятство, поднималась температура. До сих пор еще можно было надеяться, что это – обычная простудная лихорадка. Но вот больной слабел так, что больше не мог подняться с постели, у него выступал кровавый пот, нарушалось пищеварение, появлялись внутренние боли и галлюцинации; лимфатические же узлы превращались в гигантские шишки. Потом нарывы лопались, и вытекала зловонная гнойная жидкость. Остальное было делом нескольких дней или часов: больной впадал в кому и умирал. А к тому времени нарывы появлялись у его близких или соседей» (журнал Гео, № 4. Апрель 2003, стр.148)..

Видимо, на клеточном, генетическом уровне откладывалась информация – «если что-то происходит неподконтрольно человеку – это несет смерть!». Интересно, что в этот период истории у Смерти изменился ее инструментарий. Так, француз Жан Коломб изображает ее в этот период со стрелой (Рис. 6). Считалось, что гнойные нарывы, свойственные бубонной форме чумы, бушевавшей в то время, остаются от стрел Гнева Господня.

Рис. 6 Смерть со стрелой

Язык хорошо фиксирует двойственность, дуальность телесной реальности. Общеславянское «tblo» означает основа, почва, совпадающее с индоевропейским корнем «тело» (ср. с лат. Tellus земля, почва и Богиня Земли – там же, цит. по Газарова 2002). Греческое же «Telos» – означает «цель», «срок», «конец», «предел» (там же, выделено нами, В.Б.). Видимо, отсюда лаконичное определение смерти как «приобщение к большинству», или не менее лаконичное определение жизни, данное Фаиной Раневской (заменим одно слово, В.Б.), как «падение из женских гениталий в землю».

Большинство систем личностного роста, используя тело на первых этапах, – в дальнейшем, – рассматривают его как своеобразную обузу (треугольник восхождения в классической йоге, core-энергетике Дж. Пирракоса, опирающейся на согро – тело и возносящей к духу – spirituale, Рис. 7).

Рис. 7. Место телу в системе core-энергетики по Дж. Пирракосу

Справедливость в таком случае восстанавливается лишь к концу жизни, в старости, перед смертью. Тело из «фона» явно превращается в «фигуру», заявляя во весь голос о своих правах – болью, бессонницей, одышкой и т. д. Человек возвращается к осознанию и ощущению ценности простейших физических и физиологических актов. В этой связи уместно сравнение детского и старческого тела – своеобразная кольцевидная структура, где концы этого разорванного кольца оказываются близки друг к другу (отсутствие сознания у детей – маразм у пожилых, отсутствие чувств – первичные эмоции у маленьких детей и у глубоких стариков, сепарация/преодоление собственного тела у тех и других). Даже название «старый пердун» точно характеризует специфику телесных проявлений – старческое пожилое тело не способно удерживать (кстати, как и младенцы!) зажатыми анальные сфинкторы.

4. «Иньский» подход в танатотерапии

В танатотерапии ставка делается на т. н. «иньский» подход, тотальное расслабление, в отличие от, в основном используемого в психотерапии, – «янского» подхода.

Нами в качестве языка описания реальности танатотерапии сознательно выбран язык «инь-янских» взаимоотношений. В русском языке достаточно много пословиц и поговорок, например, «тише едешь – дальше будешь», «чем хуже – тем лучше», «медленно запрягают – быстро скачут» и др., достаточно убедительно показывающих как одна полярность дополняет другую и максимизация одной из полярностей с необходимостью приводит к зарождению другой. Из Библии нам хорошо известно выражение «смертию смерть поправ». Но китайская философия, фразеология и, главное, соответствующая им символика, привлекается нами как яркое, очень емкое и понятное, выраженное визуально воплощение смысла полярных отношений.

Янский подход означает, что ставка в психотерапии или терапии в основном делается на воздействие с целью изменений в какую-либо сторону (чего стоит, хотя бы термин «интервенция»). При иньском подходе создаются условия, когда тело клиента (пациента) идет навстречу особым характеристикам контакта, устанавливающегося между контактируемыми (в частности, танатотерапевтом и клиентом). В этом идеально проявляет себя закон контакта: дать другому человеку можно не больше, чем он может взять, и наоборот, другой может взять не больше, чем ему могут дать. В этом смысле, воздействие, осуществляемое в танатотерапии, является результатом взаимодействия между клиентом и танатотерапевтом.

Наличие активности, «янского» начала, хорошо прослежено в традиционном (особенно отечественном) здравоохранении. Судить об этом можно, хотя бы, по устойчивым языковым выражениям милитаристского толка, которыми она изобилует («приступ боли и болезни», «борьба с болезнью», «борьба за жизнь», «остановить развитие опухоли» и т. д.). Кстати, и сам термин «здравоохранение» (также как и «борьба за мир!») в нашей стране появился только после Октябрьской революции. До революции нынешнее Министерство здравоохранения носило гордое название «Департамент народного здравия». До сих пор The World Health Organization часто неправильно переводится (причем и теледикторами!) как Всемирная организация здравоохранения (найдите «охрану» в написании по-английски!).

Избыток иньского компонента традиционно рассматривается как своеобразный коллапс, кома. Уступчивость, пассивность в большинстве случаев (в политике, экономике, медицине и др.) также носит негативный оттенок. В танатотерапии основная стратегия терапии (помощи) направлена на движение к центру иньской составляющей, к источнику янской активности, в нем находящемуся, что в итоге приводит к балансировке инь-янской составляющих, балансировке, осуществляемой самим телом. Этот мощный и концентрированный источник янской активности окружен «океаном» иньской безмятежности и покоя (Рис. 8).

Рис. 8 Диаграмма «инь-янских» взаимоотношений

В этом своеобразном «золотом сечении» сочетания процессов «активизации» и «заземления» кроется залог безопасности проявления этой активности. Активность не приводит к т. н. «отреагированию». Это то, что нами было выше описано как механизм сновидения. Да, во сне можно проснуться. Но только от кошмара, когда «активность» превалирует над «абсорбцией».

Аналогичные процессы (вытекающие из этой же «логики», впервые зафиксированные в китайском мышлении, – «максимизация одной из полярностей приводит к зарождению полярности противоположного качества») протекают и в центре «янской» компоненты. Это хорошо описано у родоначальника исследований измененных состояний сознания Джона Лилли; этому служит сам образ и название его книг – «Центр циклона», «Парный циклон». Собственно, механизм отреагирования («катарсиса») и строится на процессе максимизации янской составляющей, которая (максимизация) с необходимостью и приводит к появлению иньской составляющей (освобождение, высвобождение, успокоение). Это привычный в культуре и социуме способ «борьбы» с бессонницей (чтение неинтересной книги перед сном или смотрение всех подряд телепередач). Цивилизация (особенно западная) пошла по «янскому» пути – т. е. по пути высокого темпа жизни, силы впечатлений и т. д. Привычный способ борьбы со стрессом – заземление через переедание привел к проблеме избыточного веса (Фото 7). Причем, парадокс заключается в том, что число людей с избыточным (избыточным чему?!) весом особенно велико в странах с высоко развитой экономикой (например, Америка). Вспомним также, что богиня худобы (сравни, худо) Персефона – это богиня царства мертвых, т. е. стресс еще и несет (или сам из него вытекает) страх.

Фото 7. Только такая масса и вес тела позволяют борцу сумо противостоять противнику в поединке

Увлечение «янской» составляющей нашей жизни толкает людей в погоню за острыми ощущениями, экстримом. «Шок – это по-нашему!» – девиз не только шоколадок с аналогичным названием, но и всей жизни (См. Фото 8). «Горячей точкой» становится вся планета.

Фото 8. Тела тех, кто погиб на подступах к Эвересту, а это более 20-ти человек, остаются там навсегда.

Можно даже предложить видоизмененную диаграмму инь-янских взаимоотношений, соответствующую, по нашему мнению, нынешней ситуации развития цивилизации (Рис. 8).

Рис. 8. Доминирование «янской» составляющей в современной цивилизации

Сильное чувство в западной культуре всегда передается через интенсивность (в кинематографе – разорванная одежда и откусанное ухо). В русской традиции – «бьет – значит любит!». Привычная нам пауза (неожиданная остановка транспорта, преждевременный приход куда-либо и др.) зачастую воспринимаются нами как трата времени, его потерю. Вызывает тревогу – «не беспокойтесь, сейчас поезд тронется!». На Востоке же – это такой же полноценный акт жизни, максимально этой жизнью наполненный. Однако постепенно (но очень медленно) в западной цивилизации все же меняется отношение к иньской составляющей – стали популярны техники медитации (Фото 9), релаксации, китайские двигательные системы, «уравновешивающие высокий темп окружающей жизни» (Елисеев В., Баскаков В., 1990).

Фото 9. Медитация на рабочем месте

Показательно, что в последнее время появляются публикации, расценивающие стратегию максимизации «иньской» составляющей более эффективной, нежели «янской». Это касается, например состояние комы, которая начинает рассматриваться в качестве необходимого (самому организму) процесса восстановления жизнедеятельности организма (Линкс Н., 2001). В таком случае реанимационные, активизирующие (в этом смысле, – «янские») процедуры могут в ряде случаев быть расценены как неадекватные ситуации, в которой находится сам организм.

5. «Правильная смерть» как основа моделирования в танатотерапии

В танатотерапии в качестве средства установления (или восстановления утраченного) контакта с процессами смерти и умирания берется отмеченное выше моделирование смерти, причем редкого ее вида – т. н. правильной смерти. В основе такой модели – модель тотального расслабления. Тело человека, умирающего правильной смертью, характеризуется рядом специфических параметров. Его чувства спокойны, он иногда даже радостен (см. отрывок ниже). Его тело максимально расслабляется; дыхание становится поверхностным и замедленным; руки раскрываются, разворачиваются и ложатся ладонями вверх; ступни ног раскрываются и сами ноги распадаются; нижняя челюсть отпадает вниз; глаза приоткрываются (не видите ли Вы в таком описании – вид лежащего новорожденного ребенка?). Вот как описывает такой вид смерти известный русский историк Ю. П. Миролюбов:

«И вдруг шум в передней: «Батюшка, прадед наш помирает. Причастить надо!» Отец встает и сейчас же, ни слова не говоря, несмотря на уговоры матери, идет во двор и уезжает.

Долг прежде всего! Мы, оставшиеся, сетуем, но вскоре забываем. И уже через час папа снова дома. «Древнейший дед!»

– рассказывает: «Вхожу в хату, а он уже на лавице лежит, под головой подушка, набитая соломой, в чистой рубашке, с зажженной свечой в руке, светлый такой, радостный. «Простите, говорит, все меня, что в такой день помирать собрался! Господь зовет!» – «Радуйся, раб Божий, – говорю: в этакий день представиться перед Христом – честь великая!»

– «Я и то радуюсь, да родных моих жалко. Святки ведь. Им радость омрачаю». – «Не думай об этом». Пособоровал его, поисповедовал, причастил, а он и говорит: «Посидите, батюшка, еще минуту, почитайте мне отходную». Я почитал, и вдруг вижу, заснул дед. А потом свечка выпала из его рук. Оказывается, помер». В этом простом описании смерти стариков того времени – вся Русь Святая! Просто жил человек, трудился, исполнял Заповеди Божьи, детей родил, вырастил, поженил и внуков увидал, правнуков, праправнуков, и, наконец, умер. Простая жизнь и такая же прекрасная, простая смерть, без вычура, без сутолоки. Так умирали все, у кого совесть чистая была. Как настоящие первые христиане, в белой рубашке, со свечой в руке! И сколько есть на свете людей, что умирают с проклятиями на устах… А здесь – чистота, духовная простота, спокойствие. Припоминаем мы, как в Антоновке дед Минай помирал: пришел домой и говорит жене: «Ну, баба, ставь воды на печь, умыться надо, чистоту сказано». Та поставила. Дед умылся, причесался, бороду подстриг, усы подправил, и говорит: «А поди-ка, у нас свеча есть?» – «А на что тебе свеча?» – испуганно спросила она. – «А ты, баба, не осуждай: давай свечу!» Дала она ему свечу. – «У нас и ладану немного есть?» – спросил Минай. – «Есть» Дала ему ладан. Дед развел кадильницу, глиняный горшочек, и говорит: «А ты поди-ка к батюшке, зови его к нам. Исповедоваться надо, приобщиться». – «Да, что же ты, дед, помирать что ли собрался?» – заголосила она. – «А ты, баба, не перечи! Ступай, коли сказано. Потрудись для меня. Я для тебя тоже трудился». Пошла она к священнику. Пришли вместе, а дед уже сам на лавицу лег, свечу в руке держит: «Скорее, батюшка, а то душа уйдет!» Священник поисповедовал его, причастил, а тут баба в слезах, возле деда стоит: «На кого ты меня покидаешь теперь?» – «А на Господа Бога и Матерь Божию», – отвечает. – «А ты не голоси. Всем помирать надо однажды». Потом, когда батюшка ушел, он попросил подправить подушку, напиться спросил, затем охнул однажды и свечу уронил наземь. Заголосила баба. Дед уже больше ничего не слышал. Улетела душа его к Богу Высшему.

Удивительный люд наш русский! Так грандиозно просто, так духовно ни один народ в мире не умирает. У каждого из стариков были припасены «на смерть» чистые носки с белыми пятками и наконечниками, чистое белье, костюм, туфли, как надо. Этих вещей никто носить не смел, ни стирать, ни гладить, как куплены были, так и в сундуке лежали. В них одевали умершего, после обмывания. Но вот эти два деда, о которых рассказали мы выше, имели нравственную силу сами обмыть себя, приготовиться, лечь и умереть. Ведь сколько людей есть, которые при одной мысли о смерти бледнеют, трясутся, за священника хватаются, а здесь просто, ясно, без шума или крика, человек готовится на Тот Свет» (Миролюбов Ю.П., 1996).

В основе идеи «правильной смерти» заложены представления о цикличности природы. Также как мало что-либо зависит от ребенка в момент, когда он рождается, также мало должно зависеть от нас в смертный час. Наступает утро и солнце медленно восходит – наступает вечер и солнце медленно (и равномерно!) заходит. Своеобразная «гаусская кривая» нашей жизни-смерти. Не случайно до появления христианства на Руси хоронили сидя в эмбриональной позе, а гроб по древнерусски – «домовина» – означал «матку». В те времена важно было соответствовать естественному циклу жизни, а значит, – и смерти.

Принципиально важной характеристикой, отличающую тело клиента, проходящего танатотерапию от всех других средств релаксации, является то, что конечности и тело человека холодеют (смотри выше, сравнение с аутогенной тренировкой). Расслабление – «иньская» составляющая, характеризующаяся исключительно холодом. Отсюда и трудность попадания в центр тотального расслабления (иньского компонента) с помощью иных технологий: невозможно пройти т. н. «холодную зону» (страх смерти) и невозможно ощутить себя предметом (объектом). Танатотерапия, представляющая специальную технологию (сумма принципов, приемов, упражнений), – позволяет это сделать.

Ответ на вопрос, почему на сеансах танатотерапии тело клиента холодеет, можно, в частности найти в положении тела ребенка, находящегося в матке. Матка позволяет эмбриону и подросшему ребенку занять любую позицию тела. В чем целесообразность флексионной (сжатой) позиции его тела? В сохранении тепла, энергии, ресурса. Когда нам холодно – мы рефлекторно сжимаемся. Также и на сеансах танатотерапии – выходя на оптимум расходывания и обмена энергии, ресурса, тепла, тело нашего клиента – если бы могло это сделать! – свернулось бы в клубочек (заняло флексионную позицию). Если бы могло это сделать! Но все участники сеансов отмечают невозможность это сделать – тело становится неподвижным объектом, тяжелым, вдавленным в пол. Как результат – тепло прежде всего уходит от периферии (от пальцев и ладоней рук, ног).

6. «Телесная гомеопатия» в танатотерапии

Базовым принципом, на котором строятся приемы, и характеристикой работы выступает своеобразная «телесная гомеопатия», которая, применительно к танатотерапевтическому процессу, формулируется так: «минимальные по силе и амплитуде воздействия приводят к максимальным по силе чувствам и переживаниям» (см. ниже). Проявляемые в таком случае чувства не ведут (не могут привести!) к отреагированию в силу того, что источник этой янской активности окружен «океаном» иньской составляющей (см. выше). Сообразно данному принципу прием «телесная гомеопатия», достаточно хорошо описанный в литературе (См., Баскаков В., 2000, стр.264–276., Баскаков В., 2001 – с. 108–125, Баскаков В., 2002, с. 18–21 и др.), но трудно выполняемый практикующими в силу сложности самого режима выполнения, позволяет максимально «заземлить» тело клиента, создать условия для безопасной активизации его чувств, проявлению его мыслей. От танатотерапевта предполагается особое мастерство исполнения этого сложного приема. Получается, что сам прием, специфика его исполнения, предъявляют особые требования телу танатотерапевта, как на приведенной ниже фотографии объект съемки предъявил особые требования позиции фотографа (Фото 10)

Фото 10

Только в таком случае (сочетание особого вида контакта «танатотерапевт-клиент»; особого режима выполнения приемов – «телесной гомеопатии»; ставка на иньский подход (когда сессия начинается с «тотального заземления»), в танатотерапевтической сессии достигается особый результат: тело отпускает ровно столько энергии (момент т. н. «активизации»), которая тут же может быть поглощена самим телом (момент т. н. «абсорбции»). Тело, таким образом, выступает своеобразным гарантом безопасности, мерилом и регулятором баланса процессов активизации-поглощения энергии. Это своеобразные «программы» самого тела, работа которых зависит только от условий, которые способствуют их запусканию. Как ни покажется метафорическим следующее утверждение, но – это «клеточный», «ядерный» уровень тела. Ответив на вопрос «какое самое мощное в мире оружие?», – ядерное – становится понятным насколько клеточный/ядерный уровень тела оберегается самим телом и насколько мощна и эффективна такая работа с телом человека.