Текст книги "Супербомба для супердержавы. Тайны создания термоядерного оружия"

Губа Черная. Первый взрыв

Работать зимой здесь невозможно. Точнее, почти нельзя.

«Если будет баня, то мы все сделаем!» – сказал командир строителей.

Баня была построена в первую очередь.

А потом началось сооружение всего комплекса полигона.

До первого испытания ядерного оружия оставалось чуть менее года.

К указанному в Постановлении правительства сроку успели.

«Потому что баня была!» – отшучивались первостроители.

На самом деле они совершили подвиг: то, что обычно возводилось за три-четыре года, они сделали в три раза быстрее. И это в условиях жесточайших морозов, пурги и белого безмолвия ледяных полей.

Это было в районе губы Черная на Новой Земле. Здесь появилась одна из испытательных площадок ядерного полигона.

Почему все-таки губа Черная и вообще Новая Земля?

Поначалу ядерный полигон предполагалось создавать на Кольском полуострове. Но «против» высказался адмирал Кузнецов. Тот самый Кузнецов, который спас наш флот в первый день войны. Он был единственный из командующих, который ослушался Сталина и отдал приказ на все флота и корабли о подготовке к нападению фашистов. Вражеские самолеты были встречены мощным заградительным огнем, и в ту страшную ночь наш флот не потерял ни единой боевой единицы.

Николай Герасимович Кузнецов первым понял, насколько изменяет всю стратегию войны на море ядерное оружие. Он настоял, чтобы в составе делегации из трех человек, приглашенных на испытания атомной бомбы американцами, обязательно был специалист по военно-морскому делу. И под прикрытием корреспондента «Красной звезды» на Бикини едет специалист из Института кораблестроения Военно-морского флота А.М. Хохлов. Отчеты об увиденном тщательно изучаются как создателями атомного оружия, так и военными. Ясно, что необходимо самим проводить ядерные испытания не только на суше, но и на море.

Адмирал понимал – испытаний будет много, а потому их нужно проводить в глухих местах. Конечно же, на Новой Земле, где живут только охотники.

Кузнецова активно поддержал В.А. Малышев, который был заместителем Председателя Совета Министров СССР и одновременно возглавлял Министерство среднего машиностроения.

Естественно, общее мнение двух авторитетных в стране людей и определило выбор Новой Земли как нового полигона для испытаний ядерного оружия.

Губа Черная отличалась скалистыми берегами. Она напоминала огромную бутылку по форме. Длина бухты около 20 километров, ширина – семь километров, а в устье – полтора. Прилив был небольшой – всего около метра. Все это гарантировало, что выхода радиоактивности в открытое море не случится. Правда, глубина бухты была менее 70 метров. Испытателям хотелось поглубже, но остальные факторы – весьма удобные и надежные – все-таки перевесили. Плюс ко всему, моряки заверили, что им легко будет обеспечить надежную оборону бухты, если потенциальный противник вознамерится захватить ее в канун испытаний.

Так начал создаваться объект «Спецстрой-700».

Официальным «днем рождения» его считается 17 сентября 1954 года, когда вышла директива Главного штаба ВМФ. Однако решение о создании полигона на Новой Земле было принято еще летом, когда вышло Постановление Совета Министров СССР. Пару месяцев ушли на то, чтобы окончательно определить, кто же будет командовать этим полигоном – моряки или сухопутные войска. Все-таки выбор пал на флот, и во многом благодаря тому, что планировались первые испытания в бухте Черная. Наземные, воздушные и подземные взрывы атомных «изделий» начнутся позже, и постепенно полигон на Новой Земле станет основным в СССР. Однако летом 54-го года никто подобного и предположить не мог, так как Семипалатинск надежно удерживал свое первенство.

В Постановлении СМ СССР № 1559-699сс от 31 июля 1954 года было записано:

«1. Принять предложение Министерства обороны СССР (тт. Булганина, Кузнецова) и Министерства среднего машиностроения (т. Малышева) о проведении морских испытаний специальных изделий и торпед всех типов в районе юго-западной части острова Новая Земля и о строительстве для этой цели морского научно-исследовательского полигона Министерства обороны СССР (объект № 700) и тыловой базы в г. Молотовске.

2. Обязать Министерство обороны СССР (тт. Булганина, Кузнецова) и Министерство среднего машиностроения (т. Малышева) провести на объекте № 700 Министерства обороны СССР в 1955 г. испытания двух торпед Т-5 с боевыми спецзарядами и в 1956 г. одного специзделия при взрыве в воздухе над кораблями мишенями и двух торпед при взрыве у берега».

Город Молотовск – это нынешний Северодвинск.

В августе 1955 года все было подготовлено к первому испытанию.

В зоне «А» появились командный пункт, штаб, столовая, поселок для испытателей, гидротехнические, инженерные и опытные сооружения.

В зоне «Б» – комплекс лабораторий: радиохимическая, физико-техническая, медико-биологическая, кинофототехническая, а также специальные сооружения для сборки зарядов.

В зоне «В» построен аэродром, на котором базировались эскадрилья особого назначения (она работала во время взрыва), транспортная авиация и полк истребителей, которые обеспечивали прикрытие полигона с воздуха от налетов авиации потенциального противника.

Как ни странно выглядят все эти меры предосторожности сегодня, но в те годы военные не исключали, что американцы могут нанести удар по объектам атомного полигона.

Интересно: а могли ли?

Только сейчас выясняется, что в Пентагоне разрабатывались планы о превентивных ударах по СССР с воздуха. И, конечно же, главными целями были атомные объекты. Однако Новой Земли среди них не значилось: американцы не подозревали, что здесь готовятся испытания атомного оружия. В то время разведка их работала плоховато…

25 августа 1955 года было принято решение правительства о проведении первого испытания на Новой Земле.

Наблюдение взрыва – это огромное количество исследовательской аппаратуры. Необходимо, чтобы вся она работала надежно и эффективно. Она была установлена как на корабли-мишени, разбросанные по бухте (надо знать, как на них действует ударная волна и радиация!), так и по берегам в специальных пунктах наблюдения.

Для изучения процесса взрыва было смонтировано более 30 приборов, для измерения параметров ударной волны – чуть менее ста, оптических регистраторов – около двухсот, индикаторов излучений – свыше 150, а также установлено около двухсот приборов радиоавтоматики.

В район испытаний прибыли высшие армейские чины – адмирал С.Г. Горшков, генерал-майор Н.И. Павлов, будущий маршал А.И. Неделин и многие другие.

Научное руководство испытаниями осуществляли академики Н.Н. Семенов, Е.К. Федоров и С.А. Христианович.

Ну а группу «издельщиков» возглавляли будущий академик и генерал Е.А. Негин и будущий директор «Челябинска-70» генерал Г.П. Ломинский.

Ядерное изделие было собрано в специальном сооружении в заливе Рогачева. Там с особыми предосторожностями погружено на тральщик, которым командовал контр-адмирал Н.Д. Сергеев (пожалуй, в истории флота это был первый случай, когда адмирал командовал тральщиком!). Переход тральщика в губу Черная «прикрывался» с моря боевыми кораблями, а с воздуха истребителями.

Тральщик с изделием занял свое место среди кораблей-мишеней. Чуть в стороне размещались плавучие измерительные стенды с аппаратурой.

С особыми предосторожностями изделие было опущено на заданную глубину.

В 10 утра 21 сентября 1955 года был выдан сигнал на подрыв заряда.

Киносъемочная группа находилась в семи километрах от эпицентра – ближе всех к центру взрыва. Один из операторов так описал увиденное:

«Султан встал мгновенно и застыл, за исключением верхней части, где не спеша стала образовываться грибовидная шапка. Столб от внутреннего свечения был белый-пребелый. Такой белизны я никогда не видел. Казалось, что столб воды поставлен навечно, вышел джинн из бутылки и замер, не знал, что делать дальше. Потом султан начал медленно разрушаться сверху, опадал. В небе осталось облако, схожее с обычными облаками. Мы не почувствовали ударной волны, прошел какой-то ветерок. Зато очень хорошо был виден бег подводной ударной волны на поверхности воды. Как только облако взрыва отнесло от испытательной акватории, поспешили на корабли-мишени, боясь их затопления. На кораблях удалось снять на пленку все основные повреждения. Засняли мы и неповрежденные корабли. Этим наш фильм отличался от предыдущих, где всегда на первый план выдвигались самые страшные виды, а непострадавшие объекты в зрительный ряд не включались».

Своими впечатлениями поделились практически все участники испытаний. Их записи вместе с показаниями приборов и измерительной аппаратуры тщательно изучались и анализировались. Они стали основой при подготовке новых испытаний.

Ядерный полигон на Новой Земле начал свою долгую жизнь. Он и сегодня действует, хотя на первый взгляд может показаться, что «молчит». Да, «громких» испытаний нет, но ядерное оружие постоянно совершенствуется. Иначе и быть не может, потому что безопасность России сегодня надежно обеспечивает лишь оно…

Рыбалка с маршалом

В 1954 году большая группа инженеров-строителей оказалась на берегу Иртыша, где был разбит палаточный городок.

Молодые лейтенанты не сразу узнали, что служить им теперь придется на испытательном полигоне ядерного оружия и именно им суждено возводить среди степи разнообразные инженерные сооружения, чтобы понять, как действует излучение и ударная волна на здания, казематы, кирпичные, бетонные и деревянные дома. А также на танки, самолеты, бронетранспортеры и многочисленных животных, для каждого из которых следовало создавать специальные условия: одни должны были встречать огненный смерч «в лоб», другие укрывались за хрупкими перегородками, третьи размещались в траншеях и подвалах.

Впрочем, не всем офицерам нравилась такая работа, однако приказы следовало исполнять четко и наилучшим образом: они ведь прекрасно понимали, что рубежи будущей глобальной войны проходят как раз через их палатки, а те ядерные грибы, что теперь регулярно поднимались над степью, становятся гарантией всеобщего мира. В этом у них сомнений не было, потому что каждое испытание доказывало бессмысленность ядерного конфликта.

Особенно очевидным это стало после взрывов 1955 года, когда вместе с ядерными бомбами прошли испытания водородных. Это случилось 6 и 22 ноября. Эти изделия, как и предыдущее, испытанное 12 августа 1953 года, называли «Сахаровскими».

Они изменили судьбу не только самого Андрея Дмитриевича Сахарова, но и многих людей, известных и не очень, но обязательно причастных к событиям тех дней.

Герман Федорович Зорин был в то время капитаном, одним из многих инженеров-строителей, которым суждено было служить на полигоне.

Однако отчасти он «изменил» своей профессии, стал заниматься весьма загадочными явлениями, возникающими после ядерных взрывов, в сути которых не могли разобраться даже именитые академики, которых тогда на Семипалатинском полигоне было немало.

Так часто случается в науке: открытия не зависят от званий и должностей, они даются только тем людям, которые умеют разглядеть в происходящем неведомое.

Подобное случилось и с капитаном Зориным.

Кстати, он отслужил на полигоне четверть века, ушел в отставку полковником и кандидатом технических наук. Это для сведения.

Ну а начало его карьеры в науке относится как раз к «Сахаровским» испытаниям.

Он работал в группе академика С.А. Христиановича, которая занималась прогнозированием воздействия ударной волны.

Государственная комиссия заседала по два раза в день. На ней специалисты оценивали состояние погоды, прогнозировали радиационную обстановку и последствия от ударной волны.

Вечером 5 ноября все согласились, что утром условия для проведения взрыва будут хорошими.

6 ноября небо было закрыто сплошными облаками, а потому вспышки взрыва с командного пункта не было видно. Да и звук, который принесла ударная волна, показался всем слабоватым. Потому-то и сложилось впечатление, что заряд не сработал на полную мощность. Оказалось, что это не так, – испытание термоядерного изделия было успешным, мощность его полностью совпадала с расчетной.

Ну а метеоусловия «ослабили» воздействия взрыва на все, что находилось на Опытном поле.

Христианович и Зорин, подписавшие прогноз по ударной волне, были довольны: их предсказания полностью подтвердились – в поселке не выбило даже ни одного окна, все стекла целы!

Однако радовались они рано…

На командный пункт начали стекаться весьма «странные» сообщения, которые показывали, что происходящее на Опытном поле полигона издали смотрится совсем иначе. Поистине: не верь глазам своим!

В Усть-Каменогорске, который находился на расстоянии 340 километров от взрыва, в некоторых домах стекла были выбиты. Аналогичное произошло и в поселках Горняк и Локоть (320 км от точки взрыва). Пострадали окна домов и в Павлодаре (250 км), и в Семипалатинске (170 км). Причем везде звук ударной волны был слышен сильным и резким.

На заседании Госкомиссии Христианович пояснил, что ударная волна отразилась от слоев атмосферы на высоте порядка 50 километров и устремилась к земле. И далее ученый отметил, что подобного рода эффекты раньше не наблюдались.

В Семипалатинске несколько человек были ранены осколками стекол. О предстоящих взрывах никто людей не оповещал, а потому они всегда были неожиданными.

Впервые на заседании Госкомиссии зашел разговор о том, что хорошо бы предупреждать жителей Семипалатинска о предстоящей работе.

Все службы безопасности, естественно, сразу же высказались «против», мол, секретность необходимо соблюдать строжайшую…

И тогда слово взял академик Я.Б. Зельдович. Он сказал:

«Все население города знает, что когда начинаются испытания, то закрывается аэропорт, он обносится тремя рядами колючей проволоки и по периметру ограждения выставляется охрана. Наиболее любознательные, а их очень много, знают, что когда с аэродрома поднимается бомбардировщик в сопровождении истребителей, то через полтора часа будет взрыв. И все лезут на крыши высоких домов, чтобы на него посмотреть».

Наверное, именно это выступление Зельдовича послужило последней каплей, и было решено теперь извещать жителей об испытаниях. И, прежде всего, ради того, чтобы, как во время войны, они защищали себя от ранений и поберегли стекла.

Да и испытания следовало проводить при таких условиях, чтобы ударная волна не обрушивалась на город. Эти расчеты полностью ложились на группу академика Христиановича.

Срок испытаний приходилось переносить. Сейсмологи и метеорологи «добро» не давали.

И.В. Курчатов даже предложил доставить на полигон несколько вагонов стекла и сформировать специальные бригады, которые будут проводить остекление в поселках и городе.

Однако погода не улучшалась.

19 ноября самолет с новым «изделием» взлетел. Но вскоре летчики сообщили, что отказали прицелы и из-за сплошной облачности они цели не видят.

Пришлось самолет возвращать на базу. Впервые в истории бомбардировщик совершил посадку с термоядерным «изделием». Это был огромный риск, так как подобного рода эксперименты с термоядерным оружием еще не проводились. Но все обошлось…

Взрыв был проведен 22 ноября.

Г.Ф. Зорин рассказывал:

«Картина развития взрыва потрясла всех, уже повидавших не один мощный ядерный взрыв. Огненный шар огромных размеров светился около минуты. Тепло от его излучения достаточно сильно чувствовалось кожей лиц и рук. Стремительно поднимающийся, светящийся шар увлек за собой огромное количество пыли, образовав над Опытным полем черное облако, закрывшее солнце. Размеры этого облака были такими, что заметно потемнело. М.А. Садовский предложил всем быстро сойти с трибуны. Ударная волна подошла к городку через 3 с лишним минуты после взрыва. Последовало 2 мощных удара, а через некоторое время еще один, но более слабый. Ударная волна повалила деревянное ограждение сектора, разломала трибуну, в здании с треском вылетели стекла вместе с фрамугами, разбило в щепки входные двери. Через несколько минут, когда все члены Государственной комиссии пришли в себя от увиденной картины развития взрыва и воздействия ударной волны, они стали поздравлять академика А.Д. Сахарова с успешным испытанием его детища… Вечером того же дня на 5-м секторе по результатам измерений ударной волны на Опытном поле и по другим методикам была оценена мощность этого взрыва. Она составила 1,8 миллиона тонн тротилового эквивалента».

Две недели готовился подробный отчет об испытаниях первых термоядерных зарядов. Однажды Сергей Александрович Христианович пригласил к себе Сахарова. Спросил его: какой же максимальной мощности термоядерную бомбу тот может сделать? Сахаров ответил кратко, мол, бомба мощностью несколько сотен миллионов тонн вполне реальна, но делать ее бессмысленно, так как уже существующие «изделия» способны уничтожить любой большой город вместе с его пригородами.

Больше А.Д. Сахаров на Семипалатинский полигон не приезжал.

Однако заряды большой мощности здесь продолжали испытывать, а потому вагоны с запасом оконных стекол прибывали на полигон.

И вот однажды капитана Зорина вызвал к себе маршал Неделин, который в очередной раз приехал на полигон. Он сказал:

«Проводить испытания зарядов большой мощности вслепую мы больше не можем. Нельзя допустить такого огромного, исчисляемого миллионами рублей, ущерба населенным пунктам. Я дам задание ученым Академии наук, но вы сами постарайтесь разобраться с влиянием метеоусловий, чтобы к испытаниям в следующем году были надежные методы расчетов. Готовьте программу исследований. Аппаратурой вас обеспечат, а я выделю людей и технику из войск».

Так на Семипалатинском полигоне начинали формироваться первые группы исследователей. Спустя всего лишь несколько лет здесь образовался крупный научный центр.

Ну а капитан Зорин «выиграл соревнование с Академией наук». Он предложил методику, как точно учитывать воздействие ударных волн при той или иной погоде. Конечно, эта методика основывалась не на глубоких научных исследованиях, а на собственном опыте капитана и его коллег, но «работала» она неплохо. Что и предстояло проверить при очередной «сессии», то есть новой серии испытаний.

Председателем Государственной комиссии был маршал Неделин.

Капитан Зорин дал прогноз по воздействию ударной волны. Измерения проводились на расстоянии 80, 100 и 120 км на правом берегу Иртыша, а также на специальных постах в поселках и городах, в том числе в Семипалатинске, Усть-Каменогорске, Павлодаре.

Капитан гарантировал, что в этих городах никаких повреждений не будет, если четко следовать его рекомендациям.

Из-за них испытания несколько раз переносили. И, наконец, капитан, изучив метеоусловия, дал «добро».

Взрыв состоялся 17 ноября. Прогноз по ударной волне полностью оправдался.

Маршал подозвал к себе Зорина, сказал:

«Спасибо тебе, капитан. Хорошо рассчитал. Я думаю, что мы с тобой поработали отлично и завтра заслуженно можем отдохнуть, а они (показал руками на окружающих) пусть поработают. Ты – рыбак?»

Зорин утвердительно кивнул…

Позже он рассказал друзьям:

«Кроме меня на рыбалку поехал порученец маршала и старшина сверхсрочной службы Георгий Рубанников, который утром наловил живцов и вез их в бачке. Рыбачили у Малых Актар в большой заводи, уже покрытой льдом. Жора прорубил пешней маршалу несколько лунок. И тот, размотав жерлицы, насадив на тройники живцов, стоя наблюдал за сигнальными флажками. Мы с Жорой ловили на блесны окуней. Вдруг крик: «Багор! Багор давай!» Порученец маршала схватил багор и побежал к нему. Маршал забагрил и вытащил из лунки нельму килограммов на 6–7. Радости его не было предела. Он сокрушался, что нет фотоаппарата. «Приеду в Москву, угощу друзей пирогами с нельмой, а ты, капитан, завтра на Комиссии подтвердишь, что я сам поймал такую большую красавицу…»

Маршал Неделин в компаниях часто рассказывал об этой нельме. А когда замечал, что ему не верят, упоминал о капитане Зорине, который в любой момент может подтвердить его слова.

Оказывается, маршалам тоже иногда везет на рыбалке…

Информация для Хрущева

Секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев начал интересоваться «атомными проблемами». Та информация, которой располагали его коллеги по ЦК, его уже не устраивала, а потому Никита Сергеевич попросил президента АН СССР А.Н. Несмеянова дать ему информацию по «супербомбе».

Президент Академии не мог не откликнуться на просьбу секретаря ЦК, а потому направил ему переводы двух статей из американских журналов, которые были сделаны в Институте научной информации АН СССР.

Статьи были весьма любопытны, а потому с ними были ознакомлены все члены Президиума ЦК КПСС.

В частности, в одной статье утверждалось:

«Огромное изменение в сторону облегчения производства водородного оружия сделано благодаря открытию того, что легкий изотоп легкого металла лития, литий-6, может быть соединен химически с дейтерием, образуя устойчивую сильновзрывную смесь литий-6-дейтерид.

Как водород, так и литий имеются в изобилии и дешевы…

До открытия этого соединения считали необходимым держать дейтерий и тритий для бомб в жидком состоянии под давлением в несколько атмосфер и при температуре в несколько сот градусов Цельсия ниже нуля. Это достигалось посредством хранения взрывчатого вещества в контейнерах, помещенных в жидкий воздух.

Русские также открыли литий-6-дейтерид и сделали это, возможно, раньше американских ученых. Из заслуживающих доверия источников сообщают, что наши успехи были достигнуты благодаря анализу пыли мощного взрыва водородной бомбы русских в августе прошлого года…»

В другой статье автор утверждал:

«История водородной бомбы показывает, что полный военный секрет является мифом.

В данном случае мы имеем в виду, что американцы открыли секрет русских.

Секретом, о котором идет речь, является тот факт, что определенное направление научно-исследовательской работы имеет большее значение, чем остальные.

Такого рода информацию американские ученые получили путем анализа воздушных частиц, полученных во время испытаний водородной бомбы в Советском Союзе в августе 1953 г. Коммунистические эксперты нашли способ применить легкий металл литий в водородной бомбе, и открытие этого факта привело американских ученых, работающих в той же области, к весьма важным открытиям. Легкость, с помощью которой им удалось разрешить некоторые проблемы в области водородной бомбы, изумила почти всех.

Как только квалифицированные инженеры узнают, что данное направление в научно-исследовательской работе является правильным, они могут бросить все другие работы и сконцентрировать свое внимание на нужном направлении. Именно информация, полученная после взрыва водородной бомбы в Советском Союзе, позволила американским ученым сделать это. В данном случае, без помощи шпионской сети или захваченных докладов, их собственные исследования были весьма ускорены знанием того, к чему они стремились».

У первой бомбы…

Харитон и Негин

Такие статьи в американской прессе читались как увлекательный детективный роман.

Хрущев позвонил Курчатову и поинтересовался, насколько объективны в данном случае американцы.

Игорь Васильевич ответил, что предпочитал бы, чтобы они знали меньше…

Хрущев посоветовал ускорить работы по новой бомбе, мол, пусть они удивятся еще сильнее!