Текст книги "Невидимый фронт войны на море. Морская радиоэлектронная разведка в первой половине ХХ века"

10 (23) декабря в 9 ч 44 мин дозорный сторожевой корабль, занимавший позицию № 5 (по германским данным – СКР № 6), донес, что наблюдает взрыв корабля. Им оказался СКР № 15 «Фрея», пытавшийся в этот момент расстрелять обнаруженную мину, ошибочно принятую им за плавающую. Корабль почти мгновенно затонул в точке с координатами: широта – 57 град. 31,5 мин, долгота – 21 град. 20 минут. Вышедшие за полчаса до этого из

Виндавы на позицию № 4 миноносцы S-176 и S-177 успели, подойдя к месту трагедии, спасти четыре человека экипажа. При этом с миноносцев также были обнаружены мины, поставленные с малым углублением и становившиеся заметными на волнении. В 10 ч 29 мин миноносец S-176 дал радиограмму с оповещением, что «квадрат 091-1 подозрителен относительно мин». Оба миноносцы взяли курс на Виндаву, но в 10 ч 40 мин миноносец S-177, так и не успев выйти из объявленного «подозрительным» квадрата, подорвался на мине и через несколько минут затонул в точке с координатами: широта -57 град. 30 мин, долгота – 21 град. 27 минут. В этот же день командующий морскими силами Балтийского моря Германии вице-адмирал Щульц приказал «отменить постоянное несение дозора между Готландом и Курляндией».

В результате, потеряв в течение короткого времени на Эстергарн-Люзерортской позиции пять боевых кораблей, противник в конечном итоге отказался от идеи ее организации в том виде, в каком она возникла в начале осени 1915 года, фактически признав свою неспособность решить задачу, поставленную перед флотом на Балтийском театре[237]237
  Партала М.А. Ук. соч., с. 82–83; РГА ВМФ, ф. 464, on. 1, д. 26, л. 2об., 19об.


[Закрыть]. Немаловажную роль в срыве планов противника сыграла радиоразведка Балтийского флота, заблаговременно добывая сведения о характере деятельности и намерениях противника.

Значимую часть информации о противнике представляют сведения о его потерях, которые иногда возможно получить лишь в результате ведения радиоразведки. Например, 25 ноября 1915 года русское командование в результате радиоперехвата узнало о подрыве на мине немецкого крейсера «Данциг», направлявшегося в Либаву. 25 ноября в 3 ч 20 мин немецкий крейсер подорвался на мине заграждения, поставленного силами Балтийского флота в районе банки Хоборг (Хобургс-Банк) за 14 суток до этого. В 9 ч 10 мин было перехвачено сообщение, в котором командир крейсера уведомлял командование, что «управляться больше не может» и просит выслать буксиры[238]238
  Ролльман Г. Ук. соч., с. 460.


[Закрыть]. Безусловно, наличие таких сведений о противнике позволяет своевременно вносить коррективы в оценку его сил и планы ведения военных действий на море, добиваясь более высоких их результатов.

Развитие на Балтийском море в 1915 году организационно-штатной структуры радиоразведки флота, ее технического оснащения, а также понимание вышестоящим командованием особой важности данного вида разведки для обеспечения боевой деятельности на морском театре как следствие привело к решению ее силами и средствами более сложных задач. Радиоразведка Балтийского флота в кампании 1915 года в сравнении с кампанией 1914 года перешла от обнаружения подводных лодок, надводных кораблей и судов в базах, на переходе морем и в районах боевого предназначения к вскрытию признаков подготовки противника к операциям с морских направлений, добыванию сведений о составе, состоянии корабельных группировок ВМС противника, характере деятельности и его намерениях, обеспечению данными целеуказания сил флота.

Решение данных задач достигалось способами перехвата открытого и шифрованного радиообмена флота противника, радиопеленгованием объектов разведки, дешифрованием перехваченного шифрованного радиообмена и комплексным анализом данных радиоперехвата, радиопеленгования и дешифрования (учетом и привязкой позывных объектов разведки, анализом данных радиоперехвата и радиопеленгования, анализом организации радиосвязи, анализом обстановки на театре и т. д.) Так, наличие характерных признаков в построении или содержании радиограмм, а также сеанса радиосвязи позволяло привязывать позывной к определенному объекту разведки. Благодаря навыкам операторов постов радиоразведки изменения сменных позывных полностью определялись в течение трех-пяти суток, а в некоторых случаях и ранее. Определение принадлежности шифрованных позывных требовало абсолютной аккуратности и точности записи всех позывных с подобными характерными признаками. Сравнение открытых и шифрованных позывных в различных сеансах радиосвязи позволяло в некоторых случаях определять принадлежность шифрованных позывных[239]239
  Сакович А. Ук. соч., с. 56.


[Закрыть]. Хорошо организованное на Балтийском флоте определение шифрованных позывных, дешифрование радиограмм и радиопеленгование позволяло командованию флота регулярно получать ценные разведывательные сведения о составе сил противника (флотилий и полуфлотилий миноносцев), вступлении в строй новых кораблей и подводных лодок, изменении дислокации сил и позиций подводных лодок противника, районах минных постановок и т. д.[240]240
  Радиоразведка Военно-Морского флота, с. 30–31.


[Закрыть]. Получившие развитие также как и радиоразведка в 1915 году разведка подводными лодками и в отдельных случаях воздушная разведка в ближних районах (район Виндавы), нередко подтверждали ее сведения.

Учет изменений в дислокации противника велся с помощью специальных цветных карточек по категориям и позывным, и досок дислокации. Учет движения немецких кораблей проводился графическим методом, предложенным Непениным, который сводился к нанесению на большой лист кальки на карте Балтийского моря, разбитой на квадраты по немецкой системе, места, курса и скорости обнаруженных немецких кораблей, а также времени перехвата его радиограммы. Такие кальки составлялись за день, неделю, месяц, полгода и год. «По ним был очень удобно выявлять не только движение и типы находящихся на театре неприятельских кораблей, но и руководить движением своих кораблей и подводных лодок, выходивших в операцию за пределы Финского залива». На карту квадратов, на которую накладывалась калька, наносились синим цветом все наши минные заграждения и фарватеры; заграждения и фарватеры противника наносились красным; места выброшенных морем мин, обнаруженных нашими кораблями и постами Службы связи, а также немцами и шведами, обозначались на той же карте черными точками. Кроме того, на карту наносились синим и красным позиции наших и неприятельских подводных лодок и зоны, опасные для мореплавания, объявляемые противником, и места затонувших судов». Движение немецких дирижаблей наносилось на кальку или на небольшие, специально для этого изготовленные, карты по пеленгам и данным радиоперехвата. Слежение за немецкими дирижаблями было организовано на столько результативно, что ни один их налет не стал для наших сил неожиданным[241]241
  Сакович А. Ук. соч., с. 56, 57.


[Закрыть].

Кропотливая работа по налаживанию деятельности РОН приносила результаты. Спустя всего полгода после начала ее функционирования новый начальник станции старший лейтенант В.П. Пржиленцкий[242]242
  Пржиленцкий Владимир Плацидович (1869—?). Капитан 2 ранга (1916). Окончил С.-Петербургский университет. Призван на службу юнкером (1892). Произведен в мичманы (1894). Подвахтенный офицер эск. броненосца «Синоп» (1894, 1896). Вахтенный начальник портового судна «Веха» (1895), мореходных канонерских лодок «Черноморец» (1896), «Кубанец» (1897), броненосцев «Синоп», «Чесма» (1898). По окончании офицерской стрелковой школы (1900) и Артиллерийского офицерского класса (1901), назначен для плавания на суда эскадры Тихого океана (1901). Артиллерийский офицер крейсера 1-го ранга «Россия» (1904–1907). Уволен в запас (1907). С началом Первой мировой войны призван на флот (11.08.1914) прикомандирован к Морскому генеральному штабу (17.08.1914). С 1915 г. возглавлял Радиостанцию особого назначения Службы связи Балтийского моря.


[Закрыть] в декабре 1915 года ходатайствовал о награждении медалью «За усердие» телеграфных унтер-офицеров Т.Д. Врублевского, Я.П. Курземнека, Л.В. Лавренко, С.В. Покрышкина, В.Н. Шашенкова, В.И. Бахтиарова, В.С. Орлова и И.М. Борушко. Ходатайство было поддержано контр-адмиралом Непениным, который доложил в штаб командующего флотом Балтийского моря следующее: «При внезапной перемене неприятельских позывных разгадать последние удалось в значительной степени благодаря особливо усердному и преданному отношению к делу со стороны телеграфистов Радиостанции особого назначения вверенной мне Службы связи. Телеграфисты по слуху узнавали работу больших станций и докладывали, что судно с такими-то позывными раньше имело такие-то позывные, и на первый день после перемены позывных – последние были вновь известны…»

Примерно в это же время – в ноябре-декабре 1915 года группой прикомандированных к Радиостанции особого назначения офицеров и чиновников Министерства иностранных дел был раскрыт секрет трех– и четырехзначных германских шифров. В этом была огромная заслуга надворного советника Ю. Павловича и коллежского регистратора Б. Орлова, а также лейтенантов Б.М. Елачича, Д.П. Измалкова и мичмана О.О. Проффена. Все они были также представлены к наградам.

В 1916 году германское командование, учтя опыт кампаний 1914 и 1915 годов, использовало радиосвязь более осмотрительно. Так, 2 марта неприятель ввел в действие изданную им уже во время войны «Сигнальную книгу для радиотелеграфных сношений», адаптировав ее к условиям войны и предназначив главным образом для радиопереговоров со сторожевыми и разведывательными кораблями и отрядами. После доклада об этом командиром Радиостанции особого назначения начальнику Службы связи к работе в Шпитгамне привлекли крупного специалиста по шифрам из Министерства иностранных дел – статского советника Э.К. Феттерлейна[243]243
  Феттерлейн Е.К. После Октябрьской революции 1917 года возглавлял русский отдел GC&CS (Правительственное училище шифровальщиков) Великобритании, успешно осуществляя перехват и дешифрование советских дипломатических и военных радиограмм. Невысокий, довольно замкнутый Е.К. Феттерлейн в обиходном общении практически ограничивался тем, что говорил остальным работникам училища «доброе утро» с сильным русским акцентом. Начальник училища А. Деннистон, в попытке немного скрасить одиночество русского коллеги, несколько раз приглашал его и его жену на рождественские обеды (J. I Richelson. A century of spies. Intel-ligency in the twentieth century. Alecksandria, 1995).


[Закрыть], который прибыл в Службу связи 5 мая 1916 года. Через три недели после этого шифр был уже найден, а затем еще через три недели им же был разгадан общий план книги и установлены все ее 13 разделов, составленные вне алфавитного порядка, чтобы затруднить разгадывание смысла радиограмм. Благодаря усердной и умелой работе этого специалиста сигнальная книга заключала в себе около 15 тыс. разгаданных буквенных сочетаний, которыми неприятелю приходилось пользоваться для выполнения боевых задач. Все разделы книги были разгаданы в такой степени, что практически она могла считаться соответствующей оригиналу. В дальнейшей работе станции книга все время пополнялась и уточнялась[244]244
  См. подробнее: Кикнадзе В.Г. Образование на Балтийском море первой в Российском Императорском флоте и Армии береговой части радиоразведки // Флагман. 2003. № 3, с. 73–76.


[Закрыть]. Начальник Радиостанции особого назначения ходатайствовал о награждении статского советника Феттерлейна орденом Св. Владимира 3-й степени.

Кроме того, понимая значение русских наблюдательных постов, немцы подвергали их неоднократным обстрелам корабельной артиллерией, а также ударам с воздуха. И здесь сказался упоминаемый ранее крен в размещении постов без соблюдения мер скрытности максимальной близко к воде. Разрушения получили посты в Либаве, Бакгофене, Виндаве, Домеснесе, Нижнем и Верхнем Дагерорте, Цереле. Однако они быстро исправлялись, линии связи и техника восстанавливались и посты продолжали действовать[245]245
  Мурниэк Х.М. Ук. соч., с. 133.


[Закрыть].

Огромный поток информации, добываемый станциями, занимавшимися радиоразведкой, и дешифруемый на станции в Шпитгамне, по-прежнему стекался помимо разведывательного отделения штаба флота в оперативное управление штаба Службы связи в Ревеле. Последнее к лету 1916 года насчитывало уже 8 штаб-офицеров и одного флаг-офицера из офицеров по адмиралтейству[246]246
  Биккенин Р.Р., Глущенко А.А., Партала М.А. Ук. соч., с. 185.


[Закрыть].

К июлю 1916 года радиопеленгаторная сеть расширилась после установки радиопеленгаторов на о. Аспэ, в Люперте, Пернове (Пярну) и второго радиопеленгатора в Кильконде. К этому времени на Балтийском театре было уже 10 радиопеленгаторных станций. Увеличение их количества повысило точность местоопределения объектов разведки, позволив даже определять в некоторых случаях направление движения немецких кораблей. Все радиопеленгаторные станции были разбиты на группы. Для одновременного радиопеленгования (централизованный метод) группы были связаны между собой проводной связью. На северном побережье Финского залива были созданы две группы радиопеленгаторных станций, действующих централизованным методом пеленгования: Ганге, Утэ, Геншер и Аспэ, Люперте; на южном побережье – также две группы: Гапсаль, В. Дагерорт, Шпитгамн и Пернов, Кильконд[247]247
  Радиоразведка Военно-Морского флота, с. 25.


[Закрыть].

Оправдала себя и практика прикомандирования специалистов-разведчиков в состав походного штаба сил флота. Например, во время попытки летом 1916 года группы русских миноносцев («Новик», «Победитель» и «Гром») захватить под шведским берегом караван торговых судов офицер разведывательного отделения штаба флота, находившийся на флагманском корабле, точно определял все параметры его движения, дешифруя перехваченные радиограммы[248]248
  Сакович Л. Ук. соч., с. 61.


[Закрыть].

Следует остановиться и на проводившихся на Балтике в 1916 году опытах Н.Д. Папалекси[249]249
  Папалекси Николай Дмитриевич (1880–1947). Российский физик. Член-корреспондент АН СССР (1931), академик (1939). После окончания Страсбургского университета (1904) работал там же под руководством Брауна (см. 1874). В 1911–1912 под руководством Папалекси была разработана первая приемно-передающая радиостанция для связи самолетов с землей. С 1914 консультант РОБТиТ. В 1914–1916 проводил работы по направленной радиотелеграфии, опыты по радиосвязи с подводными лодками и телеуправлению. Руководил (с 1914) разработкой и производством первых отечественных радиоламп. В 1923–1935 вместе с Л.И. Мандельштамом руководил научным отделом Центральной радиолаборатории в Ленинграде. С помощью предложенного ими интерференционного метода детально исследовали распространение радиоволн над земной поверхностью и осуществили точное измерение их скорости. Государственная премия СССР (1942) (http://www.viol.uz/history/chronicle/pagel5.shtml).


[Закрыть] и П.Е. Стогова при участии Ренгартена по организации радиосвязи с подводными лодками, находящимися в подводном положении. Кроме прочего они показали возможность даже в погруженном состоянии осуществлять на подводной лодке радиопеленгование: «находясь на подводной лодке на Ревельском рейде, погрузившейся в воду с перископом (на 30 футов), на расстоянии 45 миль… наблюдая силу приема на циркуляции, довольно точно получали пеленг на береговую радиостанцию»[250]250
  Ренгартен И.И. Ук. соч., с. 35.


[Закрыть]. По сути, речь идет о планомерном развитии способов морской РЭР.

Не менее значимы были результаты работы радиоразведки Балтийского флота и в 1917 году. Уже с начала августа от радиоразведки стали поступать сведения о подготовке германским командованием операции по захвату Моонзундских островов во второй половине сентября, благодаря которым удалось достаточно точно определить замысел и сроки проведения операции[251]251
  История Первой мировой войны. Т. 2, с. 376.


[Закрыть].

Спустя несколько лет после Первой мировой войны первый начальник Службы связи на Балтийском море Апостоли дал высокую оценку деятельности радиоразведки: «Теперь, когда уже с достаточной подробностью разобраны и изучены все детали мировой войны, не приходится отрицать, что Служба связи принесла всем флотам огромную услугу. По признанию иностранцев, особенно это сказалось на Балтийском море. Иностранцы прямо были поражены совершенством Службы связи в нашем флоте. Я думаю, что не ошибусь, сказав, что наш флот с первого же дня войны был в курсе многих планов противника и, благодаря этому, вовремя их расстраивал…»

Использование российским императорским военно-морским флотом сил и средств радиоразведки на Балтийском море оказалось чрезвычайно эффективным в немалой степени благодаря аналитическому уму начальника Службы связи Балтийского флота капитана 1 ранга Непенина, назначенного в 1916 году на должность Командующего Балтийским флотом. Высокий уровень использования результатов разведывательной деятельности на флоте, которой в 1916–1917 годах руководил его сподвижник в деле создания радиоразведки на Балтийском флоте – начальник разведывательного отделения штаба флота капитан 1 ранга Ренгартен, подтверждается свидетельствами современников: «А.И. Непенин до предела отточил свой дар создавать полную картину перемещения вражеских кораблей, а по ней угадывать планы и намерения врага. Непенин мог осуществить эту задачу… на основании [дешифрования немецких радиограмм и пеленгов, получаемых станциями пеленгации. Его прогнозы передвижений противника, порой чуть ли не взятые с потолка, почти всегда оправдывались… Флот не проводил ни одной операции, не получив сперва подробнейшей и почти всегда правильной интерпретации Непениным сведений о нужном регионе»[252]252
  Ричелсон Д.Т. Ук. соч., с. 58.


[Закрыть]. Современники-специалисты и в советское время по достоинству оценили вклад в развитие морской РЭР обоих офицеров: «Радио-разведка… возникла и сорганизовалась естественным ходом вещей, путем импровизации, энергией и трудами двух личностей – флагманского радиотелеграфиста флота Ренгартена и начальника Службы связи Непенина»[253]253
  Сакович А. Ук. соч., с. 50.


[Закрыть].

Помимо разведывательного обеспечения отечественного флота балтийская радиоразведка добывала и ценные сведения для союзников. Например, русское морское командование неоднократно предупреждало англичан о готовившихся налетах немецкой авиации. В 1916 году отечественная морская радиоразведка получила «восторженный отзыв» со стороны английского адмирала Филимора, лично ознакомившегося с ее работой. Надо отметить, что и британцы добросовестно делились с русским морским командованием своими открытиями и достижениями в области радиоразведки, а также некоторыми ценными документами, попадавшими им в руки с захваченных немецких подводных лодок и иным путем[254]254
  Сакович Л. Ук. соч., с. 49, 60.


[Закрыть].

В ходе Первой мировой войны на Балтийском флоте сложилась следующая организация распределения разведывательной информации, в том числе и сведений радиоразведки. Радиоразведывательная информация, предварительно обработанная на Радиостанции особого назначения в Шпитгамне, поступала в разведывательное отделение штаба флота и в оперативное управление Службы связи. В этих органах одновременно каждая дешифрованная радиограмма внимательно прочитывалась и оценивалась. При этом содержание наиболее важных из них докладывалось командованию немедленно. Прочие приобщались к остальному разведывательному материалу, подлежащему обработке. В случаях, вызывающих сомнение, разведывательное отделение штаба флота и оперативное управление Службы связи обменивались друг с другом мнениями, иногда запрашивая РОН и ставя задачи по доразведке. Выводы обоих разведывательных органов по материалу несрочного характера за сутки докладывались каждый день утром как командующему флотом, так и начальнику Службы связи[255]255
  Там же, с. 56.


[Закрыть].

На основании сведений радиоразведки, наблюдательных постов, авиации и метеобюллетений оперативное управление Службы связи ежедневно составляло по установленному макету оперативную сводку, издававшуюся в ограниченном количестве экземпляров. В нее включались сведения следующего характера: метеорологическая и навигационная обстановка на театре; минная обстановка; сведения о неприятельских и данные о местонахождении своих подводных лодок; оборудование морского театра военных действий (МТВД); сведения об изменениях и неполадках в Службе связи; сведения о происшедшем на МТВД за истекшие сутки; сведения о противнике – изменения в составе и дислокации сил, места обнаружения боевых кораблей и соединений противника, а также сведения об их движении. Ежедневная сводка оперативного управления составлялась в рукописном варианте к 12 ч и после утверждения начальником Службы связи размножалась на ротаторе, к 17 ч рассылаясь адресатам[256]256
  Там же, с. 59.


[Закрыть].

Разведывательное отделение штаба флота издавало сводку один раз в одну-две недели, причем еще более ограниченным тиражом. Редактировал и утверждал ее флаг-капитан по оперативной части. Материалом для сводок разведывательного отделения штаба флота служили сводки оперативного управления Службы связи, агентурные донесения, донесения кораблей и подводных лодок, сообщения ставки, Морского генерального штаба, штаба фронта, бюллетени Министерства иностранных дел, показания пленных и материалы иностранной прессы. Кроме сведений вышеуказанных источников сводки разведывательного отделения включали также оценку командованием обстановки за рассматриваемый период, ближайшую и дальнейшие задачи, а иногда – критический анализ действий своих сил и противника. Сводки оперативного управления Службы связи и разведывательного отделения штаба Балтийского флота являлись совершенно секретными документами и направлялись в ставку, в Морской генеральный штаб, в штабы фронта и 12-й армии, начальнику Службы связи и старшим флагманам[257]257
  Там же, с. 59, 60.


[Закрыть].

При этом особо трепетно русское командование заботилось о том, чтобы не скомпрометировать деятельность радиоразведки. Сведения об организации радиоразведки, способах и методах ее работы доводились до ограниченного круга лиц. Размножение кодов и шифров противника было подвергнуто строгому контролю: выдача их, а также карт квадратов и других наиболее важных секретных документов, связанных с радиоразведкой, осуществлялось в очень редких случаях. Тем не менее, уже после войны было признано, что этих мер было не достаточно. Если тайну радиоразведки удалось сохранить, то это объяснялось «скорее счастливой случайностью, чем действительно вполне законченным и удачным разрешением этого важного вопроса»[258]258
  Радиоразведка Военно-Морского флота, с. 31–32.


[Закрыть].

На основе сведений радиоразведки оперативное управление Службы связи и разведывательное отделение штаба Балтийского флота не только издавали разведывательные сводки, но и проводили в Ревеле инструктаж по разведывательной обстановке выходивших в море кораблей. Часто такой инструктаж проводил лично Непенин. «Оперативная» каюта имелась и на «Кречете», где в менее удобных условиях и не столь показательной форме осуществлялся предпоходный инструктаж по разведывательной обстановке. В некоторых случаях для лучшего понимания флагманов и командиров кораблей в изменении обстановки во время выхода в море на корабли командировался флаг-офицер разведывательного отделения штаба флота. Кроме того, иногда для этой же цели в одну из радиоразведывательных станций выезжал начальник разведывательного отделения штаба флота. Оттуда, после дешифрования немецких радиограмм, он лично оперативно передавал находившимся в море силам флота наиболее ценные разведывательные данные[259]259
  Сакович А. Ук. соч., с. 58, 59.


[Закрыть]. Для немедленного оповещения кораблей о появлении немецких подводных лодок или о передачи других важных сведений радиоразведывательные станции в Пернов, В. Дагерорте и Кильконде были снабжены радиопередатчиками[260]260
  Радиоразведка Военно-Морского флота, с. 31–32.


[Закрыть].

Помимо добывания разведывательной информации из анализа радиосвязи противника и радиопеленгования на разведывательное отделение штаба флота были возложены задачи по обеспечению скрытности радиосвязи своих сил, контроль за соблюдением дисциплины радиосвязи и обеспечением стойкости шифров и кодов, используемых в каналах радиосвязи. Для этого в ведении флагманского радиотелеграфиста находился специальный дежурный по радио корабль. Отступления от правил радиосвязи немедленно пресекались. Выход кораблей в эфир максимально сокращался. Кораблям выдавали шифровальные документы, действующие только на время одного похода. В целях проверки доступности противника к русским шифрам периодически практиковалась передача радиограмм, которые в случае их прочтения должны были вызывать определенные действия противника. Ни одна из таких проверок не имела последствий, что позволяло делать вывод о стойкости «Балтийского кода», составленного в 1915 году Ренгартеном[261]261
  Сакович А. Ук. соч., с. 58.


[Закрыть].

Благодаря радиоразведке осведомленность разведывательных органов русского флота на Балтике доходила до того, что они знали зачастую мельчайшие подробности о дислокации немецкого флота, составе флотилий, появлении новых кораблей на театре, распознавание которых осуществлялось радиоразведчиками до класса и типа. Удалось даже выяснить характер взаимоотношений германского сухопутного и морского командования, которые были весьма натянуты. Агентурная разведка здесь играла не основную, а вспомогательную роль[262]262
  Мягков 77. Ук. соч., с. 98; Сакович А. Ук. соч., с. 49


[Закрыть]. Высокую оценку радиоразведка получила и за обеспечение операций, проводившимися подводными силами, которые решали задачи разведки на театре по мере накопления средств[263]263
  В начальный период войны лишь одна подводная лодка («Акула») осуществляла ведение разведки на Балтийском театре.


[Закрыть]: «Лишь необычайно счастливое стечение обстоятельств постороннего характера – возможность раскрытия картины происходящего на море помощью четко работающей радио-разведки – смягчило несколько влияние ряда отрицательных факторов, сопутствующих подводным операциям, – …слабой изученности театра…»[264]264
  Сакович А. Ук. соч., с. 48.


[Закрыть]. Морская авиация в начальный период войны «с большими перебоями несла ограниченный по радиусу прибрежный дозор» и лишь с лета 1915 года ей ставятся задачи по тактической и оперативной воздушной разведке[265]265
  Там же, с. 49.


[Закрыть]. В общем радиоразведка «была светлым пятном на фоне достаточно безотрадного состояния всех прочих видов разведки, не только не совершенных в начале (Первой мировой войны. – В.К.), но и не заключавших в себе тенденции и необходимые предпосылки для быстрого и достаточного развития в дальнейшем» и сыграла «доминирующую роль в разведывательной работе флота»[266]266
  Там же, с. 50.


[Закрыть].

Кроме того, по принятому Непениным и неустанно им поддерживаемому в среде Службы связи положению, каждый оперирующий или находящийся на переходе (перелете) по театру корабль (самолет) находился под непрерывным наблюдением своих наблюдательных постов и радиостанций. В аварийных и иных, требующих помощи обстоятельствах, любой корабль или самолет мог быть уверен в неизбежности содействия со стороны Службы связи, воздушных сил или флота. Помимо положительных моральных дивидендов для Службы, это позволяло контролировать действенность радиосети[267]267
  Сакович Л. Ук. соч., с. 59.


[Закрыть].

Безусловно, помимо положительных примеров боевого применения сил и средств радиоразведки Балтийского флота имелись и недостатки в ее организации, снижавшие их возможности и результаты деятельности, эффективность разведки в целом:

во-первых, это отсутствие централизованного управления радиоразведывательной деятельностью на флоте, осуществлявшейся одновременно и разведывательным отделением Штаба и Службой связи Балтийского флота. Это, безусловно, замедляло ее развитие, а также снижало оперативность распределения радиоразведывательной информации, мешало четкости в постановке задач и т. д.;

во-вторых, отсутствие системы подготовки кадров, значительно ограничивавшее возможности радиоразведки, как в добывании информации, так и обработке радиоразведывательных материалов;

в-третьих, отсутствие до определенного времени организации скрытой передачи добытых разведывательных сведений от станции радиоразведки силам в море могло привести к перехвату данной информации противником и изменении планов его действий;

в-четвертых, представление в разведывательное отделением штаба флота копий радиоразведывательных материалов в некоторых случаях могло бы «склонять чашу весов» мнения командования именно в сторону сведений радиоразведки, которые, как показывает исторический опыт, иногда все же игнорируются;

в-пятых, техническое оснащение радиоразведки в большей степени основывалось на энтузиазме и организованной на Балтийском флоте рационализаторско-изобретательской работе. Морское министерство не сумело в ходе войны наладить серийного производства отечественной промышленностью технических средств РЭР.

Рис. 1. Организационная структура радиоразведки Балтийского флота. 1916 г.

Рис. 2. Дислокация станций радиоразведки Балтийского флота. 1916 г.

Рис. 3. Структура Службы связи Балтийского флота. 1916 г.

Рис. 4. Организация разведывательной деятельности на Балтийском флоте. 1915–1917 гг.

Черноморский театр

Неудовлетворительная работа МГШ по организации разведки на Черноморском театре накануне Первой мировой войны привела к тому, что флот после вступления Турции в войну оказался лишен необходимых разведывательных данных, и прежде всего, тех, которые касались выходов в море наиболее опасного противника – линейного крейсера «Гебен». Вполне естественно, что со стороны командующего Черноморским флотом адмирала А. Эбергарда немедленно последовали нарекания в адрес разведки.

С первых дней войны начался длительный конфликт штаба Черноморского флота с МГШ, вызванный резким недовольством качества поступавших агентурных сведений. Среди причин того, что «агентурная разведка наша неудовлетворительна», Эбергард усматривал следующее: «к сожалению, во флоте принят не тот порядок, что в армии, где каждый округ ведет разведку на своем театре»[268]268
  РТА ВМФ, ф. 418, оп. 2, д. 58, л. 25-28об.


[Закрыть]. Причину неудовлетворительной организации разведки на Черном море по сравнению с результатами разведки на Балтийском адмирал видел, в том числе, и в «некотором пренебрежении к Черноморскому флоту, свойственном всем центральным учреждениям морского ведомства, переполненным балтийскими офицерами, так и в излишней экономии».

Эбергард в письме начальнику МГШ вице-адмиралу А.И. Русину 9 февраля 1915 года утверждал, что с 29 октября 1914 года он «перестал получать какие бы то ни было сведения о неприятеле, которые имели бы хоть небольшое практическое значение для нашего флота.

Правда, за последнее время заметно улучшение разведки, но все же, как общее правило, следует сказать, что все сведения, которые оказывались, по-видимому, верными, приходили со значительным опозданием; те же, которые приходили своевременно, оказывались большей частью неверными.

При таких условиях агентурной разведки и при отсутствии крейсеров для разведки флот не мог воспрепятствовать движению небольшого числа транспортов к Трапезунду»[269]269
  Там же.


[Закрыть].

Тем не менее, начало Первой мировой войны не послужило толчком для Особого делопроизводства Морского Генерального штаба к созданию агентурной сети для разведки Турции путем активизации вербовочной работы как непосредственно на ее территории, так и в соседних с ней государствах. Не использовали мирную передышку морские агенты России в Турции (капитан 2 ранга А. Щеглов) и Греции (капитан 1 ранга А. Макалинский). Особенно необъяснимой была пассивность Щеглова, активно работавшего в довоенное время. В Румынии и Болгарии морские агенты России появились только спустя четыре и шесть месяцев соответственно после начала войны.

В предвоенные годы МГШ даже не предпринимал попыток для открытия должностей морских агентов при русских миссиях в этих странах.

Неоднократные нарекания командования Черноморского флота в адрес Морского Генерального штаба были отчасти справедливы, а отчасти прикрывали собственное слабое руководство боевой деятельностью на МТВД. Известны нижеописанные случаи, когда командование флота не смогло своевременно использовать полученные данные разведки, в том числе радио-разведки.

14 октября 1915 года начальник штаба Ставки Верховного Главнокомандующего генерал-адъютант М.В. Алексеев утвердил «Положение о разведывательном и контрразведывательном отделениях штаба Черноморского флота в военное время», а 27 октября того же года было создано разведывательное отделение штаба Черноморского флота в составе пяти человек. Спустя год, 10 сентября 1916 года, оно было реорганизовано в разведывательную часть. Начальником отделения был назначен капитан 2 ранга А.А. Нищенков[270]270
  Нищенков Алексей Аркадьевич (1882 – 7.06Л934, Белград, Югославия). Окончил Морской корпус (1901), Офицерский класс подводного плавания (1907). Капитан 1 ранга, начальник РО штаба Черноморского флота. 1919–1920 исполнял миссию адмирала Колчака в Париже. Во ВСЮР. Эвакуирован в Турцию. 29 июня 1920 возвратился в Русскую Армию в Крым (Севастополь) на судне «Константин». К лету 1921 в Югославии. В эмиграции там же, председатель Морского объединения в Белграде.


[Закрыть] – профессиональный разведчик, заведующий «столом Черноморского театра» Особого делопроизводства Морского Генерального штаба[271]271
  Алексеев М. Ук. соч., с. 69–71.


[Закрыть].

Вдобавок к недостаткам организации агентурной разведки в интересах флота и организации Службы связи на Черноморском флоте по сравнению с Балтикой по-прежнему имела место некоторая увлеченность вопросами собственно радиосвязи в ущерб функции наблюдения. Командованием флота не были также учтены возможности Службы связи по ведению радио-разведки: какое-либо руководство в этом вопросе отсутствовало. Возможно, одной из причин подобного положения являлось не информированность командования флота, как со стороны вышестоящего командования, так и командования Балтийского флота, но и в первую очередь со стороны своего подчиненного – начальника Службы связи Черного моря. Так, в рапорте, представленном Кедриным начальнику действующего флота Черного моря 26 марта 1911 года, в своих соображениях о задачах Службы связи на флоте[272]272
  ΡΓΑ ВМФ, ф. 610, on. 1, д. 47, л. 17; Биккенин Р.Р., Глущенко А.А., Партала М.А. Ук. соч., с.107.


[Закрыть] он ничего не упомянул о задачах наблюдения или разведки.

Недостаточно организованное на МТВД наблюдение, отсутствие радиоперехвата, опыта ведения радиоразведки, низкая боеготовность кораблей создали для противника благоприятную обстановку. Результатом этого, в частности, явился неожиданный и совершенно безнаказанный артиллерийский обстрел г. Поти германо-турецким легким крейсером «Бреслау» (турецкое название – «Мидилли») утром 25 октября (8 ноября) 1914 года. Хотя накануне вечером, согласно докладу начальника Службы связи капитана 1 ранга Кедрина, радиотелеграфистами находившихся в районе Батума (Батуми) минного заградителя «Дыхтау» и вооруженного транспорта «Березань» был установлен факт нахождения неприятельского судна вблизи Кавказского побережья. Однако донесения об этом командованию не последовало, так как ранее было предписано сообщать только о появлении германо-турецкого линейного крейсера «Гебен» («Явуз Султан Селим»)[273]273
  Биккенин Р.Р., Глущенко А.А., Партала М.А. Ук. соч., с. 112.


[Закрыть]. 29 октября 1914 года уже турецкие миноносцы вошли беспрепятственно во внутреннюю гавань Одесского порта, торпедировали с расстояния полукабельтова канонерскую лодку «Донец», которая затонула, обстреляли другие корабли, береговые объекты и, не встретив сопротивления, ушли.