Текст книги "Братство волчьей стаи"

Глава 7

Нога ступает по земле мягко, тихо, лук натягивается бесшумно. Тетива тугая, поэтому стрела летит быстро и с легким свистом. Но Олег стрелял с подветренной стороны, шум, как и запах уносило в сторону. А поправку на ветер он взял точно, поэтому стрела вонзилась в селезня, пробив его насквозь. Остальные утки шумно забили крыльями, с криком взмыли вверх. А Олегу осталось только поднять застреленную дичь. Без собаки сделать это было непросто, но ничего, он справится и вернется домой с добычей. Если, конечно, хижину, в которой он нашел пристанище, можно назвать домом. А она совсем рядом, в поле зрения. И не нужно уходить далеко, чтобы добыть уток.

В плавни Олег заходил осторожно, постепенно погружаясь в воду. В ил он ушел по колено, в воду – по пояс, камыши шуршали, касаясь лица. Он дотянулся до мертвого селезня, взял его, теперь можно поворачивать назад.

Хорошо у него получалось с охотой. Вчера зайца крупного в силки поймал, сегодня утром птицу подстрелил. Охотничий азарт будоражил кровь, восторг победы окрылял. Но не опьянял. Разум оставался трезвым – как у волка, который вынужден был вести борьбу за существование. И природу он чувствовал так же тонко, как волк. Все вокруг – свое, родное. Он чувствовал себя частью этого дикого мира. Хищной частью, убивающей, но не злой и не свирепой. Он убивал, чтобы прокормиться.

Все хорошо, только вот плохо, что разуться и раздеться Олег не догадался. Все сушить придется – и джинсы, и куртку. На теле сушить. Возможно, он даже не почувствует сырости. Все это кажется таким пустяком – как для волка шкуру высушить.

Олег уже развернулся, чтобы выходить из воды, когда ветер донес до него голоса. И еще он уловил запах терпкого человеческого пота. Олег сдал назад, погружаясь в воду, на ходу глянул в сторону хижины. И увидел вооруженных людей в охотничьем камуфляже. Чутье подсказало, что это были не обычные охотники.

Один зашел в дом, другой встал у двери, осматриваясь вокруг, третий пошел к воде. Лица у всех напряженные, взгляды беспокойные, хотя в них и не чувствовалось страха. Метров двести-триста до них, не так уж близко, но Олег мог сосчитать все морщинки на лбу человека, который вышел из дома.

– Нет никого. Но кто-то был. Угли еще горячие.

И слух у него обострился – Олег отчетливо слышал слова, хотя рослый человек с морщинистым лбом и широкоскулым лицом говорил негромко. И еще Олег узнал этот голос. Он слышал его там, у избушки егеря. Возможно, этот человек и стрелял в него. Возможно, он убил Черновицына и Духова.

Костя и Лева не смогли обмануть смерть, они остались лежать на тропинке у егерской баньки. А Олег воскрес из мертвых, он смог уйти от своих врагов. И теперь его ищут. Не могут не искать… Интересно, сколько времени он провел в забытьи? Судя по состоянию раны, недели две, не меньше. Если так, то слишком долго его искали. Если так, то слишком хорошо его спрятали. Но кто это сделал? Старуха? Но так не было ее. Сейчас Олег почти уверен в том, что с косматой бабкой его свело больное, воспаленное воображение. А может, это был дух старой колдуньи, которая когда-то жила в этой хижине. Но ни видение, ни дух не могли доставить его в эту непроходимую глушь. Кто это сделал? Хотел бы Олег знать ответ на этот вопрос.

– Он? – спросил парень с крупным крепким носом и массивной челюстью.

– Он… Здесь он где-то… – Широкоскулый повел носом, принюхиваясь.

Различал он тонкие запахи или только притворялся, но взгляд свой направил точно в сторону Олега. Но увидеть его не смог. Олег уже по самую шею погрузился в воду, а голову скрывали камыши.

Но широкоскулый продолжал щурить глаза, глядя в его сторону. И вид у него был такой, как будто он заметил Олега. Но, скорее всего, он просто почувствовал его. Вот он стронулся с места и пошел в ту сторону, в которую смотрел.

Олег понял, что имеет дело с опытным охотником. И своим недюжинным видом он производил впечатление, и оружием, которое уверенно держал в руках. Карабин «Сайга» у него с оптическим прицелом, более того, к боку, притянутая ремнями, липла пластиковая кобура-приклад под «стечкин». А на поясе висел тесак в ножнах. И его спутники вооружены точно так же. И вид у них такой же серьезный. А у Олега только лук, и тот весь в воде. Пока достанешь, натянешь тетиву. Да и выстрела не будет, если тетива намокнет. Еще нож есть, самодельный, из старой, почти насквозь проржавевшей стамески. В принципе Олег мог его метнуть в цель, но вряд ли из этого что-то выйдет. А если вдруг одного противника убьет, двое других превратят его в решето.

Недолго думая, Олег сломал камыш, сделал из тростинки дыхательную трубку и тихонько погрузился в воду с головой.

Он не знал, что творится там, на берегу. Но до него доносились голоса. И еще он улавливал шаги.

Охотники стояли на берегу, осматривали место, которое неспроста казалось им подозрительным, но в воду зайти не решались. Так и ушли. Но Олег не выныривал. Он чувствовал, что враг затаился в ожидании, когда жертва обнаружит себя. А удерживать себя на дне было непросто. Он цеплялся за корни камышей, подминая под себя селезня и лук. А корни у камышей слабые, одно неосторожное движение, и можно всплыть вместе с ними. И шевелиться нельзя, иначе колыхнется камыш. А еще воздух через трубку поступал плохо, вместе с водой, которую постоянно приходилось тихонько сцеживать через рот.

Олег долго пролежал камнем на дне. В конце концов, рука непроизвольно дернулась, надводные камышовые стрелы шелохнулись. Если охотники были где-то рядом, они заметили бы движение. И приняли бы меры. Но никакой реакции не последовало.

Пахомов тихонько всплыл, осторожно осмотрелся. Прислушался, принюхался – ни голосов, ни запахов. И возле хижины тихо. Неужели ушли?.. Но чутье расслабляться не позволяло. Чутье подсказывало, что враг рядом. Хитрый враг, опасный. И еще чутье удерживало Олега от боестолкновения с ними. Он еще слаб, к тому же в меньшинстве, и у него нет оружия. Не время еще воевать. Ноги нужно уносить. В любом случае хижина на болоте уже засвечена и здесь ему не жить.

Не дожидаясь темноты, осторожно, без шума, он через плавни подгреб к противоположному берегу, по воде, ползком над болотистым дном выбрался на сушу. Какое-то время лежал, прислушиваясь к тишине и запахам, и, не уловив опасности, по-пластунски вполз в лес. Только тогда поднялся и, радуясь собственной непредусмотрительности, пошел прочь от дома. Все-таки хорошо, что он не разделся. Сейчас он хоть и мокрый, но в одежде. И туфли на ногах. А босиком по лесу идти не очень-то приятно. Даже если чувствуешь себя составной частью таежного мира.

Олег шел, осторожно ступая, поэтому вовремя почувствовал, как почва уходит из-под ног. Едва не угодил в болотную яму, скрытую под лесным дерном. А мог бы уйти туда с головой.

Лес очень скоро закончился, началась самая настоящая топь. Олег уже знал, что места здесь болотистые, и уже имел представление, как передвигаться по ним. И силы в себе чувствовал, чтобы преодолеть препятствие. Но в нем вдруг взыграл авантюрный дух, возникло желание вернуться к своей хижине, подкрасться к ней и вырезать всех, кто там находится. Одного охотника можно взять живым. И учинить допрос… Вдруг Татьяна еще жива? Вдруг ее еще можно спасти?

Интуиция подсказывала, что этого не стоит делать. Он уже чувствовал себя следопытом-охотником, но ему еще не хватало опыта. Не так уж и долго он жил в тайге. Впрочем, у него имелся еще и боевой опыт. «Зеленка» кавказских гор значительно отличалась от сибирских лесов, но тем не менее…

Тайгу уже окутала темнота, когда он тайком вышел к своей лачуге. Дым из отверстия в крыше не струился, голосов он не слышал, но чувствовал, что в доме кто-то есть. Притаились охотники, ждут. И терпения им не занимать.

К дому он подкрадывался осторожно – слившейся с темнотой тенью, от куста к кусту. Он вышел на дистанцию одного броска, когда обостренное чутье уловило движение за спиной. Кто-то подкрадывался к нему сзади – совершенно бесшумно, с подветренной стороны. Хотя бы тень в рассеянном лунном свете качнулась – ничего… И все-таки Олег уловил движение. И в развороте бросился в сторону. И заметил тусклый отсвет клинка. Рука с ножом прошла мимо и тут же оказалась в захвате.

Олег еще не был физически готов к противоборству с лесными бойцами, иначе бы он учуял опасность раньше. Но в рукопашном бою он был силен. И к счастью, смог доказать это в деле. Нож упал на землю, захваченную руку он выкрутил назад, и тело противника выгнулось коромыслом через спину. И тут же последовал удар в грудь – кулаком, сверху вниз. Как будто молот на наковальню опустился. Таким ударом Олег запросто мог остановить сердце. И неудивительно, что носатый парень в камуфляже без чувств рухнул на землю. Нужно было торопиться, но Олегу требовалось оружие. Винтовки у носатого не было, но в кобуре действительно сидел «стечкин». Олег снял оружие вместе с кобурой, подобрал с земли нож, и в это время в темноте щелкнул затвор. Это могло означать только одно…

Олег отпрыгнул в сторону, и тут же загрохотали выстрелы. Пуля пронзила пустоту, из которой он только что выскочил. Но стрелок наверняка уже взял поправку, а значит, медлить нельзя.

Олег бросился за куст, слился с темнотой и кинулся к лесу. Пули с удивительной назойливостью свистели где-то рядом с ним. Стрелок если и не видел его в темноте, то уж точно чувствовал. С таким в перестрелку лучше не вступать. «Стечкин» – отличный пистолет, но пока его расчехлишь, приготовишь к бою, а счет шел на мгновения.

Пахомов залег за дерево, только тогда выстрелил в ответ. «АПС» дернулся в руке, как живой, и грохот выстрела показался таким родным. Он выстрелил всего пару раз, и карабин замолк. Возможно, Олег уложил стрелка. Но не исключено, что его заманивали в ловушку. А против него как минимум два бойца, а возможно, и все три. А еще широкоскулый мог вызвать подкрепление. Волкобойский комбинат – гигантское предприятие, на похищенное с него золото можно нанять целую армию головорезов, и если с цепи спустят их всех, Олегу не поздоровится. И он должен был это понимать.

Пахомов шел быстро, но осторожно, чтобы не угодить в трясину. Он шел, его окружала темнота, но при этом нога уверенно ступала на землю. Он не сказал бы, что хорошо видит в темноте, но все нужное само бросалось в глаза. Он легко обходил препятствия. И даже чуял след своих врагов. Не видел он сломанных веточек, сорванных листиков и всего такого прочего, но чувствовал след. По запаху? Может быть.

Он шел, пока не уперся в болото, но взятый след провел его через топи по звериной тропе. Пару раз он проваливался по пояс, шел по колено в жиже. И ничего, вышел на земную твердь. А чутье вывело его к «Хантеру», в салоне которого никого не было. Охотники оставили машину, собираясь идти через болото. Учуяв запах жертвы, они решили заночевать у заброшенной хижины. Видимо, они сочли, что «УАЗ» находится в безопасности.

«Хантер» был закрыт, ключ в замке зажигания не торчал, но для Олега это не было проблемой. Он и за руль сел, и двигатель завел. В салоне был установлен навигатор, по нему он и определил свое местоположение. Действительно глухомань – сто сорок километров от Волкобойска, и это по лесным дорогам. И хижина егеря далеко. Как же он все-таки здесь оказался? Даже для нечистой силы это слишком большое расстояние.

* * *

Улыбка судьбы может осветить любой план и вдохновить на успех. Но если фортуна поворачивается спиной, даже самый хороший план обречен на провал.

– Джим, скажи, я похож на китайца? – едва сдерживая злость, спросил Чащин.

– Нет.

– А почему ты думаешь, что я вынесу тебе последнее китайское предупреждение?

– Я не думаю. – Джим опустил глаза, призывая себя к смирению перед страшной карой.

– Ты уже два раза упустил Пахомова, – предъявил Чащин.

Он-то знал свое дело и вовремя распознал опасность, исходящую от московских гостей. Пахомов собирался рыть землю в заповедных местах, а этого никак нельзя было допустить. Потому московских пришлось заманить в лес и там оставить.

Бесследно исчезла целая следственно-оперативная группа. Была и нет. Волки съели? А может, инопланетяне похитили? Следователя и оперов, конечно, ищут, но тайга слишком большая… Большая и опасная, туда лучше не соваться.

Новая группа работает с энтузиазмом, но их начальник уже понимает, что шансов нет. А если вдруг тела найдут, в ход пойдет история о том, как подполковник Знаменова расстреляла своих подчиненных. Только вот история эта с изъяном, пока на свободе гуляет Пахомов. Если он выйдет к своим и расскажет правду, самое время будет исчезнуть самому Чащину. Этого не должно случиться, Пахомов навсегда должен остаться в лесу.

– Я выстрелил ему в сердце. Я щупал пульс. Пульса не было.

– Пульса не было. Значит, он воскрес, – скривился Чащин. – И сбежал.

– Да, и волка из норы выгнал, – вздохнул Джим.

– Почему ты не осмотрел нору?

– А как он мог выгнать волка? Это невозможно. Я видел эту волчину…

– Но ведь он выгнал. И ты это понял.

– Понял. После того как он нас на Болотном Выселе сделал. Он полдня в камышах просидел, с головой в воде. Мы следили, мы ждали, а он вынырнул и ушел. И Карпуху вырубил. Карпуха сзади зашел, а он его почувствовал. И как пацана… А Карпуха даже мне с трудом дается…

Чащин кивнул, стиснув зубы. Два серьезных косяка за Джимом, причем кряду. Но на крайние меры идти никак нельзя. Ну, накажет он мужика, и что? Кто Пахомова искать будет? Джим в его компании – самый лучший боец, и люди у него как на подбор. Лесные тени, а не люди. К тому же кому, как не им, знать, что собой представляет Пахомов. Майор этот в рубашке родился. Возможно, даже в погонах. До армии рукопашным боем на очень серьезном уровне занимался, в спецназе МВД служил, учился там выживать в боевых условиях, в ОМОНе три года на силовых захватах практиковался, опером был, а там то одно, то другое. В общем, в хорошей форме мужик, потому сам Джим не смог с ним справиться.

– «Хантер» он у вас угнал. Где «Хантер»? – спросил Чащин.

Джим уныло пожал плечами.

– Почему машина на спутнике не стояла?

– Зачем?

– Затем, – нахмурился Чащин.

Он и сам во многом виноват. Слишком уж большие надежды возложил на свой таежный «спецназ», но патрульные группы оснастил недостаточно. Связь, оружие, снаряжение – с этим без проблем. Боевая подготовка – на уровне. А транспорт под полный контроль взять не догадался. Да и кто бы мог подумать, что кто-то посмеет угнать его машину… А угнали. И ощущение после этого такое, как будто над самой душой надругались.

– Значит, Пахомов от тебя в волчьей норе спрятался? – спросил Чащин.

– Не мог он там спрятаться, – буркнул Джим. – Но спрятался. Не простой он.

– Как он до Болотного Высела добрался?

– Да есть у меня предположение, – кивнул Джим.

– Говори.

Но только Джим начал рассказ, как на столе зазвонил телефон.

– Виктор Борисович! Тут из гостиницы звонили! – сообщил запыхавшийся Колесов. – Пахомов сейчас там! Своих ищет!

– Ты знаешь, что делать?

– Да, все уже в действии.

– Удачи тебе, Рома!

Удача, как тот конь, которого мало оседлать. Удачу нужно еще и подстегивать. Чащин решительно поднялся со своего места и вышел из кабинета, увлекая за собой Джима. Город и без того обложен со всех сторон, но раз уж Пахомов смог прорваться через заслоны незаметно, то их нужно усилить. Вдруг Колесов не сможет задержать майора? Тогда придется его брать на выходе из города.

А за гостиницу переживать не нужно. Московских «важняков» там уже нет. Пахомову придется очень постараться, чтобы выйти на них. К счастью, у него не будет на это времени. Ни времени, ни возможности. А может, и самой жизни…

Глава 8

Олег не грабил никого, не убивал, он всего лишь спросил, как найти представителя следственного комитета из Москвы. Это же не преступление. А полицейский «уазик» у входа в гостиницу остановился уж как-то очень нервно. Сразу же открылись все четыре двери, и патрульные выбирались из машины уж очень быстро.

Олег не стал спрашивать у администратора, где находится запасной выход. Он и без этого примерно знал, как покинуть здание через задний двор. Быстрым шагом он зашел в ресторан, оттуда – на кухню, а там и спрашивать не пришлось. В конце темного коридора светился открытый дверной проем. Свет в конце тоннеля. Но не загробный ли это свет?

Пахомов и сам понимал, что сунул руку в улей. Волкобойск – вотчина Чащина и тех, кто с ним. У него здесь должно быть все под контролем. Даже Тернов мог быть его человеком. По той причине Олег и не стал связываться с начальником уголовного розыска. Ему нужны были представители из Москвы, поэтому он и отправился в гостиницу. Только московский следователь мог поверить в его историю. Только московские опера могли помочь ему. Но, видимо, Чащин поселил федералов в другое место, чтобы Олег не смог их найти.

Возможно, московский следователь сейчас находился в следственном управлении, но подступы к нему, скорее всего, блокированы. Возможно, экипаж патрульно-постовой службы, который перекрыл выход из гостиницы, только что был снят с дежурства у прокуратуры. В любом случае Олегу сейчас нужно было уносить ноги, отходить на исходные позиции, а затем уже идти на прорыв.

Он вышел во внутренний двор гостиницы, направился к открытой калитке в железных воротах. Но в ту же калитку навстречу ему уже входили вооруженные люди в форме. Видно, запасной вход блокировал второй экипаж. Заметив его, полицейские оживились. Прапорщик с рыжими усами рванулся навстречу, за ним ускорили шаг все остальные. А плотность встречного движения слишком высокая, и Пахомов не рискнул врезаться в эту гущу.

Он повернул назад.

– Стой! Буду стрелять!

Олег пронырнул обратно в двери, а за спиной действительно выстрелили. И непонятно куда – то ли вслед, то ли в воздух. В любом случае дело дрянь.

Обратный путь был перекрыт первым экипажем, на хвосте висел второй, Олегу ничего не оставалось, как принять бой. Тут главное не числом воевать, а умением. И хитростью.

Пахомов свернул в разделочный цех, в котором и собирался дать бой своим преследователям. Встать у самой двери, создать скопление, в котором полицейским трудно будет применить оружие, одного вырубить, второго, третьего. Он знал, что на окнах первого этажа установлены защитные решетки, поэтому на волю можно прорваться только с боем. И все-таки бросил взгляд на окно. И увидел только верхний край решетки, которая выглядывала из-за нижнего среза окна. Решетку сняли, видимо, для того, чтобы переустановить. Или собирались поставить новую решетку. В любом случае этим моментом нужно было воспользоваться.

У него оставалась еще пара секунд, чтобы закрыть за собой дверь. Он уложился за мгновение. Вторая секунда ушла на то, чтобы натянуть куртку на голову. На третьей секунде Олег разогнался и запрыгнул на подоконник…

Осколки разбитого стекла порезали кисть руки, которой он придерживал куртку, но это не могло остановить. Олег спрыгнул на клумбу, рванул к полицейскому «УАЗу», который стоял неподалеку. Машина охранялась, но пока патрульный вскинул автомат и передернул затвор, Пахомов уже вышел на расстояние удара, с которым не промедлил. Да, он совершал преступление, но никто не давал сержанту права наставлять автомат на майора полиции.

Пахомов ударил патрульного кулаком в лоб. Сержант еще только падал, а Олег уже вырвал у него автомат и забросил насколько мог далеко в сторону. Дверь открыта, двигатель работает, можно ехать.

Он проезжал мимо первого «уазика», когда сзади раздались выстрелы. А еще, обращая на себя внимание, зашипела радиостанция. Олег настроил ее на прием.

– Внимание оперативному дежурному! Внимание всем постам! Говорит майор полиции Пахомов, старший оперуполномоченный департамента уголовного розыска! Приказываю немедленно задержать гражданина Чащина Виктора Борисовича по подозрению в убийстве подполковника юстиции Знаменовой, капитана полиции Черновицына, капитана полиции Духова! Следственно-оперативная группа под руководством подполковника юстиции Знаменовой занималась расследованием убийства егеря Бортникова, сотрудникам пришлось заночевать в лесу, в егерской избушке. Ночью было совершено нападение…

Пахомов говорил, говорил, а в ответ – тишина. И непонятно, то ли его внимательно слушали, то ли связь с ним отсутствовала.

До слуха донесся вой полицейской сирены. Он бросил взгляд в зеркало заднего вида и заметил машину дорожно-постовой службы. Дорожная инспекция подключилась, значит, выезды из города уже закрыты. А с боем через заслоны прорываться не хотелось.

Олег знал город исключительно по карте, но все-таки понял, куда его ведет дорога. Вот-вот начнется городской парк. А это – лепесток бесконечного таежного массива. И если там, на границе с городом будут стоять заслоны, то их легко можно будет обойти по лесному бездорожью. А там уже будет видно, что делать.

* * *

Бой с тенью – беспроигрышный вариант. Если, конечно, тень соглашается драться. А если тень бежит от схватки, как от огня? Если она исчезает и теряется в тайге? Если даже у Джима не получается вытащить ее оттуда?..

Чащин едва сдерживался, чтобы не надкусить ноготь на указательном пальце правой руки. Он переживал, нервничал. Пахомов ушел, радиоактивный осадок после него остался.

– Теперь ты понимаешь, куда делась группа Знаменовой, – стараясь не смотреть Чащину в глаза, сказал начальник ГУВД.

– А куда она делась?

– Убили всех.

– Кто? Я?!

– Да нет, я не говорю…

– А ты скажи, внеси ясность.

– Да я на тебя и не думаю. Но у людей вопросы возникнут.

– На глупые вопросы нужны правильные ответы. Ты в курсе, что Знаменова со своей группой выезжала на преступление?

– Само собой.

– А почему она осталась ночевать?

– Почему? – Огусов решился посмотреть Чащину в глаза, но сделал это без привычной начальственной уверенности.

Он, конечно же, знал, с кем имеет дело. Но также он знал, частью какой системы является сам.

– Кто-то сломал машину. Возможно, это сделал кто-то из ваших. Возможно, Тернов. Или это сделал сам Пахомов.

– Зачем?

– Кто сломал машину – Тернов или Пахомов? – жестко спросил Чащин, пристально глядя полковнику в глаза.

– Ну, Тернов не мог…

– Значит, Пахомов. А зачем?.. Он убил Знаменову, он убил своих оперов. А валит все на меня.

– Зачем?

– Зачем валит на меня?

– Зачем убил?

– Это мы у него спросим. Как возьмем, так и спросим. А вот зачем на меня все валит?.. Если бы он с тобой взаимодействовал, Стас, он бы на тебя все валил. А я контакт с ним на себя взял… А он всех нас обвиняет в том, что мы золото с комбината вывозим. И меня обвиняет, и тебя. Мафия у нас, понимаешь?

– Понимаю, – слегка заторможенно кивнул Огусов.

– Что ты понимаешь? – возмущенно глянул на него Чащин. – Нет у нас никакой мафии!

– Ну, это и понятно, что нет…

– А обвинение есть. И если Пахомов сможет это доказать, полетят головы. И твоя голова полетит. Или нет?

– Ну-у…

– Мы все повязаны, Стас. И если что, тебе не отвертеться.

– Так я и не говорю…

– Не говоришь. И не молчишь. И даже дурацкие вопросы задаешь.

– Это не я задаю, это люди задают.

– Кто, Тернов?.. А разве не он сломал машину?

– А разве он?

– А ты спросил, вдруг он? И другие пусть спросят… Или все-таки Пахомов.

– Ну, Пахомов, конечно, – кивнул Огусов.

– Вот людям и объясни.

– Да я, в общем-то, объяснил.

– Что ты объяснил?

– Ну, чтобы шум не поднимали… Народ у нас понятливый.

Чащин кивнул. В своих, подконтрольных ему, людях он практически не сомневался, а вот московские гости его напрягали. Как бы до них информация не дошла. А если вдруг, то нужно сделать так, чтобы эта информация умерла – или в них, или вместе с ними. Но убийство уже не выход. Можно попробовать более толковый метод. Начальник следственной группы – мужик непростой, но развести его можно на обычной мякине. Подсунуть Кручинину красотку Лизу, пусть развлекается – на радость жене. Если, конечно, он захочет доставить своей благоверной такую радость. А если не захочет, то пусть молчит в тряпочку…

* * *

Спит деревня. Тишина. Даже собаки берегут покой своих хозяев, если и побрехивают, то слегка и сонно. Половина второго ночи, не самое лучшее время для того, чтобы идти в гости, но у Олега особый случай.

Он не знал, в каком именно доме живет Алла Голикова, но Тернов сказал, что где-то на отшибе. А отдельно стоящий дом в деревне был только один. Свет в окнах не горит, собака уже давно угомонилась. Можно идти.

Собаку Олег не боялся. Он чувствовал в себе силы задавить ее одним только взглядом. Если он с волком справился, то и пса заставит заткнуться.

Он уже почти час как собирался идти к дому, но всякий раз его что-то удерживало. Вроде и нет никого в доме, и в деревне ничего подозрительного, но вибрирует чуйка майора. Возможно, это всего лишь отклик на недавнюю историю в городе, из которой Олег едва выкрутился.

Повезло ему. Ушел он из города и даже до «Хантера» добрался, который нашел в лесу. На нем и до Косовки доехал. Из него и за домом на отшибе наблюдал. В машине тепло, спокойно, если вдруг что, всегда можно ударить по газам. Но идти к дому все-таки надо.

Но только Пахомов открыл дверь, как из-за поворота, освещая улицу фарами, выехал автомобиль. Машина подъехала к дому на отшибе, остановилась, из нее вышли какие-то люди. Олег открыл окно, но голосов не услышал, ухо уловило только урчание двигателя.

Водитель остался в джипе, двое подошли к дому, залаяла собака. В окне зажегся свет, на порог вышла женщина в солдатском ватнике поверх ночной рубашки. Олег заметил у нее в руке ружье. Она спустилась с крыльца, исчезая из виду. Было слышно, как открылась калитка. Женщина провела мужчин в дом.

Прошло не меньше часа, прежде чем ночные гости вернулись назад. Они уехали, и свет в доме погас. Олег немного выждал и рванул к избе. С ходу перемахнул через забор, собака бросилась к нему, но ее встретил рычащий оскал. Пахомов чувствовал в себе особую подавляющую силу, к тому же в руке у него был нож, которым он мог убить пса с одного удара. А ударить он мог в любой момент, и дворняга это поняла. И в страхе отступила к древнему «москвичонку», стоящему передом к воротам. Но лаять пес не прекращал.

На шум вышла хозяйка. Олег одной рукой закрыл ей рот, другой вырвал двустволку и втянул женщину в дом.

– Тихо, Маша, я Дубровский, – сказал он, отпуская руку.

– Я не Маша. – Она смотрела на него с тревогой, но вместе с тем по ее взгляду он понял, что его узнали.

– Ты не Маша. Ты Алла.

– Ну, может быть.

Немолодая она уже на вид, но еще аппетитная. Полное приятное лицо, пышная грудь, сильные руки, крепкие бедра. И пахло от нее хорошо – молоком и медом.

Периферийным зрением наблюдая за женщиной, Олег обошел избу, заглянул в одну-единственную, кроме горницы, комнатку. Железная полуторная кровать там, постель смята, никого в ней.

– Одна?

– Одна.

– А с кем ты меня одна из норы вытаскивала? – спросил он, с улыбкой всматриваясь в нее.

– Из какой норы? – Голос ее дрогнул от удивления.

– Из волчьей… Я все знаю.

– Откуда?

Олег сел за стол, положил на него руки, перенес на них вес своего тела.

– За что они Юру убили?

Алла вдруг выключила свет, подошла к окну, выглянула во двор. Олег даже не задался вопросом, зачем она это делает. Свет в окне привлекал внимание с улицы, и если в доме опасный гость, нужно потушить огонь. И осмотреться.

– Кто они?

– А кто к тебе сейчас приходил?

– Ну-у… Приходили…

– Кто?

– Ты знаешь кто. Ты знала их раньше.

Олег видел, как Алла выходила из дому с ружьем, но калитку она открыла без слов. Значит, она узнала гостей. И в дом впустила без возражений.

И еще он много думал о том, кто мог вытащить его из волчьей норы. Сам он точно не мог. Люди Чащина – точно нет. Помощник егеря? Так не было у Бортникова помощника. Зато была женщина из деревни Косовка. Уж не она ли приходила к Бортникову? Тернов ездил к ней, рассказал об убийстве, вот она и пришла посмотреть, что там в опустевшем доме творится. Или приехала. На своем «Москвиче». Приехала и увидела, что творится возле дома. А может, подошла к дому, оставив машину где-то в стороне. Детали мало интересовали Олега, сейчас главное удержать суть, за которую он ухватился интуицией сыщика.

– Ну, знала…

– Они убили Юру?

Бортникова убили, чтобы заманить группу Знаменовой в ловушку. Но это слишком – убивать человека ради такого дела. Значит, Бортников чем-то провинился перед Чащиным. И Алла Голикова могла знать, в чем… Эта логика и привела Олега сюда, в этот дом. Он собирался получить подтверждение своим догадкам.

– Я не могу тебе этого сказать.

– Почему?

– Они все знают.

– Что знают?

– Знают, что ты можешь прийти ко мне.

– Зачем?

– Я не вытаскивала тебя из норы. Ты сам из нее выбрался. Ты лежал рядом, без сознания. Там я тебя и нашла.

– Как ты там оказалась?

– Я узнала, что Юру убили, я всю ночь не спала, а под утро поехала. Нужно там было… – Алла осеклась.

– Что нужно?

– Это не важно, – махнула она рукой. – Важно, что я тебя нашла…

– А моих друзей? Там возле дома убили моих ребят.

– Не было никого… Запах крови был. Запах свежей крови. И пороха… Там убили кого-то. Я знаю, что убили. И след был. Твой след. Я по этому следу на тебя и вышла…

– Ты следопыт?

– Нет, просто я вижу… Как было, вижу… Ты бежал, и я тебя видела…

– Ты экстрасенс?

– Не знаю, но бабушка у меня колдуньей была.

– Бабушка?

– Да, я отвезла тебя к ней в дом. Ну, туда, где она жила. Где людей лечила…

– Она и меня лечила?

– Она умерла. Давно уже…

– И кто меня лечил?

Кто-то вдруг тронул Олега за плечо, он вздрогнул, обернулся, но никого не увидел. Уж не покойная ли бабушка знак дает. Его не перетряхнуло от страха, но стало слегка не по себе.

– Я пулю вытащила. И прижгла…

– И уехала?

– И уехала.

– Бросила умирать?

– Почему бросила? Я приезжала. Только ты этого не можешь помнить. Ты совсем плохой был…

– В больницу почему не отвезла?

– А если тебе нельзя в больницу?

– Ты знаешь, что мне можно, а что нельзя?

– Я знаю, кто за тобой охотился. Тебе нельзя было в больницу… И хватит об этом.

– Почему? Мне, например, интересно узнать, кто за мной охотился.

– Это страшные люди. И они могут вернуться. Почувствуют тебя и вернутся…

– Зачем они приезжали?

– Спрашивали, зачем я спасла тебя.

Олег кивнул. Сколько времени прошло с тех пор, как его ранили, а Чащин только сейчас на Голикову вышел. Но это не удивительно. Пока его бандиты вышли на хижину болотной колдуньи, пока сделали выводы.

– И еще угрожали… Они меня убьют, если я буду тебе помогать.

– Как убили Юру?

– Давай не будем о Юре. Его уже не вернешь. О живых нужно думать. Ты живой. И я пока живая…

– Пока живая?

– Если ты сейчас не уйдешь, меня сделают мертвой.