Текст книги "Берег Скардара"

Глава 8
Блистательный кавалер

Я стоял на корме «Мелиссы», глядя на убегающую вдаль светящуюся полоску кильватерной струи. Корабль шел под полными парусами, но уносил он меня в сторону, противоположную той, где я сейчас хотел бы больше всего оказаться, все дальше и дальше от Яны.

Как она там? Быть может, тоже стоит у окна, вглядываясь в ночь, прислушиваясь к звукам спящего дворца и надеясь услышать мои шаги. Я так люблю нагрянуть внезапно, мне нравится, как выглядит ее лицо в секунды временного замешательства. Очень приятно видеть в ее глазах радость. Потом она напускает на себя гордый и независимый вид: мол, даже и не подходи. Но я-то все вижу…

Подошел Прошка. Когда-то я клятвенно уверял себя в том, что больше никогда я не буду называть его именно так, да вот как-то не сложилось. Вчера нам повезло, повезло обоим. Если бы со мной что-нибудь случилось, он наплевал бы на все правила и обычаи, и показалось бы тебе тогда, Грюил, небо с овчинку. В лучшем случае похоронили бы тебя целого, а не собранного по кусочкам.

– Ваша светлость, – начал Прошка. Ну вот, опять за свое. Смог же вчера, что сейчас-то мешает? Тем более когда поблизости никого нет. – Шлюпка…

Да, я тоже видел ее, Проухв, и она была очень похожа на ту, что пропала у нас той ночью. Вот только совсем не до нее мне вчера было. Ничего, Проухв, потерпим немного, до того момента, как вернемся в Империю. Там я расскажу Коллайну о том, что произошло со мной в Гостледере, тот с полчаса посидит в кресле, теребя мочку левого уха…

Пройдет несколько дней, и мы все узнаем. Не о том, кто украл нашу шлюпку, нет. Что-то я не слышал, чтобы среди белого дня в Гостледере воровали людей, прибывших туда чуть ли не с официальным визитом. Ну хорошо, среди темной ночи, если быть точным. Я и так знаю уже достаточно много, просто не хотелось затевать всю эту бучу до свадьбы, и дело даже не во мне.

– Иди спать, Проухв. Я еще здесь постою.

Прошка ушел, косолапо переступая по качающейся палубе. Ничего, привыкнешь, глядишь, еще и марсофлотцем станешь.

– Привет, Бронс. Я много раз о тебе вспоминал, и всегда только хорошее.

Глупо спрашивать, что у него с семьей, с мамой, с братом Дерком, с сестрой Тиассой, наконец. Он ушел вместе с Фредом, и его тоже не было в Империи долгие три года.

Ты совсем не изменился за это время, Бронс, разве что стал немного прихрамывать. И еще седина, которой раньше не было. Мне очень приятно было встретить тебя и Фреда, очень. Но не думайте, парни, что вы будете заниматься тем, чем захотите, когда мы вернемся в Империю. Ну-ну. Вы мне нужны, поэтому вам будет очень нелегко от меня избавиться. Да вы и сами не захотите.

– Артуа, – подошел Фред, и голос у него был встревоженным. – Артуа, необходимо принять решение.

Фер Груенуа был не один, а со сти Молеуеном. Все, что я успел узнать об этом человеке, так это то, что они вместе убежали из изнердийского плена, и то, что он, по словам Фреда, отличнейший навигатор. В эти времена, когда нет ни радаров, ни сонаров, ни спутниковой навигации, ни даже точных и подробных карт, подобный талант очень востребован.

Клемьер сти Молеуен был среднего роста, спокойный и вежливый. Для него у меня тоже найдется занятие, когда мы вернемся в Империю. А там уже, в спокойной обстановке, мы встретимся с тобой, Фред, за большим столом, и ты будешь долго рассказывать обо всем, что с тобой случилось за все то время, что я тебя не видел. Я даже Яну с собой возьму. Нет, мы лучше тебя к себе пригласим. Но все это будет потом.

Сейчас же мне придется решить какую-то проблему, а делать этого совсем не хочется, потому что по-прежнему очень болит голова. И проблема явно не касается навигации, в этом я не помощник.

Здесь еще измеряют скорость судна, бросая за борт какой-нибудь плавучий предмет и отсчитывая время его прохождения между отметками на планшире фальшборта с помощью песочных часов, или считают количество узелков на лаг-лине вытравленного за борт корабля лага за определенный отрезок времени. Глубину замеряют с помощью груза, привязанного к веревочке. А расстояние до берега в тумане определяют с помощью судового колокола, вслух отсчитывая, когда послышится эхо. Если слышно раньше, чем прежде, то расстояние уменьшилось и необходимо принимать меры. Да уж, точно, железные люди. И что в этом смысле я могу им предложить? Разве что капитанскую формулу для определения остойчивости судна, если ее здесь еще нет. Надо будет, кстати, поинтересоваться этим вопросом.

Они выжидающе смотрели на меня. Погодите немного, парни. Головная боль то почти не чувствуется, то нахлынет так, что в глазах темнеет. Все, как будто бы немного полегчало. Что же мне всегда именно по голове достается, ведь это и так самое слабое мое место?

Я кивнул: говорите. Лучше бы рукой махнул, слишком уж больно.

– Артуа, дело в том, что отсюда в Ривеньеру можно попасть двумя способами. – Фер Груенуа указал рукой на темнеющие вдали прямо по курсу очертания невысоких гор. – Здесь начинается Малый Антинельский архипелаг. Большой там, – он махнул куда-то в сторону запада и открытого моря, – но это не важно. Острова архипелага доходят почти до самой Ривеньеры. Так вот, «Ажганда гес» могла пройти между архипелагом и материком, но могла взять и мористее, оставив гряду по левому борту. Это твоя охота, де Койн, поэтому решать тебе.

– Сами бы вы как поступили?

Фер Груенуа чуть замялся, и свое слово успел вставить сти Молеуен:

– Ваша светлость, в принципе, нет особой разницы в том, чтобы пойти между берегом и островами или выйти в открытое море. В первом случае некоторую опасность может представлять узкий пролив между мысом Висельников и островом Беркера. И идти этим проливом ночью я бы поостерегся. Кстати, морем мы выигрываем время.

Ну и к чему тогда эти вопросы? Тем более еще и время выигрываем. Я уж было открыл рот, чтобы озвучить только что прибежавшую мысль, как сти Молеуен продолжил:

– Не все так просто, ваша светлость. Шторм здесь не редкость. Так что самым логичным решением было бы дождаться утра и идти проливом.

Да что ты заладил: ваша светлость да ваша светлость. Приставка «сти» перед фамилией означает то же самое, что и «фер», то есть указывает на дворянское происхождение ее владельца (правда, многие прекрасно обходятся и без этого, те же Крондейлы, например). Так что можно и проще себя вести. Ладно, потом объяснимся.

– Господа, у нас нет возможности ждать столько времени, поэтому я прошу вас самих решить, каким курсом нам следовать. Полностью на вас полагаюсь.

Голова опять болела так, что каждое слово давалось с трудом.

Артуа, в конце концов, ты должен изменить свое поведение. Ты уже не мальчишка, чтобы бросаться с кулаками из-за каждого взгляда, который показался тебе оскорбительным. У тебя скоро свадьба, ребенок должен родиться, а ты все строишь из себя Робин Гуда, защитника угнетенных. В конце концов, Прошка легко смог бы тебя заменить, и причину такой замены найти достаточно несложно. А вот за него можно было бы не беспокоиться. Снес бы он голову Грюилу, это непременно. Проухв – уникум в смысле физической силы. Я сам видел, как он лошадь на плечах носил, а она весит никак не меньше полутонны. Да и навыков ему не занимать, «дикие» постарались, земной им поклон. Я неоднократно мог в этом убедиться.

Как же моя башня болит, черт бы ее побрал. С Фредом и Клемьером не очень удобно получилось. Они обратились ко мне за решением и доступно объяснили, что выбор должен быть за мной.

Проснулся я от сильной качки и ударов волн о борт корабля, хотя нынешнюю «Мелиссу» Фреда назвать кораблем язык не поворачивается. У нас, насколько я помню, так: военные и парусные называются кораблями, все остальное – суда. Пассажирские суда, ледокольные, научные, да хоть атомные, не важно. А вот «Мелиссу» мне все время хочется назвать катером. Ну или яхтой. Хотя каракка Колумба имела в длину всего 25 метров, смешно даже. А остальные корабли его флотилии были и того меньше.

Одно хорошо – голова прошла. Неужели это на перемену погоды такая реакция? Не хочу быть барометром, тем более в этом мире они уже существуют. И показывают так же: буря, штиль. На «Мелиссе», правда, барометра нет.

Я вспомнил, как сти Молеуен втягивал носом воздух, всматриваясь в сторону далекого морского горизонта. Не иначе, как чуял близкий шторм. Тогда почему же они выбрали курс морем, ведь в проливе такого волнения не было бы?

В дверь постучали. Это Прошка.

– Ваша светлость, вас просят.

– Иду, Проухв, иду. Видишь же, я почти одет.

Ветер рвал полы плаща, бросая в лицо грозди соленых брызг. Баллов восемь-девять по шкале Бофорта. Но красиво, даже дух захватывает, когда смотришь на этот разгул стихии.

И Фред, и Клемьер выглядели очень встревоженными. Фер Груенуа говорил, что «Мелисса» прекрасно держит курс, имеет весьма неплохой ход, но боится высоких волн. Ну, не так уж они и высоки, даже голову нет нужды задирать, чтобы увидеть пенистые гребни.

– Ваша светлость, корпус «Мелиссы» дал течь, – вместо приветствия сообщил сти Молеуен.

Так, мне это совсем не нравится.

– Клемьер, вы забыли добавить: господин граф, кавалер ордена Доблести и Славы, обладатель Золотой шпаги и Золотого льва. В общем, для вас и Фреда меня зовут Артуа. Иногда к моему имени можете прибавлять: блистательный.

Фред взглянул на меня и сказал:

– Артуа, положение серьезное.

Да вижу я, вижу. Из-за попавшей в трюмы воды «Мелисса» потяжелела и боролась с волнами с грацией бабушки, измученной радикулитом.

Я взглянул на недалекий берег и указал на него подбородком: каковы шансы?

– Полбочки на три ведра, – услышал в ответ уже знакомое выражение, соответствующее привычному мне «пятьдесят на пятьдесят».

Нет нужды спрашивать, все ли меры приняты для того, чтобы устранить течь. Матросы сделали все, что было в их силах, так что такой вопрос в какой-то степени даже оскорбителен. И пластырь, который лежит, свернутый, на палубе, здесь не поможет: у «Мелиссы» же не пробоины, а расходятся доски обшивки. Поэтому я поинтересовался:

– Всех разбудили?

Глупый вопрос, конечно. На «Мелиссе» аврал, и все пытаются спасти жизнь корабля.

Натура просто у меня такая, шутки шутить, когда вокруг все очень серьезно. Ничего, привыкайте.

Корабль, подгоняемый попутным ветром, держал курс прямо на берег. Я взглянул на паруса, выставленные по-штормовому. Не время сейчас их беречь: или ветер разорвет их в клочья, и тогда мы обречены, или они помогут нам добраться до берега, если их распустить.

Фред взглянул на меня, и я тоже ответил ему взглядом: «Давай, сейчас или никогда».

Берег очень плохой, скалистый, из воды поднимается множество острых камней. Ну что ты будешь делать, опять не везет. А как было бы хорошо оказаться сейчас на желтом песчаном пляже и оттуда наблюдать за буйством стихии. И как проскочить между тех двух огромных камней? Проход слишком узкий.

Раздался треск раздираемого полотнища, и парус затрепетал на ветру многочисленными рваными лоскутами. Нос корабля резко повело в сторону, и Фред, заорав что-то на незнакомом мне языке (впрочем, слова были понятны и без перевода), бросился к румпелю, где и так уже было два человека.

И сердце замерло в ожидании. Сейчас, вот сейчас…

Нам все же удалось пройти между камнями. «Мелисса» со скрежетом задела один из них левым бортом, отчего корабль развернуло лагом к волне и ветру.

– Держись! – вновь проорал Фред, бросая румпель и ухватившись за стойку находившегося рядом фальконета.

«Какое там держись! – успел подумать я, чувствуя, как палуба уходит из-под ног и ухваченный мною впопыхах трос вырывается из рук. – Только бы не головой…»

Мы стояли на берегу, наблюдая за гибнущим на наших глазах кораблем. Нам удалось достичь такой желанной земли, но помочь «Мелиссе» было уже нельзя.

Голова моя удачно избежала столкновений при полете, болели только ребра. Не знаю, обо что я ими успел приложиться, но кровоподтек получился – будь здоров. Повезло не всем. Один из матросов сломал руку, другой сильно прихрамывал, а еще один неподвижно лежал далеко за линией прибоя, куда мы его унесли. И помочь ему, как и нашему кораблю, было уже нельзя.

Плотной толпой мы стояли на берегу и наблюдали, как волны разбивают «Мелиссу» о камни. Мы – это десять человек экипажа, фер Груенуа, сти Молеуен, Прошка и я.

«Ничего, Фред, будет у тебя новый корабль, обязательно будет, – думал я, глядя на посерьезневшего друга. – Нам бы только отсюда выбраться».

Глава 9
Голубая лагуна

– Я плохо знаком с лоцией здешних мест, господин де Койн. – Сти Молеуен произнес эти слова с самым извиняющимся видом. – Но тут поселений нет. Совершенно точно, что люди живут на Гритосе, самом большом острове этой гряды, там даже порт небольшой имеется. Дорога до Гритоса пешком займет несколько дней. Если же мы сумеем перебраться на остров Беркера, то появится надежда сесть на проходящий мимо корабль. На северном его берегу есть якорная стоянка, где корабли иногда встают на ночлег, чтобы не входить в пролив в темное время суток.

Эх, Клемьер, не извиняйся за то, что выбрал именно этот курс. Кто же мог знать, что шторм налетит так внезапно? В конце концов, повези нам, и мы сэкономили бы кучу времени. Проклятый Мерфи, его законы и здесь работают отлично.

Я огляделся по сторонам. На ближайшем камне примостился Прошка, мастеря из абордажной сабли и длинного древка свой любимый балот. Проухв критически осмотрел свое творение, далеко отставив руку, несколько раз крутнул самодельным оружием над головой, перехватывая древко, сделал пару выпадов и, усевшись на камень, воткнул балот в песок рядом с собой.

На берегу готовили шлюпку к дальнейшему путешествию. Она мала, и всех нас вместить не сможет. К счастью, она не разбилась о камни, иначе пришлось бы зарыть в укромном месте и два фальконета – так мы поступили с четырьмя пушчонками с «Мелиссы», которые нереально взять с собой. Помню, казаки ставили фальконеты на свои чайки, давая жару турецкому флоту. Глядишь, и нам эти орудия будут не лишними.

– Значит, так. Доходим до оконечности острова, перебираемся на следующий. Движемся со стороны пролива. Впереди – два человека дозорных, – озвучил я свой план.

Шлюпка перевезет нас за два рейса. А дозор необходим из соображений элементарной безопасности. Без сомнения, потерпевших кораблекрушение моряков (в смысле, нас) спасут, только чем дальше мы будем двигаться на восток, тем больше шансов попасть в рабство. И побываем мы в таком случае на невольничьих рынках Гвартрии. В качестве товара.

Я взглянул на фер Груенуа. Теперь все зависит от него, и то, что Фред остался без «Мелиссы», вряд ли повлияет на его решение. Кораблекрушение – дело случая. Потеря, как говорят у нас, из-за неизбежной на море случайности. Фред мог бы попасть в шторм и по дороге в Империю, и где гарантия, что корпус «Мелиссы» не дал бы течь? Но сейчас другое дело. Идти в неизвестность, удаляясь от родных краев все дальше и дальше… Ему нет необходимости выполнять обещание, ведь обстоятельства слишком изменились.

Императрице, когда вернусь (точнее, если вернусь), я представлю его в любом случае, слово дал. Так что если он откажется, я настаивать не стану. Попрошу у него кое-какие необходимые вещи да немного припасов. Ну и чтобы на другой остров нас с Прошкой перевезли. В Империи Герент Райкорд оплатит Фреду все расходы. Ситуацию, что к управляющему однажды может обратиться незнакомец и попросить разумную сумму, мы с Герентом давно оговаривали. Этот человек просто произнесет определенную фразу, из которой станет понятно, сколько я ему должен.

А мы с Проухвом пойдем дальше, потому что, если однажды выбираешь путь, нужно идти по нему до конца. Оправдать можно все что угодно, даже собственную трусость. Сначала тебя будет мучить совесть, затем ты к этому привыкнешь, а позже станешь считать, что поступил правильно. Конечно, я не могу бесконечно разыскивать Мириам по всему белому свету, но в Ривеньере я побывать обязан. Но какой мы ее найдем, если найдем? Возможно, потухшую, вздрагивающую от малейшего резкого звука и задирающую подол от одного лишь щелчка пальцами. А может, наоборот, наслаждающуюся своим положением и научившуюся не хуже рентгена просвечивать мужские карманы на наличие металлических кружочков?

Фред не отвел взгляда и ничего не сказал. Да и к чему слова? Иногда они бывают только лишними. И на душе сразу повеселело, хотя я старательно не подавал виду.

На следующий остров мы перебрались легко. Пролив, заросший водорослями, которые были похожи на ламинарии, оказался не очень широким.

На якорной стоянке у северного берега острова никого не было. И не факт, что там кто-нибудь встанет на ночь. Местные мореплаватели должны знать эти места как свои пять пальцев, и им не доставит никаких трудностей пройти здесь даже ночью. Так что нет никакого смысла сидеть сложа руки и ждать попутного судна.

Мы шли вдоль берега, а шлюпка двигалась на небольшом отдалении от него. Остров этот был невелик и весь зарос густой зеленью. Ближе к полудню следующего дня один из двух дозорных, шедших далеко впереди, принес неожиданные известия:

– Дальше, – он показал рукой, – большой залив. Пройти по берегу невозможно, только в обход, по скалам. Зато с другой стороны есть узкий перешеек, по которому мы вполне можем отправиться дальше. Но дело в другом: в заливе на западном берегу острова на якоре стоит корабль.

– Чей он?

Дозорный неопределенно пожал плечами:

– Далековато было, не разглядеть. Да и я сразу возвратился, чтобы сообщить о нем.

Дозорного звали Трендир. И он был единственным из людей Фреда, чье имя я успел запомнить. Кроме Бронса, конечно, но Бронса я знал давно.

Когда мы поднялись на скалы, то действительно увидели стоявший на якоре корабль. «Бригантина, – подумал я, – он похож на бригантину. Корабль двухмачтовый, фок-мачта с реями, а вот грот «сухой», то есть без рангоутного дерева. Так что паруса на нем будут только косые, вроде триселя с топселем. Определенно бригантина, не знаю, как их здесь называют, не попадались еще».

Мне сразу вспомнилась песенка про бригантину, которая поднимает паруса. На этом корабле парусов не поднимали, зато перетаскивали на палубу груз из шлюпки, вернее, вельбота (у него и нос, и корма острые).

Так, кричать «ура» и бросать вверх шляпы, захлебываясь от восторга, еще рано. Неизвестно, кто они, и этот вопрос необходимо выяснить как можно быстрее. Будет огорчительно, если они снимутся с якоря у нас на виду и уйдут, не заметив нас.

Тем временем вельбот причалил к берегу. Фер Груенуа, Трендир и я подобрались поближе, чтобы разглядеть, что делают матросы.

– Черепах ищут, – сказал Фред, внимательно рассматривая берег лагуны через зрительную трубу.

Черепах? Каких черепах? Хотя что тут удивительного? Черепахи – живые консервы, положил их в трюме – и доставай по одной по мере надобности. Удивительно живучие существа, что очень удобно, ведь холодильников на парусниках нет. И у нас, на Земле, когда-то так было. Особенно Галапагосские острова черепахами славились.

Чей же это корабль? Словно услышав мои мысли, ветер развернул его на якоре, и мы смогли разглядеть висевший на гафеле флаг.

– Изнерд, – вздрогнул фер Груенуа.

Что же случилось с тобой, Фред, раз ты даже не смог говорить на эту тему? Ты снял шляпу, чтобы вытереть пот, и седины у тебя оказалось ничуть не меньше, чем у Бронса. Может быть, потом, когда пройдет время и воспоминания не будут такими яркими, ты мне все расскажешь.

Мы наблюдали за кораблем до самого вечера, ожидая непонятно чего. Была у меня, конечно, одна мысль, но я старательно гнал ее от себя, боясь сглазить. Когда, наконец, сгустились сумерки и я удостоверился, что корабль по-прежнему стоит на якоре и сниматься с него как будто бы не собирается, я поинтересовался у Фреда:

– Господин фер Груенуа, помните, что я обещал вам новый корабль? Как вам такой для начала? – Фред недоуменно посмотрел на меня, и я продолжил: – Обещал, обещал, только забыл сказать об этом вслух. Я почему-то ясно вижу на корме этого корабля горящие золотом буквы милого вашему сердцу женского имени.

В наступавшей темноте было трудно разглядеть даже корму, не то что какие-то там буквы, но Фред улыбнулся:

– Далеко не самый плохой корабль, и у меня было время, чтобы понять это, но вот вопрос: как вы себе все это представляете?

Пока никак не представляю, но придумать что-нибудь наверняка можно. Тем более сейчас, когда большая часть команды осталась на берегу. Они устроили себе что-то вроде пикника, и их легко можно понять: так приятно находиться на суше даже после двухнедельного плавания, по себе знаю.

До нас доносился запах жарившегося черепашьего мяса. А если учесть то, что на флоте никогда не экономили на вине, то ситуация складывается в нашу пользу. Вино не вода, что быстро протухает, тем более в нем есть витамин С, отсутствие которого – бич всех моряков дальнего плавания. Конечно, о витаминах в этом мире пока слыхом не слыхивали, но отсутствием здравого смысла люди и здесь не страдают.

Когда я предложил фер Груенуа захватить изнердийцев, тот поначалу даже изумился. Затем я наконец-то вновь увидел того бесшабашно-веселого Фреда, каким он был при самой первой нашей встрече, но его первая реакция говорила о том, что никому в здравом уме не придет в голову нападать на корабль Изнерда, а значит, наши шансы на успех увеличиваются.

Действовать нужно быстро, вряд ли экипаж останется ночевать на берегу. А бригантина славная. Четырнадцать пушек, из них по две на баке и корме. Пять орудийных портов на каждом борту. И я еще не принимаю во внимание мелочи вроде фальконетов.

В команде как минимум сто человек, большая часть, конечно, на берегу, но и на борту человек двадцать наберется. И справиться с ними нам вполне по силам, тем более они не ждут никакого нападения.

Еще днем я приказал перегнать шлюпку на эту сторону острова, так, на всякий случай. Вот теперь как раз этот случай и наступил. Пойдем все, даже те, что покалечены: сейчас каждый человек на счету. И от них будет прок, и от хромого, и от однорукого. Меня чуть смех не разобрал, когда я представил, что именно эти люди возглавят нашу атаку, я даже хрюкнул, не сумев сдержаться. Фред удивленно взглянул на меня. Ничего, фер Груенуа, привыкай, мои люди давно уже привыкли. Эх, мы бы с моими тридцатью парнями эту посудину вдрызг разнесли вместе со всей командой. Ладно, нечего мечтать, будем пользоваться тем, что есть.

Мы, ухватившись за борт шлюпки, плыли к коутнеру – как оказалось, именно так здесь называют бригантину. В самой шлюпке сидели оба пострадавших при катастрофе «Мелиссы», Трендир, исполнявший роль кормчего, Бронс и еще три человека из лучших бойцов, тех, что первыми должны оказаться на палубе. Огнестрельное оружие было только у них, да и клинкового на всех нас тоже не хватило. Но кто сказал, что выструганная наспех дубинка в умелых руках является всего лишь бесполезной деревяшкой?

В этот миг я думал только об одном: «Только бы не заметили с корабля, иначе не до смеха будет даже мне».