Текст книги "Дорога к звездам"

– Бояться нужно живых, Тимурчик. А не мертвых… – сказал я слышанную когда-то фразу…

И вдруг сам ощутил всю меру фальши этого пошлого псевдозначительного утверждения! Подхватил его в каком-то паршивом телевизионном фильме и высказался – мудак хвостатый.

Я часто пользуюсь ЧУЖИМИ словами, фразами, оборотами речи. Но у меня почти никогда не бывает значительных проколов. Всегда, как говорится, «в жилу». А тут!..

Ляпнул, дубина, от фонаря! И КОМУ?!

Человечку, который девяти лет от роду взял в руки пистолет Макарова и в упор расстрелял того пьяного монстра, ту гнусную скотину – своего насильника…

…ребенку, прошедшему весь кошмар российской тюремной колонии для малолетних преступников…

…маленькому Мальчику, всего лишь три года тому назад купленному за пятнадцать тысяч долларов у подмосковных властей и усыновленному полушведской-полунегритянской американкой – сержантом нью-йоркской полиции…

…двенадцатилетнему Гражданину Соединенных Штатов, который всего за три года, рядом со своей новой мамой – потрясной женщиной Рут Истлейк, сумел стать отважным и стопроцентным АМЕРИКАНЦЕМ. Не растеряв по дороге ничего РУССКОГО!

Тех превосходных, истинно русских качеств, которые были в моем корешке и «подельничке» – Водиле… В его дочке – Насте… В милиционере Мите Сорокине… В Капитане Алексее-Ивановиче-Кэп-Мастере…

Если хотите, в моем ближайшем друге и родственнике – Шуре Плоткине! Несмотря на то что в России Шура считался евреем.

Это же просто счастье, что в наш первый класс из кабины пилотов наконец вышел Джек с тем летчиком! А то я бы себя проклял на всю оставшуюся жизнь за тот тон, за ту фразочку…

Вот ведь обделался с головы до ног! И чего это меня вдруг потянуло на шаткий пьедестал педагогики?..

Джек и худенький Летчик прошли в последний ряд салона – к ТРУПУ.

Я тут же виновато лизнул Тимура в щеку и сказал ему тихо:

– Оставайся на месте. Я тебе все потом расскажу.

И спрыгнул на пол. Не выходя в проход, я снова пробрался под сиденьями кресел к последнему ряду и неожиданно для себя обнаружил, что кейса – небольшого плоского делового чемоданчика, принадлежавшего ТРУПУ, нету. И тут же вспомнил, что когда я пролезал сюда в первый раз – посмотреть на этого «спящего» Типа, то кейса уже и тогда не было…

Почему я был в этом так твердо уверен? Да потому, что мне было бы не пробраться сюда из-за этого кейса напрямик. Пришлось бы облезать его со стороны другого кресла. А я, как сейчас помню, свободненько, без всяких помех достиг края свисающего до полу пледа, которым был прикрыт тот Тип.

Так что кейса не было уже тогда!

Я хотел было броситься к Тимурчику, чтобы он по-английски поведал бы мои подозрения Джеку, но…

Чем черт не шутит?! Сейчас как раз та самая напряженная и нервная ситуация, которая очень способствует шелдрейсовскому КОНТАКТУ. Восприятие обострено, почти все чувства – обнажены, мозг любого мало-мальски мыслящего Существа как никогда готов принять любую Информацию… А Джек сегодня уже почти откликнулся мне один раз. Да и Тимурчик кое-что объяснил ему про «эффект» профессора Ричарда Шелдрейса.

Я собрал всю свою волю в правую лапу и медленно, раздельно произнес по-шелдрейсовски:

– Джек! Послушай, Джек. Это я – Мартын. Я здесь, под креслом. Исчез кейс этого Типа. Ты меня понял, Джек?

И… О боже!.. Бывает же такое?.. Джек тут же открыл верхнее багажное отделение для ручной клади, пошарил там, ни хрена не нашел и спросил меня на вполне приличном шелдрейсовском:

– Когда ты его в последний раз видел?

Я так ошалел от мгновенной Джековой реакции, что невпопад блямкнул:

– Кого?

– Не «кого», а «что». Кейс, конечно.

– Перед самым нашествием любителей автографов…

– А когда обнаружил ТРУП?

– Нет, тогда кейса уже не было.

– Ты уверен?

– Абсолютно, Джекочка!!!

Я был так рад, что Контакт с Джеком прошел без сучка и задоринки, что почти простил себе бестактность в разговоре с Тимуром.

– Значит, его убили тогда, когда ты демонстрировал свои яйца публике, а Тимур раздавал твои фотографии… – подумал Джек по-нашему. А худенькому Летчику вслух сказал: – Командир…

Этот немолодой Летчик оказался Командиром нашего «боинга»! Ничего себе уха?! Такой худенький.

– Командир, – сказал Джек. – Когда мы сядем в Лос-Анджелесе, сюда сразу же нагрянет КРИПО – криминальная полиция. Они уже ждут нас там. Во избежание сумятицы среди пассажиров нашего первого класса и ненужных вопросов я рекомендую вам прямо сейчас же сообщить им, что в нашем салоне умер человек. Именно – умер. Хотя, как вы сами понимаете, он убит. Видите, у него на шее малюсенькая царапина?

– Да…

– Так вот, это след введения мгновенно парализующего и умерщвляющего яда.

– О господи…

Я попытался пролезть между ногами Джека и Командира, чтобы тоже посмотреть на эту царапинку, которую не увидел тогда. Но Джек довольно непочтительно ногой задвинул меня под кресло и, снова укутывая ТРУП пледом, беззвучно сказал мне:

– Не твоего ума дело. Или ты хочешь вляпаться в скандал с первой же секунды пребывания в Калифорнии? Тебе ЭТО нужно?

– Нет, – ответил я, ничуть не обидевшись.

Я почему-то был уверен в том, что Джек знает что делает. Только сказал из-под кресла:

– Посмотри, пожалуйста, русская книжка, которую он не выпускал из рук, там?

– Нету здесь никакой книжки.

– Может быть, она у него за спиной? Или он сидит на ней…

Сам не мог понять – какого черта мне сдалась эта книжка?! А вот что-то заставляло меня спрашивать о ней!.. Но что?! Джек пошарил за ТРУПОМ, под НИМ и сказал мне:

– Книги нет.

– Что вы делаете? – удивленно спросил Командир Джека.

– Пытаюсь усадить ЕГО поудобнее, чтобы во время приземления он не свалился на пол, – нашелся Джек.

– Пристегните его просто ремнем, – посоветовал Командир. – Думаю, нужно предупредить и стюардесс первого класса.

– Вы совершенно правы.

Через три минуты, при наглухо закрытых дверях, ведущих через комнатку стюардесс в бизнес-класс и дальше – в стандарт-класс, Командир «боинга» встал спиной к пилотской кабине, лицом ко всем нам и сделал заявление о том, что в нашем салоне около часа тому назад от приступа обычной сердечной недостаточности скончался один из пассажиров. Поэтому Командир просит соблюдать максимальное спокойствие при выходе из самолета в аэропорту Лос-Анджелеса. А также избегать разговоров на эту тему с пассажирами других классов. Земля уже извещена об этом прискорбном случае…

В том, что «земля уже извещена об этом прискорбном случае», мы смогли убедиться сразу же, как только приземлились в аэропорту Лос-Анджелеса.

Еще ни один пассажир из самолета не вышел, а в нашем первом классе уже появились трое явных калифорнийцев. Коричневые от загара физиономии, все в темных очках, старший – такой же, как Джек, но повыше и поуже, в небрежно повязанном галстуке и модном холщовом пиджачке, а двое молодых – один из них вообще чистый Китаец!.. – в обычных пропотевших майках и коротких курточках, которые так и не могли скрыть собой пистолетную сбрую, надетую прямо на майки, и наручники, висящие на поясном ремне со стороны задницы…

Я таких пареньков в нашем квинсовском участке раз сто видел!

Старший сделал нам троим знак – оставаться в своих креслах, и молча подождал, пока не вышел последний пассажир нашего салона.

А когда в первом классе остались только мы – ТРУП, Джек, Тимурчик и Я, да еще Командир и старшая стюардесса, самый старый, в модном летнем пиджачке, заорал на весь наш «боинг»:

– Джек!!! Старый ты сукин сын! Какого дьявола ты приволок нам покойника из Нью-Йорка?! Ты думал, что у нас в Лос-Анджелесе не хватает трупов?!

Мы с Тимуром одновременно аж рванулись к этому хаму! Но Джек придержал нас и сказал тому – в пиджачке:

– Сними очки.

Этот пиджачник сдернул большие темные очки со своей веселой сморщенной загорелой рожи, и мы все увидели его желто-седые ресницы и брови и прозрачно-голубые глаза, как у Сиамского Кота.

– О ч-ч-черт… – пробормотал Джек. – Пит Морено – это ты?!

Если вы ждете захватывающего рассказа о потрясающем расследовательском эффекте от слияния лучших умов представителей двух полицейских департаментов – нью-йоркского и лос-анджелесского, так вы глубоко ошибаетесь!.. Более тоскливую и занудливую работу трудно себе представить.

Ну пригласили где-то ждавших своего часа эксперта-криминалиста и полицейского доктора.

Эксперт так ни хрена и не нашел, но зато только после этого разрешил полицейскому доктору осмотреть ТРУП.

Доктор тоже не строил из себя умника. Он только глянул на синюю морду ТРУПА, на его скрюченные руки, на жутковатый неестественный поворот шеи и сразу же назвал яд, которым и пришили этого Типа.

Название яда было таким длинным и затейливым, что просто не уместилось у меня в голове…

Мало того, этот яд тоже не явился сенсацией. Оказывается, ему дикое количество лет! Когда-то его ОДНОВРЕМЕННО сочинили в лабораториях и Центрального разведывательного управления США, и Комитета Государственной Безопасности СССР. И несмотря на то что этот яд убивает мгновенно, чуть ли не от малейшего проникновения в верхние слои кожи, это все равно уже «вчерашний день».

Так сказал доктор. И все поняли, как ему скучно заниматься этим ТРУПОМ, с которым по его части более чем все ясно…

Тогда Пит Морено и Джек Пински стали обыскивать ТРУП, а помощники Пита – кстати, вполне симпатичные молодые ребята – взялись за «осмотр места происшествия».

Ей-богу, вот насмотришься разных полицейских сериалов – все знать будешь. Телевизор – великая штука. Особенно для Котов!..

Пит и Джек нашли у ТРУПА заграничный паспорт несуществующего государства СССР с многократной американской визой на имя Николая Павловского, родившегося в Москве в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году.

На фотографии этот Тип (мне удалось заглянуть в его паспорт, хотя для этого пришлось вспрыгнуть на спинку кресла и опереться передними лапами на плечи Джека Пински) выглядел совсем не так по-Жлобски, как он это демонстрировал всем, пока был ЖИВЫМ, а не ТРУПОМ.

Огромный бриллиант в перстне оказался, как заявил Пит Морено, фальшаком, которому нет цены. Потому что он ни хрена практически не стоит. Так – камуфляж для идиотов… А Джек Пински удостоверил, что «Ролекс» на руке у ТРУПА тоже был куплен не в фирменном магазине часов на Мэдисон-авеню за двадцать пять тысяч долларов, а в Чайна-тауне, в китайской сувенирной лавке. Максимум долларов за пятнадцать. Чего ни один «новый русский» себе никогда не позволит!

Да и денег у него было не так уж много, как это могло показаться. Тысячи полторы – не больше. Плюс синяя пластиковая сервис-карта «Чейз-Манхэттен-банка». Не кредитная, а именно сервис-карта, по которой можно получать деньги в уличных банкоматах. Не больше трехсот долларов в день.

Так что, как мы и догадывались, пока ТРУП был еще ЖИВЫМ Николаем Павловским, к «новым русским» он никакого отношения не имел. Все – фальшак! От начала до конца. Вот только крест у него на груди был действительно золотым. И старинным.

– Скорее всего – курьер… – задумчиво произнес Пит Морено.

– Ищите русскую книжку, – сказал Джек партнерам Пита. – Он ее из рук не выпускал.

И вот тут мне откуда-то СВЕРХУ причудилось, что эту русскую книжку они не найдут никогда! Хотя наверняка она находится где-то совсем рядом.

Как всегда, я оказался прав. Поиски книги маркиза де Кюстина оказались тщетными…

…зато стюардесса стандарт-класса, или, как его чаще называют, туристского, принесла выпотрошенный кейс бывшего Николая Павловского – ныне ТРУПА первого класса.

Эксперт-криминалист тут же взял отпечатки пальцев у бедной перепуганной стюардессочки и у ТРУПА и только потом обследовал плоский чемоданчик Павловского и, кроме труповых и стюардессовых, обнаружил на нем еще какие-то свежие отпечатки.

– Оставили пальчики. Не убереглись. Спешили, – сказал эксперт.

Тогда Пит Морено вынул из кармана маленькую рацию и кого-то вызвал. Появились два парня в синих комбинезонах с большими желтыми буквами на спине «L. A. P. D.» – Лос-Анджелес полис департмент. Они притащили складные носилки и большой черный клеенчатый пакет. Пакет они расстелили на носилках, из-под которых выдвинулись ножки с колесиками. Ножки оказались высотой с обеденный стол.

Пакет, оказывается, раскрывался как обычный почтовый конверт. Парни положили ТРУП на пакет, запахнули его со всех сторон и просто застегнули молнию…

Почти такой же пластиковый мешок, но только серебристо-серого цвета с марочкой «Сакс-файв-авеню» висит у нас в кладовой нашей нью-йоркской квартиры. А в этом мешке – потрясное норковое пальто, которое Шура подарил Рут в день их свадьбы.

Нам с Тимуром кажется, что Шура вгрохал в это пальтецо больше половины своего книжного гонорара. Так что если нам всем захочется жить, не снижая планку наших жутко растущих потребностей, нам придется очень постараться зашибить какую-то деньгу для нашей семьи в этом самом Голливуде. Уж коль нам так подфартило с этим «Меморандумом о соглашении». Пока – одни убытки.

Тимурчику пришлось отказаться от полета в Израиль к Маше Хотимской и отправиться на заработки со мной в Лос-Анджелес…

Рут, несмотря на прибавку в звании, должности и окладе, крутится как «волчок» со своими эмигрантами, которые, как сказал наш новый знакомый – обозреватель газеты «Новое русское слово» Саша Грант, «плодятся как кролики!»…

Шура на первых порах так умудохивается в отделе славистики своей Публичной библиотеки, что у него совсем не остается сил на собственное сочинительство. Хотя издатель ждет от него новых вещей…

Так что пока вся надежда на нас. И только на нас.

– А почему ты думаешь, что им никогда не найти эту русскую книжку? – тихо спросил меня Тимурчик.

«Господи!.. Что за Ребенок?.. Я таких Котов не встречал – чтоб так четко просечь все, что сейчас крутится у меня в башке!!!»

– Ладно тебе, – сказал Тимур. – Не подлизывайся. Отвечай!

«Елочки точеные!.. Это что же, я теперь всю жизнь буду у него как на ладошке?!» – в панике подумал я.

– А ты как думал? – мгновенно ответил Тимур моим мыслям. – Я же от тебя ничего не скрываю…

– Но должно же существовать какое-то разделение между Детьми и Взрослыми?! – в отчаянии спросил я.

– Ты имеешь в виду свои ОТНОШЕНИЯ с Кошками? – уточнил Тимур.

Я чуть не подавился собственным языком! Что?! Что я мог ему ответить?!

– А ты ничего и не отвечай, – тут же сказал Тимур. – Ты только одно учти: сегодня мы – двенадцатилетние – знаем ВСЕ. Кто-то ЭТО уже сам попробовал, кто-то – еще нет… Если тебе так уж хочется знать – у меня ЭТОГО еще не было. Хотя мне ЭТО очень часто снится. Но я думаю, что для ЭТОГО надо очень…

Тимур помолчал и смущенно закончил:

– …надо очень ЛЮБИТЬ.

– Конечно, конечно!.. – фальшиво забормотал я.

– Хотя, насколько мне известно, у тебя, Мартын, на ЭТО ДЕЛО совсем другая точка зрения. Да?

– Эй, послушай! – разозлился я. – Тебе не кажется, что мы не вовремя завели этот разговор?! Рядом с нами лежит ТРУП Человека, а ты…

– Его увезли уже, тетеря, – криво улыбнулся Тимур. – Так почему ты думаешь, что им никогда не найти русскую книжку?

– Не знаю. Предчувствие.

– У меня тоже, – вздохнул Тимур и виновато признался: – В Нью-Йорк хочу… Домой. К маме. – Помолчал и добавил: – И к Шуре.

В благодарность и в успокоение я потерся носом о его шершавые мальчишеские руки и ничего не сказал. Только поудобнее устроился у него на коленях.

…Джек рассказал Питу, как вел себя ТРУП, пока еще был ЖИВЫМ. Как мы заподозрили, что он не тот, за кого себя выдает. Как пассажиры, узнав, что вместе с ними лечу Я, хлынули сюда из других салонов. Да столько, что здесь было не протолкнуться!..

– Вот тут его и… – предположил Пит.

– Пожалуй, это был самый удобный момент, – подтвердил Джек. – Нужно искать ту русскую книгу. Кейс им оказался ни к чему. А книга может кое-что дать нам…

– Ты-то здесь при чем? – рассмеялся Пит Морено. – Нам твои калифорнийские функции хорошо известны благодаря звонку Ларри Брауна с просьбой оказывать тебе всякое содействие. Так что занимайся своими делами и ни во что не суйся. Отдыхай, Джек! Я мечтал бы поменяться с тобой местами. Сейчас мы начнем потрошить багаж этого Павли…

Мы поняли, что Питу никогда не удастся выговорить фамилию ТРУПА, и Тимурчик тут же пришел Питу на помощь:

– Павловский…

– Спасибо, дружище! – Пит повернулся к Джеку и тихо спросил его, показывая на Тимура: – Это и есть сынишка покойного Фреда Истлейка?

– Нет, – ответил ему Джек. – Это сын, слава богу, живой и здоровой Рут Истлейк. Надеюсь, ее ты помнишь?

Пит Морено бросил мгновенный взгляд на совершенно белокожего Тимурчика, не обнаружил в нем признака и трех капель негритянской крови, удивленно поднял желто-седые брови, слегка вытаращил свои голубые глаза Сиамского Кота – что-то в его голове не укладывалось и не сходилось по датам…

Но он ничего не сказал. Только почесал меня за ухом, чего я, кстати сказать, не перевариваю. И мечтательно вздохнул:

– О чем ты спрашиваешь, Джек? Разве можно забыть самую красивую женщину американской полиции?!

И я тут же простил ему то дурацкое почесывание у меня за ухом. Недаром он мне сразу понравился…

Пит будто услышал меня. Удивленно ухмыльнулся и сказал мне:

– А тебя, парень, я частенько вижу в газетах и по телевизору. Только никак не мог вообразить, что ты такой здоровущий! Прямо молодой Шварценеггер…

Он протянул свою карточку Джеку.

– Звоните мне, ребята. Там вас уже заждались. Джек, не отпускай парнишку одного вечерами шляться по нашим проклятым улицам. Я через пару дней разыщу вас. О’кей?

Мы попрощались со всеми, и, пока Джек вытаскивал наши сумки, Тимурчик взял меня на руки и привычно, уже совершенно отработанным движением, как всегда, посадил меня в мой рюкзак. И вот тут я почувствовал, что я в рюкзаке НЕ ОДИН!

ЧТО-ТО МНЕ ОЧЕНЬ ДАЖЕ МЕШАЕТ!..

Привыкнув к внезапной темноте, я вдруг обнаружил, что топчусь задними лапами, ерзаю задницей и мету хвостом по…

…КНИГЕ МАРКИЗА АСТОЛЬФА ДЕ КЮСТИНА «НИКОЛАЕВСКАЯ РОССИЯ 1839 ГОДА»!!!

Причем в небольшом внутреннем пространстве рюкзака я отчетливо ощутил, что к известным мне книжным запахам (я, слава те, Господи, вырос среди Шуриных книг – меня не напаришь!..) очень явственно примешивается какой-то посторонний – не книжный, но знакомый мне запах.

Я никак не мог сообразить – что ЭТО? Знал только твердо, что запах ЭТОТ мне знаком и я совсем недавно с ним неоднократно сталкивался! Повторяю: к книжным запахам ЭТОТ запах не имел никакого отношения. Но я точно знал, что обязательно вспомню, ЧЕМ это пахнет…

А почему я тут же не высунулся из рюкзака наружу, почему я немедленно не заявил, что книга, которая могла бы пролить свет на произошедшее, спокойненько лежит у меня под хвостом, – этого я никак не мог объяснить! Как не мог бы объяснить, как эта книга попала в мой рюкзак. Хотя спроси я у Джека – он наверняка догадался бы.

Но что-то СВЫШЕ удерживало меня от вопросов, ЧТО-ТО подсказывало мне не делать никаких поспешных заявлений!..

Хорошо еще, что Тимур сейчас занят своими мыслями и не обращает внимания на то, что происходит со мной в рюкзаке. Потом, конечно, придется ему сказать…

Неожиданно мой рюкзак изнутри стал заполняться каким-то нереальным переливчатым, точнее даже, перетекающим, бело-розовым и голубым светом. Вот как это может быть ТАКОЕ?..

Исчезли внутренности моего рюкзака – грубые швы, изнанка уродливых заклепок, торчащие концы толстых ниток, всамделишная фактура материала: снаружи почти кожа, а внутри жалкая брезентово-химическая основа…

Все, что обычно тщательно скрывается от посторонних взоров Вещами, Людьми, Животными.

Я ПЛЫЛ В ОБЛАКЕ НЕЖНОГО ПУЛЬСИРУЮЩЕГО СВЕТА, ВИДЕЛ ПОД СОБОЙ ЗНАКОМЫЕ И НЕВЕДОМЫЕ МНЕ МЕСТА, ОТКУДА НЕСЛИСЬ В МОИ УШИ И В МОЙ МОЗГ ГОЛОСА БЛИЗКИХ МНЕ СУЩЕСТВ:

– ОХ, ВЛЯПЫВАЕШЬСЯ, КЫСЯ! МОЖЕТ, ЛУЧШЕ ТЕБЕ ТОРМОЗНУТЬ? В СТОРОНКУ ПРИНЯТЬ ОТ ЭТОГО ДЕЛА, А? – СПРАШИВАЛ МЕНЯ ВОДИЛА, ВЕДЯ ГРОМАДНЫЙ ГРУЗОВИК С ФУРГОНОМ ПО ТРАССЕ КРАКОВ – ВАРШАВА…

БОЖЕ МОЙ! Я ЖЕ НИКОГДА ТАМ НЕ БЫЛ… ОТКУДА ЖЕ Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО ДОРОГА ОТ КРАКОВА ДО ВАРШАВЫ?!

А ПОДО МНОЙ МОЙ ЛЕНИНГРАД… НАШ САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. И ГОЛОС МИЛИЦИОНЕРА МИТИ:

– НЕ ДУРИ, МАРТЫН. НЕ ПОРИ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, БЛЯ. ДОВЕРЬСЯ МУЖИКАМ, КОТОРЫЕ СЕЙЧАС ВАШ САМОЛЕТ ШМОНАЮТ. ВСЕ Ж ПРОФЕССИОНАЛЫ, ЕБТЬ!..

И ТУТ ЖЕ ЗНАКОМЫЙ РАЙОН ГРАЖДАНКИ, ПРОСПЕКТ НАУКИ, УЛИЦА СОФЬИ КОВАЛЕВСКОЙ СМЕНЯЮТСЯ МЮНХЕНОМ, АНГЛИЙСКИМ ПАРКОМ, ГРЮНВАЛЬДОМ, ПОЛЕМ ДЛЯ ГОЛЬФА И ТРЕВОЖНЫМ ГОЛОСОМ ФРИДРИХА ФОН ТИФЕНБАХА:

– НАС – ФОН ТИФЕНБАХОВ – ОСТАЛОСЬ ТОЛЬКО ДВОЕ – ТЫ И Я. УМОЛЯЮ ТЕБЯ, КЫСЯ, БУДЬ ОСТОРОЖЕН…

А ПОТОМ ПОДО МНОЙ, ДАЛЕКО ВНИЗУ, НАД НЕСКОНЧАЕМОЙ ВОДОЙ БЕЗ БЕРЕГОВ МАЛЕНЬКИЙ-МАЛЕНЬКИЙ ПАРОХОДИК ИЗ ПОСЛЕДНИХ СИЛ БОРЕТСЯ С ВОЛНАМИ, И Я С ЗАМИРАНИЕМ СЕРДЦА СЛЕЖУ ЗА НИМ И НИЧЕМ НЕ МОГУ ПОМОЧЬ!.. НО Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТОТ МАЛЕНЬКИЙ ПАРОХОДИК – ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ КОНТЕЙНЕРОВОЗ «АКАДЕМИК АБРАМ Ф. ИОФФЕ» И КОМАНДУЕТ ИМ КАПИТАН АЛЕКСЕЙ-ИВАНОВИЧ-КЭП-МАСТЕР. ЭТО ОН ПРИВЕЗ МЕНЯ ИЗ ЕВРОПЫ В АМЕРИКУ И ПОЭТОМУ ИМЕЕТ ПОЛНОЕ ПРАВО СТРОГО СКАЗАТЬ МНЕ:

– МАРТЫН! ТО, С ЧЕМ ТЫ СТОЛКНУЛСЯ, – НЕВЕРОЯТНО ОПАСНО. НЕ ТОЛЬКО ДЛЯ ТЕБЯ. ДЛЯ ВСЕХ… СУМЕЕШЬ ВЫИГРАТЬ – ЧЕСТЬ ТЕБЕ И ХВАЛА. НЕ СУМЕЕШЬ – НЕ ТВОЯ ВИНА. СЛИШКОМ МНОГОЕ СТОИТ ЗА ТЕМ, ЧТО ТЫ ВСТРЕТИЛ. ПРОБУЙ, КЫСЯ. ДАЙ БОГ ТЕБЕ УДАЧИ! ТЫ – КОТ С БОЛЬШОЙ БУКВЫ!

СНАЧАЛА ИСЧЕЗЛА ПУЛЬСАЦИЯ СВЕТА… ПОТОМ ОН СТАЛ МЕДЛЕННО-МЕДЛЕННО ТЕРЯТЬ СВОЮ НЕЖНУЮ ЯРКОСТЬ, ТУСКНЕТЬ, И Я УСЛЫШАЛ ГОЛОСА ВСТРЕВОЖЕННЫХ ШУРЫ И РУТ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА.

– Я ПОЧЕМУ-ТО ТАК ВОЛНУЮСЬ, ЧЕРТ МЕНЯ ПОБЕРИ! – ГОВОРИЛА РУТ.

– И Я… – ПРИЗНАВАЛСЯ ЕЙ ШУРА. – СЛОВНО ВНУТРИ МЕНЯ ВСЕ ДРЕБЕЗЖИТ И ПОЗВЯКИВАЕТ.

– ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ПО ВРЕМЕНИ ОНИ УЖЕ ЧАС КАК ДОЛЖНЫ БЫЛИ СЕСТЬ В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ… А Я ВЕДЬ ДОГОВОРИЛАСЬ С ДЖЕКОМ, ЧТО ОН НАМ СРАЗУ ПОЗВОНИТ ИЗ АЭРОПОРТА…

МНЕ СТАЛО ИХ ТАК ЖАЛКО, ТАК ЖАЛКО!.. И ВДРУГ… О СЧАСТЬЕ! КОГДА СВЕТ ВНУТРИ РЮКЗАКА ПОЧТИ СОВСЕМ ПОМЕРК, Я ВМЕСТЕ С ШУРОЙ И РУТ УСЛЫШАЛ ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК ДЖЕКА В НАШУ КВАРТИРУ!..

– Алло! Рут? Это я – Джек. Ну, все в порядке. Мы на месте. Не беспокойтесь. Даю Тима…

Будто после долгого и тяжелого сна, полного не очень страшных кошмаров, я с трудом встал в рюкзаке на задние лапы, высунул башку наружу, оперся передними лапами о плечи Тимура и огляделся.

Нас окружали несколько Человек. Как только они увидели меня, так сразу зааплодировали. Я вглядывался в этих Людей, пытаясь представить себе – кто из них может быть наиболее опасен? За каждым из них я учуял массу не очень симпатичных качеств, но открытой прямой угрозы ни от кого не ощутил. И понял: среди встречающих нас нету ТОГО, кому так уж сильно может понадобиться эта книжка маркиза Астольфа де Кюстина, на которой я сейчас стою задними лапами, а кончиком хвоста ощущаю выдавленные на обложке золотые буквы – «Николаевская Россия 1839 года».

Надо бы попросить Тимурчика поучить меня читать…

А Тимур тем временем вопил в карманный радиотелефон:

– Все о’кей, мамуля! Не волнуйся! Багаж задерживают… Мы тебя все целуем! И Шуру тоже… И Кыся вас целует. Ты их целуешь, Мартын?

– А как же!.. – сказал я.

Вокруг все рассмеялись. Но не тому, что я ответил Тимуру, – этого никто, кроме Тимура и теперь Джека, понять не мог. Рассмеялись тому, что спросил меня Тимур.

– А как же! – повторил я. – Еще как!..

И почувствовал, что Рут и Шура прекрасно услышали меня там, в Нью-Йорке!

А в этот миг мне показалось, что в толпе пассажиров, ожидающих багаж и толпящихся вокруг медленно движущейся резиновой ленты с редкими сумками и чемоданами, я мельком узрел…

…ТЕХ ДВУХ ТИПОВ, ЧТО РАССТРЕЛЯЛИ БАРМЕНА НА НАШЕМ СОВЕТСКОМ КРУИЗНОМ СУДНЕ, НА КОТОРОМ МЫ ВМЕСТЕ С ВОДИЛОЙ И ЕГО ГРУЗОВИКОМ ПЛЫЛИ ИЗ ЛЕНИНГРАДА В ГЕРМАНИЮ…

А ПОТОМ ВМЕСТЕ С ТИМУРЧИКОМ ВСТРЕТИЛИ ИХ В ДЕНЬ СВЯТОГО ПАТРИКА В МАНХЭТТЕНЕ, НА УГЛУ ПЯТОЙ АВЕНЮ И СОРОК ШЕСТОЙ УЛИЦЫ…

И вот сейчас… А может, мне все это лишь ПОКАЗАЛОСЬ?

Или они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЗДЕСЬ?!

Или это не ОНИ?..

Но тут, как назло, засверкали блицы фотографов, врубились яркие лампы над видеокамерами и я, конечно, потерял тех ТИПОВ из виду. А может быть, они и сами исчезли. А может быть, их и вообще не было…

Может, это мне на нервной почве причудилось.

Автомобильчик, на котором нас встречал один из владельцев «Парамаунта» и президент агентской ассоциации «Художник и Творчество», был, скажу без ложной скромности, прямо-таки зашибись!

В нарушение параграфа 4-д из раздела № 6 моего контракта этот автомобиль был не из тех, тоже высококлассных автомобилей, которые нам полагались, – те нас ждали в гараже «Беверли-Хиллз-отеля». А встречал нас специальный ЛИМУЗИН для VIP – «Очень Важных Персон»!

Я и в Нью-Йорке пару раз видел такие лимузины. Но те были явно короче этого лос-анджелесского. Этот был длиной с вагон нашей русской пригородной электрички.

Помню, в бытность мою еще Котенком мы с Шурой несколько раз ездили на электричке в Сестрорецк трахать одну очень симпатичную Вторую Секретаршу райкома комсомола. То есть трахал ее, конечно, Шура, а я в это время пытался ловить бабочек в садике за райкомом. Одно слово – Котенок… Что с маленького возьмешь?

Так вот, трахались они прямо в кабинете райкома, на секретарском столе. Окно же кабинета выходило в тот самый садик с бабочками, и я постоянно слышал ласковое прерывающееся бормотание Шуры и тоненький счастливый голосок Второго Секретаря райкома комсомола:

– Товарищ Плоткин… Товарищ Плоткин!.. Ах, как вы это делаете, товарищ Плоткин!!!

С тех пор я очень хорошо запомнил размеры вагона электрички.

Помню еще, что в этих вагонах, кроме окурков, яблочных огрызков, пустых бутылок и запаха Человеческой мочи в тамбурах, не было ни черта.

А здесь и бар-холодильник с любой поддачей и легким закусем, и телефон спутниковой связи для трепотни со всем миром, и телевизор с видиком, и, как говорят здесь в Америке, «факс-машина», и музыкальный проигрыватель с уймой Си-Ди дисков…

Ой!.. Что это?! Стоп! Стоп, Мартынчик!.. Нюхай! Нюхай, Кыся, черт бы тебя побрал… Сосредоточься, раздолбай старый! Ну?..

Я сорвался с Тимуркиных колен и прямо головой вниз сиганул обратно в рюкзак, из которого только три минуты тому назад меня вытащили для знакомства со встречавшими меня мужиками.

Ткнулся передними лапами и мордой в лежащую на дне рюкзака книжку и стал ее истерически обнюхивать. Я не имел права на ошибку!

Так вот, оказывается, чем пахнет маркиз Астольф де Кюстин?! То есть не сам маркиз, а его книжечка про старую Россию. А пахнет она – провалиться мне на этом самом месте! – Си-Ди диском!

Недаром мне все мерещилось, что я уже сталкивался с этим запахом… Таких дисков с записями разных современных рок-групп, «олд-джаза» и всяких музыкальных модных штучек, от которых пацаны вроде нашего Тимура балдеют и «тащатся», – у нас в доме пруд пруди. Я лично от этой музыки тут же линяю во двор, но запах этих дисков помню превосходно: что-то металло-пластмассовое и очень характерное именно для Си-Ди.

Итак, я лихорадочно попытался перелистать лапой книжку – посмотреть, откуда идет этот запах, где спрятана там «сидушка», но уже в следующую секунду в рюкзак сунул свой нос Тимур и беззвучно, но крайне недовольно спросил меня моим же выражением, которое я когда-то подхватил у Шуры:

– Ты чего дергаешься, как свинья на веревке?! Кто тебя за жопу укусил? Весь этот фестиваль с лимузином устроен ради тебя, а ты…

Ну я и вылез на свет божий, так ничего и не обнаружив. Понял лишь четко, что где-то в самой книжке спрятана эта «сидуха». Она и пахнет, стерва, перебивая все книжные запахи!

Уж не этот ли диск искали ТЕ, кто шлепнул ТОГО – с понтом «нового русского»?! И случиться это могло лишь тогда, когда в наш первый самолетный класс набился народ за моими автографами…

ОНИ были убеждены, что диск у него в кейсе. А там, как говорил мой друг Водила, «на-кася, выкуси».

Все!.. Я, кажется, все понял… ОН, бедняга, узнал ИХ! И в последний миг своей путаной жизни сунул этого липового «Маркиза» в наш рюкзак. Сидя сзади нас, ему стоило только протянуть руку с книгой между спинками наших кресел… Ему очень важно было спасти «Николаевскую Россию 1839 года»!

Интересно, что же там за музыка такая записана, из-за которой можно УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА?!

А как только я вылез из рюкзака, на меня и Джек «Полкана спустил».

– Эти парни тебе платят достаточно большие деньги, – сказал он мне. – Мог бы быть с ними и повежливей…

Этот чертов Джек уже начал меня раздражать. А ведь поездка только начинается. Всего четыре часа как он начал постигать наш шелдрейсовский способ общения, а туда же – Телепат недоделанный! Вот и учи их на свою голову…

Я огляделся. Надо отдать должное – Мужики, ехавшие вместе с нами в лимузине, одеты были безукоризненно! Никакого этакого, как говорит Шура, «художественно-богемного распиздяйства». Никаких джинсов, кроссовочек, джемперочков, кожаных курточек. Ничего такого, в чем ходит сейчас вся Америка.

Костюмчики – я тебе дам! Рубашечки (несмотря на добротную калифорнийскую жару…) с жесткими крахмальными воротничками, галстучки самые что ни есть моднючие – желтые с синеньким. Туфельки черненькие без блеска, и уж тем более без негритянского лака. Носочки однотонные, никаких перстней – только скромные обручальные колечки.

И жутко дорогие запахи! Каждый запах – состояние!.. Сразу было видно – за этими Мужиками такие бабки стоят, что им в простачков играть уже не требуется.

Как говорила Рут, это начинающие миллионеры все еще в джинсиках выдрючиваются. Все в «средний класс» поигрывают. Дескать, «смотрите, ребятки, я – свой! Совсем как вы… Только мне чуть малость побольше повезло!..» А на самом деле – Волчара, который не раздумывая, в одну секунду кому угодно глотку перекусит!

Нет, в этих Двоих, что сидели сейчас с нами в необозримом лимузине, все было заложено уже давно и мощно. Они были ХОЗЯЕВАМИ ТОЙ АМЕРИКАНСКО-КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ, куда мы – Джек, Тимурчик и Я – попали совершенно случайно.

Поэтому ни я, ни Тимурчик, ни даже Джек никак не могли взять в толк – какого хрена такие Боссы приперлись в аэропорт Лос-Анджелеса встречать нас на этом безразмерном лимузине?!

Будто угадав мое недоумение, старший Босс мягко проговорил, глядя на меня:

– Должен вас предупредить и обрадовать, мистер…

Тут он запнулся и вопросительно посмотрел на Джека.

– Подскажите, пожалуйста, как мне обращаться к нашему герою?

– Наверное, Мартын… – безразлично сказал Джек и пару раз оглянулся назад на убегающий фривей с сотнями мчащихся за нами автомобилей.

– Или Кыся, – уточнил Тимурчик.

– Замечательно! – улыбнулся Второй Босс. – Моя бабушка рассказывала, что когда она была еще совсем маленькая, то у них в Витебске тоже была своя «Кисья»…

– Вы говорите по-русски? – тут же спросил его Тимур.

– Нет, что ты, сынок! А что, мистер Кисья понимает только русские команды?

– Мистер Мартын-Кыся понимает не только команды, но и вообще абсолютно все и на всех языках! – чуточку звенящим от гордости голосом произнес Тимур.