Электронная библиотека » Владимир Михановский » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Вершины держат небо"


  • Текст добавлен: 13 марта 2014, 08:50


Автор книги: Владимир Михановский


Жанр: Боевики: Прочее, Боевики


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Владимир Михановский
Вершины держат небо

Чечня

ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКАЯ АССР (Чечено-Игнушетия) входит в состав РСФСР. 19, 3 тыс. кв. км. На севере – равнина, на юге – предгорья и горы Большого Кавказа. Главные реки – Терек и Сунжа. Первые упоминания о чеченцах и ингушах относятся к 7 в. до н. э. 20 янв. ….В 1921 г. Ч.-И. Вошла в Горскую АССР. 30 нояб. 1922 была образована Чеченская, 7 июля 1924 – Ингушская АО в составе РСФСР. 15 янв. 1934 объединены в Ч.-И. АО, преобразованную 5 дек. 1936 в АССР в составе РСФСР. Награждена орденами Ленина, Октябрьской Революции, Дружбы Народов. Столица – Грозный (с 1870). Награжден орденом Красного Знамени (1924).

Малая Советская энциклопедия, 1989 год.


* * *



Сгрудились горы – снежные зори,

Тьма созревает в сизом просторе.

С трассы отвесной как на ладони –

Клетки кварталов, вышки в неоне.

Дом, где приветят дружеским словом,

Запад, объятый всплеском багровым,

Путь самолетов и караванов,

Что проплывают, в небыли канув.

Полупрозрачный дальний автобус,

В меридианы стянутый глобус,

Оторопь кранов, спешка вокзалов,

Звездная россыпь, брызги обвалов.

Воет мотор, грохочут копыта…

Только вот завтра сумраком скрыто.


* * *

В Карачаево-Черкесии генерал-полковник Иван Иванович Матейченков находился с 3 мая 1999 года по 16 января 2000 года.

Являясь и. о. Полномочного представителя Президента РФ по КЧР, он одновременно руководил оперативным штабом, осуществляя координацию сил и средств силовых ведомств России, привлекаемых к обеспечению правопорядка и общественной безопасности в Северокавказском регионе России. Штаб располагался в Ставрополе. Эта последняя работа, наиболее трудная и ответственная, никогда не попадала в СМИ, не освещалась в газетных репортажах и телевизионных сюжетах. Она являлась строжайшей военной тайной.


С 18 января по 2 сентября 2000 года Иван Иванович Матейченков основные усилия сосредоточил на руководстве силами и средствами военных и особых частей, действующих в составе Объединенной группировки сил на территории Чеченской республики.

Он ежедневно вылетал в наиболее взрывоопасные районы Чечни, тщательно вникал и разбирался в работе местных временных органов внутренних дел (ВОВД).

Большое внимание уделял он созданию вновь местной, чеченской милиции.

Обладая стратегическим мышлением, полпред Президента РФ понимал, что основой успешных боевых операций является координация, тесное взаимодействие войск, принадлежащих к различным ведомствам. И наоборот, трения, несогласованность действий могут привести к весьма нежелательным последствиям…

Матейченков, однако, не только лично руководил наиболее ответственными операциями по уничтожению отдельных отрядов и бандформирований боевиков. Он вникал в жизнь каждой нашей части, переживал потерю каждого бойца, милиционера, ОМОНОВЦА, СОБРОВЦА.

Прибыв в Чечню, первое, что он сделал – это принял незамедлительные меры по сохранению личного состава.

Наконец, подчеркнем еще один важный аспект его деятельности: полпред Президента большое внимание постоянно уделял проблемам налаживания мирной жизни населения. За этой скупой фразой стоит и забота о безопасности жителей, и об открытии школ и больниц, и о снабжении – в меру сил – продуктами и медикаментами…

И в Чечне, как и в Карачаево-Черкесии, генерал остался верен своим принципам: жил по-спартански, ходил и ездил почти без охраны – разве что это вызывалось особой необходимостью, ел из солдатского котла.


Матейченков во всем стремился дойти «до самой сути». Ему хотелось понять, чем дышат солдат и офицер, чего желают, на что надеются. Карачаво-Черкесская зпопея не прошла для него даром: Опыт, приобретенный там, был бесценным…

Он любил, особенно не узнанный, вступить в разговор с первым попавшимся бойцом. с зеленым лейтенантом – только-только из училища, либо с обстрелянным ветераном, который берется безапелляционно судить обо всем.


Однажды – это случилось в один из первых дней пребывания И.Матейченкова в Чечне – в его машине, следовавшей по горной дороге, случилась поломка. Кое-как дотянули до нашего контрольно-пропускного пункта и, пока водитель возился с мотором, генерал решил зайти на КПП.

В лицо его здесь, конечно, не знали – мало ли народу, в том числе из штаба, ездит по этой оживленной дороге и в ту, и в другую сторону.

Стоял необычный для этих мест свирепый мороз. Надрывно выла январская поземка, колючий ветер обжигал лицо.

Генерал вошел в небольшую дежурку, состоявшую из единственной комнаты. Раскаленная докрасна спираль электропечки источала жар, который тут же высасывался ветром, проникавшим сквозь многочисленные щели времянки.

В дежурке находился только один человек.

Старослужащий, судя по возрасту, сержант грел озябшие руки над печкой, чуть не касаясь спирали.

– Гляди, пальцы подгорят.

– Пусть закаляются.

– Пальцы сожжешь – как воевать будешь?

Сержант отшутился:

– Зубами рвать буду!

Матейченков, не раздеваясь, присел к узкому деревянному столику, наскоро сколоченному из разнокалиберных досок – видимо, из того материала, который был под рукой. К тому же столику подсел напротив согревшийся сержант.

Генерал первым завязал беседу, спросив:

– Как воюется?

– Война для меня стала – привычное дело, – пожав плечами, ответил сержант после паузы.

– Разве к войне привыкнуть можно?

– Человек такая скотина, которая ко всему привыкает, – словоохотливо пояснил сержант.

Он достал пачку «примы» и зажигалку, закурил сам, предложил незнакомому собеседнику. Матейченков принял сигарету и тоже закурил, чтобы не ломать заинтересовавший его разговор.

Он привык узнавать обстановку, в том числе и оперативную, не только из штабных донесений, каждодневных сводок и аналитических разработок, но и из таких вот случайных разговоров тех, кто, что там ни говори, несут на себе основную тяжесть войны, несут без стонов и бесполезных жалоб, по-солдатски честно исполняя свой долг.

– Разве можешь привыкнуть к тому, что можешь погибнуть? – произнес раздумчиво генерал.

– Запросто.

– Знаешь, была когда-то такая песенка, – сказал Матейченков. – Там была такая строчка:

 
Вижу, парень, ты к смерти привык.
 

– Вот-вот, тот самый случай, – скупо улыбнулся сержант, потирая красные руки, – видимо, он были все-таки немного обморожены.

– Давно воюешь?

– Я, батя, можно сказать, в Чечне старожил.

– В каком смысле?

– Я ведь и первую войну здесь прошел.

– С самого начала?

– Ну да. – Сержант глубоко затянулся в последний раз, вдавил бычок в пустую гильзу, служащую пепельницей, и добавил: – Оттрубил от звонка до звонка, как говорят зеки.

– Значит, с 94 года.

– Ну да.

– Ты контрактник, что ли?

– Ну.

– В какую войну легче было воевать – ту или эту? – исподволь подбросил вопрос генерал.

– А тебе зачем?

– Понимаешь, я человек здесь новый, а ты, можно сказать, старожил. Мне интересно твое мнение, – пояснил Матейченков, ничуть не кривя душой.

– Из газеты, что ли?

– Материл, вот, собираю… – Довольно смутно пояснил генерал, докуривая вонючую сигарету.

– Старожил я, – усмехнулся сержант. – Скорее, старосмерть. Смерть – она тут рядом ходит, день и ночь добычу ищет. Даже малец иной волчонком смотрит, так и пырнул бы кинжалом, только расслабься. О бандитах уж не говорю. А еще снайперы тут водятся. Слышал?

– Слыхал.

– Это, доложу тебе, такая зараза… Хуже холеры. Совьет гнездо в развалинах, пристреляет пятачок и ждет добычу, что твой паук в паутине. Шлепнет – и поминай, как звали… Ну, да не буду тебя пугать раньше времени.

– Меня, сержант, испугать трудно.

– Ну, а насчет твоего вопроса… Вопрос, как говорится, интересный. Я так не прикидывал…

– А ты прикинь.

Сержант наморщил лоб, что-то прикинул, затем после паузы уверенно произнес:

– Сейчас воевать полегче.

– Почему?

– Сам догадайся.

Матейченков примерно представлял ответ, но ему было интересно узнать мнение собеседника.

– Противник послабей стал? – произнес он наугад.

– Ни хрена, – покачал головой сержант. – Противник, наоборот, покрепче стал, злобу накопил. Опять же, наемников много на его стороне сражается, помощь иностранная все время идет – и деньги, и оружие…

– Тогда что?

– А то, что нашим частям не мешают воевать, как это было в первую войну. Понимаешь, о чем говорю?

Матейченков кивнул: этот вывод в точности соответствовал его собственным размышлениям.

– А почему так случилось, как думаешь?

– Ну, батя, ты прям экзамен мне устроил!.. А вообще-то мы с ребятами часто об этом говорили.

– И что надумали?

– Опыта наши генералы поднабрались. А то уж больно давно не воевали, откуда ему взяться, боевому опыту? Ну, и не только генералы. Политики, что всю кашу заваривают, тоже.

– Метод тыка?

– Он самый.

– Может, и так.

– Нет, ты рассуди, батя, – загорячился сержант. – Ты-то здесь в первый раз, обстановку не знаешь. А я тут шесть лет кантуюсь. И навидался, и наслушался всякого…

– И с чеченцами общался?

– А как же. Без этого нельзя. Мы же, пойми, не в пустом пространстве здесь находимся.

– Как население к вам относится?

– Чеченцы, доложу тебе, тоже разные бывают. Ты, небось, читаешь: боевики, боевики. Все верно: боевики, бандиты, а с бандитами разговор короткий. Но кроме них есть еще мирное население: старики, женщины, детишки. Думаешь, им нужна война эта? Да она надоела им хуже горькой редьки.

Гость согласился:

– Народ неоднороден.

– Долгий это разговор, батя. Сам все увидишь, вижу, мужик ты сурьезный. Спросил ты меня о главном, о том и хочу сказать – как сравнить эти две войны?

– В чем же главное?

– Человек ты, вижу, цивильный, – произнес собеседник, введенный в заблуждение гражданской одеждой гостя, – так что тебе интересно будет послухать. – Помню, во время первой войны, когда мы завязли по самые уши, во-всю пошли разговоры: мол, жалко ребят наших, ни за что головы кладут, любой ценой нужно прекратить войну.

– Миротворцы.

– Миротворцы, мать их за ногу, – ругнулся сержант. – Они ведь чего требовали: откупиться от чеченцев.

– Любой ценой.

– Вот именно! Заплатить, мол, подороже – чеченцы и отстанут. Как бы не так. Им чем больше дай – тем больше требуют.

– Только палец дай – всю руку оттяпают.

– Вот ты, простой человек, понимаешь, а тогдашние миротворцы – ни в зуб ногой!

– Знаешь, сержант, это не в первую чеченскую началось, – произнес Матейченков. – Еще в первую империалистическую войну, перед революцией, находились у нас такие горе-миротворцы. Они-то и способствовали разложению русской армии. И вреда нанесли больше, чем вражеские пушки и пулеметы.

– А чего они требовали? Тоже откупиться?

– По существу – того же. Мол, нам с немцем делить нечего, нас не трогай – мы не тронем. Выдвигались и совсем идиотские лозунги: мол, мы уральские, туда немцы все равно не дойдут.

– Вон оно откуда идет, – протянул сержант.

– Так и с чеченцами пытались замириться любой ценой. Но после взрывов в Москве и Волгодонске, после нападения боевиков на мирный Дагестан поняли: так дело не пойдет.

– И теперь народ понял: хочешь не хочешь, а с бандитами надо кончать, – заключил сержант.

– Ну, а вообще-то как тебе служится: начальство не обижает? – как-то просто, по-домашнему спросил Матейченков.

– А как меня обидишь? – пожал плечами сержант. – Раньше говорили: дальше Кушки не пошлют.

– А вы как говорите?

– Дальше передовой не пошлют. Так я и сам от передовой не отказываюсь – больше боевых заплатят.

– А выплачивают своевременно?

– Да как тебе сказать…

– Как есть.

– Я-то жаловаться не привык…

– Говори.

Сержант помрачнел.

– Военному чину ни за что бы не плакал в жилетку. А ты, видать, человек проезжий… Писатель, небось? Встретились – разошлись, как в море корабли… Тебе могу сказать: обижают нас, контрактников, почем зря.

– Не платят во время?

– Не только.

– А что еще?

– Урезать всячески стараются. Боевые дни считают как небоевые, и прочее в том же духе.

– Попробую переговорить с кем надо.

– Эх, батя, наивный ты человек. Уж сколько народу обещало нам навести здесь порядок.

– А кто?

– Да уж такие высокие чины – дальше некуда. А воз и ныне там, – махнул рукой сержант.

– Авось меня послушают.

Дверь в дежурку отворилась.

Вместе с ворвавшимся холодным ветром, который тут же превратился в клубы белого пара, в помещение вошел шофер Матейченкова:

– Товарищ генерал, машина в порядке! – отрапортовал он. – Можем следовать дальше.

– Добро.

Матейченков попрощался с сержантом и вышел, а тот так и остался сидеть с открытым ртом, глядя на захлопнувшуюся дверь.

* * *

…И пошел, пошел кружить хоровод названий, которые из незнакомых поначалу быстро стали привычными и близкими: Грозный, Ханкала, Гудермес, Наурская, Знаменское, Итун-Кале, Шатой, Кизляр, Ведено, Шелковская…

И еще десятки крупных и мелких населенных пунктов. И за каждым из названий – сотни и тысячи человеческих судеб. Проблемы, которые необходимо решать сходу. И когда, точь – в – точь по известному речению, поистине промедление смерти подобно. Снабжение, боеприпасы, медицинская помощь… Взаимодействие воинских частей различного подчинения…

Дела, не терпящие отлагательства.

И – ответственность за каждое.

Но генерал Матейченков умел за деревьями видеть лес, всегда осознавая, ВО ИМЯ ЧЕГО все это делается. Решая важнейшие стратегические задачи, влияющие на ход военной кампании, он не чурался и участия в рядовых операциях.

* * *
 
Уступ за уступом,
И снова уступы тяжелые,
Шершавые склоны,
И пики торчащие голые.
Где дух первозданья,
И тропочек пошленьких нет еще.
Горючие горы –
Природы желанное детище!
Здесь сам выбирай себе путь,
А не прячься за спину товарища,
Здесь мрамора мрачные глыбы –
Отнюдь не товар еще.
Примерься: не чувствуешь сил –
Уходи своевременно.
…Не эти ли горы
Навеяли Врубелю демона?
 

…Хасавюрт расположен высоко в горах. Дорога туда напоминает змею, переползающую с уступа на уступ.

В объединенный штаб поступило сообщение, что на одном из участков чечено-дагестанской границы разведывательные вертолеты обнаружили подозрительное скопление боевиков. Вызывало тревогу и то, что они тщательно маскировались, а передвижения совершали только ночью.

Явно готовилась какая-то операция.

Генерал Матейченков принял решение: ситуацию следует выяснить на месте и вскрыть нарыв заблаговременно, если только он существует.


Дорога в горах и днем – не подарок, а уж ночью – и говорить не приходится. Только опытный водитель может совладать с ней.

Матейченкову показалось, что даже горы здесь покруче, чем в недавно покинутой Карачаево-Черкесии. Но вот луна такая же, и звезды те же – колкие, мерцающие, похожие на маленькие льдинки. «В ночи высокий перевал и впрямь напоминал змею, пунктир из валунов бежал, обозначая колею». И как там дальше? «Высокогорные поля, костров несбыточная ложь… Неверный поворот руля – и косточек не соберешь…» Как будто сейчас и здесь написаны эти строчки, а не много лет назад и совсем по другому поводу…

Полная луна лила яркий свет, равнодушно освещая окрестности. Матейченков всматривался в них, впитывая подробности.

Относительно недавно здесь прошли бои, и их страшные приметы были видны то здесь, то там. Вон та поляна, видимо, была основательно заминирована, только кем – теперь не выяснишь. Местный пастух гнал отару овец и, на свою беду, наткнулся на смертоносную поляну.

Трупы животных, которые успели вздуться, несмотря на довольно основательный морозец. А неподалеку – сам пастух, который и в смертный час не выпустил из рук главное орудие труда – суковатую кизиловую палку. Он лежит на спине, раскинув руки, словно желает охватить такое неласковое небо. Рядом лежит узелок с пищей, на который почему-то даже волки и бродячие собаки не позарились.

Боевая машина промчалась мимо, лязгая гусеницами, а мгновенная картина навек запечатлелась в мозгу.


Держать под контролем данный участок беспокойной границы поручено батальону, командир которого сидит рядом с генералом и дает пояснения, если они требуются.

– Вы участвовали в этих боях?

– Довелось, – откликнулся комбат.

– На этом участке безлюдно?

– Нет, есть несколько селений, но они скрыты горами. Впрочем, одно из них мы будем проезжать.

– Скоро?

– При таком ходе – через 10 минут.

Оговорка существенная. Каждую минуту могла случиться неожиданность. И конечно – из разряда либо неприятных, либо очень неприятных.

– В селениях живут?

– В этих – нет, товарищ генерал. Никого не осталось. Кто – погиб, остальные – мирное население – разбежались кто куда. В основном – в соседние республики, Дагестан, Ингушетию…

– Погибли – от наших бомбежек?

– Нет, – покачал головой комбат. – От рук своих же чеченцев.

– Как это было?

– Местность несколько раз переходила из рук в руки. Когда Шамиль Басаев занял ее в первый раз, по его требованию местное население выдало бандитам местных милиционеров. Их отдали шариатскому суду и предали публичной смерти – мучительной казни, на глазах населения, которое согнали из окрестных селений.

Генерал кивнул:

– Знаю шариатский суд.

– Ну, а потом маятник качнулся в обратную сторону. Наши выбили отсюда басаевцев, которые намеревались прорваться в Дагестан. Погибшие от рук чеченцев милиционеры были местные, и их многочисленные родственники за них отомстили. Страшно – по законам адата – кровной мести.

– Тут сложные межклановые отношения.

– Никого не пощадили. Вот, полюбуйтесь.

Машина въехала в селение, о котором говорил комбат несколько минут назад. По обе стороны дороги стояли обгорелые остовы домов, слегка припорошенные снегом. Изредка торчали черные трубы русских печей – в основном для выпечки лепешек пользовались плоскими печками – тандырами. Кое-где стояли остовы сгоревших дотла машин, изуродованная сельхозтехника.

Трупов нигде не было видно.

– Чеченцы не оставляют своих трупов.

– Знаю.

Они разговаривают с большим трудом – мотор ревет и грохочет, преодолевая перепады. Приходится кричать.

Вскоре мертвое селение скрывается за холмом.


Командный пункт.

Здесь ждут командира батальона.

Поздний офицерский ужин.

Издалека доносятся глухое уханье взрывов – то ли из пушек садят, то ли мины взрываются.

Однако все это происходит вне зоны, контролируемой батальоном, поэтому никого не волнует.

Посреди палатки стоит наскоро сколоченный стол, к нему придвинута длинная лавка, стоит несколько стульев. Появляются две – три буханки хлеба, но он заморожен и тверд как камень, офицер откладывает в сторонку нож и принимается за тесак – так гораздо сподручнее.

– Как хлеб? – спрашивает Матейченков.

– Хлеб получаем неплохой, товарищ генерал – полковник, – откликается командир батальона.

– Пожалуй, единственный приличный продукт, который нам приходит, – уточняет комполка.

– Где выпекают?

– В Грозном.

– Молодцы.

Один из офицеров выкладывает на стол невесть откуда взявшуюся здесь таранку, ломает ее на куски, другой тщательно чистит рыбу от насквозь просоленной чешуи.

– Эх, под эту бы тарань да пивка холодненького, – громко вздыхает кто-то из офицеров.

Пивка нет, но есть водка.

Дежурный ловко расставляет перед сидящими миски и стаканы. Посуда разнокалиберная, видно, с бору по сосенке, но это никого не смущает. Было бы что наливать.

Появляется крупно нарезанная колбаса, эмалированная миска, в которой холодная картошка в мундирах.

– Как колбаска? – спросил Матейченков.

– Не первой свежести, но есть можно.

Генерал взял кружочек, пожевал, поморщился, но проглотил.

Разлили водку.

Комполка назвал их по старой памяти «наркомовские сто грамм».

– За нашу победу, – громко провозгласил он, чокнулся с высоким гостем и выпил первым.

После первой стало повеселее, а после того, как кое-кто из офицеров закурил – вроде даже и потеплее.

– Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться, – через стол произнес раскрасневшийся офицер.

– Слушаю.

– Вы мин не опасаетесь?

– В смысле?

– Да у нас мины на ужин предполагаются.

– Надеюсь, свеженькие? – уточнил Матейченков, который уже начал догадываться, о чем идет речь.

Дружный хохот, покрывший его слова, показал, что реплика угодила точно в яблочко.

– Мы бы и сами не прочь… Увы, свеженьких нет, – развел краснощекий офицер руками.

– Тухлыми пробавляемся.

– И спасибо за них не говорим.

На краю стола появилось несколько банок солдатской тушенки. Сидевший рядом взял одну из них, прицелился консервным ножом. Со всех концов стола послышались реплики:

– Осторожней!

– Взорвешь всех.

– Газовая атака.

– Где противогазы?

Офицер проткнул банку. Послышалось змеиное шипение. Палатка наполнилась запахом сероводорода, а может, и чем-нибудь похуже.

Офицер спросил:

– Вопросы есть?

Вопросов не было.

Он резко поднялся, откинул брезентовый полог палатки и зашвырнул банку подальше, в снег.

Та же участь постигла и остальные банки. Когда оставалась одна, последняя, Матейченков попросил:

– Подайте, пожалуйста.

Банку передали, он повертел ее в руках. На аляповатой этикетке значилось – «Краснодарский консервный завод». Даты изготовления генерал не обнаружил.

Комполка заметил:

– По спецзаказу.

– Я у вас эту банку реквизирую, господа офицеры. Не возражаете? – Матейченков захотел сунуть злополучную банку в карман, предварительно покрутив ее в руках: банка зловеще раздулась.

– Не надо, товарищ генерал.

– Осторожно.

– Банка может взорваться, – пояснил комбат. – Такие случаи, чего доброго, у нас бывали.

Кто-то добавил:

– И даже с травмами.

Один предложил:

– Мы вам фольгой обмотаем.

– И запакуем.

– Для безопасности.

– Я однажды этой дрянью отравился, – произнес краснощекий. – Четыре дня мучился.

Второй добавил:

– И меня наизнанку выкручивало.

Матейченков резко спросил:

– Часто попадаются такие партии консервов?

– Других не бывает.

– Куда обращались? – посмотрел генерал на комполка.

– К снабженцам.

– Конкретно?

– К главному.

– И что?

– Концов не могут найти.

– Жуткий бардак в тылу, – добавил комбат.

– Тут не бардак, а кое-что похуже, – покачал головой Матейченков, крутя в руках злополучную банку.

– Похоже.

– Кто-то лапки греет.

– Жиреет на солдатской крови.

– Никому дела нет.

– Что ответил главный? – Матейченков назвал фамилию.

– Говорит, берите, что дают. Я, мол, такое добро и получаю. Не желаете – другие с руками оторвут, еще спасибо скажут.

– Честное слово, я его пристрелить хотел, – произнес комбат и мелко перекрестился.

– Зачем стрелять? Кто тогда вам такие мины поставлять будет? – усмехнулся Матейченков. – Еще свою голову из-за такого дерьма подставлять… Мы для него кое-что не хуже придумаем.

– А что?

– Разберемся и под трибунал отдадим, вот что. У вас и одной нормальной банки тушенки не попадалось?

– Как не попадаться.

– Попадалось.

– Мы, товарищ генерал, статистику навели, – внес ясность все тот же неугомонный офицер с румяными щеками, уписывая с аппетитом холодную картошку с таранью.

– И какова она?

– Примерно одна нормальная банка из десяти.

– Точно.

– Переходя на язык математики – десять процентов.

Генерал пообещал:

– Мы со снабженцами на другом языке поговорим.

После живительного напитка, который, согласно поговорке, бывает либо хорошим, либо очень хорошим, – третьего не дано, – языки у ужинающих как следует развязались.

В палатке стало повеселее.

Завязался общий разговор на самые животрепещущие и актуальные темы, которые волновали всех.


Полномочный представитель Президента старался почаще бывать в частях различного назначения. Ему важно было узнать, чем дышит народ, каковы настроения в армии, стоящей в беспокойной Чечне, которая готова в любой момент вспыхнуть, словно сухой порох.

Он неутомимо ездил из части в часть, и узнавал то, чего ни за что не узнаешь, сидя в штабе, изучая даже самые подробные донесения и аналитические записки.

…Любопытным был для него и разговор, завязавшийся нынче в офицерской палатке.

Дело было даже не в тухлых консервах, способных взрываться, словно мины, и не в колбасе не первой свежести, хотя и это было важно: расхлябанность следовало выжигать каленым железом, это однозначно. Такое решение он принял в первый свой день пребывания в Чечне.

Но не менее важно было узнать настроение в частях.

Моральный дух войск на войне решает если не все, то многое – это было кредо генерала Матейченкова.

Речь за ужином в офицерской палатке вскоре зашла на сакраментальную тему – что России делать с буйной Чечней?

Было высказано несколько точек зрения, носивших официозный характер – они Матейченкова не очень интересовали.

Заговорили и о том, что война в Чечне кое-кому выгодна:

– Кому война, а кому мать родна.

– Кто-то крепко руки греет.

– Ну, кто?

– Да хотя бы снабженец, что нас тухлятиной кормит.

– Такие деньги лопатой гребут.

– Вот ему война нужна.

– Снабженец – мелкая сошка.

– Вот кто оружие чеченцам продает – тот миллионы баксов заколачивает.

– Ребята, не с того конца подходите.

– А с какого надо?

– Надо поставить главный вопрос.

– Ставь.

– Хочет ли президент прекратить войну?

– Хочет.

– Он сам говорил об этом.

– Но для этого надо уничтожить бандформирования, все, до последнего бандита, – внес ясность командир полка, наливая из самовара в чашку крутой кипяток.

– Легко сказать.

– А как это сделать?

– Мы попадаем в порочный круг.

– Послушайте меня, ребята, – подал голос скуластый крутоплечий офицер, усы которого напоминали Матейченковские. До этого он сидел молча, слушая спорящих, и только перекатывал желваки на впалых щеках.

Шум спора несколько приутих – видимо, офицеры уважали своего немногословного собрата.

– Вы же знаете, я сам казак, из этих мест, родился недалеко, за Тереком, в станице.

В полном молчании он продолжал:

– У нас, казаков, своя точка зрения на Чечню.

– Какая же? – спросил Матейченков.

– Чечня России не нужна.

– Совсем?

– Совсем.

– А почему?

– Единство России разрушится, как карточный домик, если Чечня, не дай бог, сумеет выиграть.

– Принцип домино…

– Столько крови положили, чтобы ее завоевать… И что же, неужели все это – псу под хвост?

– Это наши исконные земли.

– Так всю территорию раздадим и с голым задом останемся, – произнес краснощекий.

– Зубами держать Чечню.

– Любой ценой.

Скуластый офицер спокойно выслушал все возражения, а когда поток их иссяк, сказал:

– Я до армии преподавал в школе математику. И сейчас докажу вам, как теорему, что я прав.

Комбат одобрительно кивнул:

– Попробуй.

– Но сначала необходимо выяснить существенный вопрос: где проходит граница между Чечней и Россией?

– Это не вопрос.

– Карту посмотри.

– Учитель, а географии не знаешь.

– Правильно, братцы: зачем учить географию, если есть извозчики, – заметил кто-то, но шутку не приняли: разговор шел серьезный, вполне можно сказать – жизненно важный.

– Вы о какой карте говорите?

– Обычной, которая утверждена правительством, и которая имеется в штабе каждого объединения.

– Это карта современная, – сказал скуластый офицер. – Она возникла при Советском Союзе и отражает тогдашнее состояние дел. Но теперь, извините, даже такой страны нет – Советский Союз.

– А карта осталась.

– Это и плохо, – возразил скуластый. – Отсюда – все беды, от которых мы не сможем избавиться.

– Что вы имеете в виду? – заинтересовался Матейченков.

– Давайте обратимся к нашей истории, – сказал офицер. – Совсем недавней. Не за царя Панька, а к девятнадцатому веку. Те земли, которые мы считаем исконно принадлежащими Чечне, исстари принадлежали нам…

– Кому – нам?

– Казакам.

– А то случилось, что Сталин не любил казаков.

– Он и чеченцев не любил.

– Но нас – больше. И потому отдал наши земли чеченцам.

– А казаков куда девали?

– Кого казнили, кого в ссылку отправили. Считалось, что мы царские палачи и сатрапы, берегли трон да изничтожали революционеров, – сказал казак.

– Разве не так? – спросил кто-то.

– Не так. Мы защищали страну, берегли ее государственные границы, это после революции и не понравилось большевикам.

Кто-то спросил:

– Отдали земли. А что дальше?

– На самом деле это была народная трагедия, корни нынешнего конфликта уходят в нее. Чеченцы с радостью переселились на тучные земли, однако заниматься хлебопашеством, как рассчитывало тогдашнее правительство, не стали.

– Почему?

– Не тот у них менталитет. Сами знаете, чем предпочитают заниматься горцы. Их интересует совсем другое…

– Люди меняются.

– Горец – он и в Африке горец. О каком хлебопашестве речь, ежели они только на оружие молятся? У них до сих пор кровная месть в ходу, как сотни лет назад.

Кто-то заметил:

– Этого требует мусульманство.

– Чепуха! – резко возразил казак. – Так могут говорить только малообразованные люди.

– Это верно, – поддержал его генерал Матейченков, внимательно слушавший вспыхнувшую дискуссию. – Посмотрите Коран – там нет ни слова о кровной мести, – добавил он.

– Откуда же она возникла?

– От экстремистов разного рода, которых мы называем ваххабитами, – сказал генерал.

– Я даже не хочу сейчас говорить, кто лучше, мы или чеченцы. – продолжал казак. – Просто мы – разные. Понимаете – разные. Поэтому дружбы у нас никогда не получится. Такая дружба – только сказки близоруких политиков.

– Допустим, так, – произнес краснощекий – к этому времени от выпитого чая он стал малиновым. – Что же ты предлагаешь?

– Да, – добавил сидевший с ним рядом. – Вот назначили тебя президентом – что станешь делать?

– У меня программа давно готова, – глаза казака озорно блеснули. – Мы со станичниками давно ее обсуждали. Сейчас заграница особенно много о Чечне ратует. Выступает, видите ли, за ее свободу и независимость. И доллары подкидывает, и оружие современное, и добровольцы из мусульманских стран в Чечню все время просачиваются, в специальных лагерях обученные.

– Не только из мусульманских стран, – перебил кто-то. – Я слышал, ребята из отряда внутренних войск захватили группу волонтеров, так те и вовсе с Украины.

– А снайперши из Прибалтики, – добавил другой. – Белые колготки. Сколько они наших ребят повыбили!?

Казак кивнул:

– Все верно. Я уж не говорю о цивилизованной демократической Европе, которая заступается за Чечню, ничего по сути о ней не ведая. Не зная броду, суется в воду.

– Не забывай, ты президент, – подначил кто-то. – Долго не рассусоливай. Твои действия?

– Я лично немедленно дал бы Чечне независимость. Пусть те, кто за нее заступаются, забирают ее себе и носятся, как с писаной торбой. А я посмотрю, что запоют французы или итальянцы, когда чеченцы начнут похищать из них рабов. Да кстати, и рабынь: вот многоженство мусульманская религия не отрицает, это точно.

Воцарилась короткая пауза.

– Мои друзья живут в Прибалтике, пишут иногда, – задумчиво произнес кто-то, нарушая молчание. – Оказывается, там обожают чеченцев как борцов против русских, за собственную свободу и независимость.

– Отсюда и снайперы-добровольцы.

– Ну да! До того дошло, что они свои площади и улицы называют именами чеченских боевиков-головорезов, у которых руки по локоть, да что по локоть – по плечи в крови!

– Вот и они пусть посадят чеченцев себе на голову. Посмотрим, что запоют, – продолжал казак.


Страницы книги >> 1 2 3 4 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации