Текст книги "Рассказы омских сыщиков. От 40-х до 70-х"

Рассказы омских сыщиков
От 40-х до 70-х
Владимир Назаров

Иллюстратор Владимир Владимирович Назаров

© Владимир Назаров, 2024

© Владимир Владимирович Назаров, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0062-3416-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Так рождаются книги

Вот так вот пишешь заметки в газету, держишь тему. Одна заметка, вторая, третья. С людьми встречаешься сами разными: кто сразу открывает сердце и душу и готов рассказать первому встречному историю своей жизни, кто присматривается: «Кто ты таков, чтобы я тебе доверял? Я тебя в первый раз вижу…».

Но такова уж работа журналиста: за пять, а лучше за три минуты расположить к себе совершенно незнакомого человека.

Пишущему журналисту ещё туда-сюда: люди любят поговорить о себе и к концу первого получаса разговора, кто хочешь станет выкладывать факты, факты и факты.

Фотокорреспондентам, до начала XXI века, расположить к себе героя фотоочерка стоило не только времени, но и денег: сколько фотоплёнки уходило, пока герой очерка или репортажа расслабится и выдаст должное выражение лица…

Но и здесь фотокоры советской школы находили выход.

Со мной на «объект» время от времени выезжал фотокорреспондент, который возил с собой два фотоаппарата. Один – попроще (какой-нибудь Красногорский «Зенит»), второй – заграничный (то ли Canon, то ли Konika, то ли Minolta). Не помню. Да и где было запомнить: хозяин к драгоценным продуктам японской фотопромышленности и близко не подпускал.

Первый аппарат, тот что попроще, и не помнил когда в него плёнку вставляли.

Хозяин именно им и начинал работу с героем будущего газетного материала. Щёлкал без устали и без перерыва: плёнки всё равно нет.

И как только у «модели» начинало появляться требуемое выражение лица, фотограф доставал импортную игрушку. Уж она то и была заправлена плёнкой. Да не какой-нибудь «Свемой» (делали на Украине) или «Тасмой» (производство Татарстана), а, как минимум, ORWO (Германская Демократическая Республика). Для особо ответственной съёмки где-то доставали Kodak.

Но мы отвлеклись.

Из отдельных публикаций получились книги:

– «Дела музейные»,

– «Про омское метро»,

– «Рассказы омских сыщиков».

20 лет спустя… Даёшь детектив!

Лето 2002 года в моей журналистской практике ознаменовалось новой работой.

И какой!

Кто из писателей не хотел бы сотворить детектив?

Да не всем дано.

Далеко не всем.

Это если браться за художественное произведение.

А если рассказать о том, что произошло на самом деле?

Что если сделать документальный детектив?

Взять те же 40-е годы…

Наверняка, живы ещё частники событий военного времени…

Напоминаю: шёл 2002 год.

И такой человек нашёлся.

Владимир Иванович Ращупкин, начальник отдела

по борьбе с бандитизмом.

Краткая биография лейтенанта в войну и полковника в отставке:

1915 г. – родился в Воронежской обл.

1932 г. – вместе с родителями переехал в Омск (из-за голода).

1936—41 гг. – шофёр (армия, гараж обкома ВКП (б).

1941—42 гг. – сотрудник НКВД.

1942—44 гг. – начальник отдела борьбы с бандитизмом в Омске.

1944 – 57 гг. работа в милиции на Зап. Украине и в Литве.

1957 – 65 гг. – оперуполномоченный и начальник Ленинского, Кировского и Центрального РОВД.

На момент написания и публикации – полковник в отставке.

Как ловили жуликов в Войну

В Омске немало известных людей: артистов, художников, политиков, предпринимателей, врачей и многих других. Есть и немало заметных сыщиков, которые вносили и вносят заметный вклад в наше повседневное спокойствие. Увы! Про них мало кто знает. Во время их активной деятельности не принято говорить о сыщиках, ловящих преступников. Уходит сыщик на пенсию – и про него все забывают. Между тем, работа сыщика (инспектора, следователя) интересна настолько, что мимо неё пройти просто невозможно: там происходит столько событий, что любому романисту остаётся просто позавидовать в выборе сюжетов и коллизий.

Настоящим очерком мы начинаем серию рассказов об омских следователях и оперуполномоченных, которые творили историю омской милиции.

Оранжевые следы

Помните знаменитое кино где, «место встречи изменить нельзя»?

Конечно, помните.

Если бы действие фильма происходило в Омске, то грабители были бы пойманы в два дня.

И только потому, что они (жулики, воры и проч.) любили ходить в кино.

Есть в популярном фильме момент, когда, если не ошибаюсь, «Промокашка» проверяет в ограбляемом магазине кассовый аппарат.

Так вот, так поступали все преступники: проверка кассы была обязательным шагом при ограблении магазина. Всё равно какого: продовольственного или промышленного.

Омские сыщики были намного хитрее московских.

Они предполагали какие магазины могут быть ограблены, и подкладывали в их кассы денежные «куклы».

(Кто не знает, – «куклой» называют пачку нарезанных в размер купюр газетных листов, которые с двух сторон закрывают настоящими деньгами.)

Весь секрет состоял в том, что «кукла» покрывалась трудносмываемым оранжевым порошком, применявшимся в мыловаренной промышленности. Чтобы его смыть с рук, требовалось не менее двух недель, а с одежды стереть след было практически невозможно.

Преступник, в темноте, а ограбление именно в темноте и происходит как известно, пачкал порошком и руки и карманы брюк (штанов).

После ограбления и реализации товара преступная душа требовала развлечений и находила их в кинотеатрах (других развлечений в то время не было).

Приходит такой преступник в кинотеатр «Художественный» или «Октябрь» с оранжевыми руками или карманами (заметим, что и далеко не у всех жуликов во время Войны были запасные штаны), и не знает, что билетёрша является осведомителем милиции…

Взять такого грабителя оставалось делом техники: несмотря на трудности военного времени, телефоны были во всех присутственных местах.

Очень жаль, что братья Вайнеры про такие факты не знали…

Обещанного 60 лет ждут

Владимир Иванович Ращупкин пришёл в отдел борьбы с бандитизмом из НКВД.

В июне 1943 года ему очень пригодился опыт работы в НКВД…

Одной из важнейших задач отдела борьбы с бандитизмом было выявление так называемых «уклонистов», т.е. тех, кто под всякими благовидными предлогами, в основном медицинского характера, уклонялся от фронта.

Например, было замечено, что в Омске у лиц призывного возраста резко ухудшилось зрение. Ухудшилось настолько, что в их воинских билетах появлялись штампы «не годен по зрению».

После кропотливого расследования (опросы сотен «близоруких») выяснилось, что врач-окулист военкомата за определённую мзду расставлял названные штампы направо и налево. В результате уклонисты были благополучно отправлены на фронт, а врач, по причине непризывного возраста, – в колонию.

Нужно заметить, что во время войны подавляющее большинство преступников призывного возраста, если только они не были опасными убийцами, отправлялись в штрафные батальоны.

Всего за два с лишним года, что В. И. Ращупкин служил в отделе борьбы с бандитизмом, на фронт было отправлено 2500 (две тысячи пятьсот) уклонистов.

Вот история о двух из них.

В уже упоминавшемся июне 1943 года на Центральном рынке, который находился тогда на месте нынешнего торгового центра, была проведена очередная облава, в результате которой, среди прочих, были взяты два субъекта, обративших на себя особое внимание.

От прочих они отличались тем, что были вызывающе-прилично одеты: пальто тонкого английского сукна и новые хромовые сапоги.

Это в войну то!

Два дня «работы» с хромово-суконными щёголями не привели к каким-либо результатам: арестованные упорно не желали рассказывать ни о роде своих занятий, ни о именах-фамилиях.

А время шло.

Это сейчас можно продержать таких преступников и неделю, и две, а во время войны у следователей одновременно находилось в производстве до 90—100 дел, и времени на длительные расследования не было.

На исходе второго дня, видя бесполезность допросов, лейтенант Ращупкин, в присутствии одного из преступников, говорит своему коллеге: «Что ж, дело, как видно, придётся передавать в НКВД. Наверное, они шпионы: одежда на них сплошь заграничная. Точно шпионы. Пусть с ними в другом месте разбираются».

Лёгкое упоминание грозного государственного органа не осталось без внимания. Задержанные тут же признались, что они обыкновенные воры, приехавшие в Омск из Саратова «на гастроли». И вся эта англо-хромовая аммуниция есть не что иное, как часть богатой добычи, взятой в доме главного инженера завода №166 (ныне он называется ПО «Полёт»).

В одну из жарких и тёмных июньских ночей саратовские воры проникли через балкон в квартиру инженера.

Сделано это было настолько профессионально, что хозяева, муж и жена, за всё время грабежа так и не проснулись.

А награблено было немало: уже названные пальто и сапоги, отрезы дорогих тканей, золотые украшения и прочее.

Всё это «добро» было спрятано в одной из ям на берегу Оми.

Ценности были главному инженеру возвращены в целости и сохранности.

Специалист по строительству самолётов был так благодарен следователям, что почти по-царски сказал: «Требуйте с меня, что хотите!»

На такое категоричное заявление лейтенант Ращупкин скромно попросил сделать для него зажигалку (в Омске было известно, что слесаря завода в свободное от основной работы время делают замечательные зажигалки).

На первый взгляд кажется, что зажигалка была пустяковой наградой, но если знать, что во время войны спички выдавались по карточкам и в весьма малых количествах… Словом, для курильщиков, к которым В. И. Ращупкин и принадлежал, зажигалка была огромной ценностью.

Главный инженер одного из крупнейших омских заводов был почти оскорблён пустяковостью просьбы, но пообещал, что весь отдел ББ будет на следующий день снабжён лучшими зажигалками в Омске.

В. И. Ращупкин ждёт обещанную награду и по сей день…

Указующая нить

Как известно, мелочей при раскрытии преступления не бывает. Тщательный осмотр «места действия» обязательно даёт результат…

В 1944 году В. И. Ращупкин был переведён в начале на Западную Украину, а потом в Литву, где ловил разного рода «лесных братьев» – людей, которые красивыми патриотическими лозунгами, чаще всего маскировали обыкновенный разбой.

Уже по окончании войны банда одного такого «освободителя» вырезала семью литовца-коммуниста. Убили и самого хозяина хутора, и его жену и пятерых детей. Причём самого младшего застрелили под печкой, куда тот спрятался от бандитов.

Хутор был ограблен. Забрали всё, что представляло хоть какую-то ценность, в том числе и швейную машину (зачем бандитам в лесу швейная машина?) И так случилось, что нить из шпульки размоталась и указала направление куда ушли бандиты. Так по этой размотавшейся нитке и была найдена банда.

Найдена и уничтожена.

Обман стар как мир

Судью тоже в какой-то мере можно назвать сыщиком: он последний в цепи правоохранительных органов, кто может окончательно найти истину. Кто прав, кто виноват – определяет суд и раздаёт «всем сёстрам по серьгам».

Галина Петровна Серкова проработала (прослужила?) судьёй 27 лет. За это время через её руки прошли десятки преступников самого разного калибра: от убийц до безобидных советских спекулянтов. Были и мошенники, и грабители, и воры. Несмотря на их антиобщественное поведение, судья Серкова стремилась видеть в любом преступнике человека и не унижать.

Сегодня мы расскажем о всего о трёх эпизодах из богатой практики Г. П. Серковой.

Как стать преступником

Преступление чаще всего начинается с зависти.

Завидно, что у соседей появился новый телевизор; завидно, что твой знакомый заимел красивую девчонку; завидно, что у кого-то есть деньги, а у тебя – нет.

Второй шаг стать преступником – пожелать себе как можно больше денег и как можно более «лёгких» и «быстрых».

И один из последних шагов – решить, что «трудом праведным не наживёшь палат каменных»…

«Семён! В Разгуляево!»

В 60-е годы прошлого века в одном из строительно-монтажных управлений г. Омска руководил на редкость сообразительный начальник.

Назовём его Иванофф.

Путём нехитрых махинаций он выудил из государственного кармана более 25 000 рублей.

В то время в эту сумму укладывались три новых машины самой дорогой потребительской марки ГАЗ-21 или около $30 000 – хотя ни то, ни другое простым законным способом купить было практически невозможно.

Начальник Иванофф машины и «баксы» и не покупал: первая у него была – заработал на Севере, работая там строителем, а вторые при советской власти даже начальствующему омичу были как-то и не нужны.

Махинатор «прожигал» лёгкие деньги в ресторанах «Сибирь», «Центральный» и «Прибой».

Вместе с молодыми девушками.

Несмотря на то, что имел интересную жену, которая незадолго до этого подарила Иваноффу сына.

Чем же промышлял строительный махинатор?

Он хорошо был знаком с коммерческими делами своих коллег, которые отправляли дармовой государственный кирпич и цемент на строительство собственных дач и бань нужных людей (завмагов, завбазов и проч.)

За строительные материалы, отправленные «налево» нужно было ещё как-то извлечь компенсацию в виде денег или услуг.

Хлопотно.

Начальник строительного треста Иванофф получал купюры напрямую: он оформлял людей, которые были своеобразными «мёртвыми душами», на работу, назначал им оклады, а деньги получал самолично.

И так бы продолжалось долго, тысяч до пятидесяти рублей, но прознавшие про махинации начальника обиженные рабочие написали на Иваноффа коллективную анонимку…

Была назначена ревизия, которая и привела развесёлого человека в начале – на скамью подсудимых, в потом в колонию.

На девять лет.

Dura lex, sed lex (суровый закон, но закон)

Какими бы ни были плохими законы в государстве, а нарушать их чревато…

Для судьи Галины Петровны Серковой трудность в вынесении приговора представляла только одна статья – 174-я – за спекуляцию, т.е. перепродажу вещей (обуви, одежды, косметики и проч.) с прибылью.

Немало советских людей, отправляясь в отпуск: в Москву, на Юг, в столицы союзных республик; покупали дефицитные в своём городе вещи и продавали с некоторой наценкой.

Продажи чаще всего происходили на работе.

На работе же незадачливых коммерсантов и «брали».

Как правило по анонимкам, написанным своими же сослуживцами. Особенно в этом преуспевали почему-то простые «заводчане».

Спекулянты получали небольшие сроки, да и то исправительных работ, либо условные.

Страшно было другое: человек, раз в год решившийся осуществить коммерческое предприятие, от которого имел в лучшем случае одну дополнительную зарплату, получал полную конфискацию имущества. Забирали даже то, что было заработано честным трудом.

Интересно, что заведующие магазинами и базами, которые буквально сидели на дефиците, по данной статье проходили очень редко.

Нарушать закон надо уметь.

Ох уж эти цыганки…

Жулики – тонкие психологи. А среди криминальных психологов одни из самых лучших – лица цыганской национальности.

Цыганки доставляли немало неприятных минут рядовым омичкам и в шестидесятые годы.

Есть в Омске весьма благодатное место для психологического промысла: сочетание улицы Гасфортовской (ныне – К. Либкнехта) и Любинского проспекта (ул. Ленина).

На первой находится родильный дом №1, на второй – множество магазинов.

Так есть сейчас, так было и в шестидесятые годы: на Гасфортовской рожали, на проспекте совершали крупные и мелкие покупки. Порою хозяйки семей приходили сюда, неся в кошельках две зарплаты: свою и мужа.

Ещё две важных детали для успеха психологического промысла того времени.

Бумажников (портмоне) практически не было ни у кого. Деньги носили в небольших кошельках, набивая их свёртком из купюр.

В магазины ходили, как правило, без мужей (как, впрочем, и сейчас).

Вот такие одинокие «денежные мешки» и становились жертвами цыганок. И вот как.

Молодая цыганка «со слезами на глазах и дрожью в голосе» изображала молодую маму, только-только давшую жизнь несчастному младенцу.

Несчастному потому, что малыш появился на свет не только лыс и беззуб, но и совершенно нищ: денег нет даже на простейшие пелёнки, не говоря уже о скромном одеяльце.

Поэтому не будет ли гражданка так добра дать «молодой всеми покинутой маме» хотя бы рубль, дабы та смогла купить хоть что-то для сыночка (доченьки).

Поскольку рубли были, в основном, бумажными, то растроганная чужой бедой женщина, которая, как правило, и сама была мамой, (а, порою, и неоднократной) доставала из какого-нибудь надёжного места кошелёк и пыталась отделить один бумажный рубль от общей пачки…

Цыганка тут же выхватывала все деньги и убегала.

Если бывшая владелица трудовых сбережений не терялась от такого чудовищного обмана и пыталась догнать воровку, то последняя начинала кричать, что за ней гонится «стерва, которая увела моего мужа» и поносила преследовательницу такими словами, складывала их в такие предложения, что честной женщине не оставалось ничего другого как ретироваться со слезами на глазах.

Впрочем, некоторые подавали заявления в милицию, и как это ни странно, воровок находили и давали им соответствующий срок.

Правда, с возвращением денег было сложновато…

И вот ещё одна история из цыганской практики (заметим, что автор этих строк услышал рассказ уже не от судьи в отставке, а «в народе»).

И на цыганку бывает проруха

В советское время деревня жила просто: относительно хорошо, основательно пьяно, а потому беззаботно.

А потому была одним из излюбленных мест для цыганских гастролей.

В одну из таких омских деревень забрела небольшая группа «промысловиков» -цыганок.

Было время обеда.

Благополучный и с чувством юмора деревенский тракторист приехал на «белорусе» домой, и, опрокинув стопку самогонки, только принялся за щи, как в дом постучалась цыганка.

Незваная гостья всё с известно жалостью в голосе и лице попросила «чего-нибудь» поесть.

Тракторист указал на печь, в которой якобы, а может быть и действительно – история умалчивает, стоял горшок со вчерашней кашей.

Умирающая от голода представительница прекрасного пола погрузила верхнюю часть тела в русскую печь…

Сельчанин и сам не помнил как воспользовался моментом. «Бес попутал» – как объяснял он потом на суде, отвечая на жалобу гостьи за столь неожиданно свалившееся на неё удовольствие.

Времена дефицитов

Не случайно журналисты, порою, становятся независимыми следователями, а профессиональные сыщики – переходят в писатели. Первое происходит значительно чаще: намного проще журналисту начать независимое расследование, чем сыщику «взяться за перо».

Не просто вспоминать о всех этих «домушников», «карманников», «медвежатников», «мокрушников» и прочих «ловцов удачи» без принципов и малейших угрызений совести. Тяжело уходить с головою в те времена, когда приходилось общаться с далеко не лучшими представителями общества.

Может быть и потому среди бывших сыщиков много садоводов: душа быстрее очищается от ненужных наслоений среди благодарных ко вниманию культурных растений.

Тем не менее, есть среди омских ветеранов человек, который с охотой и болью в сердце вспоминает прошлые времена. И вспоминает он для того, чтобы нынешнее время стало более спокойным – более приемлемым для нормальной жизни.

Мы уже встречались на страницах газеты «Новое обозрение. Версия» с этим человеком. Четыре недели назад (19.06) полковник в отставке Владимир Иванович Ращупкин, рассказал тогда о борьбе с преступностью во время Великой Отечественной войны. Сегодня он вспоминает конец пятидесятых – середину шестидесятых годов.

Свисти – не свисти…

Знаменитая хрущёвская амнистия (конца пятидесятых годов XX века) для уголовных преступников принесла не только взлёт преступности, но и курьёзы.

Большинство амнистированных и не собиралось становиться «на путь истинный». Они вернулись к своим привычным занятиям: хулиганству, воровству и грабежам.

Для морального устрашения преступников в Омске было решено, с наступлением темноты, проводить психологическую атаку. Всем сотрудникам милиции роздали свистки, которые они обязаны были применять по их прямому назначению тёмными вечерами и ночами.

Приказ есть приказ.

Свистели постоянно.

Таким образом, предполагалось, что в городе создастся видимость большого количества милицейских патрулей, и преступный мир заляжет на дно…

Не залёг.

А вооружился. Свистками.

Например, шайка некоего Загорулько купили свистки в охотничьем магазине и с помощью этого нехитрого предмета усыпляли бдительность всякого рода сторожей.

В одну из ночей они совершили ограбление магазина коопторга, который располагался на Кировском рынке.

Один из преступников свистел под окнами рыночной сторожки, тем самым вводя в заблуждение охрану (деда с ружьём и тем же свистком). Дед был уверен, что поблизости находится милицейский патруль и не сделал обязательного обхода территории рынка.

Другие преступники спокойно выносили коопторговское добро.

Уж чего-чего, а хитрости преступному миру занимать не приходится…

Но и глупости тоже.

Среди прочего они вынесли ящик вина, который и привёл «джентльменов удачи» на скамью подсудимых: пьяных бандитов и жуликов ловить значительно легче.