Текст книги "Симферопольский уезд, район…"

Религиозная жизнь уезда

В отчете Ингельстрома мы видим, что он упоминает только две этнические группы: татары и жиды. Надо признать, что в целом такой подход был совершенно нехарактерен, так как и в то время, и в течении всего последующего периода вхождения Крыма в состав Российской империи, властей интересовала не этническая принадлежность населения, а его вероисповедание.

Волею судеб Крымский полуостров оказался территорией едва ли не самых ранних христианских общин. Какой-то период он оставался своеобразной христианской ойкуменой, далее которой уже не простирались идеи христианства. Шли века, на полуостров приходили всё новые и новые этносы, каждый со своим видением мира, своими традициями…

Рассматриваемый в настоящем исследовании период, по своей продолжительности выходит за рамки одного тысячелетия, и потому мы будем вынуждены препарировать всё это временное пространство на не всегда равные по продолжительности периоды, но имеющие весьма характерные отличия, вызванные теми или иными причинами.

Интерес к истории христианства на полуострове прослеживается в воспоминаниях едва ли не всех путешественников, которые в разные годы посещали этот уникальный уголок Земли. В 1788 году в Киеве вышла работа с символичным названием «Таврикия или известия древнейшие и новейшие о состоянии Крыма». Различные по объему и значимости зарисовки стали публиковаться в Записках Одесского общества истории и древностей, которое было создано 25 марта 1839 года в Одессе по ходатайству генерал-губернатора Новороссийского и Бессарабского М.С. Воронцова. Первое заседание общества состоялось уже 23 апреля. Если первоначально в него входило только 28 членов, то уже в 1914 году – до 200 человек. Главная заслуга членов общества заключалась в том, что они смогли донести до своих потомков результаты многолетних своих исследований, опубликовав 33 тома «Записок Одесского общества истории и древностей», которые выходили с 1844 по 1919 год.

Следующий массив литературы – «Известия Таврической Учёной Архивной Комиссии» (ИТУАК), которые выходили с 1887 по 1920 гг. Всего было издано 57 томов, в которых также сохранена бесценная информация об истории нашего полуострова. Таврическая учёная архивная комиссия была учреждена 24 января 1887 года в Симферополе и объединяла всех видных учёных, любителей крымской старины, большую часть губернской интеллигенции. Одной из основных форм деятельности ГУАК являлись открытые заседания, где звучали доклады членов комиссии и гостей, решались организационные вопросы. При этом в обязательном порядке велись протоколы и составлялись отчёты.

Первую попытку систематизировать всю имеющуюся о православии в Крыму информацию предприняли священнослужители Михаил Родионов[2]2
  Родионов М. Протоирей, автор статистико-хронологическо-историческое описание Таврической епархии.


[Закрыть], а затем епископ Гермоген[3]3
  Гермогена, еп. Псковского и Порховского, бывший епископ Таврический и Симферопольский.


[Закрыть]. Их наблюдения, а также собранный материал, представляют огромный интерес.

В советский период научный интерес к истории христианства на полуострове, в силу развернувшейся компании воинствующего атеизма был просто невозможен, но в эмиграции вышла замечательная работа историка православия, видного общественного деятеля А.В. Карташева[4]4
  Карташев Антон Владимирович Карташёв (1875, Кыштым, Пермская губерния, Российская империя–1960, Ментона, Приморские Альпы, Франция). Последний обер-прокурор Святейшего правительствующего синода; министр исповеданий Временного правительства, богослов, историк русской церкви, церковный и общественный деятель.


[Закрыть]. Только уже в конце XX века, когда запал воинствующего атеизма поугас, появились интересные работы Жанны Канталинской, Юрия Катунина, Дмитрия Прохорова, Никиты Храпунова. [60, 62, 89, 104]

Появление православия на полуострове традиционно связывают с именем святого апостола Андрея Первозванного. Мы не будем приводить доводов, как в пользу этой версии, так и против неё, а лишь согласимся с тем, что этот образ возник не случайно, а как противовес Риму, поскольку его старший брат почитаемый в Риме апостол Петр, был ему фигурой равновеликой. К настоящему времени образ святого апостола Андрея стал настолько сакральным, что уже без малейшего сомнения воспринимается всем православным сообществом.

Практически все исследователи относят появление храмов периода первых христиан на полуострове к I веку н. э. «Число их 75 <…> устроены они были в горах, лесах и вертепах земных, для избежания от преследований язычников». [92, с.9] Там же указывается о том, что все они, по приказу Рима, в период правления Трояна, были уничтожены.

Поскольку полуостров находился на самом краю Римской империи, сюда нередко ссылали тех или иных видных людей, которые не прекращали своей деятельности, а оказавшись среди язычников, проводили большую и нередко успешную работу по вовлечению их в христианство. Довольно часто всё это заканчивалось трагически. Причем опасность поджидала миссионеров и со стороны язычников, и со стороны официальных властей. Уже в последствие отдельные из них даже будут причислены к лику святых.

Новый импульс развития православия был зафиксирован уже в IV веке. Причём все события этого периода носят уже документальный характер, так как зафиксировано участие в июне 325 года в городе Никее представителя современного Крымского полуострова – «Феофил Готский из Боспорского царства». На полуострове в этот период было пять епархий: Херсонеская, Сугдейская (Сурожская), Фульская (Фунская), Боспорская, Готео-Кефайская.

На территории современного Симферопольского района, как условно, можно предположить, частично располагалась Фунская епархия.

В этот период полуостров является частью Римской империи со всеми вытекающими проблемами, одной из которых, была борьба иконоборцев и иконопочитателей. Ещё в молодости, подрабатывая экскурсовод, я десятки раз произносил фразу о влиянии иконоборчество на православную жизнь полуострова, рассказывал о монастырях созданных бежавшими с материка монахами, но только впоследствии осознал весь трагизм и постыдность этого явления, перед которым даже меркнут преступления «святой инквизии».

Дело в том, что действия инквизиции носили персонофицированный характер, и каждый человек нёс покарание за свои мнимые или реальные, с точки зрения тогдашних законов, преступления. Иконоборчество предусматривало коллективную ответственность. В ходе развернувшейся кампании мракобесия, иконоборцы уничтожили значительный пласт изобразительного искусства Византии предыдущих веков. Образы заменялись растительно-зооморфной тематикой, особое распространение получила аниконическая декорация. Евангельский цикл во Влахернской церкви был уничтожен и заменён цветами, деревьями и птицами. Современники говорили, что он «превращён в овощной склад и птичник». В Святой Софии роскошные мозаики были заменены крестами. [91, с. 60–64]

Затем маятник качнулся в другую сторону, начались преследование людей, отрицающих иконопочитание. Была осквернена могила императора Константина V, его останки были выброшены на улицу, а из мраморного саркофага, распилив на тонкие плитки, сделали облицовку для одной из комнат императорского дворца.

От рук императорских религиозных карателей под пытками погибло около ста тысяч человек.

Главной целью преступления, было даже не имущество ни в чём не повинных людей, становившихся жертвами то иконобрцев, то иконопочитателей. Основная причина заключалась в том, что на политической карте мира в непосредственной близости от Византии появилась набирающая силу новая религия – Ислам, каноны которой отрицали какое-либо изображение человека. Точно также к этому относились и в соседней Хазарии, где поклонялись Ветхому завету. Стремясь подчинить себе обе религии, власти Византии попытались пойти на всевозможные уступки и устранить из своей религии, главные противоречия с Исламом. Увы! Это были совершенно напрасные, бессмысленные жертвы, к тому же приведшие к расколу христианства. Хазария, как политическая единица прекратила своё существование в следствие обрушившихся на неё катаклизмов – разлива Каспийского моря, чем воспользовались северные соседи, князь Святослав, который нанёс такое сокрушительное поражение, от которого хазары уже никогда не смогли оправиться. Ислам же век от века стал набирать такую силу, что со временем, стал главным оппонентом и соперником христианства, привлекая в свои ряды всё новых и новых прозелитов.

Раскол на Западную и Восточную римскую империи, помимо иконоборчества и иконопочитания, был связан и с взаимоотношениями светской и церковной власти. В Византии однозначно соблюдался приоритет светской власти, в Риме – церковной. Между приверженцами некогда одной религии возникла незримая стена повыше Китайской! Длительное время, исчисляемое веками, совместное проживание представителей двух религий было просто невозможным.

По-иному события развивались на современном Крымском полуострове, который после Таврики, назывался Готией, потом Газарией и уже затем Крымом. Дело в том, что Византия утратили реальные рычаги влияния на жизнь своей окраины, а новые власти имели совершенно другое мировоззрение в части исповедования подконтрольным населением тех или иных религий. Все исследователи отмечали гармоничное существование на территории Хазарии храмов самых различных конфессий. Тоже самое было и в сменившей их Золотой Орде. Не изменилась ситуация и с проникновением на полуостров Ислама. Все иноверцы, должны были платить дополнительный налог, и спокойно жить своей жизнью, что по меркам тогдашней Европы, было немыслимо, так как во всех странах вопрос рассматривался только с позиции принятия религии победителя или… смерть.

В этот период на территории полуострова появляются и католические храмы, что было связано с вхождением полуострова в сферу интересов Генуи и Венеции, а также армянские. [74, с.108] Основу христианской паствы, безусловно, составляли православные.

После успешной битвы у Синих вод (1362 год), в которой литовскому князю Ольбрехту неудачно противостояли мангупский князь Димитрий вместе со своими крымскими союзниками – Хаджи-беком, наместником Кырк-Ера и Кутлуг-Буга, наместником Солхата, войска Ольбрехта вторглись в Крым.

Считается, что именно тогда был окончательно разрушен и сам Херсонес и его храм. Епископ Херсонский, не имея ни одного храма целого в городе, ни жилища для себя, по необходимости переселился в каменные укрепления Инкермана, со всеми оставшимися в живых священнослужителями, а паства Херсонесская рассеялась по разным городам и селениям внутри Крыма. [92, 99]

В отношении разорения тех или иных христианских храмов, следует сразу сказать, что всё это было результатом исключительно внешних вторжений, а не внутренних распрей. К горькому сожалению с каждым веком частота их возрастала.

В ходе разорения Бахчисарая войсками фельдмаршала Миниха в 1736 году, как отмечал российский историк Костомаров, было полностью уничтожено 2000 домов. «При этом православных поджигателей не останавливало то, что каждое третье из этих обреченных строений служило жилищем для христианской (в основном – греческой) семьи. Жгли всех подряд». [44, с. 811]

С болью можно вспомнить о сгоревших уникальных собраниях книг из библиотеки, как самого хана, так и других просвещённых людей, коих в Крыму в ту пору было не мало. Сохранилась информация и о гибели библиотеки несколько иного толка. Как писал один исследователь, погибла «замечательная библиотека, принадлежащая тамошней иезуитской миссии». [Там же, с. 814]

Турецкая империя, а заодно и Крымское ханство, в силу целого комплекса объективных и субъективных причин, среди которых на первом месте можно назвать техническую отсталость, стали терпеть военные поражение за поражением, последовательно теряя ранее приобретённые земли. К третьей четверти XVIII века русские войска вошли в Крым. Примечательно, что уже не как завоеватели, а союзники. По Кучук-Кайнарджирскому мирному договору полуостров уже не входил в состав Османской империи. Россия оказывала всякое содействие своему протеже хану Шагин-Гирею.

Впрочём, он не очень стремился подпасть под полную зависимость от России, и по мере укрепления экономики своего государства всё более становился независимым. Осознав, что основными налогоплательщиками Шагин-Гирея являются живущие на полуострове христиане, Екатерина II предложила князю Прозоровскому вывезти их за пределы полуострова, поселив где-нибудь в землях Новороссии. Прозоровский с поставленной задачей не справился. Не хотели люди покидать родные земли! Тогда эта же задача была возложена на Александра Суворова, чья слава гениального полководца была ещё впереди.

А.В. Суворов блестяще выполнил эту довольно хлопотную миссию, заключавшуюся в склонении христиан полуострова к переселению в земли Приазовья, которая и принесла ему лавры одного из покорителей Крыма.

Дореволюционная, советская и современная историография кардинально разнятся в определении подлинных причинах депортации христиан из Крыма.

• «… сие переселение делается от страха мщения, коим угрожают им турки своим на Крым нападением.» [99, с. 232]

• «Находящиеся на территории полуострова христиане могли пострадать в ходе будущей войны по покорению Крыма и потому, дабы не давать повода Европе убрать их в безопасное место.» [79, с. 25]

• «…должно было способствовать экономическому ослаблению Крымского ханства, усилению его зависимости от России.» [89, с. 272]

Первая версия принадлежит проитерею Г. Чернявскому, который писал: «… хан хотел заставить их отречься от веры и принять исламизм, но видя непоколебимость их, жестокий властитель, наущаемый главою своего духовенства, издал следующее бесчеловечное повеление: иереям и учителям греческой религии, в числе 70 душ, отрезать живым языки, – каково варварство в глазах отцев сих христиан и исполнено было». [79, с. 24]

Решающую роль в переселении христиан сыграло именно духовенство, которое непосредственно получило денежные средства на «нужды переселенцев». Примечательно, что прагматичный А.В. Суворов выплачивал подушно, за каждого пересекшего Перекоп человека, но не самому переселенцу, а его духовному наставнику.

Беспристрастные бухгалтерские документы сохранили информацию о том, что митрополиту Игнатию было выплачено 6550 рублей, армянскому архимандриту Маргосу 2820 рублей, армянскому католическому патеру Якову 1250 руб.

После смерти Игнатия в 1786 году в суд поступила жалоба от переселенцев о том, что полученные от Суворова деньги, которые должны были быть распределенными среди всех переселенцев в качестве компенсации за оставленные дома, сады, виноградники он раздал людям лишь 1220 рублей, а всё остальное – присвоил! Скандальное дело власти не стали доводить до суда! [79, 104]

Исход проходил в чрезвычайно сложных условиях, оставляя на всём пути следования из Крыма могилы, могилы, могилы…

Думается, что основной целью этого предприятия, не отвергая версию экономическую, всё же было стремление заселить вновь завоеванные земли Приазовья, за счёт населения Крымского полуострова, который пока ещё не рассматривался как часть России. Так или иначе, но операция считалась успешной. Генерал-поручик А.В. Суворов даже был жалован императрицей табакеркой, осыпанной брильянтами.

Из 8 городов и 66 сёл полуострова было выселено 31386 чел. Среди них: 18395 греков; 12 609 армян; 156 волохов; 140 грузин; 91 пленный русский. [89, с.272]

Для переселения христиан прислано было 600 подвод из Азовской губернии. [Родионов, с. 41]

Потомками переселенных христиан были, ставшие впоследствии известными людьми России: полярный исследователь Георгий Седов, художник Архип Куинджи, писательница Мариэтта Шагинян, летчик испытатель первого советского реактивного самолета Григорий Бахчиванджи, знатная трактористка Паша Ангелина…

Через пять лет после исхода христиан из Крыма полуостров вошёл в состав России. Пять лет – срок очень маленький, но не для оставленных без присмотра храмов, многие очень скоро превратились в руины.

В связи с тем, что православные жители многих селений Крыма, отказывались покидать родину, они перешли в ислам. Без того пестрая этническая мозаика крымских татар в одночасье обогатилась потомки тавров, скифов, готов, эллинов, предоставив современным крымским татарам право заявлять себя как автохтонное, а не пришлое население. Именно по этой причине среди крымских татар, наряду с монголоидами, можно встретить как классические германские типы, так и ярко выраженных представителей средиземноморья. Примечательно, что среди части современных крымских татар, когда речь идёт о периоде ещё до российской эпохи, иногда говорят: «Это было тогда, когда мы были ещё греками».

Вновь прибывающим в Тавриду православным людям приходилась заново отстраивать и открывать храмы, и это в краю, который ещё в IV веке первым на территории современной России познал православие.

Перефразируя известные слова Наполеона, сказанные несколько по другому поводу, можно сделать вывод о том, что переселение христиан из Крыма в Приазовье – «это больше чем преступление – это ошибка!»

В 1783 году по приказу Потёмкина была проведена перепись, которая показала, что христианских церквей по всему Крыму – 51, из них целых – 30, совершенно разрушенных – 21, число мечетей – 1518, в которых работало 8411 человек представителей духовенства. [92, с.69]

В другом источнике указывалось, что целых церквей было 40, а разрушенных – 31. [48, с. 71]

Сегодня это покажется удивительным, но новые власти не проявляли особой энергии в возрождении православия на полуострове. Выскажу, может быть, несколько радикальное предположение о том, что были у них в ту пору более важные проблемы, главная из которых – передел земельной собственности. Дело в том, что население Крыма не знала такого понятия, как частная собственность на землю. Подобный юридический казус был воспринят новыми властями очень своеобразно: всеобщее – значит ничьё! Земли стали дарить отличившимся военноначальникам, продавать… Если крымские беи и мурзы могли предъявить какие-либо документы на право владения землёй их родом, то, подобно русским дворянам, они становились законными землевладельцами. Основная масса простого люда была лишена этого права. Возможно, что со временем проблему решили бы по справедливости, но к несчастью для Крыма, подобное отношение, подогретое муллами, вызвало всплеск массовой эмиграции. С исходом из Крыма нескольких сот тысяч его обитателей, появилась иллюзия, что проблема разрешилась сама собой. Примечательно, что первые судебные тяжбы по земельным вопросам были не между татарами и новыми землевладельцами, а межу Воронцовым и Мордвиновым и так далее… Вот почему отведение земли под храмы, монастыри совершенно не входило в планы новых правителей полуострова.

В какой-то степени церковные иерархи не поспели к земельному переделу и по той причине, что первоначально епархия находилась в Полтаве и курировала огромную территорию Новороссии. Затем она перебралась несколько ближе, так как в 1786 году Славянская и Херсонская епархия была реорганизована в Екатеринославскую, Херсонскую и Таврическую. [48, с.45]

Первым архиепископом Новороссии стал Евгений Булгарис. С его именем связано переименование Ак-Мечети в Симферополь. Зная об увлечении Екатерины эллинским прошлым Северного Причерноморья, он предложил дать Ак-Мечети, татары называли город Ак-Месджит, греческое название – Симферополь, что дословно означало – Пользы город. Соответственно был предложен герб – улей с пчелой. Поразительно, но по прошествию всего лишь века, в Симферополе возникла новая трактовка топонима – город собиратель. До сих пор возле вокзала красуется арка с надписью, пропагандирующая эту совершенно надуманную версию.

С созданием Таврической епархии, а также тем, что её возглавила такая харизматическая личность как Иннокентий, наступил новый период в развитии православия на полуострове. С именем Иннокентия справедливо связывают открытие в Крыму монастырей подобных Афонскому: св. Владимира в Херсонесе; св. Климента в Инкермане; св. Козмы и Демьяна в Суук-Су; св. Стефана Сурожского в Кизилташе; св. великомученика Георгия в Кетерлезе; Успенского монастыря под Бахчисараем. [48, с. 59]

Поскольку большую часть своей жизни он проживал в Одессе, то накануне своей смерти завещал всем этим скитам свои акции общества пароходства и торговли по Черному морю. Каждая из которых, сама по себе, стоила 150 рублей да еще приносили регулярные дивиденды. Всего же он владел 149 акциями. [Там же, с. 59]

В возрождении православных храмов на полуострове четко прослеживались три тенденции. Первая – это финансирование строительства и последующее содержание храма и клира за счёт казны.

Вторая – все расходы брало на себя какое-нибудь конкретное физическое лицо, как правило, помещик или купец. К нашему стыду имена этих людей со временем были преданны забвению, но о некоторых из них мы постараемся рассказать в настоящей работе.

Третья – это строительство и последующее содержание храма обществом прихожан. Впрочем, были и комбинированные варианты, когда храм строился при долевом участии.

Несмотря на древность православия в Крыму, преемственность сохранялась буквально в единичных случаях. Самым древним храмом на полуострове можно по праву можно считать, находящийся в Керчи храм Иоанна Предтечи. Судя по сохранившейся надписи на колоне, он был построен в 717 году. [48, с.150]

При строительстве того или иного храма, часто отмечалось, что строился он на фундаменте более древнего.

Все храмы той поры были малых размеров 7–9 сажень в длину и 6 в ширину. Всё это в виде продолговатого прямоугольника с полукруглой восточной алтарной стеной, украшенной фресками, иконы писались прямо на стенах. Вдоль стены часто выдалбливали скамьи. Алтарь примыкал к восточной стене. [48, с.178]

При упоминании того или иного храма, построенного в уже российский период нередко доводилось читать о том, что через какое-то время после его освещения, храм был снесён потоком воды с гор во время ливня. Нередко здание приходилось перестраивать из-за появившейся трещины.

Определённую проблему создал отказ от местных традиций в строительстве. В качестве кровли в Крыму всегда использовали черепицу, так называемую «татарку». Клали её под углом в 17°, на растворе глины, песка, извести с примесью шерсти. В русский период все новые постройки стали делать в соответствии с российскими строительными традициями, где угол наклона составлял 25°. Вероятно, более крутой склон был связан с опасностью давления снега. Шерсть уже не добавляли. Как результат «татарка» «ползла», и крыши каждые три года надо было перекрывать. Тогда её стали фиксировать «жестко», но это привело к тому, что черепицу стало «рвать». Постепенно «татарку» стала вытеснять «Марсельская» черепицы, которую, впрочем, делали из той же глины, но была она уже не полукруглая, а плоская.

Среди меценатов, оставивших на полуострове отстроенные на их средства храмы, были люди самого разного социального положения: графиня Адлерберг (Симферополь); генерал Бекарюков Захар (с. Насыпкой, Феодосийскуй уезд); купчиха Беркова Елизавета (Симферополь, Церковь «Введения в храм Пресвятой Богородицы»; граф Воронцов Михаил Семенович (Ак-Мечеть, Алупка, Массандра,); князь Голицин А.Н. (Гаспра); купец Гущин Козьма (Карасубазар); Кондараки Аристид (Карасубазар); генерал Ладинский Петр (с. Петровское, Феодосийского уезда); купец Маринаки Александр (Керчь); купца Маслянникова Василия (Симферополь, на новом кладбище); помещик Новиков (Кача); купец Панченко Николай (Симферополь, кладбищенская церковь); купец Пикин Иван (Севастополь, кладбищенская церковь); купец Порывай Григорий (с. Григорьевка, Перекопского уезда); графиня Потёмкина Татьяна Борисовна (Артек); генеральша Рудзевич Мария Александрова (с. Марфовка); Тарановы-Белозеровы (Симферополь, церковь св. Магдолины); дворянин Сербышев (Бий-Орлюк); дворянина Фабра (Симферополь, сиротский приют); баронеса Фредерикс (с. Джемиет, Ялтинский уезд);

В представленном списке заинтересовало имя Марии Александровны Рудзевич. История эта восходит ещё к путешествию Екатерины Великой в Тавриду. Весь период её пребывания на полуострове императрицу сопровождал приставленный к ней переводчик – один из крымскотатарских мурз Якуб Рудзевич. Однажды, он взял с собой восьмилетнего сынишку. Мальчишка привлек внимание Екатерины, которая с удовольствием с ним пообщалась.

Так случилось, что через два года уже статский советник Якуб Измайлович Рудзевич умер, и его жена приехала в Петербург и, как принято было говорить в то время, припала к ногам императрицы, чтобы просить поспособствовать дальнейшей судьбе сына. Екатерина вспомнила мальчика, и не только милостиво отнеслась к просьбе вдовы, но и сама стала его крёстной.

После этого мы знаем только его новое христианское имя – Александр Яковлевич Рудзевич. Понятно, что мусульманское имя отца Якуб трансформировалось в Якова, а вот фамилия Рудзевич была подлинная и восходила к литовским корням этого знатного крымскотатарского рода.

Как закончивший училище первым по списку, Александру сразу же был пожалован чин капитана. Своё первое боевое крещение он получил в Польше, там же первое ранение и первую награду – Золотой крест на Георгиевской ленте.

В знаменитой «Битве народов» под Лейпцигом Рудзевич уже командовал авангардом, который девять часов сражался за селение Шенфильд. За это, славное для русского оружия дело, стал обладателем ордена Святого Александра Невского и шведского ордена Меча 2-й степени.

Принял командование над 8-м пехотным корпусом, с которым он дошел до Парижа и участвовал в штурме высот Монмартра.

С 1814 по 1816 год генерал-лейтенант Рудзевич занимал должность Херсонского военного губернатора. Затем командовал рядом армейских корпусов.

В 1819 году судьба свела его с Павлом Пестелем. По мнению многих исследователей движения декабристов, командиру корпуса Рудзевичу, начальнику штаба Киселеву, командующему армией Витгенштейну в планах заговорщиков, выражаясь современным языком, отводилась роль «агентов влияния». Судьба этих людей висела на волоске. К их счастью, Пестель так умело повёл себя на следствии, что в своих показаниях не дал ни малейшего намёка, на их участие в заговоре. С другой стороны сам Николай I не был заинтересован в расширении масштабов заговора, что могло получить нехороший резонанс в Европе. Гораздо выгоднее было представить его, как «бунт молодых офицеров».

Никаких репрессий по высшему командному составу не последовало. Рудзевича перевели в Дунайскую армию, где он вновь отличился, был удостоен ордена Святого Александра Невского и стал кавалером полного банта этого самого почётного ордена. Там же в Валахии он неожиданно скончался. Его тело было отправлено в Крым, где в городе Карасубазар он и был похоронен. И вот теперь мы узнаем, о благотворительности его супруги.

То, что Крым является музеем под открытым небом, увы, понимали далеко не все. Писатель Василий Капнист писал А.И. Голицину, что «он видел в Крыму беспрестанное истребление остатков древних зданий для казенных и частных построек». [55, с.180] Подобное происходило повсеместно.

Возрождение православной жизни на полуострове и конкретно в Симферопольском уезде шло очень сложно. Вот что писал один из самых авторитетных исследователей этой темы, священнослужитель Гермоген:

«В Симферопольском уезде было 3 города: губернский Симферополь и заштатные Бахчисарай и Карасубазар. В старом городе несколько мечетей, из которых древними считаются 3: Джума-джами с медресе; Базар-джами и Тохал-джами. Иногда Симферополь называли Султан-сарай.» [48, с.308]

Площадь уезда составляла 4445 верст² в том числе 449742 десятины пригодной для сельского хозяйства земли. [Там же, с.305]

В городе не было ни одной действующей православной церкви, и тогда полковник Тищев Борис Александрович купил за 7,5 рублей домик на татарской улице и устроил там церковь для своих солдат. Назвали церковь именами Елены и Константина. Церковь посетила Екатерина II. Бедность храма шокировала императрицу, и она велела Потёмкину выделить деньги на постройку нового.

Русское население той поры составляло всего 360 человек. Священником данной церкви был весьма известный в городе человек Никита Петровский, который участвовал в штурме Измаила и одним из первых с крестом в руках взобрался на стены крепости, при этом ятаганом ему отрубили несколько пальцев руки. В топонимике память о первом священнослужителе увековечилась сразу несколькими способами: оронимы Петровские скалы, Петровская балка; годонимы – ул. Петровская балка, Петровский спуск.