Текст книги "Комсомолец. Осназовец. Коммандос (сборник)"

Вернувшись к столу, я сел на стул и, разглядывая фото, стал крутить в руках клинок, привыкая к его весу. Потом откинулся на спинку стула, задумавшись. Мне не мешали даже лучи заходящего солнца, которые выглядывали из-за туч и били через окно прямо в глаза.

Дело в том, что этот клинок решал часть моих проблем. Как уже говорил, я собирался мстить, и я буду мстить бандеровцам. Да, те, кто заживо сожгли мою семью, остались в будущем, но я решил донести свою месть через их дедов и прадедов. В принципе, какая разница, кого мне резать? Но было одно «но». Я не мог справиться со взрослым мужчиной, мне это просто не по силам. Ну, может, один на один при внезапном нападении, со спины… когда он спит… еще как-то вкривь и вкось можно, но не в открытом бою. Подготовка у меня еще недостаточная. Получается что? Мне требовалось оружие. Как говорится в знаменитой американской пословице, «Бог создал людей разными. Полковник Кольт уравнял их шансы».

С оружием наше неравенство с бандитами уравняется, так как я очень хорошо умею им пользоваться, особенно пистолетами. У нас в части полгода работали семь американский инструкторов, так вот я с одним из них скорешился, и тот, будучи самым настоящим мастером пистолетной стрельбы, за эти полгода сделал меня своим ровней. Я доставал патроны, он учил стрелять. Украинского он не знал, но неплохо говорил на русском, так и общались. Хороший парень Мэтт, но вот страна у него говенная – я знал, кто начал всю эту свару в Киеве.

Вот и мне требовалось оружие. Лучше, конечно, огнестрел, глушитель я сам сделаю, благо опыт еще из той жизни имеется, но вот для начала и штык вполне сойдет, с ножами я тоже на ты. Не спец, но куда бить и как, знаю, учили, хорошо, надо сказать, учили. Пока все у меня в стадии проектов и разработок, но как леса оттают и зазеленеют поля, я выйду на охоту, к этому времени мне нужно быть в полной готовности. Для меня лес – дом родной. Именно в нем я чувствую себя как рыба в воде и собака в конуре, даже военная подготовка у меня в основном ориентирована на действия в лесах. Надеюсь, за те два месяца до начала войны я изрядно повеселюсь и уменьшу поголовье рогатого скота оуновцев.

Скажу честно, я не помню особо дат, кроме, естественно, самых громких и известных, и что тут происходило в предвоенное, военное и послевоенное время. Но я очень постараюсь убрать ту коричнево-оранжевую заразу, что копилась вокруг города.

Пока мешает погода, но я сделаю из этого выгоду, начну подготовку. Для нее тоже требуется время.

В этом крае ходит много неучтенного оружия, попробуем достать его. Скорее всего, незаконными методами, но на законность мне сейчас плевать. Беспокоили только местные сыскари из городского НКВД, я с ними общался и иллюзий не строил. Вычислят они меня, сомнений нет, не сразу, но вычислят. Нужно обдумать эту ситуацию. Вполне возможно, что это тоже можно повернуть в плюс себе. Например, пойти к ним работать внештатным сотрудником, ведь мы делаем одно дело, очищаем родину от чумы. Идеальное прикрытие. Вот только прийти не просто так, а имея козырь в рукаве, вот тогда можно с ними нормально поговорить.

С громким щелчком вернув клинок в ножны, я убрал все выложенное в ящик стола и направился к двери.

Выйдя в зал, где девчата накрывали стол, спросил:

– Помощь нужна?

– Не-е, мы сами привыкли, – отрицательно помотала головой Аля, из-за чего ее косички заметались из стороны в сторону.

Наблюдая, как они таскают бутерброды с кухни и стаканы, я заподозрил, что у нас будут гости – приборов было слишком много. В это время без стука отворилась входная дверь, и появилась Селезнева с незнакомой девочкой тех же лет, то есть пятнадцати на вид. Они быстро скинули обувь и прошли в зал. Судя по тому, что девочки-подростки были без верхней одежды, они пришли не с улицы. То, что Селезнева живет над нами, я был в курсе, но вот незнакомку видел впервые.

– Раиса, – представилась она. – Не помнишь меня, да? Я с тобой за одной партой сижу, мы на первом этаже живем.

– Нет, не помню, – вздохнул я в какой уже раз.

Одноклассницы стали помогать сестренкам, а я принес еще стулья из других комнат – как чуял, что не хватит. В течение десяти минут подтянулись остальные одноклассники из семей комсостава. Как оказалось, мы старались держаться вместе. «Мы» – это и я тоже. Я уже говорил, что теперь полностью отождествляю себя с этим парнем. Тело я занимал один, откликов от бывшего владельца как не было, так и нет, похоже, он так и умер на той дороге рядом с раненым отцом.

Мы пили чай и общались – нормальные оказались ребята и девчата. Обсудили завтрашние уроки и договорились, что пойдем все вместе. Оказалось, все мои одноклассники жили в двух домах, в этом и соседнем, что были выделены военным.

Вечером я узнал у сестер насчет штыка. Оказалось, это не был подарок отца, я сам его нашел в разбитом польском доте где-то в лесу под Луцком.

* * *

В школе было сперва трудно, но за полтора месяца я вполне освоился и стал активно готовиться к выпускным экзаменам. Вчера я общался с директором школы и попросил по окончании экзаменов выдать мне на руки выписку об окончании восьмого класса с табелем оценок. Тот не понял, зачем это мне было нужно, но я-то знал, что буду продолжать учиться, а с этим листом, подписанным директором, мне будет куда легче устроиться в будущем. Без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек! Правильно в пословице говорится.

Кроме этого, я забрал у тети Нины свое свидетельство о рождении, другие документы и сделал копию свидетельства о смерти отца.

Спустившись по каменным ступенькам крыльца, я набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил. До окончания экзаменов в школе и последнего звонка осталось полторы недели, тогда и закончится для меня эта поднадоевшая учеба, которую, правда, я тянул, как полагается, со всем упорством. Но дело в том, что у меня уже не было этих десяти дней. Расцветали поля и леса, начался последний месяц весны. Дороги просыхали, хотя их регулярно мочили дожди вроде того, что был вчера. И как уже прошел слух, активизировались бандиты. Было одно нападение на почтальоншу, закончившееся ее смертью. Ко всему прочему пропала сумка с деньгами – понятное дело, она и была целью бандитов. В лесу уже набухали почки и начинали ярко зеленеть листья. Это было начало охотничьего сезона местных бандитов на граждан Союза. Я об этом знал и решил половить рыбку в мутной воде. Перво-наперво мне требовался язык-говорун, что даст общие сведения по местным бандитам. Я не следователь и доказывать вину не собираюсь. Может, в мои сети попадется невиновный, но я приму на себя этот крест и переживу. Это была ирония, если кто не понял. Плевать, если сейчас он невиновный, то потом может что-нибудь натворить.

Без «языка», на шару начинать войну с местными националистами стремно, можно влипнуть. Поэтому последние три недели я готовился к первому своему делу.

Где обычно гнездо националистов? Естественно, их поддерживает католическая церковь. Была такая и в Луцке, вот я и вел вечерами наблюдение за всеми, кто посещает священника костела, благо свободного времени после школы и работы у меня хватало, домашних заданий не давали, все готовились к экзаменам, а я собирался открыть сезон охоты на бандитов. Пока я их не трогал, чтобы не спугнуть странными смертями, только присматривался. Прикидывал, как начну действовать.

Сегодня в школе шел экзамен для восьмого класса по русской литературе. Я сдал первым и вышел из класса. У меня много планов, и они не стыковались с планами одноклассников, поэтому я постарался банально сбежать. Не хотелось мне идти гулять, провожая девчат. Детство у Женьки, то есть у меня, закончилось четыре месяца назад, и меня интересовало совсем другое.

Осмотревшись, я энергично зашагал в сторону ближайшего проспекта, оттуда дошел до окраины города, где находились войсковые конюшни.

Можно поставить вопрос – могу ли я владеть автомобилем? Сразу скажу – нет. Я не Стаханов, которого наградили автомобилем. Но вот иметь коня с телегой я вполне мог. Для меня это идеальное прикрытие, чтобы мотаться по всей Волынской области. Кто обратит внимание на мальчонку в деревенской одежде, проезжающего мимо на телеге с сеном, да еще говорящего только на украинском и очень плохо понимающего русский? К тому же в сене можно прятать оружие и продовольствие с посудой. Взять тот же пятилитровый котелок.

Сначала подумывал о велосипеде, у Женьки был такой, стоял в кладовке, но после я отринул эту идею. Ладно, пацан катается на велике. Но если на раме и багажнике узлы? Как мне без запасов мотаться неделями в отрыве от населенных пунктов? Бандиты оттаяли и из населенных пунктов, где зимовали под видом мирных граждан, уходили в леса, сбиваясь в банды. В небольшие, мелкие, но все же. В крупные они сбиваются перед массированным нападением, таких в прошлом году было шесть. Это я из сплетен узнал.

Вот я и говорю, лошадь с телегой – идеальное прикрытие, да и на будущее она мне ой как пригодится. Поэтому-то я и решил устроиться на конюшни. Так как требовалось научиться ухаживать за четырехкопытными помощниками. Я еще тот лошадник, все уроки деда из памяти уже поистерлись, вот и требовалось их обновить. На этих конюшнях также базировались подразделения противотанковой бригады, которой ранее командовал отец. Боевые подразделения бригады были раскиданы по всей Волынской области, но штаб находился в городе. Поэтому, прогулявшись к нему – меня там знали, это я никого не знал, – попал на прием к полковому комиссару Дюжеву, хорошему другу отца. Он-то, выслушав, и отдал распоряжение устроить меня на конюшни с послаблениями. Вот я там и работал каждый день по три часа после уроков.

От зарплаты я отказался, мотивируя свое решение любовью к лошадям. Этому удивились, но согласились. В действительности в деньгах острой необходимости у меня не было. Конечно, до накоплений отца мне не добраться, они принадлежали тете Нине, а ей еще дочек содержать, но, оказывается, у Женьки были свои накопления. Мне этого вполне хватало на мелкие покупки, хотя честно скажу, финансы начали истощаться. Крупные я буду делать с помощью трофеев. Для меня слово «трофей» не пустой звук, грех не воспользоваться уничтожением бандеровцев для укрепления своего технического превосходства. Вот на их деньги я и собирался купить коня и телегу, а также и другие необходимые вещи. Да и благосостояние поправить не помешает – во время войны это хорошо так пригодится. К тому же хохол я или не хохол? То-то.

Вокруг все ходили в шляпах, в пилотках, платках и фуражках. С непокрытыми головами очень редко кого встретишь, разве что только мальчишек и девчат. У меня, например, головного убора не было. Я был одет в широкие по моде черные брюки, белую рубашку – с экзамена как-никак – и в выходные туфли. Вот и все, только значок комсомольца блестел на рубашке.

Дойдя до конюшен, я прошел в жилой барак. Там переоделся в старый списанный застиранный светло-серый комбинезон танкиста, неизвестными путями попавший сюда и перешитый на меня, и прошел в небольшое помещение, где обычно чаевничали коневоды. В комнате за столом сидели трое пожилых мужиков в красноармейской форме. Остальных не было, видимо, работали или были на выезде.

– О, вот и Женек! – воскликнул седоусый мужчина в засаленной пилотке и с «пилой» старшины в петлицах. – Здорово. Чай будешь?

– Буду, Матвеич. Привет. Дядь Саш. Ефим Игоревич, вам тоже не хворать.

– Как экзамен? – спросил второй коневод, дядя Саша.

– Там диктант, и спрашивали про писателей. Устно сдал, а письменное завтра узнаю. Попросил учительницу пораньше меня отпустить.

– Понятно. Твой Огонек копытом бьет, ожидает, когда ты его на прогулку выведешь.

– Его вчера вроде посыльный брал?

– Вчера и вернул. Вечером прискакал. Оба грязные с ног до головы. Я два ведра использовал, пока Огонька отмыл.

– Это хорошо. Сейчас попью и выведу его на прогулку. Хочу до ближайшей деревеньки проскакать, дать ему полный ход, пусть развеется, а потом обратно.

– Давай, – согласился старшина.

По договоренности с местными работниками, я занимался только работой с лошадьми. То есть седланием, починкой сбруи, ну и, конечно, поездками, как в седле, так и на телегах. Мне в последнем случае давали мелкие поручения перевезти то или это. А вот выгребанием навоза я не занимался, для этого были другие люди, подчиненные, можно сказать. Так что теперь я был неплохим лошадником. Наработал кое-какой опыт, для меня нужный и в некотором роде уникальный.

Налив из мятого чайника кипятка в свою личную кружку, сыпанул заварки и, помешивая, сел на лавку, с интересом поглядывая на собеседников.

– Слышали, нападение на почтальоншу было? Вчера ее у деревни подстерегли. Совсем немного до околицы не дошла. Муж и сельчане только поздно ночью ее нашли. Изуродовали всю, говорят… – старшина сделал глоток чая и продолжил: – Груди, там, отрезали, вовсю изгалялись.

– А что милиция? – спросил третий присутствующий, Ефим Игоревич, взяв со стола кусок сахара.

– А что милиция? – вопросом на вопрос ответил Матвеич. – Ищет милиция. Уже определили, что их трое было. НКВД тоже там было, посмотрели да уехали. Разбойное нападение, милиция заниматься должна.

– Ага, только бы работу на кого свалить, – поморщился дядя Саша. – Вот сколько мы лошадей за прошлый год потеряли? А ездовых? Банды тут орудуют. Банды.

– Женя, ты иди, Огонек уже заждался, – ласково предложил Матвеич.

– Хорошо, – кивнул я.

Выплеснув остаток чая в помойное ведро, я вернул кружку на место и вышел из комнаты, на выходе заметив боковым зрением, что Матвеич показывает кулак дяде Саше.

Оседлав жеребца, я вывел подрагивающего от предвкушения скачки Огонька с территории конюшен, ловко вскочил в седло и, крикнув, ударил каблуками рабочих ботинок по бокам, сразу взяв в карьер.

Бешеная скачка по подсохшей после вчерашнего ливня дороге выветрила у меня из головы тяжелые мысли. Сегодня у меня первое дело, но я почему-то не мандражировал и не нервничал. У меня было такое чувство, что я буду делать привычную работу, трудную и опасную, но привычную. Необходимую – вот самое правильное слово.

На околице я слегка придержал Огонька и, поднимая кучу брызг, пересек напрямую большую лужу на дороге, после чего спокойно въехал на окраину населенного пункта. Деревенька была небольшой, хат на двадцать, на единственной улице находился колодец, вот около него я и спрыгнул с седла.

Подняв ведро воды воротом, я сперва напился сам, плечом отталкивая морду коня, которого тоже мучила жажда. Напившись, я поставил ведро на сруб колодца и, потрепав коня по холке, сказал:

– Рано тебе еще, не остыл. Заболеешь. Вода-то холодная, колодезная.

Через пару минут я вылил воду в небольшую бадью, что лежала рядом с колодцем специально для лошадей и коров. Поилка, одним словом.

Наблюдая, как Огонек утоляет жажду, я прислушался. Вдали вдруг отчетливо хрустнул выстрел, потом второй, еще несколько один за другим. Дудукнул пулемет и стих.

– О как, это еще что такое? – пробормотал я, вслушиваясь в затихающую перестрелку. С учетом того, что бандиты нападали большим числом на маленькие группы или одиночные машины, нашим не позавидуешь, скорее всего, верх взяли националисты.

В тех местах я уже бывал и знал, что там находится поворот и к дороге очень близко подходят высокие кусты. А на повороте водители как раз сбрасывают скорость. Идеальное место для засады.

За кустами был небольшой лесок с глубоким оврагом, потом поле, и еще один лес, уже гораздо больше. Если это бандиты, а это несомненно они, то отходить они будут к большому лесу. Больше некуда, кругом поля. А в лесу можно разбежаться в разные стороны, чтобы потом собраться в определенном месте. Не знаю, как они действовать будут, но на месте бандитского командира я бы отдал именно такой приказ.

– Шанс? – тихо спросил я сам у себя и, кивнув, ответил: – Шанс.

Вскочив в седло, я ударил Огонька в бока, направив в узкий тенистый проулок между хатами, и, выбравшись по нему на раскисшее поле за деревушкой, прямо по этому полю рванул вперед. Из-под копыт коня в разные стороны разлетались крупные комья непросохшей земли. Через пять минут я был вынужден сбавить скорость – Огонек начал уставать, выдергивая копыта из пашни. Надо было по дорожке, а не прямо по пашне. Но ничего, тут метров сто до оврага осталось, доберемся. А там метров триста, и лес, тот самый, большой.

«Странно, что они напали так близко от деревни, с учетом того что в сельсовете есть телефон. Тут приходят на ум два ответа. Преследования они не опасаются и отходить из этих мест будут как можно дальше. Второй – связи с городом нет, и пока найдут обрыв, банда скроется», – размышлял я, прижимаясь к шее коня.

Подскакав к краю оврага, я спрыгнул с седла и, взяв коня под уздцы, стал осторожно пересекать его. Наверху я снова вернулся в седло и погнал дальше.

Естественно, я не собирался нападать на банду с одним штыком. Да-да, я в поездках брал его с собой. Он у меня на веревочке крепился под комбезом. Кроме него еще была та половинка бинокля.

С таким снаряжением с бандитами не схлестнешься, но вот проследить можно и нужно.

Я специально делал крюк, чтобы оказаться первым в большом лесу и встретить бандитов на его опушке. Проехав по полю, я въехал под деревья и дальше двинулся медленнее. Тут надо пересечь где-то метров триста тенистого весеннего леса, и будет другая опушка с соседним полем, где я и надеялся разглядеть бандитов.

Когда впереди показался просвет, я покинул седло и, привязав Огонька к дереву, трусцой побежал к опушке, на ходу доставая половинку бинокля.

Приблизившись, я быстро огляделся. Метрах в тридцати росла высокая береза, но заинтересовала меня не высота, а то, что по ее ветвям можно было без проблем забраться метров на пять. Она находилась в глубине леса метрах в десяти от опушки, и я надеялся, что меня на ней не засекут.

Быстро перебирая ногами и руками, я поднялся метра на четыре и, спрятавшись за стволом, осторожно выглянул, приложившись к биноклю.

– С тактикой бандитов я не ошибся, – пробормотал я. – Как вас много, оказывается… О, а это еще кто?

Метрах в трехстах от меня по полю – хотя, скорее всего, по невидимой мне тропинке – бежало шесть человек в гражданской одежде. Но зато все вооруженные. Кажется, у одного даже пулемет был. Причем наш, я разглядел блин диска сверху. Мое внимание привлек седьмой, который перебирал ногами под присмотром «гражданских», изредка получая от конвоира прикладом винтовки по спине. Он был в командирском френче, в синих бриджах и с непокрытой головой. На ремне болталась пустая кобура. Один наплечный ремень слетел, но командир не обращал внимания: загнанно дыша, он выполнял команды бандитов. Судя по виду и оторванному вороту, брали его жестко, вроде и на лице отметины присутствуют. На рукавах нашивки старшего комсостава, знаки различия я не рассмотрел, далековато. Не знаю, сколько он проживет, но не думаю, что долго. Допросят и приступят к своим любимым пыткам. Я этих тварей знаю.

В это время группа достигла леса и скрылась в нем. Опустив половинку бинокля, я задумался. Следовать ли мне за бандитами, или просто сообщить о нападении ближайшему патрулю, указав, куда двинули бандиты? Собаки след не возьмут, это точно, я видел, как замыкающий посыпал тропинку каким-то порошком. Опытные, с-суки.

– А это еще кто? – заметив движение на поле, снова пробормотал я. Подняв в бинокль, я разглядел еще двух молодчиков, что следовали за своими. Видимо, они прикрывали тылы. – Хм, двое – это не шестеро, глаз меньше. Вот за ними и проследим.

Спустившись, я на миг замер, посмотрев в сторону Огонька, скрытого от меня деревьями, и, вздохнув, бросился бежать вглубь леса. Мне требовалось перехватить арьергард банды, и конь в этом будет мешать. Ничего, закончу, вернусь за ним. Повод длинный, травку пощиплет. Пить он недавно пил. До вечера с натяжкой хватит, а к тому времени я надеялся вернуться.

На бегу я подумал: «А ведь встречи в теплых и дружественных компаниях со священниками, похоже, откладываются. Нехорошо, лишние сутки проживут твари. Посмотрим, может, останется время и на них, тем более навестить первого я собирался после того, как стемнеет».

Мне требовалось пересечь четыреста метров достаточно густого леса, чтобы выйти на арьергард банды, но случай повернул все по своему разумению, а не по моим планам.

Когда я выбрался из небольшого, но на удивление топкого распадка, то краем глаза заметил слева движение, отчего сразу на автомате рухнул на старую прошлогоднюю листву и перекатился за удачно попавшийся старый, поросший мхом ствол дерева. Выдернув клинок из ножен, я приготовился, в голове стучала только одна мысль – заметили или нет?

«Они должны были быть на сто метров дальше. Черт! Они от опушки пошли не прямо, а взяли правее, как раз в мою сторону, отчего наши пути тут и пересеклись. Значит, и та группа прошла где-то здесь», – размышлял я, при этом затаив дыхание вслушивался в звуки леса. Было отчетливо слышно похрустывание высохших веток под подошвами сапог двух бандитов и их тяжелое дыхание. Бандиты шли точно на ствол дерева, это меня изрядно напрягало. Так заметили они меня или нет? Напружинившись и приготовившись атаковать, я ждал, когда вдруг буквально метрах в пяти от укрытия расслышал вопрос одного бандита, адресованный второму:

– Передохнем или наших догоним?

Говорили на западноукраинском суржике, я его более-менее знал и, чтобы не ломать язык, стал мысленно переводить на русский. Наверное, я всегда теперь так буду делать. В будущем это пригодится.

– Прохор сказал догонять у урочища.

– Жрать охота.

Второй ничего не ответил, только вздохнул и поставил ногу на ствол – видимо, обходить бандиты не захотели. Меня он заметил сразу, но среагировать не успел, я атаковал с низкой позиции стремительно, на уровне броска кобры, тот только и успел, что дернуться в попытке уйти назад, но клинок в коротком замахе чиркнул его по горлу, достав до позвонка. Дальше я уже не обращал внимания на этого противника, тот был занят собой – хрипя и захлебываясь кровью, пытался зажать рану руками. Винтовку он отбросил в сторону. Как оказалось, атаковал я в более чем удачное время – пока один перебирался через ствол дерева, второй стоял к нему спиной и отслеживал тыл. Арьергард как-никак, они должны были отсечь противника и увести его в сторону, чтобы преследователи не смогли найти основной отряд с пленным. Уже опуская клинок на шею второго бандита, я передумал и перевернул оружие, отчего удар пришелся в прикрытую кепкой макушку. Ни слова не говоря, низкорослый бандит стал заваливаться назад, то есть на меня. Судя по тому, как он падал, я действительно его вырубил.

Подхватив второго под мышки, я услышал, как первый, хрустя ветками и листьями, упал и стал скрести каблуками по прошлогодней листве, собирая ее в кучи. Быстро обернувшись и убедившись, что он не представляет опасности и фактически отходит, занялся вторым.

К этим событиям я не готовился, поэтому связывать бандита пришлось ремнем его же карабина. Ремень был матерчатый, старый, с бахромой по краям, но в дело еще годился. У этого молодчика, кроме всего прочего, был самодельный патронташ, а также большой мешок за плечами – не сидор, тоже самоделка. Пришлось снимать и то, и другое и только потом связывать руки, благо он очень спокойно себя вел, даже не стонал, отдыхал, как будто спал, только однажды причмокнул губами. Похоже, крепко я его достал.

Связав молодчику руки за спиной, я встал, подхватив карабин, и внимательно осмотрелся, после чего прикрыл глаза и уже прислушался. Шумел ветер в верхушках деревьев, слегка поскрипывали стволы, шелестела молодая листва. Где-то недалеко журчал ручеек, стрекотали жучки и пели птицы. Ничего лишнего не было. Открыв глаза, я отложил карабин – старый кавалерийский Мосина, 1907 года, но ухоженный – и стал охлопывать карманы бандита, складывая найденное в кепку молодчика. Там нашлись тонкая пачка советских денег, десяток винтовочных патронов россыпью, одна граната – не Ф-1, но что-то похожее, только не нашего производства. Ее я осторожно отложил в сторону – не зная, сколько горит замедлитель, можно и самому пострадать, запал был ввернут в ребристый корпус. Еще пачка польских сигарет, зажигалка – последнюю я сразу подрезал. Еще был армейский патронташ с сорока четырьмя патронами в чехольчиках, а также охотничий нож с наборной деревянной рукояткой в самодельных ножнах.

После этого я стал возиться со вторым, стараясь не запачкаться – при ударе я успел уйти в сторону, и брызги крови попали только на ботинки.

Первым делом снял с его запястья часы и отложил их в сторону. Потом патронташ, такой же, как у первого, и так же откинул в сторону, и только потом занялся карманами.

Первое, что меня порадовало, это не достаточно крупная сумма советских и польских денег, а новенький «ТТ», что я извлек из внутреннего кармана бандита вместе с двумя полными магазинами. Проверив пистолет, я сунул его в карман. Это оружие куда как привычнее мне, чем тот же карабин или винтовка, я из него выпустил более десяти тысяч патронов. Два таких пистолета были тренировочным пособием, когда Мэтт учил меня пользоваться короткостволами. До исчезновения нарезов в стволах и поломок мы из них стреляли. В ноль выработали.

Граната. Металлическая, возможно оцинкованная, литровая фляга, а также небольшой бинокль в чехле пошли фоном. В кармашке сапога у живого я обнаружил запасы на черный день. В том числе выбитые у кого-то золотые зубы – их я брать не стал, побрезговал. Также обнаружился складной ножик. Похоже, у бандитов был один сапожник, если судить по этим кармашкам…

Трофеи с трупа были куда более богатыми, видимо, он был начальником, возможно, даже зам командира банды. Оружием у него была мосинская винтовка, но уже советского, а не дореволюционного производства.

В мешке оказалась сложенная материя, продовольствие и перевязочные средства. Место еще было, и я убрал внутрь большую часть находок. Только патронташи прикрепил сверху. Положив мешок у ствола дерева, рядом с прислоненным оружием, я подошел к связанному бандиту. С момента удара прошло минуты две, поэтому следовало поторопиться. Подтащив к дереву, я прислонил его спиной к стволу.

Несколько ударов по щекам, и пленный, застонав, открыл глаза.

– Ты хто? – спросил он и тягуче сплюнул, попав себе на левую штанину.

Не давая ему размышлять и анализировать ситуацию, я сразу стал давить, быстро задавая вопросы, стимулируя болезненными тычками острием ножа во внутренние стороны бедер. Там мягко и болезненнее всего. Бандит попытался свести ноги, но я не давал этого сделать. Меня интересовало все: кто он, кто его друзья, где основная база, где запасные, кто помогает, где перезимовали, кураторы и остальное. Молодчик имел честное русское имя Иван, однако по делам его не скажешь, что он любит русских. Он их ненавидел, люто, со всей возможной злобой. Правда, он также ненавидел и готов был убивать всех, кроме украинцев. Это нападение на военную машину, в данном случае «эмку», у него было третьим, а так и в других случаях он успел отметиться. Нападения, вооруженный грабеж, запугивание, шантаж, групповое изнасилование, причем не единожды. Слушая его, я морщился – не от рассказа, это меня не особо шокировало, а от вони: молодчик успел обделаться, пока, плача, изливал душу. Про обрезанную связь в деревне он подтвердил. Это как раз работа этой группы.

Работал я с ним минут пятнадцать, после чего, поняв, что он стал повторяться, вогнал подонку клинок в живот и дважды повернул.

– Полежи пока, вспомни всех тех, кто пострадал от тебя, – похлопав его по плечу, сказал я и стал вытирать штык от крови об штанину фашиста. – Зло порождает зло, запомни это.

Быстро встав, оставив тела, как было – один остывал, второму осталось часа три, причем в муках, – я повесил на левое плечо мешок и, подхватив карабин и винтовку, побежал по лесу дальше. Следы прошедшей тут банды я не искал, потому что знал, куда они идут и где их можно застать. В тех местах я не был, придется ориентироваться по словесному описанию, что выдал «язык». Не думаю, что он врал, я следил за выражением его глаз, да и слишком туп он был для этого. Шестерка мелкая, мясо националистов, которое они бросали на диверсионно-бандитскую войну с Советами, задурив голову.

Жаль, со старшим поговорить не удалось, он действительно был не последним в банде, насчитывавшей тридцать семь человек. Ранее он был капралом в Войске Польском, хоть и минометчик, но азы знал. Наверняка информации о банде от него я бы получил больше, куда больше.

Думаете, я побежал сразу к месту встречи и ночной стоянки банды? Ага, щас-с, пешком, что ли?

Нет, первым делом я добрался до ручейка и стал отмывать вещи от крови, пока она не высохла. К тому же я обнаружил на рукаве комбинезона несколько капель, не замеченных ранее.

Часы были немецкие, хорошие, поэтому, тщательно оттерев от крови, я убрал их в карман. Ремешок был не по размеру. Нужно еще одну дырочку прокалывать, да и отмыть как следует тоже. Чуть позже этим займусь.

От ручья я побежал к Огоньку. Там, закинув винтовку за спину, благо ремень имелся, подвесил мешок на луку седла и, отвязав коня, вскочил в седло и дал шенкелей. Карабин пришлось держать в руках – ремень остался с молодчиком Иваном.

Проехав по краю леса километра полтора, я заметил большой дуб с густой листвой. Он мне приглянулся. Тащить все вещи с собой было стремно, поэтому, прямо с седла забравшись на нижнюю ветвь – она была высоковата от земли, – укрыл на дереве большую часть трофеев. Оставил я при себе кроме пистолета карабин с патронташем и гранату. В принципе, больше ничего мне не нужно. Только перед отбытием сунул в карман бинт, и на этом все.

На краю большого поля находился давно заброшенный хутор. Он уже обветшал, да и часть материалов крестьяне прибрали, но кое-где кровля сохранилась, и как временный лагерь он вполне подходил, так как это урочище редко посещали.

Пользуясь тем, что имел большую скорость передвижения – хоть у бандитов и была фора во времени, но зато я двигался напрямую, а они петляли – успел к хутору первым. Огонька я решил с собой не брать, может выдать наше присутствие ржанием, закон подлости еще никто не отменял, поэтому оставил его метрах в пятистах от хутора, в неглубоком овражке, по дну которого тек ручеек. Чтобы был под рукой, но и не выдал себя.

– Вот тебе вода. Сена, извини, нет, а трава еще маленькая, – сказал я коню. Расседлывать я его не стал, только ослабил подпругу. Я хотел спутать ноги, чтобы далеко не ушел и не поднялся наверх, теоретически он мог это сделать. К сожалению, привязать повод было не к чему, а то бы я не беспокоился. Хотя, подумав, вытащил из карабина шомпол и воткнул его в плотную, не до конца оттаявшую землю, забив дальше прикладом, и спокойно привязал повод. Вот и все, и до воды хватит, и травку пощиплет… где сможет. Только после этого, перехватив поудобнее карабин, стал по оврагу приближаться к хутору. Метров через триста можно перебежать к трем сохранившимся строениям, надеюсь, банда еще не прибыла на место.