Текст книги "Наемник: Наемник. Патрульный. Мусорщик (сборник)"

– Я на летную палубу, тоже хочу поднять свой уровень пилотажа, – сказал я ему, выходя.

Лиммен уже приготовил резервный «Гарпун» и пилотский перегрузочный комбинезон, который на Земле называют скафандр.

– Аппарат к бою готов, товарищ капитан. Оружие заблокировано, – известил меня невысокий вихрастый паренек-техник из последнего набора. Легкий акцент еще присутствовал в его речи, но родной язык было приятно слышать.

– Хорошо.

Через минуту я оказался в космосе, развернувшись, посмотрел на открытые створки, где на освещенной палубе суетились маленькие фигурки людей и роботов.

«Все-таки классные штуки эти энергетические щиты: створки открыты, а воздух не выходит, хотя все остальное свободно».

Я довольно кивнул: можно работать не закрывая бронированные створки летных палуб. Это сейчас, конечно. В бою их в обязательном порядке закрывали после взлета авиакрыла, к кораблю мог прорваться чужой и нанести летной палубе непоправимый вред плазменными пушками и ракетами.

Первым делом, отлетев от крейсера, я стал крутить фигуры высшего пилотажа. Когда я делал мнемоскопирование, создал несколько десятков баз по «Боевому пилотированию» в четвертом ранге и приказал залить ее остальным пилотам. Почему-то ни у кого ее не было. Сейчас же она у меня была поднята уже до пятого уровня, я тоже в последнее время учился. Вот и посмотрим, кто лучше, пятый ранг у одного или второй, а то и третий у многих.

Сделав пируэт, я направился к корме, где только что закончился бой. Все разлетелись на исходные, готовясь начать все сначала.

– Внимание, я Сокол-один. Меняем задачу. Крейсер идет под охраной одного истребителя. Под моей охраной. Остальные из враждебной группировки. Атака по готовности.

От групп посыпались ответы о том, что они поняли мой приказ. Самое интересное было в том, что я не знал, когда они нападут.

Когда крейсер пролетал мимо одной из артиллерийских станций, из-за ее тени внезапно нас атаковали. Не думаю, что было разрешено приближаться так близко к станциям, но, видимо, мои ребята сумели договориться с диспетчером, вот он им и разрешил, вписав «противников» в ограниченно дружелюбных. Очевидно, ему было скучно, вот он и наблюдал за нашими тренировками через станции, мимо которых мы пролетали.

Сделав разворот, я бросился навстречу, уходя чуть в сторону, чтобы система ПВО, которую привел к бою Добрыня, с азартом участвующий в этих учениях, смогла поддержать меня.

Все-таки пятый ранг знаний в «Боевом пилотировании» существенно выше, чем второй или третий. Нет, они смогли бы задавить меня числом, они в основном это и делали. Я даже связал боем перехватчики, хотя они и должны были подавлять зенитки на крейсере, чтоб прорвались абордажники, но победа была не за мной, они меня делали по очкам, хоть я и лучше пилотировал. Сперва у меня не очень получалось, но чем дальше, тем лучше, опыт приходит только с тренировками и в боях.

Внезапно, когда я уходил от висевшей на хвосте пары, со мной что-то произошло. Меня охватил азарт и жажда победы. Осталось лишь одно желание – уничтожить врага. Это было как вспышка. Не помню, кричал ли я что-нибудь в тот момент или скрипел зубами. Все превратилось в какой-то калейдоскоп: крики подчиненных в наушниках, сигналы с пульта, монотонный голос бортового Искина, сообщивший, что я уничтожил очередной истребитель. Особенно запомнился момент, когда рухнул последний барьер, и я сам стал истребителем. Я чувствовал каждую его вибрацию, «видел» все вокруг, насколько хватало «глаз» сканера, мог управлять им, как перышком. Произошло полное слияние разума человека и машины, вместе мы стали чем-то большим, чем в отдельности. Корабельные системы стали ощущаться почти как части тела, и теперь это не вызывало неприятных ощущений, наоборот, подарило чувство эйфории, защищенности и мощи.

– …Уничтожен!

В учебном бою истребитель, в который попали, глушил двигатели и «умирал» до конца боя. В случае легкого повреждения, если бы он смог продолжать бой, то Искин машины отключал поврежденную часть, инсценируя «повреждение».

– …я заблокировал вооружение… – слышался обеспокоенный голос Добрыни.

– …Уничтожен!

– Командир, отзовитесь! У вас произошло слияние… больше двадцати минут нельзя… – это уже Ривз.

– …Уничтожен! – изредка прорывался голос бортового Искина, сообщая, что я сбил очередного противника.

Потом все пропало, и только через бесконечно долгое время я увидел свет, который то появлялся, то пропадал. Проморгавшись, понял, что это потолочные панели в медсекторе, меня везли на каталке. Того летящего чувства всесилия уже не было.

Через минуту я оказался в капсуле диагноста.

– Сколько я был без сознания? – сразу спросил я, когда крышка капсулы открылась.

– Два часа, товарищ капитан, – ответила Ривз. Кроме нее, в боксе не было никого.

– Что произошло?

Чувствовал я себя нормально, без всяких последствий, поэтому легко выбрался из капсулы реаниматора.

– Произошло слияние. Как вы знаете, больше двадцати минут…

– Подождите, что еще за «слияние»? – прервав, с недоумением поинтересовался я. От моего вопроса Ривз на секунду застыла в изумлении.

В течение десяти минут Ривз объяснила мне, что такое «слияние».

– Менеджер «Нейросети» говорил про эту функцию, но я пропустил эту информацию мимо ушей, связав с опцией «мыслесвязь», а когда она заработала, то и вообще забыл, – признался я.

– Первое слияние должно проходить на тренажере под присмотром опытного инструктора и длиться от десяти минут до двадцати.

– Сколько у меня?

– Тридцать одна, причем в бою, хоть и в тренировочном.

– Покажи мне сканирование диагноста.

– Как ни странно, с вами все в порядке. Сильное утомление не в счет. Хотя если бы не наше современное оборудование, пролежали бы вы пластом сутки, а то и больше.

– Меня быстро сбили?

– Сбили?! – Мне показалось, лейтенант иронично хмыкнула.

– В течение тридцати одной минуты вы гоняли подчиненных в хвост и в гриву. Одного только мичмана Тудески «сбили» одиннадцать раз. Добрыне пришлось одиннадцать раз отключать ему «повреждения», чтобы они все скопом навалились на вас и смогли попасть, чтобы Искин вашего истребителя тоже «умер». Чтобы остановить вас и эвакуировать на крейсер.

– И что?

– Не смогли. Пока вы сами сознание не потеряли, так и крутились вокруг вас. Добрыня пытался отключить управление, но не смог. Вы блокировали связь и замкнули ее на себя. Он в конце концов взломал ее, но вы к тому времени уже потеряли сознание.

– М-да.

– Одно только забавляет. Диспетчер пограничной станции вышел на связи и сообщил, что он заснял весь бой и уже выложил в сеть. За час с момента выкладывания больше миллиона просмотров. Он, кстати, в восторге от боя. Говорит, никогда такого не видел.

– Повеселили человека, – буркнул я немного озадаченно.

Просмотрев все медицинские показатели и определив, что со мной все в порядке, я направился в штаб, чтобы посмотреть запись боя и проанализировать его. Нужно продолжить учебу личного состава. Слияние слиянием, а уровень подготовки оказался у подчиненных довольно низким, и пока не прибыл патрульный корабль для досмотра и мы не пересекли границу и не ушли в гипер, я собрался взвинтить практическое обучение экипажа.

Разбираться с последствиями слияния мне пришлось в течение суток. Несколько пилотов забеспокоились: у них стояла такая же нейросеть, как и у меня. Тут помогла Ривз, она провела полное обследование всех пилотов, подверженных слиянию, и установила примерное время, когда оно произойдет, чтобы потом контролировать на тренажерах. Там последствия снижены до минимума, это мне одному так «повезло». Причем, как оказалось, можно вызвать слияние искусственно, чтобы оно прошло под присмотром врачей, но, по словам Ривз, еще рано. Это я летаю уже год, у парней этого времени не было, хотя командир звена подходил к порогу и скоро мог пройти этот цикл.

Тренировки, как и обещал, я усилил, мало того, пока часть проходила тренировки на истребителях или перехватчиках, другие управляли челноками и штурмботами. Ради такого дела я вывел из ангара «Вольку» и провел краткий курс по управлению корветом в полете и в бою. Лучшие показатели были у Линс, как у опытного пилота, и у лейтенанта Хенсена. Тот неплохо показал себя, отбиваясь на корвете от звена перехватчиков. Впрочем, на «Ласках» сидели бывшие десантники, хоть и командовал ими новоиспеченный лейтенант Линс. Новые пилоты за два дня в гипере, как я и говорил, только и успели, что поднять свои летные базы до второго ранга знаний. Сейчас, пока шла практика, в освобожденных капсулах и тренировочном комплексе проходили обучение десантники и разведчики, это уже когда уйдем в гипер, начнут обучаться пилоты, им нужно поднять свой уровень, а сейчас они тренировались в реальных кабинах.

Когда мы прошли половину приграничной системы, подлетел крейсер пограничников. Крейсер был с верфей Даракс, это легко определялось по его обводам. Резкие линии, угловатый и не слишком красивый корпус, у него были мощное вооружение и защита. Крейсер был восьмого поколения, армия, списав его, передала полицейским силам. Судя по эмблемам, раньше, до начала войны, он состоял в седьмом патрульном флоте. Место базирования – планета Рекада. Далеко его занесло, до Рекады было шесть прыжков на моем крейсере.

Досмотр много времени не занял, за два часа они осмотрели корабль и, приветливо мигнув стояночными огнями, направились дальше.

– «Илья Муромец», можете следовать дальше, – через минуту вышел на связь диспетчер. Видимо, патрульные доложились ему.

– Вас понял.

– Удачи.

– Спасибо.

Пока мы шли до границы действия глушилки гипера, я продолжал заниматься как полетами, так и другими интересными вещами. Насчет пилотирования, только приняв зачет на тренажерах с включенным на полную медицинским контролем, Ривз допустила меня к полетам на истребителях и перехватчиках. Теперь я уже мог контролировать слияние и устраивал бои один против группы и группа на группу. Было видно, как рос опыт наших пилотов во взаимодействии. Даже десантники отличились, смогли прорваться к крейсеру и взять его на абордаж, вскрыв люк моим дешифратором. Правда, на половине пути их остановил и частью «уничтожил» противоабордажный комплекс дроидов, но и так молодцы. Можно отправлять их на самостоятельное дело. Правда, больше ломать свой крейсер я не дал, и до границы они тренировались на «Вольке».

Как только мы вышли из зоны влияния глушилки, что означало, что мы оказались уже на территории Фронтира, или, как ее называли местные, Дикие земли, вернув всю технику на борт и убедившись, что на корабле все в норме, я совершил прыжок по заранее разработанному маршруту. После того как звезды прыгнули навстречу крейсеру, я вылез из-за пилотской панели и направился на летную палубу. Мне пришла в голову одна идея, и я решил поделиться ею со старшим техником. Насколько я знал, его обучение в капсуле закончилось два часа назад, и сейчас он находился у себя в кабинете.

Пропустив в лифтовую кабину лейтенанта Хорка, я вошел следом. Мичман Берри зашел в кают-компанию и с нами не поехал. Согласно инструкции, во время хода на главных двигателях мы втроем находились в рубке. После входа в гипер наше присутствие уже не требовалось, и офицеры разошлись по своим делам. Хорк после вахты направился в столовую, а Берри, заскочив на минуту в кают-компанию, заступил на дежурство и остался в штабе.

Кстати, в рубку, кроме нас троих, ни у кого допуска не было, даже ремонтники могли туда попасть только в моем присутствии, а в двигательные или реакторные отсеки доступ был только у меня.

Поднявшись, я вышел на летной палубе, Хорк, оставшийся в лифте, поехал вниз, на четвертый уровень.

На лифтовой площадке стояла Ривз, явно кого-то ожидая. Судя по тому, как девушка встрепенулась и направилась ко мне с решительным видом, ждала она именно меня.

– Я вас слушаю, лейтенант.

– Товарищ капитан, разрешите с вами поговорить наедине?

– Это так важно?

– Да.

– Хорошо, пройдемте в комнату отдыха персонала.

На летной палубе, рядом с кабинетом старшего техника находилась общая комната отдыха пилотов и техников. Сейчас она была пуста, пилоты в медсекции проходят обучение под присмотром второго врача мичмана Ланни, которая освоила нужный минимум, чтобы работать с медоборудованием. Техники возились на летной палубе, исполняя шаманский танец вокруг подотчетных машин. Во время перестройки летной палубы я ее немного расширил, осталось незанятым небольшое пространство, которое после недолгих раздумий я и использовал для разных нужд. Сделал комнату отдыха, подведя к ней коммуникации, отдельный кабинет для техника, и две ниши для технического комплекса и инженерных дроидов. Получилось удобно и компактно.

– Проходите, – пропустил я девушку вперед.

В комнате отдыха была еще одна дверь, которая вела в душевые и санузел. Пройдя мимо нее, я показал на одно из кресел, сам же занял диван.

– Я вас слушаю, лейтенант, – спокойно произнес я.

На роскошную фигуру девушки я смотрел спокойно, знал про ее ориентацию. Добрыня сообщил по секрету, что они близки с нашим сержантом Холк. Тоже, кстати, красивой девушкой. Экипаж друг с другом в основном был знаком, и, несмотря на большое количество женского персонала, парочек создалось не так много. Всего две. Это я про пару лейтенанта Ривз и еще одного техника с летной палубы и одного из пилотов традиционной ориентации. У остальных, как я понял, подруги и парни остались на Зории, у кого они были.

Девушка чуть помедлила, собираясь с мыслями. Мой ранг в медицине по повороту головы и чуть напряженной фигуре дал понять, что она не знает, с чего начать.

– Капитан, насколько вы помните, вы разрешили мне пользоваться записью вашей памяти для помощи сержанту Кирк.

– Да, помню, – кивнул я.

Вместе с сержантом они смогли раздобыть детальное описание не только оснащения сил специального реагировании России, но и смогли записать на инфодиски несколько десятков земных песен и музыки. Очень она им понравилась. В Содружестве ничего подобного не было.

О влиянии земной культуры я узнал сразу. Десантники в спортзале теперь тренировались только под тяжелый рок, слышал песни семидесятых и на летной палубе. Причем, несмотря на то, что у меня в памяти были не только российские и советские исполнители, слушали только их. На мой вопрос один из десантников с недоумением ответил, что они слушают только те песни, язык которых понимают. Русский сейчас на борту знали все.

– Вы удалили часть памяти, но несколько фрагментов остались, – осторожно продолжила девушка.

Догадываясь, о чем она, я задумчиво кивнул, искоса глядя на нее.

– Продолжайте.

– Там было три эпизода. В пятнадцать лет вы убили трех юношей семнадцати и восемнадцати лет. Молотком забили насмерть.

– Ах, вот вы о чем, – я хмыкнул, снова откидываясь на спинку диванчика. – Тут, согласно юрисдикции Антарской империи, я неподсуден. Кровная месть.

В империи было несколько сводов законов, которые мне очень понравились. Первый – о многоженстве, традиция, пришедшая из древности. Причем женщины о нескольких мужьях могли только мечтать, закон касался только мужчин. Правда, с некоторыми ограничениями. Простолюдину полагалось не более трех жен. Дворянину – пять. Второй закон был о кровной мести. Семья может отомстить обидчику без последствий в любой форме. Было еще несколько, но они не так актуальны.

– Я так понимаю, вы беспокоитесь о моем психическом состоянии?

Ривз кивнула. Девушка серьезно относилась к своим обязанностям, поэтому я и решил ответить на вопрос.

– Что ж, расскажу, раз я упустил этот момент и удалил не все… Когда мне было четырнадцать лет, группа подростков, точнее семь человек с шестнадцати до семнадцати лет, убили моего отца. Он возвращался от друга в небольшом подпитии, они его остановили, спросили прикурить, а потом просто избили. Сломали несколько ребер, руку и размозжили коленную чашечку. Им было просто скучно, вот они и развлекались на лохах, но я это потом узнал.

– Повреждения были не так тяжелы, чтобы привести к смерти, если только сердце не выдержало, – подтолкнула меня к дальнейшему рассказу Ривз, когда я на секунду замер, предавшись воспоминаниям.

– Да нет. Сердце у него было здоровым. Он же летчиком был, международником, в «Аэрофлоте» служил. Тут другое. Была зима, его крики никто не услышал. Нашли его только утром… окоченевшим. Он просто замерз. У отца осталась семья: жена, нигде не работавшая, старший сын и две дочки, шести и полутора лет. Вот такие дела.

– Вы их стали искать?

– Да, характер, понимаешь, такой. Отвечаю всегда втройне и никогда не забываю долгов. Нашел по мобильнику отца, один из убийц не сбросил его, а оставил себе. У меня друг хакер, он и нашел его в сети. Тот только симку и успел поменять. В течение года я нашел всех, кто в этом участвовал, и наказал. Наказал так, как я считал это нужным.

– Вам было тяжело?

– Тяжелее было искать работу в четырнадцать лет, чтобы еще и школу посещать. Мать устроилась секретарем в школу. На жизнь денег хватало. После армии я нашел отличную работу, даже смог устроить старшую сестру в институт. Думаю, сейчас ее отчислили, все-таки год прошел, оплата не проводилась.

– Это был довольно тяжелый период в вашей жизни, но, судя по вам, это закалило ваш характер.

– Возможно. Мой начальник старше меня на двадцать лет, но он меня боялся. Не знаю почему. Он мне сам сказал, что я вызываю у него безотчетный страх… Хороший мужик, кстати.

– Я просмотрела всю вашу память, товарищ капитан… Извините. Теперь я понимаю, почему вы так легко нас, приютских, взяли. Я горжусь, что служу под вашим началом, нур.

Лейтенант меня удивила, не ожидал от нее столь высокопарных слов, но девушка быстро взяла себя в руки и продолжила расспросы.

Ривз, выяснив все, что ей было нужно, перед тем как распрощаться со мной, попросила прийти и пройти психологический тест Меда-Гории в диагносте. Было видно, что хоть я полностью ее успокоил, она все равно пунктуально исполняла свои обязанности. Главное, что она видела, я не монстр, просто много повидавший мужчина.

«Да она меня закадрить хочет?!» – немного озадаченно посмотрел я вслед Ривз. Походка и движения лейтенанта так и дышали сексуальностью, правда, в пределах нормы. Проанализировав несколько эротические движения девушки, припомнил, что это был не единичный случай, но раньше я не обращал внимания из-за загруженности.

«Странно для ее ориентации так себя вести», – мысленно почесал я затылок, оставив этот вопрос на потом, сейчас у меня появилась другая тема для размышления.

Как только дверь закрылась, я повернул голову в сторону едва заметно приоткрытой двери санузла и спокойно спросил:

– Все слышала?

В отличие от других помещений, эта дверь была на петлях и открывалась в обе стороны.

Бесшумно повернувшись на петлях, дверь явила моему взгляду немного смущенную Жорин. Судя по влажным волосам, она принимала душ после вахты.

– Как ты понял, что это я стою за дверью? – пройдя в комнату, спросила она.

Я молча ткнул пальцем в дорогую косметичку известной фирмы, лежавшую на столике перед зеркалом. Стоила такая сумочка очень дорого, и никому, кроме Жорин, была не по карману.

– А если там стоял кто другой?

– Отражение в зеркале. Тебя было хорошо видно.

– Понятно. – Жорин была задумчива, видимо, осмысливала наш с медиком разговор.

– Пока мы тут одни, позволь задать тебе один вопрос. Почему старик Краб так к тебе… неравнодушен?

Я специально выделил последнее слово, чтобы немного вывести девушку из равновесия.

– Все просто… я просватана, – чуть грустно улыбнулась девушка.

– Ну, допустим, это так. Но это не объясняет настолько странное поведение твоего прадеда, да и меры безопасности в отношении твоего целомудрия, которое я, извини, попортил, тоже выбиваются из всех рамок.

– Тебе как первому моему мужчине скажу. Мой будущий супруг брат действующего императора, кронпринц Эдуарт.

– Удивила… Но ведь главнокомандующий всеми вооруженными силами империи, насколько я знаю, уже женат. Видел страничку в блоге, – несколько ошарашенно спросил я.

– У него две жены. Я буду четвертой.

– Понятно, у дворян с детства принято свататься. У него сразу пять посватано?

– Да.

– Весело. Теперь я старика понимаю, такой шанс упускать… Подожди… Только не говори мне, что он не знает о том, что ты летишь с нами? – с подозрением спросил я, чуть наклонившись вперед в ожидании ответа.

– Сейчас, думаю, знает. Я отправила ему письмо, когда мы проходили границу, сеть была доступна. Диспетчер разрешил воспользоваться, – довольно улыбнулась девушка.

– Я так думаю, на Зорию мне лучше не возвращаться, – удивленно покачав головой, прокомментировал я.

– Ну почему, теперь там тебя очень ждут, – с явной насмешкой ответила Жорин, крутясь у зеркала.

– У меня голова кругом идет от твоих новостей. Приду в себя, поговорим, – несколько рассеянно ответил я, не обратив внимания на ее тон.

Встав, я с тем же задумчивым видом направился к двери под внимательным взглядом Жорин. Я заметил его в отражении зеркала.

Как только дверь за мной закрылась, стоявший у одного из штурмботов лейтенант Лиммен оторвался от разговора с одним из техников и направился ко мне.

– Товарищ капитан? Мне передали, что вы меня искали, – спокойно осведомился он.

Выкинув все мысли о Жорин, я тряхнул головой, согласно кивнул и, ткнув пальцем в корвет, поинтересовался:

– Почему звездолеты не садятся на поверхность планет?

Мой неожиданный вопрос явно озадачил лейтенанта. И было чему удивляться: об этом говорилось и в пилотских базах и технических, а так как данные базы мною были усвоены довольно плотно, подобный вопрос был несколько странен.

Если коротко, то ответ был довольно прост. В давние времена, когда гремели галактические войны, посадка звездолета на планету не была чем-то особенным. Тогда только начались вводиться гипердвигатели и начиналась экспансия, но войны не прекращались. Именно тогда была уничтожена цивилизация прямоходящих ящериц и встречена другая, пауков. Человек не единственное существо во Вселенной, способное, да и что уж говорить, любящее воевать. Так вот, гипердвигатели тогда были ОЧЕНЬ дороги в производстве, и потери в войнах сказались, их часто сбивали при высадке или поддержке войск. После приказа правительства, военным кораблям запрещалось садиться на планеты, и начали строиться совсем другие типы и модификации звездолетов. В основном блочного типа. Зато появилось огромное количество планетарных челноков и грузовых платформ класса космос-поверхность, используемых для спуска и подъема персонала и грузов. Со временем совсем отказались от посадок, были построены орбитальные лифты. Поменялась система построек кораблей. Они были для посадок не рассчитаны, и все упиралось в челноки.

– Капитан? Э-э-э… Согласно закону Эдит-Мергена от семь тысяч двухсотого года, посадка кораблей на поверхность считается нежелательной… Да они могут рассыпаться!

– Хорошо, давай зайдем с другой стороны.

Категоричность лейтенанта меня не удивила, с местным-то менталитетом, если нельзя, то категорически нельзя. Мне вообще казалось, что имперцы по менталитету ближе всего к немецкому народу на Земле. Взять того же Лиммена – на летной палубе у него всегда порядок. Если инструмент, согласно инструкции, должен лежать на столе рукояткой на сорок градусов от угла верстака, чтобы было удобнее его брать, то можно с уверенностью сказать, что так он и лежит. Или спасательские медицинские дроиды, которые должны находиться в специальных нишах на перезарядке с неотработанным зарядом не менее девяноста процентов, то все так и есть. Мне вообще казалось, что среди этих «немцев» я единственный на корабле не так склонен к порядку. Раздолбай, короче.

– Что это? – ткнул я пальцем в ремонтирующийся аппарат.

В это время из комнаты отдыха вышла Жорин и, мельком глянув на нас, крутя попкой, удалилась в сторону лифта.

– Штурмбот, – уверенно ответил старший техник, появление Жорин им тоже не было оставлено без внимания.

– Правильно. Он может совершать посадку на планету?

– Конечно, он на это и рассчитан, – с недоумением ответил лейтенант.

– Теперь посмотрим на корвет и сравниваем размеры.

– Корвет больше… немного.

– Молодец. А теперь мысленно установи на корвет маневровые от штурмбота.

– Мощности не хватит… Если посильнее поставить, вроде «Ворда-два» или «Ворда-семь-универсала», – с некоторым сомнением ответил лейтенант. Судя по интонации, его тоже заинтересовала эта идея.

– Эти двигатели можно сделать на комплексе. Тем более вы им уже пользуетесь, делаете запасные ремкомплекты для истребителей.

– Делаем, товарищ капитан. Только ведь у штурмбота корпус усилен, а у корвета… М-да, извините.

До Лиммена, наконец, дошло, что это корвет наших противников, и всех его свойств он не знает, но именно этот тип славился своим корпусом по прочности. Тем более военные корабли сейчас не строили по блочному типу, уже обожглись. Да, их легче ремонтировать, поменял поврежденную часть – и дальше в бой, но потери у этих кораблей были несравнимы с теми, у которых были цельные корпуса. Все-таки это много значило, война многому учит.

– Сколько вам нужно времени, чтобы установить на корвет усиленные маневровые двигатели, лейтенант?

– Пять-шесть суток. Только нужно будет переписать программу на Искине корвета…

– Не беспокойтесь, лейтенант, этим займусь я.

– Еще мы использовали почти весь материал для комплекса, так что нам не из чего делать двигатели и комплектующие для них. Остатков хватит максимум на пару двигателей.

– Вот как? Хм, а если использовать обломки от кораблей?

– Металл подойдет любой, товарищ капитан. Комплекс все равно переработает его.

– Хорошо, когда выйдем из гипера, просканируем систему и поищем что-нибудь. Не беспокойтесь, лейтенант, я уже летал во Фронтире и часто встречал обломки кораблей и баз. Найдем. Делайте пока из того, что есть.

– Есть, товарищ капитан.

– Через семь суток доложите результаты. И да, кстати, через пять суток, когда мы должны будем выйти из гипера, все истребители и штурмовики должны быть готовы к бою.

– Ясно, товарищ капитан.

– Все, работайте.

Озадачив приказом техников летной палубы, я направился в медсекцию. Пока происходил наш разговор, я мысленно неоднократно возвращался к нашей беседе с Жорин, и сейчас у меня появилась некоторая идея, как избежать проблем от ее родственников. Если я не решу эту проблему, то путь в империю мне будет закрыт. Становиться пиратом или изгоем я не собирался, поэтому собирался решить этот вопрос как можно быстрее. Было еще одно решение – можно поменять гражданство. В Содружество входило множество империй, федераций и республик. Выбирай любую.

По пути мне встретился Хорк, направлявшийся после плотного обеда из столовой в свою каюту.

– Лейтенант.

– Да, товарищ капитан?

– Ловите файл.

– Принял, товарищ капитан.

– Это схема сборки оборудования по глушению гипера. Сможете собрать?

– Да, товарищ капитан.

– Я набросал схему установки и подключения. Думаю подключить его к радарам номер восемь, двенадцать семь, три и тринадцать. Тогда мы сможем держать весь спектр вокруг корабля.

– Я понял, товарищ капитан, – кивнул связист, быстро просматривая схему. – Но ведь это не то, что у пограничников. Такое оборудование мы сделать просто не в силах, оно по размеру будет с линкор.

– Нам нужно только, чтобы противник не ушел в гипер. Анекдот про медведя и охотника знаешь? – Я знал, что в базах по менталитету эта информация есть.

Хорк на секунду задумался, после чего уверенно кивнул и улыбнулся.

– Я понял, товарищ капитан. Сделаем.

– Перед выходом из гипера он должен быть готов.

– Разрешите идти?

– Свободны.

Проводив взглядом удаляющегося Хорка, я через парк направился в медсекцию. Кстати, удобно, больные или раненые, находящиеся на излечении, имели прямой доступ в парк, там были беседки, прекрасно подходящие для отдыха. В парке увидел несколько десантников, которые сидели на траве у пруда, под тенью дерева, и что-то горячо обсуждали. Судя по обрывкам фраз, что долетали до меня, говорили они о нашем задании. Вернее, делали предположения.

Чтобы меня не заметили, пришлось обойти их по дальней тропинке, которая вывела к одной из дверей в медсекцию. Лейтенант была на месте. Она проводила предучебный осмотр одной из капсул, рядом топтался пилот из бывших десантников.

– Лейтенант, как закончите, я вас жду в вашем кабинете.

– Хорошо, товарищ капитан. Я буду через пять минут, – не отрываясь от пульта управления, ответила она.

Пока Ривз не было, я сел в ее кресло на вертушке и, покачиваясь взад-вперед, как в кресле-качалке, продумывал предстоящий разговор.

Когда лейтенант вошла, я с интересом изучал биометрические данные сержанта Краб на экране штатного визора.

– Товарищ капитан? – привлекла к себе внимание Ривз.

– Лейтенант, подойдите, посмотрите на эти параметры, – ткнул я пальцем в нужную метку. – Вам не кажется, что они несколько занижены, а вот эти повышены?

– Все в пределах нормы, – ответила медик после минутного изучения медицинской анкеты Жорин.

– В отдельности это так, но у обычного человека они могут быть занижены или завышены. Жорин входит в акционеры корпорации, я тоже там работал и некоторые моменты знаю. Все акционеры и управленцы находятся под плотным медицинским контролем, так что этого не должно быть. В общем нужно провести углубленный анализ ДНК сержанта Краб.

Я нюхом чуял, что тут что-то есть, и решил проверить свои подозрения.

– Это займет трое суток, – уточнила Ривз.

– Я знаю. Когда сержант будет проходить обучение, возьмете метки для анализа и проведете его. Это нужно сделать тайно, не внося в журнал медсекции.

– Сержант сейчас проходит обучение в капсуле номер восемь, – заметила Ривз. – Только анализ все равно будет проходить через главный Искин.

– Это уже моя забота. Сейчас возьмите метки и начинайте.

– Есть, товарищ капитан.

– Диагност свободен?

– Да, второй номер.

– Хорошо, зарезервируйте его на трое суток за мной, буду изучать базу «Специализированный бой» до четвертого ранга знаний. После выхода забронируйте за мной военный тренировочный комплекс.

– Будете проходить полную тренировку или постепенную?

– Постепенную, в пять приемов. Полную может сердце не выдержать.

– Разрешите выполнять?

– Действуйте.

Раздав всем задания, я лег в капсулу изучать базу. Корабль шел в штатном режиме в гипере, и постоянного моего присутствия не требовалось, хотя меня могли вывести из транса при внештатной ситуации.

Очнулся я, когда крышка капсулы уже поднялась. Ривз не было, была второй медик мичман Крик, видимо, сейчас ее смена.

– Лейтенант Ривз что-нибудь просила мне передать? – поинтересовался я, вылезая из диагноста.