Текст книги "Карандаш с полустертой надписью"

Владимир Аренев
Карандаш с полустертой надписью

Данное художественное произведение распространяется в электронной форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой основе при условии сохранения целостности и неизменности текста, включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.

По вопросам коммерческого использования данного произведения обращайтесь к владельцу авторских прав по следующему адресу:

Internet: [email protected]

Тел. (044)-440-54-95

Владимир Пузий (АРЕНЕВ), 1999

Поезд уже полчаса как укачивает меня в своей прокуренной плацкартной колыбели. Я один, остальные три места пустуют. В боковушке – тоже никого.

Начинаю дремать, но вот на какой-то промежуточной станции являются попутчики. Здороваются со мной, распихивают сумки, садятся.

«Уфф!» «Уфф! Жарко сегодня!» «Ага!» Один – худой пожилой почти-старик в видавшем виды коричневом костюме, с тертой шляпой. Шляпу он кладет рядом с собой и некоторое время глядит в немытое окно. За окном – лес, лес, лес…

Второй – мужчина-здоровяк, из тех, что в любой компании становятся неиссякаемым источником энергии. Добродушен, простоват, но только на первый взгляд. Этот, отдышавшись, достает сумку, раскладывает на пластиковой столешнице припасы.

Почти-старик немного суетливо следует примеру здоровяка. Пытаются пригласить меня – (взбулькивает бутылочка домашнего, клацают, соприкасаясь со столешницей, неизменные вареные яйца) – я, понимая, что обидятся, все-таки отказываюсь. Мол, уже поел. «Ну извини…» – «Да ничего. Приятного аппетита» – отворачиваюсь к стенке. Пытаюсь заснуть.

Попутчики говорят о войне. Все правильно, война сейчас на втором месте после жары. «Будет – не будет?» Здоровяк вспоминает Нострадамуса, мол, тот как раз нечто подобное предсказывал. И как раз на август.

Еще выпивают, жуют, вздыхают.

– А слышали, – снова оживляется здоровяк, – в России вроде как открыли новую возможность использовать ядерные бомбы. Чтобы результат при этом был только в определенном месте. «Точечные удары» называется.

Почти-старик вздрагивает, нервно смеется (напуган):

– Ну что вы. Если бы в Америке или там в Японии – я бы еще поверил. Но в России… Там же (впрочем, как и по всему бывшему Союзу) разгильдяйство – у кого-нибудь непременно хватит ума поставить на пульт управления валенок. Нет, сомневаюсь.

– В чем именно сомневаетесь? Что придумают?

– Что получатся у них эти «точечные удары». Чего-то напортачат и взлетим всей планетой на воздух.

Хмыкает и поправляет себя:

– То есть, не на воздух, а в космос. Хотя, какая в сущности… Вы вот лучше скажите, что там Нострадамус – на самом деле обещал войну?

Здоровяк кивает, во рту у него утвердительно хрустит огурец: «Обещал».

Некоторое время молчат.

Выпивают, закусывают, выпивают, закусывают. За окном проносится встречный, на несколько секунд заслоняя солнце.

– Скажите, – решается почти-старик, – вы верите, что одному человеку дано изменить историю?

Встречный проехал, в вагоне посветлело.

Здоровяк недоуменно пожимает плечами:

– Так ведь примеров – тьма. Возьмите Христа. Возьмите Магомета. Возьмите, наконец, Гитлера. А почему вы?..

– Я ведь почему спрашиваю, – перебивает его почти-старик. – Эта война. И жара эта дурацкая. Все одно к одному, – он вытирает рукой вспотевшее лицо, откидывается. – Все одно к одному. Но ведь не может быть, чтобы… – вздыхает и наклоняется к собеседнику: – Представьте себе: карандаш. Обыкновенный такой карандаш, черный, с золотистыми буквами на одной из граней. Буквы, правда, не все читались, краска стерлась. Можно было разобрать только «кар…д…ш вол…ный». И все. Нашел я его на почте – валялся на столике, рядом с бланками. Я подписку оформлял, сел, значит, взял сначала карандаш, потом сообразил, что нужно ж ручкой заполнять – ну и сунул его в карман. На автомате, мне ж он триста лет не нужен, что я, вор, что ли? Но заметил только дома. Выложил на тумбочку рядом с телефоном, собирался занести обратно на почту. На буквы внимания поначалу не обратил. Приготовил себе ужин (я один живу, вот уже два года будет, как жена умерла), ужин, значит, приготовил и сел телевизор смотреть. А тут – телефонный звонок. Оказывается, старинный приятель – и мы с ним болтаем не

...

конец ознакомительного фрагмента