Текст книги "История Мальтийского ордена"

Глава 2. Орден госпитальеров на Мальте

Оставшись без крова, Орден даже тогда не потерял своего правового статуса. Да, рыцари на очень короткое время задерживались на Крите, в Мессине, в Чивита-Веккья, в Нице, а также целые месяцы проводили на море, поскольку никак и нигде не могли подыскать себе удобное пристанище и дружескую помощь.

В 1530 г. папа Климент VII, который ранее был рыцарем-госпитальером, обратился к императору Священной Римской империи германской нации Карлу V с просьбой даровать Ордену постоянную резиденцию на острове Мальта.

24 марта 1530 г. Карл V подписал дарственную грамоту Ордену, по которой ему передавались острова Мальта, Комино, Гоцо и крепость Триполи в Ливии, на правах суверенного лена. Но только 26 октября 1530 г. Великий магистр фра Филипп де Вилье де ль’Иль-Адан вступил во владение Мальтой. Тогда же было оговорено, что Орден должен оставаться нейтральным в войнах между христианскими государствами. На Мальте Орден отстроил великолепные города и крепости, там были одержаны победы над турками. С тех пор Орден стал именоваться Мальтийским.

На Мальте до этого проживало небольшое количество аборигенного населения – мальтийцев, которые считали себя выходцами из Ливана – потомками мореходов-финикийцев. Но финикийские колонии появились только в XIII в. до н. э., в то время как археологические раскопки свидетельствуют, что первые поселения на Мальте появились свыше 5 тыс. лет до н. э. После финикийцев островом владели греки, затем римляне, византийцы, которых сменили арабы. Будучи мусульманами, эти последние по времени правители Мальты терпимо относились к коренным жителям, исповедующим христианство. Ведь, по преданию, они получили крещение от самого апостола Павла, чей корабль потерпел крушение недалеко от острова[82]82
  Алексеев В.В., Протанская Е.С. Мальта. СПб.: Фрегат, 2002. С. 20–22.


[Закрыть].

В 1090 г. Мальта была завоевана графом Роже Норманнским, обосновавшимся до этого в Сицилии. Он освободил местное население от арабов, но не изменил систему правления, организованную ранее. Только в 1127 г., после повторного завоевания, на Мальте был назначен норманнский наместник и размещены военные гарнизоны. Последний норманнский король умер бездетным, и на Мальте последовательно правили династии: Свевская (1194 г.), Андуйская (1268 г.), Арагонская (1283 г.) и Кастильская (1410 г.). Этот последний период характеризуется ростом и расцветом мальтийского дворянства, тесно связанного с Сицилией, особенно после присоединения к Сицилийскому королевству[83]83
  Мальта, Гозо, Комино. Путеводитель. Paris – Luxembourg – Москва, 1999. С. 41.


[Закрыть].

Несмотря на многовековую свободу от арабов, тем не менее, именно от них осталось на Мальте самое большое наследие – язык, который относится к семито-хамитской группе языков, но в нем много заимствований из итальянского и частично английского языков.

Отношения рыцарей-госпитальеров с коренным населением сразу же не сложились, мальтийцы не раз поднимали восстания против власти рыцарей.

В течение первого столетия управления Мальтой трения между более молодыми и более умудренными членами Ордена, между реформаторами и консерваторами вновь проявились в ходе Общих собраний. Как уже говорилось выше, Собрания проводились регулярно, иногда по инициативе Ордена, а иногда по указанию папы. Вопросы управления новым государством, оказавшимся в подчинении Ордена, требовали большой законодательной работы. Из Собрания в Собрание рассматривались и принимались новые решения по вопросам содержания и управления новой больницей, построенной на Мальте; потребностей, связанных с фортификационными сооружениями, содержанием галер, укреплением обороны; пополнением и устройством Казны, а также по поводу нового круга обязанностей Великих служителей ордена. В то же время реформировались религиозные предписания для рыцарей. Руководством Ордена были приняты во внимание Трентские постановления, им также осознавалось, что многие рыцари не в состоянии вести образ жизни, соответствующий обетам.

Однако, по иронии истории, первый конституционный кризис в рамках Ордена произошел не по причине разногласий по принципиальным вопросам, а из-за распоряжений не пользующегося популярностью Великого магистра Ла Кассиера, пытавшегося остановить беспорядки в Валлетте. Произошли столкновения в борьбе за влияние между престарелым Великим магистром и его более молодым соперником – Лейтенантом Ордена Ромегасом. Известия об этих противоречиях дошли до Рима, в результате смещенный со своего поста Великий магистр был восстановлен в должности, однако он вскоре умер – в 1581 г.

Настоящей причиной этих волнений на Мальте представляются не критические замечания Магистра по поводу поведения рыцарей, а «партийная» борьба внутри Ордена. Однако в главном выигрыше в данной ситуации оказался папа. Последующее десятилетие принесло Мальте, как и всему центральному Средиземноморью, много тяжелых испытаний. Среди них были голод, чума и возобновившаяся угроза мусульманских нападений. Только в начале XVII в., при Великом магистре Вигнакурте, ситуация несколько улучшилась. Однако критическое соотношение сил внутри Ордена продолжало сохраняться, что в XVI столетии выражалось в требованиях изменить систему выборов Великого магистра, с целью сделать выборы более быстрыми, а роль Общего собрания – более весомой при избрании кандидатов на данную должность.

Между тем для турок мальтийские рыцари оставались первыми врагами, и война в защиту христианского мира продолжалась весьма ожесточенно. 30-тысячное турецкое войско атаковало Мальту. Однако «Великая осада Мальты» воинами адмирала Мустафы-паши (1565 г.) объединила местных жителей с рыцарями для защиты своих островов. 6 сентября 1565 г. в залив Меллиха вошел долгожданный флот из Сицилии с восьмью тысячами солдат, для поддержания Великого магистра ла Валетта. Армия Мустафы-паши отступила. Так 640 рыцарей и 8 тыс. солдат одержали победу над многотысячным турецким войском. Победа положила конец османскому владычеству на Средиземном море, но одновременно она нанесла большой урон экономике острова. В 1566 г. Великий магистр Жан Паризо де ла Валетт, выдержавший турецкую осаду, заложил на юго-западе от форта Сен-Эльмо на горе Сцеберрас новый город, позже названный в его честь ла Валлетта. С провала осады в 1565 г. начался упадок Оттоманской морской мощи.

Флот Ордена св. Иоанна Иерусалимского сделался одним из сильнейших в Средиземноморье. Постоянные морские военные операции мальтийских рыцарей, которые скорее можно назвать пиратством, давали значительный приток бесплатной рабочей силы. Взятые в плен с обеих сторон превращались в рабов и в основном пополняли штат гребцов на галерах. Флот Ордена принимал участие в окончательном поражении Оттоманской военно-морской силы в великой битве при Лепанто в 1571 г.[84]84
  Акунов В.В. Суверенный Орден святого Иоанна Иерусалимского и битва при Лепанто // Сборник трудов Духовно-Рыцарской академии. Вып. 1. Мальтийский орден / Под ред. В.А. Захарова. М.: Русская панорама, 2002. С. 34–47.


[Закрыть], в которой из 80 ты. галерников на 500 кораблях с обеих сторон свыше 30 тыс. были рабами – 25 тыс. христиан у турок и 6–8 тыс. у испанцев и итальянцев[85]85
  Ланда Роберт Г. Средиземноморье: общность истории и культуры // Европа и Россия: проблемы южного направления. Средиземноморье – Черноморье – Каспий. М.: Интердиалдект+, 1999. С. 628.


[Закрыть].

Однако рабы использовались мальтийскими рыцарями и на других работах. Так, по наблюдениям Р.Г.Ланды, к концу XVI в. доля рабов на острове возросла до 1400 человек, что составляло 4,3 % жителей Мальты. В 1630 году их насчитывалось уже свыше 3 тыс. человек, т. е. 6 % населения[86]86
  Ланда Роберт Г. Средиземноморье: общность истории и культуры // Европа и Россия: проблемы южного направления. Средиземноморье – Черноморье – Каспий. М.: Интердиалдект+, 1999. С. 627.


[Закрыть]. Правда, с XVII в. оживляется деятельность по выкупу пленных. В Риме, Генуе и Палермо были даже созданы структуры, специализировавшиеся на этом поприще. В них входили члены различных монашеских орденов Италии, Испании и Франции, армянские торговцы из Джульфы, греческие моряки, представители средиземноморской диаспоры сефардов. Среди них было немало спекулянтов, получавших до 30 % суммы сделки. Чаще всего это были бежавшие из Испании марраны (насильно крещенные иудеи). Принимали участие в этом весьма доходном деле и дипломаты. Так, консулы Англии и Франции в Тунисе были замешаны в 17 % сделок с выкупом. Правда, наживались они не на своих соотечественниках. Среди выкупленных в 1680–1700 гг. было только 2 француза и ни одного англичанина, зато 339 человек были итальянцы, 29 – мальтийцы, 10 – испанцы[87]87
  Ланда Роберт Г. Средиземноморье: общность истории и культуры // Европа и Россия: проблемы южного направления. Средиземноморье – Черноморье – Каспий. М.: Интердиалдект+, 1999. С. 629.


[Закрыть].

При Великом магистре Жан-Поле Ласкарисе Кастелляре и его преемнике мальтийские рыцари выкупили 127 русских и 37 московитов[88]88
  Bonello Giovanni. Early Russo-Maltese Connections: from «Joanne de Rusia» to Boyar Sheremetev // Malta and Russia Journey Througn the Centuries Historical discoveries in russo-maltese relations / Compiled and edited with introduction by Elizaveta Zolina… Р. 6–7.


[Закрыть].

И хотя с начала XVII в. рабство переживает упадок практически во всех государствах Европы, становясь невыгодным экономически, но на галерах Мальты, Тосканы, Венеции и Франции они сохраняются, правда, в большинстве своем как средство наказания. В то же время рабов крестили. Только в течение XVII в. на Мальте таких новообращенных оказалось 3822 человека[89]89
  Ланда Роберт Г. Средиземноморье: общность истории и культуры… С. 630.


[Закрыть].

В течение XVII в. Орден становится мощным военным государством. Укрепляется и власть Великого магистра. В 1607 г. император Священной Римской империи Рудольф II пожаловал Великому магистру титул князя, который был подтвержден в 1620 г. князем Фердинандом II. С этого времени достоинство Великого магистра было объединено с титулом князя Священной Римской империи, а в 1630 г. – со статусом, соответствующим рангу кардинала Римской церкви с титулом «Eminenza» (Высокопреосвященство).

В 1631 г. Мальтийский орден купил у французского короля Людовика XIV острова Сан-Кристоф, Сан-Бартеломеи, Сан-Мартин и Санта-Крус (Сен-Круа) в Карибском море. Рыцари успешно управляли этими островами, вернув им былое процветание. В дальнейшем Жан-Батист Кольбер, маркиз де Сейнелей, вынудил Орден в 1665 г. при неясных обстоятельствах уступить острова вновь организованной французской Вест-Индской компании.

Мальта становилась все более процветающим островом. К 1670 г. была расширена система фортификационных укреплений, построены новые форты и бастионы. Ла-Валлетта, Бирга и Сенглес составляли единый укрепленный мегаполис вокруг Большой гавани. В 1674 г. на Мальте, по некоторым данным, проживало уже около 50 тыс. жителей. В городах были воздвигнуты новые великолепные здания, открыты госпитали, академия, публичная библиотека, в которой насчитывалось свыше 900 000 уникальных рукописей и книг. Впоследствии она была вывезена Наполеоном и погибла с судном, на котором она находилась, близ Египта.

Благосостояние Мальты росло и за счет развития средиземноморский торговли во второй половине XVII и XVIII вв. Валлетта превратилась в транзитный порт товарного сообщения между Востоком и Западом, чему служили свидетельством товарные склады Пинто и де Рогана. В западном направлении поставлялись шелк, сухофрукты и оливковое масло, в обратном направлении шли поставки оружия и других товаров. Важной экспортной культурой стал хлопок. По мере того как росла торговая активность и увеличивалась численность населения островов, увеличивался объем административной загрузки правительства. С первых лет существования Ордена ход каждодневных дел контролировался Великим магистром, Великими офицерами и приглашенными персонами. В 1623 г. де Пауле учредил отдельный Государственный совет, в полномочия которого входили требующие все большего внимания международные и дипломатические отношения, чем Орден должен был заниматься в связи со своим положением на Мальте. Начиная со второй половины XVI в., все чаще практиковалось создание специализированных комитетов, или комиссий, таких, как комитет по галерам, функции которых распространялись на отдельные стороны административной деятельности.

Рыцари-госпитальеры ставились во главе этих комиссий, что расширяло их вовлечение в повседневные дела во второй половине периода правления Ордена. Комфортные условия двора Великого магистра, возможность вести подобающий аристократу образ жизни в небольшом независимом государстве были привлекательной перспективой для младших сыновей из семейств, которые обеспечивали госпитальеров кадрами на протяжении нескольких поколений.

Мальта превратилась в небольшую, но значимую фигуру на шахматной доске Европы. Все чаще папский престол и европейские правители пытались ввести в Орден своих ставленников. Это побуждало Великого магистра более твердо отстаивать свой суверенитет. Процедура инаугурации Великого магистра никогда не была похожа на коронацию. По избрании Великие магистры «представлялись» народу. Для этого случая были разработаны особые церемонии, проходившие в Мдине и Валлетте. Символом должности Магистра была biretta, объединявшая кардинальское кольцо и адмиральский жезл – как знаки духовной и светской власти[90]90
  Cavaliero R. The Last of the Crusaders. London, 1960. Р. 42.


[Закрыть]. Великий магистр Вердалле совместил с гербом собственный герцогский венец, а Вилгена в начале XVIII столетия поместил биретту внутрь венца. Последний шаг в этом направлении сделал Пинто, «закрытая» корона которого означала, что он имеет право на монаршие символы отличия.

Однако мальтийские рыцари пребывали в праздности. Опьяненные своей победой, они ничего не сделали, чтобы хоть как-то облегчить участь простого населения островов, коренных мальтийцев, которые с не меньшей отвагой, чем сами рыцари, сражались с турками. В 1676 г. на Мальту обрушилась эпидемия чумы, унесшая около 9 тыс. человеческих жизней и ставшая началом экономического спада.

Но если рубеж XVII–XVIII вв. был для Ордена экзаменом на выживание, то в XVIII в. жизнь рыцарей на Мальте изменилась. В 1715–1718 гг. Орден еще участвовал в турецко-венецианской войне за обладание Пелопонесским полуостровом – Мореей. А по окончании последнего турецкого набега, который безуспешно совершил на десяти судах адмирал Абди-паша, мирная жизнь окончательно установилась на Мальте.

Но уже к середине XVIII в. во многих европейских государствах стала распространяться неприязнь и даже появилось раздражение к Ордену госпитальеров. В путевых заметках, описывая Мальту, авторы постоянно приводили многочисленные примеры нарушения кавалерами обетов (особенно целомудрия и благочестия), которые они давали при своем посвящении в рыцари.

Сохранились воспоминания Патрика Брайдона, побывавшего на Мальте в 1770 г., в которых он описывает отправление мальтийских кавалеров в Триполи на орденских судах. «В каждой галере, – писал Брайдон, – было около 30 рыцарей, беспрерывно объяснявшихся знаками со своими возлюбленными, которые рыдали наверху, на стенах бастиона; для этих джентльменов обет целомудрия значил так же мало, как для священников»[91]91
  Перминов П. Под сенью восьмиконечного креста… С. 68.


[Закрыть].

К середине XVIII в. Мальтийский орден превратился, по меткому замечанию Наполеона, в «учреждение для поддержания в праздности младших отпрысков нескольких привилегированных семейств»[92]92
  Печникова Р.Ю. Мальтийский орден в прошлом и настоящем… С. 120.


[Закрыть]. Во многих странах раздавались и весьма недвусмысленные требования о необходимости проведения в Ордене срочных реформ. Так, государственный канцлер Австрии князь Кауниц в беседе с маркизом Саграмозо, посланником Ордена в России в первые годы царствования Екатерины II, прямо заявил последнему: «Великий магистр должен навести порядок в своем доме, устранив злоупотребления, кои воздействуют на дух и обычаи рыцарей, если он не хочет вынудить нас самих этим заняться»[93]93
  Цит.: Милославский Ю. Странноприимцы… С. 134.


[Закрыть].

А анализируя ситуацию в Ордене, маркиз Кавалькабо, российский посол на Мальте в 1770–1776 гг., писал, что Орден находится «в особенно невыгодном положении благодаря своей слабости, дурному управлению своих громадных имений, скандальной жизни кавалеров и угнетению народа». В одной из своих депеш посол даже писал, что «у Мальтийских кавалеров – все недостатки монахов и солдат, но нет достоинств ни тех, ни других»[94]94
  Алябьев А. Сношения России с Мальтийским орденом // Сборник Московского Главного архива МИД. Вып. V. М., 1893. С. 200–201.


[Закрыть]. Все эти причины привели руководство Мальтийского ордена к поискам достойного и солидного покровителя.

Позиции Ордена, имеющего корни по всей Европе, всегда были уязвимыми. По мере формирования национального самосознания казалось все более странным, что Суверенный орден может иметь богатые земли и собственность в другой стране. Особенно большую потенциальную угрозу для Ордена представляла Франция. Избрание Эммануэля де Рогана, выдающегося по способностям француза, на пост Великого магистра в 1775 г. было попыткой, с одной стороны, навести порядок в финансовых делах Ордена и, с другой стороны, привлечь симпатии Франции. Однако созванное им Общее собрание в 1776 г., как и созыв Генеральных Штатов в самой Франции в 1789 г., было слишком запоздалой мерой, уже не способной существенно изменить ситуацию, при которой судьба Ордена перестала зависеть от него самого, став предметом интриг внешних держав. В 1782 г. де Роган провел кодификацию законов, что внесло определенную ясность в запутанную систему законодательных актов, действующих на островах. Однако неудовлетворенные амбиции аристократов Европы по поводу должности Великого магистра, как и недовольство мальтийской элиты, отстраненной от управления, проложили неминуемую дорогу к падению Ордена.

Действительно, последняя четверть XVIII в. оказалась для Ордена самой сложной. Внутренние распри, анархия, конфликты с местным населением обострили ситуацию в Ордене до предела. В это время у Ордена было 671 Командорство, из которых 272 находилось во Франции. Респонсии, получаемые только с них, давали почти половину годового дохода Ордена. Все кончилось неожиданно.

Как пишет профессор Г. Сир, накануне Французской Революции 1789 г. «накопленное веками имущество Мальтийского ордена в Европе представляло собой внушительное зрелище. Феодальные права, традиции и многообразная благотворительная деятельность еще не были повреждены воинственным рационализмом и атеизмом… Разрушению положила начало Французская Республика, когда в октябре 1792 г. был принят декрет о конфискации всей собственности Ордена, находящейся в пределах ее границ»[95]95
  Sire H.J.A. The Knights of Malta… Р. 221, 229.


[Закрыть].

В этот момент Великим магистром стал один из самых выдающихся деятелей Ордена Эммануил Мари де Неж, граф де Роган-Полдю. Огромные долги почти в два миллиона эскудо, полностью расстроенное финансовое хозяйство – вот что получил в наследство де Роган. В кратчайший срок им были приведены в систему старые уставы, разработан новый Кодекс, который с тех пор носит его имя. Для пополнения финансов, он обратился к Екатерине II с просьбой решить проблему Волынского приорства, которое было завещано князем Янушем Острожским еще в 1609 г. Мальтийскому ордену.

С этой миссией в 1795 г. в Россию был отправлен посол бальи граф Джулио Литта. Однако переговоры зашли в тупик. Екатерина умерла, так и не решив эту проблему. Императором России стал ее сын Павел Петрович.

Глава 3. Мальтийский орден и отношения с Россией

Экономическая и политическая слабость Мальтийского ордена давно привела его руководство к поискам достойного и солидного покровителя. Российская империя подвернулась неожиданно.

Если мы проанализируем взаимоотношения Мальтийского ордена и России, то увидим, что протекали они в конце XVII – начале XVIII вв. без особенной теплоты. Правда, на Мальте надолго памятным событием остался визит в 1698 г. боярина Б.П. Шереметева, привезшего от Петра I грамоту, до сих пор хранящуюся на Мальте. А Великий магистр Раймонд де Рокафюль отправил ответную. В дальнейшем отношения между Орденом и Россией свелись к обычным официальным межгосударственным отношениям. В Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ) сохранились все подобные грамоты. Вновь избираемые Великие магистры сообщали русским императорам и императрицам о своем вступлении в должность, также и главы российского престола информировали о том же. Если до вступления на престол Екатерины II отношения между Орденом и Россией были весьма малочисленны, если не сказать – случайны, то после 1764 г. они не только оживились, но стали носить весьма регулярный характер. Императрица поняла стратегическое значение Мальты в ее войнах с Турцией.

Уже в 1764 г. Екатерина II распорядилась, чтобы ее посланник при венском дворе князь Д.А. Голицын попытался найти среди рыцарей Мальтийского ордена специалиста по постройке галер, обещая ему чин генерала, 2000 рублей на дорогу и столько же жалованья в год. На это вначале согласился командор граф Мазэн де Вальперг, однако его кто-то отговорил. Тогда императрица распорядилась отправить на Мальту «для приобретения навыка в военно-морском деле» шестерых русских офицеров – Козлянинова, Селифонтова, Коковцева, Рагозина, Скуратова и Мосолова. Они проучились там почти пять лет, под началом бальи Бельмонте[96]96
  АВПРИ. Ф. 66. Оп. 66/6. Д. 5. Л. 1–3 об.


[Закрыть]. Но осенью 1768 г. в Петербург пришло сообщение об аресте в Константинополе русского резидента Обрезкова и объявление войны Турцией. Все это было сделано не без подстрекательства со стороны Англии и Франции, ревностно относившейся к усилению морской мощи России. И императрица не преминула обратиться к Ордену как надежному союзнику против Порты.

19 июля 1769 г. на Мальту был назначен первый русский поверенный в делах, которым стал венецианский дворянин маркиз Георг Кавалькабо. Тогда же первоприсутствующий в Коллегии иностранных дел граф Н.И. Панин вручил ему письменные инструкции. «Господин маркиз Кавалькабо, Вы найдете здесь приказания, полученные мною из собственных уст Ее Императорского Величества для Вашего руководства при исполнении поручения, которое Ей угодно было возложить на Вас»[97]97
  Алябьев А. Сношения России с Мальтийским орденом… С. 187.


[Закрыть].

Кавалькабо к месту своего назначения отправлялся с эскадрой адмирала Г.А. Спиридонова до Гибралтара. Оттуда он должен был добраться до Мальты и вручить Великому магистру два письма Екатерины II, а на словах попытаться склонить его к совместным действиям против турок. Одновременно Кавалькабо получил подробнейшие инструкции относительно объяснения позиции России в связи с ситуацией в Польше.

В начале 60-х гг. польский вопрос оказался одной из главных проблем в европейских международных отношениях. Ситуация оказалась неуправляемой из-за слабости власти польского короля, избиравшегося на Сейме, где постоянно враждовали различные группировки. При этом, по польскому законодательству, существовавший принцип «liberum veto», позволял даже одному голосу «против» сорвать принятие любого закона, лишь увеличивая хаос в стране и ставя государственную власть в положение анархии. Слабостью Польши воспользовались монархи трех государств – Австрии, Пруссии и России. Поводом для вмешательства в польские дела послужил вопрос о положении христиан-некатоликов. Часть польской шляхты выступила против договора Екатерины II и короля Станислава Понятовского об уравнении в правах всех христианских конфессий. Россия ввела в Польшу войска и получила ее восточную часть, Австрия – Галицию, Пруссия – Поморие.

Европейские антироссийские силы тут же навесили на эти действия России ярлык антикатолицизма, что могло повредить положению Кавалькабо в таком католическом государстве, как Мальтийский орден.

«Вы хорошо сделаете, – писал Панин в подробнейшей инструкции, – если будете отправляться от того положения, что все происшедшее в Польше – дело чисто политическое, нисколько не касающееся религии. Польская конституция признает равенство четырех вероисповеданий. Незаконные действия отняли у трех вероисповеданий, известных под именем диссидентов, все гражданские права и заставили признать католическое вероисповедание господствующим. Во всяком случае, такое положение вещей было непрочно и установляло опасное разделение в республике, так как лишенные прав всегда готовы восстать против угнетения, потребовать восстановления своих прав и, в случае успеха, или благодаря превратностям человеческой судьбы, отнять права у самих католиков. Ее Величество поступила как справедливая, гуманная и предусмотрительная Государыня, предложив порядок вещей, могущий поправить это опасное положение дел путем взаимных уступок и удовлетворения всех.

Таким образом, постановления Сейма – собственно не что иное, как сделка для предупреждения великих замешательств, причем интересы обеих партий одинаково приняты во внимание, так как при восстановлении прав диссидентов католическое вероисповедание признано господствующим – титул, им самим себе присвоенный и всегда оспаривавшийся. Было постановлено, что корона навсегда останется за этим вероисповеданием. Наконец, преимущества, державшиеся только силою большинства, получили твердое основание и силу государственного закона. Следовательно, одна только зависть могла очернить действия Ее Величества и побудить к наступлению общего врага христиан.

Вы должны в разговорах настаивать на этих тщательных заботах об охранении и даже господстве католического вероисповедания, чтобы уничтожить предубеждение, созданное, может быть, на месте Вашего назначения врагами славы Ее Императорского Величества, что повредило бы целям Вашей миссии»[98]98
  Алябьев А. Сношения России с Мальтийским орденом… С. 187–188.


[Закрыть].

Отправляя маркиза Кавалькабо на Мальту, правительство Екатерины II понимало и то, что ему предстоит вести тонкую дипломатическую игру. Зная, что среди рыцарей большую часть представляют французы и итальянцы, весьма враждебно настроенные против России, русскому послу давались инструкции и по этому поводу:

«Языки, состоящие из подданных Бурбонских домов, – писал Панин, – потребуют осмотрительности с вашей стороны. Вы разъясните им со всей осторожностью истинные причины войны, представляя их лишь временным настроением их дворов, увлеченных Министром, действующим так из личных видов и, может быть, принужденным так действовать, чтобы стать необходимым. Вы заметите им притом, что большое расстояние, разделяющее оба государства, делает невозможными какие-либо непосредственные столкновения между ними, и что Франция, в прежних войнах Турции, с своими естественными и исконными врагами, держала себя с приличными такой нации достоинством и деликатностью, ставя интересы религии выше всяких других интересов»[99]99
  Алябьев А. Сношения России с Мальтийским орденом…. С. 188–189.


[Закрыть].

Русский посол прибыл на Мальту и 16 января 1770 года получил аудиенцию у Великого магистра Эммануила Пинто де Фонсека и вручил ему два письма Екатерины II. Магистр настолько был растроган, что, как вспоминал Кавалькабо, два раза поцеловал письма императрицы. Непосредственные переговоры Кавалькабо вел уже с вице-канцлером Мальтийского ордена, португальцем Годесом Магаленсом. Однако успеха они не имели. И, как затем Кавалькабо доносил в Петербург, вице-канцлер высказался вполне определенно: «при всем почтении мальтийцев к русской императрице союз с Россией встретит большие затруднения в Совете, принужденном сообразоваться с видами Франции и других Бурбонских держав»[100]100
  Алябьев А. Сношения России с Мальтийским орденом… С. 189.


[Закрыть].

Такая точка зрения русского посла была основана на его знании ситуации, сложившейся к этому времени в Ордене. Дело в том, что практически весь Великий совет состоял из представителей французского языка, и, кроме того, Орден был еще связан своими вассальными отношениями с королем обеих Сицилий, где правил с 1735 г. представитель испанской ветви Бурбонов.

Чтобы не быть неучтивым и не отказывать русской императрице напрямую, был избран тонкий дипломатический ход. Назначенная, по решению Совета, специальная комиссия составила доклад. Он был вручен не только Великому магистру, копию передали русскому посланнику. В нем самыми изысканными словами выражалось «величайшее доверие и искренность» к императрице, но вместе с тем содержался и весьма вежливый отказ. Орден, мол, ничего не имеет против оказания помощи России, но одна маленькая загвоздка этому мешает. Дело в том, что окружающие «державы решились сохранять строгий нейтралитет» в войне, такую же позицию поддерживает и Мальтийский орден. По этой же причине было специально оговорено, что более четырех русских кораблей входить в гавань Мальты не могут.

20 января Великий магистр устроил Кавалькабо большой прием, на котором вручил послу свое ответное письмо Екатерине II, в нем он вежливо отказывал в содействии Ордена. Маркиз столь же учтиво ответил, что «несмотря на все это императрица по прежнему остается благосклонной к Ордену и Великому магистру и постарается доказать это при всяком случае на деле»[101]101
  Алябьев А. Сношения России с Мальтийским орденом…. С. 190.


[Закрыть].

Единственным дипломатом на Мальте, с которым у Кавалькабо сложились прекрасные отношения, был английский консул Руттер. Ситуация стала складываться весьма щекотливым образом, и заметя за своей корреспонденцией посторонний интерес, Кавалькабо все, что касается Мальты и ее отношения к российским проблемам, стал писать уже шифром. Эти подозрения имели под собой весьма реальную почву. В своей четвертой депеше Кавалькабо писал: «У меня есть основательные подозрения, что здесь перехватили две моих депеши, которые я имел честь адресовать Вашему Сиятельству» и далее он высказывает предположение, что в этом деле замешан французский поверенный в делах де Пен, «креатура Шуазёля», заклятого врага России. Этьен Франсуа, граф де Стенвиль, герцог де Шуазёль был в то время всесильным военным министром и министром иностранных дел Франции. Ставленник маркизы Помпадур, он весьма умело расставил свои щупальца по всему миру, имея не только верных сторонников, но и тайных соглядатаев и подкупленных дипломатов. Французский Консул при Мальтийском ордене был одной из таких фигур.

Маркиз Кавалькабо уговорил рыцаря, графа Мазэна, у которого учились русские морские офицеры на Мальте, вступить в русскую службу. «Льщу себя надеждой, – писал Кавалькабо, – что императрица со временем скажет мне спасибо за то, что я помог ей сделать хорошее приобретение».

Мазэн купил небольшой корабль и 24 сентября 1771 г., под предлогом дел в Италии, отправился к эскадре графа Орлова. Письмо к Великому магистру, оставленное им перед отплытием, было, по его просьбе, передано только через неделю. В нем он объяснял свой поступок желанием «воспользоваться прекрасным случаем быть очевидцем войны, которую русские ведут с таким успехом против врагов Ордена, и надеждой заимствовать полезные и для Мальты сведения по военному делу у этой храброй и воинственной нации»[102]102
  Алябьев А. Сношения России с Мальтийским орденом… С. 190.


[Закрыть]. Свой тайный отъезд он объяснял желанием оградить Великого магистра от всяких нареканий со стороны держав, враждебных России. Граф Мазэн прослужил на русской службе до 1775 г., после чего вновь вернулся на Мальту.

Русско-мальтийский союз был разорван происками министра французского короля Людовика XV – Шуазёля. Вскоре де Роган передал русскому посланнику все карты и планы, которые были заготовлены Орденом для экспедиции на восток, а также ключ к тем секретам, на которые необходимо было обращать особое внимание в предполагаемой экспедиции.

24 января 1773 г. Великий магистр де Пинто умирает. За 32 года его правления народ дошел до крайней степени нищеты. Население Мальты уменьшилось на 15 тыс. человек. Новым Великим магистром стал уроженец Наварры Франсиско Хименес де Тексада. К сожалению, ситуация на Мальте стала выходить из-под контроля Ордена, чему способствовал сильный голод на острове и спекуляция продуктами.

На острове стал назревать бунт, которым тайно руководили несколько священнослужителей. Они не стеснялись никакими средствами. Распускались всевозможные слухи, один невероятнее другого. Учитывая изолированность острова, этому верили многие, передавая слухи дальше, со все возрастающими, самыми невероятными подробностями. Узнав, что население весьма взволновано, Хименес решил дополнить вооружение всех укреплений. И здесь Великий магистр и его ближайшее окружение встали на неблагородный путь. Они распустили слух, что это усиление вооружения укреплений вызвано тем, что якобы ожидается появление сильного флота. При этом его национальную принадлежность официально не называли, но тайно передавали из уст в уста, что речь идет о русском флоте. А в одной газете, выходившей в Лейдене, об этом даже прямо написали. Случившееся в то же время происшествие на Мальте еще больше усугубило ситуацию.