Текст книги "Пурпурный занавес"

8

На следующий день, в десять утра он уже шагал по улицам. В половине одиннадцатого ему было назначено у психоаналитика. Шел, а в голове неотвязно крутились картины виденного накануне сна. Он совершено ясно и четко помнил все сновидение – от начала и до конца.

Помнил, как поднялся по вырубленным в стене ступеням и очутился в огромном зале, где на пьедестале высился трон, а на троне восседал глубокий старец. Прекрасно помнил, как каким-то шестым чувством понял, что это не человек, но некое высшее существо, принявшее облик старца… Существо было невероятно мудрым и могущественным – это он тоже осознал интуитивно.

Старый мудрец взирал на него сверху безмятежно-беспристрастным взглядом. И Николай заробел, затаил дыхание и застыл в нерешимости.

– Ты долго шел ко мне, – негромко донеслось с пьедестала.

Гордеев затрепетал.

– Н…нет, кажется, не больше часа? – осмелился подать голос он.

– Я говорю не о твоем спуске в Нижний мир, – усмехнулся собеседник, – ты прожил четверть земного века в Срединном мире и лишь сейчас нашел меня.

Николай неуверенно шевельнул плечом – мол, долго так долго, что ж тут поделаешь.

– Догадываешься, кто я такой?.. – старец подался вперед.

В сознании Николая вспыхнули слова гадалки: «Вам необходимо найти Учителя – любого, хоть здесь, хоть оттуда».

– Учитель… – хрипло вымолвил он.

Старец удовлетворено откинулся на высокую спинку трона.

– Ты хотел проникнуть в Сердце Астрала?! – мудрец вперил в него суровый взор. – Но готов ли ты войти во Врата? Окрепла ли твоя душа в ЭТОМ воплощении, в ЭТОЙ твоей жизни?..

– Я… не знаю… – растерянно проговорил тот.

– Ты как неразумное дитя – обладая спичками, играешь с огнем. Знаешь ли ты – кем был в былых перерождениях, и какими силами владеешь, сам не ведая того?..

Николай потупился, ощутив себя жалким сопляком, дерзнувшим замахнуться на недоступные и неподвластные ему святыни.

– Ты должен многому научиться, человек по имени Николай Григорьевич Гордеев, – голос Учителя смягчился, – и я помогу тебе в этом. А чтобы ты понял, куда тебя понесло любопытство, я приоткрою завесу над тайной. Смотри же…

С этими словами он взмахнул рукой, и перед ошеломленным Гордеевым возникло нечто типа огромного экрана.

Николай воззрился на открывшуюся перед ним картину. Экран просиял бирюзовым светом. Словно разверзлись стены, недра земли и небеса, явив изумленному взору грандиозное зрелище.

Перед ним разворачивались события поистине вселенских масштабов. Закручивались в спирали галактики, вспыхивали и угасали звезды, рождались бесчисленные сонмы планет, возникала на них жизнь в самых причудливых формах – органическая, плазменная, лучистая. И везде присутствовал РАЗУМ и ДУХ.

– Это то, что сокрыто за Вратами, – произнес спокойно старец, – то, к чему неосознанно стремишься ты. В самом Сердце Астрала находится Сила, и эта Сила способна творить миры – как это только что видел ты…

Видение исчезло.

– …Овладев этой Силой, ты станешь подобным Творцу, но… достоин ли ты этой чести, справишься ли с теми возможностями, что дает Сила, и вынесешь ли тяжкое бремя ответственности за развертывание Вселенной?!

Николай проглотил застрявший в горле ком и прошептал:

– Я не готов…

Какое-то время Учитель пристально разглядывал его, затем благосклонно кивнул:

– Ты оказался умнее, чем я предполагал. Вскоре начнется твое духовное обучение. И ты сам всё поймёшь, узнаешь всё. Я буду ждать тебя. А теперь ступай, возвращайся в свой мир. И ничего не бойся.

Гордеев развернулся, сделал шаг и полетел в пустоту. Время пропало. А затем вернулось – в дядиной квартире. Это было обычное время, оно потекло обычным своим чередом – рассвет, утро, шум города… И вот теперь Николай шёл на приём и помнил всё.

Нужный адрес он нашел сразу, будто его вели.

Николай вошел в здание, следуя указаниям, поднялся на второй этаж. Отыскал искомую дверь, вошел и очутился в просторной приемной. Из-за ультрамодернового стола с компьютером и ЖК-дисплеем ему улыбнулась очаровательная секретарша.

– Вам назначено? – ласково поинтересовалась она.

Голос мягкий, чарующий, от такого мужские сердца тают, как эскимо. Психологи! – сразу видно.

– Да. Александр Яковлевич вчера назначил по телефону встречу – на десять тридцать.

– Замечательно, присаживайтесь… Простите, как ваша фамилия?

– Ах, да, извините, я не представился. Гордеев Николай Григорьевич.

– Минуточку…

Красотка поднялась, демонстрируя безупречно красивые ноги, прошла в кабинет аналитика.

Гордеев огляделся. Стены покрыты дорогой краской светлых, не утомляющих глаз тонов. Повсюду картины – и не дешевки-копии, а настоящие холст и масло, пейзажи с разнообразными видами природы – чувствовалась кисть опытного и талантливого художника.

Утопая в мягком кресле, он попытался расслабиться. Увы, не удалось – он слишком многого ждал от предстоящей встречи. Сегодня выяснится – сможет ему чем-то помочь кудесник от психоанализа, или же безумие зловещих сновидений и реальности дня будет засасывать его все дальше в трясину страха и умопомешательства?! Глядишь, так недалеко и до появления Недотыкомки.

Но и без этого у него оставалась одна путеводная звезда, а то и две кряду – Марина и странный гость из последнего сна – Учитель с астрального или какого там еще плана.

Появилась секретарша, сказала, что он может пройти.

Николай отворил дверь с табличкой: «Пинский Александр Яковлевич. Врач-психоаналитик», и с замершим сердцем вошел в кабинет эскулапа. Успел мельком осмотреться: стены покрыты роскошными обоями – шелкография, пальмы и прочие экзотические растения в кадках, удобная с виду кушетка, рабочий стол целителя, пара кресел, еще какие-то предметы обстановки.

И навстречу шагнул Пинский. Мужчина лет сорока пяти, подтянутый, атлетического сложения, с загорелым гладко выбритым лицом – он сразу же понравился новоявленному пациенту. Открытый взгляд зеленовато-карих глаз, в меру короткая стрижка, доброжелательная улыбка, крепкое рукопожатие – все в нем импонировало Николаю.

Признаться, он был несколько озадачен – в положительном смысле, ожидал увидеть перед собой этакого чудаковатого пожилого фаната от науки, малохольного очкарика – а его встретил типичный преуспевающий бизнесмен.

После того, как познакомились, завязалась неторопливая беседа. Говорил в основном Николай, рассказывая о своих проблемах, аналитик же по ходу задавал наводящие вопросы, внимательно слушая пациента и поощрительно кивая. Сам не зная почему, Гордеев умолчал лишь о встрече с Учителем.

– Очень интересный случай, – подытожил исповедь клиента Пинский, – я с удовольствием проведу с вами сеансы анализа – столько сессий, сколько потребуется, чтобы прояснить ситуацию и отреагировать ваши проблемы.

– И вот что еще, – добавил он после непродолжительной паузы, – как вы сами понимаете, Николай, консультации и лечение у дипломированного психоаналитика – а таковым в нашем городе является лишь ваш покорный слуга – обходятся весьма недешево. Вам это влетит в копеечку. Поэтому сделаем так: я возьму с вас плату лишь за первые два посещения, а впоследствии будем встречаться на добровольных началах – вы находите время и посещаете меня, я же не беру с вас денег за свое умение. Идет?..

– Я… мне как-то неловко, – смутился Николай, – вы ведь будете тратить на меня свое время, и вообще…

– Ну, своим временем я распоряжаюсь сам. Почему я так поступаю – вы об этом хотели спросить, не так ли?

Николай утвердительно кивнул.

– Дело в том, – усмехнулся психоаналитик, – что работа психоаналитика достаточно скучна. Рутина! Комплексы, неврозы, семейные проблемы… Интересные случаи встречаются один на тысячу.

Николай ухмыльнулся. А Пинский негромко рассмеялся:

– Именно, именно! Я подозреваю у вас незаурядные способности. Можно называть их парапсихическими, если вам угодно. Хотя, что там подозреваю! Я уверен в этом.

Он на мгновение смолк, затем продолжил:

– В свое время Фрейд очень живо интересовался этим. Он даже обследовал небезызвестного Вольфа Мессинга… Простите, вы слышали о таком?

– Краем уха, – скупо молвил Николай.

– Да, – Пинский кивнул. – Тот был еще мальчишкой, но его таланты уже тогда проявлялись… Я вас не утомил? – неожиданно спросил он.

– Да нет, – Гордеев шевельнул бровью. – Интересно… Вы полагаете, что эти мои сны тоже что-то типа экстрасенсорных проявлений?

– Весьма похоже, – согласился аналитик, – и потом эта сюжетная линия о маньяке… она ведь прослеживается в нескольких снах. Ваше первое странное сновидение – некий акт ясновидения. Вы увидели во сне картинку случившейся трагедии, и все подтвердилось в реальности.

– Да, так оно и было, – нахмурился Николай, – но мне что-то от этого не слишком весело… То ли впрямь открываются какие-то сверхъестественные силы, то ли крыша тихо едет.

– А вот это мы с вами и постараемся выяснить, – уверенно заявил Пинский. И добавил: – Если вы не против, то можно попробовать провести сеанс гипнотерапии уже сейчас.

– Давайте, – Николай кивнул.

Врач встал, прошелся по комнате.

– Сразу хочу пояснить, что гипноз, как правило, в классическом психоанализе не используется. Но в исключительных случаях…

Он не договорил, выразительно глянул на Гордеева, а тот вновь кивнул:

– Понимаю. Даже как-то льстит, что случай исключительный…

– Да, – круто повернулся на паркете Пинский. – Для того чтобы уяснить причину психического конфликта, как радикальное средство может быть использован гипноз. Другое дело, что в целях отреагирования психотравм и комплексов необходимо сознательное участие пациента – то есть осознание им самим источников и причин своих проблем. Понимаете?

– Подождите, подождите… – протянул несколько сбитый с толку Николай, – но я не знаю – поддаюсь ли я гипнозу?

– Ну, это не проблема. Если вы медиумическая личность – а это, безусловно, так! – то должны быть подвластны любому внушению. Существует несколько гипнотических техник – от мягкой до грубой. Начнем с самой мягкой…

Аналитик попросил Николая пересесть на кушетку, устроиться поудобней и максимально расслабиться. Сам он расположился на стуле, сбоку от пациента, возле стола. Щелкнул выключателем, закрепленным под столешницей, напротив молодого человека загорелся прибор – нечто типа лампы-рефлектора, стилизованной под маяк. В центре ее располагался освещенный ярким светом кристалл – так Николаю показалось.

Кристалл этот испускал множество узких лучиков. Он начал медленно вращаться, постепенно набирая скорость. Блики света замелькали перед глазами Гордеева, завораживая своей причудливой игрой…

– Смотрите прямо на источник света, – раздался мягкий голос Пинского.

Вскоре Николай почувствовал, что его сознание как бы размягчается, растекается по всей комнате, где центром был магический, излучающий яркие разноцветные сполохи кристалл. Разум погружался в вязкое дремотное состояние, и сквозь пелену тумана до слуха доносились несущие необъяснимую негу слова аналитика.

– Вы полностью расслаблены… все тело расслаблено… и сознание расслаблено… и мысли медленно утекают… и они утекли… и мозг пустой… и разум чистый… и вы возвращаетесь назад… и видите сон…

Пинский умело подводил своего пациента к тому моменту, когда тот увидел свой последний сон, связанный с присутствием зловещего персонажа.

– А теперь я буду задавать вам вопросы, а вы будете отвечать на них – подробно и четко, – голос психоаналитика окреп, стал твердым, в нем появились повелительные интонации.

Николай не ответил.

Он плыл в волнах чудесного моря. Вокруг резвились диковинные рыбы, над головой проносились яркие, с красочным оперением птицы. Внезапно он нырнул и легко, играючи устремился в глубину. Он дышал, у него выросли жабры – он превратился в человекорыбу.

И когда он достиг дна, то увидел глубокую расселину, темнеющую в подводной скале. Громоподобный голос приказал ему нырнуть в эту пещеру, и он повиновался. И… очутился в той самой водонапорной башне, куда в позапрошлом сне проник маньяк.

– Вы следуете за ним, – настойчиво требовал психоаналитик, – не отстаете ни на шаг.

Николай достиг той самой комнаты с ожившим монстром, но прошел мимо.

– Где вы?

– Я… иду по тоннелю дальше… – глухо произнес находящийся под гипнозом пациент.

– Что вы видите?

– Впереди шагает человек… Это – маньяк…

– Идите за ним, не отставайте. Где вы сейчас?

– Маньяк… он скрылся за поворотом… Я там, но его не видно… Я потерял его из виду… Я не знаю, что делать…

– Возвращайтесь, – властно потребовал врач, – и перейдите в другой сон – предыдущий.

Переход из сна в сон совершился легко, точно телевизор переключили на другую программу.

Николай стоял перед дверью квартиры, в которой скрылся маньяк.

– Идите в квартиру…

– Я внутри… Дальше не могу…

– Почему не можете?..

– Меня не пускают… Колокола… они бьют в колокола… Они разрывают мой ум на части… я не могу… мне плохо!..

– Уходите! Немедленно выбирайтесь оттуда!..

Николай проснулся от стука. Господи! Это же покойный дядя пришел за ним!..

– Где вы?! Что вы видите?..

– На полянке… Я боюсь смотреть…

– Чего вы боитесь?

– Я знаю, догадываюсь – там труп.

– Чей труп?

– Жертва маньяка… Это девятая жертва убийцы…

– Почему девятая? До этого их было семь!

– Восьмая жертва неизвестна… Она была… Я слышу музыку… Музыка связана с маньяком…

– Каким образом? Что за музыка?!

– Тихая, печальная мелодия… Трагичная, унылая… Она – индикатор… Маньяк не знает о сигналах…

– Что за сигналы?

– Музыка… Я боюсь…

– Где вы?

– Я стою перед сундуком… Там часы… и музыка…

– Музыка в сундуке?

– Да… нет… в часах…

Гордеев смолк, крепко зажмурившись. По его лицу пробежала гримаса страдания, он задышал часто и глубоко, на лбу выступила испарина.

Внимательно наблюдавший за ним аналитик решил, что для первого раза достаточно.

– Внимание! Сейчас я буду считать до пяти. На счет пять вы вернетесь и откроете глаза. Вы полностью проснетесь и забудете обо всех тревожных воспоминаниях… Раз, два…

Гордеев очнулся, жмурясь, осоловело озираясь. Не сразу понял, что с ним. Наконец, вспомнил.

– Я спал? – обратился он к Пинскому.

– Вы находились под воздействием гипноза.

– Ах, да! Ну и как? Что-нибудь удалось выяснить?

– Кое-что… – уклончиво ответил тот, затем, поколебавшись, пересказал ему результаты сеанса.

– Часы? – удивился Николай. – Я действительно обнаружил в дядином сундуке карманные часы – старый брегет…

Он поведал аналитику о странном циферблате с тринадцатью делениями.

– Часы, музыка, маньяк… – задумчиво перечислил Николай, – ничего не понятно. И потом, эта путаница с жертвами – их ведь на сегодняшний день восемь, а не девять.

– ИЗВЕСТНО о восьми, – поправил его врач, – возможно, существует еще один труп, который пока не обнаружен.

Поговорили еще немного, обсудили странные реплики Гордеева во время погружения в гипнотическое состояние. Затем договорились о следующей встрече – на послезавтра, после чего Николай откланялся.

Вернувшись домой, он первым делом устремился к комоду, достал из верхнего ящик часы. Открыл крышку и не поверил своим глазам – стрелка, ранее стоявшая на восьми часах, застыла напротив цифры девять.

Девять убийств! Девятая жертва.

Голова пошла кругом.

На неверных ногах Николайй добрался до кресла и рухнул в него. Ошеломленно посмотрел на брегет – часы безмолвствовали.

– Мать честная… – только и вымолвил он. И чуть позже: – Ну, дядя, спасибо… Удружил наследством.

После обеда поступил заказ – нужно было отвезти керамзитобетонные блоки с минизавода за городом на дачу одному мужику. Отвез, разгрузился, получил бабки и отправился домой – без особых эмоций. Всю дорогу мысли вертелись вокруг снов, убийств, самодвижущейся часовой стрелки на брегете. Все эти таинственные странности так загрузили его, что он и думать забыл об Учителе и возможности стать неким сверхчеловеком. Маньяк крутился где-то рядом, и он был реален, как рулевое колесо в руках Николая. Вся надежда на психоаналитика…

В эту ночь он почивал без сновидений. И лишь под утро в его спящее сознание вкралась музыка – заунывно-протяжная, нагоняющая тоску – она звучала как будто издалека. Он слышал ее сквозь полудрему и, когда она стихла, вновь погрузился в сон.

9

С утра душа его устремилась к Марине. К черту все эти тоскливые заморочки! Надоело.

Зная теперь ее домашний номер, он позвонил, но трубку никто не брал. Быстро собрался и отправился в поликлинику.

Но отвлечься от «заморочек» не удалось. Он шел, не торопясь, и думал. Надо было разобраться в себе… вернее, в том, что буйно захлестнуло его душу в эти дни. Так много всего! Есть отчего пойти кругом голове, но нельзя, никак нельзя позволить ей подобную роскошь – ходить кругом. Она должна работать.

И работала. Николай, сам того не замечая, сейчас мыслил по всем правилам логики.

Сперва он занялся анализом. Итак – сказал себе – давай-ка, друг мой Колька, попытаемся вычленить важнейшие факторы, взбаламутившие мою жизнь… Что попервоначалу? Во-первых, конечно, маньяк. Ясно, что в окрестностях завелся серийный убийца, и что он, Николай, каким-то таинственным образом связан… ну нет, не связан, пожалуй. Скажем так: он необъяснимо чувствует присутствие маньяка рядом. И это, очевидно, некое особое свойство Николая Гордеева – то ли дар, то ли проклятье…

Так, ну хорошо. С этим пока довольно. Что у нас дальше? А далее у нас Учитель – великий и ужасный… Шучу, шучу. Не ужасный, но великий. Этот мой дар – он видно, и вправду не пустяк, раз привлек внимание могущественной силы. Что это за сила – похоже, гадать пока не имеет смысла. Есть предчувствие, что сила эта добрая… Но стоит ли верить предчувствиям?!..

Ладно, решил он чуть погодя. Будем считать, что не ото зла. И тогда получается следующее: странный, загадочный, самому ему еще непонятный дар Николая представляет нешуточный, крайне серьезный интерес для этой силы – в том числе и в качестве противодействия таким вот явлениям, как маньяки-убийцы, в свою очередь которые, судя по всему, представляют собой вместилище для нечистых духов… И этот дар, видно, наследственный! Дядя – он что-то знал, кое-что нащупывал; в меньшей, вероятно, степени, но что-то у него было, это уж как пить дать. Вот часы эти чертовы!.. Ну, да хрен с ними, тут тоже голову ломать пока без толку. Покамест вырисовывается: дядя работал со скрытыми сверхъестественными сущностями, но вслепую, наугад. А вот ему, Николаю свет Григорьевичу, надо думать, дано побольше, а значит, более и спросится… Он должен выявить и одолеть маньяка!

Некоторое время Гордеев осваивался с новой для себя мыслью, точно бы павшей откуда-то сверху, неожиданно для него. Но чем дальше, тем яснее ему становилось, что так оно и есть. Все складывалось к тому: его прирожденные способности, на которые ему твердо и однозначно было указано Учителем, и которые, очевидно, могут быть усилены работой с психоаналитиком… Разве не так?

Николай даже остановился. Мысль так захватила его, что он не замечал окружающего. Стоял на довольно людном месте, руки в карманах, взор строгий, устремленный под ноги… Простоял несколько секунд, затем резко вскинул голову, пришел в себя.

Да! Все к тому. Ну, там посмотрим, конечно… А сейчас – тьфу на это все, идем к Марине!

Гордеев сразу повеселел. Вот надо же – в противовес всем напрягам выпал и фарт! Счастье ли это? Сказать сложно, но, во всяком случае, как вспомнишь, на душе становится светло.

Вот и сейчас просветлело. Николай прибавил шагу, да и идти-то оставалось чуть – вон она, поликлиника.

Николай там ориентировался уже уверенно, не топтался возле регистратуры, а прямиком попер по длинному коридору к кабинету педиатра.

Возле него, понятное дело, оказалась уйма народу: мамаши со своими чадами, бабушки с внуками… На Николая все как один уставились с подозрением: а за каким таким делом взрослому мужику понадобился детский врач? Но Гордеев в этой жизни щи лаптем не хлебал, с каменным лицом миновал пациентов, стукнул в дверь, и, не дожидаясь отчета, отворил.

– Марина Владимировна! – обратился он громко и официально. – Вы меня звали?

Марина взглянула нахмуренно: кто это, мол, там ввалился?.. Девушка была занята малышом лет пяти, тут же торчала и родительница. Однако, увидев, кто на пороге, докторша просветлела.

– Ах, да, – молвила она так же суховато, но в глубине глаз мелькнула озорная искорка. – Сейчас мне некогда… Знаете что, не могли бы вы к концу рабочего дня подойти, скажем, к семнадцати часам?

– Хорошо, Марина Владимировна, – ответил он ей лукавым взглядом. – Я буду.

Захлопнул дверь.

– Все! – объявил он очереди, чтоб не сомневались. – Порядок!

И твердым шагом пошел на выход.

Только ступил на крыльцо, как его застиг звонок мобильного. Тамара Михайловна, мать ее яти!

– Коля, – затарахтела она, – заказик есть – хороший!..

Сообщила подробности – вроде бы и в самом деле заказ неплохой, и Николай согласился. Времени еще навалом, а деньги карман не тянут. Быстро дошел до дому, прыгнул в машину и поехал.

За время своей работы он выучил город едва ли не до каждого дома; по крайней мере, никаким редкостным названием улицы в тупик его нельзя было поставить. Вот и на этот раз адрес был назван экзотический: улица Заозерная – и Гордеев ничуть не удивился. Он прекрасно знал, где эта улица, и почему она Заозерная, хотя озера там никакого визуально не наблюдалось. Но оно было! Существовало когда-то, в незапамятные времена, а как поселились там люди, стало стремительно превращаться в болото. Так и превратилось, да еще после революции большевики, которых свербил бес всемогущества, желание покорить природу, преобразовать ее – решили засыпать окончательно болото и взгромоздить на его месте какой-то свой коммунистический вздор. Конечно, из этих бредней ни хрена не вышло; то есть засыпать-то засыпали, а вслед за тем – ни тпру, ни ну, строить, конечно, нечего было и думать. Потом, при Сталине, из покорителей вселенной дурь вышибли навсегда, и на веки вечные осталась на городской окраине сырая, топкая луговина, с беспорядком дикой, неряшливой и сумрачной травы, где ноги с хлюпаньем проваливались по щиколотку в грязь…

Сама же улица Заозерная, огибавшая прежнее болото по периметру, была не мощеная, пыльная, старые дома и заборы на ней смотрели угрюмо. Были здесь и еще какие-то приземистые, грубые сооружения неопрятного вида – то ли базы, то ли склады. Возле одного такого, сверившись по бумажке, Николай и притормозил. Стоп! Приехали.

Дом № 17 оказался полукруглым металлическим ангаром за оградой из бетонных плит. Николай побродил кругом немного, нашел ворота, взялся за ручку…

– Это вы водитель?

Гордеев резко обернулся на бесстрастный голос сзади.

– Верно. Заказывали? – шагнул на встречу коренастому невзрачному мужичку.

– Пойдемте, – вымолвил тот, открыл ворота и зашагал вглубь территории, не оглядываясь.

«Неприветливы здешние аборигены», – решил про себя Николай, но лишь пожал плечами и двинулся следом.

Коренастый толкнул ворота ангара и канул в нем. Николай остановился. «Какого черта, – сказал себе, – надо будет, сами выйдут…».

Они и вправду вышли, очень скоро, почти сразу, раздвинули обе створки ворот. Несколько хмурых типов, в грязных робах и комбинезонах.

Николаю велели подогнать машину поближе. Без лишних экивоков он так и сделал. Подъехал, вышел, опустил задний борт. Работяги тем временем подтащили откуда-то из темной глубины склада два здоровенных деревянных ящика. И видно было, что они тяжелые – пролетарии с натугой приподняли их, кое-как втолкнули в машину. Задние рессоры заметно просели.

– Закрывай, – скомандовал водителю коренастый – бывший кем-то вроде бригадира или начсклада.

Николай застегнул обратно задний борт.

– Все? – спросил он на всякий случай бригадира. Тот кивнул.

– Ладненько. Куда едем?

– Я покажу, – глухо ответил клиент.

Гордеев иронически вскинул бровь:

– Э, нет, командир! Так дело не пойдет. Незнамо куда я не поеду. Так не договаривались!

Заказчик посмотрел водителю в лицо.

– Хорошо, – согласился он. – Едем по адресу: Шерстомойная, восемь.

Николай чуть не поперхнулся. Шерстомойная! Это едва в трех километрах отсюда – пять минут езды не спеша. На всякий случай он даже переспросил адрес, на что получил утвердительный односложный ответ.

– А… – молодой человек запнулся, – как насчет оплаты? Мне диспетчер сказала…

Он выжидающе примолк.

– Пятьсот, – без эмоций промолвил бригадир.

– Ага, – изрек Николай.

– Вас это не устраивает?

– Да нет. Все путем.

И чуть не вырвалось, что это напротив непомерно много – за пять минут двухчасовую оплату – но он вовремя прикусил язык. Вопросов нет, отвезем: хозяин – барин! Нравится ему платить полштуки за пятиминутную поездку на «Газели» – и ради Бога, кто ж ему запрещает…

Кроме коренастого «бугра» в кабину подсел второй, смирный по виду очкарик. Это вообще как воды в рот набрал; да, собственно, и первый, пока ехали, ни слова не проронил. Тряслись оба на сиденьях, насупленные, как сычи.

Николаю, впрочем, на все это было ровным счетом наплевать, пусть хоть харакири себе делают. Его дело простое: загрузить, привезти, сгрузить. Тем паче, что процесс краткий, короче не бывает.

Шерстомойная улица – такая же окраинная, что и Заозерная, вся в лопухах и зарослях разных кустов. Что-то знакомое почудилось ему в этом пейзаже – может, какие-то отголоски детских впечатлений?.. Или был он тут недавно – да вроде не припоминается. Черт его знает!

Вот искомый адрес – дом номер восемь – старинное добротное строение, на цокольном кирпичном полуподвале, с потемневшей от времени плотной, солидной дощатой обшивкой стен, под железной крышей: частное владение.

Очкарик и коренастый так же молча выбрались из машины, гуськом проследовали в калитку, а куда дальше – Николай не видел. Через несколько минут заскрипели ворота, потянулись внутрь… Вышел неразговорчивый бригадир, призывно махнул рукой: заезжай.

Гордеев развернулся, задом сдал во двор. Там уже наблюдались точь-в-точь такие же замызганные личности, что и на складе – у молодого человека даже мелькнуло: а не те ли самые?.. Но он тут же с досадой прогнал нелепую мысль.

Личности с усилием вытащили ящики из кузова и поволокли в дом – куда-то вниз, надо думать, в подвал. Николай повернулся к коренастому:

– Ну что, хозяин? Полный расчет?

Приземистый указал пальцем на очкарика:

– Он заплатит.

Тот безгласно полез в нагрудный карман, вынул пятисотку.

– Премного благодарен, – кивнул Гордеев.

Слава Богу, отделался! Он быстренько залез в кабину, дал газу и был таков. Напоследок огляделся по сторонам. Что-то все же засело в памяти – какая-то заноза, свербит, а толком не поймешь, откуда взялась? Может, это, как его – дежавю?..

Выехав с Шерстомойной на перпендикулярный проулок, он остановился посмотреть время на телефоном табло – и в этот миг телефон сам зазвонил.

Городской номер. Незнакомый, но судя по первым цифрам, откуда-то с их района. Сердце Николая радостно екнуло.

– Да! – торопливо воскликнул он.

– Коля, это я, Марина, – возвестила трубка.

Николай сам от себя не ожидал такого – точно теплая волна разлилась по всему телу.

– Да… – повторил сипло и закашлялся.

– Что с тобой? – тут же встревожилась девушка.

Николай уже оправился. Улыбнулся.

– Нет, ничего. Так в горле что-то…

– Слушай, Коля, – заспешила она, – я вот по какому поводу. Ты не мог бы… ну, словом, если ты хотел со мной встретиться, то лучше не на работу, а сразу домой… если сможешь…

Гордеев улыбнулся еще шире.

– Понял вас, мисс. Смогу. Конечно. Когда прикажете?

– Так… Ну, давай, так же в семь.

– В девятнадцать ноль-ноль буду у вас как штык, – с пафосом заявил он и чуть не прыснул, подумав о неприличной аналогии со штыком. – Прилечу к голубке сизокрылой. Тогда до встречи?

– До встречи! – она рассмеялась. – Жду!

Николай нажал кнопку отбоя и долго сидел, заглушив двигатель. Улыбался, поглаживал щеку костяшками пальцев с зажатым в руке мобильником.

– Побриться надо, – наконец, вымолвил он, глянул в боковое зеркальце и подмигнул себе. – Чтоб все в ажуре!

И поехал домой.

Ехал неспешно, никого не обгонял, насвистывал разные лирические мотивчики. Настрой души у него установился такой безмятежный, подстать дню: солнечному, но не жаркому, с переплывающими через синее небо облачками, с легким, почти летним ветерком…

Идиллия эта начисто вымела из Гордеева всякие тревоги и напряги. И никакой опасной жути не ощущал он ни возле дома, ни в подъезде, ни в квартире, куда вошел, чувствуя себя уставшим… Поскорее разделся и бухнулся на диван. Блаженство! Дома было тихо, в меру тепло, уютно даже. Николай расслабился, закрыл глаза. Чуть придремнул. Затем энергично вскочил, встряхнулся и потопал на кухню готовить обед.

Поставив кастрюлю с супом на огонь, он воротился в комнату, взял дядины часы и задумался над ними. Но так ничего и не выдумал. Стрелка стояла на десяти, никакого тиканья не слыхать. Стоп!.. Как это на десяти – давеча он проверял, она показывала девять. Когда же это успела?!.. Нет, я не буду заморачиваться. Оставим загадки на потом – сегодня у меня праздник.

Николай постоял-постоял, подержал злокозненный предмет в руке, пожал плечами и отправился на кухню. Сел за стол и стал смотреть в окно.

Почему-то есть расхотелось. Но надо было. И так питался нерегулярно. Поэтому он отчерпнул себе полную глубокую тарелку, отрезал хлеба и принялся усердно наворачивать, стараясь ни о чем не думать – для лучшего усвоения калорий.

Думать не думалось, но на душе по-прежнему было хорошо, этаким расплывчатым фоном. Николаю хотелось, чтобы это состояние длилось и длилось… и оно так и было, не пропало, не растворилось в изменчивом времени нашего мира.

В половине седьмого Гордеев, чистый, прифранченный, шагал по направлению к Марининому дому. Предварительно, разумеется, зашел в супермаркет. Довольно долго и придирчиво выбирал вино, но выбор сделал самый банальный: полусладкое шампанское «Абрау-Дюрсо», купил также коробку конфет «Пиковая дама» – название вдохновило.

Ну, кажется, вполне светский набор. Николай остался доволен собой. Вышел из магазина, и тут его как громом поразило.

Цветы! Он же совсем забыл про цветы!.. То есть не то, что забыл, а ему это просто в голову не пришло. Ну – дурак, что тут скажешь. Лопух!

Да, но где же теперь их взять?! Николай метнулся обратно в магазин.

– Девушка! – воззвал он к симпатичной кассирше, перебив покупателей. – Девушка, извините, я на секунду!.. Вы не знаете, где тут поблизости…

Оказалось, что как раз неподалеку есть и цветочный павильончик. Николай возликовал, рассыпался в благодарностях и помчался по указанному адресу. Время поджимало!

Когда он влетел в магазинчик, было уже без четверти семь, но ему повезло: в продаже имелись приличные и недорогие розы, алые как паруса из книжки Грина. Красная роза – эмблема любви! – вспомнил не к месту Гордеев и едва не рассмеялся вслух.