Текст книги "Как стать героем. Часть II. Месть Серого Магистра"

– Ты, квашня толстопузая, матрас в штаны заправь! – крикнул он Митюхе.

– Что? – заревел толстяк. – Это кто квашня?

– В лужу посмотри, увидишь, бочонок пусторылый.

Митюха рассвирепел. В отряде его действительно, за глаза, называли «бочонком», и он делал вид, что об этом не знает, но услышать обидное прозвище из уст невесть откуда взявшегося задохлика… Глаза толстяка налились кровью, и он, словно разъяренный бык, кинулся на парнишку с одной только мыслью – растоптать, наказать, унизить обидчика. Задать сопляку такого жару, чтобы он валялся в ногах и молил о пощаде.

Санька только этого и ожидал. Сообразив, что бить пузатика по корпусу бессмысленно, он нанес ему несколько слабеньких, но быстрых и точных ударов по лицу и отскочил в сторону.

Стражники засвистели, насмехаясь над неуклюжим сослуживцем. Тот, взревев от обиды, попытался заехать Саньке в челюсть, но промахнулся и тотчас получил в ответ сильнейший удар по уху. Митюха на мгновение замер, выпучив глаза и хватая, словно рыба, раскрытым ртом воздух. Санька воспользовался его замешательством, подскочил и звонко щёлкнул противника по носу.

Такого издевательства на глазах у сослуживцев Митюха пережить не мог. Он совершенно обезумел, широко размахнулся и со всей силы ударил, намереваясь убить обидчика. Гори она ясным пламенем, эта царская награда.

Санька уклонился, а когда толстяк по инерции подался вперёд, перехватил его руку и перекинул через себя. Тот, проделав в воздухе огромную дугу, с размаху шлёпнулся на траву и неподвижно замер. Наступила тишина.

«Чего это он? Это же земля, а не асфальт. Может, толстопузый придуривается?» – растерянно подумал парнишка.

Он осторожно подошел поближе, присмотрелся и тихо ахнул: голова Митюхи лежала на плоском камне, совершенно незаметном в высокой траве.

Ситуация осложнялась. Дружинники, почувствовав неладное, начали тревожно переглядываться.

Санька понял – пора уносить ноги, иначе до Берендея точно не добраться. Он повернулся к стражникам, развёл в стороны руки и придал лицу недоумевающее выражение:

– Слабак, и как таких в дружину берут? А туда же, «прихлопну». Хлопалка не выросла.

Он медленно повернулся назад, а затем резко рванул и припустил во весь дух к лесу, благо до ближайших деревьев было рукой подать.

Дружинники, очнувшись и с криками: «Хватай колдуна!» – ринулись вдогонку.

На этот раз удача благоволила пареньку. Один из всадников вырвался вперёд и почти достал беглеца копьем, но в пылу погони не заметил толстый сук, напоролся на него и, вылетев из седла, со всего маху шмякнулся на землю. Остальные едва успели резко затормозить перед деревьями.

Санька продолжал улепётывать и бежал до тех пор, пока далеко позади не затихли крики и ругань преследователей.

Старая костлявая лошадь медленно тащила по дороге такую же старую разбитую телегу. Скрип стоял неимоверный, но это совершенно не мешало вознице, накинув на голову рваный армяк, мирно спать. Мужик возвращался с базара и по случаю удачной продажи поросенка заглянул в придорожный трактир. Теперь он тихо похрапывал, всецело положившись на свою лошадку, которая издавна, который год подряд, возила хозяина в город и обратно и так изучила дорогу, что тоже дремала на ходу. Поэтому никто – ни лошадь, ни тем более мужик – не заметили выглядывающую из кустов пару настороженных глаз.

Как только телега скрылась за поворотом, ветки раздвинулись, и появился Санька. Он огляделся по сторонам и, не обнаружив ничего подозрительного, уселся на обочине. Получалась интересная петрушка. Снова, как и в первый раз, появление в этом мире началось с неприятностей.

Правда, теперь он знал, где находится, но фраза толстяка, что Василису околдовали, не давала покоя. Неожиданной и плохой новостью оказалось то, что его не узнают, и это создавало дополнительные трудности.

Оставалась надежда на царя и, хотя он не представлял, в какой стороне находится город, по первому своему путешествию помнил: нужно просто идти, кривая выведет. Но добираться до города требовалось осмотрительно, чтобы снова не угодить в какую-нибудь передрягу.

Он встал и вышел на середину дороги, но не успел сделать и двух шагов, как услышал стремительно нарастающий стук копыт. Решив, что на сегодня с него приключений достаточно, Санька нырнул обратно в кусты и на всякий случай припустил подальше в лес.

Вскоре он понял, что забрался в самую чащу и заблудился. Лес потемнел, коряги цеплялись за ноги, ветки старались хлестнуть по глазам, тёмные тени принимали причудливые очертания и казалось, что под каждой елкой притаился мрачный злодей с топором в руках. Одно успокаивало, колечко не меняло свой цвет, словно сообщало, что никакой опасности рядом нет. Так что оставалось одно – идти вперёд, надеясь на авось.

Наконец впереди мелькнул просвет, показалась полянка, а на ней знакомая избушка на курьих ножках.

– Яга! – обрадованно завопил Санька.

Он вихрем взлетел на крыльцо и распахнул дверь. Беспокойной хозяйки дома не оказалось, но бабка могла появиться с минуты на минуту, и паренёк решил подождать её на месте. Он шагнул через порог и замер. На первый взгляд вроде ничего не изменилось: прибранная комната, накрытый к обеду стол, в волшебном котле тихо булькает вода. Однако в воздухе висела какая-то тревога, напряжённость. Санька осмотрелся. Предчувствие его не обмануло. Повсюду лежал тонкий слой пыли; похоже, не прибирались уже дня три-четыре. Еда, издали казавшаяся такой аппетитной, совершенно остыла, а хлеб успел зачерстветь. Он осторожно прошелся по избушке, заглядывая во все углы, однако ничего, что могло бы хоть как-то объяснить произошедшее, не обнаружил.

Проходя мимо зеркала, он остановился, посмотрел на своё отражение и укоризненно покачал головой: весь в грязи, всклокоченные волосы, порванная рубашка, не человек, а пугало огородное.

Отражение в зеркале повторило его жест.

– Переживём, – подмигнул парнишка.

По зеркальной глади прошла дрожь, изображение исказилось, и очень потешная, но пока ещё похожая на него рожица сморщила нос.

Санька удивленно поднял брови. В ответ весело хрюкнули, а из зеркала на него теперь пялилась, ухмылялась и корчила рожи наипротивнейшая физиономия.

– Ты к-кто? – заикаясь, спросил Санька.

Вместо ответа жуткая рожа выпучила глаза и оскалила зубы. Санька в испуге попятился.

– Гляди-ка, себя не узнал, – неожиданно откуда-то сбоку раздался довольный голос.

Санька затравленно закрутил головой, но рядом никого не было.

– Во дает, чисто филин, – восторженно присоединился ещё один невидимка.

– Это он с перепугу. Ежели себя со стороны неожиданно увидишь, ни за что не признаешь.

– Точно. Общеизвестный факт, – подтвердил первый.

«Похоже, в избушку вселилась нечистая сила и извела старушку. А теперь за меня взялась», – струхнул паренёк, бросился к выходу, но споткнулся об лавку и едва не грохнулся на пол.

– И до чего нынче мужик неуклюжий пошёл, – ехидно заметил первый голос.

– Слов нет, – подтвердил второй. – Их в приличный дом пускать никак невозможно. В крайнем случае – в сени, но не дальше.

– А этот чего тогда тут делает?

– Василису ищет.

– Всего-то. Так она под кроватью связанная лежит.

Услышав про царевну, Санька замер у порога. Он кинулся на пол, но под кроватью обнаружил лишь пыль да липкую паутину.

– Не, там нет никого, – уверенно заявил голос. – Василису вчера вечером в сундук спрятали.

Сундук отыскался в дальнем углу под ворохом одежды, но оказался заперт на огромный амбарный замок. Парнишка схватил кочергу, вывернул замок и откинул крышку. Оттуда выскочил чёрный бабкин кот и, отчаянно мяукая, вылетел за дверь.

– Это вовсе и не царевна, – хихикнул первый. – Эх ты, животное за девицу принял.

– Не скажи, – серьезно возразил второй, – а вдруг её околдовали, в кота превратили. Его, в смысле её, надо поймать и поцеловать.

И они начали яростно спорить, кто же это на самом деле убежал из избушки. Санька стоял и, раскрыв рот, слушал весь этот бред. В конце концов голова у него пошла кругом, он не выдержал и уселся на сундук.

– Гляди-ка, устал, – тотчас раздался короткий смешок.

– Слабак, – подтвердил другой.

– Ах вы, вражины, – начал заводиться Санька. – Издеваться вздумали. Да я вас всех в бараний рог, в порошок, в дугу…

Он вскочил и заметался из угла в угол, пытаясь обнаружить невидимых насмешников.

– Ой, боюсь, боюсь, – запричитал первый.

– Прячься, кто может! – завопил второй.

– А куда?

– Чего куда?

– Куда прятаться? Да и зачем, он ведь нас не видит, – скептически отметил первый голос.

– Ты думаешь? – недоверчиво переспросил второй. – А чего он тогда грозится и пугает?

– Наверно, очень страшный. Давай спросим.

– Ты кто? – хором произнесли невидимки.

– Санька. Богатырь.

Кто-то из невидимок шумно шмыгнул носом, и первый голос с жалостью произнес:

– Гляди, что с людьми делается. Если раньше в богатырей дети малые играли, то теперь все норовят прославленными стать. Так сказать, спасителями отечества, причём каждый второй – обязательно Санькой. Теперь ещё один объявился. И не стыдно врать? Наш славный богатырь давным-давно пропал, и даже сама Баба Яга не смогла его отыскать.

– Вы мне не верите? – Парнишка даже побелел от обиды. – Можете спросить у кота Баюна. Он учил: не хочешь говорить – не говори, а врать не смей.

– Хм… – хмыкнул первый голос. – Настырный какой. А может, не врёт, а? Но он такой грязный, что и не разберешь. Слушай, давай его умоем.

Тотчас в воздухе возникли ковшик, тазик и кусок мыла. Рядом повисло вышитое полотенце.

– Мыться так мыться, – согласился Санька и протянул руки.

Не тут-то было. Мыло, словно поджаренная кукуруза, с легким треском хлопнуло и вспенилось тысячами маленьких пузырей. Парнишка едва успел закрыть глаза, как пена полностью покрыла его голову. Тут же сверху на него обрушился целый водяной поток, мало похожий на тоненькую струйку из ковшика. Вода мигом промочила одежду, лезла в нос, уши и рот.

Ошеломленный таким обращением Санька замер. Не дыша, он стоял столбиком, ожидая, какая ещё неприятность свалится ему на голову, но вместо очередной бяки почувствовал на своем лице пушистое полотенце. Он открыл глаза и увидел зеркало, а в зеркале себя: чистого, с аккуратно расчесанными волосами и, самое странное, в совершенно сухой одежде. Всё произошло настолько быстро, что он даже не успел рассердиться.

Зато оба голоса хором радостно загалдели:

– Гляди, и вправду наш богатырь. Здравствуй, родимый, проходи, располагайся.

– Спасибо, родимые, – передразнил их Санька. – Я, если вы случайно не заметили, давно зашёл. Только располагаться времени нет. Это правда, что Василису околдовали? Где Яга и почему тут такое запустение?

– Подожди, подожди. Не так быстро, – перебили его голоса. – Давай по порядку. Околдовали Василису или нет, не ведаем: слышали, что она пропала. Об этом сказала Баба Яга пару дней назад, села в ступу и улетела. Оттого и пыль кругом завелась.

– Дальше.

– А что дальше? Мы больше ничего не знаем. Бабка себе под нос бурчала, что она догадывается, кто Василису похитил, и злодею это так просто с рук не сойдёт. Ягу с тех пор не видели: ты первый, кто в избушку заглянул.

– Ясно. Ну а вы кто? Чего прячетесь, покажитесь.

Наступила небольшая пауза. Затем один из голосов вздохнул.

– Мы бы с превеликим удовольствием, но никак нельзя. Невидимые мы. И имена свои произнести не можем – запрещено. Потому что ежели какой человек сможет нас позвать, то мы обязаны исполнить любое его желание. Ты, того, сам догадаться должен, а не угадаешь, извини…

Санька сосредоточенно почесал затылок. Он старательно вспоминал прочитанные в детстве сказки, но ничего подходящего на ум не приходило. Все помощники главных героев работали в одиночку. Серый Волк, Поди туда не знаю куда, сват Наум, джинн из лампы. Были, правда, двое из ларца, но их невидимками не назовешь.

Парнишка так ожесточенно скреб свою шевелюру, что выдрал из головы клок волос.

«Не хватало полысеть», – подумал он и как бы невзначай спросил:

– А подсказки никакой нет?

– Чай, не маленький, чужим умом жить. Давай свою отгадку.

– Сват Наум и кум Игнат, – неожиданно для себя ляпнул Санька и оторопел, что сказал глупость.

В ответ грянул дружный хохот:

– Ну ты даешь! Точно Санька-богатырь. Вообще-то точнее будет кум Наум и сват Игнат, но имена угадал правильно. Что прикажешь?

Желаний у Саньки было всего два. Первое: переодеться, иначе так и придётся всем постоянно доказывать, что он не вражеский лазутчик. А второе – побыстрее попасть во дворец к царю Берендею.

– Это мы запросто, – обрадовались невидимки. – Но прежде ты поесть должен. Не принято у нас гостя голодным отпускать.

Тотчас старая скатерть с остатками еды завязалась узлом и исчезла, а на столе появились тарелка дымящихся щей, пара запечённых перепелов с жареной картошкой и горшочек топленого молока рядом с пышным тёплым пирогом. Отдельно лежали большой свёрток одежды и веревочный клубок.

Через полчаса Санька, подкрепившись, развернул свёрток и крякнул от досады.

– Ребята, вы чего мне подсунули? Это же полный богатырский комплект: шлем, кольчуга и меч. Не хватает лишь щита да верного вороного коня. Неужели вы думаете, что я в таком виде смогу незаметно до Берендея добраться?

– Так ты ж, как-никак, а богатырь, – нерешительно возразил Наум. – Но твое слово – закон.

Доспехи исчезли, а на столе появились простая застиранная рубаха, латаные штаны и пара стоптанных лаптей. Сверху лежал тонкий платок.

Санька двумя пальчиками поднял рубаху:

– Ну, молодцы, ну, конспираторы. Хорошо ещё грязью для достоверности не перемазали. Клубок ясно – дорогу указывать. А платок зачем? В девицу превращаться?

Слева прозвучал сдавленный смешок:

– Где ты видел девицу в штанах? А вещица сия волшебная, и тебе понадобится, когда до города доберёшься. Перед тем как войти во дворец, найди укромное местечко да платочек себе на голову накинь. Там увидишь, что произойдёт.

Богатырь переоделся и взял клубок.

– Вы со мной? – спросил он у невидимок.

– Не можем. Яга наказала избушку сторожить.

– Ну, раз приказано – ждите. Хотя я думаю, лучше вам отправиться на её поиски.

Санька вышел на крыльцо, бросил на землю клубок и зашагал за ним следом.

Долго ли, коротко ли, наконец показались знакомые стены. У Саньки учащённо забилось сердце, и в душе затеплилась надежда: может, насочиняли про похищение Василисы, а она выбежит навстречу, протянет руки, засмеётся и бросится на грудь.

Но гладко происходит только в мечтах, а в жизни вечно идёт наперекосяк. Хотя солнце и стояло высоко в небе, городские ворота оказались на запоре. Возле них стояла телега, груженная сеном. Понурая лошадёнка равнодушно рассматривала что-то на земле, а из сена раздавался храп спящего возницы.

Санька постучал. Тишина. Он постучал сильнее. Никакого ответа. Тогда он принялся барабанить что было сил, затем развернулся и принялся колотить по створке ногой.

Из бойницы высунулось недовольное лицо стражника.

– Кого тут черти носят? – рявкнул он и, увидев бедно одетого парнишку, скривился: – Ты, обглодыш, будешь шуметь – уши надеру.

Это наглое заявление возмутило Саньку до глубины души. Получалось, что его и тут, в городе, совершенно не помнят и ни во что не ставят. Вроде и времени прошло не так много, а уже напрочь забыли.

– Я богатырь Санька.

Стражник сначала удивлённо хмыкнул, затем хрюкнул, а потом принялся громко хохотать и в конце концов повалился на пол. Наконец успокоился, вытер рукавом слезы и снова, высунувшись из бойницы, укоризненно произнёс:

– Молод ещё, а врать горазд. Говорят, – он понизил голос, – его сам Кащей Бессмертный в свою свиту зачислил. Потому как геройская личность. Можно сказать, в одиночку, весь Серый Орден уничтожил. Они наше царство захватить хотели, а Санька-богатырь не дал. Этих самых захватчиков, как тараканов, видимо-невидимо налетело. Богатырь Санька вышел им навстречу; как махнет мечом направо – улица, махнет налево – переулочек. Всыпал злодеям по первое число.

Слушая этот рассказ, парнишка непроизвольно расправил грудь и приосанился. Как не крути, а приятно, когда тебя хвалят. Молодец Баюн, постарался. На всё царство прославил. Но тогда тем более странно, что его не узнают. Раз в бою видели, так обязаны и помнить. Неужели он так сильно переменился?

– А ты в битве участвовал? – перебил он ударившегося в воспоминания вояку.

– Не так чтобы в самой битве, но почти: я в то время служил пешим ратником в той сотне, что к богатырю с воеводой на подмогу шла. Мы, считай, на полдня всего-то и не успели.

– Получается, ты Саньку и в глаза не видел?

Стражник насупился.

– Ты полегче, а не то по лбу схлопочешь. Здороваться не здоровался, врать не буду, но рядышком стоял. Вот как до тебя, даже ближе. Он ещё с нашей Василисой…

– Ну и каков он? – продолжал напирать парнишка, надеясь, что теперь-то его узнают.

– Каков, каков? Я его вообще-то со спины видал, но скажу тебе – герой. Одно слово, богатырь. Плечи – во. Широченные такие плечи. Сам он – во, таких, как ты, пяток нужно сложить. Грудь колесом. Глаза голубые-голубые и волосы русые. Свой, коренной русак. Борода небольшая, колечками…

– Постой, постой, какая борода? Ты же его со спины видал?

– Люди сказывали. А ты не перебивай. Меч у него в три пуда. А голосина – не твоя писклявка. Как крикнет – лошади замертво падали. Тебе, недомерку, этого не понять. Это видеть надобно. И чего это я тебе все рассказываю, время зря теряю? Надоел ты мне, шагай отсюда, покуда цел, а то стрелой угощу.

– Мне в город нужно.

– Всем нужно.

– Так почему не пускаете?

– Из дворца пришёл приказ: запереть все входы и выходы, чтоб ни одна вражья душа внутрь не проникла. Какая душа вражья, а какая нет – неизвестно. Раньше хоть столб с волшебным самоцветом стоял: стоило нечисти рядом появиться, он темнел. А теперь нет ничего, срыли столбик. Наше начальство, опасаясь царского гнева, на всякий случай приказало в город вообще никого пускать. Так что хватит болтать и вали отсюда, а то я уже и лук достаю.

Трудно сказать, чем бы закончилась эта «задушевная беседа», но к воротам подскакала группа всадников. Санька моментально узнал дружинников, с которыми он недавно так поспешно расстался. Он быстренько отвернулся, стараясь сделаться как можно незаметнее, а затем нырнул под телегу и замер. Но всадникам было не до него.

– Живо открывай, толстяку помощь нужна! – закричали они часовому.

Действительно, Митюха почти лежал в седле, привалившись к холке коня.

– Кто это его? – участливо поинтересовался часовой.

– И не спрашивай. Жуткая история. В дозоре мы стояли. Тут на нас напало целое полчище колдунов. Еле отбились. Толстяку больше всех попало, совсем плох. Надо срочно доложить царю, что совсем рядом нечисть объявилась.

Перепуганный часовой скатился по лестнице вниз, в караулку, переполошив мирно дремавшую дежурную смену. Поднялась суматоха. Стражники похватали оружие, высыпали на улицу и отодвинули засовы. Дружинники въехали в город, а следом втащилась и телега, под которой схоронился Санька.

Где Василиса?

Отыскать дворец – дело одной минуты. Вот оно, знакомое крылечко, на которое много раз возвращался Санька в своих мечтах. Он поправил рубаху, но вспомнил про платочек. Укромных местечек вокруг сколько душе угодно, и, свернув в первый же переулок, парнишка оказался в тупике из трех высоких заборов. Он вытащил платок и набросил себе на голову. Тонкая материя неожиданно развернулась в огромное покрывало, накрыла его целиком и превратилась в легкий белый дым. Дым рассеялся, и Санька довольно улыбнулся: вместо замызганного тряпья на нём красовались богатырские доспехи. Теперь не стыдно и перед царем показаться.

Он вернулся ко дворцу, поднялся по ступенькам и только взялся за ручку, как дверь распахнулась, и на крыльце появился Берендей.

И снова неожиданность: царь поначалу опешил, однако, вместо того чтобы обрадоваться, насупился.

– Явился, негодник? Ты где болтался?

– Что значит болтался? Дела были.

– Ишь ты, скажите на милость, – грозно вскинулся царь. – Дела у него такие важные и срочные, просто спасу нет. Небось от забот этих устал, намаялся, родимый. Ну ничего, я тебе устрою отдых. Стража, ко мне! Сейчас тебя посадят в холодную, а завтра утром отрубят голову.

– За что? – искренне удивился Санька.

– Как за что? – теперь уже удивился Берендей. – Кто привел нечисть во дворец? Из-за кого у нас неприятности?

– Не понял? – набычился богатырь. – Я, чтобы с вашей царской особы корону вместе с головой не сняли, живота своего не жалел, и я же виноватым остался.

– Он ещё оправдывается! – взвизгнул Берендей. – Незнамо откуда появился, Василисе голову заморочил, а потом сбежал. Вот она с горя замуж и выскочила.

– Как замуж? Говорят, что пропала.

– Хрен редьки не слаще. Третьего дня пришла ко мне, тихая такая, и говорит, что встретила богатого красавца принца, который от неё без ума. Живописный портрет его показала. Я даже рта раскрыть не успел, как она встала, поклонилась и ушла.

– Замуж, – машинально повторил Санька. – Выходит, никто ее не крал, не заколдовывал, а я-то, как дурак, торопился. – И он мрачно уставился на царя. – И чего теперь шуметь? Вы, помнится, давно хотели её за какого-нибудь принца заморского отдать.

– Хотел, не хотел, – горестно вздохнул Берендей. – Был бы ты рядом, ей такая глупость в голову бы не пришла. Я, по правде говоря, думал, ты у меня зятем будешь, а теперь ума не приложу, кто её охмурил.

Царь бессильно опустился на ступеньку и вдруг запричитал:

– Да когда же это я из дома гнал-то? Напротив, завсегда в придачу полцарства давал. Хоромы новые, отдельные помог бы построить, живи-не хочу. Ан нет, никогда отца родного не слушала, всё по-своему делала. Вот и допрыгалась. Сгинула моя кровиночка, где теперь её искать?

Берендей хлюпнул носом и вытер глаза рукавом.

– Одного в толк не возьму, откуда портрет того принца оказался? И вид у неё такой, словно не в себе. Она ведь, как мне доносили, частенько в лес ходила к твоим колдунам. Может, кто-то из них Василису и сглазил.

В это время подскочили два стражника, но, увидев, что на них не обращают внимания, принялись нерешительно топтаться на месте, ожидая приказаний. Санька, недолго думая, лишь бы рядом не маячили, отправил их принести попить, а сам уселся рядом с царем.

– Вот вы ругаете наших волшебников, а у меня есть точные сведения, что Баба Яга знала, кто вашу дочку увёл. Она за этим «женихом» в погоню отправилась, чтобы Василису вернуть, но боюсь, тоже в беду попала. Очень может быть, что Василиса действительно не по своей воле отправилась в чужие края, и это совершенно меняет дело. Я думаю должен же быть еще кто-то, кто слышал, или видел, или догадывается. Нужно только найти этих людей. Вы пока на крылечке посидите, успокойтесь. Я тем временем похожу, поспрашиваю, послушаю, может, что и узнаю. Раз я тут, то обязательно разыщу Василису.

Берендей с надеждой глядел на богатыря и кивал. Ему очень хотелось верить, что и на этот раз Санька спасёт царство. Вернулись стражники и принесли ковшик с квасом. Берендей пил квас и без конца повторял, как пришла к нему Василиса и что затем произошло.

Санька выбрался из дворца и развил бурную деятельность: за каких-то полчаса допросил всех слуг и обежал весь город. Выяснилось, что, кроме царевны, исчез и Липуня. С этими сведениями богатырь и вернулся к Берендею.

– Ну, узнал чего? – с надеждой в голосе вытянул шею царь.

– Да у вас тут вообще жуткие вещи творятся, – с порога выпалил богатырь. – Воевода, оказывается, тоже пропал. Он, наверно, кинулся защищать царевну, и его тоже уволокли или, того хуже, пристукнули – и головой в колодец. Так что теперь их двоих искать надо.

Царь потупился и нехотя произнёс:

– Липуню искать совершенно не обязательно. Нету его.

– Как это нету, убили?

– Да нет, пока живой.

– И сильно ранен?

– Почему ранен? Жив, здоров. Он это… шибко умный стал: советовать вздумал, что делать, да как делать. Ещё один советник выискался на мою голову, – принялся оправдываться Берендей. – После твоей победы к нам больше никто соваться не рисковал. Ты сам посуди, кто теперь на нас войной пойдёт, зная, что ты в любой момент объявиться можешь. Недоумки только. Я и распустил половину войска, оставил только свою личную охрану – так, на всякий случай. А воевода никак не успокоится: «Не теряйте бдительности», и давай смотры да учения проводить. Надоел хуже горькой редьки. Вот я его в дальний монастырь-то и отправил. Пусть, думаю, чуток поостынет, о своём поведении поразмышляет, глядишь и поумнеет. Да ты не думай, келья у него там чудесная, на одного человека, тишина, никаких волнений. Короче, сплошная благодать.

Санька нахмурился.

– Да уж, вам, царям, только подпевать надобно. Стоит высказать своё мнение и всё, приплыл. Пока ты нужен, привечают, а только беда мимо пройдет – с глаз долой. Эдак и меня при случае запрут, куда Макар телят не гонял?

– Ты другое дело, – поспешно возразил Берендей.

Санька скептически посмотрел на царя, но решил в эту тему не углубляться.

– Ладно, давайте о деле. Первое – вернуть назад воеводу. Второе…

– Погодь. Царь я или не царь? Я его сослал, и теперь он должен там сидеть до скончания дней своих. Его только мой преемник помиловать может. Вот найдешь Василису, примешь царство и делай, что душе угодно. Так положено.

– Кем положено? – не выдержал Санька. – Вы хотите, чтобы Василиса домой вернулась? Я без Липуни ничего делать не буду. Если уж очень о приличиях волнуетесь, то объявите, что по случаю возвращения славного богатыря, меня то есть, объявляется всеобщая амнистия.

– Чего объявляется?

– Амнистия. Проще говоря, всех прощаете.

– Не, я лучше твое мудреное слово скажу.

– Говорите, что хотите, но чтоб Липуня был тут. А я пока домой схожу. Никто, случаем, не занял мои хоромы?

– Да ты что? – всплеснул руками Берендей – Кто туда рискнет вселиться? Свободна.

– Вот и ладненько.

Санька открыл дверь, вошёл в избу и остановился на пороге. За короткое время своего первого пребывания в царстве он успел полюбить этот небольшой, но такой уютный дом и теперь, прислонившись к косяку, с волнением вдыхал родной запах.

«Найду Василису и поселюсь здесь», – подумал богатырь.

Он обошел комнату, заглянул на кухню. Действительно, ничего не изменилось, словно он никуда и не исчезал. И тут лицо его расплылось в широкой улыбке: на полке среди мисок и ложек торчал знакомый валенок. Стараясь не шуметь, парнишка на цыпочках подошёл к полке и легонько потянул Домового за ногу. Валенок взбрыкнул. Санька потянул снова.

– Пшлвон, – раздалось в ответ.

Санька тихо хихикнул и шлёпнул по маленькой ноге.

В ответ раздался возмущенный вопль:

– Да какой такой сушеный таракан смеет меня тревожить?! Да если я сейчас скажу заклинание, которому меня научил богатырь Санька, то быть тебе до скончания века ящерицей или жабой! Да я…

– А в шахматишки сразиться?

Наступила тишина, валенок исчез, и вместо него среди мисок возникла взъерошенная физиономия.

– Родимый! Вернулся! – радостно взвизгнул Домовой и так резво спрыгнул с полки, что посуда с жутким грохотом посыпалась вниз, и по полу в разные стороны полетели черепки.

– Полегче, ты, хранитель домашнего очага. Без ужина оставишь, – рассмеялся Санька.

– Пустое, счас приберем. Ой, а это что? – всплеснул руками Домовой, заметив у богатыря заплывший глаз. Ещё одна миска выпала из его рук и разлетелась на мелкие кусочки.

– Пустяки. Взаимопонимание с некоторыми товарищами по оружию искали. Оно было, но поначалу очень маленькое. Пришлось разъяснять.

– Так это на тебя наши славные вояки нарвались?! – восторженно воскликнул Домовой. – И поделом. А то примчались, людей взбудоражили: «Город окружили злые колдуны». Теперь этих колдунов до скончания века искать будут. А ты не переживай, в момент твою красоту поправим. – И старичок вытащил прямо из воздуха горшочек с мазью. – Пара пустяков. К утру пройдёт и не видно будет, – тараторил он, накладывая мазь.

Через час Санька сидел за столом и уплетал приготовленный ужин. Домовой устроился напротив и, подождав, когда богатырь насытится, выдал давно крутившийся на кончике языка вопрос:

– Ты где пропадал? Такой переполох в городе поднялся, не передать. Чего только люди не болтали.

– Мне Кащей Бессмертный работенку подогнал, я отказаться никак не мог.

– Точно. Люди так и говорят: Кащей забрал, – прошептал Домовой и на всякий случай залез под стол. – А ты действительно живой?

Санька в ответ молча покрутил около виска указательным пальцем.

Старичок немного помялся, что-то бормоча себе под нос, затем вернулся обратно на лавку.

– Ты о своей встрече с Кащеем лучше молчи. Народ к нему с опаской относится, и у тебя появятся лишние заботы. Если кто спросит, отвечай: ездил за три моря. А что, почему – дело служивое, секретное.

– Меня эти глупости не интересуют, – отрезал богатырь. – Мне Василису найти нужно. А здесь, сам понимаешь, без колдовства не обошлось: поэтому организуй мне встречу с нашими лесными волшебниками.

Домовой призадумался, поглаживая бороду.

– До Лешего сейчас не добраться. Он у Водяного в заколдованном омуте с горя пьет, не просыхая. А так как дороги туда никто не знает, то и вытащить его оттуда нет никакой возможности.

– У Соловья спросить нужно. В свое время он мне к этому омуту тропинку показал.

– И Соловей с ними. На троих сообразили. Это те, о ком мне известно. Яга исчезла, Баюн тоже. Никто ничего не видел и ведать не ведает.

– И Баюн пропал? – присвистнул парнишка. – Совсем нехорошо.

– И не говори, – вздохнул старичок.

Так, вспоминая былое и пытаясь придумать, как отыскать царевну, они засиделись далеко за полночь.

Утром, едва первый солнечный лучик поднял всех петухов в округе, Санька вскочил, быстренько ополоснул лицо и на цыпочках подошёл к двери, ведущей на кухню. Затем резким рывком распахнул её и с криком «Соня, подъём!», влетел внутрь, но тут же смущенно остановился.

Стол был уже накрыт к завтраку, а из-за печи ехидно выглядывала довольная физиономия: как парнишка ни старался, Домовой проснулся раньше.

Едва богатырь взял ложку, дверь распахнулась, и в избу ввалился Липуня. Друзья обнялись. Воевода сильно похудел, однако держался бодро.

– Кормежка неважнецкая, – усмехнулся он, заметив недоумевающие взгляды. – Вода, капуста, на сладкое – репа. Но это мелочи. Ответь-ка лучше, куда ты пропал?

Санька неопределённо покачал головой.

– Скажем так, выполнял секретное поручение. Ты человек военный, поймёшь: не имею права разглашать чужую тайну. Поэтому давай за стол. Домовой, ставь ещё тарелку. Поедим, а заодно и подумаем, как быть дальше.

К сожалению, воевода, которого держали взаперти в маленькой келье, ничего не знал не только о Василисе, но и вообще ни о чём, что творилось в царстве. Внимательно выслушав Санькин рассказ о его возвращении и о том, с чем он здесь столкнулся, Липуня сразу же заявил о своём желании принять участие в поисках и освобождении царевны.