Текст книги "Догма"
Автор книги: Вячеслав Прах
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
Вячеслав Прах
Догма
© Прах В., 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2021
* * *
Глава первая. Начало
Обо мне никто не узнал. Спустя некоторое время после того, как священника Гренуя обнаружили мертвым, а именно – как было написано в протоколе – скончавшимся от сердечного приступа, и признали серийным убийцей, который наводил ужас на весь город, я отправил Линде Олбрайт письмо. Не от руки написанное, а в печатном виде, чтобы мой почерк не стал в итоге уликой против меня.
Письмо гласило:
«Никому обо мне не говорите. И быть может, мы еще с вами встретимся.
Сержант».
Кстати, узнав о том, кем был старый добрый священник Гренуй, она выразила желание отправиться в морг и лично опознать его (по рукам), хотя против него уже тогда было достаточно улик, чтобы его «честное» имя было очернено и оплевано. И девушка, разумеется, его опознала – обо всем этом мне рассказал Марк.
Храм временно закрыли, а помощник отца Гренуя сказал, что никогда больше не станет служить в этой церкви, и перевелся в другую.
Все так или иначе налаживалось, я писал музыку и продавал ее редким ценителям моего творчества. Всего за несколько месяцев в новосозданном сообществе, посвященному моей авторской музыке, набралось около четырехсот человек, и большинство из участников просили, чтобы я выпустил альбом.
Чуть позже я так и сделал.
С Марком мы стали ближе. Гораздо ближе, чем раньше, – от него больше не воняло ложью и вечными недоговорками. Он был честным и прозрачным, как условия кредита в местном банке, который хотели мне навязать, когда я завел свою первую карту. «Все честно и прозрачно. Брать кредит у нас – одно удовольствие». Нет уж, спасибо. Пока буду довольствоваться тем, что есть.
Вот так и началась новая глава моей жизни. Как-то Марк сказал мне, что я стал намного сдержаннее и спокойнее. В общем, неудивительно. После того, что я пережил и о чем мой друг полицейский не знал… Одно дело видеть дьявола внутри себя, другое – увидеть его однажды в чужих глазах. Особенно в тех, где, как мне показалось, много боли и Бога.
Все закончилось, и я каждый новый день был этому рад. Играл на пианино, поглядывал в окно, дожидаясь Марка с работы, и по-своему ценил то спокойное, мирное время, когда монстр исчез из нашего города. Вот только я никак не предполагал, что это временное затишье давалось лишь для того, чтобы разбить вдребезги все мое представление о Человеке и Монстре.
Я убил того, кто отнимал чужие жизни, даже не прикоснувшись к нему. Я не знал, что уничтожить монстра – это не значит уничтожить зло. Он был не один такой…
* * *
В тот день я пошел на местную почту, чтобы отправить диски людям, заказавшим у меня музыкальный альбом с автографом. Сидя у окна, краем уха я услышал, как женщина лет пятидесяти выражает свое недовольство по поводу работы местной почты, затем – по поводу полиции, а затем – и властей в целом. Никто из работников почты не воспринимал ее всерьез и не вступал в дискуссию. Что ж, просто у человека стало гадко на душе именно в тот момент, когда он пошел на почту, чтобы отослать кому-то письмо. Бывает. Что поделать, человеческий фактор. Человек – не робот, ему чувствовать не запретишь.
Хотя ученые в ближайшем будущем хотят внедрить роботов в нашу жизнь, чтобы они нас обслуживали и облегчали нам существование… чтобы они вытесняли нас. Конечно, они много чего хотят, эти ученые, и подобное заявление не воспринимается пока всерьез, ведь на проект уйдут годы, а может, и десятки лет. Они вот не подумали, эти головастые, как обыкновенный человек будет зарабатывать на жизнь? Наверное, обслуживая роботов. Изготавливая их и ремонтируя время от времени. Роботы будут обслуживать мир, а мы будем обслуживать их…
Интересно, станут ли роботы писать музыку? Если и да, то, похоже, только скрещивая великих. К примеру, Бетховена с Моцартом, чтобы на выходе получился новый шедевр – «Бетхоцарт», поданный в красивой обертке. Обзовут, например, произведением некоего Карло Антонио Пальяччи под названием «Сон Моны Лизы». А книги как будут писать эти железяки? Скрещивая Достоевского и Андерсона? Чтобы на выходе из типографии получилась «Сказка о самоубийстве»? Или Михаила Булгакова с Эдгаром Аланом По – «Ворон и Маргарита», ага!
Ладно, меня опять занесло. А ведь обыкновенная женщина, чья-то мать и дочь просто зашла на почту, начала жаловаться на жизнь и пробудила во мне такие странные мысли… нас поработят роботы, бр-р.
Я сидел за свободным столиком, никого не трогая, подписывал конверты и вкладывал в них диски.
Та самая женщина вдруг обратилась ко мне:
– Простите, я не помешаю?
– Нет, садитесь, – любезно и ровно сказал я.
В конце концов, у стола стоит два стула, и кто может запретить ей сесть на свободный?
– Эта почта… Боже, нет слов. Я отправляла письмо в другой город, и оно шло целый месяц. Куда катится эта страна?
Свой монолог она адресовала не мне, так, говорила в пустоту, наверное, обращаясь к некоему внутреннему собеседнику. Невольно скосив глаза, я увидел, что она тоже что-то подписывает. Наверное, всемирную жалобу на жизнь! Есть такая категория людей, которые постоянно и на все жалуются.
– Роботов они хотят внедрить в нашу жизнь, идиоты! – вдруг произнесла посетительница, и я аж вздрогнул от неожиданности. Надо же, ее мысли пошли в том же направлении, что и у меня. Она тем временем продолжала: – А кто будет лечить людей? Кто будет лечить больных шизофренией? Тоже роботы? Все стремятся сделать сверхчеловечество, а на обыкновенного человека плевать. Так было всегда, это только песни, что они защищают наши права, что заботятся о нас. Никто о нас не заботится!
– Простите, а что, вы не в состоянии позаботиться о себе сами? – Я не сдержался и первым начал разговор.
Внутри я смеялся, так как после вчерашней телевизионной пресс-конференции нашего президента эти роботы засели не только в моей голове. Мы с Марком, правда, смотрели все уже в повторе – его коллеги посоветовали ему взглянуть на «наше светлое будущее». Президент сказал, что ученые смело заявляют о своих намерениях относительно железных машин с искусственным разумом. Видимо, эта информация вызвала паранойю и манию преследования роботами у целой страны… Забавно.
– Не могу! Я даже не могу позаботиться о своем сыне, что уж говорить обо мне самой.
Ну все, появились свободные уши. Мне конец! Черт же меня дернул прокомментировать. Сидел бы себе спокойно, писал, эх…
– Сыну его одноклассник выстрелил в челюсть из пневматического пистолета. Вы даже не представляете себе, как сейчас выглядит рот Райана. Никогда не смотрели «Пилу»?
– Странно, что вы ее смотрели. И что? Закрыли этого одноклассника?
– Закрыли? Издеваетесь, что ли? Ему всего пятнадцать лет, он несовершеннолетний и к тому же из неблагополучной семьи. Полиция мне сказала, что ничем помочь не может. Забирайте, мол, свое заявление и идите заботиться о сыне.
– Так и сказали?
– Да. Эта страна… в прокуратуру не протолкнуться, завести дело – целая проблема. У меня уже крыша едет, извините меня, я бегаю от одного участка к другому, в прокуратуру, уже президенту пишу письмо. А этого парня даже ударить нельзя, потому что посадят меня. Представляете, он берет с собой в школу пистолет и показывает его одноклассникам, поднимает свой авторитет в их глазах. А моему сыну говорит, чтобы я перестала на него писать, а то переломает ему ноги. Я уже подыскиваю другую школу… Это такой ужас, не передать! Он даже не раскаивается в том, что сделал.
– Напишите мне, пожалуйста, номер вашего мобильного, имя, фамилию, адрес. Я передам эту информацию в надежные руки. Пишите сейчас же.
– А кто вы?
– Я никто, а вот мой друг – хороший полицейский, и, думаю, он поможет найти подходящее место для этого парня.
– Да, хорошо…
Она написала что-то на листе и передала мне. Очень красивый и ровный почерк. На самом деле интеллигентная женщина. Таким порой бывает тяжко.
– Я отдам кому надо.
– Спасибо. Знаете, я работаю в психиатрической лечебнице, если вам или кому-то из ваших родных понадобится рецепт на какие-нибудь таблетки, которые не продаются свободно в аптеках, или что-нибудь нужно будет достать, позвоните мне. Я помогу. А еще… у вас есть дети?
– Нет.
– Хм, ну ладно, если кому-то из ваших близких нужно будет устроить быстро и без проблем ребенка в садик, обращайтесь, у меня есть хорошие знакомые.
– Ладно, я пойду. Ожидайте звонка.
Она молча проводила меня грустным взглядом, похоже, не сильно поверив в грядущее чудо. Я отправил посылки и ушел прочь. Когда покидал почту, женщина все еще сидела за столиком и писала.
Меня реально зацепила эта история, и как только представилась возможность, я первым делом позвонил Марку.
– Доброе утро. Не отвлекаю?
– Доброе. Что-то срочное? – отозвался он.
– В общем-то да, но оно дождется твоего обеда. Приедешь домой?
– Хм, скорее всего нет. Много бумажной волокиты сегодня навалилось, мой напарник ушел в отпуск, и нужно все разгребать самому. Если что-то важное, приезжай к участку, зайдем в ближайшее кафе, перекусим, и расскажешь мне, что у тебя там произошло. Ты же вроде должен был отправлять альбомы? Разве нет?
– Уже отправил. Хорошо, я приеду к тебе. Во сколько?
– К двум.
– Договорились! До встречи.
Сначала я вернулся домой, быстро попил чай, поиграл на пианино, а около двух вышел из квартиры и отправился к ближайшему метро.
* * *
– И что, ее послали? В какой участок она обратилась? – Марк удивленно взглянул на меня, будто в его практике подобное происшествие случилось впервые.
– Вот ее номер телефона, – сказал я, протягивая листок. – Позвони ей, будь добр, в ближайшее время. Она интеллигентка, такие, увы, зачастую своего не добиваются.
– Ладно, позвоню, когда приду в участок.
Мы сидели с Марком в кафе за три квартала от его работы. Безлюдное спокойное место – кроме нас в зале был только один посетитель, тихий пожилой старичок в сером плаще. Все время, что мы с Марком здесь провели, он стучал по клавиатуре своего ноутбука. Возможно, переписывался по почте. Сейчас у стариков и старушек наступила виртуальная любовь. Эпоха технологий. Наши деды с боевым задором готовы командовать роботами. Подавайте уже!
В кафе была светлая, теплая обстановка. Французские окна от пола до потолка… и вообще, мне показалось, что здесь присутствовал французский дух. В воздухе пахло корицей, кофе (хорошим, прошу заметить), а еще ванилью, круассанами и неспешностью. Знаете, такой приятной размеренностью. Плюс спокойная негромкая музыка. Джаз сменяли композиции великих композиторов, в частности, Бетховена и Моцарта, но это не выбивало из завораживающей тишины. Наоборот. Очень интересное сочетание.
– Еще кофе закажу, пожалуй. Что-то слабенький он у них здесь. И что это за дела такие, что курить в кафе нельзя? – Марк недовольно бурчал себе под нос, наверное, трудности на работе. – Официант, будьте добры, еще один кофе. Только на этот раз эспрессо, а то не бодрит ваш латте. Спасибо, – крикнул он через весь маленький зал.
Дятел, как я заочно прозвал для себя старичка, перестал стучать по клавиатуре и обернулся посмотреть на громкого посетителя. (Все это время он сидел к нам спиной.)
– Прощу прощения, – вежливо обратился к Марку официант за кассовым аппаратом. – Будьте добры сделать заказ у стойки, у нас самообслуживание.
– Ну и сервис… – Марк поднялся со своего места.
– У них здесь так принято, – улыбнулся я, зная, в каких местах он привык пить кофе. И какой кофе!
– Курить нельзя, кофе принести нельзя. Что у вас можно, дорогой человек? А у вас лицензия есть?
– Лицензия есть, – кивнул кассир, молодой человек довольно высокого роста. На вид ему было не больше двадцати пяти. – У нас можно наслаждаться атмосферой, музыкой и пить вкусный кофе. Еще у нас есть книга отзывов и пожеланий, принести вам?
– Да нет, не нужно. Ладно, все нормально, дружище.
Марк взял свой эспрессо, заплатил за него и вернулся за стол.
– Ох, как достало все! В редкий свободный час не могу спокойно расслабиться. Вот приходишь в «Гертруду Камбуду», и там тебе радость! Чашечка кофе? Не проблема! Причем кофе такой, что через двенадцать часов уснуть ночью не можешь. И кури на здоровье, хоть сдохни! А тут… вся эта музыка, вычурность. Зачем было окна ставить от пола до потолка? Зимы у нас лютые, между прочим. Посетители в декабре предпочтут на улице кофе быстро выпить, чем сидеть и мерзнуть в кафе. И вообще…
– Хватит, Марк, я понял. Что у тебя на работе?
– Да не спрашивай! – Он раздраженно тряхнул головой. – Бытовые разборки, убийства на почве ревности… Муж пытается засадить за решетку жену, жена – мужа. А ребенок старается оправдать обоих! Что за жизнь? Где семейные ценности? Друг друга обманывают, предают, убивают, раскаиваются, плачут и так далее. Как тут с ума не сойдешь? Изо дня в день накапливается. Я уже бирюком становлюсь, замкнутым, угрюмым… брюзжащим.
– Ага. – Я наслаждался своим нежным и пенистым капучино, он был прекрасен как никогда.
– Кстати, вот еще незадача. В церковь священники идти не хотят… ну, ты знаешь в какую. Говорят, там все стены пропитаны злом и ни одной молитвой это зло оттуда не выгонишь. Люди ее стороной обходят. Суеверный народ нынче стал. Летающие машины они хотят запустить, роботов строят, а сами верят в призраков, в дьявола и всякую другую чушь.
– И ты с этими роботами. Ха-ха-ха! – не удержался я.
– Так все о них говорят после вчерашнего обращения. Полицейских хотят заменить железяками… Серьезно? Кто убийц искать будет, составлять психологический портрет, изучать отпечатки, ткани кожи, волосы, ДНК? А стрелять в преступников они силой мысли будут или их лазерами оснастят? Ну и вздор. Куда катится наша страна!
– К роботам, Марк.
– Да иди ты… Ладно, извини, что-то и вправду грустно все.
– За сестру переживаешь? – Кажется, я понял, что его заботило на самом деле.
– Да, – признался он. – Уже неделю на связь не выходит. Хоть бы сказала, как все прошло, купила она квартиру или до сих пор снимает? Устроилась ли на работу? Не окружают ли ее ублюдки, как…
– Тс-с, мы здесь не одни. Не стоит произносить вслух то, что однажды может обернуться виселицей, – тихо, но строго сказал я. (Иногда бывало, что мы с Марком менялись местами и я на время будто превращался в его старшего товарища.)
Он кивнул:
– Да. Мне бы весточку от нее. Уже четвертую ночь плохо сплю, Домми.
– Придет твоя весточка, не стоит так переживать. Ей же не десять лет, она взрослая девушка, четвертый десяток на носу…
– Она всего годом меня старше, – недовольно уточнил Марк.
– Вот именно. А ты уже одной ногой кладбищенскую землю топчешь, обсыпаешься весь.
– Да ну тебя, я серьезно.
– Может, съездить к ней? Не думал?
– Если не выйдет на связь через несколько дней, возьму отпуск и поеду. Заодно и отдохну от всего этого. О, эта мысль определенно меня греет! – Мой старый добрый Марк наконец улыбнулся.
Мой единственный на свете друг. Мой герой и очевидный антипод моей личности.
– Самое время!
– Ладно, мне пора, засиделся. Опаздывать нельзя: шеф у нас как злая собака. Одно опоздание – словесный расстрел! Был рад увидеться, дружище, буду дома вечером, как всегда. Ты здесь еще посидишь?
– Да, мне нравится это место. И я был рад увидеться, удачного дня!
Марк отставил в сторону пустой стаканчик и направился к выходу.
– Прошу прощения, – натянув приветливую улыбку, обратился к нему кассир, когда тот уже был около двери. – Уберите, пожалуйста, за собой бумажный стакан.
– О Господи Иисусе, за что я попал в это место! – тихо выругался про себя Марк и вернулся к столику.
Я ему подмигнул.
С того самого дня я и силой бы не заставил Марка пойти в это кафе снова. Даже если бы во всем городе закончился кофе и закрылись все кофейни. Тут Марк был категоричен как никогда.
* * *
Поздним вечером того же дня.
– Привет. – Я прикрыл крышку пианино и выскочил в коридор, как только услышал скрип двери.
– Привет, Домиан. Плохие новости у меня.
– Относительно чего или кого?
Марк приступил к своему вечернему ритуалу – натиранию обуви до блеска.
– Относительно Мэри Мок.
Я посмотрел на него глазами, полными неведения и непонимания. Кто такая эта Мэри Мок?
– Ну твоя женщина с почты, которая поклялась, что лично поедет к президенту, если одноклассника ее сына не посадят… И плохие новости в том, что его не посадят.
– Что значит не посадят? И ты туда же?
– А она тебе сегодня утром не рассказала, по какой причине все отказываются рассматривать это дело?
– Нет, но какая может быть причина, чтобы покрывать преступника? Не понимаю.
– Там не все так просто, Домиан.
– Рассказывай.
Он закончил чистить обувь, и мы отправились на наше любимое место, где могли коротать будние вечера и выходные дни и ночи. За сигаретой, за стаканом бренди, за интересной историей…
– В общем, дело такое. Одноклассники поехали в лес, на природу, разумеется, без взрослых. Напились, как я понимаю, накурились, и думаю, что не только сигарет. Большинство прямо тут же и уснуло, а проснулись они от крика этого Райана Мока, которому прострелили челюсть. И все в один голос утверждают, что никто из их компании в него не стрелял и, конечно же, пистолета ни у кого и быть не могло. Сложность в том, что все в один голос утверждают, что стрелял охотник, неизвестный человек, проходивший мимо. По всей видимости, этот Райан был в их классе изгоем. – Марк в задумчивости взъерошил волосы. – А тот, кого он, точнее, Мэри Мок, обвиняет, – Адам Фокс. Недавно у его матери отобрали родительские права за пьянство и полное отсутствие заботы о своем ребенке. Он живет вместе с дедом, тот взял над ним опеку.
– Значит, никто не хочет за это браться, так как все одноклассники утверждают, что Адам Фокс не стрелял в Райана? И вы им верите?
– Верим – не верим, это не имеет значения. Значение имеют только факты. Факт первый: по утверждению тринадцати человек, в том числе и самого обвиняемого, Адам Фокс спал в момент выстрела. Факт второй: подозреваемых по этому делу нет. Вот и все. Если бы нам принесли пистолет с пальчиками Фокса на рукояти, тогда да, без проблем. Посадим, как родного. А так…
– Понятно.
– Нужны улики против него, Домиан, и я это уже сказал Мэри Мок. Без них даже президент ничем помочь не сможет.
Мы курили, пили: я – чай, Марк – кофе. Мы проболтали всего час этим вечером, так как Марк был уставшим. Когда он ушел спать, я немного поиграл на пианино, а затем прилег и сам.
Думал об этом Адаме Фоксе…
* * *
Когда я проснулся, первым же делом позвонил Мэри Мок и попросил о встрече с ней и ее сыном. Она охотно согласилась, сказав приехать к ним домой после трех. Марк все равно сегодня не мог вернуться к обеду, а потому я без колебаний отправился к своей новой знакомой. Они с Райаном жили в центре города в одном из самых старых, сохранившихся с давних времен зданий.
– Здравствуйте, Мэри.
– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста.
Я вошел в ее квартиру, и первое, что почувствовал, – запах духов. Таких старомодных «материнских» духов. Если вы понимаете, о чем я.
– Вот сюда, в гостиную.
Миновав короткий узкий коридор, мы попали в небольшую комнатку. Даже гостиная Марка была больше. (Эта квартира вообще не отличалась простором.)
Достаточно светлая комната. Два окна. Кровать рядом с одним из них, стол посредине, старинный деревянный комод. В комнате пахло старостью и явным отсутствием радости. Дух безысходности и тишины. Не самое приятное место, конечно. Какие люди – такое и жилье. Дома всегда впитывают нас в свои стены.
На застеленной кровати сидел молодой парень. Щуплый, намного худее меня (хотя я всегда считал себя тощее всех тощих), невысокий, с жидкими черными усиками и поникшим взглядом. Половину лица, рот и подбородок, скрывала белая повязка.
– Привет, Райан. Меня зовут Домиан. Я пришел, чтобы тебе помочь. Только для начала мне нужно понять, что же все-таки с тобой произошло. Расскажешь? Ну, в смысле… – я запнулся, уставившись на его повязку, – текстом наберешь? В телефоне или на ноуте, м?
Райан бросил жалобный взгляд на мать. «Ну, сколько можно?» – читалось в нем.
Мэри вздохнула.
– Райан, расскажи Домиану о том, что произошло в лесу. Больше тебя беспокоить не будем, обещаю тебе, сынок. – Она произнесла это спокойно, но ощутимо строго.
Ее слова произвели на него должный эффект. Он вытащил из кармана телефон и принялся довольно быстро набивать ответ.
«Мы с ребятами из класса поехали в лес отдохнуть. Выпили, хотели приготовить барбекю, но до этого дело не дошло, расстелили покрывало, многие уснули. Почти все…»
– Ты шутишь? Вы выпили и сразу легли спать? Что вы там пили и что пили раньше, вообще? Курили что-нибудь?
«Ну… виски с колой. Некоторые курили сигареты, некоторые травку. А что ты имеешь в виду под «раньше»? То есть когда собирались вместе в прошлые разы?»
– Именно. А кто из вас курил травку?
«Адам. Только он, остальные отказались. А до этого, когда собирались, пили то же самое».
– Боже… – покачала головой Мэри, следившая за нашим диалогом и читавшая, что пишет сын. – Если бы я знала, никогда бы тебя не пустила.
«Ну, мам…» – напечатал Райан и жалобно свел брови.
– Что было дальше, когда вы уснули? – нетерпеливо спросил я.
На сей раз пацан писал довольно долго.
«Мы с Адамом не спали. Я сидел в телефоне, он курил. Потом он подошел ко мне и вытащил из штанов пистолет. Я спросил, откуда у него пистолет и настоящий ли он. Адам сказал, что настоящий. Его подарил ему дед, чтобы отстреливать всяких гадов. У него дед воевал с вьетнамцами. Он тогда тоже это сказал. Я спросил, зачем он взял его на природу. Адам ответил, что хочет поохотиться. На людей. Он был под травой, не контролировал себя. Я уткнулся в телефон и продолжил болтать с Робом, это мой приятель. Но Адам от меня не отстал. Сказал: «Беги, Форест, беги. Иначе я заставлю тебя его проглотить!» – и приложил дуло к моим губам. Я сказал: «Сейчас закричу». А он говорит: «Как только закричишь, я выстрелю тебе в голову и утоплю этот пистолет в реке. Кто будет слушать историю такого ничтожества, как ты? От тебя постоянно воняет бабушкиными духами. Ты извращенец, ублюдок, повторять не буду, беги!» Но я не побежал, не поверил, что он сделает это. А он выстрелил мне в губы. Я закричал и разбудил всех. Вот и все».
– Понятно, – протянул я.
«Хорошо, что он меня обманул и пистолет оказался не настоящим, а пневматикой, иначе я бы сейчас с вами не разговаривал».
– Это так. Хорошо, спасибо, Райан. А, вот еще, ты брал в руки пистолет?
«Нет, вы что!»
– Хорошо. Мэри, можно с вами поговорить с глазу на глаз?
– Конечно.
И мы вышли с ней в другую комнату, маленькую спальню. По всей видимости, в ней спала Мэри Мок – ее духами пахло здесь еще сильнее. Небольшая такая каморка без единого окна, холодная, темная, со светильником, стопкой книг по психотерапии и кроватью.
Да, она жила своим сыном…
– Скажите мне, пожалуйста, адрес школы Райана и номер их класса. А также телефоны его одноклассников, если есть. И если вам известно, адрес, где живет дед этого Адама.
– У меня есть его адрес, но это бессмысленно. Я уже не раз к нему ходила, он даже слушать меня не стал. Он ничем не лучше своего внука. Или же наоборот… Семейка у них та еще. – Женщина покачала головой. – Домиан, а что говорит офицер Миллер? Они возьмутся расследовать наше дело?
– Зачем же, как вы думаете, он меня к вам послал?
Я улыбнулся Мэри, и она вздохнула с облегчением.
– Спасибо вам, Домиан!
– Пока не за что.
– Вам нужно от меня что-нибудь еще?
– Да, покажите фотографию этого Адама.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?