Электронная библиотека » Ян Валентин » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Звезда Cтриндберга"


  • Текст добавлен: 14 ноября 2013, 07:47


Автор книги: Ян Валентин


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Для начала он попробовал небольшие дозы снотворных и транквилизаторов, но через пару лет перешел на бензодиазепины и морфин. К тридцати годам зависимость стала настолько серьезной, что ему пришлось уволиться из отделения психиатрии Каролинского университетского госпиталя.

То, что в середине девяностых он получил работу в больнице в Карлскруне, было просто чудом. Там настолько нуждались в специалисте, что не стали проверять его прошлое. Именно в этом городе, на площади Гальгамаркен, пасмурным августовским днем, он встретил коричневорубашечников из национал-социалистского фронта.

До этого он читал в местной газете о юнцах, встречающих друг друга нацистским «хайль» и кричащих о «жизненной силе» шведского народа. Но лицом к лицу он увидел их впервые.

Неонацисты раздавали брошюры с невинным снопиком Васы[13]13
  Снопик Васы – элемент герба короля Густава Васы, символ шведского национализма.


[Закрыть]
ярко-желтого цвета, но на флагах красовалась свастика. Двойные молнии, железные кресты и германские орлы развевались в небе над провинциальным городком в Блекинге, а с одной из растяжек к нему тянулись щупальца черного солнца. Графический символ, подумаешь… но на него в тот день он произвел впечатление разорвавшейся бомбы.

Он опустился на траву. Сердце разрывала невыносимая боль – детские страхи, оказывается, никуда не делись, они жили с ним все эти годы. Весь его мир рухнул.

5. Медный купорос

Стокгольмский практикант втянул голову в плечи и, глядя в пол, пробежал обходным путем мимо туалета, чтобы не идти через коридор под взглядами репортеров.

Утро было мучительным. Первый камень бросил всем известный зубр из редакции криминальной хроники – тот самый, который на планерках всегда сидел, полуотвернувшись от стола.

– Мне стыдно, – воскликнул он с пафосом, потрясая вымученными практикантом четырьмя колонками для вчерашнего номера.

И тут все как с цепи сорвались. Стыдно стало всем. Жалкая компиляция! Где его собственные предположения? Почему нет журналистской версии? Почему он не нашел хороший источник информации в полиции? Почему он не разработал след неонацистов и поклонников асов? И почему, почему, почему он не взял интервью у Эрика Халла?

Невозможно было?

Ну да, конечно, совершенно невозможно… только не далее как сегодня утром этот ныряльщик как миленький сидел в телестудии. Так что не так уж невозможно, или как?

Практикант изучал свою чашку с кофе и не решался сказать ни слова в свою защиту – боялся, что голос сорвется. А в довершение всего еще и эта тетка из отдела семейной жизни, вечно с сигаретой, с табачным бронхитом… она начала что-то там хрипеть, как это все постыдно и несерьезно – неопытному практиканту поручили отслеживать самое сенсационное событие в стране, вы, конечно, знаете, даже бесплатные газеты в Стокгольме и то дали больше информации…

– А ведь у них даже и репортера своего в Фалуне не было! – закончила она патетически и закашлялась.

Ускользнув как от насмешников, так и от доброжелателей, практикант закрылся в своей комнате и упал в кресло. У него было такое чувство, что его сейчас вырвет.

Он долго дышал носом, потом принялся еще раз читать вчерашнюю статью. Неужели и в самом деле так плохо?

Он же не виноват, что никто не хотел с ним разговаривать!

Хотя… Эрик Халл и в самом деле появился в телестудии, и вечерние газеты ссылаются на «достоверные источники» в полиции, – кто их знает, что это за источники и насколько на них можно полагаться.

Ну что ж, как вышло, так вышло. Тошнота начала понемногу отступать.

Практикант встал и пнул вращающееся кресло ногой. Пошли они все со своими ритуальными убийствами… в конце концов, он и так собирался завязать с журналистикой, пусть сидят здесь и ноют на своих планерках – только без него.

Он пошел к заведующему отдела новостей, чтобы сообщить ему свое решение, – опять в обход, мимо этого чертова коридора, где все вечно толкутся и сплетничают.

В кабинете никого не было. Разбросанные утренние газеты, кипы статей с жирными красными пометками, тихое жужжание компьютеров.

Практикант немного подождал и собрался уже уходить, как вдруг услышал, что кто-то стучит в окно. Он поднял глаза. На балконе стоял заведующий и энергично махал рукой с сигаретой, стараясь привлечь его внимание. Убедившись, что практикант его увидел, он достал листок бумаги и прижал к стеклу – там был записан телефонный номер. После этого он выпустил густой клуб дыма и проартикулировал губами: «Позвони».

Практиканту очень не хотелось возвращаться в свою комнату. Он устало присел на край стола, извлек из вороха бумаг бежевый телефон и набрал номер. Мужской голос ответил почти мгновенно. Как только практикант представился, интонация сразу стала сварливой.

– Значит, это вы написали статью в сегодняшнем номере? Ну ладно, от вечерней прессы можно ждать чего угодно, но чтобы наша собственная солидная газета клюнула на дешевые сенсации! Убийство, нацизм, язычники… откуда вы взяли этот бред? Просто оскорбительно…

Практикант промямлил что-то насчет того, что ему очень жаль, что его статья показалась читателю погоней за сенсацией, но все эти надписи… Нифльхеймр, Настранд… и в первую очередь – убитый парень…

– Ну вот что, друг мой, – сказал голос ехидно. – Я знаю человека, который видел этого, как вы его назвали, парня.

Практикант прижал трубку плечом, подвинул к себе заляпанный кофе блокнот и начал лихорадочно пробовать валявшиеся повсюду шариковые ручки.

– Вы… вы знакомы с кем-то, кто видел убитого? Что он сказал? Возможна ли идентификация? Это кто-то из Фалуна?

– Как я могу разговаривать с человеком, который повторяет нелепые слухи?

– Вы можете не называть свое имя, это ваше право… вы…

– Я не собираюсь вдаваться в детали, – раздраженно сказал собеседник. – Но примите это как совет, если будете в дальнейшем писать об этой истории. Получилось так, что мой друг… мой близкий друг производил вскрытие. Он говорит, что случай уникальный. Или скажем так: почти уникальный.

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

– Купорос.

– Простите?

– Медный купорос.

Практикант наконец нашел пишущую ручку, записал название и поставил три вопросительных знака.

– Значит, вы говорите, медный купорос…

– Вы, как я теперь понимаю, даже не из Даларны, – разочарованно сказал таинственный собеседник и повесил трубку.

– О чем речь? – спросил вернувшийся с балкона завотделом.

– Какой-то читатель… Хотел поговорить о меди.

– Чертовы психи, все до одного, все эти звонильщики… Иди и займись чем-нибудь полезным.

– Значит, я…

– Что – ты? Продолжаешь работать. Неудачи бывают у всех.


Практикант вернулся в свою комнату и уже, наверное, в сотый раз набрал номер Эрика Халла. Фотографии дайвера в Сети были чуть не на каждом сайте, и «Далакурирен», похоже, осталась единственной газетой, которая не поместила интервью с героем дня.

После пятого сигнала он уже хотел повесить трубку.

– Халл слушает.

Практикант представился, а лучше бы и не надо было.

– Вот оно что, «Далакурирен»… позвоните попозже на неделе… у меня сейчас много звонков.

– Но…

– И кстати, «Далакурирен»… – тон Халла стал ледяным, – это же ваша газета утверждала, что там, внизу, женский труп… и еще на меня ссылались… так что лучше вообще не звоните, вы, с вашей дерьмовой журналистикой!

Практикант так и остался стоять с ритмично поскуливающей трубкой в руке.

Он рассеяно открыл блокнот. На первой странице, подчеркнутые красным, стояли всего два слова: «Медный купорос». И три вопросительных знака.

И что это значит? Ку-по-рос… что это? Яд какой-нибудь? Что хотел сказать этот тип? Что парня в шахте отравили купоросом? Сначала отравили, а потом добили ударом в лоб?..

Проще всего было бы выйти в коридор и спросить у кого-нибудь из репортеров. Но уже через минуту он мысленно похвалил себя за то, что этого не сделал. Потому что «медный купорос» дал тридцать попаданий в регистре статей в «Далакурирен». Очевидно, если уж он работает в фалунской газете, то должен бы знать, что за штука – медный купорос.

Он прочитал первую же ссылку:

…который был найден в 1719 году. Труп прекрасно сохранился в медном купоросе. Жирный Мате был…

Жирный Мате? Эти идиотские хуторские имена! Андерс-у-Ручья, Лассе-из-Немкарса… они так и продолжают, как триста лет назад. Здесь одни психопаты, в этой Даларне, зачем только он попросился сюда на практику? Он щелкнул по ссылке, и на дисплее появилась вся статья.

Вот оно что. Жирный Мате, оказывается, просто кличка. Настоящее имя Мате Исраельссон, двадцатилетний подручный в шахте. В 1677 году ушел из дома и исчез в Большой Медной шахте. Произошло это в канун Пасхи, Мате только что обручился с девушкой по имени Маргарета.

Практикант потер виски и начал читать дальше.

В марте 1677 года на поиски пропавших в шахте батраков много времени не тратили. Единственным человеком, продолжавшим поиски, была его невеста Маргарета. Она поблекла, состарилась и так и осталась одинокой.

Маргарета ждала его сорок два года. В 1719 году в шахте Куньей на глубине 147 метров нашли труп. Он лежал в гроте, заполненном водой с медным купоросом.

С медным купоросом? Он смотрел на дисплей, не веря своим глазам.

Тело выглядело так, будто погибший утонул два часа назад. Оно было совершенно мягким. Те, кто его нашел, очень удивились, потому что в последние годы никаких сообщений о несчастных случаях в шахтах не поступало, а тем более в шахте Куньей, которая была закрыта после большого обвала в 1687 году.

Когда наконец труп удалось поднять на поверхность, все недоумевали – никто не знал, кто это. Крепкий парень, молодой и здоровый (если не принимать во внимание, что он мертв). Никаких следов разложения.

Через неделю, когда тело было выставлено для всеобщего обозрения, какая-то старушка из публики вдруг залилась слезами.

Маргарета сразу узнала своего возлюбленного. И еще трое бывших шахтеров, теперь уже глубоких стариков, опознали погибшего – это был пропавший без вести сорок два года назад Мате Исраельссон. В шахтном журнале было записано: все, что отличает нынешнего Матса Исраельссона от тогдашнего Матса Исраельссона, – непомерно отросшие волосы. Волосы продолжали расти метр за метром, блестящие, гибкие, черные…

– Прямо Гарсиа Маркес какой-то, – пробурчал практикант, но, прочитав следующий абзац, замер.

Ключом к загадке, оказывается, было высокое содержание медного купороса в воде и воздухе Куньей шахты.

Медный купорос был давно известен как отличное консервирующее средство для древесины. Он входит как один из компонентов в состав знаменитой фалунской красной краски. И вот теперь, оказывается, медный купорос способен в течение сорока двух лет препятствовать естественному разложению человеческого тела…

Во рту у него пересохло. Что там сказал этот стокгольмский Рембо? Может быть, смерть наступила намного раньше. Насколько раньше? Практикант прокрутил текст дальше.

Тело было законсервировано до такой степени, что даже после нескольких дней на воздухе при обычной температуре никаких признаков разложения не появилось. Дни складывались в недели, потом в годы, а пропитанная медным купоросом кожа оставалась такой же мягкой и нежной. Наконец Королевская Торная коллегия заинтересовалась необычным случаем, и тело молодого шахтера было выставлено для всеобщего обозрения. Сначала труп держали в бочке, потом, по требованию публики, его поставили вертикально за стеклянной витриной. Так он и стоял тридцать лет, вдалеке от своей шахты. Даже сам Карл Линней как-то зашел поглядеть на курьез.

Каждую весну стеклянный шкаф открывали, чтобы постричь отрастающие волосы. Наконец, в 1749 году, какой-то сострадательный священник распорядился похоронить тело под полом в церкви Большой Медной горы. Но…

Господи, что там еще могло случиться?

Прошло более ста лет. В начале 1860-х годов в церкви стали перекладывать пол и обнаружили тело Жирного Матса – по-прежнему не было заметно никаких признаков разложения. На этот раз тело поместили в деревянный ящик и поставили в конторе горнорудного управления. Там этот ящик стоял и пылился до 1930 года, когда наконец несчастного Матса Исраельссона похоронили по всем правилам на кладбище и поставили небольшой гранитный памятник.

К моменту, когда тело перекладывали в гроб, прошло уже почти 250 лет со дня гибели шахтера, но широко открытые глаза Матса Исраельссона были по-прежнему ясными. Кое-кто из журналистов писал, что покойник смотрит на всю эту возню с удивлением, другие утверждали, что в его взгляде ясно читается многовековая скорбь.

– Так и хочется вскрыть могилу и посмотреть, как он выглядит сейчас, – пробормотал практикант и набрал номер дотошного читателя – теперь-то он уже был готов к дискуссии о медном купоросе и результатах вскрытия.

Никто не ответил.

Тогда он решил попробовать обратиться непосредственно к источнику и позвонил в фалунскую городскую больницу. Но патологоанатом сухо произнес что-то насчет профессиональной тайны и повесил трубку.

И что теперь делать? Он набрал внутренний номер заведующего отделом новостей, но тут же нажал на рычаг. С чем он к нему придет? Только нарвется на дополнительное унижение…

Практикант отъехал от стола, откинулся на спинку и, грызя шариковую ручку, попытался проанализировать факты.

Значит, так… труп, если верить анониму, каким-то образом связан с медным купоросом. Может быть, мы имеем дело с подобным случаем? Как в XVII веке, законсервированный подсобный рабочий, которого случайно нашли в шахте?

Тогда… тогда, может быть, о свежем убийстве и речи нет, может, это просто находка – случайно обнаружили сохранившийся неизвестно с каких времен труп? И как же можно подтвердить такую дикую версию?

Полиция? Он прикусил ручку с такой силой, что раздался хруст. У него в полиции никого нет, к тому же информация из полиции вообще почти иссякла, особенно после публикации всех этих древнеисландских стихов и разговоров о ритуальном языческом жертвоприношении. Он встал и записал в блокноте:

Медный купорос???

Труп мог находиться в шахте очень долго.

И как в таком случае полиция собирается его идентифицировать?

Он зажмурился и попытался вспомнить конспекты лекций. ДНК-регистр? Но в их базе данных, как он смутно припоминал, содержатся только те, кто был осужден за тяжкие преступления. А если убитый вовсе и не преступник?

Кресло под ним жалобно заскрипело.

Есть еще так называемый PKU-регистр[14]14
  PKU-регистр изначально был создан для лечения и выявления некоторых врожденных заболеваний, в частности фенилкетонурии. Содержит образцы крови всех жителей Швеции, родившихся после 1975 года.


[Закрыть]
, там образцы крови чуть ли не всех жителей Швеции… Но что-то там не так…

Он снова прикусил ручку.

Вот, вспомнил… это же всего-навсего миллионы бумажных листочков с пятнышком крови, как по ним можно кого-то найти? Пересмотреть всех до единого – нереально. Этот регистр может пригодиться разве что в том случае, если полиция набредет на какое-то имя и решит проверить свои предположения. Но здесь-то они вряд ли что найдут…

Практикант горько вздохнул от сознания своей никчемности и погреб ногами, подталкивая кресло к компьютеру. Открыл Google и набрал слово «идентификация». Открылось множество страниц. Он беспомощно смотрел на длинный список, не зная, с чего начать.

Вначале шли рекомендации фармацевтического управления: как идентифицировать неизвестные таблетки и капсулы. Дальше, дальше… А это что?

…помощь, оказываемая банками крови для идентификации жертв цунами. Особенно важна для идентификации детей, у которых еще нет зубной карты.

Зубная карта… Вот оно! Конечно, они используют зубную карту! И вот тут удача ему улыбнулась: отец гимназического приятеля – зубной врач, у него кабинет на Карлаплане!

Он разыскал номер и позвонил. Попал в приемную и упросил соединить его с врачом. Как только телефон переключился, он услышал противный визг бормашины.

– Зубная карта? Нет, знаешь… мы с этим дела не имеем… Этим занимаются спецы из судебно-медицинского управления… С какого года ведут регистр? Понятия не имею…

Папе-дантисту было явно некогда с ним разговаривать.

– А как найти этих спецов?

В трубке послышался звук шагов. Судя по всему, дантист прошел по коридору и закрыл за собой дверь.

– Ну как найти… Позвонить…

Практикант сжал зубы.

– Нет, минуточку… Послушай-ка, у меня есть знакомый парень, он увлекается судебной медициной… он еще в институте был странноватым…

– И?..

– Если хочешь, я могу спросить у него, когда освобожусь.

Папа-дантист позвонил через полчаса и заговорил возбужденно:

– А теперь слушай. Фалунская полиция с помощью центрального управления затребовала зубные карты всех исчезнувших лиц, начиная аж с середины пятидесятых. Ни одного попадания! Обратились в Интерпол – тоже пусто. Судебные медики утверждают, что труп мог пролежать там сколько угодно… Говорят, неестественно хорошо сохранился. Не уверен, правильно ли я понял, но это связано с какими-то солями в шахте… они консервируют тело, и только волосы…

– А что еще они сказали?

Практикант уже лихорадочно строчил в блокноте.

– Что еще… Да, вот что: они сказали, что одет он странно – плотная ткань, костюм с жилетом, сорочка с пристегивающимся воротничком. Ни паспорта, ни прав… вообще никаких документов. И знаешь, что они еще сказали? Ни одной пластмассовой вещицы! Ни одной! Пуговицы на сорочке – слоновая кость, пуговицы на брюках роговые. Подошвы – как ее… гуттаперча. Натуральный каучук.

– А может быть, его похитили с Эстермальма, – сказал практикант, не переставая строчить[15]15
  Эстермальм – богатый центральный район Стокгольма, жители которого в представлении рядовых людей отличаются редкостным снобизмом.


[Закрыть]
.

6. На свету

На следующее утро на первой странице «Далакурирен» можно было прочитать аршинными буквами:

«ДАЛАКУРИРЕН» ПРИОТКРЫВАЕТ

ЗАВЕСУ НАД СЛЕДСТВИЕМ

А далее шло вот что:

ФАЛУН

«Далакурирен» приоткрывает завесу над следствием по делу о так называемом ритуальном убийстве.

По данным следствия, тело жертвы пролежало в шахте очень долго, может быть, больше ста лет.

Из независимых источников нам удалось узнать, что в воде и в воздухе подземного грота отмечена очень высокая концентрация медного купороса, являющегося мощным консервирующим средством, предохраняющим ткани от разложения.

Полиция исходит из того, что рассматриваемый случай нельзя квалифицировать как недавно совершенное убийство. Если это и убийство, то сроки давности давно истекли. Полиция пока официально…

И подпись практиканта – жирным шрифтом.


Эта публикация вызвала немедленную цепную реакцию в редакциях стокгольмских газет.

На утренних планерках ни о чем другом не говорили.

Что они там, в Фалуне, с ума все посходили? Это что, следствие по убийству или археологическая экспедиция? Медный купорос? Все это, разумеется, притянуто за уши.

РИТУАЛЬНОЕ УБИЙСТВО – вот главная новость недели, а не какой-то курьез из прошлого столетия!

Это же не просто следствие. Это же СЛЕДСТВИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО ЗНАЧЕНИЯ. Речь идет о самой ДЕМОКРАТИИ. Неонацисты и/или язычники! Эти негодяи, совершая какой-то древнескандинавский ритуал, принесли в жертву человека. НЕДАВНО! И на этом дело не закончится! Этот случай не последний! Сколько можно говорить, сколько газет надо напечатать, чтобы народ это сообразил?

Это серьезно. Это концепция. А они бредят, что парень якобы каким-то образом законсервировался там, в шахте. Какая в этом сенсация?

А если это и вправду так, все превращается в не особенно смешной анекдот, и место этому анекдоту не на первых страницах, а где-нибудь в конце. А еще лучше – нигде.

И наконец, самое главное: почему молчит полиция в Даларне? Почему она не отвергнет решительно эти идиотские вымыслы? Something is rotten in the state of Denmark[16]16
  Something is rotten in the state of Denmark (англ.) – Какая-то в державе датской гниль. (Шекспир, «Гамлет»; перевод Б. Пастернака.)


[Закрыть]

Ничего понять нельзя. На всякий случай обе вечерние газеты немножко поумерили пыл. Ритуальному жертвоприношению были посвящены всего полстраницы – решили дождаться хоть какой-то ясности. Теперь уже этой историей занимались, ни много ни мало, четырнадцать репортеров.


А в редакции «Далакурирен» за купоросную статью практикант получил одобрительный пинок в спину от завотделом. Другие репортеры были настроены скептически.

Вот так, значит. Теперь у стокгольмского юнца практиканта обнаружились какие-то независимые источники в Даларне… А вся эта история с медным купоросом… байки, да и только. А как вам нравится «приоткрывает завесу»? Куда его заносит?

Планерка закончилась, и все мгновенно куда-то исчезли, оставив практиканта в гордом одиночестве. Именно поэтому его, как попавшегося на глаза раньше других, направили на пресс-конференцию на месте происшествия – там наконец собрались откачать из шахты воду.


На поляне было так же холодно, как и в тот день. Ему подумалось, что этот зябкий ледяной туман исходит не откуда-нибудь, а из мертвого жерла заброшенной шахты. Поэтому и вонь, как из преисподней.

Заработали мощные насосы. Омерзительный запах, казалось, стал еще более омерзительным. Толпа журналистов начала отступать.

Довольно быстро, как информировал репортеров пресс-секретарь полиции, обнаружилась пачка старых газет, клейких от медного купороса. Она лежала недалеко от грота, который уже получил у журналистов название «Зал мертвых», всего в нескольких метрах от надписей мелом «Niflheimr» и «Náströndu». У некоторых газет края были обуглены. Возможно, кто-то давным-давно пытался развести огонь, чтобы согреться.

На отдельных газетах сохранилась даже первая полоса. Тесные колонки, черная, намного черней, чем в наши дни, типографская краска.

ГЕНЕРАЛЬНОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НЕМЦЕВ

Остановлено ли продвижение войск?

Немцы сообщают о незначительных успехах

Чуть ниже:

ПРОДУКТЫ ПИТАНИЯ.

ПЛАНЫ ВВЕСТИ КАРТОЧКИ

В СЛЕДУЮЩЕМ ГОДУ

Малообнадеживающие высказывания

министра сельского хозяйства

На следующей странице сохранилась шапка, и, хотя газета, очевидно, побывала в воде, текст можно было различить:

Газета Южной Даларны. 7 июня 1918 года

Пожарники начали откачивать воду из бассейна, где Эрик Халл нашел труп.

В придонном иле обнаружилось большое шило с треснувшей красной ручкой. Не требовалось никакой криминалистической экспертизы, чтобы понять: это и есть орудие убийства, и именно им нанесена глубокая рана над переносицей.

Через несколько часов криминалисты информировали, что им удалось зафиксировать отпечатки пальцев на рукоятке и что они принадлежат убитому.

– То есть это, скорее всего, даже не убийство? Неужели речь идет о самоубийстве? Тогда это никакая не сенсация… это даже девяносто лет назад не могло быть сенсацией!

Хорек из вечерней газеты замахал руками, словно ему не хватало воздуха. Полицейский пресс-секретарь спокойным кивком подтвердил – да, скорее всего, так оно и есть.

– Чертова Даларна, – яростно произнес Хорек и начал проталкиваться сквозь толпу – позвонить в редакцию.


В послеобеденном выпуске выпускающий редактор честно зарезервировал для Хорька несколько колонок. Другая вечерняя газета предпочла вообще ничего не сообщать на эту тему. Вместо этого они поместили на отведенной для новостей из Фалуна полосе какую-то смешную историю.

Уже в тот же вечер и та, и другая газета отозвала из Фалуна корреспондентов – давайте оплачивайте гостиничные счета и гребите домой.

Вся эта чушь – материал для какой-нибудь тоскливой научной программы или для ботаников из отдела культуры, но как сенсация – извините. Может быть, где-нибудь в самом конце, мелким шрифтом.

В самом, самом, самом конце.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации