Текст книги "Ветер начинается в ноябре"

Холодный ноябрь

Дорога вниз имеет мало остановок.

Теодор Драйзер

Оставшись без работы и мучаясь от непривычного безделья, Славик несколько лет проработавший трактористом в процветающем совхозе, поддержал друга и собрался тоже ехать в Астрахань. Анатолий несколько месяцев назад сопровождавший Алексея в поездке за красной рыбой и черной икрой для последующей перепродажи, легко присоединился к ним. Парни не были женаты, за исключением Анатолия, самого старшего из них, имевшего двоих детей в возрасте двадцати шести лет. Одев тулупы, втроем выехали в Симферополь; из-за резкого северного ветра уже в середине ноября было по-зимнему холодно. Быстро промелькнувшая дорога, с серо-коричневой степью и островками одноэтажных домов придорожных поселений за окном автобуса, запомнилась широким простором облачного неба, открывавшегося по правую сторону от дороги. Объемный пейзаж туч всех оттенков серого и синего цветов над ними постоянно менялся, двигаясь с востока на запад; и гора Чатыр-Даг^*, виднеющаяся впереди автобуса, с трудом находила себя на горизонте среди вороха похожих на нее темных облаков. Безлюдные улицы не мешали ветру поднимать столбы пыли и разбрасывать мусор по обочинам дороги. Несколько минут они стояли напротив башни с часами, стрелки которых, переходя от цифры к цифре, наскакивали на фигурки знаков зодиака по окружности и прикрывались сверху от холода двойным полукругом в виде козырька. Алексей смотрел вверх на здание в стиле Сталинского ампира с северной стороны, где циферблат был плохо виден из-за густых веток тутового дерева с жирным тройным стволом, напоминавшим о его почтенном более, чем пятидесятилетнем возрасте. Посередине, на светлом фоне стены, густым басом пели два узких оконца, отсчитывая время каждые пятнадцать минут. Алексей вспоминал удачливого знакомого, которому, как с гуся вода, обошлась его выходка – ограбление магазина. Молодой человек так настойчиво думал об этом случае, что, как факир из дыма, своими заклинаниями вызвал перед собой Артура. Дойдя почти до конца привокзальной площади, он увидел его, стоящим у входа в небольшое кафе и покуривающим сигарету. Стрелки часов показывали начало шестого, и до отправления поезда еще было время.

– Сейчас уезжаем в Астрахань, поезд отправляется в восемь, – преувеличенно поздоровавшись, изрек Алексей, нервно переступая с бордюра на дорогу и обратно. Без лишних расспросов односельчанин прекрасно понял цель их поездки в город. Случайно оказавшись единственным провожающим на поезд молодых людей, смутно представлявших план своего мероприятия, он пожелал им успеха, умалчивая свой вывод об их затее и думая про себя: «Ничего у вас не получится». Но сопереживая своим землякам, смело отправившимися из деревни в большой город, желая хоть чем– то помочь, вместо денег, он дал каждому по золотому кольцу, происхождение которых им суждено было узнать только через двадцать лет.

– Держите, могут пригодиться, – сказал Артур, отдавая кольца.

Молодые люди пока еще не были придавлены бедностью, но уже понимали, что такое, когда не хватает средств на приобретение самого необходимого. Неуверенность в завтрашнем дне и неумолимый жгучий порыв, пропитанный духом западной зеленой бумаги, гнали парней в направлении быстрого обогащения. Авантюристический ветер вырвал из их рук веретено жизни и начал раскручивать его по своему усмотрению. Из-за рекламных щитов выглядывало, хитро улыбаясь, чудовище коварства в синем пиджаке, брюках красно-белую полоску и звездами на цилиндре:

– Скоро увидим, куда вы завербовались, осклабилось оно, кровожадно потирая руки^*.

В Астрахани было еще холоднее: двадцати четырех градусный мороз обжигал щеки и подбородок, а шквалы свирепого урагана сбивали с ног. Как и в предыдущие разы, когда Алексей приезжал за свежей икрой и речной рыбой для перепродажи, стал жить у Ольги, которая снимала в аренду двух комнатную квартиру. Его друзья поселились в одном из крыльев частного дома на той же улице, где расположился и Леша. По утрам в течение следующих двух недель заходили в разные магазины, пристреливаясь к товару. Один из магазинов – «Березка», показался особенно соблазнительным и удобно расположенным. Он находился в центре города рядом с областным управлением Министерства внутренних дел, и охраны в нем никакой не было. Утром трое продавцов раскладывали под стеклянной витриной золотые и серебряные украшения, изделия с драгоценными камнями: бриллиантами, топазами, рубинами, особенно много было изделий с бирюзой и изумрудами. Был здесь и другой товар: меховая и кожаная одежда, бытовая техника. Рассматривая изделия на витрине, Алексей заметил кольцо с изумрудом и двумя брильянтами, похожее на его кольцо, купленное три года назад. Оно было меньшего, чем его перстень размера, и Леша мысленно подмигнул ему, решив после успешного завершения дела, подарить Ольге. Теперь он не сомневался в выборе объекта для нападения. На мгновенье витрина показалась ему мерцающим разноцветным ковром на палубе большого, пышно убранного корабля, сверкающего в темноте ночного океана. Сколько раз на огромной дороге своей мечты, он, стоя на капитанском мостике, давал распоряжения экипажу и радостно увозил любимую в неведомые страны, осыпал дорогими сокровищами и подарками. Но как же трудно изловить свое счастье.

– Зачем искушаюсь, Господи, – тихо простонал Алексей.

Но его стон утонул в грохоте и скрежете заводских станков и фабричных труб, валившихся под невидимым напором и превращающихся в кусочки резанной импортной бумаги с гипнотическим названием доллар.

– Не жалуйся, все идет по плану, – лязг и треск разрушений перекрыли его слабый голос.

Низкие тучи хмурого, раздосадованного неба старались упасть на землю спасительным огнем, пытаясь потушить огонь алчности и безрассудства, захлестнувший землю. Но им не удалось предотвратить событий, когда целые отрасли промышленности, бывшие достоянием всей страны, переходили в частные руки, и судьба многих была незавидной. Редким предприятиям удавалось выжить, потеряв статус народной собственности из-за рыночных условий, подкосивших все производства с высокой добавленной стоимостью. Двадцати семи, тридцати – летние воротилы, получив в собственность огромные производственные мощности, сочли более выгодным для себя порезать станки и другие средства производства на металлолом и распродать, чем заниматься делом. К тому времени энергия ветра перемен была окончательно обуздана враждебными силами, направившими свободные порывы общества в деструктивное русло, безоговорочно уничтожая неординарные личности, способные противостоять злу и направить поток в другую сторону. Уже давно погибли многие, среди них числились Петр Машеров и Владимир Высоцкий, Анна Кирьян и Виктор Цой, и множество других, и свежим красно-бурым пятном зиял кровавый октябрь девяносто третьего года.

Дело

Во всем есть черта, за которую перейти

опасно; ибо, раз переступив, воротиться

назад невозможно.

Федор Достоевский

Первого декабря одна тысяча девятьсот девяносто третьего года неотвратимо наступало грустными роковыми событиями, и беспокойный ноябрьский ветер, искрился и заманивал легкие белые снежинки в широкую, черную карусель. После беспокойной ночи забрезжила смутная перспектива дня. Белый снежный лист бумаги за окном, пока ждущий и не ведающий, но уже отточены карандаши, готовые разрисовать его, и краски, ржавыми кругами готовые воплотиться в жизнь, приготовлены.

В то роковое утро Владимир долго стоял у окна и вспоминал мать, как она в далеком детстве, по субботам встречала его со школы. Вокруг стоял запах пирогов с яблоками и вишней, мама сегодня – выходная, и пол – дня в своей золотистой пижаме.

– Вот бы мать забрала меня отсюда, – молнией мелькнула мысль и исчезла в предрассветных сумерках.

Мимо зашагали заснеженные деревья, фонари в конце улицы, тяжелое снеговое облако тоже отправилось в неведомый путь. Унося с собой настоящее, двинулись дома белой с черными фигурами улицы. Там за плотными шторами в испуге спряталось его будущее. Владимир чувствовал себя странно со своими новыми дружками, и сейчас все происходящее с ним было, как во сне. Он приходился дальним родственником Ольге, и пристал к крымской кампании в самые последние дни. Подслушав однажды разговор о предстоящем ограблении «Березки», он сам изъявил желание участвовать.

Славик, Алексей и Анатолий утром выпили для смелости по сто грамм, на дело шли вчетвером. Это не была организованная банда с атаманом во главе. Скорее, наскоро сбитый кооператив единомышленников, ошибочно принявших идею разграбления советского наследия, как общий императив. Было что-то по-детски максималистское в их решении проявить себя таким образом: «Им все можно…, а мы тоже злые и борзые» – оправдывали они себя и гнали прочь сомнения. Операция их только чудом могла иметь успех, так как продумано в деталях ничего не было. Не было у них опыта, смекалки и денег, чтобы перекроить сценарий, прикрыть отступление – уехать организованно и быстро в случае неудачи.

Страх и азарт, смешавшись с ветром, подгоняли их в спину. Морозное утро, скрипучий снег, запах жженого карбида и странный тревожный жар возле сердца вытесняли из сознания внимание и способность менять тактику. Вот и бывший купеческий дом, старинной архитектуры, поделенный сейчас на жилые квартиры. В подвальном помещении находился магазин «Березка». Совсем рядом, меньше, чем в нескольких сотнях метров от прежнего коммерческого здания, расположено областное управление МВД. Район был тихий, и в это зимнее утро прохожих на улице и посетителей в магазине не было. Алексей шел молча, низко опустив голову и ссутулившись, а когда поднял глаза, издалека узнал вывеску ювелирного магазина «Березка».

– Быстрее бы все это кончилось, – с пытающимся убежать сердцем, подумал он и стал идти быстрее, опередив других. Подойдя первым к входу, ведущему в подсобное помещение, он увидел узкую полоску света. Действительно, в тот день дверь, спускающуюся в подсобку, забыли закрыть.

– Значит не надо взламывать замок, хороший знак, – рассуждал вслух Алексей. Он оглянулся к подельникам:

– Заходи с черного хода, решительно сказал он, сообразив, что это удачное совпадение надо использовать, как можно быстрее. Пропустив вперед Славика и Вову, вошел в помещение третьим. Владимир, худой, но жилистый двадцатилетний юноша, оказался очень полезным в решительный момент. Именно ему удалось вырубить двоих продавцов: молодого, рыхлого юношу и хрупкую с длинными ногами и руками, как у подростка, девушку. Первые двое вошли в торговый зал, где были работники прилавка; Алексей и Анатолий остались в неширокой подсобке. Сотрудники магазина, сбитые с ног, оказавшись на полу, не оказывали никакого сопротивления. Но третий, получив удар по голове, был ранен; и, не потеряв сознание, со всей страстью загнанного в угол зверя, начал оказывать сопротивление. С окровавленной головой он ринулся мимо Алексея. Толик, невысокий ростом и крепкого спортивного телосложения, был единственным из всей группы, кто занимался боксом и восточными единоборствами. Он нанес удар, пытаясь остановить окровавленного продавца. Но парень оказался сильным и выносливым, а убивать, даже в критической ситуации, ни Алексей, ни Анатолий не смогли бы. Слава и Вова, находясь в зале, не видели всего этого, они судорожно набивали сумки попадавшимся под руки товаром, беспорядочно запихивая золотые изделия, часы вместе с кожаными куртками и шубами. Они не знали того, что третьего продавца не удалось задержать. К тому же их бдительность и инстинкт самосохранения были одурманены принятыми накануне таблетками Реланиума, о чем Алексей даже не подозревал.

– Уходим, – заорал он, внезапно осознав весь ужас случившегося. Не взяв ничего в магазине, он выскочил вслед за Анатолием на улицу. Когда спустя несколько минут, набив сумки товаром, в дверях показались Славик и Вова, их встретило дуло ружья.

Матвей Федорович, так звали мужчину шестидесяти пяти лет, крепко сбитый, высокий, стоя на балконе второго этажа, увидел бегущего из магазина окровавленного человека. Много лет проживая над магазином «Березка», он хорошо знал в лицо не только жильцов дома, но и продавцов бутика. Заядлый охотник, плотного телосложения и мужественный от природы, Матвей Федорович решил остановить похитителей. Недолго думая, в комнатных тапочках и домашнем жилете, он схватил узловатыми руками свое охотничье ружье и бросился к черному ходу магазина, задерживать преступников.

– Буду стрелять, не моргнув глазом, закричал он, вскинув огнестрельное оружие.

И это были не просто слова, в дальнейшем, выступая свидетелем на суде, на вопрос служителя Фемиды, действительно ли было заряжено ружье, он ответил положительно:

– Да, картечью на кабана. И я бы выстрелил в ноги.

На шум вызвали милицию. А так как участок находился рядом от магазина, сотрудники правоохранительных органов прибыли быстро. Славику и Вове убежать не удалось. Небольшой задержки было достаточно, чтобы опера из дежурной части, перейдя дорогу, оказались во дворе ювелирного бутика. Им не составило труда арестовать двоих, не успевших опомниться, двадцатилетних пацанов. Ужас и внезапность произошедшего сковали их и они, бросив сумки, не оказывали никакого сопротивления.

Необратимые последствия

Нет на свете обмана хуже, чем самообман.

Чарлз Диккенс

Страх и раскаяние о содеянном зле, не давали Алексею опомниться. Первые триста метров он вместе с Анатолием бежал, не оглядываясь; скрывшись за углом улицы, пошел быстрым шагом. Дышать было трудно, ноги плохо слушались своего хозяина; жгучая, сжимающая боль в области живота заставляла Алексея двигаться согнувшись. Когда он поднял голову, как наваждение, перед ним опять стоял бывший купеческий дом с магазином в подвальном помещении, похожий на терем. Нескольких секунд было достаточно для разгадки миража. Он быстро сообразил, что оказался рядом с Петропавловской церковью, древнерусский стиль которой, был близок однотипной архитектурной композиции старинного дома, где располагался промышленный маг «Березка». Место, где много лет высился храм в честь Петра и Павла, известно тем, что здесь (в устье реки Болды) в далеком декабре 1671 года, выстроив земляную крепость, стояли войска Ивана Милославского, посланные царем Алексеем Михайловичем на усмирение мятежной Астрахани, из-за укрывшихся здесь приспешников Степана Разина.

Незадачливые разбойники вошли в храм и стали у притвора, нервно сжимая свои шапки. Анатолий, покачиваясь, прислонился к стене, затем неуверенно опустился на лавку, по его лицу струился холодный пот. Леша неискусно, но отчаянно молился, ответом же на его горячую просьбу о спасении было, леденящее душу гудение под куполом, подобное звукам, издаваемым электрической трансформаторной будкой с высоким напряжением. Из стопора его вывел грохот падающего тела, обернувшись, он увидел друга, лежащим на полу. Потеря сознания была кратковременной; Анатолий халатно относился к состоянию своего здоровья, игнорируя врожденный порок сердца. Озеров помог товарищу подняться, и, поддерживая его под руку, вывел из церкви. Навстречу им двинулись угрюмые, холодные улицы, они хищными, подозрительными глазами следили за каждым шагом горе – преступников. Друзья решили просить помощи у одного из Лешиных сокурсников по речному училищу. Свернув несколько раз в переулки, миновав небольшой дворик с играющими детьми, беглецы очутились в знакомом районе. Они так ослабели и сникли, что не сразу нашли знакомый адрес. В себя парни пришел только, наткнувшись на знакомую зеленую калитку возле здания Лешиного друга – Александра, жившего в одном из домов частного сектора. Мягкие солнечные окна на снегу, укутавшем двор и деревья, тишина зимнего утра навсегда врезались в память Алексея. Мирная обыденная картина, и, обагренная ярким гранатовым цветом фигура продавца, были так контрастны, что мозг отказывался воспринимать случившееся в действительности. Вымышленное ограбление ювелирного магазина, которое нарисовала фантазия Алексея, было совсем не похоже на то, что произошло в реальности.

Не всякий знаток человеческих душ смог бы разобраться в загадочных причинах случившегося. «Мыслеобразующая функция сознания феноменальна, и случайность – одна из ее критериев и мер, не дает сознанию точно знать, чем закончится действие, претворяющее в реальность ту или иную мысль. Подсознание инстинктивно, последовательно и всегда знает наверняка. Оно просто как «да» и «нет», и действия его можно проследить на более длинных отрезках времени»^*. Осознанное и бессознательное влияют друг на друга, взаимодействуют, измеряя глубину человеческой души. Ограбление магазина представилось Леше сейчас во всей своей несчастной и роковой нелепости. Страшные картины будущего в виде длинной серой тюрьмы и окон с решетками дошли до его разума из потаенных глубин души, и выпукло стали на поверхности.

– Не получилось, – резко и коротко бросил Леша своему другу, в общих чертах посвященному в их затею.

Он в горькой безнадежности опустился на стул. Мысли и воля были парализованы. Спустя час, они с Анатолием думали, как им быстрее уехать из города, но денег на билеты не было. Они понимали, что отсутствие Славика и Вовы, не в их пользу. Алексей вспомнил, что у него в кармане брюк лежит золотое кольцо, подаренное Артуром, но как его обменять на деньги, не знал. Передав кольцо Саше, он попросил товарища, во что бы то ни стало, достать денег.

– Жадность фраера сгубила, где ты сейчас, Славик? – обменивался он догадками с Анатолием.

Они не знали, что злосчастные Слава и Владимир, замешкавшиеся, адекватно не отреагировавшие на изменившиеся обстоятельства, в это самое время уже были подвергнуты допросу с пристрастием. Личности молодых преступников установили быстро, как и их связи и знакомства.

– Нам надо валить из города, и чем быстрее, тем лучше, – раздраженно сказал Толик. – Когда отходит поезд в Симферополь?

– Через пару часов. Но как купить билеты? Все деньги на обратную дорогу у Славы (он единственный, кто успел поменять золотое кольцо Артура на наличные), теперь ясно, что мы ничего не предусмотрели и не подготовили отступление в случае провала, – сожалел Леша.

– Да мы об этом и не думали совсем, где сейчас достать бабки, – прозрел Анатолий, понимая, что спланировано у них ничего не было, и напрасно они поспешили поддаться импульсу обогащения и быстрой наживы.

Как загнанный зверь, он ходил из угла в угол комнаты. И потом, размышлял Толик, может быть их страхи напрасны, возможно, их товарищам удалось бежать. Но где они спрятались?

Что будет теперь с его детьми! А жена, что она скажет, когда все узнает! И мать!

– Господи, удалось им cкрыться или нет? А что, если их уже менты задержали? – сокрушался Анатолий, от досады он с размаху ударил по столешнице и повалился на рядом стоящее кресло.

– Если не выберемся из Астрахани – это тюрьма. Здесь тоже опасно пережидать, надо быстрее рвать когти отсюда, но куда? – вопрошал Озеров, безжизненно ссутулившись. Он настороженно обернулся к непрочной входной двери.

Из головы не шли слова Ольги, сказанные утром:

– Прошу тебя, не ходи с ними!

И его ответ, что он не может оставить товарищей; всегда друзья были для него на первом месте.

Молнией мелькнула догадка, что милиция может выйти на Ольгу и привлечь ее. Вдруг она сдастся и приведет сюда милицейских ищеек? Интуиция подсказывала ему – бежать немедленно!

Внезапное бряцанье во дворе дома привлекло их внимание и прервало тревожный разговор, звуки повторились и стали настойчивыми, недвусмысленно показывая фигурами стражей порядка в окне, что друзья их уже пойманы, и теперь опера пришли за ними.

В это время Ольга шла по знакомым улицам, ставшими за годы учебы в институте ей родными, ничего не подозревая о случившемся. Возле дома ее забрали стражи порядка и посадили в милицейскую машину. И уже через три с половиной часа после ограбления милиция ворвалась в дом Александра, сокурсника Леши, пытавшегося помочь товарищам. Смертельно испуганная, думающая лишь о том, чтобы сохранить учебу в институте и, не осознавая, что она делает, Ольга привела следователей домой к Саше. В ее памяти были свежи неудачи при поступлении в институт на факультет лечебное дело, после чего ей два года пришлось работать медсестрой в больнице. Вылететь из учебного заведения, в которое она с таким трудом, без посторонней помощи поступила, было равносильно для нее смерти. Приехавшая из далекого города Актау в Астрахань, запуганная сотрудниками правоохранительных органов, не готовая к подобным событиям, она просила прощения у Алексея.

– Прости, они угрожали, что и меня привлекут, посадят, выгонят из института. Ольга бросилась к Алексею, – она не знала никаких подробностей произошедших событий.

– Ничего не бойся, – сказал Леша, наклонившись к ней корпусом. Руки его были сзади стянуты наручниками, и тут же получил удар по лицу от милиционера.

– Будут тут еще любезничать, голубки, – злобно осклабился холеного вида страж порядка. Он предвкушал хорошую премию за поимку преступников. Бурный поток жестокости девяностых, подхвативший людей и несущий их в неизвестном направлении, не оставлял между ними никакой другой связи, кроме голой выгоды. Теперь все как будто сговорились против задержанных. Позорный столб обвинений все разрастался, и совсем юные ребята в глазах распадающегося общества становились все более и более закоренелыми преступниками.

Мама Алексея была вызвана Ольгой в Астрахань телеграммой. Сердце матери разрывалось от боли. Не помнила Варвара Даниловна, как доехала на поезде до города и вошла в здание училища. А только уже не было слез, когда она встретилась с начальником училища, выплаканных в объятьях женщин – преподавателей русского языка и географии, искренне сочувствующих горю матери. Руководство училища дало хорошую характеристику Алексею, как одному из учеников, способных к штурманскому ремеслу. Так как ему прочили в скором времени стать самым молодым капитаном астраханского пароходства, никто из преподавателей и бывших знакомых Алексея не верил в случившееся и искренне сочувствовал беде, так внезапно разорвавшей жизнь молодого человека на «до» и «после».