Текст книги "Ожог"

Глава 5

Дверь закрыла за собой. Поздоровалась с родителями, скинула кеды и каким-то образом оказалась у окна в своей комнате. Машина отъезжает от подъезда.

– Славка… – стучало в моем сознании.

Там. За рулем. Сейчас Сашка. Под этой бородой, под дорогим костюмом, под татуировкой, под внешним, чужим для него лоском, мой Сашка.

– Сашка… – этот шёпот покинул мои губы и остался на стекле моего окна.

Сашка… Это… Сашка!!!

Развернулась и осела на пол. Слез не было. Не было никаких сил. Только что-то мешало. У меня в руке. Разжала кулак. Деньги. Несколько смятых купюр у меня на ладони. На них еще остались следы его руки.

На которой тоже есть ожог!!!

У него на кисти ожог. Такой же, как и у меня. Немного воспалившийся, но ожог. Он думал, что я испугалась. Испугалась!!! Увидев под личиной успешного, счастливого жениха, который скоро станет отцом… своего Сашку.

– Ярослава, иди обедать! – крикнула мама из-за стены.

– Сейчас… – прошептала скорее воздуху вокруг себя. И почувствовала соль на своих губах. Ее было много, очень много. Вместе с влагой, она начала застилать мой рот и глаза. Поток слез все-таки вырвался на волю.

– Сашка!!! – выкрикнула, зажав ладонью собственный рот.

– Слава, иди немедленно есть! – мамино требование прозвучало возле двери в мою комнату.

Вскочила на ноги и быстро отвернулась к окну. Растерла слезы по щекам и успела сделать несколько глубоких вздохов.

– Славка! – мама вошла в комнату, слава богу, остановилась на пороге. – Что ты там застыла? Давай, жду тебя на кухне. Только руки вымой. За тобой не проследишь, совсем есть перестанешь. Исхудала как. Слава, ты меня слышишь?

– Да, сейчас.

– Жду тебя! – погрозила она мне и вышла, не закрыв за собой дверь.

Не хочу на крышу. Впервые не хочу туда. В груди давит. Такое впечатление, что именно на крыше сейчас сосредоточилась вся моя боль. Эта боль только что выстроила стену между этой квартирой и лестницей наверх. Я не пойду туда. Мне впервые страшно. Это край. Случилось кое-что пострашнее моего шага в пропасть, который я так и не успела сделать. А теперь узнала все это.

– Сашка…

Через минуту умылась. Мать спросила, почему лицо такое красное. Сказала, что не спала прошлую ночь. Работала. Она приняла это оправдание без возражений. Прожевав ужин, вернулась в свою комнату. Взяла толстую металлическую подставку и положила на нее Сашкины деньги. Поискала в верхнем ящике стола зажигалку. Чиркнула всего один раз – бумага загорелась мгновенно.

– Славка! Ты там ничего не жжешь?

– Нет, пап. Я окно открыла, с улицы пахнуло. Сейчас пройдет.

Сейчас пройдет…

Я не возьму эти деньги. У меня есть немного, отложено на новый объектив, оттуда возьму на отца. Но эти деньги… Я не приму их от Сашки. Еще некоторое время сидела на стуле и смотрела на кучку пепла. Его рука, которой он потянулся за бумажником. Его ожог. И мой ожог. Как будто судьба хотела соединить нас навеки. У нее это не получилось. Она нас развела.

В дверь осторожно постучали. Не обернулась, в этой квартире только папа боится войти не вовремя.

– Доченька, этот ты что-то жжешь. Зачем обманываешь?

– Я. Не волнуйся, пап. Я осторожно. Все уже потухло.

– Что сожгла? Фотку бывшего парня?

Папка вошел в комнату, но не стал подходить к моему столу, присел на краешек моего дивана. Посмотрела на него. Эти три года буквально съели моего отца. В первую очередь его. Из цветущего, успешного человека он превратился почти в инвалида. А я все переживаю за себя. Эгоистка!

– Папуль, как ты себя чувствуешь?

– Ничего, сердце немного давит. Жара эта августовская. Вот завтра лягу на пару деньков в клинику, там у них прохладно, таблеток мне дадут очередных, уколов сделают с десяток и будет твой папка как новенький.

Смотрела на отца и все больше корила себя за эгоизм. Как сильно он изменился. Раньше занимался спортом, часто куда-то выезжал. Сейчас сидит на моем диване, весь седой, хотя ему только пятьдесят четыре года, в грошовых джинсах и такой же грошовой рубашке. Я не ханжа – одежда и одежда. Я просто знаю, как сильно он переживает за то, что не может дать нам с мамой лучшее. Мой отец по характеру – настоящий мужчина. Женщина для него всегда была на первом месте. Пока мог, он вертелся как белка в колесе, обхаживал нас с мамой, никогда не забывал ни одного праздника или юбилея. Был с нами всегда и везде. Лучший отец на земле. Даже сейчас, когда временами ему настолько трудно, тяжело просыпаться по утрам, его бьет кашель, который не остановить, сдавливает дыхание. Одно то, как посерела его кожа за это время, как поблекли карие глаза, некогда сиявшие ярче любых драгоценных камней в лучах солнца.

– Ты лучше скажи, дочка, чего ревела сегодня?

Я поднялась со своего стула, села рядом с ним на свой диван и обняла как могла сильно.

– Ничего, папуль. Не беспокойся. Клиентка дурацкая попалась.

– Так не работай. Чего ты ходишь по клиентам? Я заработаю, доченька. Зря ты так измываешься над собой.

– Папулечка, не переживай. Мне нравится фотографировать, а клиенты все разные. Меня тоже жара доконала. Устала вот и поплакала. Ты же знаешь, я у тебя чувствительная, могу разреветься из-за любой ерунды.

Папка провел ладонью по моему лицу и поцеловал дочку в лоб. Я прикрыла веки в тот момент. Его поцелуй расставил все по своим местам. Очень быстро заставил успокоится и взять себя в руки. Да, я встретила Сашу. Он уже не мой. Он чей-то чужой Саша. И что с того, что он меня узнал? Это было очень давно. Теперь я другой человек.

Теперь он другой человек…

Часов до двенадцати обрабатывала фотки невесты с первого дня. Выбрала только самые лучшие. Обработка была детальной. Твердо решила для себя к работе отнестись холодно. Если взялась за дело – должна его завершить. Саша, похоже, любит Каролину. Кто я такая, чтобы портить его счастье? В конце концов, он не обещал мне любви до гроба. А мое разорванное в клочья сердце – лишь моя личная проблема. Приближала фотки невесты и с каждой новой фотографией все больше убеждалась, что у этой девчонки нет ни единого изъяна. Идеальная кожа, грудь, ноги. Идеальное лицо и руки. Прекрасные длинные пальцы. У них будут красивые дети. Работала за своим компьютером, когда стемнело, зажгла настольную лампу и нацепила наушники на голову. Врубила что-то очень громкое – хотела заглушить стенания плачущей девочки в своей голове. Без пяти двенадцать отправила всю партию фоток счастливой невесте. Пусть разглядывают, надеюсь, Саше понравится. Он нашел себе идеальную невесту.

Выключила свет и легла на диван, сон никак не шел. Фотографии клиентки не выходили из головы – когда-то я была такой. Лучезарной блондинкой с голубыми глазами. Он нашел себе ту, которую искал. Прикрыла веки, надеялась уснуть. Однако в кромешной темноте в это же мгновение загорелся маленький фонарик – экран моего телефона. Мне кто-то звонил.

– Славка, – первое же слово, что услышала, подняв трубку, вонзило в мою грудь когтистую лапу беспощадного убийцы. – Слава, это ты.

Сашкин голос. Теперь я его узнала. Без картинки, без лощеной внешности, без крупногабаритных мышц, бороды и костюма без цены. Сашкин голос не изменился. Низкий, мужской тембр, заставлявший заткнуться всех и слушать только его.

– Славки больше нет. Она умерла при пожаре, – я не собиралась кокетничать. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. И твердо решить, как поступлю, если этот разговор состоится. Я прижимала трубку телефона обожжённой рукой к уху. Почему-то подумала, что Сашка тоже сейчас держит телефон рукой, на которой красуется воспалившийся ожог. С того пожара.

– Не клади трубку, – внезапно его голос изменился. Прозвучал приказ. – Я хочу узнать, что с тобой случилось!

– Ничего не случилось. Жива, здорова. Работаю, как видишь.

– Славка… – Сашкин голос стал жестче, – мы должны встретиться. И поговорить. У меня твоя вещь, я ее тебе отдам.

– Какая вещь?

– Твой платок. Ты забыла его в моей машине.

– Просто выбрось его в урну.

Повисла пауза. Как сегодня в его машине. Телефон давил на руку, но я не решалась сбросить звонок. Пусть хотя бы его дыхание услышу в последний раз. Я слишком долго этого ждала.

– Я приеду через час. Спустишься вниз? – наконец тяжело произнес Сашка. – Ярослава? Прямо сейчас выез…

– Нет. Я не спущусь. Выбрось платок. Нет смысла нам встречаться.

– Ты стала упрямой. Но и я изменился.

Я заметила. Заметила, как ты изменился. Не только ты, но и вся твоя жизнь. Не ответила ему ничего, продолжила молчать.

– Я выезжаю, что бы ты там ни решила. Ты спустишься через час. Можешь начинать одеваться.

Он сам сбросил звонок, не дав мне отказать. Я открыла веки, посмотрела в темноту. Сердце взяло резкий старт – такое ощущение, не мотор его автомобиля сейчас взревел, а мое сердце. Я не знаю, куда несется он, я четко знаю, куда летит мое сердце. Навстречу к нему.

Меньше, чем через час… на мой телефон упало смс с одним словом «выходи». В кромешной тьме подошла к окну – возле моего подъезда в свете уличных фонарей сияла черная крыша его машины. Натянула джинсы и свежую майку. Как жаль, что нельзя надеть солнцезащитные очки.

Ключи. Дверь. Кнопка вызова лифта. Мобильник у меня в заднем кармане джинсов. Холодно.

В лифте жутко холодно. Настолько, что я поежилась.

Десятый. Девятый. Седьмой. Третий.

Первый.

Отступила назад. Прямо перед разъехавшимися в стороны дверьми на лестничной клетке стояла мужская фигура.

– Славка… – выдохнул он, словно увидел настоящее приведение.

Он переоделся. И почти стал прежним. Никакого костюма. Только эта борода и татуировка, что торчит из-под короткого рукава его майки.

Те самые черные глаза. Сашкины черные глаза. Смотрят на меня, будто нежно обнимают, ничего близкого к тому ужасу, который плескался в них в тот момент, когда огонь объял наши с ним руки.

– Твои глаза… – он не мог остановиться, своим болезненным восторгом вышибая из меня всю ту речь, что успела выстроить в своей голове за этот неполный час. Меня вернул в жизнь лифт. Он начал закрывать двери и Сашке пришлось перехватить их рукой, чтобы не дать мне скрыться из своего поля зрения.

– Ты хотел поговорить, – напомнила я, сделав шаг на лестницу и не дожидаясь его ответа, вышла на улицу. Оказавшись на свежем воздухе, обняла замерзшие плечи руками и сказала то, что собиралась:

– У меня не было возможности поблагодарить тебя за то… что вытащил меня. Наверное, пришло время это сделать. Спа…

Остановилась, развернувшись. Саша не слушал меня. Обошел и направился к своей машине. Открыл дверцу и что-то вытащил оттуда. С этим чем-то направился ко мне. Теперь увидела – у него в руках была мужская джинсовая куртка. Сашка развернул ее и набросил мне на плечи.

– Спасибо, – уже выдавила, а подмывало зажмуриться и раствориться в воздухе, его ладони в этот момент через толстую ткань его куртки обняли мои плечи.

– Садись в машину, нам слишком о многом надо поговорить.

– Поговорим здесь, это не будет долго, – воспротивилась, чувствуя, что там, в его машине, от беды уже точно будет не уберечься.

Сашка развернул меня к себе лицом. Врезалась в его черные глаза взглядом.

– Слава, ты боишься меня?

– Нет, – мотнула растрепанной головой.

– Почему тогда прячешься? Почему прикрываешься очками и не признаешься, что ты – это ты?

– Я не прячусь. Я не знала, кто ты.

– Ты же видела меня. А я тебя нет! – разозлено прорычал он.

– Я не видела тебя, – ответила тихо. Признаваться в нежелательной правде всегда сложно. – Не смотрела на твое лицо. Боялась почему-то.

– Ну так посмотри теперь и не прячь свои глаза! Уясни себе одно. Я единственный человек на земле, которого тебе ни при каких обстоятельствах не стоит боятся. Разве я тебе это еще не доказал?

– Стоит, – возразила еще тише.

– Что? – не понял он. – Стоит? Что ты говоришь?!

– Стоит…

– Почему же?! – встряхнул он меня за плечи, чтобы я не отворачивала голову.

– Потому что я фотографирую твою свадьбу.

– Славка, садись в машину. Я не уеду, пока мы не поговорим.

– Нет. Хочешь говорить – говори здесь.

– Упрямая? Ты изменилась… – Сашка ощупывал меня взглядом.

– Я же сказала, Слава умерла в огне. Я другая. Давно.

– Почему ты живешь здесь?! – неожиданно, он перевел тему. Жестко так, беспринципно. Как будто когда-то одолжил мне миллион, а я его потратила и забыла вернуть ему долг.

– А где еще я должна жить? И отпусти меня уже!

Я хотела убрать его руки со своих плеч. И без того было слишком тяжело находиться рядом.

– Что? Я тебе теперь неприятен?! – вспыхнул гневом он, мгновенно перевоплотившись из бизнесмена и взрослого мужика в того Сашку, которого я когда-то знала. – Так вот настоящая причина! Но ты же даже не попробовала, чтобы отказываться!

Прорычав это, Сашка припечатал меня спиной к своей машине и накинулся с поцелуем. Меня больно уколола его борода, однако горячие губы, о которых я думала все эти годы, компенсировали все. Не оттолкнула его, как будто на мгновение окаменела, не веря в то, что это происходит. Сашка оторвался от меня и холодно изрек:

– Значит так, да?!

Если бы он только знал…

Он не знал, а я не сказала. Про ожог, про крышу, про все эти годы, про каждый день и каждое мгновение без него!!!

Он не знал, поэтому оторвался от меня, отвернулся и в гневе долбанул ладонью по сияющей поверхности своей тачки.

– Забыла меня?!

Хотела завопить на всю улицу, сказать, что не забыла, что помню все. Хотела кричать, что люблю… Но молчала.

– Ты видела это?! – вдруг резко развернувшись ко мне лицом, Сашка продемонстрировал свою обожженную кисть. Не дождавшись от меня реакции, схватил правой рукой мою руку и показал то, о чем он говорит. – Смотри! Славка! Мы связаны!!!

Он метался в свете фонаря, хватался за свою голову в отчаянии, не получая от меня ни одного слова в ответ. Меня пошатывало. Не из-за сна. Сдали нервы. Внутри, в груди все разбилось вдребезги. Решение было. Вдруг сорвалась с места и подошла к нему. Произнесла его имя и как только Сашка развернулся ко мне лицом, встала на цыпочки, подтянулась к его губам и обняв руками его голову, поцеловала своего Сашку. Слюна у меня на языке закипела, как только его язык соприкоснулся с моим. Кто-то выключил свет, погрузив нас с Сашкой в полнейшую темноту.

– Славка…

– Саша…

– Как ты не понимаешь, я люблю тебя… – с надрывом обнял мои губы своими и произнес вслух эти настоящие слова Сашка. Его сильные руки соединились на моей спине, прижав меня к нему как можно крепче.

Не слышала его и не воспринимала. Нырнула в то, о чем так долго мечтала. О чем думала, когда рисовала свой рисунок на крыше, чем жила последние мгновения, лежа там, на парапете шестнадцатого этажа. Мы целовались спустя долгие дни и годы разлуки, прямо здесь, у моего подъезда, под этим глупым фонарем. С моих губ его поцелуи полетели по всему моему лицу, удерживая мою голову в своих ладонях, он покрывал меня ими, словно не чаял Славку когда-то увидеть в живых.

– Я тебя больше не отпущу! Едем, едем прямо сейчас ко мне, я все отменю. Ты остаешься со мной. Славка, Слава… Я люблю тебя…

– Куда я поеду?! – вырвалась от него, оттолкнув от себя своего Сашку. – Туда, где твоя беременная невеста? Нет. Это твой путь. Мой в другую сторону. Нет, – мотала головой как полоумная и пятилась обратно, к подъезду.

– Славка, я все улажу. Это не твои проблемы.

Сашка стоял на том же месте. А я все пятилась назад и мотала головой. Дура, не верила ему.

– Нет. Не надо ничего улаживать. Возвращайся к своей невесте.

– То есть, ты так спокойно и легко готова отказаться от нас? – гневный рык вернулся к нему. Сашка смотрел на меня исподлобья, уперев руки в боки. А он стал другим. Был высоким, жилистым парнем. Стал уверенным в себе мужчиной. Крепким, поздоровел, кулаком, такое ощущение, стену проломить может. С легкостью. И вот теперь он смотрит на меня. Очень недовольный. А я все отступаю назад.

– Нет никаких нас.

Он вдруг ринулся на меня, схватил за руку и дернув на себя, заставил остановиться и взглянуть ему в глаза.

– Если нет, значит будет! Раз ты мне не веришь… и готова легко променять на эти свои предрассудки, то я заставлю тебя выполнять то, что я хочу!!!

– Как заставишь? Деньгами? Ты дурак.

– Деньгами, – жестко усмехнулся Сашка, – нет. Делами. Если ты хоть раз не выполнишь мое требование – я тут же расстаюсь с Каролиной. Ты же боишься этого, не так ли?

– Ты действительно сделаешь это? – спросила, сама не веря в то, что сейчас говорю. Зачем отрекаюсь от него? Зачем, ведь я так хотела этого, жила этим! И тем не менее…

– Сделаю. Беги домой. Но помни, не будешь выполнять то, что я прикажу – расплата будет моментальной. Лично я только этого и хочу.

– Ты стал уродом.

– Думай, что хочешь, – больно оборвал Сашка. – Только ты прекрасно знаешь, что я свои обещания выполняю. Выполню и на этот раз.

Я взялась за ручку металлической двери, потянула ее на себя, но Сашка внезапно долбанул по ней, заставив ту с грохотом захлопнуться.

– И передумал. Первый приказ будет прямо сейчас, – заявил он, не пропуская меня в собственный подъезд.

– Я ничего не буду делать! Не дождешься!

– Да? – он вытащил из кармана телефон и нажал на кнопку, повернул ко мне экран, на котором высветилось имя Каролины и ее телефон. – Позвоню ей немедленно и не буду больше откладывать. Покончим с этим!

– Нет! – ударила по его руке и промахнулась. Успел ее убрать. – Ладно. Говори, что хочешь и отвали от меня! – выпалила шантажисту.

– Так-то лучше, – удовлетворенно резюмировал богатей. – А теперь будь хорошей девочкой и поцелуй меня на ночь. И не в щеку.

Он злился, рвал и метал, но стоило нашим губам снова соприкоснуться, как Сашка сдался. Ответил на поцелуй с таким трепетом, который не был бы возможен, будь этот человек на самом деле таким тираном, каким он хотел себя показать.

– Слава… Славка, не глупи, – шептал он, не отпуская меня из своих рук. – Ты сошла с ума, если думаешь, что мы расстанемся!

– Спокойной ночи, Саша, – твердо ответила. Многие часы просмотра фотографий его невесты дали о себе знать.

– Ничего у тебя не получится! – это он уже крикнул в закрытую за мной дверь, по которой не преминул стукнуть со всей дури. – Помни, ты выполняешь мои условия!!!

Лифт в считанные секунды вознес меня на одиннадцатый этаж. Лишь войдя в квартиру, поняла, что уехала в его куртке на своих плечах.

Глава 6

Я так и проспала до самого утра. Завернувшись в Сашину куртку. Ночной разговор не стерся из памяти. А утром началось утро. Выползла на кухню, где мама оставила нам с папой завтрак. Она ушла на работу, а нам предстояло ехать в клинику.

– Дочка, собирайся быстрее, у нас автобус скоро, – поторопил меня отец. Он уже был готов, можно сказать, при параде. В брюках и в рубашке, взволнованный. – Вот увидишь, поставят они меня на ноги и все вернется. Все наладится, доченька. Еще немного времени. А потом и бизнес восстановлю, дом новый купим. Будешь у меня снова вся в бантиках и ленточках ходить.

Папка поцеловал дочку в лоб. Выловил меня в проходе кухни.

– И ожог твой исправим, я уже интересовался. Ты прости меня, что так получилось. Прости меня, детка. Папка твой сплоховал, но я рад, что все мы живы. Остальное поправим.

– Не надо, пап, ничего исправлять. Мне нормально с моим ожогом.

– Разве? О чем ты говоришь?! – отец выглядел пораженным. – Как тебе может быть нормально с этим уродством, испортившим твою маленькую ручку?

«– Ты видела это?! Смотри! Славка! Мы связаны!!!» – ночное Сашино заявление вибрировало в моей голове. Как я могу объяснить отцу, что этот ожог для меня самое дорогое, после них с мамой?

– Все нормально, пап. Давай уже собираться. Мы поедем на такси, я вызвала.

– Какое такси, доченька? Автобус…

– Пап, я вызвала, у меня есть деньги. Не спорь, лучше собирайся.

– Да мы бы и своим ходом добрались, – все равно проворчал отец.

– Папуля, позволь мне хоть немного позаботиться о тебе, – обняла его фигуру, давно уже переставшую быть крепкой.

– Ох, Ярослава. Это неправильно. Я должен заботиться о тебе, а не ты.

– Пап, перестань ворчать, – поцеловала его в щеку и смылась в комнату.

Должна была одеться. Ночью была гроза, резко похолодало и теперь уже который час сильный ливень смывает с улиц города мерзскую грязь. Пришлось влезть в джинсы и… я накинула Сашкину куртку на плечи. Она мне большая, но сегодня модно носить вещи не по размеру. Папа даже не удивился. Он никогда не отслеживает новые приобретения в моем шкафу. Пожалуй, удивить его могла лишь расцветка – синяя джинсовая куртка не слишком вписывалась в мой мрачный гардероб. Однако он промолчал.

До клиники добрались быстро. Потом несколько часов отсидели в очереди, пока папу не забрали на оформление. Решила дождаться до тех пор, пока смогу проверить, как он устроился в палате, поэтому отошла ото всех и забралась на подоконник в конце единственного безлюдного коридора. Кабинеты, находившиеся здесь, были заперты, была надежда, что какое-то время смогу побыть в тишине.

Не вышло.

– Где ты?

Позвонил Саша. Не успела еще внести его телефон в книжку контактов. Но номер узнала сразу. Он начал без предисловий, голос его был почти загробным.

– В больнице, – ответила, уткнув затылок в стену позади себя и отпустив взгляд гулять по макушкам деревьев за окном.

– В больнице? Случилось что-то?

– Папу привезла. У него обследование.

– Что случилось с твоим отцом? – Сашка спрашивал настойчиво, а я и не думала увиливать. На самом деле очень скоро поняла, что уже очень давно ни с кем не говорила о своей семье. Он стал первым за эти три года. Первым, кто смог бы понять.

– Последствия пожара.

– Извини, я не знал. Когда я видел его в последний раз, он выглядел достаточно бодро.

– Да, врачи говорили, что это был шок. Поэтому была задержка. На папе пожар сказался сильнее всех.

– Слава, я могу чем-то помочь?

Как будто почувствовала прикосновение его губ к своему лицу. Сашка был тем самым Сашкой. Единственным, кому было не все равно.

– Ты можешь помочь тем, что отвлечешься на свою невесту.

– Это уже мне решать, – больно обрезал мой собеседник. – Ладно, с этим сам разберусь. Через сколько ты освободишься? Хочу тебя видеть.

– Я сегодня занята.

– Ты сегодня свободна. Ты помнишь, мое вчерашнее обещание?

– Помню.

– Мне нужен адрес и время. Я могу приехать прямо сейчас.

– Нет, пожалуйста, давай это остановим… – взмолилась, не удержав слабый стон протеста, вырвавшийся откуда-то из глубины меня. Я тоже хочу его увидеть. Очень сильно хочу. И не хочу больше никогда расставаться. Только мы не можем этого сделать.

– Адрес и время, – жестко потребовал он.

– Два часа, главный вход в больницу… – назвала адрес. Он не отстанет. Сашка упрямый, доказывал это. Не скажу, сам найдет. Не так уж и сложно это сделать – мою фамилию и фамилию моего отца он знает.

– Отлично. И не вздумай не явиться. Я тебя найду.

Как ни странно, мне действительно хватило этого времени, чтобы все уладить с отцом. Я даже успела посидеть с ним в палате, сходить в магазин и принести то, что мы забыли дома. Воду, несколько шоколадок (он у меня сладкоежка) и кофе на вынос. Завтра прийти не смогу, поедет мама. У меня же очередная фотосессия.

– Ну, все, доченька, беги уже, – переодевшись в мягкие спортивные штаны и кофту, а также тапочки, велел папа. Тяжело было на него смотреть на этой больничной койке. – Тебе тоже надо выспаться, пришла вчера в районе половины третьего.

– Ты слышал?

– Слышал, слышал. И видел.

– Пап… – отвела глаза смущенно. Несложно представить, что он там увидел.

– У тебя все хорошо, доченька? Может быть, я должен с ним поговорить? С этим парнем? Он не слишком богат для тебя? Раньше, – отец вздохнул, сидя на больничной кровати, – я бы сказал, что ты должна выбирать не меньше, чем владельца такой машины. Тогда и за тобой было серьезное приданое. А теперь… Я боюсь за тебя, как бы ты не стала игрушкой в лапах избалованного мажора.

– Пап, ты преувеличиваешь.

В два часа «мажор» ждал меня у главного входа в клинику. Опять в своем чертовом костюме. Сашка снова стал чужим женихом, богатеньким и успешным, совсем не тем простым Сашкой, с которым мы вместе считали остановки и минуты до нашего расставания. Не тем Сашкой, с огромным синяком под глазом, который достался ему из-за моего блокнота. Весь сияющий в этом безупречно пошитом костюме, Барсов ощупал меня взглядом цепких черных глаз. Совсем забыла, что вышла к нему в его куртке.

– Все хорошо? – спросил жених.

– Нормально. Оставила его в палате на обследование.

– У меня тоже есть кое-что твое, – улыбнулся идеальной белозубой улыбкой тот, кого я когда-то знала другим. Он поднял правую руку, ту самую, на которой был ожог, манжет белой рубашки съехал вниз, а из-под него показались не дорогие часы, а нечто совсем другое. Моя синяя бандана, обмотанная вокруг загорелого мужского запястья. – Меняться обратно не будем.

– Не будем, – эхом повторила я, обняв свои плечи руками. Он мог и не озвучивать это. Куртку я ему тоже возвращать не планирую.

– Поехали, хочу тебя кое-куда отвезти.

Пошла за ним, Сашка попытался взять меня за руку, не позволила. Так и топала по лужам до самого автомобиля, обнимая собственные плечи, чтобы не дай бог… не обнять кого-то другого. Барсов открыл передо мной дверь, на сей раз рядом с водителем предлагалось сесть фотографу, а не его невесте. Сделала то, что от меня требовалось.

– А теперь рассказывай, я хочу знать все о тебе, – сурово потребовал водитель, трогаясь с места. – И начни с того, почему вы оказались в Мытищах. Каким образом из элитного поселка вы переместились сюда? Твой отец был богат.

– Был, – ответила, вспоминая все то, что произошло после пожара. – Пожар оказался подстроенным. Его партнеры по бизнесу таким образом объявили отцу войну. За какой-то месяц мы потеряли все. Квартира, в которой теперь живем, принадлежит моей тете, она уж давно живет в Штатах, поэтому пустила нас.

– Дальше, – почему-то зло потребовал Сашка.

– Дальше? Мы переехали. Папа сильно болеет эти годы. Лечение проходит медленно. Мама устроилась на работу маникюршей в салон недалеко от нашего теперешнего дома. Я учусь и подрабатываю.

– Почему ты так выглядишь? Слава? Что случилось с тобой? – голос его стал совсем колючим.

– Со мной? – опустила взгляд на свои колени и потеребила манжет его куртки. Тяжело было рассказывать. – Ничего такого. Просто в новой школе не вписывалась в общий фон. Мне быстро объяснили, что не права. Чем… пришлось.

Сашка не проронил ни слова. Я не думаю, что ему было безразлично. Совсем ни о чем не думала в тот момент, выговорилась впервые. Высказала все, тому, кому и хотела. Сколько раз там, на крыше, на парапете, мечтала об этом. Мечтала о том, что он поймет и пожалеет. И вот теперь я делаю это. А он ничего не говорит.

– Поэтому той Славы, которую ты знал, больше нет. Тебе не стоит ездить ко мне, оставайся в своей красивой жизни. Ты нашел невесту, мне такой больше никогда не быть.

Саша так и не произнес ничего, пока не добрались до самого места назначения. Мы подъехали к металлическим воротам, на которых красовалась табличка «Яхт-клуб». Стоило машине приблизится, как ворота открылись, и мы въехали на территорию. Сашка вышел из машины, обошел ее, открыл дверь с моей стороны и подал свою руку пассажирке. С того мгновения, как я коснулась его ладони своими пальцами, и наши ожоги опять соединились, он больше не выпускал мою руку. Миновав пост, где нас встретил сторож и сдержанно поздоровался, Саша провел меня дальше. За еще одним забором оказалась небольших размеров пристань, у которой было пришвартовано около пятнадцати яхт и катеров разного калибра. Мы поднялись на один из белых катеров. Кому-то он мог показаться катером, для меня был настоящей яхтой, размеры и его внешний вид впечатляли. Белая красота, качавшаяся на волнах Москвы-реки. Мой проводник усадил спутницу на белый диван за своей спиной, а сам встал за управление. Мы быстро отчалили и уже через несколько мгновений неслись по волнам в неизвестном направлении, пока не сбавили ход и почти не остановились возле Бобрового острова. Здесь Саша заглушил мотор и катер из режима сумасшедшей гонки, перешел в режим тихой качки на волнах. Это красивое место, остров покрыт деревьями и зеленью, с двух сторон на приличном расстоянии его обнимает город, при этом здесь довольно тихо. Мой хмурый капитан наконец-то повернулся ко мне и присел на диване рядом. Тяжело выдохнув и не глядя на меня, он сложил руки на широкой груди и теперь только начал говорить:

– Вся «эта красивая жизнь» выросла вокруг меня только потому, что я пытался забыть тебя.

Мой взгляд уткнулся и тут же расплылся на приборной панели его недешёвого катера. Смотрела перед собой, и одновременно с этим ничего не видела. Что он говорит такое?

– После пожара ночевал в больнице. Там же познакомился с твоим отцом. У нас состоялся короткий разговор. Он поблагодарил меня, но при этом ясно дал понять, что ты еще совсем девчонка. И он был прав. Только в этом… Я уехал. И все эти годы занимался всем, чем только мог, лишь бы не думать о тебе… Я был в полной уверенности, что у тебя все хорошо. Твой отец заверил меня, что с его состоянием все в порядке и ты не будешь ни в чем нуждаться.

– Я не знала.

Сашка вдруг вскочил с места и бросился обратно к штурвалу. Завел двигатель, а я поднялась вслед за ним и встала рядом. Что говорить? Представляла себе, что, когда мы встретимся, все мгновенно разрешится. Нет никаких препятствий. Ошиблась. Вот, мы встретились, а между нами высоченная, непробиваемая стена, которую невозможно обойти ни с одной стороны. Под нами урчал мотор, плескались волны и все было готово к тому, чтобы мы отправились обратно и уже расстались навсегда. Но Сашка внезапно сгреб меня в охапку и уткнулся лбом в мой лоб.

– Славка, я не хотел! Это какой-то абсурд! Все это время был уверен, что делаю лучше для тебя, исчезнув из твоей жизни. Искал спасения, а надо было…

– Ты не мог знать.

– Должен был догадаться! – тяжело выдавил он, еще сильнее сжав руки у меня на спине.

– В любом случае, это уже прошлое.

Мое дыхание оседало на его губах, дрожавших от злости и безысходности в сантиметрах от моего лица, а сердце неслось в бешеном стуке вместе с его сердцем, и этот стук заглушил для нас все остальные звуки на реке.

– Славка… Не неси чушь. Я не повторю ошибку! Ты теперь останешься со мной!!!

– С тобой останется твоя невеста и твой ребенок. Саша, я в прошлом.

Где-то на далеких задворках сознания мелькнула мысль, что, если он не успокоится, мне придется решать проблему самой. Всего один шаг. Моя крыша на шестнадцатом этаже… Разве может быть любовь какой-то другой? Разве ты любишь, если не готов ради любви пожертвовать собой? Я такой любви не знаю.